Текст книги "Запрещённый приём (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

49

Ледук вышел из офиса и направился к нам так, словно у него был для этого веский повод. Поводом, вероятно, было его желание наорать на нас. Либо Эдуарду с Ньюманом не хватило сноровки, чтобы увлечь его надолго. Или просто Эдуард решил, что прервавший нас с Олафом Ледук – это меньшее из зол. Я, конечно, надеялась, что шериф не видел, как я целовала девчонок, но…

– Что за хрень, Блейк? Вы их тут всех перецеловать намерены? Если вам нужен перепихон, то проваливайте из моего города и езжайте домой.

Блеск, просто блеск, он видел как минимум кусок этого действа. Эдуард был на хвосте у Ледука, но по тому, как он двигался, я поняла, что он нарочно выпустил шерифа, чтобы отвлечь Олафа, а может, он боялся того, что мы с ним сделаем, раз уж большой парень остался с нами в одиночестве. Он что, серьезно верил, что мы убьем Олафа и такие типа: «Понятия не имеем, куда он делся»? Или Эдуард уже сам сомневался в том, что хочет это сделать? Спрошу позже, если мы хоть когда-нибудь на этом блядском деле сможем остаться наедине.

Я отошла от своих, и Никки попытался последовать за мной, но я отрезала:

– Стоять. Это всех касается.

Я злилась, ужасно злилась, и прежде, чем я проработаю свой гнев, я должна была спустить его на Ледука и все испортить, но у меня не было такого права. Если бы я спалила другого офицера за чем-то подобным посреди расследования убийства, когда на кону стоит жизнь Бобби, я бы и сама порвала этого типа в клочки, так что мне теперь делать? Я решила сказать правду, потому что не могла придумать такую ложь, которая вытащила бы меня из той задницы непрофессионализма, в которую я сама же себя и загнала.

– Прошу прощения, шериф. Я вела себя непрофессионально, мне очень стыдно. – Затараторила я, пока он набирал в легкие побольше воздуха, чтобы наорать на меня.

Он замешкался, как будто не мог решить, что сказать – по крайней мере, так я надеялась.

– Проклятье, Блейк, вы извиняетесь за перегиб с публичным проявлением чувств, и тут же делаете это снова.

– Я знаю, мне жаль, но… У вас ведь есть жена? – Спросила я.

Ледук нахмурился.

– Да.

– Как бы вы поступили, если бы она появилась у вас на работе и захотела, чтобы вы ее обняли?

– Моя жена никогда бы такого не сделала. Она знает, что на работе я занят делом.

– Она знала об этом, когда вы начали встречаться?

Он нахмурился сильнее.

– Понятия не имею, к чему вы клоните, Блейк.

Я наклонилась к нему, будто хотела посекретничать, а он наклонился ко мне. Сделаем это для прокачки социальных навыков.

– Я вела себя непрофессионально с Никки. Я это признаю. Но я не стала в той же манере приветствовала девушек, потому что могла позволить себе лишь маленькую шалость.

– Тогда зачем вы их поцеловали? У меня в голове не укладывается, как вы можете встречаться с таким количеством людей.

– Их даже по моим меркам до хрена, шериф, поверьте.

– Тогда зачем вы это делаете?

Я покосилась на девушек и Никки.

– Кого из них вы бы вышвырнули из своей постели за то, что они накрошили в ней печеньем?

Ледук посмотрел мне за спину и на его лице появилось задумчивое выражение. Потом он усмехнулся и покачал головой. Он подарил мне этот взгляд парня для других парней – я его получала от некоторых копов дома, когда они встречали женщин моей жизни. Двое из них мне сказали: «Ах ты собака». Я знала, что это комплимент, но не думаю, что когда-нибудь смогу его принять.

– Что ж, и правда, но когда перед тобой столько соблазна, это чертовски отвлекает. – Глаза Ледука сузились, когда он состроил лицо скептичного копа. – Вас это не слишком сильно отвлечет от работы?

– Вы правы, но я обещаю, что никаких публичных проявлений чувств больше не будет, пока у нас в деле не наступит перерыв.

