Текст книги "Запрещённый приём (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)

31

«Сахарный Ручей», ресторан и пекарня, был набит под завязку – народу было столько, словно мы пришли на спортивный матч или какой-нибудь концерт. Официантка у стойки рядом со входом сказала:

– В ближайшие два часа столиков для больших групп посетителей не будет, извините.

– Нас уже ждут внутри. – Ответила ей Кейтлин.

– Фамилия? – Спросила официантка, как будто сомневалась в ее словах.

– Ливингстон.

– Ох, конечно. Следуйте за Мэнди, она вас проводит.

Я не знала, была Мэнди второй хостесс или нашей официанткой, но она взяла у первой девушки меню и мы последовали за ней, лавируя между столиками и диванчиками. На первый взгляд это заведение показалось мне тесноватым, но мы все шли и шли, минуя несколько помещений, пока, наконец, не обнаружили Ливингстона, сидящего у стены на диванчике, который изгибался подковой. Рядом с ним была темнокожая женщина в черном пиджаке от костюма. Ливингстон обнимал ее за плечи, а их лица находились так близко друг к другу, что густые черные волосы этой женщины, когда она наклонилась, скрыли не только ее лицо, но и часть лица Ливингстона. Ее рука с идеальным алым маникюром нежно поглаживала его по щеке. Ту часть его лица, которую я видела, озаряла улыбка.

Он отстранился, и профессионализм пролился на него так, словно он вдруг надел другой костюм. Минуту назад мы были свидетелями романтичных обнимашек, но сейчас перед нами вновь предстал капитан Ливингстон.

– Памела, ты помнишь Кейтлин?

Памела подняла глаза и улыбнулась. Помада была того же оттенка красного, что и ее ногти. Черный пиджак обрамлял ее хрустящую белоснежную рубашку, а на отвороте виднелся золотистый бейджик с надписью «Менеджер». Теперь понятно, как нам удалось получить столик в такое время.

– Ну конечно я ее помню. – Произнесла Памела, выбираясь из-за столика. Диванчик был глубокий, но Памела справилась без труда. Я бы даже сказала, что она сделала это изящно. Сама бы я выбиралась из-за этого столика с грацией пятилетнего ребенка. Когда Памела выпрямилась, она оказалась ростом порядка шести футов (182 см. – прим. переводчика). Длинные ноги наверняка способствовали ее ловкому маневрированию.

Она любезно пожала руку Кейтлин. Я заметила на Памеле красные дизайнерские сандалии без каблуков – в тон помаде и ногтям, так что рост у нее был именно такой, каким казался. Волосы у нее были такие же черные, как и у меня, но текстура и форма прически отличались. Я понятия не имела, какими уходовыми средствами она пользуется, но ее волосы лежали идеально, едва доставая до плеч, и смотрелись очень аккуратно. Может, я ошибалась, и волосы Памелы в своем естественном состоянии не были такими же курчавыми, как мои, но я никогда не встречала людей с таким цветом кожи и такой внешностью, у которых не было бы как минимум таких же кудрявых волос, как у меня.

Ливингстон выбрался из-за столика с другой стороны, чтобы познакомить нас всех с Памелой. Только когда очередь дошла до меня и я пожала ей руку, глядя в эти большие карие глаза, я поняла, насколько умелым и неброским был ее макияж, за исключением помады. Однако благодаря урокам стиля от Жан-Клода я знала, что красные оттенки дарят тот самый необходимый мазок цвета, который выгодно оттеняет черно-белые костюмы. Встреча с Памелой лицом к лицу также дала мне прочувствовать вес ее личности, который моментально поднял ее с планки «симпатичная» до планки «красивая», так что я невольно улыбнулась ей, когда мы пожали друг другу руки.

Единственным, кто не улыбнулся ей в ответ, был Олаф – он нахмурился, а это значило, что он заметил ее красоту, ее личность или что там еще, но не захотел проникнуться этим. Или, может, ему просто не нравились высокие, а я перегибаю палку с проекциями.

– Я вас оставлю, чтобы вы могли обсудить дела, но если это не вопрос жизни и смерти, лучше тебе заглянуть ко мне потом и поцеловать меня на прощание.

