Текст книги "Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.(ЛП)"
Автор книги: Гарэт Д. Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 78 страниц)
"Итак, то что я сказал – правда? Это твои люди вновь напали на беззащитных?"
– Это существо не понимает. – Зарвин посмотрел на Маррэйна, в поисках поддержки, в поисках хоть чего—нибудь. Маррэйну предложить было нечего, ни слова, совсем ничего.
– Йолу не сильна, верно, но они конечно же, могли помочь нам. Все имеет значение. Иначе зачем было отправлять к ним посла?
Маррэйн мрачно кивнул, его губы сжались в тонкую линию.
– Это было честью – предложить служить рядом с З'ондаром. Великая честь, когда об это просит его возлюбленная. И все же они отказались. Оскорбление. Великое оскорбление, которое не может остаться безнаказанным.
– Мы знаем слова З'ондара. Мы поклялись, как поклялся ты, как поклялись Анла'шок. Мы последуем за ним во тьму, в огонь, в смерть. И те кто отказался – должны уступить ему дорогу.
"Как ты мог? У тебя нет жалости? Тебе нет дела до беззащитных?"
– Мы не понимаем. Мы пытались следовать его учению, его пути, его словам."
"Вон! Ради меня не будут убивать невинных! Я не позволю этого!"
Зарвин поднял взгляд.
– Что мы сделали неправильно? Ты каменный воин, второй поклявшийся служить ему. Ты знаешь его, как никто другой. Что мы сделали неправильно?
– Не знаю. – Маррэйн говорил тихо, в его словах не было чувств. Дераннимер задрожала бы, услышав их.
– Мы тоже. Но в этом должен быть смысл. Мы найдем его. Так будет.
А когда мы найдем его… мы вновь будем ему служить. Он позволит нам снова служить ему.
Разве он откажет?
Маррэйн не ответил. Сказать было нечего.
Зарвин смотрел мимо него, на выгравированные знаки. Маррэйн знал, что он потратил на них немало часов.
Дар, принесенный вождю, который не понимает тех, кого ведет.
Зарвин склонился перед ними.
– Благодаря этому нас будут помнить. Это будет последним нашим памятником ему до тех пор, пока мы не вернемся. Он сохранит нас навсегда в его мыслях, также как он навсегда останется в наших.
Зарвин отвернулся от часовни и направился к дверям. Когда он проходил мимо, Маррэйн коснулся плеча Так'ча.
– Вален был неправ. – коротко сказал он.
– Нет. – после долгой паузы сказал Так'ча. – З'ондар прав. Это лишь мы не понимаем его.
Это были последние слова сказанные Так'ча минбарцу – на ближайшую тысячу лет.
– Нет. – сказал Маррэйн пустой комнате, безмолвному храму, станции населенной призраками. – Это он – тот, кто не понимает нас.
Он тоже ушел. Воздух в часовне, казалось, был пропитан печалью. Он не любил этот зал. Что—то… говорило с его воинской душой, доводами, которых он не желал принимать.
Парлонн ждал его возвращения в его покоях. Он поднялся, когда вошел Маррэйн.
– У нас неприятности. – сказал он.
– У нас их много. – ответил Маррэйн. – О какой из них ты говоришь?
– Вален.
– Он исчез.
Глава 5
Горы Бизантин, к северу от столицы, Прима Центавра.
Год 2263.
Здесь был снег, страшный ветер и молнии. Были град и ледяной дождь. Великий поэт когда—то сказал, что горы Бизантин – это место что было задумано богами столь прекрасным, что они сражаются за него с начала времен.
Не то место, куда стоит приходить путнику. Не то место куда стоит приходить чужакам.
Но если бы кто—то посторонний оказался внутри, как обычно, яростного шторма, и если бы он мог видеть дальше своей руки, поднесенной к лицу – он увидел бы высокого, аристократически выглядящего человека, шагающего легко и непринужденно. Человек не носил теплой одежды, и его высокую шляпу почему—то не мог унести дикий ветер. К тому же не было заметно, что он прилагает усилий больше, чем если бы он прогуливался спокойным вечером в тихом прохладном парке.