– Вы сказали, что большой парень был ошибкой, так на хрена было целовать всех остальных?

И тогда я ему солгала, решив, что человек, который много лет состоит в браке, поймет то, что может понять только тот, у кого были отношения с женщиной.

– Это что-то из серии «если бы ты любила меня так же сильно, как любишь его». По сути, те два поцелуя спасли меня от немилости этих двух дам.

Если докапываться, это не было правдой. Эйнжел в принципе не интересовали серьезные отношения – со мной в том числе. А Пьеретта никогда бы не стала на меня давить. Она видела себя слугой для меня, своей королевы. Она предложила мне отношения, но не настаивала. Не могла же я объяснить все это Ледуку. Но я могла объяснить, что очень стараюсь делать женщин своей жизни счастливыми.

– Блейк, но вы ведь тоже женщина.

– Поверьте, мой пол в данном случае не имеет значения – только их.

– А что если их чувства пострадают и они опять захотят романтических уверений? Это точно отвлечет вас от дела.

– Я хочу подчеркнуть, что этот перегиб был единственным за всю эту поездку, и если они этого не усвоят, то мне придется впасть в немилость после возвращения домой.

– Я даже представить себе не могу, как женщина может впасть в немилость так, как обычно впадает мужчина.

– Поверьте, Дюк. – Да, я решила обратиться к нему по этой кличке. – Когда встречаешься с женщинами и мужчинами определенного типа, немилость вообще не зависит от того, какого ты пола.

Он нахмурился.

– Вроде бы женщины достаточно умны, чтобы не попадать впросак.

Я покачала головой.

– Может быть, но только не я.

Он улыбнулся.

– До меня доходили эти слухи, что вы тупо спите со всеми подряд, но это не так. Для вас это что-то естественное, обыденное, а такие вещи не дают людям пинок под зад, чтобы творить всякое нелепое дерьмо, вроде того, что вы там сейчас вытворяли.

– Чем бы я ни занималась, это явно не обычное дерьмо.

– Что ж, своему коллеге-офицеру я бы точно не пожелал впасть в немилость сразу у двух женщин.

– Спасибо, Дюк. Я это ценю.

Он покачал головой и похлопал меня по плечу.

– И с одной-то женщиной тяжко, Блейк. Удачи вам там.

– Спасибо, вы не против, если мы с ребятами еще буквально пару минут поговорим, чтобы точно никаких перегибов больше не было во время работы?

– И как много из них останется для воспитательной беседы?

Я уставилась на своих ребят и поняла, что это были все, кроме Миллигана и Кастера.

– Все, пожалуй, кроме, наверное, Отто Джеффриса.

Шериф рассмеялся.

– Будет вам приватная обстановка, Блейк, но это не значит, что вы будете одни.

– Меня устраивает. – Согласилась я.

Ледук вернулся в офис, но Олаф не хотел уходить без нас – ну хорошо, меня, – так что пришлось сказать ему примерно то же самое, что и Ледуку.

– Мне с женщинами моей жизни надо кое-что обсудить, Отто, наедине. Важно, чтобы они поняли, что никаких сюси-пуси во время работы быть не должно. С Ледуком я все уладила, но не смогу повторить этот трюк еще раз.

– Ты уже объяснила им это. – Возразил он.

Я покачала головой.

– Одна из самых большим проблем в отношениях с женщинами заключается в том, что тебе надо прилагать куда больше усилий, чтобы объяснять им всякое, особенно в плане эмоций.

Он уставился на меня, хмурясь и размышляя.

– Ты согласна, что женщины нелогичны?

– Нет, но они сложнее мужчин в плане отношений и романтики.

Он поразмыслил над этим и, наконец, покачал головой.

– Я соглашусь и оставлю тебя, чтобы ты могла поговорить с… женщинами своей жизни.

Олаф направился к офису шерифа. Когда он вошел внутрь, Эдуард махнул мне из-за двери своей шляпой и исчез внутри здания.

Как только мы получили столько приватности, сколько в принципе могли ее получить, я повернулась к ребятам и сказала:

– У вас считанные минуты на то, чтобы объяснить мне, какого хрена здесь делает Пьеретта. Вам мало того, что я попадаю под профиль его жертв? Вы хотите еще кого-то подвергнуть опасности?

