Текст книги "Меч из тлеющих углей (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Пеньяранда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

«Ты так храбра. Я... я приду за тобой. Обещаю».

Это были последние слова Ника, прежде чем его глаза закрылись и ее мир замолк вместе с ними.

ГЛАВА 86

Зайанна

Зайанна сидела с закрытыми глазами, запрокинув голову, пока лунный свет ласкал ее лицо. Она слушала музыку, которую могла слышать слабо, если сосредотачивалась. Празднества в честь кометы были в самом разгаре. В песнях, что они играли, был мир, и пока она слушала, ее мысли уносились далеко. Она позволила им буйствовать всего на одну ночь.

Она когда-то верила, что ее жалкие мысли можно запереть, и никто не узнает. Теперь это утешение было у нее отнято.

И все же она не могла обуздать свои фантазии под музыку, которая выманивала их наружу, и она представляла, каково это – танцевать. Она видела это раньше – неуклюжий, но радостный танец в заезжих домах маленьких городков; элегантные и причудливые движения, которые она подглядывала в окна замков; близость двух влюбленных, укравших момент ночью, медленно и без заботы о конкретных шагах, только о том, что двигало их как одно целое. Зайанна задавалась вопросом, каково это – быть обнятой таким образом. Снять впервые свои боевые кожаные доспехи, чтобы надеть что-то красивое и сверкающее.

Ее детские причуды задуло, как свечу.

Глаза Зайанны открылись от шороха, начавшегося в проходе. Она не отводила взгляда от великолепной луны, надеясь, что ее невнимание заставит его уйти так же быстро, как он ворвался в ее камеру.

«Ты пропускаешь празднества», – протянула она Кайлиру.

Звяканье привлекло ее внимание, она выпрямила голову, когда Кайлир вставил ключ в замок. Оглушительный *щелчок* открытия ошеломил ее. Она уперлась спиной в стену, чтобы подняться, но едва встала на ноги, как его рука схватила ее цепи, другая обхватила ее горло.

Все произошло так быстро, что она моргнула в недоумении, пока он прижимал ее к стене, зеленые глаза пылали, а он тяжело дышал. Ее связанные руки оставались запертыми над головой.

Никто из них не говорил несколько долгих, наэлектризованных секунд. Ее грудь глубоко поднималась и опускалась от того, что он так близко, без решеток.

«Тебя не было несколько недель».

«Мне запретили видеться с тобой».

«Тогда тебе не следовало быть здесь».

«Ему никогда не следовало лезть в твои мысли», – прорычал он.

Его гнев ошеломил ее. Она ждала подвоха, но его ярость была направлена не на нее.

«Тебе не следует заботиться».

«Я не могу остановиться, – признался он, резкие черты его лица смягчились до чего-то гораздо более нежного. Его рука на ее шее медленно переместилась вокруг ее затылка. – Я разваливаюсь из-за тебя. Уничтожен тобой. Я не могу этого вынести».

«Я ничего не сделала».

«Тебе и *не нужно*», – выговорил он сквозь зубы. Но затем его лоб сморщился от боли, прежде чем опуститься на ее. «Я хочу убить тебя, потому что единственный способ обрести покой – это знать, что я не могу *найти* тебя. Затем, так же быстро, как я представляю эту возможность, я хочу последовать прямо за тобой».

Жар скопился, и она сглотнула.

«Я думала, ты умен, командир», – прошептала она.

Что-то дикое вспыхнуло в его глазах, когда он отстранился, его пальцы вплетались в ее волосы, но не болезненно. «Я не хочу быть умным с тобой. Я хочу быть безрассудным и дерзким, и я хочу, чтобы ты сопротивлялась мне на каждом шагу, потому что ничто не заставляет чувствовать себя более живым, чем это». – Его нос коснулся ее скулы, дыхание пронеслось мимо уха. «Ты тоже это чувствуешь».

Ответ нахлынул слишком быстро, слишком уверенно, чтобы она могла с ним бороться. Согласие, которое подсознательно изогнуло ее тело в его. Она не хотела выскальзывать из-под его защиты, хотя и могла.

Она ничего не сказала. Ничего не сделала.

