Текст книги "Запрещённый приём (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)

Ньюман повернулся так, чтобы видеть меня. Я посмотрела на него в ответ, но сказать ему ничего обнадеживающего я не могла.

– Нет. – Ответила я.

– Пока нет. – Поправил меня Ньюман.

– А что если вы никого не найдете? – Спросила Кейтлин.

– Пусть Ньюман узнает, что судья думает по поводу продления дедлайна для нашего ордера. Потом разберемся, кого надо убить. – Сказал Ливингстон.

– Ты не можешь быть заодно с ними, Дэйв. – Возмутился Ледук.

– Дюк, если есть хоть малейший шанс, что в ордере указано имя невиновного, нам надо разобраться с этим до того, как умрет кто-нибудь еще.

– Не знал, что ты из этих либералов, у которых сердечко кровью обливается из-за смерти бедного верживотного. – Фыркнул Ледук.

– Перестань, Дюк. Ты меня знаешь.

– Думал, что знаю.

– Нам надо выяснить, чьи отпечатки остались на месте преступления. – Вмешалась я.

– Ну, они точно не Джоселин. Она высокая, но ее следы не подходят. – Заметил Ньюман.

– Кто еще был в доме? – Спросила я.

– Если верить им с Бобби, только они и Рэй. – Дюк бросил взгляд на Олафа и добавил. – Рэй Маршан – это жертва. В смысле, он был жертвой.

Олаф кивнул, словно Дюк прояснил для него нечто важное. Когда-то я была уверена, что ему плевать на все, что касается дела, если только речь не идет о самом убийстве, но он неплохо работал в качестве маршала и был хорошим резервом в драке. Эдуард считал, что они с Олафом практически равны по навыкам, а это чертовски лестная похвала. Если Олаф не срывался с нарезки и не превращался в серийного убийцу, его было выгодно иметь за спиной в качестве резерва. Конечно, не следует забывать об этом «если», потому что когда оно случалось, дело оборачивалось по-настоящему хреново.

– Кто бы ни оставил эти следы, он пытался подставить Бобби. – Сказал Ньюман.

– Возможно. – Ответил Ледук, а значит, он стал лояльнее относиться к нашему заключенному. Кажется, у нас намечается прогресс.

– Единственное, в чем я могу вас уверить, так это что отпечатки ног не принадлежат Бобби. – Сказала Кейтлин.

– Этого хватит, чтобы продлить ордер? – Спросила я.

Мы все переглянулись между собой.

– Я никогда не пытался получить дополнительные часы по ордеру, если только подозреваемый не сбегал. Я точно знаю, что мне дадут время, если речь идет о погоне через всю страну. Но я понятия не имею, что может послужить достаточным основанием для продления расследования. – Вздохнул Ньюман.

– Объясни мне, почему ты пытаешься спасти оборотня, имя которого указано в ордере. – Попросил Олаф.

Мы постарались объяснить ему детали и говорили до тех пор, пока он не вскинул руку:

– Если Анита считает, что убийца не является оборотнем, то я доверяю ее мнению.

– Спасибо. – Сказала я.

Олаф мне кивнул.

– Когда я искал информацию о Блейк, ваше имя мелькало в некоторых статьях. Я был уверен, что вы будете на моей стороне в этой идиотской истории. – Заметил Дюк.

– Я не принимаю чью-либо сторону. Мне сообщили, что было совершено еще одно преступление в рамках этого ордера. Я был неподалеку и приехал, чтобы предложить свою помощь, если она требуется.

– Спасибо. – Поблагодарил его Ньюман.

– Не нужно меня благодарить. Не будь в ордере имени Аниты, я бы просто уехал домой.

– Вы что, кокетничаете с Блейк? – Поинтересовался Дюк.

Олаф посмотрел на него крайне недружелюбно.

– Никто никогда не обвинял меня в кокетстве.

– Вы меня поняли.

– Я охотился с Анитой. Мы убивали вместе. Я был неподалеку и решил предложить ей свою помощь. Все.

– Каково ваше мнение о деле, как маршала, Джеффрис? Вы согласны с Блейк и Ньюманом по поводу нашего дальнейшего курса? – Поинтересовался Ливингстон

– Я считаю, что не нам решать вопросы вины и невиновности. Наша задача – убить того, кого предписывает ликвидировать ордер. Если только охота не сложна сама по себе, наша работа предельно проста. Ньюман все усложняет.

