Текст книги "Запрещённый приём (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 42 страниц)

40

Я смотрела на Олафа и думала: «Вот оно. Мы должны его убить.». Львица подобралась внутри меня, как если бы готовилась к прыжку – словно она могла помочь мне драться против него. Моя рука уже тянулась к пистолету, но Эдуард выбрал вариант получше. Он повернулся к копам у себя за спиной и сказал:

– Ребят, дайте нам пару минут. – После чего он закрыл дверь, чтобы у нас появилось немного приватности.

– Анита доверила тебе свою безопасность, когда во Флориде в нас чуть не врезалась машина. – Произнес Эдуард, и Тед соскальзывал из его голоса так же, как и с лица.

Олаф замер – все его тело отреагировало на эту фразу. Мой пульс замедлился, и на место страху перед тем, с чем я столкнулась сейчас, пришло воспоминание о страхе из прошлого. Мы тогда целой толпой набились в машину во время охоты за монстром во Флориде. Так вышло, что я оказалась на коленях у Олафа, потому что больше сидеть было негде. Сейчас это звучит глупо и беспечно, но тогда в этом был смысл. По дороге в нас чуть не врезалась чужая машина, и только благодаря навыкам нашего водителя мы избежали аварии, и наша тачка не перевернулась. Тот факт, что в тот момент я не была пристегнута, хотя всегда соблюдаю технику безопасности… Я думала, что это конец, но Олаф обхватил меня руками. Он защитил меня силой своих рук, обернувшись вокруг меня всем телом. Он весь сосредоточился на том, чтобы мы с ним оставались на месте. Я тогда прижалась к нему, зарылась лицом ему в шею и держалась за него изо всех сил, а самое странное – в тот момент я совершенно точно знала, что он защитит меня даже ценой своей собственной безопасности. В тот миг вся его сила, которая прежде меня пугала, стала моим щитом.

– Да, доверила. – Сказала я с едва заметным придыханием.

Львица на тропе внутри меня расслабилась. Она перекатилась на спину на темной земле, вспоминая ощущение силы Олафа. Она совершенно не скрывала того факта, что ей нравился его лев, и что она нуждалась в партнере. Я ей сказала, что его она не получит, но проблема была в том, что я просто не могла предложить ей кого-то другого. Среди всех моих неприкаянных зверей она громче всех тосковала о своем одиночестве.

– Ты не воспринял Аниту, как добычу, когда спас ее в машине. – Фраза Эдуарда была утверждением.

– Не воспринял. – Произнес Олаф так, будто ему не слишком нравился этот ответ, хоть это и была правда.

– Тот факт, что ты защищаешь того, кто тебе дорог, не делает этого кого-то слабее, Олаф. Это делает сильнее тебя самого. – Сказал Эдуард.

Олаф нахмурился. Даже сквозь темные очки было видно, как сильно он старается понять то, о чем говорит Эдуард.

– Когда Анита доверила мне свою безопасность, это было… приятно.

– Именно так ты себя и чувствуешь, когда защищаешь женщину, которая тебе дорога.

Олаф уставился на него, хмурясь так сильно, что его приятное лицо исказили линии, которых я прежде не замечала – они будто наметили тень того, каким он мог бы стать через пару десятков лет.

– После этого она помогла мне пытать официантку в ресторане. – По голосу было слышно, что он колеблется, как будто разговаривает сам с собой. Я уже не могла объяснять Олафу, что да как, но Эдуард, очевидно, был по-прежнему за рулем этого смыслового автобуса, потому что он разъяснял все очень четко.

– Стала бы ты играть в ту маленькую игру с подозреваемой, если бы не пережила момент доверия с Олафом в машине?

Я задумалась над ответом – серьезно так задумалась. Пугать официантку мне не понравилось, но она содействовала похищению женщин, точно зная, что их ждет ужасная смерть. Если бы Олаф не заставил ее расколоться, у нас на руках было бы больше невинных жертв. Нам пришлось это сделать, но я перепугалась до чертиков, когда осознала, как легко мне дался этот допрос напару с Олафом. Та девушка была ликантропом, так что мы могли отрезать ей что угодно, и все бы отросло обратно, да и похищенных женщин мы спасли, так что я восприняла это, как победу, но я ею не гордилась. Если честно, я вообще старалась не вспоминать об этом.