Ливингстон улыбнулся. На нем уже были следы ее помады.

– Если ничего не случится, ты знаешь, что загляну.

Памела стерла следы своей помады с его губ большим пальцем, и это был до странности интимный жест. Мне вдруг стало грустно от того, что я сама без помады, а все мои любимые слишком далеко от меня, чтобы я могла оставить у них на губах ее след. Какие странные вещи могут заставить тебя скучать по дому и близким. В этот момент мне ужасно хотелось оказаться в Сент-Луисе.

Ливингстон дождался, пока Памела скроется из виду, и опустился обратно на диванчик. Я ни минуты не сомневалась в том, что он любовался ее задницей, но, очевидно, ему разрешалось куда больше, чем просто смотреть, так что все в порядке. Потом началось веселье с рассаживанием нашей компании. Когда собирается тусовка полисменов или военных, и их надо рассадить в публичном месте, возникают проблемы. Диванчик располагался у стены, что нас всех устраивало, но тут были свои трудности. Если сесть посередине, то спиной ты прижмешься к стене, и это хорошо, а еще у тебя будет широкий угол обзора. Чем дальше ты от середины, тем хуже будет обзор с той или иной стороны. И, конечно, если ты сядешь по центру, то в случае внезапного пиздеца будешь заперт столиком. Ни рвануть в бой, ни спрятаться. Придется как-то решать, что делать, сидя на месте. С боковых мест можно было легко вылезти при необходимости, но ты так или иначе оставляешь свой бок открытым, если садишься там. Сохранить хороший угол обзора, пожертвовав возможностью маневрировать, или потерять обзор, но сохранить способность быстро двигаться? Я знала, что у нас будут проблемы с рассаживанием. Чего я не знала, так это того, что Олаф усложнит нам задачу. Не следовало мне так расслабляться. Я определенно отрицала перед самой собой все то дерьмо, которое между нами творилось.

Ливингстон занял место посередине, что меня удивило, пока я не заметила, что столик легко выдвигается, и капитан вовсе не был им заперт. Очевидно, стол не был прикручен к полу, так что Ливингстон довольно быстро мог выбраться наружу. Или вообще опрокинуть стол, чтобы встать. Что бы вы ни видели в киношных перестрелках, большинство столов не защитят вас от пуль, потому что они сделаны из слишком хрупкого материала. Это только кажется, что они твердые и способны задержать пули.

Кейтлин уселась слева от Ливингстона, а Ньюман – справа. Я начала протискиваться за столик со стороны Ньюмана, и было логично, что Олафу придется сесть рядом с Кейтлин – с другой стороны диванчика, но он сел рядом со мной. Я прижалась так близко к Ньюману, как только могла, ну, или думала, что не могу прижаться сильнее, пока Олаф не опустился на диванчик, и вот уже пистолет Ньюмана врезается мне в бедро. С другой стороны моя голова оказалась в опасной близости от плеча Олафа.

– Может кто-нибудь подвинуться? Меня тут малость зажало. – Сказала я.

Все подвинулись, так что у меня появилось достаточно места, чтобы не врезаться бедром в кобуру Ньюмана. Я сама тоже подвинулась, чтобы не прижиматься лицом к плечу Олафа, как и к любой другой части его тела. Я не могла отсесть еще дальше от него, потому что опять врезалась бы в Ньюмана. Но не просить же мне всех вновь подвинуться? Мне хватало места, всем его тоже хватало, так что я постаралась убедить ту часть себя, которая хотела сползти под стол и пересесть на диванчик рядом с Кейтлин, что я не ребенок. Я могу быть адекватной в такой ситуации. Так что я велела тугому узлу, свернувшемуся у меня в животе, заткнуться, потому что я должна вести себя по-взрослому.

