Текст книги "Меч из тлеющих углей (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Пеньяранда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)

Фэйт смогла лишь кивнуть, сдерживая дальнейшие объяснения. Потому что правда, которой она ещё не успела поделиться с Рейланом, заключалась в том, что она не фэйри и не тёмная фэйри. И не человек тоже. Она была чем-то совершенно иным, что ещё предстояло открыть. Её губы сжались, пока её разум звенел от напоминания Ауриэлис быть осторожной в их нынешней компании. Тёмные фэйри всё ещё могли сбежать, и они не могли быть уверены, на чьей стороне лежит верность Нериды.

– Кажется, я слышала об этом раньше, – сказала целительница, заинтригованная. – О создании фэйри. Но заклинания Перехода – из самой тёмной магии. Они всегда требуют чего-то конкретного.

– Это неважно, – сказал Рейлан таким тоном, что закончил разговор о ситуации Фэйт. – Важно то, что Зайанна и Маверик преуспели. Дакодас ходит по нашей обители, и у них есть Руины Тёмного Храма.

– Боги выше, – пробормотал Изайя.

– Боги не спасут нас, – проворчала Ливия.

– Нет, не спасут. – Фэйт не дрогнула под их вниманием на этот раз. Масштаб того, с чем они столкнулись, был достаточен, чтобы подавить её собственные проблемы пока что. Она не могла позволить себе быть слабой и эгоистичной. – И я не думаю, что они когда-либо спасали. Нам нужно начинать готовиться к величайшей войне, которую видела обитель. Войне против Духов Марвеллас и Дакодаса.

– А что насчёт Ауриэлис? Конечно, как последний истинный всемогущий Дух...

– Её нет. – Фэйт перебила Нериду. Но когда она это сделала, она могла поклясться, что пульс исходил из её груди. – По крайней мере, сейчас она ничего не может для нас сделать.

Целительница была наблюдательна; её глаза метнулись вниз к другой руке Фэйт у её бока, и в них было что-то от вопроса и удивления, прежде чем Фэйт сжала кулак вокруг золотого знака. Нерида не высказала своего любопытства.

– Ты сказала, что умерла. – Ливия осторожно вернулась к теме.

Фэйт перевела внимание на командира и слабо кивнула.

– Тёмные фэйри и Дакодас – они видели это? Поверили, что это правда?

Её живот опустел, но она подняла глаза на Рейлана, единственного, кто мог ответить. Её колени почти подкосились от быстрой перемены в его выражении. Может, другие и не заметят, как его душа разбивалась за глазами, когда он вспоминал тот момент, но она заметила. Фэйт сжала его руку.

– Маверик и Дакодас. Я верю, они видели, – сказал он с жёстким оттенком.

Фэйт никогда не чувствовала себя более беспомощной в том, как сделать такое мрачное, опустошённое событие менее травматичным для повторного переживания в памяти. Она знала, что никакая мера времени не уменьшит его воздействие.

– Зайанна?

Глаза Рейлана метнулись к Тайнану, чья осанка встрепенулась при её упоминании. – Я не могу быть уверен, что она не заподозрила, что происходит с Фэйт, когда ушла вслед за Духом, – сказал Рейлан.

– Она сказала бы Дакодасу. – Утверждение Кайлира содержало вопрос, за которым последовал сдвиг его клинка на Тайнане.

Все глаза приковали тёмного фэйри. Его губы плотно сжались. Было ясно, что он скорее позволит себя зарезать, чем проронит слово о своём лидере.

– Я так не думаю, – тихий голос сказал нерешительно. Амая съёжилась, когда внимание переключилось на неё.

– Ни слова больше, Амая, – предупредил Тайнан.

На её нежном лице шла внутренняя борьба. Было трудно поверить, что темнёнка может хранить какое-либо из зол, присущих её виду – или, по крайней мере, того зла, в которое их заставили верить, что тёмные фэйри состоят. Извинение читалось в её зелёных глазах. Она, казалось, хотела рассказать больше об их господине.

– Зайанна – не бездумная последовательница. Она умна. Я не верю, что она выдала бы такие знания, если бы заподозрила, что Фэйт ещё жива, не выждав некоторое время, чтобы посмотреть, может ли это принести ей пользу первой.