– Думаю, нет, но дело не только в этом. Я увидела его с детьми. До свадьбы я и понятия не имела, что он был для них дядей Отто, как я была тетей Анитой. – Я посмотрела на большого парня. – Я не знаю, как сильно ты притворялся с ними, но Бекка и Питер верят тебе, они любят тебя. Это помогло мне встать рядом с тобой над той девушкой во Флориде, и сделать то, что мы сделали. – Вот, я, наконец, сказала чистую правду.

Олаф кивнул.

– Ты была рядом со мной на поле боя, и ни разу не колебалась. Я никогда не думал, что встречу такую храбрую женщину.

– Спасибо. – Не время было прикапываться к тому, что женщины могут быть такими же храбрыми, как и мужчины. Мы с Эдуардом выигрывали эту битву. Никогда не спорь, если выигрываешь. – Я знала, что и ты меня во время драки не подведешь.

– Ты доверилась мне. – Произнес Олаф.

Я кивнула.

– Да.

Морщины разгладились на его лице, но я почти слышала, как у него в голове скрипят шестеренки. Изучать что-то новое иногда почти больно, особенно если ты пытаешься сломать старые установки – тем более те, которые больше не жизнеспособны.

– Женщины доверяли мне и раньше, но они не знали правду обо мне.

– Ты скрывал себя от них. – Сказала я.

– Да.

– Лев должен скрываться в траве, чтобы газель его не увидела. – Заметила я.

Олаф кивнул.

– Да.

– Один лев не прячется от другого. – Подал голос Эдуард.

Мы с Олафом уставились на него. У себя в голове я подумала: «Ну, вообще-то, иногда они нападают на другой прайд». Но, опять же, мы выигрывали эти битву, так что нехрен было приплетать сюда биологию обычных львов.

– Не прячется. – Согласился Олаф.

– Львы доверяют друг другу во время охоты. – Сказала я.

– Ты поможешь мне охотиться на газелей, Адлер?

– Смотря что за газель, Мориарти.

– Я не понимаю.

Я задумалась, как объяснить ему и не оскорбить его при этом.

– Я могу помочь тебе в легальной охоте, на которой пытки и убийства спасают жизни других людей.

– Она не станет помогать, если считает добычу невинной. – Пояснил Эдуард.

Олаф хмыкнул.

– Невинных не существует.

– А как же дети? – Спросила я прежде, чем подумала о том, хорошая это идея или не очень.

– Я не охочусь на детей.

– Приятно знать, потому что я бы, наверное, тоже не смогла.

– Дети-вампиры – исключение. – Сказал Эдуард.

– Они не дети. – Возразили мы с Олафом в один голос. Я улыбнулась, а через секунду, когда он понял, то улыбнулся и сам.

– У вампиров свои законы насчет обращения детей. Это запрещено по многим причинам. – Заметила я.

Мысль об этом стерла улыбку с моего лица. Дети-вампиры всегда были наглухо отбитыми и обычно садистами, либо каким-то иным образом повернутыми. Подростки справлялись лучше, но если они еще не достигли пубертата, то вампиризм тупо срывал им крышу.

– Я разочарован, что в этом деле нам приходится сохранять жизнь верживотному. – Произнес Олаф. – Я надеялся помочь тебе убить его.

– Даже несмотря на то, что он – мужчина? – Уточнила я.

– Я уже говорил тебе, что помогу охотиться на твоих жертв, если мы будем делать это вместе.

Так и было, а еще это была чертовски высокая похвала от Олафа. Стремная, но высокая.

– Я правильно понял, что мы пытаемся найти реального убийцу, чтобы спасти жизнь подозреваемого? – Уточнил Эдуард.

– Ага. – Ответила я.

– Анита этого хочет. – Сказал Олаф.

– В ордере указано имя подозреваемого, но документ прописан таким образом, что мы имеем право охотиться на кого угодно, кто вовлечен в это дело. – Заметил Эдуард.

Я об этом пока не думала. Спасем Бобби Маршана, а потом уже будем разбираться с тем, что нам еще позволено.

Олаф улыбнулся.

– Ты имеешь в виду, что мы все еще можем казнить настоящего убийцу?

– Легально казнить. – Подчеркнул Эдуард.

– Мы с Ньюманом считаем, что убийца – человек, который спланировал подставу.