Себастьян что—то искал. Он точно знал где оно находится. Требовалось немало мастерства и хитрости чтобы скрыть что—то от него, если он снисходил до поисков. К тому же в этот раз его было чему направлять. В левой руке он держал старинную трость с серебряным набалдашником, но правая его рука крепко сжимала что—то еще. Время от времени оранжевый свет пробивался между его пальцев.
Он продолжал идти, не чувствуя нужды ни во сне, ни в отдыхе. Наконец, он остановился и тяжело посмотрел на отвесный каменный склон перед собой. Ему не было нужды думать о убежище, но судя по выражению лица – именно его он и искал.
Зажав трость под правой рукой, он подошел ближе, поднимая левую. Он коснулся холодного камня, и на его лице появилось выражение предельной сосредоточенности.
Оранжевый свет между его пальцев стал ярче. Он открыл ладонь – осторожно, чтобы не уронить маленький шар, который лежал на ней.
Последовала ослепительная вспышка. Он даже не моргнул. Каменная стена исчезла, и перед ним открылся темный зал. Он шагнул вперед и его поглотила тьма.
Как только он оказался внутри иллюзорная стена камня появилась вновь, но он мог видеть что тьма не была полной. Здесь было множество светящихся искорок. Подойдя ближе к одной из них он увидел сферу – и что—то запертое внутри нее. Маленький призрак центаврианского солдата тщетно бился о стены своей тюрьмы.
Себастьян улыбнулся. Наконец—то он нашел базу Охотников за душами.
Теперь все, что ему надо было сделать – отыскать очередную путеводную нить и по ней добраться до самого Синовала.
С бесконечным терпением он принялся за работу.
* * *
Собор, на краю изведанного.
– Часто я пытаюсь представить, на что это было похоже. Я знаю что такое быть вождем, и все же я верю… нет, я знаю… у Валена было что—то, чего лишен я. Он знал, что такое – любить кого—то. Не одного – многих. Я завидую этому… иногда.
Вот в чем он так отличен от меня. Он был любим. Это сделало его выдающимся вождем – для мирного времени. Он мог собрать людей вместе, показать что у них общая кровь, общая цель. Он это делал с помощью любви, не страха.
Я…
У меня есть лишь страх. Он будет служить мне – пока что, но не до бесконечности. Любой союз, что я могу создать, продержится лишь до тех пор, пока идет война.
Этого, впрочем, будет достаточно.
И все же, иногда я думаю…
– Сей муж премного размышляет…
Синовал вздрогнул, взглянул на Иванову. Он так погрузился в историю, в слова, что почти что забыл о ее присутствии.
– Прошу прощения?… – проговорил он.
Она улыбнулась.
– Ничего. Я слушаю.
Он почти незаметно кивнул.
– Первый Воин должен быть камнем. Подобным стали. Холодным, бесчувственным. Ты знаешь, что ты посылаешь людей в бой, сражаться, убивать – и умирать. Когда ты сочувствуешь им… когда ты начинаешь чувствовать каждую смерть – однажды приходит время когда ты не можешь работать.
Я вижу, как ты смотришь на меня. Да, теперь я знаю, зачем Лориэн послал тебя ко мне. Я не забуду. Это не отменит ни моих обещаний, ни моего доверия. И это справедливо.
Я знаю почему сражаешься ты. Я знаю почему сражаются они. Все. Этого не понимают ворлонцы. Им это безразлично. Я знаю, но я также понимаю, что все они могут погибнуть. Даже ты. Но все те, кто погиб – сделал это ради высшей цели. Не из прихоти, не по капризу – но потому, что они выбрали свою сторону в войне, что важней любого из них. У них был выбор, и был он всегда. Я только показал его.
Если они выбрали смерть ради этой цели, что ж… галактика всегда была несовершенной, но они поступили правильно. Но, спрошу я тебя – как я могу вести солдат на войну, если я знаю – и если знают они – что за каждую пролитую ими каплю крови обливается кровью мое сердце? Если я поддамся эмоциям… благодарю за то, что ты нашла это смешным.
Если я поддамся эмоциям, я потеряю способность воевать, и тогда я предам всех.