Я ждала, что Олаф воспользуется ситуацией, чтобы придвинуться ко мне вплотную, но он даже не попытался прижаться ко мне бедром. Впрочем, сидеть здесь все равно было тесно, хоть он себя и сдерживал. Наверное, дело было в разнице в росте или, может, в его плечах. И, хотя они не были такими же широкими, как у Ливингстона, мне все равно было тесно. Олаф, кажется, понял, что прижался ко мне слишком близко, потому что он поднял руку и перекинул ее через спинку дивана. Он не пытался подкатить ко мне таким образом или подавить меня своими размерами – его рука просто была слишком большой, чтобы мы могли комфортно сидеть на таком расстоянии друг от друга. Как только она оказалась на спинке диванчика, стало полегче. Размах его руки был настолько большим, что она простиралась за спину Ньюману аж до плеча Ливингстона. Господи, какой же все-таки Олаф огромный. Даже если бы он не был ебанутым, его рост был бы далеко за пределами моих предпочтений. Как-то не прикалывает чувствовать, что тебя подавляют физически, только потому, что вы просто сидите рядом.

– Клянусь, у меня нет вшей. – Сказала Кейтлин. Она пыталась шутить, но я видела, как она стрельнула глазами от Олафа ко мне. Ее голова была занята какой-то девчачьей математикой – вероятно, той, которая происходит, когда речь заходит о мальчиках и девочках. Мне совершенно не хотелось, чтобы она сделала какие-то выводы на наш счет.

– Мы с Анитой часто работаем вместе. – Пояснил Олаф. – И я предпочитаю темноволосых.

Последние слова заставили меня покоситься на него. Он улыбался ей так, что его глаза наполнялись теплом. Для меня это выглядело как те проекции каминов с потрескивающим огнем, которые ты смотришь, как телевизор. Симпатично, но не согреешься.

– Всегда было любопытно, как бы я выглядела брюнеткой. – Протянула Кейтлин, улыбаясь ему той улыбкой, которая как бы говорила: «Да, я с тобой флиртую». Она это серьезно или просто подначивает его? Ему вряд ли понравится любой из этих вариантов.

– Брюнетки будет достаточно. – Ответил Олаф, все еще улыбаясь ей.

Она помахала бровями, дав понять, что подначивает его, но, тем не менее, наслаждается процессом. Я смотрела в ее серо-голубые глаза и знала, что пока она не наденет цветные линзы, она все еще в безопасности от жутких намерений Олафа. Это помогло мне немного ослабить напряжение, которое сковало мои плечи.

Очевидно, не я одна хотела сменить тему разговора.

– Вы неплохо деретесь, Блейк. – Заметил Ливингстон.

– Спасибо. Это часть моей работы. – Ответила я.

– Нет, это не так. – Возразил Ньюман. – У нас нет необходимости сокращать дистанцию.

Я посмотрела на него и кивнула.

– Это правда, но я не думаю, что хоть раз участвовала в деле по поимке ликантропа-териантропа, где у нас был бы шанс посадить его в клетку. Обычно мы охотимся за ними, а они – за нами, и мы стреляем в них задолго до того, как им удается подобраться слишком близко.

– Так вы занимались рукопашной для работы? – Поинтересовалась Кейтлин.

– Неофициально. – Ответила я.

– А где вы учились? – Спросила она.

– Тед меня учил. Эм, маршал Тед Форрестер. Он был одним из первых моих наставников, когда я только начинала работать.

– Вы были одной из первых, не так ли? – Уточнил Ливингстон.

– Из первых истребителей вампиров? – Переспросила я.

– Вас так сперва называли?

– Нет, сперва мы были просто охотниками на вампиров. Название поменялось только после выхода закона, согласно которому вампиры получили права и стали считаться гражданами. Нельзя охотиться на граждан, как на животных, так что нас прозвали ликвидаторами или истребителями.

– На Википедии сказано, что вампиры конкретно вас называют Истребительницей. Это правда? – Поинтересовался Ливингстон.

Я кивнула. Официантка с длинными темными волосами, собранными в конский хвост, подошла, чтобы наполнить наши стаканы водой и предложить нам меню.

– Здравствуйте, меня зовут Хейзел. Я буду обслуживать ваш столик сегодня.

Я покосилась на ее бейдж, и там действительно было написано «Хейзел» – имя достаточно редкое, так что наверняка она и была той самой официанткой, которая встречалась с Кармайклом, рабочим из дома Маршанов. Мы ждали так долго не потому, что в этом заведении тормозили с обслуживанием. Мы ждали, когда освободится наша потенциальная свидетельница. Я накинула Ливингстону пару очков. Его роман с менеджером не только добыл нам столик, но и предоставил шанс поговорить с человеком, которого мы искали.