– Вполне вероятно. – Согласился Эдуард. – Этот человек уже совершил одно убийство, и сейчас пытается руками маршалов совершить второе. Думаешь, он заслуживает какого-то особого отношения с точки зрения закона только потому, что не является сверхъестественным?

– Закон считает это легальным.

– Закон позволяет ликвидировать убийцу здесь и сейчас, чтобы избежать волокиты с судом. – Заметил он.

Я уставилась на Эдуарда, пытаясь понять, подначивает ли он Олафа, или реально верит в то, что говорит.

– Я не очень понимаю, как мне относиться к твоим аргументам. – Наконец сказала я.

– Нет смысла цепляться к словам, Анита. Закон на нашей стороне.

Я вздохнула. Теперь была моя очередь хмуриться.

– Я согласна убить его, если он попытается убить нас или кого-то еще. Меня устраивает, если это ради спасения жизней, но не когда речь идет о хладнокровном убийстве того, кто даже не представляет опасности для окружающих… Не уверена, что я на это пойду.

– В таком случае, я буду уповать на то, что убийца найдет себе новых жертв. – Произнес Олаф.

– Спасибо что не сказал, что надеешься, что он убьет еще кого-нибудь.

– Не за что. – Ответил он.

Я все еще не была уверена в том, с какой целью Эдуард затеял этот разговор – чтобы Олаф поверил, что мы с ним вновь будем пытать кого-то и убьем вместе, или Эдуард просто сам верил в то, о чем говорил. Надеюсь, что не верил. Если у меня будет возможность, спрошу его об этом. Вполне вероятно, что ответ мне не понравится, но я сама себе не понравлюсь, если не задам ему этот вопрос, потому что струсила.

41

Мы представили маршала Теда Форрестера Бобби. В одежде наш узник больше походил на человека, чем на жертву. Сейчас на нем были джинсы, футболка и кроссовки, как будто он вот-вот собрался пойти на улицу. В ближайшее время ему этого точно не светит, но одежда делала его более реальным. Его личность стала видна четче, как если бы шмотки добавили ему уверенности в себе, либо он просто чувствовал себя комфортно, когда носил эти вещи. Помощник шерифа, который принес ему одежду, забыл ремень, так что Бобби периодически подтягивал свои штаны на ходу. Он начал бродить по клетке, как только мы попросили его уточнить несколько деталей о ночи убийства. Мне не нужно было обладать сверхъестественным чутьем Олафа, чтобы понять, что наш пленник нервничает и что-то скрывает. Бобби так часто запускал пятерню в свою блондинистую шевелюру, что его волосы давно бы запутались, но, к счастью для него, они были такие мягкие и прямые, что просто опадали после каждого взлохмачивания.

Мы впятером наблюдали за тем, как Бобби бродит по своей клетке, как будто пришли в зоопарк.

– Бобби, мы тут пытаемся спасти тебе жизнь. – Сказал Ньюман. – Дюк вызверился на меня за то, что я назвал тебе имя адвоката, которая хочет тебе помочь, но, что бы мы ни делали, это все не будет иметь значения, если ты не поможешь нам сам.

– Я уже рассказал вам, что произошло той ночью. – Бобби покосился на нас и вновь уткнулся глазами в пол, по которому продолжал ходить туда-сюда. Он старался никому из нас не смотреть в глаза слишком долго. Наверняка он паршиво играет в покер.

Я решила попытаться вытянуть из него хоть что-нибудь.

– Ты сказал, что Джоселин видела, как ты отрубился в своей спальне после того, как перекинулся обратно в человека.

Он кивнул, остановился и посмотрел на меня достаточно долгим взглядом, но потом вновь уткнулся глазами в пол и принялся курсировать по клетке, как будто потерял что-то маленькое на полу и никак не мог найти.

– Мы с ней разговаривали. Она сказала, что не видела тебя в твоей спальне той ночью.

Он замешкался на ходу, а потом замер. Бобби изучал мое лицо, пытаясь понять, лгу я ему или нет. Мое лицо было спокойным, потому что я не врала, так что мне было даже проще, чем на обычном допросе с подозреваемым.

– Но она меня видела. Либо видела, когда все только начиналось. В смысле, я же сам видел ее в дверях, когда начал терять сознание.

– Джоселин сказала, что не была в твоей спальне той ночью.

