Текст книги "Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.(ЛП)"
Автор книги: Гарэт Д. Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 67 (всего у книги 78 страниц)
Они прошли через проем гигантских дверей и медленно шли по самому дворцу. Никого не было видно. Нигде.
Затем, точно так же, как и снаружи, Л'Нир внезапно вскинула голову. Острота ее чувств, пожалуй, могла бы заставить устыдиться даже Безликих, если только они не уловили того же и просто не подавали вида.
– Сюда. – сказала она, указывая прямо на тронную залу. – Оттуда послышался какой—то шум. Это было похоже на... хихиканье.
– Безумие. – проговорил Дурла. – Оно повсюду. Следуйте за мной.
Они двинулись, и Тимов устремилась вперед. Она хотела попасть туда первой. Он должна узнать – жив ли Лондо. В эту секунду для нее именно это было важнее всего прочего. Если он умер, то..
Если он умер...
То она переживет это, как сможет, но внутри для нее умрет весь мир.
Она первой вошла в тронную залу, и застыла на месте от открывшейся картины.
Зал явно послужил ареной для битвы. Запах подсыхающей крови ударил ей в нос. Перед троном распростерлось два тела, и ни одно из них не двигалось. Одним был Лондо, другое принадлежало нарну – вероятно, Г'Кару, хотя она и не знала его в лицо.
А на самом троне сидел молодой, слегка полноватый центаврианин. Ей понадобилась пара секунд чтобы узнать его.
Вир Котто.
Тот хихикнул.
– Добро пожаловать в мою тронную залу. – произнес он. – Вы пришли почтить своего Императора?
* * *
Это было кошмаром, и чем больше он на это глядел, тем кошмарней это становилось. И оно не становилось менее страшным оттого, что было знакомо.
Марраго хотелось кричать. Он хотел заорать и дать выход ярости.
– Это мой дом! Вы разрушили его!
– Это мой дом!
Он не закричал. Он знал цену спокойствию. Его солдаты должны верить, что он все держит в своих руках. Он должны доверять ему. Солдаты, которые не верят что их командир контролирует ситуацию, не будут сражаться как следует.
Он должен оставаться спокойным. Все должно быть так, словно все идет по плану.
Но его мир умирал.
Он опустил свой корабль настолько низко, насколько мог, не рискуя повредить его в атмосфере. Он никогда не видел ничего подобного. Он сражался во многих, ни на что не похожих местах, и он читал отчеты о сражениях в гиперпространстве, но это...
Казалось, небо было охвачено огнем, казалось что сами Боги швыряются в них молниями.
Он запнулся и едва не расхохотался. Он шел против Богов. Это была война против Богов. Он и те, кто сражался рядом с ним, были смертными, кто пытался отвоевать свое место в галактике. Вот за что велась эта война.
Несколько десантных капсул были поражены молниями и мгновенно испарились. По крайней мере, он надеялся на то что это было мгновенно. Это легче – верить, что смерть их экипажей была безболезненной. Большая часть капсул приземлилась. Его солдаты были обучены сопротивляться манипуляциям с психикой. Он давным—давно выучил этот урок, и Синовал с его Охотниками за Душами провели необходимое обучение. Собственная харизма Марраго доделала остальное.
Этого должно быть достаточно.
Он молился, чтобы этого было достаточно.
Часть столицы сейчас уже была захвачена. Это уже кое—что.
Но над ней... Марраго не требовались доклады, чтобы понять, что положение становится все хуже. Что толку в том, чтобы захватить столицу, если небеса разорвут себя и весь мир на части?
Марраго медленно выдохнул. Это был его дом. Здесь умерла Линдисти. Он больше не покинет планету.
– Лорд—Генерал. – пролаял голос. – Мы засекли кое—что... – Последовала пауза. Поначалу Марраго подумал что сигнал пропал. Такая проблема была, и они отчаянно с ней боролись.
Потом он понял, что это было просто неуверенностью.
– Что—то появилось. Думаю... это открывается воронка перехода... среди облаков.
Что—то проходит сквозь нее...
* * *
– Полагаю, нам пора получить кое—какие ответы.