Теперь, когда я знала, кто она, мне захотелось изучить ее получше. Глаза у Хейзел были под стать имени – ореховые (hazel переводится как «лесной орех» – прим. переводчика). Серого в них было больше, чем зеленого, а изначальный карий будто немного потускнел. Интересно, ее родители знали, что у нее будут такие глаза, или она просто родилась с ними? Это вообще возможно? Что-то прочертило морщины в уголках ее глаз и губ – эти линии напоминали грустные скобки, и я бы сказала, что ей не меньше тридцати пяти. И дело было не в цифрах – она просто была из тех, кого жизнь потрепала. Я почувствовала шлейф сигаретного дыма, когда она обходила наш столик. Курильщица, значит. Это старит лицо и кожу. Она наверняка сама не чувствовала на себе этого горьковатого запаха, но я-то не курю, так что для меня он был чертовски заметен.

Я только хотела начать опрашивать ее, как Ливингстон вдруг заказал себе еду, так что мы все тут же уткнулись в свои меню, чтобы по-быстрому выбрать хоть что-нибудь. Сказать по чести, я терпеть не могу, когда меня торопят с выбором еды, особенно в незнакомых местах. В конце концов я сдалась и заказала панкейки, потому что панкейки – это как кофе. Они всегда хороши. Вопрос лишь в том, насколько. Я также взяла себе до хруста прожаренный бекон, апельсиновый сок, стандартную Колу и чашку кофе.

– Думаете, вам хватит столько кофеина? – С улыбкой поинтересовалась Кейтлин.

– Вероятно, нет. – Ответила я.

Она рассмеялась, а я задумалась, флиртует она со мной или просто по жизни такая веселая. Я не всегда могу понять, что женщины со мной заигрывают. Сам факт того, что в нашей полигруппе дома присутствуют женщины, все еще сбивает меня с толку. Иной раз кажется, что если бы у меня не было метафизической связи с Жан-Клодом и еще с полдюжиной людей, которые предпочитают в постели женщин, я могла бы так и не испытать влечения к своему полу. А может, я просто была из тех, кто обнаруживает в себе такое влечение с возрастом.

Олаф взял себе омлет с большим количеством мяса, половинку фрукта и чашку кофе. Интересно, заказал бы он что-то другое, будь у него время изучить меню? Я бы точно заказала.

Когда Хейзел приняла наш заказ и ушла, Ливингстон продолжил разговор так, словно он и не прерывался.

– Значит, для вампиров вы – Истребительница.

– Среди прочих кличек – да. – Подтвердила я, попивая воду. Натэниэл достаточно шпынял меня за то, что я пью слишком мало воды.

– Разве это не выглядит странно на фоне брака с их королем?

– Я тоже так считала, но так уж повелось, что вампиры привыкли бояться своих собственных правил, поэтому я в роли пугала и королевы одновременно буду смотреться вполне естественно.

– Когда мы опросим Хейзел? – Поинтересовался Ньюман.

– Когда поедим. – Ответил Ливингстон.

– Почему еда в первую очередь?

– Ты же вроде служил в полиции до того, как стать маршалом.

– Так и есть.

– Тогда ты знаешь, что лучше поесть заранее, потому что тебя могут вызвать, и придется бежать на задание.

Ньюман улыбнулся и опустил глаза, кивая.

– Не поспоришь. Еда здесь отличная. Я не знал, что вы встречаетесь с Памелой.

– Мы решили, что людям пора узнать об этом.

– Что ж, поздравляю.

– Спасибо, а тебя – с помолвкой.

– Вы теперь все местные сплетни знаете, раз встречаетесь с Памелой. – Заметил Ньюман.

– Уж знаю, но я поклялся, что не стану использовать эту информацию, если только она сама мне ее не скажет, или если чья-то жизнь не будет в опасности.

– Умная женщина. – Заметила я.

– Она такая. – Подтвердил Ливингстон, улыбаясь так, словно его искренне радовал тот факт, что она умна. Красота – это хорошо, но красота и ум – это еще лучше.