– Я – твой телохранитель. Мой долг – вставать между тобой и опасностью, которая тебе угрожает. – Произнесла Пьеретта, и в ней не было ни намека на страх. Она выпрямилась и держалась уверенно, как будто за моей спиной только что пряталась совсем другая женщина. Это напомнило мне, как легко Эдуард переключался в Теда.

– И что же конкретно это означает? – Поинтересовалась я.

Пьеретта уставилась на меня своими большими карими глазами – они казались еще крупнее с подводкой, которую дома она вообще не носила.

– Я служу моей королеве так, как она того пожелает.

Я повернулась к тому, кто, как я знала, скажет мне правду.

– Никки, какого хрена здесь происходит?

– Идея не моя. Я знал, что ты не одобришь. – Ответил он.

– Какая еще идея?

– Привезти Пьеретту с Эйнжел, чтобы помочь тебе разобраться с Олафом.

Я поразмыслила над этим и поняла, что Никки прав. Идея – дерьмо.

– Пьеретта, ты только что притворялась, что боишься его. Мало того, что ты внешне подходишь под профиль его жертв, ты еще и ведешь себя так, как ему нравится.

– Он пугает меня, моя королева. Я бы не хотела оказаться беспомощной в его руках. Я скорее позволила ему увидеть свой истинный страх. – Спокойно ответила она.

– Почему? Зачем ты это сделала?

– Чтобы искусить его.

– Чего?

Эйнжел попыталась обнять меня за плечи, но я высвободилась.

– А ты? Зачем ты с ним флиртовала?

– Если ты про то, как я одета, то я была на концерте. Ни для кого из присутствующих я не наряжалась. – Эйнжел злилась, но все они тут уже исчерпали запасы моего терпения. Я ведь извинилась за то, что ей пришлось пропустить тусовку. Хватит с меня.

– Я не про твои шмотки, и ты это знаешь. Почему среди всех людей, с кем ты могла флиртовать, ты решила провернуть это именно с ним?

– Мы хотели узнать, реагирует ли он на обычный флирт. – Ответила она совершенно будничным тоном.

– И зачем же вам это понадобилось?

– Они здесь, чтобы разгрузить тебя. – Пояснил Итан.

Я глубоко вдохнула, сосчитала в уме до десяти, после чего медленно выдохнула. Не помогло.

– Если вы приехали защищать меня от Олафа, а не для того, чтобы помочь мне спасти жизнь Бобби Маршану, проваливайте обратно в аэропорт и уебывайте отсюда.

– Если он реагирует на обычный флирт, то существует вероятность, что с ним можно встречаться – в каком-то странном, психованном смысле. – Предположила Эйнжел.

– Он не психованный. А ты, что же, хочешь встречаться с Олафом?

Она рассмеялась.

– Я слишком высокая, слишком блондинка и слишком голубоглазая на его вкус, но если бы он не был так зациклен на своих жертвах, то был бы чертовски горяч.

Что бы не было написано на моем лице, это заставило ее рассмеяться, но это был нервный смех.

– Да ладно тебе, Анита, если смотреть только на тело, то он дьявольски хорош собой.

– Наверное, тот факт, что ему нравится похищать, связывать, пытать и насиловать женщин, лично мне как-то портит картину.

– Если честно, я считаю, что опасность – это одна тех вещей, которые делают его сексуальным.

Я уставилась на нее так, будто впервые увидела.

– Ну извини, что как женщина, которая в его вкусе с большой буквы «В», я не нахожу это соблазнительным.

– Вот поэтому Пьеретта и здесь. – Сказала Эйнжел.

– Но это же смешно. Мы не станем этого делать. Это глупый, опасный план.

– Он не глупый. – Возразил Никки. – Но я знал, что ты его не одобришь.

– Глупый он. Я не позволю Пьеретте подвергать себя опасности. Я не хочу, чтобы хоть кто-то оказался на милости Олафа – в смысле, вообще кто угодно из тех, кто мне дорог, и с кем я спала.