Синовал посмотрел на двоих, стоящих напротив него.
– Да? – спокойно ответил он.
Шеридан и Деленн стояли рядом. Они не касались друг друга, но были очень близки. Итак, они пришли к какому—то взаимопониманию. Это хорошо. Синовал был доволен. И он, и она будут сражаться лучше, если будут считать, что им есть ради чего сражаться.
– Да. – продолжил Шеридан. Говорил только он. Деленн пока что не сказала ни слова, и просто сверлила его взглядом темно—зеленых глаз. Возраст и горе сделали ее несколько холодной в обращении, во всяком случае, по его, Синовала, ощущениям. Ее глаза были холодны; изумруд скрывшийся подо льдом.
Ему это понравилось.
– Зачем ты вернул меня? Ни на секунду не поверю, что ты это сделал по доброте сердечной. У тебя есть свои причины – и, думаю, мы имеем право знать – каковы они.
– Вот как ты отвечаешь? Никакой благодарности, Шеридан?
– Как я сказал – ты сделал это не просто так. Зачем?
Синовал усмехнулся.
– Кому—то придется править, когда это закончится.
Шеридан моргнул.
– Что?
– Я военный вождь, Шеридан. Я генерал и тактик. Я могу воодушевлять тех, кто мне служит, но не могу заставить мне служить. Я взываю к их страхам, к их страсти воевать. Знаешь, это куда более врожденное, чем тебе кажется. Жажда опасности, ярости, агрессии...
Вот почему мир рухнул – потому что слишком много было тех, кто стремился воевать. Я говорю за них. Большинство из их ныне мертвы.
Но есть и другие, те, кто хотят лишь мира и спокойствия. Любви, возможно, семьи и дружбы. Удовольствий, и простых и изысканных. Кто стремится сделать деньги или карьеру. Те, кто не желают войны.
И для них... для них я чудовище. Я стал чудовищем из необходимости. Я сделал то, что был должен, чтобы сражаться на этой войне, и не жалею ни о чем. Я собирал армии и флоты, и я устраивал битву за битвой. Я сражался при свете и сражался в тени. Я говорю это без скромности и смирения, но никто – никто – не мог бы вести эту войну лучше меня.
Но я не могу править в мире. Я не могу вдохновлять. Эта война закончится. Скоро. Финальная битва начинается. Если мы проиграем, то тут править будет нечем. Если же мы победим... то этой новой галактике понадобится лидер.
Шеридан взглянул недоверчиво.
– Я?
– Конечно же, ты. Кто еще? Шеридан, ты – откровение. Спроси Деленн о том, какой был эффект от твоей смерти. Если на то пошло – спроси Деленн про эффект от ее смерти. И ты, и она умирали прежде, и вас обоих удивительным образом коснулось то, что вы оставили позади.
Своей смертью ты вдохновил очень многих, Шеридан. Теперь ты можешь сделать то же самое своей жизнью. Вы оба получите еще один шанс построить мир, и на этот раз... может быть, на этот раз, это сработает.
– Что? Это... это смешно. Я был мертв двенадцать лет! Что я теперь знаю про вдохновление? Что, если... что, если я не хочу никого вдохновлять?
– О. Знаешь... Честно говоря, я не верил, что ты это скажешь.
Шеридан отшатнулся. Инстинктивно, не раздумывая, Деленн протянула руку чтобы поддержать его.
– Все в порядке. – проговорил он после долгой паузы. – Все в порядке, будь ты проклят. Что у тебя за план? Что теперь нам предполагается делать?
– Я собрал все силы, что мог. Это, ко всему, и могучая армия. Я поведу их на войну, на штурм самой укрепленной цитадели ворлонцев, вне их собственного пространства. Мне нужно будет сбросить ворлонцев с хвоста, чтобы я сам... и кое—кто еще мог войти во владения Чужаков – Третье Пространство, как его называют. Там...
Ладно, хватит пока. Ты же не ждешь, что я выдам все мои секреты? Я бы хотел, чтобы вы двое остались у меня за спиной, и приняли руководство битвой на этой стороне. Как только Собор и я отправятся в иное измерение – битва будет более—менее закончена. Если мы успешно уничтожим Чужаков, то ворлонцы должны капитулировать... особенно после того, как я подорву одну из моих маленьких закладок.