Кайлир фыркнул без юмора. – Её наградой будет демонстрация её беззаветной верности Великому Духу, разоблачив Переход Фэйт.

– Ты ошибаешься. – Темнёнка была храброй. Несмотря на противостояние могущественным воинам-фэйри и единственному другому представителю её вида, неспособному спасти её, Амая не выглядела испуганной. – Слава никогда не была для неё наградой. Если вы не можете придумать ничего другого, что она могла бы получить от задержки такой бесценной информации от попадания к Дакодасу, то вы все глупцы, недооценивающие её. Зайанна не боится нарушать приказы.

Амая говорила о Зайанне с такой гордостью, что трудно было не восхищаться её восприятием. Фэйт старалась не думать о ярких аметистовых глазах, которые скользнули по ней вместе с фантомными содроганиями молнии.

– Мы не можем доверять ни одному вашему слову. – Изайя отверг её.

– Возможно, придётся, – возразила Ливия. Она посмотрела на Фэйт, которая постаралась не дрогнуть. – У нас есть шанс получить преимущество здесь. Если они думают, что она мертва... так будет думать и Марвеллас. Если она обнаружит, что ты не просто выжила, но вернулась сильнее, чем когда-либо, её охота на тебя примет куда более разрушительный оборот. Тебе не нужно делиться всем, что ты пережила, с нами сейчас, Фэйт, но трудно не поверить, что это ознаменовало мощное изменение, которое может переломить ход этой войны. Марвеллас и Дакодас тоже это знали бы.

– Что ты предлагаешь? – спросил Рейлан.

Ливия смотрела между Фэйт и Рейланом, будто знала, что её предложение сразу встретит протест. – Мы не все возвращаемся в Эллиум, – объяснила она. – Фэйт не возвращается.

ГЛАВА 6

Фэйт

Группа разбила лагерь в лесной чаще у горного края, где они сражались с тёмными фэйри. Прошёл целый день, и вновь спустилась ночь. Фэйт почти не слышала разговоров своих спутников-фэйри. Их перепалки казались однообразными и не предлагали никаких решений. Вместо этого её мысли были заняты безмолвными расчётами и размышлениями. Она позволила другим спорить без неё, словно именно им принадлежало последнее слово в том, что она выберет делать.

План Ливии был прост: Фэйт должна избегать возвращения туда, где её могут узнать. Не в Эллиум; не в Хай Фэрроу. Но к чему это приведёт? Именно это и обсуждали остальные. Ключевой момент, который особенно задел Рейлана, заключался в том, что он *вернётся* в столицу.

Чтобы сообщить новость о её смерти.

«Ты сильнейший из нас. Чтобы это выглядело правдоподобно, тебе нужно быть тем, кто появится и расскажет эту историю».

«Чушь собачья», – прорычал Рейлан.

Фэйт сидела на бревне у костра, позволяя переливам пламени успокаивать её разум и утихомиривать боль в сердце, возникшую от страданий Рейлана. Она вертела в руках деревянную бабочку, и брови её сдвигались каждый раз, когда мысли невольно уносились к воспоминаниям о той ночи с ним, засевшим в её подсознании.

«Ты не ела». Кайлир уселся рядом с ней, его голос был тих, когда он протянул ей немного черствого пайка.

«Я не голодна», – ответила она, убирая резную фигурку в карман.

«Твоё тело с этим не согласится. Я удивлён, что ты ещё не свалилась. Полагаю, твоя фэйская форма сжигает питательные вещества куда быстрее, чем ты привыкла».

Она не могла отрицать свою измождённость. Фэйт едва двигалась весь день, поскольку одна мысль об этом была утомительна. Логично было предположить, что это связано с потребностями её нового тела, и ей следовало понять это раньше, но было столько всего другого, о чём нужно было размышлять.

Кайлир снова подтолкнул к ней паёк, завёрнутый в тряпицу. Он не собирался принимать «нет» за ответ. Фэйт взяла его, с благодарностью улыбнувшись, и начала ковыряться в еде, пытаясь унять более сильный спазм в животе при упоминании её фэйской формы.

