Текст книги "Запрещённый приём (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)

7

Какое-то время мы ехали молча, преследуя задние фары машины шерифа. В салоне было темно – горела только подсветка на приборной доске, разгоняя мрак. Как только мы выехали за пределы городка, вокруг стало по-настоящему темно – деревья казались едва различимыми гигантами по бокам от дороги. В новолунье, да еще и с такой высокой облачностью, только фары машин были тем светом, что прорезал дорогу сквозь тьму.

– Здесь так темно, когда луны не видно. – Заметила я.

– Зато видно звезды, а еще иногда можно северное сияние увидеть.

– Ого, ни хрена себе.

– Как тебе удалось успокоить зверя Бобби? – Спросил он.

Не знаю, почему, но вопрос застал меня врасплох.

– Магия. – Ответила я.

– Правда? – Переспросил он, уставившись на меня.

Я покачала головой.

– Ну, не совсем. – Я подумала над ответом и поняла, что он был не слишком точным. Ньюман знал, кто я такая, так что я решила сказать ему правду. – Я знала, что он почует… почует ликантропию в моей крови.

– И как тебе это помогло?

– Иногда, если ты почуял другого зверя, это помогает вернуть себе рассудок.

– Значит, у меня бы не получилось это сделать?

– Нет, не получилось бы.

Он вздохнул.

– Я надеялся, что это какой-то прием, которому ты можешь меня научить.

– Не вздумай обнимать ликантропа с изменившимися глазами, Ньюман. У тебя в крови штамма нет, так что ты будешь пахнуть едой.

– Я могу хоть как-то помочь оборотню не перекинуться? Ну, сквозь прутья решетки?

Он так искренне хотел преуспеть в своей работе, что я хорошенько подумала над ответом, чтобы действительно посоветовать ему нечто дельное.

– Если вы знакомы или дружите, ты можешь упомянуть какие-нибудь человеческие воспоминания. Есть вероятность, что это поможет.

– А если мне известны только имена супруги и детей? Я могу помочь, напомнив о человеческой жизни, если мы не знаем друг друга лично?

– Возможно, но только если ты стоишь по другую сторону решетки. А еще важно, насколько опытен этот оборотень. Если перед тобой новичок, это не сработает. Стоит измениться глазам, как он перекинется полностью. Первое время верживотные очень плохо себя контролируют.

– А что если я приведу кого-то из членов семьи, чтобы они могли поговорить?

– Категорически нет. Во-первых, члены семьи – это гражданские, а во-вторых – представь себе масштаб вины оборотня, если он вернется обратно в человеческую форму и осознает, что убил кого-то из своих близких. Никогда так не делай.

– Ладно, ты права. Это будет… ужасно. – Он так резко мотнул головой, что его шляпа съехала набок. Он поправил ее свободной рукой, другой по-прежнему держась за руль, и добавил. – «Ужасно» кажется мне не самым подходящим словом, но я не могу подобрать другого.

– Тебе не нужно подбирать слова, чтобы понять, какой пиздец тебя ждет при таком раскладе, или почему тебе надо приложить все силы, чтобы этого избежать.

– «Пиздец» – вполне подходящее слово. – Заметил он.

– Жутко, душераздирающе, болезненно, мучительно. У меня куча слов для того, чтобы описать всю жесть, которую я повидала за эти годы.

– Тогда почему ты по-прежнему занимаешься этим, если все настолько плохо?

Тот факт, что он задал мне этот вопрос, хотя его собственная карьера находилась в зачаточном состоянии, и он только-только переехал к черту на рога, что тоже не способствовало ее росту, означал, что Ньюман всерьез задумывался над тем, чтобы поменять свою жизнь.

– Потому что так я могу помочь ребятам вроде Бобби Маршана.

– Мне не удалось его спасти. Я тебя-то едва спас. – Сказал он. В салоне было темно, так что я не могла четко видеть его лицо, но ладони Ньюмана сжались на руле, словно выпуская те эмоции, которые он испытывал.

