Текст книги "Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.(ЛП)"
Автор книги: Гарэт Д. Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 78 страниц)
Здесь было жарко, так жарко. Все вокруг нее источало тепло. Память о чудовище все еще витала в комнате.
– Ты жива.
– Декстер. – проговорила она, произнеся его имя вслух. Как же она не догадалась? Так давно. Сумасшедший, ослепший, мало похожий на человека калека, за которым она ухаживала уже так давно. Она не могла даже подумать, что знала его раньше.
Как она могла не заметить этого?
Все просто, разумеется.
Она не слушала.
– Ты жива.
Здесь было жарко.
– Будь ты проклят. – прошептала она. – Будь ты проклят.
Он перестал ее трясти, и с его губ сорвался странный всхлип.
– Прости. – пробормотал он. – Я не хотел тебя убивать. Я не хотел. Я не хотел.
– Нет. – ответила она, внезапно пожалев о том, что сказала. Мысли о Синовале очень часто приводили именно такое действие. – Нет, не ты, Декстер. – Она взяла его за руку. Его кожа была горячей и липкой. – Только не ты.
– Ты жива. – снова сказал он, повторив эти слова, словно заклинание.
– Я должна идти... – проговорила она, не понимая почему она сказала это. Для этого была причина, но...
О, да.
– Куда? Вы покинете меня.
Куда?
Взгляд Деленн был тяжелым, холодным и наполненным гневом.
– Найти Синовала. – сказала она.
* * *
Тут было холодно и тихо, но он был странно беспокоен. Вокруг него потрескивала энергия. Это было место мертвых, но он не был мертв. Уже не был.
Он хотел быть мертвым.
Но здесь оставалось что—то, что он должен был сделать, часть незаконченной работы, что—то, что он не позаботился сделать прежде.
Тут было холодно.
Ее голос исчез. Он не знал куда. Он больше не слышал ее, но он мог чувствовать ее прикосновение, ее легкое дыхание на его шее, ее пальцы, переплетенные с его пальцами, ее тепло и биение сердца.
Тут было холодно.
Его пальцы дрогнули.
Тут было холодно.
Его дыхание... словно лед. Он вздохнул.
Его глаза открылись, и Джон Дж. Шеридан вернулся в мир живых.
Глава 6
Воздух в его легких был холодным; холодным, застывшим и отдающим привкусом смерти. Все вокруг него шумело, кричало, вопило.
Он стоял перед чудовищем в белой броне, крича и вызывая его на бой. Он бросил ему вызов, предложил попытаться убить его, и...
И тот его убил.
Он спал, хоть он не мог вспомнить свои сны. Все было мирным, тихим и безмятежным. Лишь одна навязчивая мысль преследовала его, но он не смог бы рассказать, что это была за мысль.
А затем его позвали обратно, позвал единственный голос, который он не мог забыть, которому он не мог противиться. Он попытался вернуться, лишь для того, чтобы обнаружить что голос исчез, а затем оказаться посреди воплей и грохота боя.
Он должен был вернуться. Он должен.
Это сражение. Он все знал о сражениях.
Тут шла война. Всегда шла война.
Он сражался на войне.
И он проснулся на войне, или, вернее, сразу после нее. Дым, злость, стоны умирающих и мрачное безмолвие мертвых.
Воздух был холодным. Холодным был и черный камень под ним.
Он сам был холодным. Очень холодным.
Он сел и вспомнил свое имя.
Джон Дж. Шеридан.
И он снова был живым.
* * *
Это было сном. Все это было сном. Это могло быть только сном.
Или кошмаром.
Император Лондо Моллари шел по вымершим коридорам Императорского Дворца, и не видел никого. Невозможно было найти его стражников. Невозможно было найти его слуг. Невозможно было найти Мордена.
Это был сон, вот и все. Он стар и немощен, его разум ослабел, и больше не в состоянии заметить разницу между реальностью и иллюзией.
Он слышал как наверху, высоко над его головой, раскалывается небо. Вспыхивали молнии. На него надвигалась буря. Такая же буря как та, с которой он встретился больше двенадцати лет назад.