«Именно тебе Агалхор доверяет больше всех. Единственному, кто сможет заставить его выслушать, когда при известии разразится кромешный ад. Отправлять Кайлира и Изайю одних с тёмными фэйри будет недостаточно убедительно. Я буду с Фэйт. С ней со мной будет безопасно». В конце голос Ливии стал мягким.

Но тут Фэйт наскучило молчать. «Я буду в безопасности одна», – сказала она, привлекая внимание всего лагеря. Тёмные фэйри сидели вместе на противоположном конце костра. Нерида оставалась рядом с Амаей, а Изайя внимательно за ними следил на случай, если они попытаются сбежать. «Пусть верят, что их хрупкая человеческая *принцесса* не выжила. Потому что это правда. Я не могу объяснить, кто я теперь – я всё ещё пытаюсь это понять. Но я способна сама о себе позаботиться». Фэйт перевела взгляд на Рейлана, и ей стоило усилий не умолять его. «Ливия права: тебе нужно быть тем, кто расскажет ему. Мы ему этим обязаны. У тебя не будет моего тела, и они будут строить догадки, почему так. Только Агалхор должен знать, что я жива, и ты единственный, кого он будет слушать достаточно долго, чтобы услышать это, после того как объявишь о моей смерти перед всеми».

Рейлан уже качал головой. «Я только что вернул тебя».

Поражённая тем, что он позволил своей уязвимости проявиться перед другими, Фэйт удерживала его взгляд, но казалось, он даже не помнил, что они здесь.

«Если что-то случится, пока меня не будет... если они найдут тебя—»

«Не найдут», – перебила Фэйт, желая больше всего остального побыть с ним наедине. «Я кое-что смыслю в том, чтобы оставаться незамеченной».

«Идти одной – не вариант», – сказала Ливия. «Я не сомневаюсь в тебе, Фэйт, но никто из нас ещё не знает, на что ты способна. Прямо сейчас ты представляешь такую же опасность для себя, как и для окружающих. Я пойду с тобой. Пусть думают, что и я не выжила».

Фэйт сжала кулаки, ощущая тепло, начавшее формироваться в её ладонях. Ей хотелось возразить, но, когда всезнающий взгляд Ливии мельком опустился на них, она стиснула зубы и в поражении отвела глаза, ненавидя то, что командир была права.

«Нам всё ещё нужно вместе выбраться из гор. Мы решим, что делать дальше, когда выйдем на открытую местность». Кайлир встал, выступая голосом разума, и неохотное ворчание было обменяно, прежде чем все разошлись по своим местам вокруг лагеря, чтобы устроиться на ночь.

«Я могу взять первый дозор», – сказала Фэйт, прокашлявшись, чтобы прочистить горло от застрявшего последнего куска сухого хлеба.

«Я уже всё предусмотрел», – заверил её Кайлир.

Она прикусила язык, чтобы не начать спорить. Каждый раз, когда она предлагала помощь, кто-то из них опережал её, и это действовало ей на последние нервы – они не позволяли ей вносить свой вклад ни во что. Неохотно Фэйт заняла своё место под стволом дерева и смирилась, что это ещё одна вещь, в которой придётся позволить другим взять инициативу.

Она не спала по-настоящему уже несколько дней. Не могла, потому что во сне её поджидали кошмары, хуже тех, что мучили её прежде. Она боялась встречать темноту, побывав в объятиях тьмы столь окончательной, и не могла отделаться от этого нового, глубоко засевшего ужаса, что она всё ещё манит её.

Прошли часы. Фэйт сидела, прислонившись к стволу дерева, не сомкнув глаз. Остальные спали крепко, и в своём изнурённом состоянии она призналась, что частично завидует им. Её голова бессильно откинулась на дерево, пока она смотрела сквозь бесконечные искажённые ряды стволов, их зловещие силуэты вызывали мурашки на её руках. Они вызывали видения тёмных пещер, что украли её прежнюю жизнь. Она не могла успокоить свой лихорадочный разум.