– Я взялась за эту работу, потому что она позволяла мне спасать жизни, убивая монстров, а потом случилось странное. Я перестала понимать, кто здесь монстр.

– Ты влюбилась в вампира. – Сказал он так, будто это все объясняло.

– Нет, дело не в этом. У меня был знакомый по имени Вилли МакКой. Мелкий жулик, даже не друг, но я знала его до того, как он умер, и после того, как он стал вампиром. Это по-прежнему был Вилли. И тогда я пересмотрела свой взгляд на вещи. Если бы вампиры были бездушными чудовищами, тогда Вилли должен был измениться после смерти, но этого не произошло. И если эта теория о вампирах оказалась мифом, я стала сомневаться во всех остальных.

– Как давно это было?

– Еще до того, как я начала встречаться с Жан-Клодом. Если честно, думаю, если бы Вилли МакКой не остался самим собой после того, как обратился в вампира, я, возможно, никогда бы не стала встречаться ни с Жан-Клодом, ни с кем-либо сверхъестественным вообще.

– Ого, я никогда так серьезно не анализирую свои чувства. Это впечатляет. – Заметил Ньюман.

Я рассмеялась.

– Я тоже не анализировала, как и большинство людей. Но теперь я прохожу терапию, и она помогла мне осознать пару вещей.

– Ты признаешься другому маршалу, что ходишь к психотерапевту? – Его голос звучал так, словно он почти шутил.

– Если тебя ранили во время задания, ты обращаешься за помощью в больницу. – Сказала я.

– Да, я застал тебя однажды в такой ситуации.

Я чуть улыбнулась, но он, вероятно, не увидел этого в темноте.

– Было дело, я помню. Но наша работа подкашивает не только физически, Ньюман. Она сношает мозги, вносит смятение в наши сердца. Иногда кажется, что она буквально выедает тебе душу. Ты ведь идешь к ортопеду, если сломал ногу?

– Полагаю, что так. – Согласился он.

– Так почему бы не относиться к адвокатам и терапевтам так же, как мы относимся к ортопедам и дантистам?

– Не знаю. В смысле, когда ты так говоришь, это звучит логично.

– Это-то логично, но все остальное здесь – максимально нелогичное эмоциональное дерьмо.

Он рассмеялся, и это было почти внезапно после такого серьезного разговора.

– Мне это не кажется смешным. – Сказала я.

– Это и не смешно. Ты была прямолинейна и честна, как акула или типа того.

Настала моя очередь усмехнуться.

– Много с чем меня сравнивали, но вот с акулой… Они слишком много кружат перед тем, как укусить. Я так не делаю.

Он рассмеялся, но после спросил, посерьезнев:

– Насколько, по-твоему, мы можем доверять Дюку, учитывая его эмоциональное состояние?

– Он твой друг, а не мой. Разве не я должна об этом спрашивать?

– Да, но я избавлю тебя от этой необходимости. Это я позвал тебя сюда. Если бы тебя пристрелили тогда, в клетке. – Он покачал головой. – Это была бы моя вина.

– Вовсе нет, Ньюман. Это была бы вина человека, который нажал на спусковой крючок.

– Дюк всегда был профессионалом. Немного деревенским, как если бы он прочитал книжку о том, каким должен быть шериф маленького городка, и хотел сыграть эту роль по всем правилам, но он всегда был хорошим копом.

– Даже хороший коп может споткнуться, если дело касается его семьи.

– Ты весьма добра к тому, кто едва тебя не убил.

– Его дочь умирает. Такое любому нервы взъебет.

– Знаешь, у тебя репутация крепкого орешка и весьма неприятной личности, но ты ведь совсем не такая. Ты делаешь свою работу и не позволяешь всякому дерьму вставать у тебя на пути. А когда кто-нибудь это дерьмо подбрасывает, ты становишься безжалостной. Но если все нормально выполняют свои обязанности и не создают проблем, то ты очень добрая.