«Я хочу быть последним, – продолжил Кайлир низким, хриплым шепотом, – кто когда-либо прикоснется к тебе». – Грубые пальцы скользнули по ее бедрам, под свитер, коснувшись голой кожи. Губы Зайанны приоткрылись от теплых вибраций. «Кто когда-либо доставит тебе удовольствие». – Вверх по ребрам, и она не хотела, чтобы он останавливался, но он замер под изгибом ее груди, его большой палец провел между ними. «Ты не представляешь, как сильно это заставляет меня ненавидеть тебя».

«Тогда у тебя есть ответ. Убей меня, Кайлир».

Это был вызов попробовать.

Его глаза сузились, затем что-то в нем отпустило последнюю привязь контроля. *«Боги*, ты невыносима. Изысканно, карающе невыносима».

Губы Кайлира врезались в ее, его тело слилось с ее о стену, сразу же вытянув стон, и, когда она открыла рот, его язык проскользнул внутрь. Она распуталась, она взорвалась, чувствуя тепло, что росло от его прикосновения; безумие, что реагировало на его вкус. Стало прекрасным чудом, как все, что мучило ее дни, заставляло строить планы мести им всем, рассеялось ради него. В тот момент ее заботило только то, что он давал ей.

Она не должна была так чувствовать. Он был всего лишь одним мужчиной. Тем, кто терзал и пытал ее разум, но также давал ему передышку. Тем, кого она презирала, врагом, но который стал присутствием, в котором она не хотела признаваться, что нуждается.

Кайлир отпустил ее цепи. Ее руки упали ему на плечи, но все еще связанные, она не могла вплести их в его каштановые локоны, как отчаянно хотела все эти месяцы. Его высокое, мускулистое телосложение заставляло ее чувствовать себя такой маленькой, но это подпитывало ее похоть. Она хотела ощутить каждый изгиб его тела, но была неспособна ни на что, кроме капитуляции.

Его большие руки обхватили ее бедра, и ее ноги обвили его. Угол, его широкое тело – она цеплялась за него, словно он мог защитить ее от мира и окутать блаженством навечно. Зайанна целовала его, словно была не более чем темной фейри с пылающей страстью. Не имело значения, кем она была – цвет ее крови, то, что она могла раскрыть крылья, что она всегда будет его врагом и их никогда не примут за пределами этой камеры. Это не имело значения, но Кайлир заслуживал лучшего. Она не ожидала развить к нему чувства, заманивая его прямо в свою ловушку.

Она определенно не ожидала влюбиться *вместе* с ним.

Любовь была непостоянной вещью, мастером обмана. Могучей силой с безмолвной ловушкой. Зайанна не хотела верить, что начало такой жестокой привязанности начало пробираться сквозь ее защиту. Она хотела отрицать, чувствовать похоть, но не хрупкие эмоции, пытавшиеся опутать ее.

И все же она устала бороться. Так устала от войны в своем разуме, которая никогда не заканчивалась.

Ее глаза... они горели. Горячо и с таким далеким чувством, что когда слеза упала, она всхлипнула. Она заслуживала почувствовать ее жалкую боль.

Кайлир вышел из поцелуя, его лоб остался на ее, пока он тяжело дышал, держа одну из ее щек своей мозолистой ладонью. Ладонью, которая познала жестокость, как и ее, но которая нанесла ее куда больше взамен. Подушечка его большого пальца стерла предательство того, что она заботилась. О нем.

Она позволила себе заботиться, и это вырезало новую пустоту, которая никогда не заживет.

Ее желудок скручивало и скручивало. Была ли это вина? Она казалась смутно знакомой, но никогда не укоренялась так глубоко и не распространялась так быстро.

Ее глаза опустились, и губы сжались, чтобы подавить рыдание.

Кайлир говорил так нежно, что было невыносимо. «Мы сделаем это вместе, Зай. Ты и я. Мы убедим остальных, что ты на нашей стороне».

Зайанна покачала головой, и ее выдох погрузил ее в самую холодную отстраненность за всю ее жизнь. «Я не на вашей стороне, – прошептала она. – Я никогда не смогу быть».

Пришло время.

Зайанна двинулась быстро.