– Фрэнки мне сказала, что другие маршалы прозвали Теда Форрестера Смертью, а вы, как вы сами сказали, Война. – Подала голос Кейтлин.

– Ага. – Подтвердила я, потягивая водичку и надеясь, что мне скоро принесут мой кофе. Если мы тут будем играть в двадцать вопросов про Аниту Блейк, мне понадобится больше кофеина.

Кейтлин повернулась к Олафу.

– Фрэнки также сказала, что Блейк и Форрестер – половина четверки Всадников Апокалипсиса, и что еще один из них – это маршал Джеффрис.

– Да. – Подтвердил он и глотнул воды из своего стакана. Может, он тоже хотел чего-нибудь покрепче.

– Двое других – это вы и маршал Конь-в-Яблоках. Такую замечательную фамилию я бы точно не забыла, но я не помню, кто из вас какой Всадник.

– Он – Чума. – Ответил Ньюман.

– Почему вас четверых прозвали Всадниками Апокалипсиса? – Поинтересовался Ливингстон.

– А на моей странице в Википедии об этом не написано? – Спросила я, не пытаясь скрыть сарказм в своем голосе.

– Там по большей части про вампиров написано и про личную жизнь. – Ответил он.

Я закатила глаза.

– Друзья мне говорили не искать себя в интернете, особенно на волне публикаций по поводу свадьбы, так что я понятия не имею, что там про меня пишут.

– Наверное, это и к лучшему, что вы не в курсе. – Заметил Ливингстон.

– Мои друзья тоже так считают.

– Обещаю не гуглить вас больше, если ответите на мой вопрос. – Сказал он.

– Смотря что за вопрос, но я, пожалуй, соглашусь.

– Почему «Четыре Всадника Апокалипсиса»?

Олаф ответил:

– У нас четверых на счету самое большое количество убийств.

– А еще мы что-то вроде дедушек в своем отделе. – Добавила я.

– Вы оба как-то слишком молоды для того, чтобы считаться дедушками. – Усомнился Ливингстон.

Я покосилась вверх на Олафа, он это заметил и опустил взгляд на меня. Я никогда не задумывалась о том, сколько ему лет. Он был каким-то нестареющим – не как вампиры, просто он всегда выглядел так же, как и в день нашей первой встречи. Я понятия не имела, мой он ровесник или Эдуарда (Аните сейчас 32, Эдуарду – 40 – прим. переводчика). Ему ведь должно быть где-то между тридцатью и сорока, верно?

– Что? – Спросил он.

Я мотнула головой и ответила Ливингстону:

– Нас никогда много не было, но кучу народа списали со счетов в тот момент, когда к списку требований по стрельбе добавили физподготовку. Стрелять-то все умеют, а вот с полосой препятствий и гимнастикой возникают проблемы.

– Но некоторые занимаются преподаванием и помогают обучать новых маршалов. – Сказал Ньюман.

– Это радует, что опытных маршалов пригласили обучать новобранцев. Такие навыки не должны пропадать впустую.

– Среди старых маршалов много тех, кто еще колом и молотком орудовал. – Заметил Ньюман. – И они не то что бы горят желанием отказаться от старых методов.

– Охотник, который обучал меня основам, был как раз из таких.

– Я думал, ваш наставник – Форрестер. – Удивился Ливингстон. – Он широко известен своей любовью к огнестрельному оружию.

– Это на его странице в Википедии написано? – Поинтересовалась я.

– Нет, мой приятель работал с ним по одному делу. Он помешан на пушках, и арсенал Форрестера его впечатлил. Сказал, у него даже огнемет есть.

– Ага, это наш Тед. – Подтвердила я, кивая.

– Разве не он был вашим первым учителем?

– Нет, первым был Мэнни Родригез. Он научил меня поднимать зомби и убивать вампиров.

– А что с ним случилось? – Поинтересовался Ньюман.

– Его жена решила, что он слишком стар для охоты, и уломала его выйти на пенсию.

– Эта работа не для стариков. – Сказал Олаф.

– Полагаю, что так, но я не была готова работать в одиночку, когда Мэнни ушел. Повезло, что меня не грохнули тогда.

– А в какой момент вас начал натаскивать Форрестер? – Спросил Ливингстон.

– Достаточно скоро, чтобы спасти мою задницу.

