Текст книги "Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.(ЛП)"
Автор книги: Гарэт Д. Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 78 страниц)
– Примерно два года назад, когда я нанимал всех вас, я связался с Изначальными и послал им приглашение о встрече со мной на планете. Сейчас их осталось немного, всего лишь горсточка рас. Последняя тысяча лет была трудна для них.
– Но некоторые пришли, они выслушали и они ушли. Я надеялся, что кто-то из них явится на эту встречу, но похоже что этого не случилось. Если нам самим придётся о себе заботиться – пусть будет так.
– Тогда я действовал в тайне и меня устраивало оставить Голгофу там, где она была, потерянной среди вихрей и изгибов гиперпространства. Но время секретности прошло. Подготавливая эту встречу, я вытащил Голгофу из её тайника и вернул туда, где она была прежде. Это тоже было непросто, но всё возможно для того, у кого есть желание, знание и могущество.
– Я хотел, чтобы ворлонцы узнали – что я нашёл. Отчасти поэтому я приманивал сюда Шеридана. Я хотел, чтобы они знали и боялись. А теперь я хочу чтобы они узнали, что есть и другие, те, кто знает то, что знаю я. Я хочу чтобы они боялись.
– Главная задача войны, хочу заметить, не в том, чтобы победить. Главная задача – не проиграть. Многие из вас понимают это. Ворлонцы уже сделали одну решающую ошибку убив Шеридана, и их ошибка позволила этому Совету быть созданным.
– У меня есть ощущение, что вскоре они сделают и другую...
Сьюзен первой поняла – что он имеет в виду.
– Нет! – закричала она
– Нет!
* * *
Где-то в ином месте V.
– Вы не победите, вы знаете это? – сказал Лориэн. Если бы он говорил настоящими словами, реальными звуками, то он вздохнул бы при этом. Конечно же, он не дышал, но он всё же испытал соответствующую эмоцию. Глубокое разочарование.
"Мы победили, Старейший. Враг побеждён."
– Да, один враг побеждён. Но всё же остался другой. Враг, которого никто из вас не может увидеть.
"Мы не понимаем."
– Я говорю о вас.
"Старейший, всё ещё может быть иначе. Вы всё ещё можете присоединиться к нам, и нести Порядок и послушание."
– Я разочаровался в вас. Во всех вас. Я надеялся что вы поймёте, но вы так и не увидели этого. То, чему вы служите – не Порядок, как бы вы ни хотели убедить себя в обратном. Это Смерть.
"Вы можете присоединиться к нам, Старейший. Наши Повелители будут рады, если вы присягнёте им. Они даже не потребуют от вас подчинения, только согласие. Помогите нам и им."
– Вы глупцы. Я не понимал раньше – насколько же вы глупы. Те, кому вы служите, превратят эту галактику в кладбище. Они убьют всё живое и да – они убьют меня. Вы, и вам подобные, останетесь, и прежде чем они убьют и вас тоже – вы увидите то, что вы сделали с галактикой. Надеюсь, хотя бы тогда вы осознаете свою глупость.
"Вы отвергаете нас, Старейший? Вы всегда отвергали нас. Всё, что мы хотели, это служить вам."
– Вы не поняли.
"Не смей говорить нам это, Старейший! Мы понимаем. Мы всегда понимали."
– Вы никогда не понимали и никогда не поймёте.
"Ты завидуешь нам Старейший! Завидуешь тому, что однажды мы сможем отобрать твою власть!"
– Нет смысла вам объяснять.
"Этот день настал. Ты всегда отвергал нас, и теперь тебе поздно просить прощения. Мы будем помнить тебя, когда тебя не станет, Старейший."
– Вы будете не единственными.
И появилась сфера, потрескивающая и наполненная жутким светом. Лориэн мог бы сразиться с тварью, явившейся из сферы. Он знал, что та лишь недолго могла существовать здесь. Он мог бы сражаться, но в этом не было смысла.
Когда-то он сказал Сьюзен, что ей стоит лелеять способность её расы верить в то, что что-то может быть вечным. Ему стоило бы последовать собственному совету. Он действительно верил, что он будет существовать вечно.
Его последней мыслью было удивление – оттого, что он так рад пониманию того, что он ошибался.