Когда это закончится... если это закончится... то вы двое можете делать все, что сочтете нужным. Вы победили Теней словами и идеями, не оружием. Я думаю, что это вновь станет могучим инструментом. Чужаков оставьте мне. Поможете мне сражаться на моей войне – и ваши войны будут куда легче.
– Итак... где же эта твоя битва? Где ты атакуешь?
Синовал усмехнулся.
– Где же еще?
Вавилон—Пять, разумеется.
Глава 8
Безмятежный сон, бесконечный и беспробудный, в сердце мира – того, что был сердцем вселенной, сердцем творения. Ибо все творение начинается с разрушения и не имеет конца, если только не найдется тех, кто принесет ему конец, и преобразит вселенную по своему подобию, чтобы стереть все, что отличается от них и воздвигнуть храм их Богу.
Храм и усыпальница.
Мысли вспыхивали в его гигантском мозгу, танцующие вспышки молний высвечивали видения, состоящие из воспоминаний и вкуса смерти. Так много лет прошло с тех пор, как он сделал свой последний вдох, с тех пор, как его бесчисленные глаза в последний раз открывались, чтобы взглянуть на вселенную, которую он уничтожил, с тех пор, как он почувствовал, как оборвалась последняя жизнь.
Это воспоминание возвращалось снова и снова; последнее создание что оставалось во всей этой вселенной, и которое не было его отпрыском. Облик и имя этого создания стерлись – если вообще были известны – но оставалась память о страхе внутри, его ужасе, проклятьях, которые оно выплевывало на его чужеродном языке и молитвы богу, который – если тот вообще существовал – был убит Богом—Императором.
Он спит, но спит чутко, ворочаясь во сне и целый мир вздрагивает. Храмы остаются стоять и каждый – эхо славного прошлого. Уходят бессчетные тысячелетия, и все, что остается его детям, это патрулировать и зорко следить, высматривая признаки возвращающейся жизни. Но тут нет ничего, ни малейшей бактерии, ни споры, и даже ни единого мира, который мог бы приютить эту жизнь.
Его дети плывут, двигаются через великую тьму между звездами, выискивают видения и ответы в кроваво—красной бездне или великой пустоте. Хотя и не находят их. Бог Император отдыхает, ждет, вспоминает славную охоту, и видит сны о времени, когда она начнется вновь.
У него есть глаз, полуоткрывшийся теперь, после множества столетий дремоты, глаз, который смотрит в иной мир, где есть живые – о, насколько же они разнообразны! Некоторые просто волшебны, некоторые – совершенно обыденны. Но все это – жизнь, не просто сон, она реальна и так близка, что можно потянуться и коснуться ее.
Но кроваво—красный барьер хранит ее недоступной, и он возвращается ко сну. Тысячи лет проходят, прежде чем он понимает, что это место реально. Да, времени было достаточно, чтобы портал закрылся, и его род был забыт жизнью, что кипит в этом новом месте, достаточно времени, чтобы они стали слабы, а значит – чтобы они вновь изведали ужас.
Больше двенадцати лет мысли возвращались к нему, мысли о пробуждении и охоте, и память о том, что это может вернуться вновь. Его дети возносили молитвы в его честь, прославляя его имя, которое не могло быть сказано, которое могло лишь пригрезиться в крови и тенях. Эти верные воззвания, в конце концов, почти пробудили его. Темные молнии трещали на его коже, и его сердце в небе билось все громче и ритмичней. Под ним содрогался и гудел мир—склеп, и мертвые, которым не давали покоя, сердито и бессмысленно ворочались в рядах своих могил.
И глаз между мирами открылся шире, и Бог—Император вновь обратил свое гибельное внимание на мироздание, что знало жизнь, и он вновь мечтал об охоте.
* * *
Великие врата были закрыты и спрятаны в гиперпространстве, открытой ране вселенной. За ними ждали Корабли Врага, жрецы, ждущие, чтобы принести их религию множеству совершенно новых созданий, мирам и народам, нетронутым благословенным величием, коим являлась смерть.