Рейлан лежал неподалёку. Фэйт предположила, что он спит. Он казался таким же неподвижным и безмолвным, как и остальные, и, когда её взгляд скользнул к нему, Фэйт увидела нечто столь драгоценное, что захотела запечатлеть это. Она представила, как тянется к пряди серебристых волос, почти касающейся его глаз. Она *чувствовала*, как убирает её назад, но теперь она была слишком коротка, и в своём разочаровании она хотела точно знать, когда он решил её подрезать и почему. Это случилось так давно, что ей не верилось, будто она уже знала ответ.

Вместо этого она изучала его лицо. В бодрствующем состоянии выражение лица Рейлана редко обходилось без морщин ужаса и беспокойства. Осознание, что она стала причиной всему этому, было постоянной тяжестью на её груди. Он заслуживал лучшего. Он заслуживал большего, чем быть суждённым той, что так запуталась во тьме и опустошении.

Фэйт больше не могла этого выносить. С кошачьей скрытностью она поднялась на ноги и начала отдаляться от лагеря. Она не уйдёт далеко, но ей нужна была минута, чтобы побыть одной. Даже пока они все спали, присутствие рядом со спутниками всё равно покрывало её беспокойством. Она больше не знала, кто она, и ощущала взгляды своих спутников как зеркало. Она изучала их в течение прошедшего дня, пытаясь понять, что они видят за своими неуверенными, настороженными взглядами, но... они смотрели на неё с такой же неопределённостью, какую она чувствовала внутри.

Она знала, куда направляется; ей просто нужно было выбраться из-под сомкнувшегося полога, который, казалось, всё сильнее сжимал её. Как будто деревья были деревянными телами, сбившимися в кучу, поглощающими её своей массой. Хотя её фэйское тело давало ей куда больше скрытности, чтобы двигаться бесшумно, чем человеческое, она не могла остановить свою неуклюжую поступь в спешке выбраться из-под деревьев. Клаустрофобия сжала её горло и жгла в глазах. Она стиснула зубы, ненавидя это слабое, иррациональное, беспомощное состояние, в которое она так легко впала.

Она не под землёй. Больше не в храме тьмы. Она свободна и жива.

Выход за линию деревьев был таким, каким, как она представляла, было бы ощущение выбраться из той пещеры, хотя у неё и не было шанса сделать это до потери сознания. Упираясь теперь руками в колени, Фэйт дышала и сдерживала адреналин, чтобы не допустить повторения того же. Затем она вышла, пока не оказалась на самом краю высокого горного склона. Прохладный, ничем не стеснённый воздух смягчил её панику.

Она села, свесив ноги над обрывом, не страшась большой высоты. Воспоминания о её прыжке с горы, чтобы завоевать доверие Огненной Птицы, вызвали прилив *силы*. Она снова хотела ощутить такой подъём.

«Не против, если я присоединюсь?»

Кайлир уже некоторое время стоял позади. Она не возражала и была рада, что он дал ей немного пространства успокоиться, прежде чем наконец подошёл. Фэйт лишь повернула в ответ голову, слегка улыбнувшись, и он воспринял это как согласие. На самом деле она была благодарна за его компанию.

Её большой палец лениво обводил золотой символ на ладони, не зная, что о нём думать.

«Это просто сила». Кайлир обратился к её мыслям. «Она ничего не меняет в том, кто ты есть».

Она с трудом сглотнула, отчаянно желая верить, что это правда. «Сила меняет. Это тьма внутри каждого из нас», – прошептала она. При одной мысли о колодце магии, которого она боялась – как бы не обнаружить его бездонным, – она почувствовала, как он пробуждается с тихим жаром. «Что происходит, когда у кого-то больше, чем положено любому человеку?»

Она не знала, что такого было в Кайлире, что позволяло ей так легко раскрываться перед ним. Она знала, что он поможет или хотя бы *выслушает* без осуждения, даже если не знает всех ответов. Ей не нужно было, чтобы он что-то говорил, лишь бы услышал те ужасы, что мешали ей принять то, кем она стала теперь.

«Нормально этого хотеть», – осторожно сказал Кайлир.

Фэйт повернулась к нему. Это была не та реакция, которую она ожидала, но от этого её сердце ёкнуло.

«Я много раз наблюдал, как ты тренируешься, всегда выкладываясь, словно могла сравняться с нами, хотя знала, что это невозможно. Не раньше. Нормально, если ты обнаружишь, что не в ужасе от того, что стала фэйри».