– Я польщена, что ты так заботишься обо мне, моя королева, но я могу устранить эту угрозу раз и навсегда. Цель оправдывает средства.

– Ты не понимаешь, кто он такой, иначе ты бы так не говорила.

– Это ему неизвестно, кто я такая. – Ответила она. На лице Пьеретты проступили все те столетия, в течение которых она была самым жутким ассасином в мире. Она и другие члены Арлекина были настолько пугающими, что даже упоминать одно название их организации было опасно для жизни маленьких непослушных вампирчиков. Теперь Арлекин был в составе наших телохранителей, и если они и шпионили, то делали это для Жан-Клода или Мики. Как низко пали сильные и все такое, но обнаженное высокомерие в глазах Пьеретты доказало, что по крайней мере ее эго никуда не падало.

– Я не утверждаю, что ты не способна внушать страх, Петра, но ты не понимаешь, кто он есть, в противном случае ты бы не предлагала себя так спокойно в качестве наживки.

– Я прекрасно осознаю, что он из себя представляет, и тот факт, что мы позволяем ему жить, хотя он – настолько серьезная угроза для тебя, непростителен.

– Я сама буду решать, что простительно, а что – нет. – Возразила я.

– Это твое право королевы, но любого, кто угрожал нашей прежней королеве подобным образом, не потерпели бы.

– Ну, теперь-то королева у вас я, и я не одобряю такого отношения к Олафу. Господи, он – мой коллега-маршал. Нельзя просто взять и убить его.

– Ему не будет причинен вред до тех самых пор, пока он не попытается похитить меня или изнасиловать.

– Но если вы вынудите его это сделать, используя приманку, это будет подстава.

– Я не причиню ему зла, пока он не причинит его первым – только в таком случае я стану защищаться. У меня есть право защищать свою жизнь.

– Конечно, оно у тебя есть.

– Если он сдержит себя и проигнорирует приманку, его не поймают и не убьют. – Пьеретта все еще была чертовски спокойной.

Мне хотелось схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока она не покажет на своем лице тот страх, который позволила увидеть Олафу. Это была игра? Она притворяется лучше Эдуарда? Если да, то я не могу верить ни единому ее слову или действию. Блядь, она вообще понимает, что это заставило меня в ней усомниться?

– Она понимает. – Заметил Никки.

– Ты прочел мои мысли. – Сказала я.

Он кивнул.

– Эйнжел и Пьеретта обе понимают, насколько опасен Олаф, и что весь этот план может разрушить их отношения с тобой.

– Мы все решили, что это того стоит. – Произнес Итан.

Я посмотрела в его мягкие серые глаза.

– Это неправильно.

– Почему, моя королева? – Спросила Пьеретта.

– Да, почему? – Поинтересовалась Эйнжел.

Я задумалась над тем, как выразить свои мысли, и, наконец, ответила:

– Это кажется мне… бесчестным. Если я должна буду убить Олафа, то я хочу, чтобы он знал, что я за ним иду, и почему я это делаю.

– Если он похитит одну из твоих девушек, он будет знать, почему мы его убиваем. – Заметил Никки. В этом, конечно, был смысл, но это все еще казалось мне неправильным.

– У меня нет времени спорить на эту тему. Сейчас мы все пойдем в офис шерифа, и вы мне докажете, что хоть какую-то пользу способны принести в рамках этого дела, иначе, клянусь богом, я отправлю вас домой.

– Как пожелаешь, моя королева. – Сказала Пьеретта.

Она даже немного поклонилась, чуть-чуть склонив голову. Только так я разрешала ей кланяться мне на публике. В приватной обстановке она опускала лицо к полу так, будто падала ниц перед какой-то святыней. Это чертовски напрягает, когда люди падают перед тобой на колени. Я никогда не знала, как на такое реагировать. Велеть прекратить и встать на ноги, или просто поднять их силой? Проигнорировать? Помочь встать? Не знаю и знать не хочу. Мне просто надо, чтобы они избавились от этой идиотской привычки.

– Не кланяйся мне там, где тебя могут спалить копы.

– Как пожелаешь, моя королева.

– И хватит звать меня по титулу. Единственный мой титул здесь и сейчас – это «маршал».

