Текст книги "Запрещённый приём (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

– Не считая отъезда Кармайкла, это был самый обычный пятничный вечер. Дядя Рэй ушел к себе, чтобы проверить акции и сделать записи в журнале, как он и делал почти каждый вечер. У нас было несколько телешоу, которые мы смотрели все вместе, а иногда это были даже фильмы, но он, как правило, был занят у себя в кабинете, и оставлял нас с Джоселин развлекаться вдвоем. Он всегда так говорил: «Идите развлекайтесь, молодежь, а я пойду займусь своими скучными стариковскими делами.».

На этой фразе глаза у Бобби заблестели. Он поднял руку, чтобы смахнуть слезу, и притворился, что ему что-то в глаз попало, но было видно, как дрожат его плечи, так что жест вышел не слишком небрежным.

– Поверить не могу, что он больше никогда не обнимет меня и не произнесет этих слов. Я не видел тела, так что мне трудно принять тот факт, что он мертв. Это звучит не слишком бредово? – Бобби посмотрел на меня.

– Совершенно нет. – Ответила я.

Он кивнул и слезы потекли по его щекам.

– Продолжай, Бобби. – Сказал Ньюман. – Что было после того, как Рэй ушел в свой кабинет?

– Мы с Джоши поднялись ко мне и занялись любовью. После этого она позволила мне пообнимать ее немного, а потом сказала, что хочет увидеть, как я перекидываюсь. – Слезы уже подсыхали на его щеках, когда он договорил эту фразу.

Пауза так затянулась, что я почти хотела задать ему еще один вопрос, пока он пытался подобрать слова, но Эдуард опередил меня.

– Ты сказал, что она позволила тебе пообнимать ее. Это было необычно?

Бобби кивнул.

– Она всегда шутила, что я как девчонка, потому что мне нравится обниматься после секса, а ей нравилось сразу же приводить себя в порядок, как это обычно делают парни. – Он улыбался, когда говорил это, и его лицо смягчилось от воспоминаний.

У меня в голове вертелись две мысли. Первая – если она вставала сразу же после секса, то явно не была от него в восторге. Вторая – если она не хотела обниматься после, то либо у нее проблемы с этим романом в принципе, либо она просто использовала Бобби с самого начала.

– Как она отреагировала на твою трансформацию? – Спросил Олаф из того угла, в который он отступил после того, как Бобби встрепенулся.

Бобби покосился на него, и на лице у него было довольно мучительное выражение, но, думаю, дело было в том, что Олаф до этого угрожающе нависал над ним, а не в чем-то еще.

– Она не закричала и не убежала. Она казалась счастливой и пахла довольной. Я потерся об ее ноги. Она погладила меня так, как всегда делала, когда я был в леопардовой форме, после чего я вылез на улицу через окно и спустился по дереву вниз, как всегда это делаю.

– Ты на этом же дереве спрятал оленя? – Уточнила я.

Он нахмурился и кивнул.

– Если только какое-то другое животное его не передвинуло, он должен быть там.

– Рико осмотрел дерево. В лесу он не искал. – Заметил Ньюман.

Бобби улыбнулся, а потом вдруг посерьезнел. Он посмотрел на меня, а потом – на Ньюмана.

– Джоши правда считает, что это я убил дядю Рэя?

– Мне жаль, Бобби, но именно так она и думает.

– Вин, я этого не делал. Может, олень просто упал с дерева. Пусть Рико посмотрит внизу, на земле. Если олень там, то он единственный, кого я убил. – Бобби был абсолютно уверен в том, что говорил.

– Я велю ему проверить еще раз. – Пообещал Ньюман.

– Спасибо, Вин. – Бобби перевел взгляд на меня. – И тебе спасибо, Анита, за то, что поверила в меня даже тогда, когда я сам в себя не верил. Вам тоже спасибо, маршал Форрестер и маршал Джеффрис. – Он хотел протянуть нам руку, чтобы мы обменялись рукопожатиями, но ему помешали кандалы.

– Еще рано благодарить нас, приятель. – Сказал Эдуард, делая шаг вперед и улыбаясь Бобби по-тэдовски.

Мы отвели его обратно в клетку, а потом зазвонил телефон Ньюмана. Это был доктор Джеймесон из клиники. Джоселин пришла в себя и могла теперь поговорить с нами.

– Мы будем через пару минут, доктор. Спасибо, что позвонили. – Сказал Ньюман и повесил трубку.

– Очень вовремя. – Заметил Эдуард.

– Что там у вас вовремя? – Поинтересовался Ледук, как только мы вышли из здания и направились к машинам.

