Текст книги "Избранное"

Автор книги: Хьюго Клаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 49 страниц)

М о л. В серебряном переплете? А можно взглянуть на эту самую Книгу книг?

Госпожа Тристан. Конечно. Послушай, Стефан, нужно успеть все приготовить к празднику. Ты понимаешь, что я имею в виду.

Стефан. Оставьте меня в покое.

Мол. Так можно сейчас посмотреть на эту серебряную книгу?

Госпожа Тристан. Да, только руками не трогать. Я сама почитаю вам.

Моли госпожа Тристан уходят.

Джекки. Она беспокоится за тебя.

Стефан. По крайней мере на словах.

Джекки. Ты тоже не любишь, когда тебе докучают, пусть даже с самыми лучшими намерениями? Как мы похожи! Я не выношу людей и терпимо отношусь только к старикам, которые тихо сидят и рассказывают о прошлом, никому не мешая. Мне бы хотелось, чтобы ты был старенький, морщинистый дедушка, а не пронырливый, постоянно что-то выслеживающий бойскаут.

Стефан. Я вспоминаю прошлую ночь.

Джекки. То была ночь, а теперь день, новый ясный день.

Стефан (обиженно). Ну ладно, Белоснежка. (Сердито собирает чашки и уходит на кухню. Слышно, как он моет посуду.)

Джекки красит ногти, напевая. Входит Баарс в космическом скафандре. Они узнают друг друга и оба пугаются.

Джекки. Герард! Черт возьми, Герард!

Стефан (из кухни). Что ты сказала?

Баарс делает отчаянные знаки, прижимает палец к губам, закрытым скафандром.

Джекки. Ты отправляешься на Луну, Герард? (Язвительно смеется.)

Баарс усиленно жестикулирует, призывая ее замолчать.

Стефан (из кухни). Не могу разобрать, что ты говоришь. Знаешь, Джекки, мне кажется, я понял, как надо. Я-па те-пе бя-па лю-пу блю-пу! Правильно? Я разгадал!

Баарс (сняв скафандр, кричит). Что? Что я слышу?

Стефан (показывается в дверях). Здравствуйте, господин Баарс. Это моя подруга Джекки.

Баарс. Что ты сказал, Стефан, повтори!

Стефан. Здравствуйте, господин Баарс. Это моя…

Баарс. Нет-нет, до этого. Просто возмутительно!

Стефан (задумывается). А, это! Это у нас с Джекки такой тайный язык. Только шифр я вам не открою.

Джекки. Он его хорошо знает.

Баарс. Даже слишком хорошо!

Стефан. Тогда скажите. А, вот видите! Это она меня научила. Я все утро тренировался. Послушайте. До-по бро-по е-пе у-пу тро-по.

Баарс. Замолчи, Стефан, не береди рану!

Стефан. А что такое?

Баарс. Так, Стефан, я первый раз объяснялся в любви. Ирме де Фиссер, в двенадцатом году.

Стефан. Какое совпадение!

Баарс. Ты только что зачеркнул, уничтожил всю мою юность, Стефан. Язык, которым я изъяснялся с любимой, ты выбросил в помойное ведро, где роются все кому не лень!

Джекки (сердито Баарсу). Не надо было учить меня!

Баарс. У тебя нет никакого уважения к человеческой душе!

Джекки. Ау тебя ко всему остальному!

Стефан. Так вы знакомы?

Баарс. Нет, конечно. Кто эта особа? Что она здесь делает?

Джекки. Разумеется, я совсем не знакома с этим господином. Ведь это не он две недели назад бросил меня одну в ресторане, это не он обещал мне поездку на Карибское море!

Баарс. Мальчик, почему ты не на работе?

Стефан. Вы же сами сказали, что в день вашего рождения я…

Джекки. Так это у него день рождения? Значит, он живет здесь? (Баарсу.) Ты живешь здесь? (Злорадно смеется.)

Баарс. Как она попала сюда?

Стефан. Так вы ее знаете?

Баарс. Разумеется, мой мальчик. Отец должен быть откровенен со своим сыном. Я хорошо знаком с Джекки. Даже очень хорошо.

Джекки. Это он и есть, тот самый тип, который обещал мне круиз по Карибскому морю.

Стефан. Господин Баарс? И рок-н-ролл в пустыне тоже он?

Баарс. Что?

Стефан. А где находится этот ночной клуб?

Баарс. Какой ночной клуб?

Стефан. Владельцем которого вы являетесь?

Баарс. А, этот… Я рассказал ей об этом клубе, потому что хотел доставить ей удовольствие. Что еще может несчастный старик рассказать такой девушке?

Джекки. Ты бросил меня в ресторане, за столиком, и я ждала целый час, у меня ведь не было ни гроша в кармане! Я была вынуждена пойти с органистом в тот вечер.