– Конечно… маршал.

– Мы с тобой делим постель. Думаю, ты можешь звать меня Анитой.

– Благодарю тебя, моя королева.

Я начала поправлять ее, но забила и просто направилась к офису шерифа. Надо закрыть дело и спасти жизнь. Ни Олафу, ни моим телохранителям, ни любовникам, ни друзьям с привилегиями я не позволю мешать мне в этом. Если они продолжат ставить палки мне в колеса, я просто отправлю их домой – даже двух барышень, готовых подставить себя под нож Олафу. Я прекрасно с ним справлялась напару с Эдуардом. Я смогу разобраться с ним еще раз, если потребуется. Какая-то очень маленькая часть меня была не слишком в этом уверена, но большая часть знала: когда-нибудь мне придется убить Олафа, либо он убьет меня. Так почему меня так парило, что мы собирались подставить его, используя его же собственные предпочтения? Я понятия не имела, и не хотела в этом разбираться. Потом. Подумаю об этом потом. Сперва дело, а моральные дилеммы потом. Впрочем, погодите… это дело и было моральной дилеммой. Мать его.

50

Мы все были в офисе Дюка и наслаждались его чудесным кофе, но он никому из моих ребят не позволил подойти к клеткам. Они были совсем рядом – за дверью, но с таким же успехом могли быть сейчас на другой стороне Луны. У нас остались считанные часы до того, как придется казнить Бобби, а мы тут занимались какими-то дипломатическими игрищами. Я была уверена, что у нас с Ледуком уже произошел один из тех моментов единения между парнями, когда отношения налаживаются. К тому же, он простил мне публичное проявление чувств. Но он все еще игнорировал тот факт, что мы привезли в этот город членов Коалиции за Лучшее Понимание Между Людьми и Териантропами. Формально их пригласил Ньюман, так что он мог показать им клетки, но ему ведь здесь жить после того, как мы закроем дело, а он явно искал одобрения Ледука – как отщепенец, который хочет, чтобы папочка любил его больше. Впрочем, может, я просто исчерпала запасы своего терпения, и потому стала ворчливой. Поскольку все, что я говорила, только бесило Ледука, я нашла себе место у стены рядом с дверью, чтобы наблюдать за периметром и всеми, кто был в комнате. Эдуард все еще играл в дипломата, изображая Теда, и пытался помочь Ньюману, Итану и Эйнжел убедить шерифа отнестись к нам снисходительнее. Остальные были не слишком хороши в дипломатии, так что мы просто не мешали работать тем, кто в нее умел.

Олаф занял кресло за маленьким столом, потому что Ледук расхаживал перед своим, активно жестикулируя в перерывах между нашими предложениями. Шериф вел себя как хозяин и разгневанный коп одновременно. Итан держался предельно вежливо, Эйнжел тоже вела себя прилично, но она к тому же была красивой женщиной и знала, как себя подать. Им обоим удалось вытащить из Ледука ту его часть, которая хотела играть в домохозяйку Сюзи (образ типичной домовитой хозяйки – прим. переводчика).

Миллиган и Кастер нашли себе место у стены рядом с Олафом. Он упорно игнорировал их присутствие, пока они ненавязчиво следили за каждым его движением. Это был альфасамцовый вариант поведения женщины, которая явилась на вечеринку при полном параде, и хочет блистать ярче всех, но делает вид, что в этом нет ничего такого. Светлые волосы Миллигана были подстрижены так коротко, что он был почти таким же лысым, как и Олаф. Каштановые волосы Кастера, наконец, доросли до той длины, которую можно было собрать в короткий хвост. Трое других бывших «котиков», которые пережили нападение террориста-ликантропа по какому-то засекреченному делу, постоянно гнобили его за то, что он отращивал волосы. Милли был выше шести футов (больше 182 см. – прим. переводчика). Кастер был чуть пониже, но шире в бедрах и плечах. Почему Кастера прозвали Пудом? Это было сокращение от «Пудинга» – игра слов, потому что «Кастер» звучит как «заварной крем» (custard – прим. переводчика). Говорят, клички, которые появились во время армейской службы, приклеиваются намертво и остаются с тобой на всю жизнь. Милли был сложен довольно изящно. Все ребята в их отряде были сложены одинаково, с поправкой на этнические особенности. Эти двое обычно вибрировали ощущением я-самый-большой-пес-в-этой-комнате, как и большинство парней из спецподразделений, но сейчас это было не так. Если бы Олаф захотел встать, он бы возвысился над всеми и каждым в этой комнате. Тот факт, что он этого не делал, был для них оскорбителен. Ему нечего было доказывать мальчикам, ведь он и так знал, что он круче и лучше любого из них. Впрочем, всем «котикам» пришлось поработать над своим эго, когда они присоединились к нашей охране, потому что у нас в конуре всегда хватало больших песиков.