– Вот и я о том же. Будьте проще. Вы приезжаете, убиваете монстра и проваливаете. Бим, бам, бум. – Сказал Дюк.

– «Бим, бам, бум»? – Уставился на него Ньюман.

– Ага.

– Раз по-твоему все так просто, я не стану спорить, Дюк. Если мне выкроят дополнительное время, я предоставлю тебе эту честь. – Произнес Ньюман. Гнев потихоньку просачивался в его голосе.

– О чем это ты, Вин?

– Если судья даст нам необходимую фору, которая позволит мне убедиться в том, что Бобби не подставили, я позволю тебе это сделать. Ты сам посмотришь ему в глаза и пустишь пулю ему в лоб. Я постою рядом с клеткой, чтобы соблюсти необходимые формальности.

– Это твой ордер, Вин.

– И если я сделаю вывод, что Бобби виновен, я его выполню. Но до тех пор я не стану убивать его, зная, что могу выяснить позже, что вина лежит на ком-то другом. А ты бы стал его убивать?

– Это противозаконно. И это сделало бы меня убийцей. – Ответил Дюк. Я не могла прочесть эмоции на его лице, но он был не слишком-то доволен.

– Технически, если маршал, который указан в ордере, присутствует во время казни, то все остается в рамках закона. – Сказала я, наблюдая за Дюком и его реакцией.

Шериф замотал головой.

– Быть этого не может. – Он немного побледнел.

– Это не совсем то, что подразумевали юристы, составляя закон, но именно так его трактуют в суде уже много лет подряд. – Заметила я.

– В суде. Значит, я бы все-таки нарушил закон.

Ньюман, Олаф и я покачали головами.

– Подобных прецедентов было так много, и они так часто получали оправдательное решение, что проблем не возникнет. – Сказала я.

Дюк уставился на нас. Что бы он ни прочел на наших лицах, это его не переубедило.

– Это неправильно.

– Вот видишь, Дюк, ты и сам не хочешь стрелять в кого бы то ни было. – Вздохнул Ньюман.

– Это не моя работа.

– А моя работа – убивать опасных сверхъестественных граждан, а не тех, кого подставили, пользуясь лазейкой в законе. – Парировал Ньюман.

– Давайте позвоним судье и узнаем, может ли Ньюман добиться отсрочки дедлайна. – Вмешался Ливингстон.

– А если я не смогу?

– Будем решать проблемы по мере их поступления. – Успокоил его Ливингстон.

– Этот оборотень – твой близкий друг, Ньюман? – Поинтересовался Олаф.

– Я бы так не сказал.

Олаф уставился на него, качая головой.

– Почему тебя так волнует его жизнь?

– Разве тебя бы не волновала необходимость казнить невиновного? – Спросил Ньюман.

– Нет. – Ответил Олаф.

– Я тебе не верю.

– Мне все равно, веришь ты мне или нет.

– Ньюман, мы не сдвинемся с мертвой точки, пока ты не позвонишь судье. – Напомнила я. Там, где Олаф, разговор всегда может перескочить в стремное русло. Мне его на сегодня уже с головой хватило.

– Ты утратил вкус к убийствам? – Поинтересовался Олаф у Ньюмана.

– Я убиваю только тогда, когда должен. Но я не позволю кому-либо втягивать меня в преднамеренное убийство.

– Значит, ты обвиняешь убийцу в том, что он тебя использует. – Сделал вывод Олаф.

– Да. А ты бы не стал?

Олаф сделал глоток из своей чашки и кивнул.

– Я бы стал.

– Давайте, наконец, проверим, сможем ли мы выиграть время на расследование и понять, кто пытается подставить Бобби. – Сказала я.

– Мы не знаем точно, подставили его или нет. – Возразил Ливингстон.

– Ладно. Выиграем время, чтобы понять, подставил его кто-то или нет.

– И постараемся избежать необходимости казнить его, если он невиновен. – Добавил Ньюман.

– И это тоже. – Согласилась я.

Ньюман пошел звонить судье, который выписал ордер. Я направилась к кофеварке, чтобы допить остатки ее содержимого. Может, я уговорю Ледука сделать еще кофе. Нам предстояло встретить рассвет, а спать никто не собирался. Так что нам понадобится много кофе.