С криком против агонии, куда более глубокой, чем порез металла, ее запястья разорвались с такой силой, что она сломала цепь между ними. Это не обошлось без огромных усилий и сопротивления, когда она вытащила свою магию вперед, мимо покрывала из нилтэйнской стали на ее запястьях.

Затем она ударила.

Положив руку на его грудь, ее молния нагрелась до поверхности и схватила его полностью. Кайлир упал, и она вместе с ним. Они рухнули на пол, где она оседлала его. Его руки взяли ее запястья, но его сила уменьшилась от ударных волн, которые она пропускала через него.

Она могла убить его – *должна была* убить. Таков был ее приказ.

Еще слезы собрались, пока она наблюдала, как его ошеломленные глаза наполнялись такой болью, но не от ее молнии.

Он пригвоздил ее взглядом предательства.

«Посмотри на меня, Кайлир, – сказала она сквозь стиснутые зубы, не сумев удержать голос от дрожи от удара в груди. – Взгляни по-настоящему. Я не *хорошая*. Не такая, как ты. Не такая, как они. Я монстр, и я лишь разочарована, что ты попался на прекрасную личину».

«Как?» – Его сдавленный голос сморщил ее брови.

«Я вырабатывала устойчивость к нилтэйнской стали с того дня, как узнала, что она может мне навредить, больше века назад. Я носила ее. Сначала маленькие кусочки, пока не смогла выдержать красивые браслеты, как эти. Затем тренировалась через них. *Боги*, это была агония, но она была ничем по сравнению с тем, как материал могли использовать против меня, если бы я не овладела им первой. Когда я смогла восстановить свою силу и скорость, возникла более сложная задача – проявлять свою магию сквозь ее ограничения. Но я не останавливалась, пока не покорила и это. У меня было только время. И иногда это было ничто по сравнению с тем, что я терпела под руками хозяев. По крайней мере, мои собственные пытки делали меня сильнее. Привели меня к этому дню, прямо сюда. Поставили тебя на мою милость, думая, что я уязвима».

Зайанна должна была убить его и уже совершить побег; она тратила драгоценное время. И все же она не могла удержаться от того, чтобы не наклониться ближе, дрожа, наблюдая, как его яростное, прекрасное лицо искажается от электричества, которое она пропускала через него. Оно отражало вспышки аметиста на его чертах, и, несмотря ни на что, ненависть и гнев не были написаны в тех умоляющих глазах.

«Что бы мы сделали?» – Она говорила мягко, вопрос полный скорби, за себя так же, как и за него. «Для нас не было бы места. Не было бы принятия для злодейки с героем». – Она взяла его руку и положила себе на грудь. «Послушай, Кайлир. У меня нет сердца, чтобы отдать».

«Почему ты не сбежала раньше?» – Он напрягся, чтобы выговорить слова, но она не ослабляла атаку.

Зайанна держала те зеленые глаза, желая, чтобы они были полны ненависти или мести, но все, что они давали ей, было печалью и разочарованием, грозившими перекрыть воздух ее легким. «Вы все не знали о планах, которые приводились в движение вокруг вас все это время, и мне было в удовольствие наблюдать, как вы все пытаетесь понять то, что было прямо перед вами». – Она должна была остановиться на этом, но те ирисы цвета мха, в которых она находила покой, вытащили больше слов быстрее, чем тошнота. «И, возможно, потому что даже монстры могут поддаться слабости... – призналась она, зная, что они больше никогда не встретятся, и какая разница, если бы и встретились? – На мгновение, возможно, ты стал моей».

Она не знала, когда позволила себе заботиться о нем настолько, что мысль отнять его жизнь *причиняла боль*. Она пережила разорванную плоть и жестокие наказания, но эта боль касалась одного места, которого очень немногие достигали прежде.

Ее сердца.

Увядшая, холодная, черная вещь, занимавшая ее грудь, кричала при мысли убить воина под ней.

*Боль.* Она рассекала ее так глубоко, что она могла бы поверить, что у нее вообще есть душа, пока представляла, как свет надежды и тоски в его полных надежды глазах угасает навсегда. Даже сейчас, сквозь его ненависть, боль и предательство, он все еще смотрел на нее с искоркой мольбы, словно цеплялся за то, что она никогда не могла бы ему дать.

