Текст книги "Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.(ЛП)"
Автор книги: Гарэт Д. Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 77 (всего у книги 78 страниц)
Дералайн не понимала ничего из этого. Ее страх ушел, потому что рядом был дед, но его слова смутили и запутали ее. Она не понимала... и была не уверена, хочет ли она понимать. Она в него верила и этого было достаточно.
Призрак отступил.
– Пусть будет так, как скажешь ты, спаситель. Мы слишком много должны тебе, чтобы настаивать.
– Вы не должны мне ничего. Как я сказал – мне заплатили полностью. Мои друзья – вот кому вы должны; те, кто не вернулся с Голгофы. Тем не менее, вашего слова будет достаточно. Поклянись, что вы оставите ее род в покое. На следующую тысячу лет. Клянись.
– Я не могу....
– Ваш Исток, когда он пожелает – говорит, используя вас, как посредников. Ты можешь поклясться мне.
Призрак дернулся, его тело встряхнулось, словно от судороги. Черное сияние растеклось из его глаз и рта, и Дералайн услышала эхо миллионов голосов, говоривших словно один.
– Мы клянемся в том. – сказал голос из ниоткуда и отовсюду одновременно.
Ее дед, казалось, не замечал силы чужого голоса.
– Что ж, этого будет достаточно.
– Ты не покинешь этот мир живым. Мы знаем это.
– Да. Как и я. А она?
– Она будет жить долго, и узнает великое счастье и великую печаль.
– Спасибо.
– Мы многое должны тебе, спаситель. Мы не забыли и не забудем.
– Вы ничего мне не должны.
Темное сияние исчезло, ушли журчание, шепот и шипение множества голосов, и не осталось ничего, кроме нее, ее деда и призрака.
Стояла тишина.
Она нарушила ее.
– О чем он говорил? – спросила она, ее сердце бешено колотилось. – Дедушка, о чем он говорил, когда сказал, что ты не покинешь эту планету живым?
Он ответил не сразу. Он выглядел отстраненным и равнодушным.
– Думаю, – наконец, сказал он – что вскоре у нас будут гости.
– Дедушка?
Он не ответил.
– Дедушка?
Дедушка?
* * *
– Мой отец умер, когда мне было три года. Я почти совсем его не помню. Единственное, что я помню – это запах. Он пах... пеплом. Черным пеплом.
Мы росли на Вентари-3. Не знаю – знаешь ли ты про нее... Ну ты, может быть, и знаешь. Вообще–то, это мир Бракири. Мои родители были среди группы людей, которые поселились там к концу войны. Подозреваю, что никого не ставя в известность. Позже президент Корвин выторговал ее для нас, как часть какого–то из соглашений. Все равно, там жило не так уж и много, а бракири не так уж ей интересовались.
Единственно что было у этого мира – это полезные ископаемые. Куча. Не спрашивай, что это было и для чего, но на Вентари-3 этого были горы. Мой отец был шахтером.
Черный пепел. Вот чем он пах...
Он умер когда мне было три года. Случился обвал. Три сотни и пятьдесят семь человек погибли, и так случилось, что мой отец был одним из них. Думаю, по сравнению с войной, Чужаками, и всем прочим – смерть в обвалившейся шахте совершенно обычна.
На самом деле, я потом не слишком много об этом размышлял, глядя на то, как мать пытается нас прокормить. Не беспокойся. Это не жалостливая история про несчастное детство. Это просто...
Не знаю. Это просто я.
Я ненавидел Вентари-3. Там ничего не было – просто пустая планета, полная пустых бездушных людей. Неважно было, как далеко была война, или даже что она кончилась, никто там не выглядел счастливым. Моя мать – точно нет. И братья с сестрой тоже.
И я, конечно.
В конце концов я, конечно, сбежал. Я хотел увидеть галактику. Все места о которых я слышал. Мне пришлось постараться, чтобы накопить достаточно для настоящего побега. Я почти год работал в шахте. Это было страшно. Я все думал про отца, и узнавал какими должны быть признаки обвала.
Вот тогда я часто думал о нем. Когда я был в тоннеле и боялся так, что представить нельзя. Я все еще не люблю подземелья.