Глава 3
Очень немногие из нас знали о его существовании. Я ничего даже и не подозревала до того страшного, подавляющего ощущения в Зале Совета на Голгофе. Имя "Лориэн" ничего не значило для меня, и всё же я почувствовала то же горе от его гибели, что и другие.
Сьюзен приняла его ещё ближе к сердцу. Её крик "Нет!" потряс меня сочетанием горя, и гнева потери. Я не знала что было между ней и Лориэном, но я узнала горе того, кто потерял друга, наставника; того, кто заменял отца...
После я думала о том, что я не чувствовала горя, потеряв моего отца. Я не лила по нему слёз, не носила траур, и не горевала. Я помнила его, но в большей степени потому, что он бы возненавидел ту жизнь, частью которой я теперь стала.
Потом я посмотрела на Г'Кара – его глаза были закрыты и он шептал беззвучную молитву. Я помнила, как я отчаянно цеплялась за него, дрожа от холодного страха, который накрыл меня когда Примарх Синовал говорил о тех тварях Смерти из иного измерения. Я обещала себе тогда что когда Г'Кар умрёт, я буду горевать по нему так же, как горевала сейчас Сьюзен.
Конечно же, я не исполнила обещание. Я многому научилась за годы, прошедшие с того времени. Да, я плакала, но я не чувствовала злости. Я могла посмотреть на всё что он сделал, на те победы которых он добился, я помнила последние его слова обращённые ко мне, и чувствовала его огромную гордость.
Я всё ещё помню, как говорила перед публикой, сразу же после его смерти. Память о той речи, тех словах, таких бессмысленных для меня, и таких важных для тех кто их слышал...
Порой я просто не знаю как описать то, что я чувствую.
Но я могу описать, как я чувствовала себя в конце Совета Синовала, когда нас накрыл удар, вызванный смертью Изначального.
Это было огромной, страшной печалью, наложившейся на цепенящий страх и ужасное волнение, которые я чувствовала просто потому, что я была в одной комнате с великими.
В нём было ещё и чувство оптимизма, хотя я не могла понять – почему и отчего. Эти твари из иного измерения были невероятно могущественными. Насколько могущественными – я не могла понять тогда, и не могу понять сейчас. Ворлонцы также были могущественными и ужасными. Уничтожались миры, велись и проигрывались битвы, гибли великие.
И всё же Примарх Синовал говорил, что ворлонцы совершили ошибку. Что это была за ошибка? Я не могла догадаться, но когда я осмелилась посмотреть на других, я увидела в их глазах понимание, и я знала что не ошиблась. Маррэйн, такой пугающий и непостижимый для меня, явственно кивнул. Марраго, милый Джорах, тоже понимал это.
Как и Деленн, хотя это не удержало её от вскрика. Я видела, как её рука прижалась к животу, словно от боли.
Совет закончился вскоре после этого и я ушла оттуда. Г'Кар был расстроен и занят беседой с Джорахом и Г'Лорном, и меня, казалось, никто не замечал. Я думала о том что было сказано, и о лицах которые я видела на поверхности стола, и о том как эта печаль может соседствовать с такой надеждой.
Затем, подняв голову, я неожиданно увидела перед собой двери, самые огромные и величественные двери, что я когда-либо видела.
Они открылись под моим взглядом.
Л'Нир с Нарна, "Уроки у ног Пророка".
* * *
Сьюзен ударила его.
Синовала били раньше, и не раз, но по его ощущениям – его никогда ещё не били с такой силой и страстью, какие были вложены в этот удар. Ему действительно пришлось отшатнуться. Она попыталась ударить его снова, но он поймал её руку и оттолкнул, без злости, но достаточно, чтобы она потеряла равновесие.
– Ты знал! – закричала она. – Ты знал, что они это сделают!
– Я подозревал. – спокойно ответил он. – Как и ты. Как и он.
– Я не... – она осеклась.
– Почему они решились сейчас? Потому что он впервые активно вмешался. Не покажи он всем нас спор между Шериданом и Светлым Кардиналом – они бы не раскрыли себя. Они бы не потеряли большую часть поддержки. Они бы не позволили нам бежать.
– А почему он вмешался именно так?...
– Ты ублюдок. – прошипела она сорванным голосом. – Ты, бессердечный...