– Я стараюсь быть доброй настолько, насколько мне позволяют другие люди.

– Именно.

– Шериф Ледук исчерпал мои запасы доброты к своей персоне. Ты ведь это понимаешь? Я не стану мудить по поводу его дочери и оплаты ее счетов, но я не позволю своему сочувствию подвергнуть меня опасности.

– Я и не ожидал, что ты дашь этому повториться еще раз, Блейк. В какой-то момент я был уверен, что он действительно пристрелит вас обоих.

– Я знала, что тебе пришлось бы стрелять, чтобы спасти нас, Ньюман.

– Да, пришлось бы. И я бы это сделал, но, черт возьми, я бы не хотел объяснять его жене и дочери, как так вышло.

– Ты мог бы не убивать его, и тогда ничего объяснять бы не пришлось.

– Нет, но ты же понимаешь, что я бы переживал о том, что натворил, потому что лично знаю тех, кто сюда вовлечен?

– Ага. – Ответила я.

– Я себя пока что не скомпрометировал, но Дюк уже прыгнул выше головы в этом плане.

– Прыгнул выше головы. Сто лет этого выражения не слышала.

Он коротко рассмеялся.

– А как бы ты выразилась?

– Шериф Ледук блядски скомпрометировал свою задницу.

– Моя бабушка бы тебя отшлепала за такие выражения.

– Моя бы тоже.

– Я все еще не могу отучить себя от тех вещей, которым меня научили родители. Как ты это делаешь? – Поинтересовался он.

– Я все еще воюю со своей семьей.

– Вставляя «блядь» и его производные через каждое слово?

– Делая много блядских вещей. – Ответила я.

– Так что нам делать с Дюком?

– Наверное, мне надо переговорить еще с одним маршалом.

– Думаешь, нам нужен резерв?

– Нет, но мне бы хотелось, чтобы о том, что произошло, знал кто-то помимо нас.

– Ты позвонишь Теду Форрестеру?

– Как ты догадался? – Спросила я, вынимая свой телефон из кармана, в котором хранила его, когда была на работе.

– Вы с ним напарники. Ну, насколько могут быть напарниками одинокие волки. К тому же, я понял, что ты не в восторге от того, как теперь все устроено в сверхъестественном отделе.

Я не стала спорить, потому что уже листала список избранных в своем телефоне. Имя Теда было почти в самом верху. Я сохранила в избранных только его личный номер, потому что когда тебе требуется резерв, ты не хочешь болтать с женой и детьми. Во-первых, это деловой разговор, а не личный, а во-вторых, как Ньюман не хотел объясняться с семьей Ледука, так и я не горела желанием разговаривать с семьей Эдуарда в случае какого-нибудь пиздеца. Было проще не думать о надгробных камнях, когда мы беседовали тет-а-тет.

8

Я попала на голосовую почту и оставила максимально пространное сообщение, потому что не знала, где он его прослушает – дети могут оказаться поблизости. Ладно, Питер, его пасынок, мог оказаться поблизости. У них не то что бы есть секреты друг от друга, что на первый взгляд хорошо, но я не хотела, чтобы Питер продолжил семейное дело и рванул мне на помощь, если вдруг Эдуард оказался бы занят. Питер едва не погиб, спасая меня от вертигра, а ему ведь тогда было всего шестнадцать. Сейчас ему вот-вот стукнет двадцать, но я не хотела, чтобы он геройствовал. Рассказывать Донне, жене Эдуарда, как ее муж погиб на задании, я не хотела, и уже тем более не хотела рассказывать ей нечто подобное о ее сыне.

Ньюман припарковался у главной дороги позади внедорожника шерифа на просторной площадке, покрытой гравием. Благодаря фарам я могла различить вдалеке ворота, которые проглядывали сквозь деревья, как будто дом простоял здесь так долго, что его изгородь успела срастись с лесом.