Стефан. Господин Баарс! Как вы могли! Такая девушка…

Баарс. Я не ищу оправданий. В моем возрасте либидо работает на ускоренных оборотах. Я посыпаю голову пеплом. (Обнимает Джекки.) Прости меня.

Джекки. А потом являешься сюда с невинным видом, да еще в этом скафандре!

Стефан. Оставьте ее в покое! (Вырывает Джекки из объятий Баарса.)

Джекки. Ты только посмотри! (Баарсу.) Можно подумать, он мой хозяин!

Рафаэль (входит с сигарой во рту, ищет спички, при виде Баарса останавливается). Здравствуйте, майор! Я думал, при современных темпах проведения испытаний вы уже расщепились на атомы!

Баарс (строит гримасу). Кто вы?

Рафаэль. Вы меня не знаете, но зато я вас знаю. Несколько дней назад в баре «Кукарача» вы беседовали с господином Реми из Промышленного банка. Речь шла о вашем племяннике Стефане.

Баарс. О каком племяннике? О моем сыне!

Рафаэль. Вы говорили о его стихах, а я подслушивал. Мне хорошо известна ваша секретная деятельность в качестве пилота-испытателя. Хочу вам сразу сказать, майор, ваши испытательные полеты – единственный подвиг в наше время, никчемный, смертельный и глупый. Я восхищаюсь вами, майор.

Баарс. Благодарю вас.

Рафаэль. Меня зовут Рафаэль тен Харент, и, поскольку я тоже поэт, я осмелился прийти в гости к вашему племяннику. Если вы не возражаете, конечно.

Мол (входит). Здравствуйте, господин ван Дирендонк. (Поскольку Баарс не обращает на него внимания, робко проходит мимо него и обращается к Джекки.) Что он здесь делает?

Джекки. А ты его знаешь?

Мол. Конечно. Это господин ван Дирендонк, у него дела с Толстым Максом. И еще он скупает медь и цинк.

Джекки. Кто? Он?

Мол. Да. Он тайный компаньон Толстого Макса.

Джекки. Значит, это он скупил у тебя все задвижки из дома Рафаэля?

Мол (кивает, шепчет). Толстый Макс говорит, что он один из самых богатых людей в городе.

Госпожа Тристан (входит с подносом, на котором стоят рюмки и бутылка вина; начинает петь, Стефан в раздумье подпевает, к ним присоединяется Мол). С днем рожденья поздравляем, многих лет тебе желаем.

Рафаэль. Так это у вас день рождения, майор?

Баарс (Стефану). Мне что-то не по себе, сынок.

Рафаэль (Стефану). Так он твой отец?

Стефан. Ты же слышал.

Госпожа Тристан. С днем рождения!

Все, кроме Джекки, пожимают Баарсу руку.

Баарс (садится). Я смущен, я в смятении. Я так растроган! Просто голова идет кругом. Я очень признателен всем вам, кто бы вы ни были.

Мол. Гип-гип!

Все (кроме Джекки). Ура!

Госпожа Тристан (раздает рюмки, Баарсу). А этот большой бокал вам.

Стефан. Нет-нет! (Отбирает бокал у Баарса. Видя, что все удивлены, поясняет нехотя.) Еще слишком рано.

Баарс. Ты прав, мой мальчик, момент рождения еще не наступил. Это случится только в одиннадцать с чем-то вечера. Еще слишком рано для Бахуса, но уже слишком поздно для слез.

Джекки. Тебе хорошо говорить: слишком поздно для слез.

Стефан (собирается с духом). Господин Баарс, вам должно быть стыдно так вести себя по отношению к Джекки.

Баарс. Стефан, разве может сын осуждать отца? Вспомни, что случилось с сыновьями Ноя[199]199
  У Ноя было три сына – Сим, Хам и Иафет, которые стали впоследствии прародителями трех главных рас человеческого рода. Здесь: Баарс намекает на следующий ветхозаветный эпизод: однажды Ной выпил вина, опьянел и лежал в шатре обнаженным. Хам оказался непочтительным к отцу своему и надсмеялся над его наготой, тогда как Сим и Иафет прикрыли отца плащом. За этот поступок Хам был лишен благословения, его потомство осуждено на рабство, а Симу и Иафету было возвещено особое благословение Божие.


[Закрыть]!

Госпожа Тристан. Тогда, может быть, чашечку кофе?

Стефан. Нет-нет! Вам нельзя ничего пить сегодня, ни капли.

Баарс. Что это значит?

Госпожа Тристан (понимает, чего боится Стефан). Ах, Стефан, что за глупости! Ведь не сейчас же! У меня и в мыслях не было. Лучше потом, за столом, все честь по чести.

Баарс. Когда я вас слушаю, у меня возникает чувство, будто я попал в зверинец. Я понимаю, что в наше время умение общаться утрачено, однако к чему разговаривать на обезьяньем языке?

Рафаэль (Джекки). Что у тебя с этим пилотом?