«Я ожидала от тебя большего, командир». – Холодная отстраненность нахлынула на нее разом, закаляя выражение ее лица и омрачая разум. Теперь она смотрела на него лишь с безразличием. «Прощай, Кайлир».

Рука Зайанны обхватила его шею, пока она не нашла точку, чтобы послать точный разряд, который схватил нужный нерв. Все тело Кайлира напряглось, его последний широко раскрытый взгляд навсегда отпечатался в ее памяти.

Затем он обмяк.

Тишина звенела громко. Она тяжело дышала, не в силах оторвать глаз от того, как мирно он выглядел, несмотря на ее нападение. Он был прекрасен. Но Зайанна должна была идти, должна была оставить его, потому что нельзя было сказать, сколько времени у нее было.

И все же она не могла двинуться.

Ее руки сжали его куртку, и она опустила лоб на его грудь. Затем, всего на один момент, она сломалась.

Она украла крупицу времени, чтобы сдаться в своей войне, приняв, что несчастье всегда будет продуктом жестокости. Что, сколько бы триумфов она ни одержала, этого никогда не будет достаточно, чтобы уравновесить жертву чувств, которые, как ей говорили, она не может иметь. Сейчас они обрушивались на нее, топили ее, пытали, но она принимала все это ради воина под ее кожей, который не заслуживал стать жертвой. Это был единственный раз, когда ее поглотило сожаление не только за то, что она сделала, но за *то*, кем она была. Кем они ее сделали.

Зайанна сделала три долгих вдоха.

Один, чтобы похоронить все, что она чувствовала в этой камере.

Один, чтобы разорвать привязанность, начавшую оплетать ее.

Один, чтобы снова приветствовать тьму.

Зайанна выпрямилась, полезла в его карманы, хотя и думала, что шансы малы. Она ощупала его, прежде чем простонала от разочарования, не найдя своих железных наручей. Не теряя больше ни минуты, у нее оставалось одно последнее место для поиска.

Она встала и вышла из камеры, заперев дверь и унеся ключи в темный коридор. Празднества были в самом разгаре, стражей было мало, но она не стала осторожничать, зная, что через мгновение она станет их наименьшей заботой.

Подкравшись сзади к первому стражнику, Зайанна сжала его плечи, большие пальцы вдавив в точные точки на шее. «У тебя есть еще два пленника – где они?» – спокойно спросила она.

Другой стражник уже наполовину вытащил меч, когда она метнула в него руку со смертоносным взрывом.

«У меня очень мало терпения», – сказала она в ухо фейри.

Его страх вибрировал через него. Секунды тикали, и она уже собиралась сломать ему шею, когда он заговорил.

«Сюда, темная».

Голос, позвавший из темноты, она узнала. Своей молнией она отправила фейри под ее хваткой в бессознательное состояние, прежде чем неохотно последовать за звуком. Зайанна нашла его, лишь поток лунного света освещал его суровое лицо, пока он стоял, засунув руки в карманы.

Изайя Гэлентайт.

«Ты уверен, что знаешь, что делаешь? Возврата не будет», – поддразнила она.

«Ты выполнила свою часть сделки; я выполнил свою», – холодно сказал он.

«Это еще предстоит увидеть».

Вместо ответа Изайя повернулся, и она зашагала за ним. Они пришли к камере, и, когда ее обитатель увидел ее, он вскочил на ноги.

«Самое время», – простонал Тайнан.

«Да, это была довольно затянувшаяся пытка», – заметила она, вставляя ключ в замок.

Зайанна знала, что их не выпустили бы. Не с их знанием о том, что Фэйт жива. Ее план заключался лишь в том, чтобы они пережили плен вместе с ней – что-то, в чем она не была уверена, пока неожиданный союзник не пришел с визитом.

«Где Амая?» – резко спросила она у командира.

Изайя *поморщился*, пронзив ее холодной яростью. «Тремя блоками дальше, – сказал он, помедлив, прежде чем добавить: – Я пытался помочь ей как мог, но она слаба, и короткие моменты вне нилтэйнской стали почти не помогли. Возможно, тебе стоит над этим поработать, если она выживет».