– Я не сказал, что она была в спальне. Она просто видела, как я отрубился. Видела, как я перекинулся обратно в человека, и знала, что я как обычно вернулся домой через окно. По ночам я никогда не брожу по лестнице в форме леопарда. Джоши об этом знает.

Я пожала плечами.

– Она нам сказала, что ты это сделал, Бобби. Что ты убил ее папу.

– Она видела, как я это сделал? – В его голосе появились нотки возмущения.

– Нет, она только нашла тело. – Ответил Ньюман.

– Тогда я ничего не понимаю. Я уже думал об этом, и я помню, что охотился той ночью снаружи, в лесу. Олень, которого я убил, все еще должен висеть на дереве за моим окном. Я всегда оставляю добычу там, в заначке, когда не могу съесть ее за один присест.

– Африканские леопарды затаскивают добычу на деревья, чтобы львы и гиены ее не достали. От кого прячешь свою добычу ты? – Спросила я.

Он покачал головой.

– В основном от койотов, хотя многие животные интересуются такой пищей. Но даже те, которые умеют лазать и летать, вряд ли попытаются стащить заначку, если она висит так близко от особняка. Если на том дереве спрятан свежезабитый олень, то мои воспоминания верны, и я не убивал дядю Рэя.

– Ты был уверен, что сделал это, как только пришел в себя в клетке. – Заметил Дюк. Он стоял в дверном проеме со стороны офиса.

– Я очнулся, залитый кровью, и ты мне сказал, что я убил дядю Рэя. Что еще мне было думать? Я доверял твоему мнению с тех самых пор, как был в команде по американскому футболу, а ты был одним из родителей других игроков. Команда твоего… наша команда получала от тебя куда более крутые советы по игре, чем от нашего тренера когда-либо. – Кажется, Бобби чуть не сказал «твоего сына». Мне захотелось узнать, как погиб сын Ледука, но я не хотела давить на больную мозоль.

– Ты нам говорил, что ничего не помнишь. – Напомнила я.

– Так и есть, просто что-то мелькало, как если бы я пытался вспомнить сон или реальные события из прошлого.

– Ты оборотень уже десять лет, но по-прежнему помнишь все, как во сне. – Заметил Олаф.

– Да. А вы помните, что происходит с вами в полнолуние?

– Лучше, чем это помнишь ты.

– Бобби перекидывается только в леопарда размером с настоящего. – Сказала я.

– Серьезно? – Удивился Эдуард.

– Это нетипично. – Заметил Олаф.

– Я думал это потому, что он недостаточно силен. – Произнес Ньюман.

– Сила влияет на количество форм, а не на размер. – Ответила я.

Бобби уставился на нас, сжав пальцы на решетке, и я вдруг поняла, что расстояние между прутьями было достаточно большое, а коридор очень узкий. Будь он обычным оборотнем, я бы не хотела стоять так близко к нему. Я также поняла, что Эдуард держался поодаль. Олаф стоял рядом со мной, но ему не надо было переживать ни о силе, ни о скорости Бобби – своих хватало. У меня свои тоже были, но их было недостаточно. Я не рассматривала его, как серьезную угрозу, потому что он, вероятно, на самом деле не убивал своего дядю, да и к тому же… уровень его силы был слишком далек от тех оборотней, с которыми я жила и к которым привыкла. Но и мелкая шавка может тебя укусить. В какой момент я стала относиться к Бобби скорее как к личности, чем к подозреваемому? Ах, да. Когда я встала между ним и пулей. Вот вечно так – спасаешь кому-нибудь жизнь, а потом чувствуешь, что обязан, блядь, защищать его.

Бобби подался лицом вперед, ближе к решетке, и громко втянул воздух носом, а потом потерся щекой об прутья. Вероятно он даже не отследил своего последнего жеста.

– Вы наверняка общались с действительно сильными оборотнями, раз моя форма вам кажется маленькой.

Я отошла от решетки, чтобы посмотреть в глаза Эдуарду. Олаф отошел вместе со мной. Ньюман остался стоять рядом с клеткой. Не слишком-то он переживал за свою задницу, особенно учитывая, что он видел, как Бобби слетает с катушек.

– Вы тоже не привыкли видеть оборотней, чья животная форма была бы такого же размера, как обычный зверь в природе? – Поинтересовалась я.