Если он боялся хотя бы вполовину так, как я – то надо было обладать немалым мужеством, чтобы так работать. Я знал что это не навечно, и все равно должен был постоянно напоминать себе, зачем я все это делаю. А он работал там всю жизнь. У него не было ни лучшего мира, ни путешествий, ничего. Только Вентари-3, до самой смерти.
Я никогда не понимал этого раньше, и думаю что больше не смогу по–настоящему это понимать. Тот год в шахтах был единственным временем, когда я действительно понимал, что же он делал.
Я не говорю, что понимаю, что ты испытала. Я этого не сделаю. Я просто скажу что...
Извини. Мне действительно жаль.
Что ж. Если ты все–таки хочешь остаться одна, я уйду.
Джек поднялся, желая быть способным сказать что–то лучшее, желая, чтобы он мог высказать свои чувства более ярко... Он направился прочь.
– Останься. – прошептала она.
Он оглянулся на нее и снова сел рядом.
Она сжала его руку.
– Спасибо. – прошептала она, ее голос был хриплым и сорванным.
– Спасибо.
* * *
На один пугающий миг Дералайн подумала, что все они умрут. Пять Рейнджеров глядели на ее деда, с обнаженным оружием, готовые к бою. Ее дед выглядел мирно и спокойно, но ей было знакомо такое выражение лица. Призрака нигде не было видно.
– Я Леннан из Рейнджеров. – сказал их командир. – Эта земля объявлена запретной, по приказу Серого Совета. Назовите свои имена и намерения.
Ее дед отступил назад, а затем неторопливо повернулся к ним спиной и зашагал к трону.
– Оставайтесь на месте! – крикнул рейнджер.
Ее дед опустился на трон.
– Леннан... – произнес он, словно пробуя имя на вкус. – Ты напоминаешь мне того, кого я когда–то знал. Ты не приходишься родней Немейну?
Рейнджер на секунду выглядел смущенным.
– Мой прадед. – сказал он. – Как вы...?
– Посмотри на меня, Леннан. Твой прадед хорошо знал меня.
Рейнджер огляделся, рассматривая окружающее. Он взглянул на Парлэйна, сидящего на троне Широхиды так, словно был одним целым с ней. Он увидел статуи, зал и почувствовал холод воздуха.
Он явно понял все почти сразу, но не хотел в это верить.
Наконец, он больше не мог оставаться безмолвным.
– Я думал, что ты мертв.
– Очень многие думали так. Твой прадед, без сомнения, страстно желал этого.
– Эта земля объявлена запретной, по приказу Серого Совета.
– Ты хотел сказать – по приказу твоего прадеда. Не сомневаюсь, что вскоре после смерти моего братца. И почему же, хочу я спросить?
– Задавать вопросы – не мое дело.
– Слепая верность. Добродетель, если она не ошибочна. Моя внучка и я были здесь несколько недель, и все же вы явились только сейчас. Почему? Быть может, потому, что не минбарца вы искали, но кого–то иного? Возможно – чужаков, которые могут заинтересоваться этим местом? Чужака, который мог скрываться очень долго, но кто недавно покинул свою потайную камеру, чтобы передать послание, и тем открыл себя для ваших хозяев? Отсюда же и скорость вашего появления? Я прав?
Рейнджеры растерянно отодвинулись.
– Ты пойдешь с нами. – сказал Леннан. – Ты...
– Ты знаешь кто я, и не выказываешь страха. Я уважаю смелость. А я думал, что это качество, которое твой предок, среди прочих, старался искоренить в нашем народе.
– Твои обычаи мертвы.
– Пока что. На какие–то девятьсот лет.
– Это время мира.
– Который, как я посмотрю, не слишком спокоен – судя по оружию, что ты носишь.
– Это время мира.
– Во время которого минбарец не убьет минбарца. Слова Валена. Позволь преподать тебе урок, правнук Немейна. Подобные слова красивы и хороши – но это всего лишь слова. Того, за кем вы охотились, нет здесь. Он передал послание и он ушел, и вам его не найти. Что до меня – то я не уйду. Есть лишь один способ вынудить меня к этому – и он потребует нарушить святой закон Валена.
Видишь ли, законы действуют лишь на тех, кто им подчиняется.
Леннан вздохнул.
– Ты давным давно должен был умереть.
– Я думал так же, но за прошедшие десятилетия я узнал немало радости. Я мог тихо и мирно умереть в своем доме в горах, но я хотел увидеть Широхиду в последний раз, и потому я здесь. – Он подался вперед на троне. – Я не уйду вновь.