Никки стоял рядом со мной, совсем как это делал Брэм рядом с Микой дома. Никки не так часто ездил куда-то, как это делал Брэм для Мики, потому что Никки был закреплен за мной – обычно он выступал в качестве моего главного телохранителя. Тот факт, что он был одним из моих любовников и у нас с ним была метафизическая связь, не имел отношения к его работе. Они с Кастером были почти одного роста – под шесть футов, но мускулатура у Никки была мощнее, так что он всегда казался больше, чем был. Он снял темные очки и повесил их за дужку в вырез своей рубашки. С этой новой стрижкой ему было трудно скрывать отсутствие правого глаза, на месте которого остались лишь шрамы. Когда мы впервые встретились, он отращивал пряди волос у лица в форме треугольника, так что походил на персонажа аниме. Мускулов в нем тогда было фунтов на двадцать (9 кг. – прим. переводчика) меньше, так что он казался этаким клубным пареньком, но набрав массу он стал слишком угрожающим для такого амплуа, так что волосы он отрезал. Теперь Никки смотрел на мир с открытым лицом. Я была с ним еще с тех времен, когда люди пялились на него или просто отводили глаза, как будто их смущало, что их косой взгляд заметили. Тот факт, что Никки предстал перед миром, не скрывая свои шрамы, заставил меня полюбить его еще больше. Потому что я люблю храбрых.

Олаф не только игнорировал двух ребят, которые маячили возле него – он также делал вид, что не воспринимает Никки, как достойного соперника, хотя он знал, что это так. Не то что бы они обсуждали эту тему между собой в моем присутствии, но они уважали друг друга, как это делают воины.

Пьеретта нашла себе угол в комнате подальше ото всех нас. С того места, где я стояла, мне даже не было ее видно – как, впрочем, и Олафу, что, вероятно и было ее целью. Она снова притворялась жертвой для него. Мне это все еще не нравилось, но и категорически запрещать это я не стала. Будет разбираться с нашими катастрофами по очереди. Во-первых, я должна провести своих людей к Бобби.

Ньюман прервал свою дискуссию с Ледуком и подошел ко мне, чтобы поговорить.

– Когда все это закончится, только мне придется иметь дело с Дюком, так что сейчас я должен быть здесь. А ты езжай и опроси одну из свидетельниц. Напиши мне или позвони, как закончишь с интервью – я дам тебе знать, могу ли я заняться опросом второй, или она тоже достанется тебе.

– Уверен, что я ничем не могу тебе здесь помочь?

Итан оставил Эйнжел очаровывать Ледука и подошел к нам. Удивительно, с какой охотой мужчины предпочитают вести переговоры с красивой женщиной, особенно если она вливает в разговор немного флирта. Эйнжел была почти такой же упрямой, как и я, но она с куда большим успехом соскальзывала в режим мягкого флирта, когда это было нужно для дела. Для нашего дела это действительно было нужно. Я знала, что она умеет флиртовать, но мне никогда не приходило в голову, что она может использовать это в качестве уловки в переговорах. Я сама так флирт не использовала. Либо я флиртую с тем, с кем собираюсь встречаться, либо не флиртую вообще. Никаких промежуточных вариантов у меня не было. Дюк был мужиком в возрасте – таким всегда нравятся молодые и симпатичные женщины, которые уделяют им внимание. Черт, наверное, такие нравятся всем, кому в принципе нравятся женщины, но в какой-то момент я поняла, что в определенном возрасте мужчины уже не рассчитывают на что-то серьезное, когда с ними общаются подобным образом.