Он остановился у окна. Оно было полностью завешено пурпурными занавесями. Он помнил как сам приказал это сделать. Он не хотел смотреть наружу. Он не хотел видеть то, что стало с его домом. Он сдернул занавесь в сторону и посмотрел. Слишком долго он был слеп.
Первым что он увидел было его собственное лицо, смотревшее на него и он почувствовал отвращение. Оно было почти что лицом незнакомца. Старое, измученное и очень, очень больное.
Нет. Не незнакомец. Тот, кого он впервые увидел во сне.
Итак, вот оно и настало. Неважно, насколько упорно он пытался убежать от своей судьбы – в конце концов она всегда настигала его. Когда—то он услышал человеческую историю, которую нашел весьма занятной. Человек на базаре какого—то города увидел смотревшую на него Смерть и испугался. Смерть, как ни странно, выглядела удивленной. В страхе человек спросил совета у святого и тот сказал ему "беги как ветер, через пустыню, в далекий—далекий город". Он прибыл туда в тот же вечер, и на его плечо опустилась рука – Смерть пришла забрать его. Человек стал возмущаться – ведь он же проделал такой невероятный путь, чтобы убежать от нее. Смерть усмехнулась и призналась, что она сама была удивлена их недавней встречей, потому что она знала, что должна забрать его именно здесь, в таком дальнем городе, этой самой ночью.
Никто не может убежать от смерти. Все действия лишь возвращают к ней, по бесконечному кругу, который становится все меньше и меньше с каждым шагом.
Будет неплохо снова увидеть Г'Кара.
Когда—то он надеялся.... Он надеялся что может избежать этого. Он и Г'Кар стали друзьями. Хорошими друзьями. Лучшими друзьями. Какая у них могла быть причина убивать друг друга? Он не мог представить себе такого.
Он все еще не знал – почему. Причина должна была быть, но он не мог понять – какая. И его это больше не волновало.
Было бы здорово вновь увидеть старого друга. Он лишь хотел бы встретиться напоследок и с другими друзьями. Урза, Джорах, Ленньер, Деленн...
Тимов. О, милая Тимов.
Он обанкротился. Как мужчина, как супруг и как Император.
По крайней мере, он умрет одетым как Император. Он был одет в белое, и носил корону. В корону был вложен странный черный камень, подаренный ему Морденом. Очень странный дар, возможно какое—то устройство, чтобы следить за ним или влиять на него. Часть какого—то хитрого плана. Лондо это больше не заботило.
Он шел, не встречая никого и не беспокоясь – остался ли кто—нибудь здесь, с кем можно встретиться. Он знал дворец лучше любого другого места, где ему довелось побывать. Здесь он вырос. Здесь он говорил с друзьями своей молодости. Здесь ему являлись видения о величии. Здесь он познал свою первую женщину. И он не покидал дворец целых пять лет, со времен Иммолана.
Он умрет здесь. Достойный конец.
Он хотел умереть. О да, он так хотел умереть. Он много лет жаждал смерти, но не был настолько смел, чтобы сам пойти ей навстречу. А теперь смерть сама пришла за ним.
Он вошел в тронный зал. Тот был пуст, разумеется. Он не был удивлен. Теперь он шел медленно, его сердца едва справлялись. Каждый вздох требовал отчаянных усилий. Он мог слышать как раскалывается небо, но не слышал движения собственной крови.
Он огляделся и увидел признаки боя. На полу была кровь. Он смутно удивился – почему никто не пришел вычистить ее, а затем рассмеялся от абсурдности этой мысли. В этом зале всегда была кровь. Он запятнан кровью миллиардов. Немножко больше – какая мелочь.
Он сел и стал ждать.
Ему не пришлось ждать долго. Резкий, пронзительный вой возвестил о прибытии Г'Кара.
* * *
– Добро пожаловать в мир.
Слова пугали его. Прошло много, очень много времени с тех пор, как он слышал какую—либо речь. В последний раз речь была чужой, древней, и полной презрения к нему и всему, что было ему дорого. Сейчас же...
Голос был столь же чуждым и исполненным властности, но в нем также звучала и усталость. Голос был знакомым, но слегка изменился. Он повернулся и посмотрел с алтаря, где он сидел. Кто—то смотрел на него. Кто—то, кого он знал.