Эдуард с Олафом кивнули.

– Верлеопард, который был моим наставником, имел форму такого же размера, как и моя. – Заметил Бобби.

– Он свой штамм тоже в Африке подхватил? – Уточнила я.

Бобби кивнул.

– Он связался с дядей Рэем, потому что услышал о нападении в новостях. Его история заражения была почти такой же, с той только разницей, что им не удалось убить оборотня, который напал на него и его семью.

– Я все гадаю, такой же это штамм, как привычный нам американский, или нет. – Озвучила свои мысли я.

– Я никогда не охотился в Африке. – Сказал Эдуард.

– Я там работал. – Заметил Олаф. – Но у меня не было никаких дел с местными териантропами.

– У нас дома есть пара слабых ребят, чья форма не сильно отличается по размеру от обычного леопарда, но даже они крупнее зверя Бобби.

– Тогда ты, вероятнее всего, права. Африканский штамм может отличаться от того, который есть здесь, в Америке. – Предположил Олаф.

– Он наверняка отличается и от европейского. – Заметил Эдуард.

– Все мои знакомые териантропы прибыли из Европы, так что – да, соглашусь. – Ответила я.

– Европейских я видал. Они почти такие же, как и американские. – Сказал Эдуард.

Олаф кивнул.

– Какая разница, насколько большим он или кто-то из них становится? – Поинтересовался Дюк.

– Может, и никакой, но, опять же, иногда эзотерическое дерьмо становится в деле решающим, а то и вовсе спасает твою задницу на следующей охоте.

– Что бы здесь ни случилось, Дюк. – Произнес Эдуард с куда более заметным акцентом, чем я слышала от него в последние пару минут. – Потом мы займемся другими делами, другими монстрами. Новая информация вполне может спасти наши шкуры в будущем.

– Сейчас ведутся разработки лекарства от ликантропии. – Заметил Олаф. – Возможно, исследования африканского штамма и его сравнение с остальными будут полезны.

– Это лекарство уже пару десятков лет ищут. – Насмешливо буркнул Дюк.

– Сейчас они ближе к завершению, чем когда-либо. – Возразил Олаф.

– Серьезно? – Удивился Бобби.

Олаф кивнул.

– Откуда ты знаешь? – Спросила я раньше, чем вспомнила, что мы здесь не одни, и мое любопытство может подождать.

– Мне предлагали участвовать в исследованиях.

Мне дико захотелось расспросить его об этом, но я подожду, пока мы не останемся втроем с Эдуардом, потому что эта тема задевала слишком много личных секретов, которые мы не хотели раскрывать перед остальными присутствующими.

– Вы пробовали лекарство? – Спросил Бобби.

– Нет. – Ответил Олаф.

– Почему нет? – Удивился Дюк.

– По моему мнению некоторые побочные эффекты от него хуже, чем само заболевание.

– А что там за побочные эффекты? – Спросил Бобби.

Олаф покачал головой.

– Я подписал бумаги о неразглашении, чтобы принять участие в программе.

Ничего этого я не знала. Мне ужасно хотелось покоситься на Эдуарда, чтобы понять, знал ли он. С ним-то Олаф чаще разговаривал, чем со мной. Спрошу потом.

– Наверняка там какое-то серьезное дерьмо, раз вы предпочитаете оставаться чудовищем. – Заметил Дюк.

Олаф посмотрел на него и сказал:

– Я всегда предпочитаю оставаться чудовищем.

Дюк, кажется, не очень понял, что на это ответить.

– Ну, как хотите.

– Всегда так делаю. – Ответил Олаф.

– Ох уж эти мужчины, которые никогда не были в браке. – Вздохнул Дюк.

– Или в серьезных отношениях. – Добавили Ньюман с Эдуардом. Ньюман улыбнулся Эдуарду, а тот улыбнулся в ответ – автоматически, его глаз эта улыбка не достигла. Если Ньюман и заметил, он не подал вида.

– Я выяснил, что если ты хочешь добиться от женщины большего, тебе нужно искать компромиссы.

– Уже нашли себе кого-то, кто заставил вас пойти на компромисс, а, Джеффрис? – Поинтересовался Дюк.

– Нашел. – Ответил Олаф и посмотрел на меня. С таким же успехом он мог ткнуть в меня пальцем.