– Вы неплохо сработались. – Заметила я.

– Среди нас только у нее есть ученая степень по социальной работе и психологии. – Ответил Итан. – Она сейчас разбирается в этом лучше, чем мне в принципе светит когда-либо. – Понизив голос, он добавил. – Езжай к свидетельницам. Попробуй добыть нам законных подпорок к приезду адвоката. Мы с Эйнжел добьемся, чтобы нас пустили к Бобби.

Он склонился надо мной, так что я вдруг почувствовала запах его шампуня и тепло его тела, потому что он стоял очень близко. Я не была влюблена в Итана, но он был одним из моих moitiés bêtes, зверей зова, поэтому просто прикоснуться к нему уже было приятно и успокаивало меня. Прикосновение к животным моего зова или к оборотням аналогичных видов всегда помогало мне успокоиться. Прикасаться к тому, кто привязан к тебе метафизически, было приятно по факту. Я не хотела целовать Итана так, как целовала других, но прислониться к нему безо всякой романтики и необходимости держаться за руки было бы здорово.

– Я был уверен, что вопрос с перегибами у нас закрыт, Блейк. – Произнес Ледук.

– Мы пытаемся говорить тише, чтобы не мешать, Дюк. Только и всего, никаких сюси-пуси.

Ледук сощурился.

– Обычно я не прикасаюсь к тем, с кем разговариваю у себя в офисе. Может, Флинн и мисс Эйнжел куда более квалифицированные специалисты, чем мне показались на первый взгляд, но я все еще считаю, что вы вполне могли соврать мне насчет того, что ваша кавалерия прибыла сюда не ради перепихона, Блейк.

– Вы не обязаны быть от меня в восторге, шериф. Если вы пустите Итана и других ребят к Бобби, то можете ненавидеть меня сколько вашей душе угодно.

– Я не сказал, что ненавижу вас, Блейк.

– Спасибо, Ле… Дюк.

Он кивнул.

– Не за что, но я должен знать, какую именно помощь они способны предложить вам в этом деле.

Итан открыл рот, чтобы что-то сказать, но Ледук вскинул руку.

– Я хочу услышать ответ от Блейк. – Он посмотрел на меня выжидательно.

– Если я еще раз зайду в клетку с Бобби, мне понадобится группа поддержки из нескольких верживотных.

– Териантропов. – Автоматически поправила меня Эйнжел.

– Ага, этих самых. Короче, я не согласна еще раз рисковать своей жизнью без соответствующего резерва.

– Я был здесь, и я – элурантроп, как и Маршан. – Вмешался Олаф.

– Ага, вы оба котики.

– Я ожидал увидеть Мику или даже Натэниэла – они могли бы помочь с леопардом в клетке. Всегда проще контролировать того, кто несет в себе зверя того же вида, но ты взяла еще одного льва, волков, гиен и тигра. Что они могут сделать такого, чего не могу я?

– Я – леопард, как и ваш узник. – Произнесла Пьеретта. Ей удалось прозвучать неуверенно, как будто она собралась с духом и заставила себя это сказать. Она притворялась не хуже Эдуарда. Я вновь подумала, что, может, совсем не знаю ее. Любопытно, что Олаф не смог понять по запаху, что она за зверь… Или со всеми остальными он уже встречался? Я не могла вспомнить, знаком ли он с Миллиганом и Кастером.

– Выйди, чтобы я мог увидеть тебя, маленькая кошка. – Произнес Олаф голосом, наполненным тем, что у него считалось подначиванием. По мне так это больше походило на угрозу.

– А ты, что же, не рад мне, Отто? – Поинтересовался Никки, стоя у стены на некотором расстоянии, но все же неподалеку от Олафа. Он даже улыбнулся, когда обратился к нему. В какой-то точке своих карьер они оба крутились в кругах наемников… простите, контрактников. Среди своих у каждого из них была особая репутация, и они восхищались работами друг друга, хотя вместе ни разу не работали. Сейчас Никки переключил на себя внимание Олафа, чтобы отвлечь его от Пьеретты.