– Синовал. – проговорил Шеридан.
Примарх кивнул.
– Значит, сработало. Рад узнать, что все это было не впустую.
В его голосе был слышен оттенок горечи. Шеридан огляделся и увидел то, что явно было полем страшной битвы. Он находился в невероятно огромном зале, пол, стены и потолок которого усеивали крошечные точки света. Вокруг лежали безжизненные тела. Чужаки, которых он никогда не видел и не мог даже вообразить, рядом с такими, о которых он знал. Еще здесь лежал человек с удивленным выражением на лице, одетый в старомодный костюм.
И был еще один живой, еще один человек – которого он мог узнать. Она стояла на коленях перед телом человеческой женщины. Он знал их всех. Он просто не мог подобрать для них имена.
– Ты это сделал?
– Я вернул тебя. Всем нам отказано в смертном покое, Шеридан. Почему ты должен быть удачливей?
– Зачем? Зачем ты это сделал? Я...
Спал.
Покоился.
В мире.
Мертвый...
– У меня были свои причины. Я объясню их тебе позже. Сейчас, думаю, тебе нужно отдохнуть.
– Я отдыхал достаточно. – Он снова взглянул на живую женщину. Ее лицо было жестоко изуродовано шрамами, а ее темные волосы были пробиты седыми прядями. Перед его мысленным взором появился ее образ – молодой и стройной, прекрасной и без седины в волосах.
– Сколько? – выдохнул он. – Сколько я...?
– Зависит от того, каким календарем пользоваться. – буднично ответил Синовал. По счету вашего мертвого родного мира – двенадцать лет, семь месяцев, две недели и три дня. Подсчитывать до часов и минут мне, к сожалению, недосуг.
– Двенадцать лет?
А затем всплыло еще одно имя, то, которое он не должен был забыть, то, которое вернуло его назад.
– Деленн. Где она?
Огонек легкого удивления мелькнул в бездонных глазах Синовала.
– Я думаю, что она на пути сюда. – ответил он.
* * *
Все было безумием. Небо было затоплено кипящим буйством, рвалось от теснящихся облаков, а за ними...
За ними Л'Нир чувствовала следы чего—то чуждого. И страшного. Оно нашептывало ей, и, как ей казалось – ей одной. Оно шептало о безумии, ярости и мести.
Она сопротивлялась, изо всех сил. Она никогда не встречала ничего настолько могущественного. Оно толкало к насилию, к бессмысленной, бесчувственной жажде убивать, убивать и убивать, купаться в крови, забыть о всех печалях, заботах и рамках, превратить себя в животное...
Она видела Чужаков прежде, но она не встречалась с ними лицом к лицу в одиночку, как это было сейчас.
Она посмотрела в небо.
– Я не сделаю того, о чем ты говоришь. – произнесла она, ее воля была тверда как сталь. – Я делаю этот выбор. Я разумное существо, и я сама выбираю что мне делать.
Она верила в свои слова, но не знала – достаточно ли сильны они были.
Безумие охватило все. Их конвоиры начали убивать друг друга. Г'Кар исчез – он с воем убежал куда—то по улице. Она попыталась последовать за ним, но замешкалась, и он скрылся из вида. Та'Лон точно так же скрылся – когда она пыталась последовать за Г'Каром.
Вир все еще оставался с ней. Что ж, это уже хоть что—то. Она была не совсем одна, путь даже помощи от него наверняка будет совсем немного.
– Мне быть Императором. – говорил он. – Так было сказано. Все так говорят. Так говорят сны. Мне быть Императором.
Она шла медленно и осторожно, держась рядом с ним и высматривая Г'Кара или Та'Лона. Они должны быть где—то здесь. Здесь должен быть кто—нибудь, кого не коснулось безумие. Она не может быть единственной.
Она помедлила, охваченная сомнениями, и голоса стали громче и настойчивей. Она закрыла глаза и стала снова выстраивать защиту от них в своем разуме.
Я разумное существо. Это я делаю выбор.
Я выбираю – не слушать тебя.
Она открыла глаза.