– Смерть Шеридана дала нам шанс собрать этот Совет. Смерть Лориэна менее значима? И кого ты ненавидишь больше? Меня или её виновников?
Она отвернулась, но он мог почувствовать горевший в ней гнев и её переживания.
В первый раз с того момента, когда они почувствовали потрясение от убийства Лориэна, Синовал вспомнил что они не одни. Он медленно выдохнул, больше по привычке чем из реальной необходимости, и начал говорить.
– Я рассказал вам – с чем мы столкнулись. – сказал он и прервался, закашлявшись.
– Вы... ощутили на себе мощь наших врагов. Ворлонцев можно победить. Их Повелители с другой стороны – также могут быть побеждены.
– Все вы начали эту войну, на свой собственный лад, по своим причинам. Вы могли думать что вы одиноки. Теперь вы знаете что это не так.
– Говорите друг с другом. Планируйте и решайте. Создавайте союзы и завязывайте знакомства. Я не стремлюсь сам командовать всем этим. Это ваша война, точно так же, как и моя.
– Через день вы встретимся здесь снова. Тогда мы сможем попробовать создать здесь что-то более существенное.
Он глубоко склонил голову.
– Благодарю всех вас за то, что вы пришли. – сказал он, а затем исчез, растаяв в тенях.
Наступила минута тишины.
А затем они говорили.
* * *
Вот на что должна быть похожа война.
Поток крови бурлящий в теле, напряжение в мускулах, кипение энергии, песня предков в душе.
В этот момент Парлэйн узнал славу и величие боя.
Элой парил в воздухе перед ним, тёмные молнии трещали вокруг его фигуры. Чёрно-огненные крылья взмахивали надменно и неторопливо, а взгляд на лице чужака сочетал абсолютную надменность с огнём одержимости.
– <Смерть> – голос эхом отдавался в комнате, ритмично, словно бой барабанов. <Смерть смерть смерть смерть...>
Кровь начала сочиться из его ушей и глаз, затмевая взгляд. Всё подёрнула алая дымка. Он увидел сквозь туман, как Иннакен оседает у дальней стены, прикрывая тело упавшего квайрина.
Элой взглянул на Парлэйна и медленно и торжественно поднял одну руку. Сияющий клубок появился на его длиннопалой ладони. Другая рука поднялась и он погрузил ладонь в клубок, удвоив его в размерах. Две оставшиеся руки чужака покоились скрещёнными на груди.
Парлэйн сплюнул кровь и бешено заморгал. Ритмичный речитатив Элоя всё ещё отдавался в его мозгу.
<Смерть смерть смерть смерть>
– Я Парлэйн из Клинков Ветра
<смерть смерть смерть>
– Моей матерью была Дераннимер из Огненных Крыльев
<смерть смерть>
– Она смотрела в лицо воинам, Теням и ночным кошмарам и никогда не испытывала страха.
<смерть>
– Я не знаю страха.
<смерть>
– Моя мать умерла с честью.
<смерть>
– Ты ничего не знаешь о смерти, тварь.
<смерть>
– Ничего, по сравнению с тем, что я покажу тебе.
<смерть>
<смерть>
<смерть>
– Ничего.
– Ничего.
– Ничего.
Тот поднял две руки над головой. Свет от сияющего клубка молний отбросил глубокие тени на его лицо, превратив то, что было восхитительным и ангелоподобным во что-то демоническое и пугающее – но всё равно прекрасное.
Он смотрел на него.
<смерть>
Он медлил перед атакой, отступал назад, его тело вздрагивало. Кровь текла из его рта, превращаясь на воздухе в алые капли, застыв на миг неподвижно, словно крошечные солнца.
Затем они рухнули и всё произошло в один миг.
Элой швырнул в него клубок молний в тот миг, когда он рванулся вперёд. Тот взорвался, коснувшись земли, разбросав по полу трескучие стрелы энергии. Он почувствовал ошеломляющий удар по коленям и ступням и покатился к существу, ударившись о его ноги.
Оно отстранилось мгновенно, ни секунды не размышляя и не колеблясь. Его злобные глаза уставились на Парлэйна и вспыхнули.