Джекки. Да это тот самый, с Карибского моря.

Рафаэль. Майор? (Подходит к Баарсу.) Майор, вы герой эпохи Ренессанса: эрудит, провидец, творец. Я преклоняюсь перед вами. Вы читали мои произведения и, по словам Джекки, так высоко оценили их, что даже пригласили меня с собой на Карибское море.

Баарс (устало). Разве я вас пригласил?

Рафаэль. Да.

Баарс. Всевозможные недоразумения помешали мне…

Мол. Господин ван Дирендонк, а почему бы и мне не поехать с вами на Карибское море?

Баарс (смертельно устало). Мы разве встречались раньше?

Мол. Нет. Но я приятель Толстого Макса. Его еще называют Жирный Макс. Вы знаете, о ком я говорю.

Баарс. Действительно, мы иногда сотрудничаем с Толстым Максом.

Мол. Вот видите! Почему бы и мне не поехать на море, господин ван Дирендонк? Эти двое целыми днями примеряют в магазинах тропические наряды, а я должен смотреть на них, как нищий. Почему мне нельзя поехать? Вы что-нибудь имеете против меня?

Баарс (не выдерживает). Боже, у меня ведь сегодня день рождения.

Рафаэль. Когда, по-вашему, возможен отъезд, майор?

Баарс. Завтра. Послезавтра. В следующем году.

Рафаэль. Значит, вы еще не выкинули эту идею из головы?

Баарс (из последних сил). Я никогда ничего не выкидывал из головы, любезный господин.

Госпожа Тристан (с усмешкой). Ему нельзя говорить «господин».

Рафаэль (поспешно). Да, уж лучше не надо. Я начинаю от этого нервничать. Говорите «Рафаэль». Просто «Рафаэль».

Баарс. Но вы же говорите мне «майор»!

Рафаэль. Так вы и есть майор. Не думайте, что мы не заметили. (Победоносно размахивает скафандром.) Может быть, в подвалах этого дома идут секретные испытания, и поэтому вы поселились в таком убогом жилище?

Баарс (с готовностью кивает). Вы угадали. Но больше ни слова! Вы тоже пилот?

Рафаэль. Нет, я поэт. Просто поэт.

Баарс. Стефан, подойди сюда. Перед тобой поэт. Посмотри на него внимательно. Ты хочешь вот так же идти по жизни?

Стефан. Да, очень хочу. О нем даже написано в энциклопедии.

Баарс. Любезный мой поэт, я делаю для моего сына все, что в моих силах. Я к тому же его духовный отец, ментор, как говорили в наше время, но латынь сегодня не в моде. Я научил парня танцевать и играть в бильярд, я брал его с собой в космос, и мы путешествовали во времени, мы бродили в полях по росе в четыре утра, я оттачивал его интеллект и развивал инстинкты, короче, я способствовал его становлению как поэта. Но смелости, упорства, таланта и моей помощи недостаточно, чтобы поэт нашел себя в этом мире. Человеку нужен каркас, и его может построить только такой специалист, как вы. Короче, по случаю дня моего рождения я призываю Ассоциацию примирения с конголезцами обойтись своими средствами и годик подождать своего чека. А вам я предлагаю двенадцать тысяч франков в месяц. Вы будете учить Стефана поэтике. Мы вместе сделаем из этого скромного служащего настоящего сына богов.

Госпожа Тристан (в восторге). О, Стефан!

Рафаэль. Не знаю, хватит ли у меня на это времени.

Баарс. Хорошо, двадцать тысяч!

Мол. Царствие небесное!

Рафаэль. Сейчас трудные времена.

Баарс. Двадцать две тысячи – это мое последнее слово.

Госпожа Тристан. О, Стефан, я так счастлива!

Баарс. Как вас зовут?

Рафаэль. Рафаэль.

Баарс. Дорогой Рафаэль, я чую в вас гения, а если я что-то чую, то так оно и есть. Не раздумывайте. Договорились? Двадцать две тысячи, а для налоговой инспекции декларируем десять.

Рафаэль. Мне кажется, он стоит того, чтобы я с ним занимался.

Баарс. Браво!

Госпожа Тристан. О!

Баарс. Отлично, первый урок!

Рафаэль. Что вы сказали?

Баарс. Что вы сейчас должны начинать свой первый урок. Я так хочу. В день моего рождения. Я хочу сравнить вашу методику со своей.

Рафаэль. Это невозможно, господин Баарс. Вы ведь знаете, как это непросто, нужно настроиться, погрузиться в атмосферу.

Баарс. Разумеется. Я потерял голову. Простите меня, старика, который испытал в жизни все, кроме лирики и смерти. Но эта последняя не заставит долго себя ждать. Совсем скоро медленная Лета поглотит меня, я чувствую, Харон[200]200
  Харон – в греческой мифологии перевозчик душ умерших через реку подземного царства, Лету, к вратам Аида.