Небольшая тяжесть спала с его слов – та, что она не осознавала, как росла последние несколько дней. Но это временное облегчение быстро было затоплено её беспокойством.

«Я не просто фэйри, Кай. Я не знаю, кто я».

«Думаешь, это имеет значение?»

«Как может не иметь?»

«Потому что если ты всё ещё хранишь любовь к тем, кого любила будучи человеком, всё ещё дорожишь теми же воспоминаниями и надеешься на будущее... почему это должно иметь значение?»

Благодарность за его проницательный совет успокоила её сердце. Фэйт кивнула, добавив улыбку, чтобы убедить его в своём принятии. Его лицо выдало тень поражения, говорящую, что он знал – она не приняла, не полностью, пока всё это ещё предстояло проверить. Ситуация, в которой она оказалась, была чем-то, что ей предстояло понять самостоятельно.

«Рейлан не единственный, кто планирует отомстить тем, кто сделал с тобой это. Маверику и Зайанне лучше бы наслаждаться своими днями, пока мы их не настигли».

«Она отпустила меня», – призналась Фэйт. «Зайанна. Я не знаю почему. Она держала меня. Это должна была быть она, кто убил бы меня. Но она отпустила меня».

Кайлир молчал так долго, что Фэйт захотелось увидеть выражение его лица. Его брови были сдвинуты в глубокой задумчивости, словно прекрасная тёмная фэйри занимала его мысли задолго до этого.

«Ты встречал её раньше?» – спросила она.

«Нет», – быстро ответил он, лицо разглаживаясь, словно он полностью изгонял её из своих мыслей. «Такое лицо не так-то легко забыть. Тем не менее, она причинила тебе вред. И всё, что случилось с тобой, можно проследить до неё».

Фэйт не могла не согласиться. Хотя она и отпустила свою обиду на Зайанну, не ей было убеждать Кайлира отпустить свою. На затылке защекотало ощущение присутствия, но Рейлан не подошёл ближе, оставаясь под сенью деревьев позади них.

Она встретилась взглядом с Кайлиром, и её согрело, что где-то в ходе их дружбы у них развился свой безмолвный язык. Его улыбка, когда он прочитал её лицо, говорила, что он не против уйти, чтобы дать ей и Рейлану побыть наедине. Кайлир встал, мягко сжал её плечо и ушёл.

Рейлан приближался медленно, осторожно, словно мог её спугнуть, и она ненавидела это. Не его осторожность, а то, что он чувствовал её необходимость. Он ничего не сказал, усевшись на место Кайлира. Близко, но недостаточно близко, когда в ней было такое сильное желание почувствовать его.

«Кошмары вернулись», – наконец произнёс он, его голос был неуверенным и полным боли.

Фэйт кивнула. «Не думаю, что на этот раз это как-то связано с прощением себя», – призналась она. Возможно, то, что вызывало кошмары теперь, было чем-то, от чего она никогда не обретет свободы. Ибо не было никого другого, кого она знала бы, кто пережил прикосновение смерти.

«Возможно, не прощение», – высказал он свои мысли, – «а принятие».

«Почему все, кажется, думают, что я не приняла то, что со мной случилось?» – резко бросила она – и сразу же пожалела. Рейлан не заслуживал её гнева. Фэйт опустила голову, чуть крепче обхватив колени руками. Она боялась.

Больше всего она боялась себя.

Рейлан молчал, и она не могла вынести, чтобы смотреть на него, зная, что развалится на части в тот же миг. Вместо этого она высказала свои мысли вслух широкому открытому пространству, простирающемуся на мили над верхушками деревьев и гор.