Дералайн смотрела с нарастающим страхом. Она понимала, что произойдет. Будет бой и многие умрут. Очень многие.
– У меня есть приказы, и я верный слуга Серого Совета.
– Но кто отдал тебе приказ, который ты выполняешь?
Леннан вздохнул, и выпрямился, сделав медленный и твердый шаг вперед.
– Я служу Серому Совету. Я живу ради Единственного, я умру ради Единственного. Если я умру здесь – пусть будет так, но я не умру как трус. Мои приказы ясны.
Он двинулся вперед, остальные рейнджеры – за ним. Парлэйн поднялся с трона.
– Нет! – закричала Дералайн, бросаясь вперед, и встав на пути. – Нет!
– Прочь с дороги, дитя. – грубо сказал ее дед.
– Нет. Ты не можешь этого сделать.
– Это мой дом. Это мой зал. Это мое наследство, и эти юнцы хотят отобрать его у меня. Я не позволю этого, дитя.
– Нет.
– Это могло быть твоим, малышка. Этот замок, этот зал, это имя... все это могло быть твоим.
– Я не хочу этого. – прошептала она.
Он посмотрел на нее, и она отвернулась под его взглядом. Она была готова расплакаться.
– Что ж... – наконец, сказал он. – Я сдаюсь тебе, Леннан.
Когда их вели прочь из зала, Дералайн шла, зажмурившись. Она больше не хотела видеть ни это место, ни капли крови, которые ее дед оставил на троне.
* * *
Потом они долго сидели в одиночестве, и говорили про самые разные вещи – о том и этом, доверительное молчание сменялось спором о политике... Джек нашел в ней полного жизни собеседника – порой молчаливого, порой страстного. Она была печальна, когда говорила о ее отце, и счастлива, когда вспоминала лучшие времена.
– .... Он никогда особо не рассказывал про мою мать – кроме того, что она ушла куда–то. Да, он предлагал рассказать больше – но это не казалось важным. Я всегда думала так... если она так охотно бросила нас, то зачем мне знать – кем она была.
– А сейчас ты хотела бы спросить?
– Нет... может быть да.... Нет. Ее так давно не интересует ни моя жизнь, ни его. Что ей беспокоиться о его смерти?
– Что будешь делать теперь?
– Не знаю.
И так далее...
– ... Я немного знала Президента Корвина. Он иногда заходил поговорить с отцом – когда я была маленькой. Конечно, они знали Деленн, и знали друг друга еще с войны.
– ... В конце концов, я, разумеется, стала Рейнджером. Отец меня к этому не подталкивал и у меня были и другие варианты, но я никогда никогда не рассматривала их всерьез. Рейнджеры были.... да, героями. Они не какие–то наемники. Они хранят мир, они защищают нас... они посредники и судьи, и многое другое. С чего бы мне желать чего–то другого?
Она вздохнула.
– Меня приняли конечно. Думаю, президент Корвин дернул за свои ниточки, а если и не он, то командор Та'Лон точно. Я продвигалась быстро – куда быстрее, чем заслуживала. Та'Лон говорил насчет своей отставки через год или около. Он не был прежним с тех пор, как погиб Г'Кар.
– Ты знала Пророка?
– Я встречалась с ним несколько раз. Я однажды слышала, как он говорил. Это было... захватывающе. Столько убежденности, страсти и опыта...
– Я говорил с теми, кто встречал его. Они все говорили то же самое.
– Я не удивляюсь. Как бы то ни было – Та'Лон собирается уйти. Не знаю, что он будет с собой делать. И так же не знаю, что он же сделает.
– Я думаю, что он хочет, чтобы я была Первым Рейнджером, когда он уйдет.
– Ты?
– Это в самом деле так смешно? Нет, извини. Не отвечай. Я знаю, что не готова к этому. Не думаю, что вообще когда–то буду готова. И даже не знаю – хочу ли я.
Рейнджеры... вот что я выучила и что я видела. То что случилось с тобой раньше... Это правило Рейнджеров – быть строгими к возможным нарушителям. Есть целое множество законов Сообщества, оговаривающее вещи, вроде достойного обращения с заключенными, права на честный суд и так далее. Несколько лет назад насчет этого был большой спор между нами и центаврианами.
