Текст книги "Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.(ЛП)"
Автор книги: Гарэт Д. Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 78 страниц)
– Немногое. Он всё ещё старается найти свои пути в Сети. Ему потребовалось время, чтобы вспомнить кем он был. Большинство из них... просто забыли. Это и есть способ растормошить их всех. Напомнить им – кто они.
– Узлы разбросаны повсюду. На каждой из "Тёмных Звёзд" имеется свой, как и на всех основных планетах. На Казоми-7 – пара. Несколько установлены на Минбаре, Центаври Прайм, везде где они смогли. И, разумеется, в ворлонских мирах. Нам они нужны во плоти, и нам нужно убедить их в том, кто они есть, что всё, что они испытали в Сети, не есть реальность.
Бен Зейн кивнул.
– Хорошо, это звучит логично. Итак, что дальше? Мы просто продолжаем набирать рекрутов?
– Нет, хотя... если нам представится шанс кому-то помочь, то да; но мы не можем заниматься этим вечно. Нам нужно переходить в наступление. Я считаю, мы должны попытаться кого-нибудь освободить.
– Мы не можем захватить "Тёмную Звезду". Я видел спецификации, если помнишь. Корабли Теней разнесли Убежище на куски, а "Тёмные Звёзды" строились, чтобы разносить их одного за другим.
– Да, я знаю что не можем. Пока что, во всяком случае – но с чего-то нам надо начинать.
– Звучит так, будто у тебя уже есть план. Я должен начинать беспокоиться?
– Возможно. – Талия улыбнулась. – Похоже что у меня есть... приятель, который поднялся в мире с тех пор как я видела его в последний раз. Плюс у меня есть кое-какие незаконченные дела с IPX. Думаю, Проксима подходящее место для начала.
– В конце концов, именно там я во всё это и ввязалась.
* * *
Оно выглядело человеком. В общих чертах оно было похоже на человека, но эти черты собирал вместе тот, кто имел представление лишь об общем, но не о частностях. У существа была холодная улыбка, пустота на лице и идеальная причёска.
Оно не двигалось, как человек. Оно не шевелилось, не дышало и не моргало, как человек.
Декстер мог понять, почему Джулия называла его "оно". Оно выглядело как человек, мужчина, пожалуй, чуть младше его, но чем бы оно ни было – оно не было человеком.
– Мурашки по коже, да? – сказал Зак. Декстер не ответил. Он не прислушивался.
Оно пристально глядело на него. Просто глядело. У его глаз не было цвета – в них был лишь тусклый свет.
"Приветствую, брат."– сказал голос у него в голове. – "Итак, ты пришёл повидаться со мной."
– Что ты? – спросил Декстер.
"Я могу услышать тебя и так. Так лучше, тебе не кажется? Мы же не хотим, чтобы нормалы всё слышали, не так ли?"
"Ты телепат."
"Я был им. Теперь я кое-что лучшее. Ты тоже можешь быть таким. Ты будешь рад, когда им станешь."
"Что ты? Ты не человек."
"Я был человеком прежде. Человеком, телепатом. Когда-то у меня было имя, но теперь это неважно. Некоторые из нас, большинство из нас, помещены внутрь Сети – всего лишь один разум среди тысяч. Я был удачлив. Взамен со мной сделали это. Меня сделали особенным."
"Зачем ты здесь?"
"У Корпуса были специальные отряды, которых он звал Ищейками. Их работой был поиск 'блипов', телепатов, сбежавших от Корпуса, кто отказывался носить знак и перчатки и жить по правилам."
"Я знаю, что такое отряды Ищеек. Они забрали мою мать."
"Конечно. Я один из новых Ищеек. Но я больше не работаю на Корпус. Я работаю на нечто гораздо большее. Нас зовут 'Руками Света'. Можешь считать нас отрядом поиска и захвата."
"Что вы ищете?"
"Разве это не очевидно? Телепатов, конечно же. Тех, кто подобен нам. Им нужны новые рекруты. Им всегда нужны новые рекруты. Люди, центавриане, минбарцы, прочие... Это неважно. Им всегда нужны новые рекруты. Такие, как мы."
"Я не такой, как вы."