Ледук долбил по кнопкам рядом с динамиком на воротах, но ничего не происходило. Он вдавил большую кнопку и прокричал что-то по внутренней связи.

– У нас там новый код на воротах. – Заметил Ньюман.

– Кто мог его сменить? – Поинтересовалась я.

Ньюман покачал головой.

– Никто, кроме других помощников шерифа, которые должны быть сейчас в доме.

Мы начали выбираться из машины, но тут зазвонил мой телефон. Это был рингтон, установленный на номер Эдуарда – «Bad To The Bone» Джорджа Торогуда.

– Привет, Тед. – Поздоровалась я, сняв трубку.

– Ты поговори с Форрестером. – Сказал Ньюман. – А я пойду узнаю, что там с воротами.

Я оттопырила большой палец, слушая голос Эдуарда в динамике.

– Анита, я так понимаю, ты не одна. – Он говорил с придыханием, что было странно.

Я захлопнула за собой дверцу машины и оказалась в одиночестве в мрачной тишине салона.

– Теперь одна.

– Ты по делу или что-то личное? – Он все еще задыхался.

– По делу. Ты там тренируешься что ли? – Спросила я.

– Да, но если это по делу, то я прервусь и глотну воды.

Я слышала на заднем плане какие-то звуки и не могла разобрать, что за тренажеры он использует. Пока я вкратце описывала ему дело и объясняла, что случилось в клетке, Эдуард нашел тихое местечко, чтобы спокойно меня выслушать. К тому моменту, как я закончила, вокруг него уже было тихо.

– Ты уверена, что шериф бы тебя пристрелил? – Это было первое, что он спросил.

– Да.

– Тебе нужен кто-то, помимо Ньюмана, чтобы прикрывать твою спину. – Сказал Эдуард.

– Он неплохо справляется. – Заметила я.

– Он реально бы выстрелил в шерифа?

– Думаю, да.

– Я доверяю твоему суждению, как своему собственному. Ты это знаешь.

– Знаю.

– Но я не хочу доверять твою жизнь Ньюману.

– Да я сама этого не хочу, но он целился прямо в голову Ледуку. Думаю, он бы выстрелил, Эдуард. Правда выстрелил бы.

– Но ты все-таки позвонила мне.

– Ньюман свое дело знает, но я ни одному другому маршалу не доверяю так, как тебе.

– Я считаю, что тебе нужна группа поддержки из других маршалов нашего отдела, чтобы прикрыть задницу от шерифа.

– А ты не можешь приехать поиграть, потому что твоя задница сейчас глубоко в пасти у аллигаторов? – Поинтересовалась я.

– Нет, но у меня на дорогу уйдет почти пять часов, если самолетом. – Я почти слышала улыбку в его голосе, когда он ответил. – Сутки, если за рулем. Мне нужно знать, как остро ты нуждаешься в резерве.

– А если я скажу, что пять часов – это многовато?

– Кинь клич по официальному каналу. Тебе вышлют ближайшего маршала из нашего отдела.

– Ты как-то подозрительно виляешь, Эдуард. Это на тебя не похоже. Ньюман сказал, что я прямолинейна, как акула, а ты из тех, кто меня этой прямолинейности научил. Что ты мне недоговариваешь?

– Ближайший к тебе маршал – это Олаф.

– Нет. Просто, блядь, нет. Лучше я останусь без поддержки, чем этого психа вызову.

– Я знал, что ты так отреагируешь, но хотел убедиться.

– А откуда ты знаешь, где он сейчас? Я вот не знаю.

– Я за ним приглядываю.

– Ты и за мной приглядываешь?

– Нет.

– Еще за кем-то?

– Нет.

– Ты хочешь знать, где он, на случай, если решишь его убить. – Сделала вывод я.

– Нет, я хочу знать, где он, на случай, если мне придется его убить.