– Тед хорошо отзывался о тебе с самого начала. – Заметил Олаф. – Его похвала не бывает незаслуженной. Зачем ты скромничаешь?

– Да не скромничаю я… После того, как Мэнни вышел на пенсию, я пару раз бывала на волоске от смерти, но, может, мне просто нужна была хорошая группа поддержки.

Хейзел принесла наш кофе и мою Колу.

– Сейчас вернусь и налью вам еще воды. И сок принесу. – Сказала она прежде, чем уйти.

Мне дико хотелось начать ее опрашивать, но это был ордер Ньюмана, а все присутствующие, за исключением Олафа, были местными. Они знали Хейзел. Так что пусть сами решают, когда мы начнем. Кофе был свежесваренный, горячий и на удивление вкусный для заведения, где его варят в таких количествах. Я положила в свою чашку сахара и сливок, так что это не был идеальный кофе, но я добавила совсем чуть-чуть, так что на вкус это не сильно повлияло. Олаф насыпал себе куда больше сахара, чем я, так что его кофе был бы для меня слишком сладким. Сливок он добавлять не стал. Полагаю, доебаться до чужих предпочтений в кофе я могу и позднее.

– Но ведь это Форрестер вас обучил рукопашному бою? – Вернул нас к разговору Ливингстон.

– Я немного владела боевыми искусствами к моменту нашего знакомства, но это правда, что он помог мне понять, как надо драться в полевых условиях, а не на мате во время занятий по дзюдо.

– Мне казалось, Форрестер живет в Нью-Мексико. – Сказал Ливингстон.

– Так и есть.

– А вы – в Сент-Луисе, штат Миссури.

– Да.

– Далековато для совместных тренировок.

– Мне и дома есть с кем потренироваться.

– Как часто вы тренируетесь? – Спросила Кейтлин.

– В рукопашной и на мечах – минимум три раза в неделю.

– Так часто? – Удивился Ньюман.

– Ага. А ты?

– Хожу в тир два-три раза в месяц.

– А боевые искусства?

– Три раза в неделю бываю в зале.

– Железо тягаешь? – Уточнила я.

– Чередую железо и кардио.

– Ты стал больше тренироваться с момента нашей первой встречи, не так ли?

– Ага. Как ты догадалась?

– Ты накачался.

– Спасибо, что заметила.

– Это все, что ты делаешь? – Вмешался Олаф.

– Ну да. А ты что делаешь? – Спросил его Ньюман.

– Гораздо больше. – Ответил Олаф.

– Блейк тренируется всего три раза в неделю. Почему ты мне предъявляешь, а не ей?

– Три раза в неделю она тренируется в ближнем бою, но это далеко не все, что она делает.

Ньюман посмотрел на меня, вскинув брови.

– Еще я три раза в неделю тягаю железо, иногда чередую его с кардио. – Сказала я. – Бегаю как минимум дважды в неделю, трижды – если есть время. С пушками упражняюсь хотя бы два раза в месяц, но стараюсь делать это каждую неделю.

– Выходит, ты тренируешься тем или иным образом каждый день? – Уточнил Ньюман.

– Я стараюсь брать себе один выходной в неделю.

– Как ты тянешь такие нагрузки?

– А как тебя могут устраивать три занятия в неделю с железом и кардио? Серьезно, Ньюман, что там теперь за физподготовка у маршалов?

– А что там было, когда вас двоих записали в дедушки? – Спросил он.

Мы с Олафом переглянулись.

– Они хотели, чтобы нас в отделе было как можно больше до того, как новички смогут работать сами, так что физподготовка была на уровне стандартной маршальской службы.

– При мне она была такой же.

– Ходили же разговоры о том, чтобы ввести программу физподготовки, которая поможет натаскать новичков конкретно для нашей работы в сверхъестественном отделе. Хочешь сказать, ее так и не ввели? – Удивилась я.

– Если ты успешно сдаешь все нормативы после того, как становишься маршалом, то никаких усиленных тренировок не требуется.

– Это стандарт для большинства служб. – Заметил Ливингстон.

– Никто не заставляет нас тренироваться. – Сказал Олаф.