25

Ледук сделал новую порцию кофе и мы опустошили еще одну кофеварку прежде, чем Ньюману удалось хоть до кого-то дозвониться. Ленивые ублюдки спали в ночь на воскресенье, и нам никак не удавалось поговорить с судьей. Служащие тоже были полезны, но они не могли скорректировать ордер. Это право оставалось за судьей, который его выписал. Я столько лет охотилась на монстров, но никогда не пыталась добиться изменений в ордере, так что я понятия не имела, как уладить этот вопрос, и есть ли хоть какие-то лазейки в законе для того, чтобы это провернуть. Наверняка они были, а если нет, то им следовало бы быть, но я ничего об этом не знала. У меня никогда не было таких проблем с дедлайном при охоте на монстров. Так или иначе, у меня появилась минутка, чтобы написать Эдуарду о том, что Олаф здесь. Поскольку ответа, как и звонка, я не дождалась, он наверняка был в самолете по пути сюда.

Олаф подошел ко мне и встал рядом у стены. Я напряглась, ожидая какой-нибудь стремной выходки, ну, или по крайней мере сексистской, но он просто спросил:

– Ты всегда ждешь вот так?

– Жду чего?

Он указал своей чашкой с кофе на Ньюмана, который в очередной раз пытался дозвониться до судьи, и на Кейтлин, которая старалась сопоставить на экране компьютера отпечатки ног, чтобы результаты можно было отправить судье, и в этот момент Ньюману, наконец, ответили на звонок. Ливингстон и Дюк тихо переговаривались в дальнем углу комнаты.

– Пока они собирают улики и общаются с юристами. Ты просто ждешь и ничего не делаешь?

– Не знаю.

Он нахмурился.

– Я никогда не участвовала в таком деле. Обычно я просто приезжаю в город, арканю плохих парней, подвешиваю их и быстренько сваливаю в закат.

Он нахмурился сильнее.

– Это какая-то метафора?

У меня ушла минута на то, чтобы вспомнить, что английский не был его родным языком, хотя владел он им превосходно. Когда речь заходит о чужом языке, труднее всего разобраться в сленге. Я выросла на старых вестернах, а он, очевидно, нет.

– Даже я никогда не подвешивал своих жертв. – Сказал он.

Я вздохнула. Олаф был в своем репертуаре – вечно ему надо было ляпнуть что-нибудь стремное.

Он заметил выражение моего лица и сделал вывод, что я не слишком-то радостная.

– Ты подвешивала кого-то из своих? Вампиры не могут умереть от удушья. Эта тактика кажется мне неэффективной даже против оборотней.

Я покачала головой.

– Нет, я никогда не казнила кого-либо через повешение. Я говорила о справедливости в стиле старых вестернов. Типа ты приезжаешь в город, палишь по плохим парням, потом уезжаешь. Словом, я и сама не привыкла ждать вот так.

– А. – Сказал он и глотнул из своей чашки. Думаю, он это сделал для того, чтобы решить, что еще мне сказать. Ему было не все равно, как я отреагирую. Он не всегда парился о вещах так, как мне бы того хотелось, или так, как это сделал бы тот, кто не был серийным убийцей, но в своем собственном стиле он действительно пытался это делать.

– Монстр под замком и может оказаться невиновным. Такого случая я не припомню.

– Закон прописан так, что вина или невиновность не имеет для нас значения. – Возразил Олаф.

– Если ты имеешь в виду, что мы можем хоть сейчас пойти и пристрелить его, и не попадем за это в тюрьму, то ты прав. Другому маршалу я бы так не сказала, но речь сейчас не о том, чтобы прикрыть наши задницы. Речь о том, чтобы сделать то, что будет правильно.

– Ты полагаешь, у меня нет представления о том, что правильно, а что – нет? – Спросил он, понизив голос, и я вдруг поняла, что для остальных ребят в комнате мы выглядели совсем как Ливингстон и Дюк: просто двое копов, которые болтают о своем.

– Думаю, ты просто трактуешь эти понятия иначе, чем большинство людей.

– Это правда. – Ответил он.

– Я хочу убить того, кто повинен в смерти Рэя Маршана, а не того, кого подставили.

– Значит, ты согласна с Ньюманом, что здесь важно не дать убийце тебя использовать.

– В том числе.

– А что еще?

– Я взялась за эту работу, веря, что если убью чудовище, это спасет жизни местных горожан. Смерть монстра всем приносит покой. А смерть невинного никому не приносит покоя. Она просто отнимает жизнь.

– Ты видишь себя защитницей невинных. – Сказал он.