"Такой же. Ты просто не соглашаешься с этим. Ты не настолько силён, как большинство из нас, но мощь ничего не значит. Важно то, как ты используешь её, а ты знаешь как её использовать. Ты особенный. У них на тебя особые планы."
"Кто эти 'они'?"
"У имён есть сила. Даже здесь. Нормалы не могут нас слышать, но ты удивишься, узнав кто может. Синовал, например. Если бы ему случилось проходить мимо..."
"Какое он имеет к этому отношение?"
"Ты узнаешь, брат. Ты узнаешь. Ты поймёшь, что эта камера не может удерживать меня вечно."
"До сих пор она неплохо справлялась."
"Ты думаешь, что я не смог бы сбежать, если бы захотел? Я хотел говорить с тобой, брат."
Декстер, дрожа, отшатнулся. Зак и Джулия смотрели на него.
– Чёрт возьми, парень. – воскликнул Зак. – Что с тобой было?
– Я убираюсь отсюда. – хрипло дыша, выдавил Декстер, всё ещё глядя на тварь. – Удвойте охрану. Нет, утройте. Не впускайте к нему никого, вообще никого. Мы уходим, сейчас же.
– Доверюсь твоему слову. – кивнул Зак.
Покидая камеру Декстер вновь оглянулся на это существо. Оно всё ещё улыбалось ему – движение лицевых мускулов, никак не связанное с эмоциями.
– Мне пора идти. – сказал Декстер, когда камеру заперли.
– Куда? – спросила Джулия.
– Поговорить кое с кем. Тем, кто чертовски много знает про странные вещи.
* * *
День, когда на Центаври Прайм изменилось столь многое, был тёмным и пасмурным, с тяжело повисшими в небе облаками.
Всё начиналось довольно безобидно. Группа фермеров прибыла в столицу, собравшись, чтобы обратиться к Императорскому Двору с протестом против непосильных для них, и всё более растущих налогов. В обычной обстановке они бы не осмелились на это, но один из них встречался с Императором Моллари во время его изгнания на Селини. Он заявил, что Император обещал всегда прислушиваться к своему народу.
"Император нас послушает." – сказал он его более скептичным компаньонам. "Сейчас он не знает, но это потому, что он живёт во дворце, а не на селе, как мы. Мы будем говорить с ним, он поймёт и всё будет хорошо. Вот увидите."
Они сомневались, но в итоге согласились с ним.
Никто из них до того не был в столице, и удивление ненадолго ослепило их, почти заставив их забыть, зачем они явились. Внезапный ливень заставил их искать укрытия в баре – из желания уберечь их единственные парадные одежды от порчи. Несколько чашек дешёвой выпивки было выпито для "Иммоланской храбрости".
К сожалению, ливень продолжался, и фермеры выпили слишком много, перейдя от простой храбрости к бесстрашию. Настолько, что один из них принялся рассказывать шутки из серии "центаврианин, дрази и нарн". Во время кульминации одной из них вошёл дрази.
Одетый во всё чёрное и с символом фонаря на груди.
Он немедленно прошествовал к столу, выхватил короткий стек, бывший единственным его оружием и ударил им в центр стола, разбросав выпивку, разбив бутылки и разломив стол.
"Назваться немедленно." – скомандовал он.
Ответ подвыпившего шутника был нецензурным и Дрази взглянул на него, поднимая стек. По нему змеились молнии.
"Подстрекательство к мятежу, несанкционированное сборище, отказ признать полномочия Инквизитора."
Инквизиторы ещё не добрались до самых отдалённых частей сельской местности, и потому фермеры знали о них только по слухам. Они не знали, что более трёх тысяч центавриан в столице, попавших к ним в руки, исчезли, и что из тех, кто попадал к ним, возвращались очень немногие.
Фермеры были жестоко избиты, их жалкие попытки сопротивляться были легко подавлены. Несколько городских стражников уволокли их прочь, и они пополнили ряды исчезнувших.
Слухи разнеслись быстро. Более чем один посетитель слышал пьяную болтовню фермеров о том что они потребуют у Императора пересмотреть налоги и пошлины. И вскоре почти все в городе за стенами дворца услышали о том, как Император лично послал одного из его Инквизиторов – и притом чужака! – чтобы убить их.