– Едем проверять наводку. – Бросила я.

– Какую еще наводку? Вы кто, Нэнси Дрю (персонаж книг и кино, девушка-детектив – прим. переводчика)?

– Лично я больше по братьям Харди (тоже персонажи книг и кино, ребята-детективы – прим. переводчика). – Ответила я.

– Я тоже. – Сказал Эдуард.

– У меня был краш в Нэнси в детстве. – Заметил Ньюман.

– Я не знаю, кто такая Нэнси Дрю и кто такие Харди. – Сказал Олаф.

– Я в курсе, что ты пропустил «Шерлока Холмса», но ты что, вообще никаких детективов в юности не читал? – Удивилась я.

– Нет. – Ответил он, и это был конец дискуссии.

Мы накинули куртки и поехали в больницу. Я сидела на пассажирском сиденье в машине, которую арендовал Эдуард, и почти физически чувствовала взгляд Олафа у себя на затылке. Может, если мы с ним все-таки пойдем на свидание, за чашечкой кофе я спрошу, что ему нравилось читать. Да, звучит неплохо.

Я повернулась на сиденье и выдавила улыбку.

– Если ты пересядешь за спину к Эдуарду, я смогу смотреть на тебя, пока мы болтаем по дороге.

– Тебе будет приятно смотреть на меня?

– Да. – Ответила я, лучезарно улыбаясь.

Он же не спросил, почему это будет мне приятно, и ладно. Пусть думает, что я хочу любоваться его пугающей красотой, а мне будет спокойнее от того, что он не прижимается к спинке моего сиденья. Он не уточнил, почему я хочу, чтобы он передвинулся. Он просто взял и сделал это. Идеально.

44

Кто-то сложил подушки за спиной Джоселин так, чтобы она могла сидеть на кровати. Ее красно-коричневые кудри были все такими же пугающе идеальными, словно кто-то сделал ей укладку прямо перед нашим визитом. Может, на затылке у нее все и сбилось – так же, как это происходит с моими кудрями, когда я лежу на спине, но те локоны, которые лежали спереди, были все такими же пружинистыми и идеально обрамляли ее лицо. Не занимайся мы сейчас расследованием убийства, я бы, наверное, спросила, какими уходовыми средствами она пользуется, чтобы сделать волосы такими послушными. Меня все еще беспокоили ее большие карие глаза, как будто я все ждала, что на знакомом мне лице ее матери появятся те, зеленые. Ее широкий и четко очерченный рот слегка искрился каким-то оттенком, как если бы она использовала блеск для губ. Цвет был влажный и яркий – он остался на ее губах даже после того, как она попила диетическую содовую через трубочку, так что, вероятно, это был какой-то стойкий блеск для губ.

Джоселин копалась вилкой в остатках своей больничной еды на подносе, но, казалось, она совсем ничего не съела. Не знаю, почему – может, она все еще горевала, а может, ей просто не нравилась еда. Она уставилась в нее вместо того, чтобы смотреть на кого-то из нас. Это напомнило мне Бобби, когда он избегал зрительного контакта с нами ранее. Может, это у них семейное? Интересно, поступала так ее мать или Рэй Маршан, из-за чего Джоселин и Бобби с детства запомнили этот жест? Но, поскольку оба их родителя теперь мертвы, я этого никогда не узнаю.

Олаф остался стоять у двери в палату, чтобы не «маячить» над пациенткой. Эдуард держался чуть поодаль от кровати. Мы с Ньюманом стояли прямо рядом с койкой. Мы еще по дороге обсудили, как будем действовать. Никто не хотел давать ей причину испугаться еще до того, как мы начнем задавать вопросы. Поскольку Ньюман был главным маршалом по этому делу и мы с ним были наименее угрожающими физически, мы заняли ведущие роли в этом допросе.

Доктор Джеймесон стоял с другой стороны кровати вместе с высокой медсестрой, которая в прошлый раз бегала за ним. Он представил ее, как сестру Триш, словно ее имя было ее фамилией. Сестра Триш на целую голову возвышалась над доктором, так что она, вероятно, была еще выше, чем мне показалось при первой встрече, либо сам доктор был ниже. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что хочу, чтобы она встала рядом с Олафом, чтобы я могла сравнить их по росту. Сегодня ее блекло-каштановые волосы были уложены аккуратнее – кончики приятно обрамляли ее лицо, как это часто бывает со стрижкой «пикси», так что она смотрелась скорее как завсегдатай клубов, чем как медсестра. Халат на ней сегодня опять был розовым, но вместо котят его украшала россыпь единорогов. Нет, правда, там были единороги.