– Не заставляет, но… – Я задумалась над тем, как объяснить свою позицию. – Но если ты не будешь по-настоящему упорно тренироваться, ты просто не сможешь нормально делать свою работу.

– В смысле, провалишь сдачу нормативов? – Уточнила Кейтлин.

– В смысле не сможешь бегать, драться и не будет достаточно вынослив, чтобы потянуть охоту. Тебя быстро ранят или еще чего похуже.

– Дело не только в этом, Анита. – Вмешался Олаф. – Новым истребителям не хватает наставников. У них есть только тот опыт, который был получен на занятиях в классе. Они не знают, что значит встретить монстра в полевых условиях и остаться в живых после этого.

– Сейчас новичков ставят в пару со старшими. – Заметил Ньюман.

– Меня больше не просили нянчиться с новобранцами. Кого они приглашали в наставники? – Поинтересовалась я.

– Меня. – Ответил Ньюман.

– Ты же от силы два года работаешь.

– Знаю. Поэтому я и сказал, что не считаю себя достаточно опытным, чтобы натаскивать новичков. Я также сказал, что ты, Форрестер, Джеффрис и Конь-в-Яблоках куда больше подходите на эту роль. Им не понравилось, что я считаюсь круче других молодых маршалов только потому, что работал с вами четырьмя.

– Почему они не отправили Всадников натаскивать новобранцев? – Спросил Ливингстон.

– Они нам не доверяют. – Ответил Олаф.

Я кивнула.

– Ага, все в точности как он и сказал.

– В смысле – не доверяют? – Переспросила Кейтлин.

– Считают, что мы испортим новичков. – Сказал Олаф.

Я покосилась на него.

– Я бы другое слово использовала, но да, вроде того. Они уверены, что мы превратим молодых маршалов в независимых одиноких волков – таких же, как мы сами.

– А вы превратите? – Поинтересовался Ливингстон.

– Вероятно. Мы все получили статус дедушек, выполняя разовые задания, и с полицией работали неофициально. Я хотя бы была консультантом, но большинство маршалов были просто охотниками за головами, когда получили свои значки. Те, кто сдал нормативы по физподготовке и стрельбе, получили статус дедушек, но мы все равно не приравнены к офицерам полиции. У нас нет отлаженной системы тренировок и полицейской подготовки.

– А какая подготовка у вас есть?

– Военная. – Ответил Олаф.

– Магическая. – Сказала я. – Ну, технически, речь идет о парапсихических способностях, которые помогают нам давать отпор немертвым и оборотням.

– Значит, никто из вас не стал дедушкой после работы в полиции? – Уточнил Ливингстон.

– Нет, насколько мне известно.

– Нет. – Подтвердил Олаф.

– Наверняка ведь полиция охотилась на вампиров и до того, как закон постановил, что у них есть права. – Озвучил свои мысли Ливингстон.

– Некоторые из первых охотников действительно были полицейскими. – Согласилась я.

– Тогда почему они не стали дедушками? – Спросила Кейтлин.

– Ну, во-первых, копам не было разрешено становиться охотниками за головами. А во-вторых, они уже мертвы.

– Хотите сказать, что вы со своей работой справляетесь лучше, чем это делает полиция? – Уточнил Ливингстон.

– Да. – Хором ответили мы с Олафом.

– Как-то это оскорбительно для моих братьев и сестер по униформе. – Заметил Ливингстон.

– Я их не оскорбляю. Я имею в виду, что задача полиции – спасать жизни. Большинству офицеров и за двадцать лет службы не доводилось стрелять в преступников. Сейчас при любой пальбе тебя тут же в новостях покажут, но если обратиться к статистике и посмотреть, сколько в стране полицейских, и сколько людей умирает во время перестрелок, то станет ясно, что чаще всего речь идет о стычках между гражданскими. Полиция создана, чтобы поддерживать мир. А на нашей работе даже думать надо иначе.

– Ньюман, ты ведь был копом до того, как стал маршалом. – Сказал Ливингстон.

– Да.

– И ты хорошо работаешь.

Ньюман покачал головой.

– Моя первая охота была в компании Четырех Всадников. Я своими глазами увидел, как надо работать. Это совсем не то, что нам рассказывало начальство.