Была у нас когда-то та стадия дружбы, когда я не поняла бы разницы между этими формулировками, но это было давно. Олаф, он же маршал Отто Джеффрис, был серийным убийцей. Мы с Эдуардом это знали, но доказать не могли, а Олаф никогда не совершал преступлений на американской земле, насколько нам известно. Я ни разу не видела, как он делает свои темные делишки. Эдуард видел. Он решил, что убьет Олафа, если увидит это еще раз. Они оба хорошо знали правила игры. Пока что Олаф никак не нарушил закон, и у Эдуарда не было повода его убить, но он за ним присматривал. Олаф пропал с радаров, когда подхватил ликантропию – даже с радаров Эдуарда. Когда он появился вновь, уровень его контроля над собственным зверем превосходил навыки большинства ликантропов. Олаф был жутким социопатом и серийным убийцей, но когда его вызывали на дело, осечек он не давал.

– Значит, если я кину клич по официальному каналу, мне пришлют его. – Сказала я.

– Боюсь, что так. – Ответил Эдуард.

– Ну блядь.

– Согласен.

– Я обойдусь и без группы поддержки, Эдуард. Ньюман достаточно хорош.

– Приятно знать.

– Ага. – Сказала я, но про себя материлась почем зря. – Я думала, Олаф где-нибудь в своей домашней зоне работает. Какого хрена он забыл на Верхнем Среднем Западе?

– Он выслеживает преступника-оборотня.

– И как он близко от меня? – Поинтересовалась я.

– Близко.

– Насколько?

– Очень близко.

– Эдуард, говори как есть.

– Если он бросит свою охоту, то будет у тебя в течение часа.

– Если полетит или поедет? – Спросила я.

– Если поедет.

– Блядь.

– Заметь, ты это сказала, а не я.

– И я наверняка скажу это еще очень много раз, если мне придется иметь дело с нашим готичным громилой-психопатом.

– Тебе не придется иметь с ним дело, Анита. Продержись там до моего приезда. Я буду через шесть часов или чуть раньше.

– Ты считаешь, что приезжать сюда – это перебор.

– Если бы ты верила в то, что говоришь, ты бы мне не позвонила.

– Я не думаю, что Ледук настолько опасен, чтобы ты все бросил и приехал.

– Тогда зачем ты мне позвонила?

Я поразмыслила над ответом пару секунд и, наконец, сказала:

– Если бы Ньюман не приставил ствол к голове Ледука, он бы меня застрелил. Я сдала все оружие прежде, чем вошла в клетку.

– Сдача оружия – это стандартная процедура. – Сказал Эдуард.

– Я в курсе. Потому я это и сделала. Я и раньше это делала. Но обычно угрозу представляет заключенный, а не копы.

– Ледук тебя напугал. – Мягко произнес Эдуард.

– Он бы это сделал. Он бы в меня выстрелил.

– Я буду через шесть часов или раньше.

– Звучит как план. – Заметила я.

– Так и есть, но если дело обернется туго, пока я буду в самолете, и твой выбор будет стоять между смертью и вызовом подкрепления, обещай, что кинешь клич по официальному каналу.

– Нет, Эдуард.

– Анита, если ты попадешь в больницу или умрешь раньше, чем я до тебя доберусь, я разозлюсь.

– Но я же ни разу не работала с Олафом без тебя. Кто будет помогать мне держать его на расстоянии?

– Я знаю, что не работала. Я и сам не в восторге от этой идеи. Но его хорошо иметь под боком в драке.

– Он – зло.

– Иногда зло – это то, что помогает тебе оставаться в живых.

– Не всегда достаточно просто остаться в живых, Эдуард. Нужно как-то жить с тем, что ты сделал.

– Обещай мне, Анита.

– Блядь, Эдуард…

– Если бы я был на твоем месте и ты бы знала, что Олаф неподалеку и может меня спасти, что бы ты сделала?

– Это нечестно. Он не тебя хочет видеть своей подружкой серийного убийцы.

– Ответь на мой вопрос, Анита.