Рейнджеры им не следуют. Мы освобождены от множества правил. Я думаю, что мы должны быть свободны от каких–то, иначе просто не смогли делать свою работу, но...
Мы даже не пытаемся уделить им внимание. С какой стати? Мы особенные.
И кроме того нет войны, чтобы на ней сражаться, и нет настоящих врагов.
Так что же мы делаем? Все что мы можем – это слоняться вокруг и убеждать окружающих что мы важные? Мы нужны только во время войны, а во время мира – просто валяем дурака и путаемся убедить остальных, что мы еще нужны? Боже, это так трудно сказать но...
Я не знаю что мы делаем.
Я думала насчет того, хочу ли я быть Первым Рейнджером или нет, и смогла найти только один повод для этого, и это – "чтобы мой отец гордился мной".
А этого теперь уже не будет.
...
Прости.
Я просто не могу...
Извини.
Она снова всхлипнула – лишь на секунду и взяла себя в руки. Она заговорила о чем–то другом, о политике. И неожиданно он понял что говорит:
– Ты можешь пойти со мной.
Она посмотрела на него прекрасными, наполненными слезами глазами.
– Что?
– Ничего. Извини. Ничего. Что ты говорила?
– Я... – она запнулась и замолчала.
Ее голова неожиданно мотнулась из стороны в сторону и она подобралась. Джек тоже огляделся вокруг, пытаясь увидеть что же привлекло ее внимание. Тут не было ничего, ничего...
... кроме мерцающего света.
Он вздрогнул, когда светящаяся женщина появилась из ниоткуда, соткавшись из самого воздуха. По ее коже пробегали искры, и ее волосы были похожи на струящееся золото. И она висела примерно в шести дюймах над землей.
Он видел ее прежде, совсем недавно, уголком глаза, смутным клочком тумана на ветру. Он следовал за ней к дому Декстера.
Он вскочил на ноги, в безрассудно–отчаянном порыве готовый защищать его знакомую. Она была Рейнджером и куда лучшим бойцом чем он, но он об этом даже не задумался.
"Я не собираюсь причинять тебе зло."– сказала женщина. Голосом внутри его головы. Телепат, разумеется. Разве не говорил Декстер что–то насчет того что его дочь – телепат?
Что значит что ее мать должна быть...
О.
Она, очевидно, тоже поняла это.
– Ты моя мать. – недоверчиво прошептала она.
Джек тихо отошел в сторону. Они не заметили его ухода.
* * *
Дералайн устала от ожидания. Она только и делала, что ждала, с тех пор как прибыла в Йедор. Сначала в камере, потом в комнате на рейнджерской базе. Ей не позволяли ни покидать ее, ни разговаривать с кем–либо.
Хуже всего – она не знала, жив ли еще ее дед.
Единственным, кто хотя бы говорил с ней, был Леннан, Рейнджер. Он не говорил ей ничего про деда, но с другой стороны – уверял ее, что о нем хорошо заботятся. Он пытался успокоить и утешить ее, но она не слушала.
Он даже не сказал ей, что же они сделали дурного, Никто не жил в Широхиде, ее дед был родом оттуда – она это чувствовала, но не могла точно объяснить. Крепость подходила ему, и он подходил ей. Почему ее объявили запретной землей?
Леннан не сказал ей. Она ничего не знала.
Затем, через несколько недель после того, как они покинули Широхиду, к ней пришел гость.
Он был стариком, его кожа была блеклой и в морщинах, его глаза ввалились и потускнели. Узор из мелких шрамов покрывал его лицо, изрисовав кожу бесчисленными бледными линиями. В чем–то они напомнили ей длинные бледные отметины на скулах ее деда. Он не носил одежды рейнджера, воина или жреца. Он, должно быть, был мастером, но Дералайн не знала символа гильдии, который он носил.
Он остановился, увидев ее, и медленно выдохнул воздух.
– Значит это правда. – пробормотал он. Она неподвижно сидела на полу, сдерживая гнев. Она будет спокойна. Она будет подобна камню, как ее дед. Он никогда не сердился. Она будет подобной ему. Она не будет сердиться.
Она не будет сердиться.
– Я слышал... – хрипло проговорил он. – ...но... Как твое имя, дитя?
Так называл ее дед.