<Смерть!>
Парлэйн отлетел в сторону. Его распростёртое тело взлетело в воздух по воле разума чужака. Электрические разряды пробивали пространство между ними, встряхивая его беспомощно напряжённое тело. Он сжимал денн'бок так крепко, что чувствовал, как оружие становится частью его руки.
<Смерть!>
Он запрокинул голову, скрипя зубами от боли. Сквозь кровавую дымку он видел бойню, в которую превратился зал совещаний. Послы, изломанные и разбросанные вокруг. Квайрин, отброшенный к стене, обугленные останки нингиаса. Иннакен, упавший на тело квайрина, Таданакенн и Такуэн – оба скорчившиеся в углу. Рикайджи была...
<Смерть!>
Его тело вздрогнуло. Он чувствовал как кости трутся друг о друга и хрустят, словно готовые сломаться. Стрелы молний продолжали бить в него.
<Смерть!>
Рикайджи там не было.
<Смерть!>
Здесь!
Она выпрыгнула из-за разбитой двери, сжимая свой денн'бок, её искажённое бледное лицо было исчерчено потёками крови. Изо всех своих сил, со всей её точностью и волей, она бросила оружие Парлэйну. Он издал вопль, который был смесью из крика боли и боевой песни. Его рука сжалась на её денн'боке и он взмахнул им перед собой.
Молния ударила по размытому в дугу древку и отразилась обратно, в тело создания которое управляло ей. Элой закричал и Парлэйн упал, не заметив боли, горящей в левой ладони и руке, потому что приземление отдалось в каждой его кости.
Он вскочил сразу же, справившись с болью, и взглянул на посох Рикайджи. Тот был сломан, чересчур искорёжен чтобы использовать его по назначению. Он почувствовал тяжесть в правой руке и вспомнил, что всё ещё сжимает в ней своё оружие.
Всё ещё крича, Элой опустил на него взгляд, и ангельское лицо исказилось болью и яростью. Одна из его рук почернела и бесполезно болталась вдоль тела, но всё равно у него оставалось больше рук чем у Парлэйна.
Он создал ещё один комок молний, двигаясь со скоростью мысли, и швырнул его. Парлэйн был готов, и сделал выпад двумя скрещёнными денн'боками. Комок ударил в перекрестье и рассыпался, уйдя в землю сквозь тело Парлэйна.
Изо всех сил Парлэйн бросился вперёд, взмахнув обоими клинками. Элой вытянул одну руку чтобы отшвырнуть его, но он был слишком медлителен. Ударив концом искорёженного посоха Рикайджи по руке, Парлэйн погрузил свой денн'бок в грудь чужака.
Элой закричал и повалился, тёмная энергия хлынула из его тела. Свет; тёмный свет полился из его рта, и в тот миг когда его тело ударилось о пол, раздался взрыв. Парлэйн вскинул ладони, защищая глаза от ослепляющего, алмазного сияния смерти чужака; и когда он, жмурясь из-за крови и пятен перед глазами, решился посмотреть вновь – он увидел лишь оплавленный, почерневший силуэт на полу.
Рикайджи тут же оказалась возле него. Она нежно обтёрла кровь с его лица.
– Жив. – прошептала она.
– Меня нельзя убить. – прошептал он ей. Она улыбнулась – лишь глазами, не лицом.
Она помогла ему подняться. Он всё ещё сжимал её сломанный денн'бок. Он протянул ей оружие.
– Сломал. – сказал он.
Она какую-то секунду рассматривала его, а затем перевела взгляд на комнату, тела, чёрные отметины на стенах и потолке, на Иннакена, всё ещё пытающегося защитить раненого квайрина, на всё это безумие и хаос, и пожала плечами.
– Подыщу другой. – вот и всё, что ответила она.
* * *
Планы I.
Тиривайл вскоре покинула собрание, тихо и неслышно выйдя из зала. Совет закончился с исчезновением Синовала и они разбились на небольшие группки, переговариваясь и делясь мнениями. Её никто не замечал и потому она ушла.
Она едва могла дышать когда она шла прочь от Зала Совета, и она боролась с сильным желанием повернуться и взглянуть назад. Она не испытывала такого чувства с самого детства, когда она вечно боялась монстров, которые могли красться за ней в темноте. Отец однажды заставил её несколько дней ходить с повязкой на глазах чтобы избавить её от этих страхов.