Но, как я сказал, Вален поддался эмоциям. Он был превосходным вождем для мирного времени, куда лучшим, чем мог когда—либо стать я, но на войне… в итоге это перечеркивало все.
И потому он ушел. Разыскивая… я не знаю точно – что. Мир, понимание, быть может – даже шанс на время избавиться от ворлонцев и сделать что—то, над чем не они властны. Я не знаю.
Конечно это привело к…
Синовал замолчал, застыл на миг. Иванова выпрямилась.
– Что? – спросила она. – Что такое?
Он поежился.
– Ничего. Просто… возмущение. Что—то прошедшее сквозь Исток. – Он помолчал, погруженный в размышления. – Полагаю у людей это зовется "словно кто—то прошелся по моей могиле."
Иванова могла бы посмеяться, но это не было забавным.
* * *
Год 337 от восшествия Шингена, четвертый год от прибытия Валена.
Начало Года Одиночества.
Планета под названием Ивожим.
Он холодно смотрел на челнок, в его глазах не отражалось ни следа от его кипящей ярости. Он пронес его через пустоту космоса, далеко от Вавилона 4, от воспоминаний и печали, от прошлого и будущего.
"Как это закончится? Как все это закончится?"
Он закрыл глаза и снова увидел страшную битву. Вопли и ярость кораблей Теней, крики умирающих, смертные муки целого мира. И он не узнает результата.
"И я не хочу знать."
И он видел их лица, все лица, смешивались кружились и становились одним. Деленн и Нюкенн. Рашок и Г'Кар. Зарвин и Затрас, Кэтрин и Тулан, многие и многие проходили мимо него.
Кэтрин и Дераннимер – их лица задрожали, а затем слились в одно. Одно лицо. Один дух. Одна любовь.
Одна душа.
"Вот в чем дело. Ты не мог мне сказать, но я знал. Думаю что знал всегда. "
"Кэтрин затерялась в потоке времени. Легко вообразить, что она вернулась сюда… что ты спас ее, как—то превратил ее в Дераннимер, быть может точно также, как ты сделал из меня Валена, но нет… это слишком просто.
"Это не Кэтрин стала Дераннимер, так? Это Дераннимер станет Кэтрин. Души минбарцев. Души людей. Становятся одним. Сливаясь, растворяясь. Я… начал это, но был ли я первым или нет?
Ответом был лишь сухой и пыльный ветер негостеприимной планеты.
"Начнет она. Дераннимер умрет, и ее душа вернется в небеса, и она будет возрождаться, может быть сотню раз за следующую тысячу лет, но в конце концов, она станет Кэтрин."
"Или все это ложь? Или ты все подстроил, так чтобы я встретил и полюбил ее? Обоих? Ведь это так важно?"
"Отвечай!"
Ответа все так же не было. Откуда—то, очень тихо послышался звук тикания.
"Ты хотя бы слышишь меня?"
Все та же тишина.
Он кивнул. Он мог почувствовать их. Он всегда мог чувствовать их, но, возможно, он был слишком далеко, чтобы они ответили. Возможно, он наконец оказался действительно один.
Один, где—то, где он мог думать. Где он мог думать о Кэтрин и Дераннимер, о Зарвине и предательстве, о Маррэйне и Парлонне, что видят как вокруг умирает их мир.
Вален отвернулся и пошел прочь, в серую пустыню. Он шел не дольше сотни секунд, когда челнок взорвался за его спиной.
* * *
В конце третьего года со времени его прибытия, Вален бесследно исчез из Анла'Верэнн—вэни. Ни было слуха о его уходе, ни эха от его шагов, ни знака его присутствия. Он просто.. перестал быть.
Как только выяснилось что он не желает быть найденным, его ближайшие соратники созвали спешный совет. Маррэйн, Парлонн, Дераннимер, Рашок, Нюкенн, А'Иаго Мар—Хан, Кин Стольвинг, Затрас и несколько ключевых фигур из каст Жрецов и Мастеров.
Последовало немало споров, едва ли нежданных в присутствии таких непреклонных личностей, как Парлонн, но в конце концов возобладала воля Дераннимер. Они будут идти по его пути, исполнять его волю, и ждать, когда он вернется.