– В целях спасения жизней потенциальных жертв я разрешаю вам опросить мою пациентку, но требую, чтобы вы вели себя корректно, иначе я попрошу охрану выпроводить вас с территории больницы.

Доктор Джеймесон был настроен серьезно. Мне почти хотелось узнать, что будет, если местная охрана попытается нас выдворить. Впрочем, может, и не хотелось. Мы – маршалы США. И если нам придется постоять за себя, ничем хорошим это не кончится.

– Благодарю вас, доктор Джеймесон, сестра Триш. Мы правда ценим, что вы понимаете важность нашей работы. – Произнес Ньюман.

Я вдруг поняла, что это была его версия тедовского «Вот незадача, мэм/сэр», с той только разницей, что Ньюман не собирался никем манипулировать. Он был настолько милым, насколько и казался, а это не всегда хорошее качество для нашей работы, но будем решать проблемы по мере их поступления.

– «Триш», зовите меня просто «Триш». – Ответила медсестра с улыбкой, которая все же не дошла до ее глаз. Ее взгляд был настороженным. Может, ей не нравилось, когда ее называют «сестра Триш». Ей не хватило духу поправить доктора, но она нашла в себе силы поправить маршала. В больничной вселенной фигура врача была куда более значимой.

– Что ж, Триш, спасибо, что выделили время, чтобы помочь нам сегодня. – Сказал Ньюман, выдав ей такую обезоруживающую улыбку, от которой тут же растаяла бы любая женщина, которая ищет хорошего парня.

Сестра улыбнулась ему в ответ, и у нее на щеках мелькнули ямочки. От этого она вдруг показалась мне моложе и мягче, как будто эта улыбка сбросила с ее плеч тяжкий груз серьезности, который она несла. Пока ее лицо не озарила улыбка, я и не замечала, что она симпатичная. Это был проблеск той женщины, которая со своей стрижкой «пикси» и темными тенями вполне могла зажечь на танцполе. Могу поспорить, что в клуб ничего с котятами и единорогами она не надевает, но любые подбадривающие средства идут в ход, когда на работе ты постоянно сталкиваешься с мучениями других людей.

Доктор Джеймесон нахмурился в сторону сестры, как будто поймал ее за флиртом. Может, так оно и было.

– Вы сказали, у вас есть вопросы к Джоселин.

– Да, сэр. – Подтвердил Ньюман.

– Я не понимаю, зачем вы опять хотите поговорить со мной. – Протянула Джоселин, все еще ковыряясь в своей еде на подносе.

– У нас к тебе всего пара вопросов, Джоселин. – Заверил ее Ньюман.

– Каких вопросов? Вы в курсе, что случилось с папой, и вы знаете, что это сделал Бобби. Что вам еще нужно, чтобы выполнить свою работу?

Джоселин уставилась на нас, и я поняла, что она была накрашена сильнее, чем я думала. Макияж не был броским, но он подчеркивал ее глаза. Джоселин выставила свою красоту перед нами, как щит. Глаза у нее были глубокого, насыщенного карего цвета – большое и мягкое совершенство на ее лице. Она была красивее, чем когда-либо, и в какой-то момент я поняла, что дело было в ее гневе – он заставлял ее сиять. Это, конечно, клише – говорить женщине, что она прекрасна, когда злится, но для некоторых дам это была чистая правда. Джоселин Маршан была одной из них. Я начала понимать, как тяжело было Бобби видеть ее только своей сестрой, и в тот момент, как я об этом подумала, я поняла, как это неправильно. Есть куча красивых женщин и привлекательных мужчин, у родственников которых ни единой мысли об инцесте не возникает. Так что дело здесь было не только в красоте.

– Мы просто хотим уточнить те факты, которые нам известны, Джоселин, вот и все. – Произнес Ньюман.

– Какие факты, Вин? – Спросила она нетерпеливо. Она не то уронила, не то швырнула вилку на свой поднос с едой так, как будто на самом деле ей хотелось швырнуть его через всю комнату целиком. Гнев – это следующая стадия после горя, а ей было, о чем горевать.

– Бобби сказал, что вы с ним… провели немного времени вместе после ужина. – Сказал Ньюман.

Джоселин так резко тряхнула головой, что ее локоны покачнулись. Она скрестила руки поверх своей больничной одежды.

– Так чем вы с ним занимались после того, как Рэй ушел к себе в кабинет?