– Конечно! – выкрикнул Вир, испугав ее. – Конечно! Где же еще? он кинулся вперед, двигаясь быстрее чем можно было ожидать при его объемах. Л'Нир подобрала полу своей мантии и постаралась не отставать от него. Она не должна потерять его также, как и прочих.
Кроме того, была небольшая вероятность того, что он действительно знает куда направляется. Если так – то он был единственным, кто это знал.
Она едва могла поспеть за ним. Она завернула за угол...
И кто—то врезался в нее и повалил ее, с запутавшимися в мантии ногами, на землю. Она попыталась освободиться, но тут же почувствовала легкое прикосновение клинка к ребрам. Центаврианин навалился на нее, прижал ее к земле и в его руке был нож.
Она не сказала ничего, и вглядываясь в его глаза – в поисках признаков безумия – – ждала, что он заговорит первым.
Безумие в нем было. Но оно исчезало на глазах.
– Л'Нир с Нарна. – прошипел центаврианин.
– Да. – прошептала она. Она не боялась умереть, она боялась умереть, не увидев Г'Кара.
Центаврианин поднялся и отступил на шаг. Он вложил кинжал в ножны, и она заметила, что рука его чуть подрагивает.
– Идем со мной. – сказал он. – Меня зовут Дурла.
– Куда вы меня ведете?
– Повидаться с другом. Она хочет с тобой встретиться.
* * *
К своему окончанию война приняла тот же характер, что и в начале. Ворлонцы, не желая рисковать все большими и большими потерями, перешли к обороне и диверсиям. Попытка убийства Джораха Марраго в 2273 серьезно воспрепятствовала его планам, а Тиривайл и ее Охотницы на Ведьм понесли тяжелые потери при атаке их горного монастыря.
Самое могущественным оружием которым располагали ворлонцы – и тем, чье страшное действие они продемонстрировали – были порталы. Созданные тысячелетия назад, как средство для сообщения с вселенной Чужаков, они могли использоваться и для сообщения в обратном направлении. Корабли Чужаков были ужасны, а мощь воплощавшихся Чужаков была абсолютно разрушительной, в чем убедились на Проксиме—3, Трессне, Каре, Бракире и во многих других мирах.
Когда Тиривайл оправилась от ранений, она начала работу по проверке своих старых предположений. Ее агентам удалось захватить портал – кроваво—красную сферу размером с сердце минбарца – у ячейки Культа Смерти, располагавшейся в одном из минбарских миров. Им удалось сохранить портал – даже во время атаки на монастырь.
Тиривайл, в конце концов, нашла ему применение. Точная последовательность событий неизвестна, но, основываясь на докладах, которые она пересылала своим коллегам на Бракир а позднее – коммандеру Куломани, кажется вероятным, что она лично контактировала с сознаниями Чужаков по ту сторону портала.
В течении нескольких месяцев медитаций она подготавливалась к этой попытке, но даже так этот опыт едва не убил ее. Мало кому приходилось настолько близко смотреть смерти в лицо, и никто из посмотревших не оставался тем, кем был прежде. И все же, каким—то образом Тиривайл выжила.
Хоть она и разрешила Охотницам на Ведьм с Бракира без ограничений распространять полученную ей информацию – она, вероятно, выдвинула условие чтобы Маррэйну никогда не рассказывали о том, как она получила это знание. Узнал ли он, в конце концов, что она сделала – неизвестно.
Тиривайл заявила, что существа, которые уже появлялись в этой вселенной, были не более чем пехотой, и что она видела куда более могущественных созданий, которые таятся в реальности Чужаков. Их лорды и генералы продолжают управлять войной со своего собственного мира; места, которое она описала как огромное кладбище, заполненное воспоминаниями опустошенной вселенной.
Эти, более могучие Чужаки, еще не могут появиться в нашей вселенной – утверждала она, поскольку имеющиеся порталы недостаточно велики. Для этого должно потребоваться что—то, что она называла "великим порталом", но поскольку он, однажды открытый, мог также обеспечить проход отсюда во вселенную Чужаков – то их лорды явно не хотели идти на такой риск.