Его знакомые зеленые глаза сжались, как кулак в ее груди. В этих была та холодная ненависть, на которую она надеялась, что его брат проявит к ней в последние мгновения. Это хотя бы сделало бы то, что она с ним сделала, легче переносимым.

Она раздумывала сделать то же самое с Изайей без сожалений, но у Зайанны был еще один неотложный вопрос. Она побежала по темным коридорам, посылая свою молнию в замки стальных дверей, пока не увидела ее.

Темная лежала так неподвижно, что *страх* угрожал ее равновесию, когда Зайанна замедлила шаг. Не было сердца, чтобы подтвердить жизнь, не было движения, которое она могла бы уловить, и ее голос был едва шепотом ужаса.

«Амая».

Первое движение можно было принять за ее собственное отчаянное видение, но так мучительно медленно темная начала подниматься в своем беспомощном состоянии. Зайанна не теряла ни секунды, поворачивая ключ в замке, пока Амая держалась на дрожащих руках, едва успевая повернуть голову, прежде чем упасть. Зайанна поймала ее голову, прежде чем та ударилась о камень. Тусклые зеленые глаза встретились с ее, и, несмотря ни на что, ее сухие губы треснули в легкой улыбке.

«Я знала, что ты вернешься».

Зайанна на секунду зажмурилась. Вина стала бурей, которую она хотела вырвать из своей груди. Когда веки поднялись, она встретила взгляд Тайнана. Никому не нужно было говорить ни слова, прежде чем он подхватил темную на руки.

«Что теперь?» – Изайя прислонился к дверному проему камеры, задержав взгляд на Тайнане, в который она не стала вникать. «Ты разрушишь стену – а что потом?»

Зайанна сначала обратилась к Тайнану. «Отнеси ее наверх. Найди удобное место и, если сможешь, лекаря».

«Я хочу сражаться с тобой», – возразил он.

«Не в этот раз, – твердо сказала она. – Это приказ. Иди».

Его глаза напряглись, но Тайнан знал, что это то, что ей нужно от него.

Изайя наблюдал, как они уходят, пока между ними не установилась тишина. Она не могла решить, восхищается ли она им greatly или считает его самым глупым из них всех. Только время покажет.

Она наконец ответила ему. «Этот город падет, и тебе нужно позволить этому случиться».

«Тебе действительно нужно было втягивать его в твой беспорядок?» – Голос Изайи резал, как нож. Его ненависть, в которой она никогда не сомневалась, была истинной, ведь он первым увидел, что происходит с его братом.

«Я не виновата в слабом сердце твоего брата», – защищалась Зайанна, хотя это разрывало что-то внутри нее.

«Я вижу тебя насквозь, Зайанна. Но я понимаю, и, ради тебя, тебе лучше надеяться, что больше никто не узнает о твоем провале в суждении».

«Ты действительно думаешь, они тебя простят?» – спросила Зайанна, нуждаясь перевести тему на что угодно, кроме этого.

Изайя фыркнул, начиная уходить. «Прощение подразумевает понимание. Отныне, кто знает, как все это развернется?»

ГЛАВА 87

Никалиас

Ник резко проснулся.

В мгновение он понял, что эта живая кошмарная реальность была куда хуже всего, что он мог породить во сне. Он застонал от острой боли, вспыхнувшей в животе. Кто-то коснулся его покрытого потом плеча, словно пытаясь уговорить лечь обратно, но он не мог. Его кровь ревела от насилия, отвечая на неумолимую пульсацию в голове. Зрение плыло, но он быстро моргал.

«Где она?» – спросил он ни у кого конкретно, осматривая комнату и не регистрируя ни одного лица – даже того, которого отчаянно искал. Память начала возвращаться, и он не мог вынести этой агонии. Свернувшись с кровати, он встал, ухватившись за столб.

«Ты тяжело ранен, Ник. Тебе нужно отдохнуть».

Он знал этот голос. В своей ярости он резко повернул голову к Тарли. Он не направил на него свой гнев на этот раз, но ненавидел намек, что он может отдыхать еще секунду, не зная.