Созданные давным—давно, потерянные и выброшенные в гиперпространство, они, наконец, были найдены. Были и другие способы привести Лордов Смерти в это нетронутое мироздание, но воспользоваться вратами было самым надежным. Но, также, это было и самым опасным. Открывшись, они позволяли пройти в них любому созданию из вселенной Чужаков. Но также они могли привести врагов к их дому, к их миру—склепу, их великому всепланетному кладбищу.
Чужаки не боялись ничего. Они прекрасно понимали их место в мироздании. Они знали свою цель, и знали что ничто не может помешать им ее достигнуть. С ними ничего не могло случиться, они могли лишь только умереть, и тогда они бы познали то счастье, которым они стремились наградить всех остальных существ. Но хоть они и были бесстрашны, они не были глупы. Они были осторожны. В новом мироздании были существа, почти столь же древние и могущественные как и они сами.
Хоть по стандартам этого нового мира их ворлонские прислужники и были древними, они были на десятки тысячелетий моложе Чужаков. Но здесь были и иные создания, существа видевшие рассвет жизни в этом космосе, существа наследовавшие Первым, существа, которые познали секреты смерти и даже, как ходили слухи, могли отказать душе в смерти и заключить ее навечно в свои энергетические сферы.
Эти существа будут уничтожены – со временем, и со всей осторожностью. Такой великолепный акт умерщвления мог быть исполнен только как кульминационный момент опустошения этой галактики. Такое должно быть проведено правильно.
И потому Лорды не спешили открывать врата, ведь эти создания могли напасть на них, могли появиться в небесах над их благословенном кладбищенским миром, над дворцом где спит сам Бог—Император.
Были и другие способы войти в новый мир – менее удобные, быть может, но более безопасные. Чужаки могли подождать. Для ожидания у них была вся вечность. Один из их Лордов уже явился в этой новой вселенной. Будут и другие.
И быть может со временем сам Бог—Император проснется и выйдет на эту прекрасную, полную жизни сцену. Одна галактика, переполненная тем, что живет и может быть принесено в жертву.
А за пределами этой галактики – целая вселенная неизвестная, невиданная и неведомая.
Чужаки едва ли не дрожали от мыслей о ней.
* * *
Оно было черным, дырой, прорванной в небесах, порталом в то место, о котором никто из них не хотел и думать. Марраго не мог увидеть его сам, и не желал этого. Криков тех, кто мог его видеть – было достаточно.
Это были они. Чужаки.
В миг слепой паники он отключил коммлинк. Его сердца отчаянно колотились. В одном ухе он слышал тихий, соблазняющий шепот, в другом – захлебывающиеся вопли его солдат.
Безумие. Куда бы они ни приходили, они приносили безумие. И это был не рядовой Чужак. Даже здесь он мог почувствовать его мощь.
Марраго обернулся к экрану, который показывал продвижение его флота. Приборы взбесились, плясали и непрерывно меняли показания. От них не было толку.
Здесь, и внизу и наверху, были его люди. Его солдаты, сражавшиеся на его войне. Его народ, умиравший в кровавом тумане анархии.
Глубоко вздохнув, он вновь активировал комм—канал.
Поначалу нахлынувшая волна звуков почти ошеломила его. Крики и рычание, и безумная ярость. Он попытался вмешаться. На первый раз ему это не удалось. Все было слишком хаотичным. Слишком много шума. Он попытался вновь. И вновь его никто не услышал.
Он выпрямился.
– Тишина в эфире! – прорычал он.
Настоящей тишины не наступило, но шум несколько утих. Часть криков и воплей все еще была слышна, но, в основном, помехи стихли.
– Это работа врага. – отчеканил он. – Мы все обучены сопротивляться ему, насколько это возможно. Враг сеет гнев, хаос и ненависть, разжигая наши низменные инстинкты. Но мы – центавриане, и мы не поддадимся варварству.
Я хочу, чтобы все вы нашли силу в гневе, который оно внушает. Думайте о горе, которое принесла вам эта война. Думайте о ваших женах, детях, родителях и друзьях что лежат сейчас мертвыми. Думайте о нашем пылающем доме. Думайте о нашем наследии.