Она вела себя так словно это помогло, чтобы он был доволен, но на самом деле от этого не было толку.
Забавно, одним из чудовищ, которых она боялась, был Предатель.
Маррэйн.
Ей показалось что она услышала шаги позади. Сердце гулко стучало у неё в ушах, но она сдерживала желание побежать. Она была воином, и она не будет бояться. Она прикрыла глаза, зная что здесь ей нечего бояться.
Нечего.
Но всё же шаги приближались. Она напряглась, словно она могла бы сбежать.
Ей здесь было не место. Там были лидеры, важные фигуры. Они были теми, кто решал судьбы галактики. Они были здесь к месту. Здесь было бы место для Катс. Здесь было бы место для Козорра. Здесь было бы место для её отца.
Но не для неё.
Они смотрели на неё, когда пришла её очередь говорить. Она не поднимала взгляда. Она была одной из последних.
– Я Тиривайл. – сказала она. – Мой отец Сатай Такиэр, лорд клана Тацоров Бури.
Вот и всё. Ничего больше. Что ещё нужно было сказать? Какими великими деяниями она могла похвастать? Чем была она по сравнению с Синовалом, Марраго или Вижаком? Ей здесь было не место.
Шаги становились быстрее и громче.
Они не реальны. Она воин. Ей нечего бояться.
– Моя леди. – послышался голос, и она застыла.
Нечего бояться.
– Моя леди. – сказал он снова, подойдя ближе. Она открыла глаза и чудовище оказалось рядом. Предатель.
– Я просила вас не называть меня так. – прошептала она, её слова были такими тихими, что поначалу ей казалось, что он не услышал их. – Я не ваша леди.
Маррэйн помедлил.
– Я не имею в виду ничего, кроме уважения, когда обращаюсь к вам таким образом. – сказал он, и в его глазах мелькнуло недовольство. – Но если вы предпочитаете иное, пусть будет так, Тиривайл.
Это ранило ещё больше и она поморщилась.
– Куда вы направляетесь? – спросил он.
– Куда угодно. Мне там не место.
– Никто, кроме вас? так не считает. Если бы вам было там не место – вас не призвали бы.
– Зачем меня звали? Что ты предложил Синовалу, чтобы заставить его выбрать меня? Ты же должен был чем-то за меня заплатить.
Его глаза вспыхнули.
– Ты оскорбляешь меня. – прошипел он. – Меня за мою жизнь оскорбляли достаточно, пусть и не без причины. Самое худшее – то, что ты оскорбляешь себя. Я не потерплю этого.
– Я не просила тебя ничего терпеть!
– Я клянусь именем леди, которую я обидел, что я не сказал и не сделал ничего, чтобы убедить Примарха Синовала призвать тебя. Его выбор, как и всегда, был его собственным.
– Мне не место среди подобных персон.
– А мне – место? – Он рассмеялся. – Мне, Предателю, трижды отверженному, трижды проклятому? Мне, который умер безумным, в пожаре? Моё имя проклинали тысячу лет. Я натворил больше ошибок, чем ты можешь себе представить, и ты говоришь что тебе здесь не место?
– Вот о чём тебе следует поразмыслить, моя л... Тиривайл. Спроси кого угодно в этом зале – считают ли они, что они тут по праву, и они ответят вам точно так же. Не бывают недостойными те, кто считает себя недостойным.
– Я не собираюсь тебя слушать.
– Да, ты не послушаешь. Но я должен сказать тебе. Я не любил тебя тогда. Быть может, я должен был полюбить. Быть может, я полюбил бы тебя сейчас.
– Только "возможно"? – прошептала она, сверкнув глазами. Она посмотрела на него, осмелившись взглянуть ему в глаза.
– Возможно и большее.
Они остановились, глядя друг на друга. Всё вокруг словно перестало существовать – пол под ногами, стены вокруг, воздух между ними. Он был напряжён, она могла это почувствовать. Он смотрел на неё, живой, пылкий и рассерженный.
Чего же он ждёт?
Она поняла и, фыркнув, сделала шаг назад. Она отвернулась и магия момента была разрушена. Она пошла прочь.