Народ Центавра немало пострадал от своего выбора Императоров. Император Турхан был расчётлив, но равнодушен; а в финальные годы своего правления – ещё и слаб. Император Маррит был неумелым, но его окружали сильные советники. Народ видел хаос и страдания.
Но никогда прежде, на памяти живущих, Император не призывал на помощь чужаков, чтобы наводить порядок среди собственного народа.
Толпа собралась быстро. Ливень прекратился, хотя небо всё ещё казалось зловеще-тёмным, полным густых облаков, что походили на клубы дыма.
Толпа двинулась к дворцу.
* * *
– Решение очевидно. – холодно произнёс Морден.
– Да, мистер Морден. – едко ответил Лондо. Сарказм был единственным его оружием против этого человека. – Совершенно очевидно. Ими движет голод, гнев и желание перемен. У нас есть две возможности. Если, конечно вы позволите мне высказать своё скромное мнение насчёт того, как я сам разбирался бы с этим... как бы это назвать? Восстание? Революция? Анархия?
– 'Бунт' будет подходящим, Ваше Величество; и, разумеется, я к вам прислушаюсь.
– Мы можем провести реформы которых они ищут. Мы можем снизить налоги, изыскать возможность прислать больше помощи, отослать ваших обожаемых Инквизиторов, и хорошенько позаботиться о том, чтобы в следующем году, в это же время, у нас вообще ещё оставалось живое крестьянство.
– Интересный подход, Ваше Величество. Слегка... радикальный, пожалуй. А какова другая ваша идея?
– Подождать, пока снова не начнётся ливень. Тогда они разойдутся по домам.
– Что ж, ничто из этого, в действительности, не решит стоящим за этим проблемы. Если мы подождём, пока они не разойдутся по домам – кто сказал, что они не вернутся завтра? А если мы дадим им то, что они требуют, все решат что вы слабы, и что таким образом можно легко изменить официальную политику.
– О, и что же вы предлагаете?
– Старейшее орудие из всех. Страх. Мы пошлём солдат. Пусть они рассеют толпу. Убить нескольких, арестовать остальных. Сделать совершенно ясным то, что мы не потерпим подобного рода... хаотического поведения.
Лондо поднялся, стук его сердец гулко отдавался у него в ушах.
– Великий Создатель, вы же не всерьёз...
– Совершенно серьёзно.
– Всё, чего они хотят – это еды и безопасности.
– Они – это анархичная и хаотичная толпа. Само их присутствие является угрозой. Вы не протестуете против решений их лидеров. Вы признаёте, что их решения были сделаны в ваших интересах, и вы следуете их приказам, насколько вы можете?
– Нет. Вы этого не сделаете.
– Если мы позволим этому сойти им с рук – это создаст опасный прецедент.
– К Великому Создателю ваши опасные прецеденты! Я не отдам приказа убивать невесть сколько моих подданных!
– Отдадите, Ваше Величество. Или я сделаю это за вас.
– Нет! Они мой народ!
– Так заставьте их об этом вспомнить!
Лондо слышал Мордена отчётливо, несмотря на гулко стучащую в его ушах кровь. Он слышал последние слова Малачи, видел улыбку Тимов, слышал как парламент Селини принимает его как их Губернатора, слышал как Марраго называет его Императором, слышал собственные слова, которыми он изгонял Марраго, и его сердца стучали так быстро, так страшно быстро...
– Нет! Я не сделаю... Я не сделаю этого....
– Вы сделаете.
– Нет! – его колени задрожали, словно они уже не могли выдержать его веса. Он качнулся назад и вновь опустился на трон.
– Сделаете. – Голос Мордена был таким холодным. Как он может быть таким спокойным, когда самому Лондо хотелось кричать?
– Нет!
Всё перед его глазами подёрнулось красным. Тут снова появился Киро? Он поджёг его дворец?
– Сделаете.
– Нет...
Позади Мордена замерцал воздух и появился улыбающийся Картажья. Ничего больше видно не было. Тут не было ни пола, ни стен, ни окон ни охранников, только он сам, Морден и Картажья, и вкус крови у него во рту и он понял что это была его кровь и он прикусил язык.
– Нет. – прошептал он снова, не зная, действительно сказал ли он эти слова, или ему только показалось что он говорит.