Вспомните обо всем этом.
И уничтожьте эту тварь!
Он вел свои корабли вперед, время от времени уделяя внимание солдатам на земле. У тех были свои задачи, и они будут исполнять их со всем возможным старанием. Он же не ступит на Центаври Прайм до тех, пор пока война не будет окончена.
Он почувствовал вкус собственной крови и ярости. Вместо того, чтобы подавлять эмоции – он направлял их, он вел свой флот вперед, направляя его волной за волной к чудовищу, которое тянулось сюда сквозь разрыв в небесах.
Он вспоминал Линдисти.
* * *
Кораблями минбарцев командовал мстительный минбарец в сером, хмурый и темноглазый. Маррэйн стоял у руля его флагмана, "Широхиды". Рядом с ним, неразлучная словно его тень, стояла Тиривайл, шептавшая советы исполненные мудрости.
Позади них были Так'ча, под командованием ветерана Рамде Хакстура. Фанатичные и целеустремленные, пылающие страстью при мысли о том, что они вновь призваны сражаться с Богами.
Кораблей нарнов было немного, но все они были решительны, все они были ветеранами бесчисленных битв. На'тод и Г'Лорн командовали вместе. Их боевым кличем было "Помни Нарн!" Прошло двенадцать лет, но никто из них не забыл этого.
Куломани прислал столько вооружения, сколько смог собрать. Защита миров бракири и дрази поглощала большую часть его ограниченных ресурсов но бракирианские Охотницы на Ведьм откликнулись на зов Тиривайл. Несколько кораблей вели экипажи из ветеранов Осады Бракира, все – знающие как сражаться с врагом, все – узнавшие потери и горе, и все, у кого не оставалось ничего, кроме войны. Некоторое количество дрази отправилось сражаться вместе с ними.
Шеридан и Деленн были на борту одного из кораблей бракири, "Поминовении" класса "Кара", и у обоих было неспокойно на душе – и из—за этой войны, и друг за друга, и оттого, что они знали, что у них нет выбора. Шеридана в особенности не радовали мысли о возвращении в бой.
Охотники за Душами уже собрались, их корабли даже сейчас были зловещими, таинственными и наводящими страх. За столетия они позабыли многое, касающееся войны, но их Примарх вновь вселил в них боевой дух. Народ, для которого в смерти не было никаких страхов, был готов сражаться и умирать за него.
Центавриане не явились, и их не просили об этом. Где—то там Марраго продолжал свою последнюю битву за то, чтобы вернуть свой мир, и ему не будут мешать.
Тут и там были и другие корабли. Лумати, врии, гаймы, пак'ма'ра, ллорты. Немногие, но ценные.
И разбросанные среди всех прочих, словно гиганты среди детей тут были Изначальные, расы могущественные и настолько древние, что даже их имена были позабыты. Элой'а, квайрин, тамиакин, ашура... Величественные и надменные, само их присутствие вселяло благоговение, изумление, и немалую долю страха, даже сейчас, после двенадцати лет войны.
И посреди всех них, был Собор, темный, сливающийся с чернотой космоса. Центр всех их усилий. Сьюзен была на его борту, командовала кораблями Охотников за Душами и поддерживала связь со всеми остальными кораблями флота.
И на высочайшей башне Собора, над всеми ними, словно бог наблюдающий за своими детьми...
...был Синовал.
Где—то в ином месте, где—то очень далеко, Бог—Император содрогнулся, словно тень пала на его могилу. Врата вспыхнули и флот прыгнул в пространство у Вавилона—5.
* * *
Вся сцена была просто... нелепа, настолько, что Л'Нир поначалу показалось, что у нее начались галлюцинации. Она видела множество странных вещей во время этого кошмарного путешествия по разрушенной и горящей столице, но то зрелище, что обрушилось на нее в тронной зале – это было для нее чересчур.
Она оторвала взгляд от Вира и присмотрелась к Г'Кару, лежавшему ничком на полу. Тот, казалось, не дышал.
Нет.