– Беревайн! – позвал он её, и она, вздрогнув, остановилась. – Нет. – почти сразу же поправился он. – Тиривайл. Так'ча следуют за мной. Они опасны и фанатичны, и они намерены продолжить то, что начали. На этот раз они уничтожат их богов, всех богов. Им всё равно где они будут с ними сражаться – как и мне.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – выкрикнула она, резко обернувшись к нему. – Зачем ты вообще со мной говоришь? Я не лидер. Я не генерал. Я просто телохранитель, который дважды не смог спасти тех, кого клялся защищать!
– Я не моя сестра. Я не мой брат. Я не мой отец, тётка, бабка и не женщина, мёртвая уже тысячу лет! Найди себе кого-нибудь другого. Найди себе кого-нибудь достойного!
– Мне решать – кого я считаю достойным. – сухо ответил он. – И я буду говорить с теми, с кем пожелаю я!
– Так'ча будут сражаться под моим командованием. Мы можем отправиться к Центаври Прайм, чтобы сражаться вместе с Марраго и освободить его мир. Мы можем отправиться к дрази. Мы можем атаковать владения самих ворлонцев.
– Или же мы можем пойти с тобой. Я поклянусь служить тебе, леди, следовать за тобой и помогать тебе. Я посвящу свою жизнь этой службе. Я ошибся и подвёл тебя раньше, и я клянусь что не подведу тебя вновь,.
– И всё что я прошу у тебя – это чтобы ты попросила меня об этом.
Она помедлила, глядя на него, сердце колотилось в её груди. Он совершенно не казался тем чудовищем, которого она боялась в детстве. Он вовсе не был похож на Козорра. Он совершенно не был похож на её отца.
И все эти призраки стояли между ней и им.
Не сказав ни слова, она развернулась и ушла прочь.
* * *
Где-то в ином месте VI.
Такиэр шёл среди них, одетым не в серые одежды Сатай, но в чёрный мундир военачальника. Он шёл в одиночестве, но со всей славой и величием, что требовало его положение. Ему нравилось видеть как его подданные осознают то, кто им явился, но на его взгляд пост Мастера Войны всегда был куда более славным, чем место Сатай.
Не для него жизнь отстранённо правящего с небес. Он не мог так править, верша правосудие над теми, кого никогда не видел, издавая эдикты и законы для мира, по которому он не ступал.
Нет, он будет видеть его народ, смотреть им в глаза, и судить о их заслугах.
Он будет знать их, и узнает – стоят ли они его времени.
Он остановился у огромных ступеней Храма Варэнни. Одно из немногих строений, переживших бомбардировку Минбара, использовавшееся позже как убежище для выживших и беженцев. Храм для народа приобрёл совершенно новое значение. Службы шли здесь постоянно, и молиться сюда приходили тысячи. С разрушением Тузанора, Храм Варэнни у Йедора стал самым важным местом паломничества для всей Федерации.
Но когда-то он был чем-то куда более древним, чем-то куда менее святым, и Такиэр был из тех, кто никогда не забывал об этом.
Он поднялся по ступеням, прошёл мимо аколитов на страже у дверей, не обращая внимания на то, поклонились они ему или нет. Рейнджер ждал его в нескольких шагах от входа в Зал.
– Сатай... – произнёс он, глубоко кланяясь и устремляя взгляд к земле.
– Довольно! – оборвал его Такиэр. Он не выносил подхалимов, и ещё меньше он выносил Рейнджеров. Жречишки, играющиеся в войну – вот кем они были по большей части, и потребовался бы кто-то действительно особенный, чтобы убедить его в обратном. Этот юнец вряд ли был подобной персоной.
– Подними глаза и смотри на меня. – рявкнул он. Рейнджер повиновался, и Такиэр почувствовал отвращение к слабости, которую он в нём увидел. Остались ли ещё настоящие воины? Синовал, прокляни его вселенная, был, по крайней мере, настоящим воином, как и Соновар. И Козорр – до того, как он позволил женщине и слабости сломить его. Неужели никого больше не осталось?
– Веди меня туда. – сердито приказал он. Рейнджер снова поклонился и направился внутрь Храма.
Такиэр раздражённо взглянул на денн'бок на поясе Рейнджера. Слабак был недостоин носить такое оружие. И это – всё что осталось, чтобы защищать Минбар!