«Словно под моей кожей огонь. Поверхностный, всего лишь гул в ответ на мысли, которые я не могу заглушить, но, думаю, это предупреждение. О том, кто я... кем я могу стать. Я чувствую... Я чувствую, будто могу сжечь мир одной мыслью. Я бы не хотела, но это там. Как заманчивый курок. Я – мина замедленного действия, и когда рвану... я не могу быть уверена, что в огне окажутся только наши враги». Она замолчала, раздумывая, стоит ли продолжать озвучивать все мысли, что терзали её с тех пор, как она пробудилась в этой новой форме. «Я не чувствую себя хорошей, или бесстрашной, или могущественной. Я чувствую себя... *опасной*. Такой, что непредсказуема. Не пощадит ни друга, ни врага. И я боюсь». Наконец она нашла в себе смелость повернуться к нему. Потребовалось усилие, чтобы не взвыть при виде его сияющих голубых глаз, тянущихся к ней, умоляющих помочь и не знающих как. Фэйт протянула руку, положив её поверх его. «Ты чувствуешь это?» – отчаянно прошептала она. «Скажи, что чувствуешь».

Напряжение в его теле говорило о его шоке, заставляя её поверить, что и он чувствует эту опасную силу. Но ей нужно было услышать это из его уст. Нужно было знать, что она не одна носит в себе сущность, что не является ни доброй, ни злой. Она будет тем, чего пожелает её сердце, и это было совершенно и абсолютно ужасающе.

Рейлан придвинулся ближе, пока их тела почти не соприкоснулись, бок о бок, и его ладонь коснулась её лица. «Я чувствую *тебя*».

Её брови сдвинулись от этих слов.

«Мне нужно, чтобы ты знала, что прежде всего это не меняется. Но я тоже чувствую силу. Ты не одна. Больше никогда». Его руки обхватили её, и Рейлан осторожно перевернул её ладони вверх, не отпуская взгляда на случай её возражений. Когда она ничего не сказала, его взгляд опустился.

Пульс Фэйт забился чаще, когда она последовала за ним взглядом.

Прикосновение Рейлана было нежным и успокаивающим, когда он провёл большим пальцем по золотому символу Ауриэлис. «Мы видели отметины на твоих ладонях и раньше, но не эту». Его удивление звучало как вопрос.

«И не постоянную», – добавила Фэйт.

Его гнев, казалось, танцевал с печалью – нет, *разочарованием* – словно он винил себя в том, что случилось с ней. «Фэйт...» – её имя сорвалось с его губ на вздохе.

Она покачала головой, отводя взгляд, но прежде чем он успел истолковать это как нежелание делиться, Фэйт заговорила. «Я не знаю, что это значит», – попыталась она. Попыталась сформулировать ответы на свои мучительные вопросы. Вопросы, на которые Дух Жизни оставил её разбираться самой. Связаться с ней теперь, как раньше, было нельзя, потому что... «Мне пришлось измениться, чтобы вернуться. Во что-то куда большее, чем просто фэйри. Ауриэлис... Думаю, её сила теперь живёт во мне, но я не уверена, что это такое. Мне так страшно, Рейлан. Страшно от того, кем я могу стать, и страшно, что может наступить время, когда у меня не будет никакого *контроля* над этим». Она вгляделась в его лицо, пытаясь оценить реакцию.

Рейлан вдумчиво смотрел на нее. Его нахмуренные брови заставили её сердце колотиться. И всё же, какие бы слова он ни произносил, его спокойный голос всегда мог утихомирить её бешеный пульс. «Нормально бояться, Фэйт. Страх может быть оружием, нужным тебе, чтобы подняться. Я видел, как ты преодолевала его раньше; он не станет твоей слабостью теперь».

Он был так уверен, так убедителен. Фэйт не знала, что она сделала, чтобы он увидел в ней такую силу. Затем ещё одна вспышка знания от Ауриэлис заставило её сердце ёкнуть, когда она смотрела на его лицо. Он нахмурился, словно почувствовал её благоговение.

«Ты как-то сказал, что встречал лишь горстку других, подобных тебе – с твоей способностью».

«Да», – подтвердил он.

«Провидца».

Рейлан лишь кивнул, замешательство кружилось в его глазах. Фэйт должна была рассказать ему то, что знала, даже если, как и с её собственной силой, она не была уверена, что это значит.

«Они могут уменьшать силу человека, иногда полностью. Но ты уверен, что видел, как они *используют* эту силу после?»

Рейлан задумался над этим, отрываясь от неё, чтобы так же безучастно смотреть на просторы, как и она. «Полагаю, нет», – наконец сказал он.