Тем не менее, Тиривайл предполагала, что при определенных условиях Чужаки могут быть способны воплощаться, не требуя для этого портала. Если же условия будут достаточно благоприятны, то, как считала она, потенциально возможно, что здесь смогут воплотиться их Повелители и даже существо, которое она называла "Бог—Император".
После того, как она оправилась от этого испытания, Тиривайл начала еще активней выслеживать ячейки Культа Смерти, стараясь остановить их ритуалы. Вселенная уже больше десятилетия была наполнена смертью и разрушением, и множество миров пало перед Чужаками. Каждый павший мир и каждый погибший лишь умножали их мощь. Она считала, что Чужаки близки к тому, чтобы прорваться силой – без того риска, который могло повлечь использование "великого портала".
Но, в ходе своих исследований, она обнаружила нечто, сбивающее с толку. Она знала что по галактике было разбросано множество меньших порталов – как правило сферы, зеркала или шкатулки. Многие из них хранили в своих мирах ворлонцы, но остальные – затерялись, стали предметом поклонения для примитивных рас – или для Культа Смерти.
Почти все подобные порталы исчезли. Она получала доклады о богоподобной фигуре с тремя огромными глазами, и знанием о мире по ту сторону смерти, которая появлялась и забирала их. Одна и та же история повторялась вновь и вновь.
Тем временем, Чужаки становились сильнее. Сколько бы сражений они ни проиграли – погибали разумные существа, и это значило, что Чужаки выигрывают войну.
А когда Тиривайл вернулась в ее монастырь – она узнала что добытый ею портал точно так же исчез.
Уильямс Г.Д. (2298) "Великая Война : Исследование."
* * *
Голос Бога—предка звенел в его уме, обещая войну и смерть его врагам, тем кто не достоин его служения. Раньше он пытался сопротивляться ему, но он ошибся. Даже величайшая сила воли не может сопротивляться вечно.
Черное сердце билось в минбарском Сатае Такиэре. Только это он и мог видеть. Лорд Чужаков поселился в его разуме, и нашептывал ему соблазнительные обещания.
Мановением руки он привел в боевую готовность орудийные системы корабля Серого Совета. Он лично отдал приказ о установке самого мощного вооружения, доступного минбарцам, о использовании для этого технологий Ворлона и Чужаков, найденных среди обломков, оставшихся после их атаки на Минбар.
Перед ним вращался в пространстве Минбар, равнодушный к богам в вышине.
Столько жителей, столько жизней. Бомбардировка не уничтожит их полностью, но она убьет достаточно. Его воины довершат начатое. Такиэр позаботится, чтобы последний выживший минбарец был приведен к нему, чтобы он лично завершил великое дело.
Минбарцы не должны убивать минбарцев.Что за глупость? Сильные убивают слабых. Таков всегда был порядок вещей. Слабые либо становятся сильными, либо умирают. Минбарцы слишком долго были слабы, и Такиэру выпало сделать их сильными. Он сделал все, что мог, но даже у него был пределы возможностей. Те, кто остался – останутся слабыми навечно.
Он внимательно осмотрел орудия, выбирая свою первую цель. Йедор, разумеется. Надежда и средоточие народа Минбара, где Вален жил, женился и создал свои законы.
Где жило так много минбарцев. Так много ходячих мертвецов.
Такиэр приготовился активировать орудийные системы... и остановился. Новые чувства, острые даже по сравнению с его природной восприимчивостью, говорили ему о чем—то..
Смерть. Даже здесь, на этом корабле. И не просто смерть, но...
Особенный запах. Запах того, кто был мертв – и был воскрешен.
Бог—предок зашипел в ярости от такого святотатства, но Такиэр лишь улыбнулся. Возвратившийся из мертвых, что было насмешкой над всеми правилами... Повелитель знал это, как знал и Такиэр. Это могла быть лишь одна персона.
Когда—то – величайший воин своей эпохи. Прежде Такиэр сомневался, подозревал, что все это было пропагандой или мифом, но теперь он знал безо всяких сомнений. Только тот, кто умер и воскрес, мог ощущаться подобным образом.
Любое путешествие начинается с первого шага. Любая работа начинается с первого вдоха.
Все должно с чего—то начинаться.
И что может быть лучше, чем начать уничтожение его неблагодарного народа с уничтожения того ходячего богохульства, которым был Маррэйн Предатель?