– Полагаю, что так.

Он глубоко вздохнул – так, что его грудь приподнялась и опала.

– Я не вижу нашу работу в подобном ключе.

– Я знаю, что не видишь.

Он посмотрел на меня сверху вниз своими глубоко посаженными глазами – так пристально, что мне захотелось отвернуться. Потребовалось больше воли, чем я могла себе признаться, чтобы посмотреть на него в ответ и не вздрогнуть.

– И как же я вижу нашу работу?

– Ты действительно хочешь, чтобы я ответила на твой вопрос?

– Я не задаю вопросов, ответы на которые не хочу слышать, Анита.

Я попыталась побороть в себе желание облизать губы, но была слишком занята контролем над собственным сердцебиением, чтобы отвлекаться на такие мелочи. Черта с два я ему покажу, что нервничаю.

– Для тебя наша работа – это законный способ потворствовать твоим жестоким фантазиям и получать за это деньги.

Он улыбнулся, и это была одна из самых лучших и нормальных его улыбок, что я видела. Она преобразила его лицо, будто бы накрыв его тенью той личности, которой он мог бы стать, если бы был абсолютно другим человеком.

– Именно так.

Я облизала губы и добавила:

– А еще ты как Тед. Тебе нравится проверять себя на прочность, выходить на охоту за по-настоящему опасной добычей, а нет ничего опаснее, чем охотиться на вампиров и оборотней.

Улыбка достигла его глаз и в них мелькнула радость.

– Я никогда не встречал женщины, которая понимала бы мужчин так, как это делаешь ты.

– Ну, я типа одна из парней.

Он кивнул. Улыбка начала угасать, превращаться во что-то более серьезное, но еще не жуткое.

– Для тебя это справедливо в большей степени, чем для любой женщины, которую я встречал.

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Со стороны двери в помещение с камерами прозвучал голос:

– Эй, думаю, мне здесь помощь нужна. – Это был Вагнер, помощник шерифа, который сам когда-нибудь точно окажется за решеткой.

Я ответила, по-прежнему стоя у стены:

– В чем дело?

– Вы могли бы забить верлеопарда до смерти?

– Что? Почему вы спрашиваете? – Я отступила от стены и обошла Олафа, направляясь к двери.

– Потому что Бобби не двигается, и я вообще не уверен, что он дышит.

26

Бобби лежал на полу своей клетки. Я перевернула его на бок, чтобы он не захлебнулся в собственной крови, потому что Олаф сказал, что оборотни могут задохнуться. Класть Бобби на койку я не стала, потому что он весь был в крови и заляпал бы ее. Он уже должен был исцелиться, встать на ноги, начать ходить. Он был завернут в полотенце, и я не могла понять, дышит ли он. Обхватив обеими руками прутья решетки, я изо всех сил молилась, чтобы он шелохнулся.

Олаф коснулся моей руки, из-за чего я аж подпрыгнула и уставилась на него.

– Он жив, Анита.

– Откуда тебе знать?

– Я слышу, как бьется его сердце.

– Забыла, что ты теперь так умеешь.

Он положил свою ладонь поверх моей. Будь здесь достаточно пространства между прутьями, он бы наверняка взял меня за руку, но металл защитил меня от более интимного жеста – так же, как должен был защитить нас от парня, который лежал на полу клетки, избитый до потери сознания.

– Пожалуйста, может кто-нибудь из вас войти в клетку и проверить Бобби? – Попросил Вагнер.

Ньюман крикнул:

– Дюк, нам бы не помешали ключи от камеры!

Голос шерифа прозвучал в ответ чуть приглушенно:

– Я работаю над этим.

– Пожалуйста, скорее, Дюк! – Прокричал Вагнер.

– Ты чертовски сильно переживаешь за парня, которого сам же едва не убил. – Сказала я, используя свое обращение к Вагнеру как повод отстраниться от Олафа и подойти ко второй клетке.

Вагнер прижался к прутьям решетки, которая разделяла их камеры с Бобби, как будто так он мог коснуться его. Беспокойство помощника шерифа казалось таким же реальным, как и его недавняя истерика. Может, он просто чувствовал себя виноватым. Лично я чувствовала.

– Я знаю. Я вел себя глупо и психанул, мне жаль. Но Бобби не шевелился с тех самых пор, как вы оставили его на полу. Разве он не должен был начать двигаться, если бы все было в порядке?