– Сон. – прошептал он, держась за грудь. Его сердца колотились так быстро. Он не представлял что его собственная кровь будет такой горькой. Может спустя столько лет это уже было бревари?
– Ты мёртв, Картажья.
Улыбка Картажьи стала шире.
– Я ждал, когда ты присоединишься ко мне, Моллари. Я был прав, не так ли? Можно было и сэкономить добрых несколько лет.
Его сердца, казалось, перестали биться, трон перестал держать его вес, Картажья перестал улыбаться и он внезапно не мог уже ничего услышать.
Глава 3
Есть существа во вселенной на миллиарды лет старше любой из наших рас. Когда-то, давным-давно, они шествовали среди звёзд, словно гиганты, огромные и неподвластные времени. Они учили юные расы, исследовали пространства за Пределом, создавали огромные империи. Но всё подходит к концу. Медленно, за миллион лет, Изначальные ушли. Некоторые ушли к звёздам и никогда не вернулись. Некоторые просто исчезли...
Не все Изначальные исчезли. Некоторые остались, скрытые или спящие, ожидающие дня, когда они могут понадобиться.
Этот день настал.
Голдингэй, Д.Г. (2295) Выдержки из интервью с Сатай Лурна, в "Древнем Проклятии", глава 3 из "Взлёт и падение Объединённого Альянса, конец Второй Эпохи и начало Третьей", том 4: "Годы Мечтаний."
Ред. С Бэрринжер, Г. Бошерс, А.Е. Клементс, Д.Г. Голдингэй & М.Г. Керр.
Он думал что знает, на что он охотится. Он думал что знает, почему его миссия настолько важна. Он считал что он единственный, кто был способен на то, что он делал.
Он смотрел в тени и не чувствовал страха, ибо он видел только свет. Иногда – не всегда, и даже не часто; но порой этот свет наполнял его душу, и он понимал что он должен делать. Он знал что важно. В другие моменты он не мог видеть ясно.
Но сейчас он был уверен.
Он проходил по самым тайным местам галактики. Он искал корабли – древние и могучие. Он верил, что они были либо орудиями, либо союзниками Теней и потому были угрозой хрупкому миру, что он помогал создать.
Но где-то, в глубине его разума, вне света, вне аромата, прикосновения и улыбки его истинной любви, была крошечная часть его, которая не хотела мира, часть его, которая помнила что он воин, и что он рождён для боя. Вся его взрослая жизнь была отдана войне, и грядущие десятилетия бюрократии, дипломатии и политики приводили его в бешенство.
И потому он был здесь, в поисках войны, где он мог сражаться – где-нибудь, где угодно. В поисках противника.
Он не мог видеть будущего. У него была хорошая интуиция, но он не был ни экстрасенсом, ни оракулом, так что он не знал, что его ждёт в конце его путешествия.
Если бы он знал – неизвестно кем он считал бы себя: счастливейшим человеком на свете, или же самым несчастным.
Он продолжал свой поиск, готовый ждать, довольствуясь её ароматом на его коже, готовый закрыть глаза и увидеть свет, и довольный этим ожиданием.
Тени его не пугали.
* * *
Прошло очень, очень много времени с тех пор, как кто-либо называл его по первому его имени. Это было так давно, что он сам почти забыл его. Он не считал это трагедией. Его не волновало как его называют.
Но порой он чувствовал сожаление, что нет никого достаточно близкого к нему, чтобы он мог о нём заботиться. Ему нужен был кто-то, с кем можно было поговорить. Он хотел бы поговорить с кем-нибудь о том что он делает, в спокойной будничной манере, как если бы он рассказывал жене про очередной рабочий день.
Но таких не было. Он с трудом сходился с людьми, а его жена и дочь давным-давно погибли. Ещё был его шеф, но он с ним разговаривал не так часто, как ему хотелось бы. Кроме того, его шеф был частью того же бизнеса, что и он сам.
Какая жалость – думал Морден, наблюдая как Городская Стража разгоняет сотни центаврианских граждан. Если бы только был кто-то, с кем он мог бы поговорить и объяснить почему он делает это.