Он улыбнулся и прикрыл глаза, прислушиваясь к шепоту Бога—предка.
* * *
Рассудочная часть его ума перестала работать, замененная вопящим безумием – результатом жизни, состоящей из разбитых мечт, потерянных друзей и вереницы сокрушительных поражений. Да'Кал, Нерун, Майкл Гарибальди, Шеридан, Летке...
Все погибшие друзья. Все эти потери. Великая Машина и Эпсилон 3, разбитые на миллиарды кусков камня. Ворлонец, разрывающий на куски совет, созванный ради мира. На'Тод, его подруга, его помощница, давным—давно работающая на Синовала. Предательство Да'Кала, гнев и безнадежная, странная любовь.
Такой тяжелый груз на его душе.
Такое жгучее пламя внутри. Так много того, что похоронено под годами долга, самоотречения, расчета и добродетели...
Так много того, что в гневе вырвется на поверхность.
Так много того, в чем можно обвинить одну персону.
Лондо Моллари.
Не было никого, кто бы остановил существо, бывшее прежде Г'Каром, когда он бежал к тронной зале – бежал с быстротой и упорством, не вяжущимися с его возрастом. Он чувствовал себя куда моложе, тем, кто сражался с центаврианами, и тем, кто мечтал почувствовать в своих руках шею центаврианского императора.
Он был здесь, он сидел на троне и тени, словно саван, скрывали его лицо. Нарн медленно вошел. Его потерянный глаз. Вырванный из глазницы. Да, оружие держал Да'Кал, но винить следовало центавриан. Всё они, и все они воплощались в этом единственном существе.
В их Императоре.
– Г'Кар. – тихо прошептал Император. Так стар. Он был так стар и хрупок, и казалось, что он рассыпется от легчайшего прикосновения. – Старый друг... как здорово увидеть тебя вновь.
Нарн медленно шел вперед, его мускулы были напряжены и бешено стучало сердце. Пусть старик болтает. Пусть бормочет свои последние, бессмысленные слова.
– Я пытался спрятаться от этого, сбежать от него, похоронить себя, но этого сделать невозможно. Пойми, смерти нельзя избежать.
На полу была кровь и Г'Кар остановился, озадаченный. В дни своей молодости он был очень наблюдателен, и даже единственным глазом он часто видел то, что упускали другие.
– Да, я надеялся на иное, но... а, что толку в надеждах для таких стариков, как мы?
Нарн не слушал, медленно изучая следы на полу. Не центаврианская кровь, нет. Человеческая – возможно. И запах из—под пола. Тоже не центаврианский. Не человеческий или нарнский. Чужой.
– Было бы куда лучше, если б я давным—давно умер, и не дожил до того, чтобы увидеть такое. Мой народ, Г'Кар, мы так много претерпели... Расплата, да – за наши преступления и нашу спесь, но когда же закончатся выплаты? Сколько же будут взыскиваться проценты?
Ловушка. О да. Коварнейшая вещь. Центавриане хитры и коварны. Ловушка, здесь, в миг его триумфа. Нарн—мститель осторожно обошел ее и продолжил свой путь к трону.
– Когда—то я дал обещание – одно обещание из многих – моему старому другу, когда тот лежал при смерти. Я поклялся сделать наш мир лучше. Столь многие из моего народа страдали и умирали, потому что они не принадлежали к благородному роду, не были рождены в знатности как мы. У меня было почти двадцать лет, и я не сделал ничего, чтобы помочь им. О, Г'Кар, должно быть я самый бесполезный Император, который занимал это кресло.
Он продолжал идти. Осталось всего несколько шагов.
– И кто займет этот трон после меня? Не знаю. Я не знаю, найдется ли кто—нибудь. Я могу стать последним Императором Центаври—Прайм.
Почти на месте.
– Но ты, Г'Кар. Ты мой друг, мой величайший друг. Остальные... они все мертвы. Наверное – даже Джорах. Наверное, даже и он. Остались лишь ты и я, как это было в начале.
Император поднялся и пошел к нему, медленно и нетвердой походкой. Нарн остановился, заподозрив какую—то хитрость, какой—то план.