– Мое имя Дералайн. – холодно ответила она. – И я не дитя.
Он тихо хмыкнул.
– Я Немерант, Дералайн, Мастер гильдии стеклодувов.
Она слегка кивнула.
– Зачем ты здесь?
– Я просто хотел сам увидеть тебя. Я слышал... Бродяга вернулся, после всех прошедших лет, и привел с собой юную девочку. Ты, полагаю, внучка Парлэйна?
– Да... Он в порядке? Мне не позволяли его видеть. Он...?
– Он жив. Не думаю, что краткое пребывание в камере убьет такого. Он всегда казался бессмертным. Мы думали что он мертв, все мы. Когда Затренн умер два года назад, я думал, что я последний. Я действительно так думал, а теперь, увидев его снова, словно ничего не случилось...
– Откуда ты знаешь его?
Он выглядел озадаченным.
– Ты не знаешь кто я, дитя? Он не сказал тебе?
Она тряхнула головой.
– Нет.
– Значит не мне об этом говорить. Пусть будет так... Я знал его, когда был ребенком. когда мы оба были детьми. Он старше чем я, хотя сомневаюсь, что он так выглядит. Моя жизнь была нелегка, и мое здоровье никогда не было отличным, и все же я здесь. Все еще живой. Я едва не умер в утробе матери, а врачи говорили, что я не проживу столько, чтобы вырасти – а я здесь, и он здесь. Воин, реликт забытой эпохи. И мы двое – все, кто остался...
Он зажмурился и потряс головой, прогоняя туманные воспоминания.
– Прости, дитя. Порой я заговариваюсь с самим собой. Дай мне взглянуть на тебя.
Она посмотрела на него без страха, так же твердо и смело, как горы.
– Ах... – сказал он. – Да я вижу в тебе это. – Его голос неожиданно дрогнул, словно перехваченный от сильного чувства. – Я вижу...
– Что с ним будет?
– Он хорошо хранил свои секреты, не так ли? Это было так, даже когда мы были детьми. Я догадываюсь, что он очень мало говорил о том, кто он такой, и кто он есть.
Тысячи вопросов теснились в ее уме, но она отмахнулась от них. Ей было все равно.
– Что с ним будет? – медленно повторила она.
– Много лет назад, шестьдесят или около того, мой брат умер. Он был убит. Парлэйн был главным подозреваемым тогда, и остается им сейчас. Мы думали что он умер, и потому не вели розыски, проходило время, и все мы думали что вопрос исчерпан. Теперь, когда жив лишь я, и вернулся он...
– Убит? Нет, это неправда. Минбарцы не убивают минбарцев.
– Так говорил Вален, дитя. Но закон хранит лишь тогда, когда мы храним его. Я не видел твоего деда шестьдесят лет, тогда он был темной и пугающей личностью. Ты знаешь его лучше меня. Скажи мне, дитя. Ты не веришь, что он способен на подобное?
Она была готова сердито отвергнуть подобное, но запнулась, вспомнив как он стоял перед Рейнджерами, вспоминая его истории о прошлых временах, вспоминая исхлестанную дождями крепость Широхида и то, как естественно он там выглядел.
– Я не знаю. – неуверенно прошептала она.
– А. Вот в чем, разумеется проблема. Мы не казним больше своих, и мы не можем казнить его. И все равно, я не думаю, что он останется мертвым. Он возвращался из бездны раньше, так почему бы этому не случиться снова? Я не Сатай, даже не рейнджер и мало что могу сказать. – Он помедлил, пробормотал что–то про себя. – Нет, мои слова сейчас мало что значат.
– Мне нужно видеть его. Прошу... Мне нужно его видеть.
Он посмотрел на нее.
– Ты можешь сделать хотя бы это, нет? Мне нужно его видеть.
– Я сделаю, что смогу, дитя. Это я могу обещать.
– Спасибо. – выдохнула она. Она крепко зажмурилась. – Спасибо.
* * *
В конце концов, он повернул обратно к храму. Куда еще тут было идти? Он снова сел у его основания, глядя вверх на арку и вниз, на вечно горящий огонь под ней.
Он не должен был появляться здесь. Они никогда не должен был появляться на Казоми-7. Этот мир должен был оставаться его мечтой – вечно. Теперь он стал настоящим, запятнанным и....