[Закрыть] уже ждет, дети мои. Но будем веселиться до самого конца. Ха, ха, ха.

Все смеются вместе с ним, Мол – громче всех. Потом все снова становятся серьезными.

Госпожа Тристан. Наш дом совершенно преобразился, не правда ли, господин Баарс? Молодость и свежий ветер ворвались сюда.

Баарс обнимает Джекки за талию.

Джекки. Если господин майор, он же владелец ночного клуба, он же скупщик меди и цинка, не обидится, я бы предпочла, чтобы он убрал свои грязные лапы. (Направляется в спальню.)

Баарс. Несчастная девушка.

Мол. Ах, эти бабы, господин ван Дирендонк!

Стефан. Мне кажется, что в ее положении вполне оправдан бунт против человека, который воспользовался ее доверчивостью!

Баарс. Кто мог это сделать? Если бы я это узнал, я б его убил!

Стефан. Я знаю, что говорю.

Баарс. Не хочешь ли ты сказать, Стефан, что я и эта девушка… что я, твой отец…

Госпожа Тристан. Ну, мне пора заняться индейкой. (Рафаэлю.) У нее на голове будет митра, потому что господин Баарс учился на священника, а в клюве – купюра в тысячу франков – знак того, что господин Баарс финансист.

Баарс. Господа, наша беседа меня не только чрезвычайно взволновала, но и утомила. (Госпоже Тристан.) Покажите-ка мне вашу индейку!

Оба уходят.

Рафаэль. Этот человек вызывает уважение. Ну что, Стефан, завтра первый урок. Начнем с самого начала. С того, что произошло еще до твоего рождения с твоими родителями в момент зачатия. Какие факторы могли оказать влияние на тебя в утробе? Полагаю, что ты появился на свет в срок?

Стефан. Кажется, да.

Рафаэль. Дальше, как ты появился на свет, где, каким образом и зачем.

Стефан. Это затруднительно сказать. Тебе не кажется… что момент моего зачатия…

Рафаэль. Наши помыслы чисты, но мы должны подходить к делу научно.

Стефан. Тогда нужно исследовать и мою бабушку. Я очень любил ее, когда был маленький.

Рафаэль. Это бывает.

Стефан. Моя бабушка часто рассказывала мне о своих родителях. Или так далеко не надо?

Рафаэль. Там будет видно.

Стефан. Дело в том, что моя бабушка в детстве была очень несчастна. Она чувствовала себя никому не нужной. Однажды она сидела на кухне и плакала, но никто не обращал на нее внимания. «Все обращаются со мной как с собакой, – сказала она и залезла под стол. – Я собака, – сказала она, – бросьте мне кость».

Рафаэль. Любопытно.

Мол. Ах, бедняжка!

Стефан. Все происходящее со мной так странно и так прекрасно! Рафаэль, Мол, вы здесь, в моей комнате, я так… я просто не могу выразить. Я уже думал, мне всю жизнь придется прозябать тут с господином Баарсом и госпожой Тристан. И вот вы здесь, разговариваете со мной… Я должен вам что-то рассказать. Только никому ни слова, никому! Поклянитесь!

Рафаэль. Слово поэта!

Мол поднимает два пальца, как бойскаут во время клятвы.

Стефан. Вы, наверно, знаете, что господин Баарс усыновил меня. А теперь госпожа Тристан хочет, чтобы я отправил его на тот свет. Разве не ужасно?

Рафаэль. Это нормально, приятель. Эдип[201]201
  Эдип – в греческой мифологии сын царя Фив Лаия и Иокасты. Дельфийский оракул предсказал царю гибель от руки родного сына, и тот повелел бросить младенца в горах. Спасенный пастухом Эдип, сам того не подозревая, убивает отца и, став царем Фив, женится на своей матери. Узнав о том, что сбылось предсказание оракула, Эдип в отчаянии ослепляет себя. Миф об Эдипе широко разрабатывался в мировой литературе – от Софокла и Сенеки до Кокто и Андре Жида. Постоянно обращается к нему и Хюго Клаус. Мотивы из мифа широко используются в настоящей комедии. В 1971 году Клаус опубликовал свою интерпретацию трагедии Сенеки «Эдип».


[Закрыть] поступил так же.

М о л. И Дирк ван дер Зендт. Тот разрубил своего папашу на куски и четыре дня выносил их из дома, завернув в газету.

Стефан. Я не способен на такое.

Рафаэль. А что тебе мешает, приятель?

Мол. Как она предлагает это устроить? Подожди, я сам угадаю. Он входит, а с потолка падает молоток? Нет? Или она предлагает связать его и положить на рельсы перед скорым поездом? Нет? Или он высунется из окна – и привет? Тоже нет?

Стефан. Она собирается сделать это сама.

Мол. Тогда никаких проблем!

Стефан. Одна кофейная ложечка с порошком.