Дюк перевел взгляд с Олафа на меня, и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут вмешался Эдуард.

– Здесь есть комната, где мы могли бы в приватной обстановке допросить подозреваемого? Кажется, мы немного отвлеклись. – Заметил он.

Акцент был чуть слабее – более характерный для него самого. Раньше он забывал об акценте только на эмоциях, но в последнее время я гадала, не устал ли Эдуард ото всех этих игр. Одно дело, когда он временами натягивал на себя маску Теда, и совсем другое – заниматься маршальской работой, на которой Тедом надо быть куда чаще, чем Эдуардом. Возможно, он был готов, наконец, стать Эдуардом с жетоном.

– Он из этой клетки выйдет только если судья прикажет Вину сделать свою работу. Ничего безопаснее этой камеры у нас нет. – Отрезал Дюк.

– Тогда нам нужно больше приватности. – Сказал Эдуард, и в его голосе остался лишь легкий намек на акцент.

– Вы не можете вышвырнуть меня из моей собственной тюрьмы. – Возразил Дюк.

– Мы не это имеем в виду. – Подал голос Ньюман.

– А Форрестер звучит так, будто именно это и имеет в виду.

– Я лишь сказал, что нам следует сузить фокус и сосредоточиться на нашей работе. Поболтать об африканской ликантропии и других вещах мы можем позднее. – Заметил Эдуард.

– Согласна. – Сказала я.

Олаф кивнул.

– Согласен.

Эдуард посмотрел на нас с Ньюманом.

– Кто-нибудь видел оленя на дереве?

Ньюман покачал головой.

– Но мы не то что бы его искали.

– Если на месте преступления еще остались люди, надо позвонить им – пусть проверят. – Сказал Эдуард. Слова были его, но акцент – Теда. Акцент самого Эдуарда звучал как хрен-пойми-откуда-в-Америке, как будто он мог родиться вообще где угодно.

– Рико был там, когда я ушла. Я попрошу его проверить. – Сказала помощница Фрэнки со стороны офиса.

Очевидно, она все это время стояла позади шерифа. Я была слишком низкой, чтобы увидеть ее отсюда. Хотя в коридор она не вошла, потому что места перед клеткой нам и так не хватало. Я могла бы догадаться, что Фрэнки никуда не делась. С тех пор, как она поняла, что у нас тут трое из Четырех Всадников Апокалипсиса, ее как будто немного потрясывало. Мне казалось, она просто рада встретить женщину среди других офицеров, но, очевидно, это было не так. Я ведь была Всадником.

– Чудесная идея, маленькая леди… прошу прощения, помощница Фрэнки. – Эдуард даже стрельнул своей улыбкой Тэда, а значит, он был достаточно высоким, чтобы увидеть помощницу за спиной Ледука.

– Все в порядке, маршал Форрестер. Вы можете звать меня маленькой леди, если я могу называть вас Тедом.

– Тед к вашим услугам, маленькая леди.

Она что, флиртует с ним? Или у нее просто экстаз от встречи с кумирами, и она флиртует со всеми нами? Иногда чертовски трудно понять эту разницу.

Помощница Фрэнки рассмеялась. Скорее даже хихикнула. Я нахмурилась и покосилась на Эдуарда, но он либо этого не заметил, либо ему было наплевать. Скорее второе.

Фрэнки быстро дозвонилась до Рико, но разговор не клеился. Рико, казалось, не понимал, зачем ему искать на дереве оленя.

– Рико, хватит мудрить. Просто ищи оленя на чертовом дереве. – Сказала Фрэнки.

Пару секунд она молчала, слушая ответ, а потом добавила.

– Потому что мы пытаемся проверить версию подозреваемого, вот почему. А теперь иди и сделай так, как я сказала. – Она чуть понизила голос. – Рико, из-за тебя мы роняем лицо перед федералами.

Дюк вернулся в офис – чтобы сделать нам кофе, надеюсь. Мне явно нужна новая порция. Мы могли наблюдать за Фрэнки через дверной проем. Она, наконец, закончила препираться с Рико и вздохнула, опустив плечи.

– Все в норме, Фрэнки. – Сказал Ньюман. – Ты не виновата в том, что Рико – идиот.

Мы с Эдуардом уставились на него, и Эдуард заговорил с ним своим лучшим тедовским голосом:

– Эй, приятель, ты не слишком-то вежлив.