Фэйт ненавидела беспокойство, поднимавшееся в глубине её желудка, словно что-то горькое. Хотя это была эмоция Рейлана, которую она чувствовала, Фэйт была хорошо знакома с ней: страх незнания себя.

«Не думаю, что у меня единственная невозможная способность из когда-либо существовавших», – осторожно призналась она. Рейлан не смотрел на неё, слишком углубившись в мысли, но она наблюдала, как лунный свет омывает его черты. «Ты Благословлён Духом всеми тремя, способен обуздывать любую силу, которую забираешь. Ауриэлис считала, что это может быть ценно». Она едва могла прошептать свои выводы; было легче принять, что только она одна в опасности. «Не выношу даже мысли об этом, но если Марвеллас ещё не узнала о твоей способности, как только узнает, она захочет пойти и за тобой тоже».

Их тишина стала холодной и тяжёлой, но Фэйт терпеливо ждала, пока он обдумает всё сказанное.

«Это ничего не меняет».

Облегчение расслабило её плечи, но страх оставался насмешливой силой, убеждая Фэйт, что его могут забрать у неё. «Конечно же, нет».

Он покачал головой. «Это ничего не меняет, потому что у неё не будет шанса приблизиться к тебе. Ни у кого из них. Несмотря на какую бы пользу она ни думала извлечь из меня, мне всё равно, пока она не доберётся до тебя».

Фэйт открыла рот, чтобы возразить против его яростной защиты, но он продолжил.

«Я не геройствую, Фэйт, потому что то, что я сделал бы, чтобы уберечь тебя от неё, выходит далеко за рамки любых соображений о моей жизни или морали. Мне будет всё равно, что станет с завтрашним днём, потому что не будет другого, который я захотел бы увидеть без тебя».

Он протянул руку к её лицу. Каждое его прикосновение было таким нежным, и она не могла этого вынести. Ей нужно было вернуть контроль над своими эмоциями. И начать следовало с того, чтобы показать Рейлану, что она не разобьётся от одного неверного движения. Фэйт двинулась, обвив ногой его так быстро, что повалила его. Она оседлала его ноги, наклонившись над ним, её грудь прижалась к его, а волосы рассыпались у его головы.

«Я не из стекла, Рейлан», – сказала она, её голос опустился до задыхающейся мольбы от желания, затопившего её тело при ощущении его.

Полуночные глаза Рейлана пылали, изучая её. Его пальцы коснулись её виска, убирая прядь за её заострённое ухо, где его восхищённый взгляд задержался.

Затем воздух вырвался из неё, и её глаза широко распахнулись, когда его сильная рука обвила её. Когда они замерли, Фэйт оказалась прижатой спиной к земле, а Рейлан нависал над ней. Лёгкое впечатление от его твёрдого, мускулистого тела возбудило что-то глубоко внутри. Его рука обхватила её горло – без какого-либо давления, но в заманчивом вызове.

«Нет, не из стекла». Его голос был чистым гравием. «Мой Феникс».

Их губы столкнулись, и позвоночник Фэйт изогнулся от потребности прижаться к нему как можно теснее. Ощущать каждый великолепный контур в этом воскрешённом теле было подобно открывать его заново. Открывать *себя* заново. Это было восхитительно. *Боги*, ей хотелось исследовать все новые возможности с ним прямо здесь, на открытом горном краю.

Рука Рейлана скользнула под её спину, которая выгнулась над землёй. Их губы не переставали двигаться, пока он поднимал её, пока её лицо не оказалось наклонённым вниз, а она сидела верхом на его бёдрах. Их поцелуй замедлился, жар и страсть превратились в мягкое искание, томление, словно они оба разом осознали, что их дни сочтены, прежде чем они снова разлучатся на неопределённый срок.

Они просто держали друг друга. После всего, что они пережили, не было более драгоценного мгновения, чем это: они оба одни, в безопасности от знания, что для них это не конец.

«Ты только что сказала мне, что чувствуешь, будто можешь сжечь мир одной мыслью». Рейлан вдумчиво повторил слова Фэйт. Его лицо отдалилось от того места на её груди, где покоилось, пока её пальцы вплетались в его волосы. «И как я должен оставить тебя и вернуться в Эллиум?»