Мол. Это подло.

Рафаэль. Я бы такого не допустил.

Стефан. Правда? Я так и думал.

Рафаэль. Особенно сейчас, когда он доказал, что по-настоящему заботится о тебе и готов за пару монет дать тебе достойное представление о поэтике.

Мол. Уж эти мне бабы! Вечно портят все хорошее, что есть в мужиках, точно говорю! Вот я, Стефан, только соберусь исправиться, стать человеком, как сразу же появляется какая-нибудь баба и все портит, клянусь тебе.

Рафаэль (подумав). С другой стороны… ты ведь его сын?

Стефан. Да.

Рафаэль. И все оформлено по закону? Единственный сын?

Стефан. Да.

Рафаэль. И у тебя есть документ?

Стефан. Он хранится в банке, я его там видел.

Рафаэль. В каком банке?

Стефан. В Кредитном, где господин Баарс почетный президент.

Мол. Толстый Макс говорил, что у него денег куры не клюют.

Рафаэль. Гм. Пойми, приятель, если ты все время будешь зависеть от господина Баарса, то есть от своего отца, это пагубно скажется на твоем поэтическом развитии. Вчера, когда я вошел сюда, я сразу заметил в тебе… (подходит к Стефану, пристально смотрит ему в глаза) какую-то безотрадность, робость, безучастность, уныние и страх. Это плохие качества, с ними надо бороться, дорогой мой. Вероятно, госпожа Тристан не так уж ошибается, как кажется на первый взгляд. Что говорил Ницше[202]202
  Фридрих Ницше (1844–1900) – немецкий философ, один из создателей «философии жизни». Некоторые его произведения написаны в жанре отточенных афоризмов, очень популярных в среде художественной интеллигенции (например, «Так говорил Заратустра», 1883–1884).


[Закрыть]?

Стефан. Много всякого.

Рафаэль. Буквально следующее: «Убей своего отца». Конечно, кому-то это может показаться жестоким, но разве природа, которую мы в своих стихах провозглашаем священной, с ее вулканами, эпидемиями и наводнениями, не так же жестока или даже не более жестока? А ученые разве не создают бомбы для блага человечества и мира во всем мире, в чем сотни тысяч людей скоро смогут убедиться? Поэт, Стефан, способен на всё. Убей своего отца.

Стефан. Не могу.

М о л. А если вдруг все сорвется, то виновата будет эта баба, госпожа Тристан, а ты вроде и знать не знал. Твое дело сторона, так и скажешь.

Рафаэль. Доказательством бескорыстия моего совета служит то, что я без колебаний обрекаю на смерть человека, который обещал платить мне за уроки двадцать две тысячи франков в месяц. А кто знает, сколько месяцев эти уроки могут продолжаться!

Стефан. Все равно я не хочу.

Рафаэль. Поэт…

Стефан. Значит, я не поэт.

Рафаэль. Этого я и боялся.

М о л. С парнем что-то творится – сплошные эмоции. Ну и дела! Может быть, нам все сделать за него и подсобить тебе, Стефан?

Джекки (входит в пуловере и джинсах). Старый паскудник, мерзавец, врун! Как он смеет смотреть мне в глаза! Карибское море! Я б его… Знаете, если бы у меня был крысиный порошок, я бы ему сегодня вечером положила ложечку в шампанское…

Действие третье

В комнате Стефана развешаны бумажные цветы и серпантин. Празднование дня рождения в разгаре: все слегка навеселе, в компании царит одновременно приподнятость и скука. Кажется, Рафаэль опьянел больше других. Мола и Джекки не видно. Баарс, Стефан, госпожа Тристан сидят за еще не накрытым столом. Возле Стефана уселась пожилая женщина в цветастом платье, его тетушка. Когда занавес поднимается, идет сдержанный разговор.

Госпожа Тристан. Осень в этом году сносная, не правда ли?

Тетушка. А в прошлом году сентябрь был просто ужасный.

Госпожа Тристан. Может, на следующий год будет лучше.

Т е т у ш к а. Будем надеяться.

Баарс (постукивает по своему бокалу, встает, смотрит на часы и снова садится). Еще рано. Начало двенадцатого.

Остальные замолкают.

Мой час приближается, но какой-то странной поступью. Что-то случилось со временем сегодня.

Рафаэль (декламирует). «Счастливый иду я по улице Смелых». Как тебе нравится эта строка, Стефан? Только что сочинил.

Стефан (неуверенно). Замечательно.

Рафаэль (повторяет шепотом). Счастливый иду я по…

Тетушка. Знаете, что случилось, когда я ехала сюда в трамвае? Он сделал остановку на Ягодном бульваре. Как вам это нравится?

Рафаэль. Вторая строка, Стефан: «Амброзия, куда струишься ты?»

Стефан. Неплохо звучит.

Рафаэль продолжает шептать.