– Я хочу, чтобы ты знал кое—что, Г'Кар. Две вещи.
Нарн напрягся. Вот оно.
– Во—первых, ты мой друг. И во—вторых...
Я прощаю тебя.
Нарн помедлил, а затем, с яростным ревом, он бросился вперед стиснув руками шею Императора, чувствуя, как поддается его дряблая кожа и дрожат кости. Император смотрел на него, его глаза были темны, но наполнены пониманием.
От этого он лишь сильнее стиснул хватку.
* * *
Он стоял в одиночестве на верхушке шпиля,
Возвышавшегося над всем.
Здесь легко было быть Богом. Он мог увидеть все, что пожелает и кого пожелает. Он мог рассматривать их большими, как и в жизни, или крошечными как букашки, но он видел всех.
Должно быть, так ощущают себя ворлонцы. Над всей вселенной. Могущественными, древними, всезнающими, мудрыми...
Боги.
Но при всей их мощи – они сделали ошибку. В действительности, они их сделали несколько, точно также, как и он, но необратимой была лишь одна. Они привели Чужаков. И сделав так они обрекли себя, эту вселенную, а возможно – также и все остальные.
И Синовал был единственным, кто мог это исправить. Ворлонцы ошибались, и могли быть побеждены, но Чужаки были чудовищны и должны быть уничтожены.
Он раздраженно постучал пальцами по бедру. Только он. И больше никто. Никто больше не может знать, не может понять, не может сделать то, что должно быть сделано.
И время почти уже пришло. Он собрал все, что мог. О, некоторые возможности он упустил, но собрал он достаточно.
Шеридан был возвращен к жизни, чтобы возглавить галактику, которую он оставит позади.
Все, что ему нужно теперь – это те, кто отправятся с ним.
Изначальные, конечно. Они стары, могущественны, устали и они понимают. Они в любом случае хотели оставить эту галактику чтобы уйти за Предел. Они уйдут и чуть дальше.
Маррэйн... как только будут закончены его дела на Минбаре, он скажет родному миру "прощай" и уйдет с ним. Он не упустит этого шанса. Маррэйн уважал Синовала, он был ему обязан и он не позволит, чтобы это случилось без него.
Талия... нет. У нее есть иная задача. Задача, в некотором роде, столь же великая, как и его.
Марраго... нет. Он сделал достаточно и пожертвовал достаточно многим.
Куломани... нет. Такие, как он, будут нужны здесь, чтобы помочь Шеридану отстраивать и собирать то, что останется.
Г'Кар... нет. У него была своя судьба, и она унесла его, сведя его и Лондо вместе. Синовал мог видеть их обоих на Центаври Прайм, завершающих долгий и трагический танец.
Л'Нир... нет. Она должна будет стать сердцем нового мира. Она была светом и он не мог забрать ее во мрак. Кроме того, оружие, которым она владела, было не тем, в котором он нуждался.
Так кто же? Должен быть кто—то еще.
Звуки шагов достигли его слуха и легчайшая из улыбок коснулась его лица.
Да. Разумеется. Кто же еще?
Сьюзен поднялась на верхушку шпиля. Ее глаза были припухшими и красными, и она задыхалась. Двенадцать лет и обретение истинной любви слегка смягчили ее, но за прошедшие годы он видел достаточно вспышек ее ярости, чтобы знать что гнев никуда не ушел, и, вероятно, не уйдет никогда.
– Она мертва. – выплюнула Сьюзен.
– Да. – с улыбкой ответил Синовал. Ах, Сьюзен. Он мог совершенно искренне сказать, что она знала его лучше, чем кто—либо другой. – Такова проблема смертных. Они так поступают.
– Она мертва. – повторила Сьюзен.
– Да. Но перед тем, как умереть, она жила. Свободной от Сети, свободной от оков и рабства. Свободной. И она умерла, чтобы мог жить Шеридан.
– Ты... Будь ты проклят, ты всегда знаешь что сказать. Я... я ненавижу это.
– У меня было двенадцать лет, чтобы обдумать план. Да. Я знаю что сказать, и что сделать.
– Джон выглядит не очень—то живым.