«Тория, – выговорил он сквозь зубы. – Ты позволил ему забрать ее?»

«Она ушла с ним», – тихо сказала Нерида. Когда необузданное внимание Ника упало на нее, Тарли подвинулся, и Ник не был настолько отуманен, чтобы пропустить перемену в его запахе. Защитный, доминантный. Тот, что позволял сделать вывод об их отношениях, и в его состоянии было бы глупо копаться в этом.

Он медленно, так душераздирающе медленно, вспомнил, что сказала его любовь только ему, потому что только он мог слышать. *Боги*, он позволил забрать ее, словно она была пешкой для жертвы, а это никогда не было его желанием. Никогда бы он не оставил ее одну.

Тарли незаметно придвинулся к Нериде, когда та поднялась с кровати. Ник заметил тогда все окровавленные бинты. Хотя живот оставался болезненным, его вдруг поразило, что он вообще способен стоять после почти смертельной раны, которая выглядела сырой, но, по крайней мере, была естественным образом сшита. Его глаза расширились от ужаса, и он не был уверен, почему посмотрел на Самару.

«Как долго я был без сознания?»

«Всего день», – быстро подтвердила она.

Это было невозможно.

«Нерида – целительница. Довольно блестящая», – объяснила она.

В своем неверии его внимание вернулось к сереброволосой фейри. Благодарность поднялась в нем, но ничего не казалось достаточным, чтобы отблагодарить ее за спасение его жизни.

«Знаю, ты не хочешь это слышать, – осторожно начал Тарли, – но это может сыграть нам на руку. Она завоевала доверие врага, а у тебя есть связь».

Мир снова рухнул, когда его глаза закрылись. Любая внешняя рана была ничем, абсолютно ничем, по сравнению с разорванными нитями его связи, которые медленно угасали одна за другой. «Ее нет, – сказал он, направляясь к балкону. Ему нужен был воздух, и воздух внутри был слишком горячим, слишком густым, чтобы дышать.

«Что ты имеешь в виду?»

«Именно это и имею, – резко ответил он, обернувшись, но равновесие было не в порядке. Все вздрогнули, но он ухватился за дверь. Глаза горели, пока он проклинал свое жалкое, слабое состояние перед столькими людьми. – Марвеллас разорвала нашу связь. Ее больше нет».

Резкий вдох Нериды что-то скрутило в нем, пока Ник шатался выходил наружу.

«Как это произошло?» – голос Тарли прозвучал удивительно мягко. Ник не мог решить, презирал ли он его жалость еще больше.

«Мордекай никогда бы не доверял ей, имея связи со мной. Мы пожертвовали связью добровольно. Потому что это не имело значения... Она была идеальной, истинной и прекрасной. Но я любил ее без вопросов задолго до нее». – Прохладный воздух обвил его, и он подошел к перилам балкона.

«Возможно, я могла бы попробовать... Я имею в виду, я не знаю. Я раньше не сталкивалась с разорванной связью, но... – Нерида остановилась. – Мне так жаль, что это случилось».

Она звучала так искренне. Эта фейри была для него не более чем незнакомкой, но она не казалась таковой. Он повернул свою склоненную голову к ней. Вид руки Тарли на ней, взгляд, который он ей бросил... было эгоистично с его стороны погружаться дальше в отчаяние, когда это касалось его тоскливой боли по Тории.

Она была так далеко от него.

Ник посмотрел на луну. Полную и яркую. Вид сжимал и сжимал его грудь, но у него была вера, что она помнит. Держался надежды, что она тоже смотрела на нее так часто, как могла, пока они были в разлуке. Чтобы они никогда по-настоящему не чувствовали себя одинокими.

«Мы хотя бы знаем, куда он ее увез?» – спросил Тарли.

«Фэнстэд». – Лайкас дал о себе знать впервые.

«Я уеду, как только смогу», – сказал Ник.

«Тебе нужно еще несколько дней отдыха», – вмешалась Нерида.

«У меня нет нескольких дней». – Ник оборвал ее. Он повернулся к ним спиной, сжав одну руку на своем нежном животе, что явно противоречило его словам, так же как и его равновесие, зависевшее от камня, чтобы удержать его на ногах.