Госпожа Тристан (глядя на Рафаэля). Я бы сказала, что кое-кто здесь уже напился.

Рафаэль. Крови. Хочу видеть, как сегодня вечером полетят головы.

Тетушка (Рафаэлю). Я считаю вас мерзким типом.

Рафаэль. Рад слышать. (Обсыпает ее конфетти.)

Тетушка идиотически смеется.

Баарс. Так уж случилось, что мы живем в этом лучшем из миров. К чему жаловаться на ближних? Пора привыкнуть: я ненавижу тебя, ты ненавидишь меня. Я люблю тебя, ты любишь меня. Это карусель, и давайте на ней кружиться. Раньше я был за братство между людьми и с радостью вспоминаю об этом, я был счастлив. Но со временем это прошло. Слишком обременительно. Неведомые путы оплетают душу и губят ее.

Госпожа Тристан. Прекрасно сказано, господин Баарс.

Тетушка. А как вы относитесь к новому папе?

Мол (появляется из кухни, он несет огромный торт со свечами). А вот и торт!

Рафаэль. Ура!

Госпожа Тристан. Для торта еще слишком рано.

Мол. Джекки успела приложиться – уже отломила кусок.

Баарс (рассматривает). И правда. Вот негодная девчонка. Это святотатство! (Орет.) Джекки!

Мол. Она дуется, потому что вы с ней не очень-то любезны.

Стефан. Ничего, пройдет. Она стеснительна, как многие, как я, например.

Баарс. Здесь не хватает свечи! (Орет.) Джекки! Это уже слишком! Клянусь, никогда в жизни больше никаких дней рождения. Всё к черту! То, что газеты, телевизор, высокий уровень жизни не прибавляют людям веселья, – ладно, но то, что сейчас, здесь, в мой собственный день рождения, меня окружают кислые физиономии, а на кухне кто-то дуется… Хватит, не хочу больше в этом участвовать. Стефан, я поступлю так же, как твой учитель Рафаэль: навсегда откажусь от мирских благ, займусь созерцанием и раз в два года буду сочинять по стихотворению.

Рафаэль. Это единственно правильный путь, дорогой майор. Удалиться от этой суматохи, рассматривать собственный пуп, его складки, его скрытую улыбку, его тайную жизнь. А что до остального окружающего мира, дорогой Баарс, нужно махнуть на него рукой.

Баарс берет бутылку шампанского и хочет налить себе, но Стефан опережает его и быстро наполняет бокал из бутылки, стоящей рядом с ним.

Баарс. Что за странная идея – распить вдвоем бутылку шампанского под тем предлогом, что ты мой сын? Я, конечно, ценю это предложение, сынок, но ведь это же типичная паранойя.

Стефан. Я хочу делить с вами все.

Баарс. Я люблю тебя, сынок. (Постукивает вилкой по бокалу, встает, поднимает бокал.) Дорогие друзья…

Тетушка. Трусы.

Баарс. Правильно. (Опять садится.)

Тетушка. Трусы, никто не захотел объяснить мне, почему трамвай вдруг остановился на Ягодном бульваре. Он никогда там не останавливался! Почему же сегодня остановился?

М о л. В честь его дня рождения, наверно. (Показывает на Баарса.)

Т е т у ш к а. Ой, об этом я не подумала. (Баарсу.) Извините. Конечно, это в честь вашего дня рождения.

Минута молчания.

Баарс (великодушно). Многое вам простится.

Тетушка целует ему руку, долго, не отрываясь.

Госпожа Тристан. Очень мило!

Баарс (позволяет целовать себе руку). Кто без греха, пусть первый бросит в меня камень!

Госпожа Тристан (тетушке). Как не стыдно, в вашем-то возрасте!

Тетушка (взволнованно). А что такого? Я была замужем, мадам, я вдова!

Госпожа Тристан. А я очень достойно вела себя во время войны. У меня даже есть справка об участии в Сопротивлении.

Тетушка. А я мать Стефана. Моя сестра на смертном одре сказала: «Лиза, присмотри за ним. Будь ему теперь матерью!» Так она сказала.

Госпожа Тристан. Раньше надо было беспокоиться!

Тетушка. Я этого мальчика чуть ли не грудью кормила, мадам!

Госпожа Тристан. Не называйте меня «мадам», я-то никогда не была замужем.

Т е т у ш к а. Изумительно!

Госпожа Тристан. Да, я была изумительна. И композитор ван Вейдендале писал об этом своему отцу. Писал, что я стройна, как лань! Я покажу вам это письмо!

Рафаэль. Как жаль, что я не ван Вейдендале! Тихо бы тлел себе под землей, никто бы меня не трогал. Стефан, скажи, ты жив?

Стефан. Иногда я сам задаю себе этот вопрос.

Рафаэль. С этим надо кончать.

Стефан. Да.

Баарс. Опять эти мрачные настроения. Как мало с вами радости, господа!