Он помедлил, потом оглянулся на тронную залу, где меньше получаса назад Императора Моллари II сразил инфаркт. Вот он был тем, с кем Морден мог бы поговорить. Император был сложной натурой, им двигала необычная смесь идеализма и цинизма; искренне стремления и амбиции, смешанные с самоуничижением и апатией.
Он был тем, с кем Морден мог бы поговорить, но Лондо не понимал. Он просто не мог понять. Иногда Морден гадал, не потому ли он и был здесь – чтобы принести порядок не целому народу, но лишь одному из этого народа.
Он совершенно не мог ожидать в тот первый, величественный момент, когда создание из света поднялось над ним, что его судьба приведёт его сюда – на Центавр. Но, как часто он слышал – пути господни неисповедимы. И здесь, без сомнения, была нужда в нём или ком-то, подобном ему
Он снова взглянул на сцену перед собой, глазами, что куда лучше различали мелкие детали, чем те, которые были даны людям от рождения. Он видел стражника избивавшего упавшую женщину, раз за разом обрушивающего удары на её голову.
Слишком много хаоса. Слишком много беспорядка. Хаос есть везде и всегда, но Центаври Прайм выглядела хуже прочих. Морден хорошо знал важность порученной ему здесь задачи, но также он знал и честь которая была ему дарована. Он не намерен был терпеть поражение, и он не потерпит его.
У него был год и он работал изо всех сил. Инквизиторы забрали многих, подозревавшихся в работе на Теней. Морден готов был признать, что некоторые из исчезнувших не служили Врагу, но они, несомненно, участвовали в центаврианской "Великой Игре Домов" и потому несли в себе достаточно хаоса, чтобы заслуживать уничтожения. Он удалил многое из старой, коррумпированной и беспорядочной системы.
Всё, что оставалось ему сделать сейчас, это заменить её на лучшую.
Маленький ребёнок, плача, тянул за руку мужчину, явно не замечая что голова у того была проломлена.
У него была идея – с чего начать. "Игра Домов" была хаотична, да, и её следовало остановить, но она имела свойство выявлять существ определённого типа, тех, кого можно было использовать... с выгодой. Враг использовал это в своих интересах, и Морден намеревался сделать то же самое.
Он оглянулся на трон. Император явно перетрудился. Когда он поправится – если он поправится – он, должно быть, решит снизить свою нагрузку. Мёртвый Император и очередные гражданские беспорядки в настоящий момент не были ни в чьих интересах. Нет, Морден проследит за тем, чтобы Лондо получил столько отдыха, сколько ему полагается. После всего, что он сделал, он этого заслуживал.
Если он поправится, конечно. Он был немолод, и годы выпивки еды и загулов, должно быть, сказались на нём, даже если забыть про потрясения последних лет.
Бунт был уже подавлен. Народ разбегался во всех направлениях. Морден улыбнулся. Лондо был неплохим мужчиной и сострадательным правителем, но это лишь усугубляло проблемы. Необходимы были порядок и дисциплина. Эти беспорядки не должны были случиться.
Что ж, у Мордена, по крайней мере, был шанс увидеть что они никогда не повторятся. У него было много работы.
* * *
– Я этого не потерплю! – заявил центаврианский лордик. – Она была моей. Моей! Я взял её в бою. По всем принятым среди нас законам она моя!
Морейл терпеливо слушал, глядя на лордика неподвижным пристальным взглядом. Многие ломались и дрожали под этим тёмным, безмолвным взором, но не Рем Ланас. Морейл не знал, было ли это признаком великой отваги, или великой же глупости.
На лице центаврианина была лёгкая царапина, тонкая красная линия. Морейл подозревал, что он знает оружие, оставившее эту царапину.
– Законы нашего ордена, – продолжал тот. – Все они на моей стороне. Она моя!
Законы? Последнее прибежище слабых. Они видят, как кто-то забирает их вещи и кричат – 'вы не можете этого сделать! закон этого не позволяет!' – а сильные, разумеется, смеются над ними. Слабые не сознают, что способ остановить притесняющих их сильных – это не взывать к мифическим законам, а стать сильными самим.
Рем Ланас никогда не поймёт этого.
"А Марраго это понимает." – подумал Морейл.
– Что случилось? – спросил он, наконец. Центаврианин посмотрел на него так, словно он удивился тому, что он здесь. Лордик мог точно так же говорить со стеной, и, возможно, так ему и казалось.