– Ничем мы с ним не занимались! – Парировала она, почти крича. Джоселин закрыла глаза, опустила голову и сделала медленный, глубокий вдох, как будто мысленно считала до десяти. Она была так зла – буквально еле сдерживалась.

Все, что мне нужно было сделать, это коснуться ее рукой – кожа к коже, после чего я смогу напитаться от ее ярости. Я тоже сделала несколько глубоких вздохов, потому что восприняла жертву преступления как еду. На моем внутреннем радаре она светилась, как пища, и я понятия не имела, почему. Мне казалось, я хорошо контролирую все виды своего метафизического голода, но, возможно, я ошибалась. Блядь, этого мне сейчас вообще не надо. Джоселин Маршан и без того была жертвой. Я не хотела сама ставить на ней такой ярлык только потому, что я – вампир, алчущий чужого гнева. Этих мыслей было достаточно, чтобы взять себя в руки. Половина меня была уверена, что я уже превратилась в монстра, а другая половина старалась сделать так, чтобы этого не произошло. Меня несколько смущали некоторые из моих метафизических способностей. Может, и Джоселин смущал ее секс с Бобби?

– Он нам сказал, что вы провели тот вечер вместе. – Мягко заметил Ньюман.

– Ну значит он соврал!

– Я знаю, что ты уехала с друзьями, а Бобби остался дома.

– Тогда ты знаешь, что я не была с ним рядом всю ночь. Ты в курсе, что он врет. – Джоселин посмотрела на Ньюмана своими большими карими глазами, показывая ему всю силу своего прекрасного лица, стремясь убедить его в своей правоте.

– Значит, ты не видела, как он перекинулся в леопарда перед тем, как покинула особняк?

– Нет, я закрыла дверь в свою комнату, чтобы не видеть ничего из того, что происходит в комнате напротив.

– Наверное, тяжело, когда ваши спальни расположены друг напротив друга. – Заметила я.

Джоселин уставилась на меня, обратив ко мне вес своего взгляда, силу своего лица. Она знала, как действует на окружающих. Ничего плохого в этом не было. Кое-кто из тех, за кого я собиралась выйти замуж, тоже знал об эффекте, который он производит на окружающих.

– Я надеялась получить работу и собственную квартиру, но теперь я понятия не имею, что будет дальше. – Потеря и смятение наполнили ее взгляд прежде, чем она опустила глаза.

– Ты знала, что Бобби планировал перекинуться в леопарда той ночью? – Спросил Ньюман.

Она покачала головой, не поднимая глаз.

– Той ночью было новолуние. Он никогда не перекидывался в такое время.

– Есть мысли на тему того, что могло заставить его это сделать? – Поинтересовался Ньюман, как будто речь шла о смене одежды, а не кожи.

Джоселин уставилась на свои руки, которыми она мяла белые больничные простыни.

– Думаю, есть. Вернее, боюсь, что есть. – Ее голос опустился почти до шепота. Гнев Джоселин постепенно уступал место какой-то другой эмоции, но, поскольку я питаюсь только на гневе, я не знала, что это была за эмоция.

– Он рассказал вам о своей фантазии, да? – Тихо спросила она, как будто не хотела говорить слишком громко, потому что это сделает ее слова чересчур реальными.

– Он рассказал нам о ваших отношениях. – Ответил Ньюман.

Джоселин вскинула голову, в ее глазах заблестели слезы, но вместе с тем к ней вернулся гнев, сделав ее карие глаза почти черными, как темнеет вода под лучами солнца. По ее щеке скатилась первая слеза.

– Единственные отношения, которые у нас были с Бобби, это отношения брата и сестры.

– Прости, Джоселин. Бобби рассказал, что между вами было кое-что более интимное. – Почти извиняющимся тоном произнес Ньюман.

– Он хотел большего, но я ему отказала.

– Бобби сказал, что вы не являетесь родственниками генетически, и что Рэй усыновил только его, так что вас даже с точки зрения закона нельзя считать братом и сестрой.

Она вскинула руки и новые слезы потекли по щекам из ее разгневанных глаз.

– Бобби – мой брат. Он и мне говорил о том, что между нами нет кровной связи, но мне было всего пять, когда мама вышла замуж за его дядю. Для меня они были папой и старшим братом.

– Значит, у вас с Бобби никогда не было секса друг с другом?

На ее лице появилось отвращение.

– Нет, я бы никогда… Это ужасно, я и Бобби то же самое сказала. И обещала рассказать обо всем папе.

– Ты собиралась рассказать Рэю? – Переспросил Ньюман.