– Рико я знаю лично, Форрестер. Поверь мне, я мог бы и хуже слова подобрать, и это все еще была бы правда.

– Вин, я знаю, что он тебе не нравится, и даже знаю, почему. Он ни одной юбки не пропускает, но свою работу делает нормально. – Вступилась Фрэнки.

Послышался смех из другой клетки, которую мы все, вроде как, игнорировали. Помощник Трой Вагнер смеялся от души.

– Господи, Фрэнки, это был самый лестный отзыв о Рико и женщинах, какой я только слышал. Он же как шлюха в мужском варианте – все в городе это знают.

– Ну, он по крайней мере не торчит в клетке за попытку убийства в горячке. – Парировала Фрэнки.

Трой больше не смеялся. Он прислонился лицом к прутьям решетки.

– Да, полагаю, в этом ты права.

– Прости, Трой. Мне не следовало на тебя огрызаться. – Извинилась она.

– Не извиняйся за правду. – Ответил Вагнер.

– И все-таки я не должна была так говорить.

– Я не хочу, чтобы Троя отправили в тюрьму. – Подал голос Бобби.

– Он пытался тебя убить. – Заметила я.

– Я знаю, но если законность моего убийства определяется видом жетона и именем в ордере, то мне кажется, что наказывать Троя было бы несправедливо.

– Достойные слова, Маршан. – Заметил Эдуард.

– Я не заслуживаю твоего сострадания, Бобби. – Произнес Вагнер.

– Я не думаю, что сострадание надо заслужить. Мне кажется, это то, как в принципе следует поступать с другими. – Сказал Бобби.

– Если бы ты нормально делал свою работу, Трой бы не нарвался на неприятности. – Буркнул Ледук.

– Независимо от того, что я сделал или не сделал, поступок Троя выходит за рамки закона. – Парировал Ньюман.

– Я ничего не могу исправить, Бобби. Могу только сказать, что я бы не смог застрелить тебя. Даже когда я считал, что ты убил Рэя, я все равно не смог этого сделать. – Произнес Вагнер.

– Я знаю, Трой. – Ответил Бобби. Он подошел ближе к прутьям решетки, которая объединяла их клетки.

– Он стрелял в камеру, когда ты был прикован к кровати, Бобби. Я думаю, он промахнулся случайно. – Сказала я.

– Хотите сказать, вы его не прощаете?

– Да, не прощаю.

Бобби покачал головой.

– Моя жизнь разрушена. Мне нет смысла тащить за собой Троя.

– Ты не тащишь его за собой. Он сам решил так поступить, когда наставил пушку на узника, который и так был закован и сидел в клетке. Если бы ты не порвал цепи и не спрятался под койкой, где он не мог тебя достать, ты уже был бы мертв. – Сказала я.

– Есть вещи, которые просто не надо делать, приятель. Например, стрелять в заключенного, который сидит на цепи. – Заметил Эдуард.

– Это как охота на консервы. – Произнес Олаф. – Никакого спортивного интереса.

– Нет. – Возразил Вагнер. – Я клянусь, что не хотел стрелять больше одного раза. Как только я выстрелил, у меня в голове тут же прояснилось. Слава богу, что я промахнулся.

– Ага, иначе сидел бы за убийство, а не за его попытку. – Заметила я.

– Многовато камней в наш огород кидаете, господа маршалы сверхъестественной ветви. – Встрял Дюк. Он вернулся из офиса и уже заглядывал в комнату с клетками через плечо помощницы Фрэнки. Я почувствовала запах свежего кофе и настроение у меня улучшилось, так что я спустила пассаж шерифа на тормозах, в отличие от Ньюмана.

– Это ты о чем, Дюк?

– Вы же в моргах загоняете колы в сердца вампирам, которые увешаны крестами и лежат в гробах. Это ли не охота на консервы?

Мы все уставились на него. Что бы он ни прочел на наших лицах, это заставило его вскинуть ладони вверх, как если бы он просил нас немного осадить назад.

– Если это неправда, я извинюсь.

– Это правда. – Ответила я, и не сказать, что сильно радовалась по этому поводу.