– Он забрал её. Она моя! Моя! А он забрал её! Он думает, что если он аристократ, он может забирать всё, что ему угодно! Как бы не так! Она моя. Так говорят законы.
Если бы Морейлу нужно было подтверждение того, что Ланас не тот аристократ, каким он пытался казаться – этого было бы более чем достаточно. Хотя ему это было неважно. Он точно знал, почему Ланас был здесь. Ему нужно было место, где новый закон защищал бы его место, где он мог быть кем-то важным, и всё это время он не понимал, что способ стать важным – это быть важным, и что способ быть защищённым – это быть настолько сильным, что тебе не требуется защита.
Некоторые так никогда и не понимают.
Свет позади него потускнел, когда появился викххеран, и Ланас явственно побледнел. Морейл снова взглянул на него.
"Я могу поесть, лорд?"
"Пока ещё нет, воин. Время придёт, когда ты встретишь более достойного. У этого вкус будет не очень."
"Как скажете, лорд."
– Что случилось? – снова спросил Морейл. – Говори разборчиво и не торопясь.
Ланас, вздрогнув, кивнул и начал рассказывать.
Девушка была без сознания, её спина была массой сырой, иссечённой плоти. Его руки устали так долго орудовать кнутом, но он не опускал его. Он баюкал его в руках и чувствовал пятнышки плоти и крови, которыми была забрызгана плеть.
Он схватил её за волосы и запрокинул её голову назад. Её длинные, мягкие, тёмные, прекрасные волосы. Её глаза были закрыты. Ему это не нравилось. Он хотел увидеть в них гнев, вызов; увидеть, как она проклинает его, как она смотрит на него свысока, считая себя лучше него.
Они всегда так смотрели. Все они. Все они смотрели на него свысока. Он видел как они проходили мимо него, в своих роскошных одеждах, с их прекрасными женщинами и огромными домами, и все они смотрели на него свысока.
Что ж эта – не будет. В конце концов, она стала бы умолять его о милосердии, а чуть позже она стала бы молить и о большем. Именно этого он желал. Прекрасная дочь аристократа – умоляет его.
Он хихикнул и отошёл к другой стороне комнаты. Здесь было много чего. Очень много. Книги, драгоценности, роскошь. Он многое добыл на Гораше. Хотя и не настолько много, как должен был. Другие обставили его, взяли его долю. Только потому, что у них были корабли, оружие и солдаты, и они знали где что брать – только потому они считали себя лучше его. Все они, даже отвратительный инопланетный монстр Морейл. О, тот мог говорить, что не брал ничего, мог говорить что ему не интересен грабёж, но Рем знал лучше. Морейл надул его, забрав то, что принадлежало ему по праву.
Разве он не был для них достаточно важен? Разве не он рассказал им всё про Гораш. Он провёл там достаточно времени. Он рассказал им – где был дом губернатора, где живут аристократы, где были музеи, галереи и дома мастеров. Что бы они все делали, если бы он не направлял их?
И чем он может похвастать за это? Несколько жалких безделушек и одна девчонка. Он заслуживает большего.
Нет, терпение, думал он про себя. Его время ещё придёт. Он может подождать, и в конце концов всё придёт к нему. Он не собирался упускать своё сокровище. Ему не нужны были деньги. Ему не нужны были наёмники, выпивка или всё прочее, на что тратились другие. Ему было нужно сокровище. И он его получит.
Он повернулся и вздрогнул, увидев в своей комнате другого. В его комнате! В его святая святых! Тот был центаврианином. Бывший Лорд-Генерал. Он стоял возле девушки, касался её щеки и заглядывал ей в глаза. Он касался собственности Рема! Как похоже на аристократа. Он считает, что может забрать всё, что пожелает, только потому что у него есть титул. Только не здесь! Здесь его титул ничего не значит! Законы ордена обещали ему честную и равную долю. О, другие пытались его обмануть, и они заплатят за это – позже, но никому не позволено забрать что-то, что его по праву из его собственного святилища.
А теперь он разрезал её верёвки! Как он посмел? Как он посмел!
– Оставь её! – крикнул он, направляясь к ним. – Она принадлежит мне.