– Должен. – Сказала я, и вдруг поняла, что боюсь не зверя Бобби, а того, что я могла с ним сделать. Я не была так же сильна, как полноценный оборотень или вампир, но я крепче человека. Я ударила Бобби изо всех сил. Я спасала свою шкуру, так что не могла позволить себе слабину. Я перегнула палку? Его тело не выдержало того урона, который я нанесла? Господи, это же будет пиздец, если я случайно забила его до смерти, в то время как мы изо всех сил стараемся спасти ему жизнь.

– Ты могла сломать ему шею? – Спросил Ньюман.

– Апперкот опаснее всего для спины, но Бобби после него вполне нормально двигался.

– Будь он человеком, я бы побеспокоился о черепно-мозговой травме. – Послышался голос Ливингстона со стороны двери.

– Вы про сотрясение? – Уточнила я.

– Оборотни вообще могут получить сотрясение? И если да, способны ли они исцелить его лучше, чем это делают люди?

– Он не мертв. – Сказал Олаф.

– Приятно это знать, но я никогда не видела, чтобы оборотень так долго исцелялся от таких повреждений. Если бы он не был серьезно ранен, он бы уже начал двигаться. – Заметила я.

– Он способен принимать биформу? – Спросил Олаф.

– Я не очень шарю во всей этой новой политкорректной терминологии. Мне казалось, что биформа – это про всех оборотней (понятие из области математики, которое говорит о наличии двух переменных у одной функции – прим. переводчика), а бипедальность – конкретно про получеловеческую форму, разве не так?

Олаф, казалось, немного поразмыслил над моим вопросом, после чего кивнул.

– «Бипедальность» подходит человеку-леопарду, но тот факт, что мы подняли эту тему, доказывает, что понятия «биформа» и «бипедальность» практически идентичны.

– Лучше уж так, чем все эти «териантропы» вместо оборотней и «элурантропы» вместо веркотов. Какие-то ребята без чувства юмора придумали это, потому что решили оскорбиться на «ликантропию» в адрес тех, кто не имеет отношения к волкам.

– У заключенного есть бипедальная форма? – Спросил Олаф.

Я покачала головой.

– Только животная, и, если честно, это был самый маленький зверь, которого я видела среди верлеопардов. Почти такого же размера, как самый обычный леопард.

– Значит, он слаб.

– Хочешь сказать, у него недостаточно сил, чтобы залечить такие повреждения?

– Я хочу сказать, что он не будет исцеляться так, как это делают сильные оборотни – только и всего. – Он даже развел руками, словно пытался успокоить меня этим жестом. Я вдруг поняла, что он старался эмоционально смягчить для меня ситуацию, чтобы мне было не слишком тяжело. Тот Олаф, которого я встретила много лет назад, не стал бы об этом париться.

Я крикнула:

– Ледук, ну где там ключи?

– Ну пущу я вас в клетку, а дальше-то вы что делать будете, Блейк? – Послышался голос шерифа со стороны двери, когда Ливингстон отодвинулся, позволив ему войти в помещение.

– Проверю, насколько серьезно он ранен.

– И что потом?

– Мы можем вызвать… – Я осеклась. – Мы ведь не можем вызвать скорую.

– Мы обязаны. – Заметил Вагнер.

– Я согласен с Троем. – Подал голос Ньюман.

– Ты же видел, что он со мной едва не сделал. – Сказала я. – Мы не можем оставить его наедине с фельдшером или парамедиком.

– Благодаря тебе он в отключке, Блейк, так что не представляет опасности.

Этот комментарий меня выбесил, и я позволила ярости пролиться в своем голосе.

– Я была уверена, что он убьет меня, Ньюман. Как и ты. – Я подарила ему соответствующий красноречивый взгляд.

Ньюман смотрел на меня какое-то время, после чего его решительность немного поугасла.

– Проклятье, Блейк. Мы ведь пытаемся спасти его.

– Я в курсе, но если то, что мы видели в клетке – это предел его самоконтроля в процессе перехода, то я в шоке, что он еще никому не навредил.

– Ты же видела снимки, на которых он в животной форме со своей семьей.

– Видела, но я тебя уверяю, что знакомые мне верживотные с хорошим контролем над собой не перекидываются так, как это делал он.

– О чем вы? – Спросила Кейтлин из-за двери. В комнате с клетками было слишком тесно, так что она осталась снаружи.