«Мы можем уехать завтра, если ты будешь готов», – предложил Лайкас.

Все, что дал Ник, – это легкий кивок. Он будет готов, какие бы тоники ни пришлось принять, чтобы заглушить боль. Он не рисковал истечь кровью, и этого было достаточно здоровья, *достаточно потерянного времени*, чтобы идти за Торией.

«Я могу поехать?» – тихий вопрос Самары был неожиданным.

«Тебе будет безопаснее здесь», – сказал Лайкас.

«Я хочу помочь. Я не знаю это королевство, и, честно говоря, я устала от дворов».

Ник не стал бы останавливать ее, если она думала, что справится. За такое короткое время личина идеально сдержанной леди, той, кем ее заставляли быть, оказалась маской, которую она почувствовала себя достаточно храброй, чтобы сбросить.

«Я тоже хочу поехать», – сказала Нерида.

Ник тогда полностью обернулся к ней, прислонившись спиной к перилам. Он не мог расшифровать ее нервозность. Золотисто-коричневая кожа Нериды светилась знакомой красотой. Даже ее глаза дергали за что-то внутри, и он едва мог смотреть на них, не по ее вине.

«Тебе не обязательно», – мягко сказал ей Тарли.

Нику не особенно нравился принц – это не изменилось. Хотя он наблюдал другую сторону его, которую никогда раньше не видел и которая сияла в присутствии этой фейри.

«Он прав. Благодарю тебя за все, что ты для меня сделала, но у тебя нет причин рисковать жизнью в этом деле».

«Есть».

Их тишина пригвоздила ее. Нерида ломала руки, и Ник знал, это был признак затянувшегося признания. Его пульс участился.

«Ты ничем им не обязана», – тихо сказал Тарли.

«Я провела свою жизнь в hiding, наблюдая и тоскуя только в своем трусости. Я обязана этим себе, и ей».

Тревога Ника возросла. «О чем ты говоришь?»

Еще тишина. И все же ее было недостаточно, чтобы сдержать тяжесть знания, обрушившегося на них всех разом.

«Тория Стагнайт – моя сводная сестра».

ГЛАВА 88

Фэйт

Не было ни единого момента в ее жизни, когда Фэйт чувствовала бы такое потустороннее блаженство. Блаженство, которое, как она знала, не продлится вечно, поэтому она цеплялась за каждую драгоценную секунду. В объятиях Рейлана, мирно лежа вдали от всей помпезности, под звездным ночным небом, укрывающим их, она не чувствовала ночного холода в его тепле. Его рука ласкала ее руку, пока он шептал столько слов обещаний, обожания и ничего о возможностях, с которыми они столкнутся после этой ночи, только то, что они знали наверняка.

Друг друга.

Мерцание света привлекло ее взгляд. Беспечное волнение проснулось, когда оно расширилось, рассеивая ночь. Она наблюдала, как пылающее ядро пересекает небо, словно ослепительная падающая звезда.

«Я лежал прямо здесь во время кометы Матея в прошлый раз, – сказал Рейлан. – Я никогда не думал, что признаюсь в этом, ни что мне будет не все равно вспоминать, но я загадал желание».

Фэйт не отрывала глаз от кометы. «Что ты загадал?»

«Я не могу объяснить пустое чувство, которое носил в себе, словно чего-то не хватало, но я не знал, что именно и как это было утрачено. Я полностью посвятил себя тренировкам с момента, как поступил на службу к Агалхору. Карающе, когда думал, что это все, что нужно. Мне нужна была цель, и я поднялся по званиям до генерала быстрее, чем большинство, но этого было недостаточно. Я достиг того, чего хотел, и все равно этого было недостаточно, чтобы заполнить пустоту».

Вина сжала ее горло. «Прости».