Тетушка. Во всяком случае, его мать была мне сестрой, значит, я ближайшая родственница и, значит, больше, чем кто-либо, имею право называться его матерью!

Госпожа Тристан. Кто кормил этого сироту, заботился о нем, чистил ему одежду?

Тетушка. Кто баюкал его, кто вычесывал ему вшей?

Госпожа Тристан. Я.

Тетушка. Я.

Госпожа Тристан. Никто не отнимет его у меня. (Подходит к Стефану и берет его за руку.)

Т е т у ш к а (тянет его за другую руку). Стефан, помни о своей матери!

Госпожа Тристан. Уберите руки!

Т е т у ш к а. Не трогайте моего мальчика!

Баарс. Сынок, мне придется, как повелел Соломон, рассечь тебя надвое!

Мол (снимает кривой восточный меч со стены и протягивает Баарсу). Вот!

Баарс. Внимание! Кто первый отпустит?

Рафаэль. Кому достанется в награду целый и невредимый Стефан?

Т е т у ш к а (отпускает). Возьмите его!

Госпожа Тристан. Возьмите сами!

Тетушка. Я первая отпустила, дрянь вы этакая!

Госпожа Тристан. А ты торговка!

Тетушка. Мерзавка!

Госпожа Тристан. Поломойка!

Тетушка. Я была замужем в отличие от вас! (Бросает в госпожу Тристан пакет конфетти.)

Госпожа Тристан (уронив голову на стол, плачет). Я совсем одна на белом свете. Все меня ненавидят.

Баарс. В свой следующий день рождения я буду поосмотрительнее.

Мол. Миленькая семейка. Хороший пример для меня.

Рафаэль заснул.

Тетушка (расчувствовалась при виде плачущей госпожи Тристан, подходит к ней и гладит по голове). Никто и не думает вас ненавидеть, милая. Выбросьте это из головы.

Госпожа Тристан (поднимает заплаканное лицо). И вы тоже?

Т е т у ш к а. Конечно. Я ненавижу только одного человека – господина Вандале с почты, и этого мне вполне достаточно. У него бородавка вот здесь. (Показывает у носа.) О, как я его ненавижу!

Госпожа Тристан (заливается слезами). Вы ненавидите беднягу только за то, что у него бородавка, ой-ой-ой!

Тетушка. Я терпеть не могу людей с бородавками!

Госпожа Тристан. Но они же не виноваты! (Встает, обнимает один из бюстов.) Мой Проспер!

Баарс. Не сомневаюсь ни секунды, что этот Проспер был весь покрыт бородавками.

Госпожа Тристан. Ни одной у него не было. Он был гладкий и розовый, как новорожденный младенец. И у меня никогда не было ни одной бородавки. А в газете написали, что они у меня есть. (Всхлипывает.)

Мол. Чего только не пишут сегодня в газетах!

Госпожа Тристан. Когда Проспер умер, я написала в газету, в рубрику «Письма читателей», и рассказала, что я одинока и несчастна и хочу начать новую жизнь с мужчиной, которому за пятьдесят и который имеет загородный домик и «фольксваген» с раздвижной крышей. Письмо поместили через две недели и приписали, что я несчастна и одинока, потому что у меня бородавки. (Всхлипывает.)

Тетушка (возмущенно). И это была неправда?

Госпожа Тристан. Конечно. Но они мне посоветовали выводить бородавки «Сульфалюксом»!

Стефан. Может быть, это была другая дама, тоже несчастная и так же, как вы, мечтавшая о пятидесятилетием женихе с «фольксвагеном»?

Госпожа Тристан. Нет, это была я. Под письмом стоял мой девиз: «Разбитое сердце».

Мол. Пора промочить горло. (Наливает.)

Стефан наливает себе и Баарсу из той же бутылки.

Баарс (встает, постукивая вилкой по бокалу). Дорогие друзья и подруги… (Снова садится, орет.) Джекки! (Устало.) Стефан, пойди приведи эту поганку с кухни!

Стефан (Баарсу, прежде чем уйти). Будьте осторожны! Пейте только из этой бутылки! (Уходит.)

Баарс. Этот парень явно страдает манией преследования. (Качает головой.) Такое нынче время! Мне за ним уже не угнаться.

Тетушка. А я поспеваю. Знаете, я в восторге от новой модели «мерседеса». У правителя Урунди такой же «мерседес», одни шины стоят две тысячи четыреста франков.

Баарс. В наше время были всякие интересные игры, увлекательные занятия. Как счастливы мы были!

Госпожа Тристан. Мы пели, словно жаворонки.

Тетушка. А мы дома всегда играли в домино.

Госпожа Тристан. Или читали вслух хорошую книгу.

Баарс. Или разыгрывали шарады.

Госпожа Тристан. Проспер играл на рояле и пел южноафриканские песни.

Баарс (орет). Стефан!