– Ты мне как-то сказал, что если он ко мне подберется, его надо будет пристрелить на месте и не ждать, пока он что-нибудь выкинет. Что лучше я попаду под суд, чем приму смерть от его рук.

– Я помню, что я сказал.

– Так какого хрена ты хочешь от меня этого обещания?

– Думаю, ты в состоянии утрясти ситуацию с эмоциональным багажом относительно Олафа в течение шести часов и при этом не тратить на него патроны. В последний раз он вел себя с тобой прилично – как в профессиональном плане, так и в личном.

– Я не останусь без оружия при Ледуке и его людях, и просто дождусь тебя.

– Анита, пообещай мне, что ты это сделаешь. Я не хочу объяснять Жан-Клоду, Мике или Натэниэлу, или кому-то еще из твоих ребят, что ты погибла, потому что была слишком упряма, чтобы принять доступную помощь.

– Дело вовсе не в моем упрямстве, Эдуард. Ты это знаешь.

– Если мы позволим нашему страху управлять нами, Анита, считай, что мы уже мертвы.

– Ты этого громилу тоже боишься.

– Я не отрицаю, и мысль о том, что он будет рядом с тобой, пока меня нет, пугает меня до усрачки.

Я застыла. Эдуард никогда не признавался вслух, что боится чего-либо.

– Ладно. Ладно, я обещаю, что если ситуация накалится до такой степени, что Ньюмана мне будет недостаточно, я кину клич по официальному каналу, даже если это будет означать, что Отто Джеффрис прискачет мне на помощь.

– Спасибо. – Сказал он.

– Не за что. – Ответила я.

Он отключился, чтобы проверить ближайшие рейсы, а я, наконец, выбралась из машины, чтобы присоединиться к своим коллегам-офицерам. Выяснилось, что кто-то из членов семьи вернулся домой, и помощник шерифа, который присматривал за местом преступления, разрешил им сменить код на воротах. Ледук все еще орал на кого-то по внутренней связи, когда ворота открылись. Он тяжело дышал, направляясь обратно к своей машине. Кажется, что-то отразилось на моем лице, потому что он сказал:

– Видать ваш личный звонок был не слишком радостным.

– Мои личные дела вас не касаются.

– Нехрен огрызаться на меня только потому, что кто-то из ваших бойфрендов отбился от рук.

Я шагнула к нему, вторгаясь в его блядское личное пространство. Он был крупнее меня, так что я, вероятно, казалась смешной, но мне было наплевать.

– Что ж, я пыталась быть милой, но если вам это не нравится, мы пойдем другим путем. Я звонила другому маршалу, чтобы вызвать подкрепление, потому что вы тыкали в меня пушкой, и я решила заиметь побольше стволов на своей стороне баррикад.

Я пожалела о том, что сказала, как только слова вылетели у меня изо рта. Мне даже не нужно было видеть боль в глазах Ледука, чтобы пожалеть об этом. Жесткий и мертвый взгляд, который сменил эту боль, прошелся по моей спине могильным холодом. Я только что выдала ему мишень для его страха и гнева, и этой мишенью была я сама. Это было глупо, этого следовало избежать, и я сама была в этом виновата.

9

Когда мы все расселись по своим тачкам, Ньюман попытался сделать вид, что все в порядке, но он был зол и расстроен, и не мог это скрыть. Я решила не мучить его и сказала:

– Я паршиво вела себя снаружи, мне жаль.

Руки Ньюмана сжимались на руле чуть слишком сильно, когда он ответил мне, стараясь контролировать свой тон.

– Разве не ты мне как-то сказала: «Не извиняйся, просто сделай лучше в следующий раз»?

– Это одна из причин, почему я снисходительна к ошибкам новичков – я сама ошибалась точно так же. Язык мой – враг мой, и с моим темпераментом он всегда бежал впереди телеги.

– У нас с Дюком все успокоилось. – Сказал он, осторожно въезжая на территорию следом за шерифом.