Если бы ему пришлось, он сам защищал бы этот мир. Но его бесило то, что здесь было нечего защищать, кроме наследия и традиций. Здесь не было никого, в чью защиту стоило бы проливать его кровь.
Он следовал за Рейнджером всё дальше и всё глубже в Храм. Храм был древним, построенным когда Йедор ещё был не более чем деревенькой из грязных хижин. Он пережил орбитальную бомбардировку, осаду, три больших пожара, четыре битвы на земле, ещё две в воздухе и множество религиозных волнений.
Здесь собирались великие воины прошлого, чтобы сразиться и узнать себе цену в Кольце Звёздного Огня. Такиэр не стал смотреть на Кольцо, когда он проходил мимо. Реликт ушедшей эпохи. Не было никого из живущих, кто был бы достоин ступить в него.
С тех пор, как...
Снова Синовал.
Всё упиралось в него.
Такиэр был бы проклят, если бы он стал просить помощи у Синовала. Скорее, бы он сломал бы свой денн'бок, принёс обет целомудрия и стал монахом-отшельником. Они будут вести эту войну без него.
– Здесь, Сатай. – проговорил рейнджер, останавливаясь перед каменной стеной. Сейчас они были глубоко под городом, в катакомбах, куда заходили немногие, и ещё меньше было тех, кто хорошо знал бы их. Такиэр потянул воздух. Здесь тяжело пахло кровью.
– Здесь трудилось несколько рабочих, Сатай. – продолжил Рейнджер. Такиэр слушал краем уха. – Сатай Катс приказала обследовать подвалы Храма и катакомбы. Она надеялась, что там могут найтись архивы, которые смогут заменить те, что были потеряны в Тузаноре. Это место было открыто несколько дней назад, за огороженным стеной участком.
Такиэр огляделся. Кровь, забрызгавшая стены, была едва видна при тусклом свете. Смазанные следы испещряли пол. Он проследил предполагаемое движение взглядом. Угол и траектория удара... нанесён с силой, большей чем мастерство, и застал жертву совершенно врасплох. Оружие, должно быть, было острым, с короткой рукоятью. Возможно, молот с острым концом или...
Вот! Она лежала здесь, скрытая тенями в углу, возле стены. Кирка. Упавшая сюда... Брошенная? О, нет. Она просто продолжала свою траекторию. Удар был чересчур сильным для хватки, и оружие вырвалось из руки владельца, чтобы упасть здесь, ударившись о стену. Да, вот и выщербина там, где она ударилась.
К счастью для владельца, удар убил его противника, иначе всё могло оказаться много опасней для него. Значит, новичок. Ни один воин не стал бы так держать своё оружие.
Но крови было слишком много. Возможно, кирка задела жизненно важную артерию жертвы. Хмм... это было слишком высоко для колена, если только жертва не была необычно высокой; впрочем, такой, конечно же, не смог бы здесь работать. Слишком низко для шеи или сердца, если только жертва не нагнулась.
Но брызги крови не подтверждали эту версию.
Хмм...
– Один из рабочих сошёл с ума, Сатай. – говорил Рейнджер. – Он убил своего напарника и изуродовал тело, он месил его руками и ногами, и его пришлось оттаскивать. Прошлой ночью он убил себя в своей камере – он разорвал себе грудь голыми руками.
Рейнджер выглядел встревоженным и чрезмерно брезгливым. Такиэр ослабил свою сосредоточенность и мысленно вздохнул. Он мог заключить, что этот юнец никогда не видел битвы. Непростительно – если вспомнить, сколько было для этого возможностей совсем недавно.
– Двое рабочих, которые вмешались, также умерли прошлой ночью. Один убил себя, другой поджёг свой дом, погубив всю свою семью.
Такиэр поднял ладонь. Да, надругательство над телом, по крайней мере, объясняло изобилие крови.
– Они раскапывали эту стену. – сказал он. Рейнджер кивнул.
Он подошёл к ней, пригнувшись. Потолок в этом месте был очень низким.
Стена выглядела нормальной, каменной, добротно построенной. И в ней было множество трещин. Такиэр прищурился, разглядывая их. Ему казалось, что он может... Нет, он был прав. С той стороны пробивалось лёгкое мерцание света.
И что-то ещё.
Тихие стоны, словно голоса нескольких призраков, умоляющих из очень дальнего далека.