– Его трансформация по-настоящему груба и болезненна. В процессе становятся видны все части тела и то, как они перестраиваются. Гротескный переход, как на развороте медучебника – тело расчленяется и собирается заново. Если бы все оборотни так перекидывались, никто бы не захотел видеть это на сцене.

– Не примешивайте сюда неестественный бизнес своего жениха из Сент-Луиса. – Бросил Ледук.

Я развернулась и уставилась на него.

– Вы в отпуске были, когда вводили политкорректную терминологию, Дюк? Потому что называть сверхъестественных граждан неестественными – это грубо. – Слова мои были спокойными, а вот тон – немного пылким.

– Статус начальника местечкового департамента полиции имеет свои преимущества. Например, я могу не вникать в последние изменения во всяких там политкорректных словарях. Мы ведь не можем оскорбить кого-то, сказав, кто он есть на самом деле?

– Мужчин моей жизни устраивает, что их называют вампирами и оборотнями. Черт, да ни один мой знакомый вервольф не возникал на тему ликантропии.

– А как насчет бездушных демонов и неистовых чудищ? Давайте называть вещи своими именами. – Сказал Дюк.

Я покачала головой и уже даже не злилась.

– Только человек, который ни разу не сталкивался с демоном, будет разбрасываться такими словами.

– Вы же не встречали демонов. – Голос Дюка прозвучал не так уверенно, как его слова.

– Черта с два. – Я шагнула к нему и позволила себе, наконец, разозлиться. – Вы можете жить себе здесь преспокойненько, выебываясь на мужчин, которых я люблю, потому что люди вроде меня охотятся на опасных тварей, и держат их подальшей от милых маленьких городишек вроде вашего.

– Вин на таких не охотится.

– Я не могу судить о делах Ньюмана, но можете мне поверить – сама я всякого дерьма повидала, похуже в том числе. Я – Война, а Отто – Чума. Ты не зовешь Всадников, если речь не идет о блядском Апокалипсисе.

Я разозлилась сильнее, чем планировала. Достаточно, чтобы мои внутренние звери закружились внутри меня радугой пушистых форм. Бесит, что я позволила его расистской нетолерантной заднице вывести меня из себя. Я была выше этого дерьма.

Ледук наблюдал за тем, как я постепенно беру себя в руки. Скрыть, что он меня задел, я не могла, но он не казался довольным своим поступком. Я ожидала, что он будет злорадствовать, но он не стал.

– Я этого не знал, Блейк. Полагаю, вы с большим парнем свою репутацию честно заработали. Я постараюсь не использовать слово «демон», если только он здесь в самом деле не появится.

– Спасибо. – Процедила я.

– Дюк, открой клетку. – Сказал Ньюман.

– И что ты будешь делать, когда я ее открою? – За свои слова шериф извинился, но в поступках продолжал мудить. Одно-единственное извинение не делает тебя непредвзятым.

– Осмотрю Бобби. – Ответил Ньюман.

– Я могу вызвать скорую и рассказать им, что тут у нас, но они не повезут его в больницу. У нас тут нет подходящей палаты, а он уже и так под подозрением в убийстве. Они не потащат его в ближайшую травматологию для сверхъестественных. До нее слишком далеко, а он может очнуться по дороге, Вин.

– Открой дверь, Дюк. – Абсолютно серьезным тоном сказал Ньюман.

Ледук шагнул вперед, брякнув ключами.

– Это твои похороны.

Я коснулась руки Ньюмана.

– Ненавижу себя за то, что соглашаюсь с ним, ты это знаешь, но он прав в одном.

– В чем?

– Ну соображай же, Ньюман. Я была в клетке с Бобби дважды.

– И оба раза ты рисковала своей жизнью, чтобы спасти его.

– Да, рисковала, но во второй раз я чуть не обосралась. Я была слишком близко, все произошло очень быстро – у меня не было времени выхватить ствол, но я бы это сделала, если бы он не вырубился после того, как я его отпустила.

– Хочешь сказать, ты бы его пристрелила?

– Учитывая, как я его отметелила, если бы ему после этого хватило сил на меня напасть, я была бы рада выхватить пушку и пристрелить его прежде, чем он меня убьет.

– Ты передумала? Теперь ты считаешь, что это Бобби убил Рэя? – Спросил Ньюман.

– Нет, я все еще верю, что его подставили, но это не значит, что он не представляет угрозы.

– Ты это сделала голыми руками? – Уточнил Олаф.