– Нет. Здесь пока еще нет его мотива жить. Но она появится. Скоро.
– Что?
Синовал указал сквозь бездну космоса, выделив одну крошечную искру света.
– Увидишь. Она идет.
* * *
– Значит, это правда? Признаюсь, я сомневался. Пропаганда, хотя я никогда не мог до конца понять ее смысл. Синовал... думает недоступным большинству из нас образом. В действительности он больше не минбарец, и он не является им уже много лет.
Такиэр помедлил.
– И следовательно – минбарец ли ты в действительности? Маррэйн, войди. Полагаю, ты был здесь раньше.
Маррэйн вошел в едва подсвеченный мрак зала Серого Совета. Он был покрыт порезами и царапинами, его одежда разорвана, правая рука болталась. И все же Такиэр видел что он был настоящим воином, таким, какими он всегда представлял себе воинов.
– Нет. – проговорил Маррэйн. – Этот корабль достроили после того, как я... умер. Я никогда здесь не был.
– Да? Тогда оглядись вокруг. Что ты думаешь?
Маррэйн огляделся.
– Впечатляюще. – признал он. – Да, впечатляюще, но это ничего не меняет. Вален был глупцом. Всегда был. Они ничего не знал про лидерство, и еще меньше – о власти.
– Ты знал его, разумеется. Говорить с таким как ты – это поразительно. То, что ты видел, те, кого ты знал... Тебе стоило бы придти ко мне много лет назад. На моей службе для такого, как ты нашлось бы место.
Маррэйн усмехнулся – знакомой кривой улыбкой.
– Я так не думаю.
Вален говорил про тысячу лет мира, что последует после него, времени, что сделает всех воинов совершенным анахронизмом. Я желал чтобы за ними последовало тысяча лет войны, назло ему, чтобы доказать, что он ошибается, чтобы показать ему, что от наших обычаев и нашего наследия не так просто избавиться.
Тысячи лет войны у нас пока еще не наберется, сколько там... двадцать или около того? Неплохо, и насколько можно представить – она еще не закончена.
Я мечтал о дне, когда воины будут править Минбаром вновь. Не хныкающие жрецы, не болтуны—рейнджеры или строители, вылезшие из своих мастерских. Воины. Истинные воины. Даже тогда их было немного, сейчас еще меньше, но такие все же есть.
– В самом деле? – поинтересовался Такиэр. – Я не встречал ни одного. Соновар и Козорр были последними.
– Ты воин. Тебе могло бы найтись место на стенах Широхиды.
Такиэр улыбнулся.
– Весьма лестно. Благодарю тебя.
– Но ты не лидер.
Улыбка Такиэра угасла.
– Тут есть настоящие воины. Твоя дочь одна из них, и твоя слепота к ее талантам лишь подтверждает твою слабость в иных областях.
– У меня нет дочери!
– У тебя их было двое, насколько мне известно, но я знаю лишь Тиривайл. Она отважна и прекрасна, она полна огня и страсти. Истинный лидер должен знать умения всех, кто служит ему, а ты всю свою жизнь растрачивал ее таланты впустую.
Но даже так – ты лидер здесь, избранный равными и твоим народом. Ты лидер куда лучший, чем Хантибан, а за ним я следовал бы до погребального костра, не предай он меня. Это было бы честью – служить Такиэру, вождю народа минбарцев.
Но...
Глаза Такиэра расширились.
– Но что?
– Ты не Такиэр. Ты тварь, им овладевшая.
Глаза Такиэра сверкнули и голос Бога—Императора загудел в его разуме. Он рванулся сквозь него и длинные шипастые щупальца проросли сквозь его плоть. Могущество заструилось сквозь его тело, могущество большее, чем он когда—либо знал.
– Смерть! – закричал он – своим голосом.
Маррэйн усмехнулся и поднял дэчай.
– Я узнал смерть, если ты не забыл. Я не боялся ее тогда, и я не испугаюсь тебя сейчас.
Он шагнул вперед.
* * *
Поначалу Тимов было трудно поверить что это реальность, а не сон. Пожары, крики вопли безумцев. Она была готова оглянуться, и увидеть бъакхишаггая, парящего высоко над городом.