Только не так. Он не мог так умереть.
Не раздумывая, в первый раз с тех пор, как она встретила Г'Кара, отдав разум во власть эмоций, она бросилась вперед. Тимов попыталась остановить ее, Дурла потянулся за ней, но страх подстегивал ее, и она побежала прямо к Г'Кару.
– Но—но, – захихикал Вир, тряся головой. – А вот так – не надо.
Л'Нир вздрогнула, когда пол ушел из—под ее ног. Два ощущения захлестнули ее: омерзительный запах, ударивший снизу и сердце, защемившее от падения.
На миг ее тело застыло в воздухе, и она заметила краем глаза то, что было под ней. Исковерканное тело З'шайлила, пики, с которых капала вымазавшая их темная кровь, и тяжелый запах смерти.
Ее падение длилось тысячу лет, само время остановилось от осознания ожидавшей ее участи. Она не боялась умереть, но она внезапно, отчаянно и мучительно страшилась этого падения. У нее было достаточно времени, чтобы понять что ее ждет, достаточно времени, чтобы понять, что она ничего не может сделать чтобы остановить свое падение и достаточно времени, чтобы отчаянно пожелать узнать – что же все—таки случилось с Г'Каром.
Затем этот миг закончился, и она упала.
Она закричала, когда несколько пик вонзились в ее тело. Ее руки, ноги и грудь были пробиты, кожа взрезана а мышцы разорваны. Как ни странно, боли почти не было, был только страх и осознание того, что ее тело изувечено.
Нет.
Г'Кар!
Она попыталась выкрикнуть его имя, но когда она открыла рот, из него лишь полилась кровь.
Небо над ней стало темным и свет исчез. Она вновь попыталась заговорить, но все что она смогла – это кашлянуть. Она закрыла глаза и провалилась во тьму.
* * *
Наверху, в тронной зале, Император Котто закрыл люк ловушки и огляделся вокруг.
– Вот так. – сказал он, хихикая. – Как ужасно, не правда ли?
* * *
Это должно было стать последней великой битвой войны. Победа или поражение – это будет концом. Вавилон—5 был средоточием ворлонской мощи за пределами их территорий. Они только что потеряли Казоми—7, и они были выбиты из многих других захваченных ими ранее мест.
Вавилон—5 был центром, базой для их сил, крепостью одновременно символической и реальной. В центре бесчисленных торговых путей, в центре самого Альянса, это было последним, пусть и потрепанным символом той мечты, на которой вырос Альянс.
Синовал избегал его. В ближайших окрестностях Вавилона—5 не произошло ни единой стычки. Некоторые верили что он не хотел возвращаться на место своего величайшего поражения. Другие считали что станция была слишком хорошо защищена, что ее слишком тяжело взять.
Все они ошибались.
Он всегда планировал оставить Вавилон—5 напоследок.
Здесь собрались флоты ворлонцев, и рядом с ними были Чужаки – их союзники и хозяева, готовые к последнему бою. Гражданских на станции было немного, и это были несчастные, подавленные загнанные существа. Само присутствие Чужаков убивало и калечило многих.
Ворлонцы были повелителями гиперпространства. Они издалека засекли приближение сил Синовала. У них было достаточно времени, чтобы подготовиться, достаточно времени, чтобы собрать их силы, чтобы подтянуть самые мощные их флоты.
Когда атакующие появились из гиперпространства – они были готовы.
И точно так же был готов Синовал.
* * *
Ты готов?
Вопрос пропел в его разуме и ангельское видение явилось перед ним. Это была она – та, кто говорила с ним, голос один из многих, но голос сильнейший, исполненный стремления, силы и...
...чувства.
Любви.
– Да. – ответил человек, которого звали Альфредом Бестером. – Я готов.
– Мы выступаем первыми. Будь готов действовать в ту же секунду, как мы выдернем тебя на волю. Тебе многое может показаться необычным. Уверен, что ты будешь готов к этому?
– Я буду готов... Талия.
– Да. Я Талия.
– Хорошо. Да..., хорошо.