Рот Рейлана смягчился в легкой улыбке. «Не извиняйся. Я знал Фарру как друга все это время, прежде чем мы стали чем-то большим, и она помогала какое-то время, пока я не потерял и ее тоже». – Он помедлил, и нос Фэйт сморщился от жжения. «После этого я стал очень отстраненным от жизни. Я сосредоточил все, что мог, на своей новой роли. Я заработал свою репутацию довольно быстро, потому что в своем горе и пустоте мне было все равно, что со мной станет. Я сражался безжалостно, беспощадно. Это было похоже на то, когда я работал на дядю, но по крайней мере тогда была честь в том, как я использовал свои навыки. Часто я брал отпуск и странствовал, всегда дрейфуя, словно мог наткнуться на то, чего не хватало все это время». – Рейлан приподнялся, чтобы взглянуть на ее лицо. Те звездные глаза касались каждого дюйма, словно он рисовал подсознательный узор, и даже не осознавал этого. «Мое желание было исполнено, Фэйт. С тобой ночи больше не так мучительны, а дни не так темны».

Фэйт коснулась его щеки, набухание в ее груди было близко к вспышке. «Жаль, что я так долго».

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, бормоча в ее губы: «Ты здесь сейчас».

Рейлан заслуживал больше ответов, о существовании которых он не знал, но сейчас она дышала светом в его счастье.

«Я желаю сотню, а может, тысячу комет с тобой. Прямо здесь каждый раз».

Рейлан улыбнулся, широко и без ограничений. «За тысячу комет».

Фэйт открыла рот, чтобы что-то сказать, но когда взгляд Рейлана снова метнулся к небу, тревога, казалось, сковала его. Он поднял их обоих, и ее пульс участился, пока она осматривалась вокруг, затем вверх.

Она увидела это. Мерцания янтаря, словно падающие угольки, только они держали направление.

Затем, так далеко, ее кровь застыла, когда она услышала это.

Крики.

Фэйт была поднята на ноги Рейланом, когда тот бросился к выступу.

«Что происходит?» – спросила она.

Рейлан не ответил сразу, и его неподвижность заморозила ее трепетом. Она наблюдала за его лицом, пока он просчитывал – взгляд, который видела раньше, но который внушал ей худший ужас. Это было лицо, которое он носил только когда...

«На нас напали».

Эти три слова открыли реальность настолько пугающую, что ее равновесие дрогнуло на секунду. Фэйт наблюдала, как завораживающий огонь летел, словно звезды, пока не падал и не начинал пожирать. Огненные стрелы. Знание, что этот день может наступить, не делало реальность менее ужасающей.

Она была вытащена из своего отказа верить, когда Рейлан двинулся, сжимая ее руку, чтобы вести ее ускоренным шагом, от которого она чуть не споткнулась. Фэйт подобрала подол платья, медленно выходя из оцепенения.

«Это плохо?» – спросила она его, не ожидая точного ответа, но нуждаясь в каком-то заверении.

Рейлан ничего не сказал. Его лицо было суровым, глаза устремились вдаль, словно он просчитывал сотни мер защиты в уме. Все ее тело дернулось от громкого звона, пронзившего зал, замок, весь город. Колокол возвещал о битве, которая шла к ним.

Они уже бежали трусцой, рука об руку. Слуги начали метаться по залам; стражи двигались и перекликались. Она не знала, куда они направлялись, но внезапно Рейлан остановил их в широком коридоре. Его грудь поднималась и опускалась, пока он осматривался, пока не повернулся к ней твердо. Рука легла на ее щеку, и Фэйт приготовилась к тому, что он попросит.

«Я знаю, где мне нужно быть, но ты никогда не была частью этого протокола». – Его челюсть напряглась, легкое проявление его паники, которое вызвало у нее тревогу. «Мне нужно, чтобы ты выслушала меня и не пошла против моих слов. Я не сконцентрируюсь ни на секунде, если не буду знать, что ты в безопасности. Иди в свои комнаты, Фэйт. Переоденься, будь готова, но оставайся там, пока я или кто-то другой не придут за тобой по моему приказу. Запри все двери. Не отвечай никому, если не уверена, что я их послал. Ты можешь это сделать для меня?» – Должно быть, он прочитал протест в ее колебании, потому что взял ее лицо между ладонями с такой яростной срочностью. «Пожалуйста».

Фэйт не могла вынести его беспокойство, и сейчас не время было удерживать его здесь. Она кивнула, и, хотя быстрая вспышка за его глазами показала, что он ей не верит, он крепко поцеловал ее.