– А что оно вам рассказывало?

– Они хотели, чтобы мы были копами, которые убивают по команде, как бойцовские псы. Но большую часть времени мы должны быть хорошими собачками – лучшими друзьями человека, пока нам не прикажут убить вновь. – С каждым словом его лицо становилось все более несчастным.

– Ого. – Сказала Кейтлин. – Вот это мрачняк.

– И ощущается так же. – Подтвердил Ньюман.

– Но вы же не псы. Вы – офицеры полиции. – Возразил Ливингстон.

– В этом-то и проблема, сэр. По их мнению, часть нашей работы ничем не отличается от обязанностей обычных маршалов, но когда они жмут на кнопку, мы должны стать другими, и я не понимаю, как мне таким стать. То, как сражалась Блейк в клетке с Бобби – это следствие ее тренировок с Форрестером, Джеффрисом и остальными вроде них. Нас такому никто не учил.

– Ты имеешь в виду, что вам надо быть скорее как SWAT, чем как обычная полиция. – Сделал вывод Ливингстон.

Ньюман покачал головой.

– Нет, сэр. Задача SWAT’а такая же, как у полиции – спасать жизни, пусть и с большим уровнем насилия, но это не то, чем занимается сверхъестественная ветвь.

– Маршалы из сверхъестественной ветви работают со SWAT’ом для закрытия своих ордеров. – Заметил Ливингстон.

– Только если эти маршалы прошли особую подготовку вроде той, которую проходят для выполнения спецопераций. Если ты ее прошел, то можешь взять с собой местный SWAT для охоты на сверхъестественного преступника или подозреваемого.

– Звучит как по учебнику. – Сказал Ливингстон.

– Так и есть.

– А вы работали со SWAT’ом? – Поинтересовалась Кейтлин.

– Нет. – Ответил Ньюман.

– Да. – Сказала я.

– Да. – Добавил Олаф.

– А это неплохая идея – брать сверхъестественных экспертов в команду со SWAT’ом для выполнения подобных ордеров. – Заметил Ливингстон.

– Да. Идея хорошая. – Согласился Ньюман. – Вот только мы должны защищать SWAT в том случае, если сверхъестественный гражданин слетит с катушек и попытается их убить, а у нас в отделе большинство маршалов моложе меня. Они рассуждают как копы – не это нужно SWAT’у, когда чудовище пытается их сожрать.

– А чего они хотят от маршалов? – Спросил Ливингстон.

– Маршалы должны убить монстра. Не удержать, не заковать его в наручники, не посадить в клетку и не запихнуть в багажник. Эта работа не имеет ничего общего с полицейской. Она ближе к тому, чем занимаются «морские котики» или отряд «Дельта». А может, она и к ним не слишком близка. Может, мы просто убийцы со значками, как говорит Блейк. Но, кем бы мы ни были, мы не полиция. Когда Блейк прозвали Войной, это максимально честно описало задачу сверхъестественной ветви. Это война. Работа в тылу врага – тяжелая и стремная, и ее санкционировало наше правительство на американской земле. Ты должен хотеть быть как «котики» – понимать, кто они такие и чем занимаются. Как и все прочие спецподразделения. Это не то место, куда попадают случайно. Тебя нанимают и бросают в самую гущу событий, бок о бок с каким-нибудь отрядом «Дельта», и считают, что тебе там будет нормально. – Когда Ньюман закончил свою тираду, он уже ни на кого из нас не смотрел – просто пялился в пространство, но что бы он ни видел в своих мыслях, ничего хорошего там не было.

Я уставилась на его профиль. Мне хотелось коснуться его руки, дать ему понять, что все в порядке, но это была ложь. Я заметила, что Ливингстон тоже на него уставился. Наши глаза встретились на секунду и, думаю, мы были солидарны в своих выводах: Ньюману нужна другая работа.

– Ньюман, Вин, ты ведь можешь вернуться в полицию или перевестись в другой отдел маршальской службы. – Сказала я.

– Твое «вернуться» звучит как шаг назад.

Я открыла рот и тут же закрыла, пытаясь придумать, что можно сказать.

– Я – убийца со значком, Ньюман. Я не могу быть копом. Характер не тот, да и подготовка тоже.