Все его путешествие стало бесцельным. Оно верил, что в его скитаниях есть цель, и все же не нашел ее. У него были пять лет воспоминаний и ничего более. Не с кем их разделить, и никто не знает о них. А самые близкие отношения, которые он нашел за пять лет – с Рейнджером, даже имени которой он не знает.
Галактика десятилетиями не знала ничего кроме войны. Теперь здесь мир почти что галактического же масштаба, и что осталось? Люди забыли и теперь наступило спокойствие, скука и пустота.
Должно быть что–то, достойное мира. Должны быть и в мирное время такие же великие люди, какие были в войну. Человечество должно стремиться к чему–то...
Должно было быть что–то большее, чем это...
Но он этого не знал.
О, люди казались счастливыми. Но было то действительно счастье, или же просто отсутствие горя? Все меньше и меньше людей помнило о войне, и тех кто сражался в ней с каждым прошедшим днем становилось все меньше и меньше. Сколько оставалось сейчас? Командор Та'Лон, Куломани. Кто еще?
Должно быть что–то. Должна быть какая–то цель, или какой во всем это смысл? Ради чего умирали все эти люди, если не ради этого?
Он вздохнул. Послышался слабый шорох движения и он поднял взгляд.
Она была здесь. Она села рядом с ним.
– Ты выглядишь таким задумчивым. – сказала она. Он кивнул. – Там была моя мать.
– Я догадался.
– Она много рассказала. Не знаю стоит ли этому верить. Она предложила мне пойти с ней, в Убежище.
Джек моргнул,
– Ворлонские миры?
– Миры телепатов. Она предложила мне там местечко.
– Это должно быть... Ух...
– Я знаю.
– Миры телепатов... – повторил Джек. Он никогда там не был, и никогда не говорил с тем, кто там побывал. Он кое–что слышал, конечно же, но слухи это одно, а реальность может быть совершенно другой. Что–то в нем дрогнуло.
– Ты телепатка? – сказал он. В конце концов они не всякого туда пускают..
– У меня бывают... всплески, иногда. – ответила она. – Отец был низкоуровневым, я всегда это знала, но он мало говорил об этом. Я не могу быть очень сильной, и мои догадки чаще ошибочны, чем верны. – Она криво усмехнулась. – В тот первый раз, я в тебе ошиблась.
– Ну... – сказал Джек с легкой улыбкой. – Я бы не стал занимать правосудие подобным, если бы был на твоем месте. – Она улыбнулась шире, и даже чуть–чуть хихикнула. Тоном который он постарался сделать более спокойным чем его чувства он продолжил: – Итак... ты уходишь?
– Не знаю. Я говорила, что мне все равно кто она, она бросила меня и отца, и я не хочу ее видеть.
– Я помню.
– Я соврала. Хотя я могла так думать раньше, но когда я увидела ее... Я хотела знать. Я хотела чтобы она рассказала мне.
– Она рассказала?
– Она сказала что знала, что отец присмотрит за мной лучше, чем могла бы она. Она любила его, но не могла взять его с собой в Убежище. Я была... ее даром для него. Она отдала меня ему совсем маленькой, словно... подарок на память.
Ее голос стал сердитым и на этом она замолчала.
– Это... – Джек не знал что сказать.
– Знаю. Она сказала что я пойму, когда влюблюсь. Она любила двоих, и выбрала пойти с другим, потому что ему она была нужна больше. Не знаю поверю ли я этому.
– Ты хочешь в это верить?
– Хочу ли я верить, что меня не просто кинули в уголок? Да. О, да... но хочу ли я уйти с ней? Я не знаю.
– А чем еще ты можешь заняться?
– Остаться здесь и стать Первым Рейнджером через несколько лет.
– Ты хочешь этого?
– Нет. Я не готова, я не та персона, что нужна, и я не верю в то, что мы делаем. Может быть я и сумела это изменить если бы управляла... но я знаю Та'Лона, и он достойный человек. Если он не может изменить положение вещей, если он не может справиться с инерцией Сообщества и возложенными на нас обязанностями – то как смогу я? Я не готова к этой работе, и я не хочу ее.
– Тогда тебе стоит пойти с твоей матерью.
– Я не знаю хочу ли я и этого.
– Тогда – что ты хочешь?
– Не знаю.