Он медленно вернулся в неуютное пространство, окружавшее его тело и снова почувствовал тугие усики стеблей, схвативших его, спеленавших и разминающих его, поддерживающих его живым, заставляющих его сердце биться, а легкие – дышать, не дающие атрофироваться мускулам, удерживающие его тело в плену, пока его разум был поставлен на службу их хозяевам.
Его разум и разумы бесчисленных иных существ.
Он оставался чуть отстраненным от своего тела, не желая возвращаться полностью. Ощущение беспомощности здесь было чересчур сильным, и он совершенно не хотел его испытывать. Он боялся, что если он вернется, то мощь Сети снова возьмет над ним верх, и он все забудет.
Он не хотел забывать.
Однажды лемминг полетит.
Он мог видеть своими собственными глазами. Все было... не темно, напротив – настолько ярким, что он ничего не мог разглядеть. Он не знал – где было его тело, что окружало его, сколько охранников могло быть рядом. Он знал, что он формировал центральный перекресток Сети, место где проходило и пересекалось множество путей. Он был силен, но более того – он был лидером. Он вел этих людей и ему подобных, когда он был свободен. Ворлонцы, очевидно, считали что он сможет делать это и дальше – как их пленник.
Он больше не будет пленником.
Настало время.
Он ощутил это в то мгновение, когда это случилось. По Сети прошла рябь, и перед его глазами все расплылось. Он слышал крики заключенных, когда они оказались свободными, и он знал что настало его время.
Он скользнул своим сознанием вперед, и с долей страха вернулся в тюрьму своего тела.
На мгновение его захлестнуло ощущение дикого ужаса, но оно прошло и он успокоился. Стебли вокруг него, бывшие прежде такими сильными, стали ничем – вялые, иссушенные и умирающие. Он напряг мышцы, которыми он не пользовался уже десять с половиной лет, и разорвал эти жгуты.
Его первый шаг был неуверенным, но все же он удался ему. Второй был уже лучше, и он вышел наружу из ниши, которая так долго была его тюрьмой.
Он не мог осознать то, что он видел. Все было ярким, ослепляющим и совершенно чужим. От его чувств не было толку. Он не знал – оттого ли это, что он вернулся в свое тело, или же так на него действует это место. Казалось, что здесь не было ни полна ни потолка. Все простиралось в бесконечность, и все было таким ярким. Он плыл посреди всего этого.
Он закрыл глаза и начал вглядываться чувствами, отличными от пяти основных. Это помогло ему куда больше. Разумеется, в этом был порядок. Здесь не было ничего кроме порядка.
Что—то двигалось, направляясь к нему, что—то, что излучало гнев, могущество и ярость.
Альфред Бестер поймал себя на том, что он улыбается, поворачиваясь навстречу ворлонцу.
Ведь это же был их родной мир.
* * *
Воздух вокруг него тихо гудел, словно первая нота в нестройной песне, которую мог слышать только он. Врата, которые он захватил – шары, ящики и зеркала – дрожали, отблески света вспыхивали вокруг них. Сейчас они приближались к своим хозяевам.
Синовал не следил за битвой. Для этого у него были другие. У него же была отдельная задача, которой он должен был уделить свое внимание.
Он мог чувствовать большие врата поблизости, надежно спрятанные в кармане гиперпространства и заякоренные неподалеку от Вавилона—5. И он мог почувствовать тварь за теми вратами. Каждая молекула Собора, казалось, содрогалась в отвращении к тому, что было так близко, к тому, что пряталось там.
Синовал прикрыл глаза и распахнул свой разум, протягиваясь сознанием к главным вратам. Закрыты и надежно заперты. Враг боялся что что—то могло пройти через них в их вселенную. Они не посмели открыть их – из страха перед контратакой.
Но у любых ворот есть ключ, и каждый замок можно открыть с обоих сторон.
Гудение стало громче, оно разносилось по всему Собору. В командном центре Сьюзен Иванова поморщилась, звук действовал на нервы, как скрип ногтя по стеклу. Преторы Собора, уже ослабленные нападением на Исток, остались бесстрастны, но все они посмотрели вверх, в направлении их повелителя.
– Вы готовы? – спросил Синовал.