Тут было горячо. Даже камни стены почти что обжигали.
– Хм. – сказал он, не замечая того, что его рука тянется к денн'боку.
* * *
– Однажды я кое-что видела. Не помню, рассказала ли я тебе. Это было давным-давно, до того как умерла я, до того как умер ты, когда ещё существовала Великая Машина, многие были живыми и... сильными, и ещё была надежда что Синовал не победит.
– Это было, когда появился затерявшийся во времени "Вавилон-4". Ты и я вошли туда, и я увидела... что-то.
– Я в самом деле не могу вспомнить – рассказала я тебе или нет. Я хотела бы верить, что я не рассказывала, и что ты умер, даже не узнав об этом.
– Но сейчас я думаю о том, и я гадаю – не было ли лучше тебе узнать?
– Это было видение, вспышка-воспоминание. Я стояла на Минбаре, глядя на озеро, у Турон'вал'на лэнн-вени, Места где Ожидает Вален.
– Вот только хрустальное озеро было полно грязью, илом и кровью. Небо было тёмным а воздух загустел от пепла. Мой мир был мёртвым.
– Таким, как сейчас.
– А передо мной стоял могильный камень, такой, какие ваш народ ставит на могилах своих любимых.
– И на нём было твоё имя.
– И эпитафия.
– В ней было сказано, что ты покоишься.
– Там, где не падают тени.
– Я думала об этом видении, и я гадала – суждено ли ему сбыться. Есть ли что-то, что могу сделать я, или ты, или кто-нибудь ещё, чтобы не дать ему сбыться.
– И я поняла, наконец
– Этому не обязательно быть правдой. Я могу сейчас покинуть это место, и никогда не возвращаться на Минбар. Я могу отправить твоё тело в космос, кремировать его или отдать на съедение пак'ма'ра. Я могу похоронить тебя на Казоми-7, Забаре, Центаври Прайм, среди костей Голгофы, или на самом За'ха'думе.
– Синовал всегда говорил это, а я всегда не верила ему. До сегодняшнего дня.
– "Нет судьбы, кроме той, что мы создаём для себя сами. Ничто не высечено на камне, а если и высечено – камни можно разбить."
– Я могу выбрать всё, что пожелаю. Может быть, я могла спасти тебя, или же кто-то ещё мог бы спасти тебя, но я не обязана делать то, что я увидела.
– Но я выбираю – сделать это. Я похороню тебя на Минбаре, у Турон'вал'на ленн-вэни. Я делаю это потому что я так решила, не из-за судьбы, рока или предначертания.
– И потому что я хочу снова увидеть Минбар. В последний раз.
– Я любила тебя. Думаю, я любила тебя слишком сильно и слишком безоглядно. Думаю, любовь пронизывала всё, чем я была, и всё о чём я мечтала, и когда любовь умерла, в какой-то момент между моей и твоей смертью, то не осталось ничего, что могло бы заполнить пустоту. Я была опустошена и позволила случиться слишком многому. Я молчала, когда мне следовало говорить.
Синовал сказал, что теперь мы можем выбирать – что нам делать. Он говорит, что не стремится командовать нами, и может быть он даже говорит правду. Он подталкивает нас ко встречам, к разговорам, к созданию союзов.
– Я же знаю, что у меня нет ничего общего с собравшимся здесь, кроме Г'Кара. Они воины и убийцы. Они его народ, а не мой. Это его война, не моя.
– Я буду сражаться на этой войне по-своему. Мне будет не хватать Г'Кара, но у него есть свои устремления. Частично, думаю, они вернулись к нему с ребёнком, которого спас Ленньер. Она даже приняла имя Ленньера, хотя вряд ли она знает что это значит. Г'Кар будет сражаться, потому что он должен, и потому что он снова обладает горящим внутри огнём.
Я надеялась найти здесь Литу, но Синовал сказал что он её так и не увидел. Думаю, насчёт этого он тоже не лжёт. Я не могу её почувствовать. Боюсь, что она мертва. Ещё одно тело на этом пути.
Я не буду тосковать по тебе, но мне будет не хватать того, кем ты был. Я не люблю человека, с кем делила жизнь и постель в последний год, но я всегда любила того человека, с кем я когда-то разделила своё сердце.