Он внезапно рассмеялся.
– По крайней мере, ты последовательна. – сказал он.
Она на секунду уставилась на него, а потом тоже начала смеяться.
– Ты прав. – сказала она.
– Ну, это хоть что–то.
– Это хороший мир. – наконец проговорила она. – Это хорошая мечта, но это не моя мечта. Я так долго была привязана к нему, а теперь не стало причины оставаться.
Это хороший мир, но не превосходный.
– Ты могла бы помочь сделать его прекрасным.
– Нет, я не могла бы. Еще нет. Я не готова. Я это знаю. Может быть, лет через десять. Когда я увижу больше, когда я узнаю больше про галактику и про людей. В этом я тебе завидую, всем тем вещам, которые ты видел...
– Я не увидел и половины из того, что стоит видеть.
Она улыбнулась ему и его сердце едва не остановилось, когда он понял, что знает, что же она готова сказать ему.
– Можно, я пойду с тобой?
* * *
Его камера была белой и ярко освещенной. В воздухе стоял густой аромат благовоний, и ясно слышалось эхо молитв и песнопений. Дералайн ненавидела их. Она не могла себе представить, что же об этом думал ее дед.
Он казался спокойным. Он сидел в углу камеры, молча медитируя. Она смотрела на него сквозь прозрачную стену камеры. Дверь открылась, она вошла, та закрылась за ней, и он все еще не шелохнулся.
Она смотрела на него, раздумывая что же сказать.
– Я знаю, что ты здесь. – сказал он. Он открыл глаза. – Они позволили тебе повидаться со мной. Я удивлен.
– Кое–кто приходил... посмотреть на меня. – прошептала она. – Его звали Немерант. Он сказал что может... – ее голос дрогнул и она запнулась. – Он сказал...
– Немерант? Честно говоря, я и не надеялся, что он все еще жив.
– Он сказал что он был последним... Ты и он...
– Это меня не удивляет. Что еще он сказал тебе?
– Что ты убийца.
– А.
Она помолчала, опустив глаза, не в состоянии посмотреть на него, в страхе от того, что она увидит в нем, и что он увидит в ней.
– Ты хочешь знать?
Она подняла взгляд.
– Ты расскажешь мне?
– Если ты пожелаешь, чтобы я рассказал.
– Нет. – ответила она. – Нет, я не хочу знать. Ничего. Я жива, и... и ты мой дед, и больше ничего не нужно... Что знает моя мать?
– Ничего, и быть может – достаточно. Я заключил сделку, давным давно. Я не был опозорен ей, и я заключил бы ее снова, но она коснется тебя, со временем. Я хотел, чтобы ты была готова, когда тебе явятся плоды моей сделки, но... Вновь увидеть Широхиду, увидеть мой дом, место что когда–то было моим настоящим домом... Я так много забыл.
Мой отец сделал много ошибок, и они поглотили его, они уничтожили его. Я поклялся себе, что буду чтить его наследие, но не пойду по его стопам. Он был последним истинным воином, а я всего лишь тень его тени.
Из всего, что я сделал за свою жизнь, дитя, ты – то, чем я более всего горжусь.
– Что с тобой будет?
– Меня будут держать здесь, пока я не умру.
– Нет...
– Да.
– Нет! Должен быть другой путь... хоть что–то.
– У меня нет здесь друзей, дитя. Немерант уже сделал все что мог, полагаю, просто добившись того, что ты оказалась здесь. Я благодарен за это. Я не сержусь, малышка. Я прожил долгую жизнь, и я счастлив. Я реликт забытой эпохи и должен, в свою очередь, быть забыт. Такие, как я, понадобятся снова, но нескоро, и я жалею о судьбах таких, как ты, когда эти времена придут. Война великая и страшная вещь, она порождает великие и страшные деяния, но только после этого... такие люди понимают, кто они есть.
– Должен быть иной путь.
– Его нет. – он поднялся и подошел к ней. Ее потрясло осознание того, что она почти так же высока, как и он. В Широхиде он выглядел почти что гигантом. Он нежно поцеловал ее в лоб.
– Иди, Дералайн. – сказал он. – Живи своей жизнью и ради себя. Помни обо мне, но не пытайся стать такой, как я.