Фэйт фыркнула с коротким смешком. «Потому что ты не можешь быть рядом, чтобы спасать меня всё время. Если у меня есть хоть какая-то надежда открыть, на что я способна, сейчас – возможность». Её брови нахмурились, когда она окинула взглядом его лицо, мысль о столь скорой разлуке отзываясь болью в груди. «Мне это тоже не нравится, но это лучший план, который у нас есть, чтобы выяснить, знают ли тёмные фэйри обо мне. Один месяц. Я не упоминала об этом раньше при остальных, потому что обдумывала это. Ливия, Рубен и я отправимся в Фэнхер. Этого должно хватить, чтобы ты как минимум проводил Нериду домой. Если всё ещё будет тихо, я отправлюсь в Хай Фэрроу. Ник сможет укрыть меня. Кажется уместным, правда, вернуться туда, где всё началось. Вернуться к своей старой жизни».

«Ты не рождена, чтобы оставаться в тени». Рейлан смотрел на неё с оттенком благоговения. «Ты рождена, чтобы восстать. Создана, чтобы бросать вызов. Нести мечты тех, кто не может сражаться за них».

Её брови плотно сдвинулись в задумчивости. «Ты веришь в прошлые жизни?» – поразмыслила она. «Думаешь, ты бы помнил... если бы мог вернуться?»

«Ты помнишь всё, не так ли?»

Фэйт покачала головой. «Я не об этом. Я... Неважно». Как она могла объяснить ему то, что и сама не могла понять?

«Ты можешь рассказать мне что угодно», – сказал Рейлан.

Она приложила лоб к его и закрыла глаза. Часть Фэйт надеялась, что её сумбурные мысли можно объяснить тем, что её разум всё ещё бешено крутится от перерождения. Но в его объятиях, видя кадры образов, которые она не могла игнорировать, Фэйт могла лишь дорожить своей более глубокой связью с ним. Ощущением, что знала его гораздо дольше, чем то, что им было известно как правда.

«Пообещаешь мне кое-что?»

«Что угодно». Губы Рейлана коснулись её челюсти, его голос вызывал мурашки на её коже. «Совершенно что угодно».

После нескольких страстных вздохов она сказала: «Пообещай, что это никогда не изменится. Что несмотря ни на что в грядущей войне, ты будешь помнить, что я вижу тебя и слышу тебя. И что я люблю тебя, Рейлан Эрроувуд. В каждой жизни я буду любить тебя».

Глаза Рейлана закрылись и не открылись снова, когда он наклонился вперёд, чтобы прижать губы к её груди. Затем он встретился с ней взглядом, чтобы дать обещание. «Прежде чем узы, титул или имя, несмотря ни на что, что попытается разлучить нас, я люблю тебя всем, что есть во мне, Фэйт Ашфаер». Его губы коснулись её. «До скончания веков».

ГЛАВА 7

Рейлан

Рейлан Эрроувуд страдал ни от чего, кроме навязчивого напева того заявления, которое его заставляли сделать. Не от дикой ярости дождя, что безжалостно хлестал его, пытаясь утопить, замедлить. Не от грохота копыт, пока он скакал сквозь карающую бурю. Он не слышал ничего, кроме этих слов, кружащихся в его сознании как злобные насмешки. Чувствовал лишь болезненную тяжесть своего провала.

Ему нужно было вернуться в Эллиум. Это было всё, что имело значение.

Он сосредоточился, зная, что если не сделает этого, рискует полностью потерять самообладание. Он играл с идеей возмездия; предать мир огню и обрушить свою ярость на всё на своём пути.

Но это не помогло бы ей. Не спасло бы её.

Я подвёл её.

Рейлан скакал ещё яростнее, не заботясь о том, поспевает ли за ним его спутники или останавливаются. Ярость в его костях пульсировала так напряжённо и горячо, что он едва регистрировал звук копыт их лошадей позади. Если бы он отпустил гнев, его место заняло бы опустошение. Он должен был помнить, что у него всё ещё есть долг.

Перед ней.

Он не мог перестать вспоминать то воспоминание, что будет преследовать его вечность. Провал, от которого он заслуживал никогда не обрести свободу.