Мы готовы. – ответили гулкие голоса Истока.
Исток загудел. Перед своим мысленным взором Синовал видел главные врата.
И он видел черный свет, сочившийся из них по краям.
* * *
– Ненавижу это.
Деленн взглянула на него.
– Твои глаза говорят иное. – прошептала она.
Шеридан посмотрел в ответ.
– О чем ты?
– Ты солдат, Джон. Это оставило на тебе свой отпечаток. Сколько лет прошло с тех пор, как ты в последний раз видел мирное время?
– Это если не считать того времени, что я был мертв? Нет, я ненавижу то, что война – это все, что здесь осталось. Должно было быть что—то иное, что—то большее...
– Так будет. Мы надеемся.
– И когда же именно так будет? – с горечью ответил он.
Она нежно коснулась его руки.
– Потом. – тихо ответила она. – Когда наступит наше время.
* * *
– Мне сказали сны! Они сказали что однажды я буду Императором. Я! – Он хихикнул. – Можете поверить? Я не мог, долго не мог, но видишь – они были правы. Теперь я Император.– "Император" Вир Котто подозрительно огляделся. – Вы же пришли присягнуть мне на верность, не так ли?
Дурла попытался двинуться вперед, его лицо застыло маской гнева, но Тимов коснулась его плеча и мягко оттянула его назад.
– Да, Ваше Величество. – произнесла она собрав все свои актерские навыки. Ее сердца колотились. Она помнила, что позади нее стояли Безликие, ожидавшие повода сорваться в вихрь движения.
– Мы пришли.
Она глубоко поклонилась.
– Удостойте меня чести приблизиться к вашему трону, Ваше Величество.
Вир хихикнул.
– Конечно. То есть... Можете подойти ко мне, проситель.
Тимов медленно и осторожно двинулась вперед. Она посмотрела на него и увидела в его глазах приглашение. Она не решилась свернуть и обойти ловушку. Все, что угодно, могло вызвать вспышку паранойи у нового Императора и она не могла рисковать.
Она ступила туда, где, как она знала, была ловушка, готовясь попытаться отпрыгнуть, если это понадобится. Он не потянулся к открывающей ловушку кнопке.
Она сделала еще шаг вперед и еще, опустив голову, выказывая тем свое почтение.
Это было ошибкой. Она увидела Лондо, лежавшего здесь безмолвно и неподвижно. Она не могла увидеть его лица. Она не могла увидеть – дышал ли он.
Она продолжала идти вперед, стараясь оставаться настолько спокойной, насколько могла. Шум, доносившийся снаружи, почему—то стал громче. Крики безумия, вопли боли. Ее мир вновь пылал. Горел ее город.
И ее муж лежал неподвижный, возможно – мертвый, не далее чем в дюйме от ее ног.
Она достигла основания трона, и покорно опустилась на одно колено. Ее суставы тревожно хрустнули. Что ж, такова была цена старости. И это точно лучше чем... альтернатива.
– Я твой Император. – произнес он вновь, говоря больше для самого себя.
Позади нее стояли Дурла и Безликие. Она надеялась, что они останутся неподвижны.
– Да. – ответила она. – Я Леди Тимов, дочь Алгула, из Дома Моллари по замужеству, Леди Консорт... – она чуть помедлила. – прежнего Императора Лондо Моллари Второго, сим приношу клятву верности Вашему Величеству, Императору Котто Первому.
Он хихикнул.
– Хорошо, хорошо. Я Император не так ли. Я...
– Да. – прошептала она. – Вы Император. Ваше Величество, могу ли я поднять взгляд?
– Да! Да. Смотри.
Она подняла голову. Он сидел, подавшись вперед, почти на самом краешке трона. Будь она моложе и привлекательней – первым ее предположением было бы, что он старается заглянуть ей в платье. А так... она решила, что Вир просто слишком нетерпелив.
Бедняга Вир. Он всегда был хорошим и добрым, пусть и немного простоватым. В его груди бились добрые сердца. Когда—то он были министром – вскоре после воцарения Лондо, до того, как все пошло прахом. Тимов и сама тогда была министром. Все это было настолько давно...