– Я знаю, и мне жаль, что я не удержала себя в руках и все испортила. – Какое-то движение позади нас заставило меня обернуться, чтобы увидеть, как закрываются ворота.

– Я позвал тебя, чтобы улучшить наше положение, а не ухудшить его. – Ответил Ньюман. Деревья по обеим сторонам от дороги были огромными. Я вновь почувствовала, что это место было построено уже очень давно – по крайней мере, достаточно давно, чтобы срастись с лесом вокруг нас.

– Я в курсе. – Сказала я, почувствовав раздражение от того, что Ньюман продавливал эту тему.

Я уже лучше держу себя в руках, чем пару лет назад, но это все равно что ходьба по канату. Одна из тех вещей, которую я выяснила в ходе терапии, это что исправление проблем не равняется избавлению от них. Ты отказываешься от того, что не идет тебе на пользу, но некоторые штуки сидят настолько глубоко в тебе, что они уже стали частью твоей личности, и ты просто не можешь уничтожить их, не уничтожив при этом себя. Мой темперамент был одной из этих штук. Более того – он был часть моей агрессии, а это уже стиль моей работы и мой способ защищать своих близких. Это стиль жизни, который приносил мне больше побед, чем поражений. Общество считает агрессивных женщин стервами, но иногда быть стервой – это твой единственный способ выжить. Я всегда предпочитала делать ставку на выживание, а не на титул «Мисс Конгениальность».

– Ты была расстроена после разговора по телефону. Нельзя винить Дюка за то, что он заметил твое плохое настроение.

– Ты прав, но я виню его за ремарку по поводу бойфрендов.

– Я слыхал и более хамские высказывание в твой адрес, и ты спускала это на тормозах. – Заметил Ньюман.

– Ага, знаю.

– Так почему ты повела себя иначе в этот раз? Что такого сказал тебе Форрестер, что ты так напряглась?

Я покачала головой.

– Я не хочу это обсуждать.

– Знаешь, я заступался за тебя, когда люди судачили у тебя за спиной, что ты с ним спишь. Я им сказал, что ты не была бы шафером у него на свадьбе, если бы его жена тебе не доверяла. А теперь ты ведешь себя так, будто ваш разговор был чем-то интимным, а не партнерским.

– Ты хочешь знать, сплю ли я с Тедом?

– Нет. – Отрезал он. – Я не это имел ввиду. – Ответ прозвучал так, будто мой вопрос его оскорбил. Он почти буквально дистанцировался от него, как будто совершенно не хотел знать ответ, либо уже сам его понял.

Я поразмыслила над тем, как много ему стоит рассказать, и вдруг поняла, что если меня действительно напрягает Олаф и если он реально выступит здесь в качестве нашей группы поддержки, то Ньюман должен знать как минимум часть истории. Я все еще размышляла, когда дорожка привела нашу машину на круглую площадку с большим фонтаном по центру. Дом высился перед нами, как грот в темной скале. Несколько горящих окон не могли стереть ощущение, что это здание было частью ландшафта, как будто буквально выросло посреди леса.

– Это просто такой здоровенный фонтан или вариация на тему бассейна? – Поинтересовалась я, чтобы разрядить обстановку. Ньюман коротко усмехнулся, но это было начало.

– Фонтан это. Уровень воды слишком низкий, чтобы плавать.

Ледук выбрался из своей машины и уже орал на какой-то парня в аналогичной униформе. Слов мы разобрать не могли, но свет со стороны входа в здание осветил их лица. Парень в униформе очень старался не податься назад, когда шериф тыкал в него пальцем, буквально тараня ему грудную клетку. Будь это нож, он бы уже добрался до сердца.

– На кого он орет? – Спросила я.

– Это Рико Варгас. Помощник Рико Варгас. – Тон, с которым ответил мне Ньюман, заставил меня вскинуть бровь.

– Кажется, он у тебя не самый любимый помощник шерифа. – Заметила я.