Потом она ушла, со слезами на глазах, злость, горе и без счета прочих чувств раздирали ее сердце. Она не замечала Леннана, провожавшего ее к комнате, и слов утешения, которые он пытался сказать ей. Следующие несколько часов прошли в беспросветной печали – пока к ней не вернулся гость.
– Как он, Дералайн? – медленно спросил Немерант.
– Иди и спроси его сам. – с горечью отмахнулась она.
– Я мог бы, но я боюсь. Он всегда пугал меня, а сейчас... Я боюсь снова увидеть его.
– Ты трус.
– Возможно, но у отваги есть много разных видов. Твой дед, должно быть, говорил тебе об этом.
– Зачем ты здесь?
– Помочь тебе.
– Почему?
– У меня нет детей. Моя жена была бесплодна. Был... несчастный случай, вскоре после начала нашего медового месяца, и после этого она уже не могла иметь детей. Она просила меня найти другую, но я любил ее, и не стал этого делать. Она умерла, и я остался один. У меня нет совершенно никакой родни – ни племянников ни племянниц, Совсем нет.
– Ты можешь быть внучкой, которой у меня никогда не было; больше того – я многим обязан твоему деду, и я знаю что он не примет никакой помощи от меня. Даже если бы я мог освободить его из его камеры – чего я не могу – он не принял бы бы этого.
– Но ты... Я могу помочь тебе.
– Как? Что ты можешь для меня сделать?
– Ты когда–нибудь думала о работе в гильдии стеклодувов?
Она помедлила.
– Я не останусь здесь, в этом мире. Мне тут нечего делать.
Старик улыбнулся.
– Мы открываем новый Дом Гильдии на Таролин-2, новоколонизированном мире. Думаю, там тебе понравится, хотя ты сможешь отправиться и куда–нибудь еще. К семье, наверное?
Она подумала о родителях, о том как мать отозвалась на ее уход.
– Нет. – сказала она. – Больше некуда.
Она не вернется домой. Она слишком сильно изменилась.
– Тогда, если позволишь, я позабочусь о твоем вступлении в Гильдию. Да, еще одно. Я думаю что у тебя там будет, по крайней мере, один друг. Группу рейнджеров переводят на Таролин-2. Их лидер – подающий большие надежды юноша.
– О... Спасибо.
Вскоре он ушел. Она осталась одна. Она никогда больше не увидит ее деда, никогда не увидит матери, никогда не увидит величия Широхиды или злой красоты Йедора. Она никогда не узнает секрета, который хранил ее дед, и который был известен Немеранту.
Никогда не узнает, кто она на самом деле.
Она выпрямилась. Все это неважно. Она сделает себя тем, кем она должна быть, и если ей понадобится стать стеклодувом – пусть будет так. Она властна над своей судьбой.
Она бросила взгляд на дверь. Там стоял Леннан.
– Моя леди. – официальным тоном сказал он.
– Да? – вздохнула она.
Он наклонил голову.
– Мастер гильдии Немерант сказал мне о вашем решении. Даю слово, что верно буду служить вам на Таролин-2.
– Я думала, что ты служишь Серому Совету.
– Они властны над моей верностью, моя леди. Если вы того пожелаете, вы можете быть властны над прочим.
– О... – Она криво усмехнулась, и подумала о Парлэйне в его камере, ожидающего одной лишь смерти. Он заключил сделку, чтобы защитить ее будущее, и чтобы подготовить ее против того, что оно принесет. Она не знает, что должно случиться – но она знала одно.
Она должна быть готова к этому.
– Я буду рада твоей компании. – сказала она, улыбаясь. Он тоже улыбнулся ей.
* * *
Конечно же, он сказал "да".
Они тихо шли по улице, так близко друг к другу, что они могли бы расслышать даже шепот, но они молчали и не касались друг друга. Храм остался позади, и его длинная тень накрывала обоих.
Первый шаг прочь из его тени сделал Джек, но она первой заметила это, легкая мимолетная улыбка скользнула по ее лицу.
Джек огляделся по сторонам, он беспокоился. Но не за нее или себя – за чувство, что все это было правильно, совершенно правильно. Он не хотел сделать что–то, что могло поколебать это ощущение или разбить его, или...
Он увидел Бейс на одной стороне улицы. Он почти окликнул ее, когда понял, что она стоит совершенно неподвижно, словно статуя, крепко стиснув что–то в руках.