Марраго взглянул на него и он отступил на секунду. Это был не страх, нет. Он совсем не боялся его. Он был точно таким, как всякий аристократ. Слишком слабым, слишком зависимым от своих слуг, чтобы встать против настоящего мужчины. Нет Рем просто... занимал позицию, потому что он не был чересчур тороплив или самоуверен.
– Она принадлежит себе. – сказал Марраго. – И никому больше.
– Она моя!
Марраго закончил разрезать её путы и она безвольно повалилась вниз. Марраго легко поймал её и осторожно опустил на пол. Затем он снял свою шинель и укрыл её.
– Она моя! – Рем медленно двинулся вбок и поднял лежавший у стены кутари. Один из его маленьких сувениров с Гораша. Раньше ему не позволялось владеть таким. Он помнил как когда-то, ещё ребёнком, коснулся меча аристократа и был за это выпорот, но теперь у него был собственный меч. Он принадлежал ему!
Точно так же, как эта девчонка, и этот аристократ ничего у него не отнимет.
Он бросился вперёд, вскидывая меч и крича. Он защитит то, что принадлежит ему. У него было право защищать своё.
Аристократ, должно быть, обманул его. Да, это был фокус. Ничем иным нельзя было объяснить то, насколько быстро тот двигался, выбивая меч из его рук. Всё это было фокусом. Рем почувствовал холодное прикосновение кутари Марраго к его лицу и тёплую кровь бегущую по щеке.
– Она моя. – пробормотал он.
– Будь мы не здесь – я бы убил тебя за то, что ты с ней сделал. Но тут другое место и тут действуют другие правила.
– Но ещё раз подойдёшь к ней, и я тебя убью – и в пекло последствия.
Это не страх заставил Рема запинаться. Вовсе не страх. Это был... блеф. Он внушал Марраго ложное чувство спокойствия. Вот в чём дело. Пусть благородный думает что он беспомощен, и тогда...
И то, что он долго дрожал после того, как Марраго ушёл с девчонкой, было лишь доказательством его отменных актёрских навыков.
Рем Ланас закончил свою путаную историю, и Морейл взглянул на него.
– Она моя! – снова повторил тот. – Вы же поможете мне вернуть её.
Морейл не собирался тратить ни терпение, ни время на дурака.
– Иди. – сказал он.
– Но она моя! Вы должны помочь мне вернуть её!
– Я же сказал: иди. И верни её сам, если ты достаточно силён. Но меня больше не беспокой.
Морейл не стал смотреть, как тот уходит. Лордик больше его не заботил. В отличие от этого Марраго.
Пришло время для небольшого разговора между ними.
* * *
Шепоты со Дня мёртвых – V.
– Ты не мёртвая.
– Нет. Не мёртвая.
– Солнце встаёт, да? Я не вижу. Все, кого я видел этой ночью, были мёртвыми. Все. Я не знал что убил столько народа, хотя, должно быть, так оно и есть.
– Ты не выглядишь словно воин.
– Нет. Я никто. Больше никто. Раньше я был солдатом, но... прошло время и я больше не мог вынести. Все они... Поначалу я думал, что это... оправдано. Сначала была оборона и защита, но потом началась месть, а потом это стало новой войной, и это снова было ради защиты, а потом... потом...
– Вы просто не знали – как остановиться.
– Откуда тебе знать?
– Мы были такими же. Я слышала... отрывки слухов про Серый Совет. Всё началось с гнева, и продолжилось гордыней, потому что мы были чересчур упрямы, чтобы признать что ошибаемся.
– Это было не упрямство. Просто... мы не знали ничего другого. Благой боже, неужели столько народа погибло из-за такой мелочи?
– Нет. Они умерли ради понимания. Теперь мы куда лучше знаем друг друга. Мы понимаем друг друга.
– Ты точно не мёртвая?
– Я не мертва. Порой мне кажется что это так; но нет, я не мёртвая.
– Я пришёл сюда, потому что... я слышал, что мёртвые возвращаются, и они могут отвечать на вопросы. Я надеялся что они что-то мне скажут, расскажут что-то, что мне нужно знать, но они лишь преследовали меня. Всё, что они делали. Их было так много, и...
– Ты единственная за всю ночь, кто заговорил со мной. Остальные только смотрели.