– Так и есть. – Сказал Ньюман и вышел из машины прежде, чем я успела спросить, почему.

Думаю, мы все имеем право на свои секреты. Я обошла машину и немного пробежалась, чтобы догнать Ньюмана с его длинными ногами.

– О чем ты, блядь, думал, Рико? Обычно такой херней страдает Трой. Ты должен быть выше этого дерьма, ты должен соображать, что делаешь. – Ледук буквально громыхал, но, может, этот эффект создавала каменная арка, в которой они стояли, так что его голос звучал так, будто на тебя падает лавина. Помощник Рико буркнул что-то, на что Ледук рявкнул:

– Нет. Я больше не хочу слушать твои ебучие извинения, Рико!

Мы уже подошли достаточно близко, чтобы услышать ответ помощника.

– Но это ведь их дом. Как я мог запретить им приходить в свой собственный дом?

– Это не их дом. Это место преступления! – Рявкнул Ледук, подавшись вперед так, что поля его шляпы ткнулись в лоб помощника Рико, и ничто, кроме них, не разделяло их лиц.

Поля ткнулись в лоб как раз над бровями Рико. Он был выше шерифа, так что ему приходилось немного горбиться, чтобы шляпа Ледука не тыкалась ему в глаза. В некоторых полицейских подразделениях такое обращение с подчиненным могло привести к скандалу с привлечением профсоюза, но в таком маленьком городке может вообще не быть профсоюза. Кому ты пожалуешься, когда нет никого выше шерифа?

Пока Ледук орал на своего подчиненного, начав скандалить еще у ворот, я поняла, что помощник Варгас не только впустил кого-то из членов семьи в дом, но и позволил им сменить код в охранной системе, так что теперь полиция не могла пройти на место преступления, если только кто-то из домашних их не впустит. Члены семьи всегда первые в списке подозреваемых, когда речь идет об убийстве. Нечего им шастать на месте преступления, пока ты не знаешь точно, что никто из них не виноват.

Ньюман не крикнул, но повысил тон, чтобы его услышали:

– Когда Джоселин успели выписать из больницы?

Ледук прекратил орать. Он замер, стоя напротив своего помощника и все еще тыкаясь полями шляпы ему в лоб, будто прижимая нож к его горлу. Свои слова он буквально прорычал Варгасу в лицо:

– Отвечай на вопрос маршала, Рико.

Рико сглотнул с таким трудом, что я даже с такого расстояния увидела, как дернулся его кадык.

– Я не знаю, шериф.

Ледук отстранился, так что его шляпа больше не тыкалась в лицо этому парню. Шериф прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Думаю, он мысленно считал до десяти. Заговорил он очень осторожно, будто боялся того, что может сделать, если вновь выйдет из себя.

– Как давно здесь Джоселин, Рико?

– Не Джоши поменяла код, шериф.

– Ты сказал, что кто-то из членов семьи сейчас в доме. – Сказал шериф, нахмурившись.

– Да, там Мюриэль и Тодд Бабингтон.

– Господи, дай мне сил. – Вздохнул Ледук. – Мюриэль и Тодд здесь не живут, Рико. Они не владельцы дома. Единственный человек, который имел право сменить код в охранной системе, это Джоселин Маршан, а не младшая сестра Рэя и ее муж.

– Они сказали, что переживают. Мол, тот, кто убил Рэя, может знать код, а в доме много ценных антикварных предметов.

– Ага, они давно положили глаз на антиквариат и другие ценности в этом доме. – Буркнул Ледук, проходя мимо своего помощника. Благо, входная дверь была открыта. Не представляю, что бы Ледук сделал с Варгасом, если бы тот заперся на месте преступления вместе с потенциальными подозреваемыми. Конечно, не факт, что шериф видел в Мюриэль и Тодде подозреваемых, но я видела. Если Бобби этого не делал, то тетушка Мюриэль и дядюшка Тодд вполне заслуживали право на место в начале моего списка.