– Я ему рассказала. Он был шокирован, но обещал поговорить с Бобби, чтобы тот оставил меня в покое.

– Той ночью, когда погиб Рэй, ты рассказала ему, что Бобби хотел с тобой встречаться? – Уточнил Ньюман.

– Да. Папа сказал, что поговорит с ним, когда я уеду. – Она начала рыдать. – Видите? Это все моя вина.

– Почему твоя?

– Папа должен был вступиться за меня перед Бобби и попросить его оставить меня в покое, потому что я не испытываю к нему взаимности, а Бобби слетел с катушек и убил его. – Она уронила лицо в ладони. На ногтях у нее был тот самый бело-розовый французский маникюр, который всегда казался мне странным, потому что он адекватно смотрится на свадьбе, но не в обычной жизни.

Ньюман покосился на меня, умоляя взглядом о помощи. Я уловила намек и сказала:

– Бобби нам рассказал, что сделал тебе предложение, а ты ответила, что должна увидеть его трансформацию в леопарда, чтобы понять, устраивает тебя такой расклад или нет.

Джоселин подняла на нас свое лицо, залитое слезами, но они уже подсыхали. В ее голосе, наконец, просочилось то гневное презрение, которое я уловила в ней раньше.

– Это просто смешно. Я десять лет жила бок о бок с его леопардом. У меня нет проблем с тем, что он – верживотное. Вернее, не было до тех пор, пока я не увидела, что… Пока он не сделал это с нашим папой. Господи! Это все моя вина. Я должна была рассказать папе раньше, или просто остаться дома, но я не думала, что Бобби ему навредит. Мы оба любили нашего отца, ну, или я думала, что любили. – Она уставилась в пространство, как будто видела то, чего никто из нас не видел. Может, это было окровавленное тело ее отца или какие-то другие вещи, о которых мы не догадывались.

– Ты кому-нибудь еще рассказала о том, что Бобби пытался… вести себя с тобой не соответствующе? – Спросила я, пытаясь подобрать слова, которые не слишком ее травмируют.

Она кивнула.

– Я рассказала Хелен, что он оставлял дверь в свою спальню открытой, чтобы я видела, как он переодевается, когда я прохожу мимо. И что он подглядывал за мной, если моя дверь была открыта. Я не могла рассказать ей худшую часть. Это слишком неправильно и слишком стыдно. – Она вздрогнула, обнимая себя.

– Хелен Граймс, повариха? – Уточнил Ньюман.

– Да, еще я рассказала своей подруге Марси во время ланча – за пару дней до того, как мы устроили вечеринку для девчонок. Бобби пытался… Он ворвался в мою комнату и… он попытался воплотить свои фантазии в реальность. Именно это заставило меня, наконец, рассказать обо всем папе. Я даже не знала, поверит ли он мне. Ты же знаешь, как это бывает – женщины рассказывают своим домашним, что кто-то домогался до них, но никто им не верит. Папа любит нас обоих, вернее, любил, и это было все равно что заставить его выбирать между нами.

– Мы тебе верим, Джоселин. – Сказал Ньюман.

Она улыбнулась ему, но ее глаза остались пустыми.

– Вы и Бобби тоже верите?

– Он верит тому, что говорит. – Произнес Олаф.

Этот комментарий заставил ее взглянуть в сторону двери, где он стоял, пытаясь казаться как можно менее угрожающим.

– Я знаю, что верит – это меня и пугает, но я боялась его не потому, что он – верлеопард. Я боялась, потому что мой собственный брат пытался взять меня силой, хотел, чтобы я вышла за него замуж. Это дикость какая-то, и когда папа велел ему держаться от меня подальше, Бобби его убил. Видите? Я это сделала. Я убила своего отца – в не меньшей степени, чем это сделал Бобби. Мы убили его вместе! – Она вновь была на грани истерики, и последние две фразы произнесла, задыхаясь и захлебываясь в рыданиях.

– Достаточно. – Вмешалась сестра Триш.

– Согласен. – Поддакнул доктор Джеймесон.

Ньюман кивнул.

– На сегодня мы закончили.

Сестра уставилась на него блестящими от слез глазами и сказала:

– Чего еще вы от нее хотите?

Ньюман покачал головой.

– Ничего. Мы уходим.

Доктор Джеймесон уже втыкал иглу с каким-то лекарством в капельницу Джоселин, пока она рыдала и кричала в своей постели. Кажется, между вздохами и криками она повторяла:

– Я это сделала. Я убила его. Я его убила.

Мы вышли в коридор и эхо ее криков преследовало нас.