– Вот почему ты пришёл сюда. Ради понимания.
– Нет. За прощением. А зачем сюда пришла ты?
– Был тот, кого... я очень любила. Я надеялась увидеть его здесь, сказать ему всё, что я должна была сказать, пока он был жив. Разделить с ним одну, последнюю ночь.
– Он пришёл?
– Да.
– Была одна женщина, которую я надеялся увидеть. Я думаю что люблю её, но я никогда не был уверен. Я всегда гадал, не было ли это больше желанием любить, чем самой любовью. Мне нужен был кто-то, кто хотел быть рядом со мной, кто-то, кто заботился бы обо мне, кто-то кто мог дать мне фокус, понимание ради чего я сражаюсь. Было ли это любовью? Разве не должна любовь быть менее... эгоистичной?
– Может быть. Не знаю. Я знаю лишь, что я хотела проводить с ним каждую минуту, каждую секунду каждой минуты. Было ли это эгоистично с моей стороны? Не знаю.
– Я тоже. Я хотел бы увидеть её здесь. Хотя, может быть я и увидел, но она была просто лицом в толпе.
– Куда ты направляешься теперь?
– Не знаю. Куда-нибудь, где они перестанут говорить со мной. Куда угодно, где они перестанут со мной говорить.
– Ты был солдатом?
– Да, я был.
– Мой... муж был воином. Как и ты, он сражался чересчур много, и слишком много видел, и он устал от этого. В конце его жизни он обрёл покой – как мастер. Он строил, он создавал, и он отказался от разрушения. Если ты этого захочешь, ты можешь отправиться со мной. Домой. Там многое надо сделать. Не могу обещать, что ты найдёшь покой, но на это место стоит взглянуть.
– Я тот, кто уничтожил твой дом, ты знаешь это? Я, и такие как я.
– Я не верю тебе, но это неважно. Какую бы вину ты ни нёс, заслуженно или нет, ты можешь попытаться искупить её. Ты хочешь пойти со мной?
– Да, прошу тебя.
– Да, думаю, мне это понравится. Может быть, тогда они перестанут говорить со мной.
* * *
Декстеру Смиту понадобилось несколько часов, чтобы перестать дрожать. Несмотря на то, что он сказал Джулии и Заку, первой его остановкой была не "Эдгарс Билдинг", а его квартира. Как только он оказался там, его вырвало всем, что он съел за этот день, потом он выпил несколько больших стаканов нарнского пойла и его вырвало снова.
После душа, перемены одежды и бритья он почувствовал себя чуть лучше – но ненамного. Он всё ещё чувствовал, как эта тварь копается в его разуме.
Он заключал несколько сделок с телепатами. Его мать иногда мысленно говорила с ним, время от времени он ощущал прикосновения Талии, проходил испытания и тестирование, но он не встречал ничего подобного. Ничего подобного такой...
...твари.
Человек. Бывший человек. Оно называло его братом. Оно говорило с ним. Оно звало его присоединиться к этому.
'Оно'. Это было 'оно'. Не 'он' – 'оно'.
Он испытывал страх прежде. Он вырос в кошмаре из преступности боли и отчаяния. Он был в бою. Он стоял перед толпой, намеренной убить Деленн, и он смотрел в зелёные глаза Деленн, когда он сам убил её. Он даже смотрел в сотни ожидающих лиц, когда он готовился произнести свою первую речь перед новым Сенатом.
Он никогда не чувствовал ничего подобного. Не чувствовал подобного рода отвращения. Ощущения чего-то, настолько... настолько Чужого.
Он взглянул на груду бумаг на его столе. Всё это надо было изучить, некоторые подписать, иные уточнить. В понедельник Сенат должен был обсудить новый закон о налогах, а затем провести важные обсуждения по Договорам Альянса. Альянс приглашал Правительство Проксимы прислать кандидатов на должность Командующего Офицера "Вавилона-5". Ещё была официальная встреча с двумя новыми членами сената, встреча с Комитетом Реконструкции и Коррупционным Трибуналом Веллингтона, не говоря уже про кучу писем, которые надо было разобрать. Смиту не очень хотелось заводить секретаря, но всё шло к тому, что он ему понадобится.