Олаф поднялся с кресла и вдруг показался мне еще выше, чем обычно, как будто большую часть времени он немного сутулился. Не думаю, что он действительно так делал, но что-то такое он провернул, подчеркнув, что он и правда возвышается над всеми, кто есть в этой комнате. Никки отступил от стены, все еще улыбаясь. Миллиган и Кастер напряглись – они предварительно встали чуть поодаль друг от друга, чтобы дать себе пространства для драки еще до того, как выбрали место у стены. Итан держался рядом со мной, как хороший телохранитель. Рядом с Олафом он выглядел почти хрупким, но таким же он казался и рядом с Никки. Наверное, все такими казались – даже «котики».

– Так, народ, успокоились. – Вмешался Ледук, доказав, что он со своей работой справлялся неплохо, и был весьма наблюдательным, хотя за время расследования этого не продемонстрировал. Я в который раз подумала, что застала его не в лучшие времена – может, годы у него уже не те, либо просто эмоциональные проблемы.

– Да мы спокойны. – Радостно ухмыльнулся Никки, как бы говоря: «Больше веселья, больше насилия, а можно и того, и другого». Эта ухмылка была его фишкой еще с момента нашего знакомства.

– Анита поедет опросить одну из подруг Джоселин, с которой та была в клубе в ночь убийства. – Вмешался Ньюман.

– Я поеду с ней. – Сказал Олаф.

– И я с вами. – Добавил Никки.

– У вас есть хоть какой-то значок? – Поинтересовался Ледук.

Никки улыбнулся и посмотрел на него. Взгляд шерифа на минутку соскользнул, как если бы он не мог решить, смотреть в лицо Никки или нет, потому что, как и большинство вежливых людей, он не хотел пялиться на шрамы. Благодаря Никки я обнаружила, что всегда смотрю окружающим только в один глаз, и это всегда был правый. Я пыталась скорректировать эту привычку ради Никки, но он подумал, что я веду себя так же странно, как это делают остальные. В конце концов я рассказала ему о своем открытии, и мы оба решили, что я буду смотреть ему в лицо так же, как смотрю в лица других, даже если это означало, что я буду пялиться на его шрамы.

– Как представители сверхъестественной ветви, мы наделены правом назначать себе помощников, если они могут оказаться полезны в нашем деле. – Заметил Ньюман.

– Ты ведешь это дело, а не она, и я знаю, что ты не станешь назначать себе помощников из числа тех, кого видишь первый раз в жизни.

– Я встретил его на том же деле, где познакомился с Форрестером, Джеффрисом и Блейк.

Ледук осмотрел Никки с головы до ног с таким видом, будто прикидывал что-то в уме.

– И что ж это у вас за специализация такая, что Блейк так часто нуждается в вашем присутствии во время работы?

– Крутой ублюдок. – С непроницаемым лицом ответил Никки, так что это прозвучало вполне серьезно.

Кастер зашелся смехом у стены.

– Это что, шутка? – Спросил Ледук.

– Нет. – Ответил Никки.

Я улыбнулась. Ничего не могла с собой поделать.

– Никки хорош в драке. – Произнес Эдуард, решив, наконец, подключиться к дискуссии вместо того, чтобы просто пялиться на нас.

– Мы вас забавляем, Блейк? – Поинтересовался Ледук.

– Нет, сэр.

– Тогда почему вы улыбаетесь?

– Никки на меня иногда так действует.

– Он состоит в ее полигруппе. – Произнес Олаф, и это удивило меня больше, чем вообще любая хрень, которую он мог сейчас выкинуть. Я не ожидала, что он спалит меня перед копами, если я не стану палить его собственный секрет. В смысле, с поцелуями я как-то отмазалась, но тот факт, что он ляпнул полиаморный термин, вряд ли прокатит с Ледуком.

Я подарила Олафу недружелюбный взгляд.

– Что еще за «полигруппа»? – Переспросил Ледук.

– Это термин для обозначения постоянных членов группы, которая практикует немоногамные отношения. Это отношения, в которых состоят более двух людей. – Ответил Итан.