Джекки (из кухни). Оставьте его в покое! Занимайтесь своим ночным клубом!

Баарс. Как вам это нравится? Не молодежь, а шайка разбойников. Я рад, что скоро умру. Хотя горько думать, что мир таким и останется после меня.

Тетушка. Я сказала неправду. Однажды, четыре года назад, восьмой трамвай тоже вдруг остановился на площади Брюгмана. Никто не звонил, никому не надо было входить или выходить, а он остановился, и двери открылись – вот.

Мол (долго рассматривавший торт). Чего только в этом торте нет!

Госпожа Тристан. Слой марципана, слой миндаля, а под ним самое потрясающее: крем «мирадор».

Баарс. Когда-то в Копенгагене был отель «Мирадор». Я еще собирался его купить. Послушайте, я совсем не ощущаю праздника.

Из кухни вбегает Стефан, он без пиджака, волосы взъерошены. Смотрит, осталось ли что-нибудь в «его» бутылке, наливает Баарсу и убегает обратно в кухню.

Тетушка (Молу). А как тебе нравится «харлей-давидсон»[203]203
  «Xарлей-давидсон» – марка мощного мотоцикла.


[Закрыть]?

Мол. Хорошая штука, только дороговата.

Тетушка. В гараже, где я прибираю, их целых четыре. Механик иногда заводит все сразу, чтобы доставить мне удовольствие. И они тарахтят, тарахтят. Я прихожу в такой восторг, что просто не передать.

Рафаэль (с закрытыми глазами). Рев моторов, шум-гам, эскапизм[204]204
  Эскапизм – стремление бежать от повседневной действительности, от трудностей личного или социального характера в искусство, спорт, наркотики и т. д.


[Закрыть], дурман – знайте, что все это не для меня! Реактивные двигатели, радиоволны, базуки – стреляйте себе на здоровье. Меня уже нет! Где поэт Рафаэль? Его нет. Он отказывается быть. Отказывается, и все!

Баарс. Жаль, что сегодня не воскресенье. (Смотрит на часы.)

Тетушка. Ведь «харлей» стрекочет совсем не так, как другие мотоциклы. А вы что любите слушать больше всего?

Госпожа Тристан. Шопена.

Баарс. Ах, в юности я буквально купался в музыке. «Искатели жемчуга», баркарола! (Поет. Госпожа Тристан подпевает ему.) Я много страдал в жизни, но музыка всегда спасала меня.

Т е т у ш к а. Ах, оперетта! «Веселый крестьянин»!

Баарс (испытывает прилив вдохновения, так как вдалеке звучит хор, декламирующий отрывки из Еврипида[205]205
  Еврипид (ок. 480 г. до н. э. – 406 г. до н. э.) – древнегреческий драматург, младший современник Эсхила и Софокла. Его творчество стало последним шагом на пути превращения хоровой трагедии в речевую драму. Обращение Еврипида к мифу об Эдипе не известно. X. Клаус в монологе-шараде Баарса травестирует трагедию Софокла «Царь Эдип».


[Закрыть], никто, кроме Баарса, его не слышит). Смотрите все! (Встает.) Смотрите внимательно! (Хор становится громче. Баарс садится на спинку стула.) Я царь, восседаю на троне, а вокруг причитают несчастные женщины. Чума и холера, кричат они, Фивы превратились в сплошную язву, за городской стеной все покрыто пеплом. Кто пустился на поиски? Кто ищет? Я! Потому что я взвалил царство на свои плечи. (Слезает со стула, делает круг.) Что говоришь ты, странник? Мой отец? Где мой отец? Отец, где ты? Нет нигде отца. И снова я пускаюсь на поиски. А кто этот хромой старик, который бормочет что-то на скрещении дорог? (Машет руками, как мельница крыльями.) Я не раздумывая разделываюсь с хромыми стариками. Я продолжаю поиски, прихожу домой, а моя верная, любимая супруга молчит, не говорит ни слова. (Кладет голову на плечо госпожи Тристан.) Почему ты молчишь, жена моя? Почему? Я не знаю, что убил своего отца и что она – моя мать, не знаю! (Кричит.) О горе, горе! И я ослепляю себя, потому что не хочу видеть ужасную правду, не хочу. (Снимает у тетушки очки и надевает их на себя.) Вот, я ничегошеньки не вижу. Но правда преследует меня, всё вокруг наполнено ядом, он жжет. Я не знаю, что делать. О горе, горе! (Наконец садится в изнеможении.) Кто я?

Тетушка (берет назад свои очки). Мои очки, негодник!

Баарс. Назовите мое имя!

Пауза.

Мол. Теперь моя очередь. Утром в дорогу, вечером к порогу. Так устали, что без ног.

Баарс (устало). Башмаки. Но кто был я? Попробуй ты, Рафаэль.

Рафаэль (с закрытыми глазами). Ричард Третий.