– Она ему отвесила такой мощный апперкот, какого я уже давненько не видывал. – Заметил Дюк.

– В основном я дралась локтями и коленями, но оружия я и правда не использовала.

Олаф улыбнулся мне так, словно я болтала о каких-то милых глупостях. Он вечно так реагировал на всякую стремную хрень.

– Ни разу не видела, чтобы кто-то двигался так быстро, как это делала она. – Подала голос Кейтлин.

– Вы просто настоящих оборотней не видели. – Ответила я.

– Это правда, но если они быстрее вас, то я не уверена, что хочу их видеть.

– Будь Блейк хоть чуточку медлительнее, мы бы сейчас ее на скорой увозили. – Заметил Ливингстон.

– Вы не можете оставить Бобби умирать. – Вмешался Вагнер.

– Завали варежку, Трой. Ты сам по уши в дерьме. – Отрезал Ледук.

– Трой прав. – Сказал Ньюман. – Мы не можем позволить Бобби умереть.

– Господи, у тебя на руках ордер, который позволяет тебе изрешетить его до смерти. Ты видел, что он творил в клетке. Ты испугался за жизнь Блейк – и не говори мне, что это не так.

– Это так, но это не значит, что мы можем оставить его истекать кровью.

– Мы даже не знали, что так получится. – Поддержала его я.

– Почему он не двигается? Если у него нет сотрясения или травмы позвоночника, почему он все еще не двигается? – Ньюман шагнул в мою сторону, сжимая руки в кулаки. Драться он не собирался – он был просто расстроен, о чем и говорил язык его тела.

– Да не знаю я, Ньюман! – Мне пришлось проглотить свой гнев до того, как я в нем потеряюсь. Голос у меня был уже спокойнее, когда я продолжила. – Я бы ни за что не стала бить его так сильно, если бы знала, что он не сможет вылечиться.

– Ты привыкла к оборотням в Сент-Луисе. – Заметил Олаф.

Я уставилась на него.

– Это еще что значит?

– Любой из них давно бы исцелился.

– Хочешь сказать, Бобби не исцелится?

– Он должен исцелиться, но это не будет похоже на одно из тех чудесных исцелений, к которым ты привыкла у себя дома.

– Почему?

– Во-первых, он не является частью группы, поэтому не делит с ними их общую энергию. Во-вторых, у него есть только одна форма, и она маленькая – значит, сам по себе как оборотень он недостаточно силен. В-третьих, он не привязан к мастеру-вампиру, и энергетической подпитки от такой связи не имеет. Я не думаю, что ты осознаешь, насколько уникален в этом смысле Сент-Луис. По многим причинам.

Олаф посмотрел на меня очень красноречиво, когда договорил последнюю фразу. Он явно что-то пытался сказать мне этим взглядом, но я понятия не имела, на что он намекает. Спрошу его позже, когда мы будем одни. Или не спрошу. Я сосредоточилась на той проблеме, которая была передо мной сейчас. С остальными разберемся позже, иначе пиздец.

– Ладно. Значит, я привыкла играть с большими песиками и не шарю в том, каково это – играть с маленькими. Но как нам помочь Бобби здесь и сейчас?

Олаф пожал плечами.

– Я не знаю.

– Открой чертову клетку, Дюк! – Рявкнул Ньюман, и злость снова накатила на него. Я не могла винить его. Мы тут задницы рвем, чтобы спасти Бобби, а теперь все наши труды могли улететь псу под хвост.

– Кто пойдет с ним в клетку? – Поинтересовался Дюк.

– Я пойду. – Сказала я.

– Вам понадобится прикрытие. – Заметил Ливингстон.

– Нет. – Возразил Ньюман. – В таком состоянии он не опасен.

– А если вдруг он очнется и увидит, что вы над ним склонились… – Начал Дюк, но Ньюман оборвал его.

– Да открой ты уже эту блядскую клетку, Дюк!

Ливингстон взял свой шотган, который использовал в прошлый раз, и как только он был готов, Дюк открыл камеру.

– Это твои похороны. – Вновь сказал Ледук, когда Ньюман проходил мимо него.

Я последовала за Ньюманом. Он пригласил меня сюда прикрывать ему спину – этим я и займусь. Олаф остался стоять в дверном проеме клетки, чтобы Ледук не закрыл ее вслед за нами. Круто, а то я уже заебалась от того, что меня вечно в ней запирают.