– Мы набросились на помощника Вагнера потому, что закалывать вампиров в моргах – наш священный долг, как маршалов сверхъестественного отдела. Вагнер должен был охранять узника, а не пытаться его убить. – Произнес Эдуард, улыбаясь, как Тед, но глаза у него уже начали выцветать в тон январского неба, как всегда бывало, когда он был не слишком-то рад происходящему.

– Казни в моргах назначают в качестве первых заданий новым маршалам. – Заметил Ньюман таким же безрадостным голосом, как и у меня.

– Разве это не хуже, чем попытка Троя застрелить кого-то в клетке, пусть даже он и в цепях? – Спросил Дюк.

– Да, вампиры в крестах куда более неподвижны, чем Бобби в своей клетке. – Согласилась я.

– Однако, как я и сказал, это – санкционированные казни. – Подчеркнул Эдуард. Его акцент был все еще довольно заметен, но глаза уже стали выцветать в серый. Поверьте, вам не захочется злить его, когда у него такие глаза – серо-голубые, как январское небо перед метелью, которая накроет тебя с головой и уничтожит весь твой мир.

– Значит, если бы Трой был одним из вас, маршалов, и убил бы Бобби, пока тот сидит в камере, это было бы легально? – Уточнил Дюк.

– Да, это было бы легально. – Подтвердила я.

– И вопрос легальности реально улучшает ситуацию, при которой ты стреляешь в того, кто сидит в клетке? – Спросил Дюк.

– Босс. – Вмешалась помощница Фрэнки, как будто хотела осадить его, но не знала, имеет ли она на это право.

– У меня оборотни никогда не сидели в клетках. В этом деле все слишком непривычно. – Сказал Ньюман.

– А обычно они у вас связаны, как и вампиры? – Поинтересовалась Фрэнки.

– Нет, для сверхъестественных пленников используют цепи. Веревки практически бесполезны. – Ответила я.

– Если они не закованы в цепи и не сидят в клетке, как же вы убиваете оборотней? – Спросила Фрэнки.

– До того, как они убьют нас. – Ответил Эдуард, и его тедовский акцент все еще был при нем, но тон был полностью эдуардовским.

– О чем вы? – Переспросила помощница шерифа.

– Мы охотимся на них, пока они охотятся на нас. – Ответила ей я.

– Разве вы не убиваете их в тот момент, когда они отрубились после трансформации в человека? – Удивился Дюк.

Мы четверо переглянулись между собой.

– Как-то не припомню, чтобы такое бывало. – Ответила я.

– У меня бывало. – Сказал Олаф. – Но я предпочитаю иной расклад.

– Почему? Так ведь безопаснее всего. – Недоумевал Ледук.

Я пожала плечами.

– Не могу сказать, что я бы этого не сделала. Мне просто не приходилось.

– Я был уверен, что все они отрубаются после того, как вернулись в человеческую форму. – Заметил шериф.

Мы все как по команде покачали головами, а я пояснила:

– Если это молодой оборотень, который еще не контролирует своего зверя, то он просто слетает с катушек, и тогда полиция обязана стрелять, чтобы спасти свои шкуры. Это происходит задолго до того, как пригласят маршала. Именно такие оборотни обычно и отрубаются после обратной трансформации.

– Те, кто отрубаются, обычно ни на кого не нападают сознательно. А нас зовут, когда в морге уже куча тел. – Произнес Эдуард. Его слова звучали почти странно с этим тедовским акцентом.

– Тогда чем обязаны, раз вас здесь так много? – Поинтересовался Дюк.

– Я позвал Блейк в качестве резерва. – Сказал Ньюман.

– Это не объясняет, почему вас тут четверо.

Эдуард подарил шерифу такую восхитительную улыбку, что она озарила его лицо до самых голубых глаз. Интересно, он вообще в курсе, что у него глаза синеют, когда он Тед?

– Шериф, у вас здесь трое из Четырех Всадников. По всей стране найдется уйма дел, на которых местные были бы счастливы видеть нас таким комплектом.

– Будь вы такими до хрена крутыми, как о вас говорят, он бы уже был мертв. – Дюк ткнул большим пальцем в сторону Бобби, даже не глядя на него. Ну хоть местоимение использовал, а не просто назвал его подозреваемым, да и вообще считал, что Бобби не сломает решетку и не выберется из клетки. Дюк мог сколько угодно твердить, что видит в Бобби монстра, но он уже начал относиться к нему мягче.