Кое—кто, в особенности Маррэйн и Парлонн остался несогласным. Эти двое оказались во все быстрее растущей изоляции от остального Валеновского совета. Они вместе предчувствовали наступление спокойного мира, в котором не будет нужды ни в них обоих, ни в следующих за ними воинах. В точности по пророчеству Парлонна ушли из жизни многие воины в обоих кланах – либо от тайных морр'дэчай, либо в самоубийственных атаках на Врага.
Другим решением, которое поддержала Дераннимер, но отвергли и Маррэйн и Парлонн было – огласить ли открыто новость о том что Вален исчез. К их удивлению, голос Затраса тут оказался решающим.
"Если без него наступит анархия" – как стало известно позже, сказал загадочный чужак – "то какой смысл в том, что он здесь? Любой вождь может осчастливить одно поколение. Но великому вождю нужны великие последователи – чтобы счастливы были и те кто будет после."
Итак, Вален пребывал… где—то, пока его совет продолжал войну без него. Поначалу были трудности, достигшие пика в разгромной Битве Красной Звезды, где потеряли свои жизни три сотни – включая А'Иаго Мар—Хана. Маркаб отказался покинуть его умирающий корабль, оставшись на мостике и молча глядя как звезды вокруг него наливаются алым, словно в знак почтения к пролитой крови.
Но в итоге вернулось единство – а с ним и победа. Маррэйн провел блистательную контратаку на Врага у Суйо—Занбато, пока Парлонн соревновался с ним в победах, преследуя отступающие корабли Теней в гиперпространстве. Без затмевавшего их Валена они сражались даже более стойко и отважно, чем прежде.
Но они оставались воинами, и они клялись служить своему лорду. Даже без этого важного обета, оставалось то, чему они не могли отказать; за исключением их лорда – единственное, что у них было общего.
Из "Докладов по Войне Теней", автор неизвестен.
Книга была объявлена еретической в году 229 от Явления Валена, весь тираж, кроме небольшой горстки копий, уничтожен.
* * *
Анла'Верэнн—вэни.
Он стоял перед озером хрустально чистой воды, его отражение дрожало в зеркальной глади перед ним. Она знала, что с вершины холма он мог бы увидеть весь мир. Он мог видеть все, кроме того, что больше всего хотел увидеть.
Слезы беззвучно и медленно скатывались по его лицу.
Он не мог видеть ее, хотя она приближалась. Она стояла в лодке, одетая в белую мантию жреца, трепещущую на ветру. Немейн, верный Немейн сидел на веслах, не глядя ни на нее ни на него, уставившись в воду.
Позади него заходило солнце.
Неподвижная вода озера отражает умирающее солнце. Он стоял здесь ожидая, вечно ожидая. Ожидая ее.
Почему он не видит ее? Он смотрит на нее или на кого—то еще?
Кто—то был с вместе ней в лодке, стоял позади нее, и неважно было, насколько быстро она оборачивалась – она не смогла бросить ни взгляда на ее лицо. Она знала – это была женщина, но не минбарка. Она была из неизвестной расы.
Он смотрел прямо на нее, и все же ее не видел.
Позади него была тьма. Она посмотрела пристально, удивляясь тому, как быстро зашло солнце.
Из тьмы протянулась рука. А он все также смотрел на нее.
Дераннимер очнулась от сна, широко открытыми глазами глядя в потолок и все еще видя солнце, уходящее в воду.
Потом она поднялась.
Немейн был в соседней комнате, как всегда. Он медитировал, но очнулся и вскинул взгляд, когда она подошла.
– Мне нужно поговорить с Маррэйном и Парлонном. – просто сказала она.
* * *
Он стоял перед озером хрустально чистой воды, его отражение дрожало в зеркальной глади у его ног. Вода простиралась до горизонта, заполнив собой его видения, его сон.
Сам не зная, почему, он сделал шаг вперед. Вода приняла его тяжесть, и выдержала ее. Он пошел, не зная, куда он идет и зачем, зная только, что должен идти.
Вода становилась тусклой, серой и мутной, но он продолжал идти. И это давалось все труднее. С каждым сделанным им шагом воздух становился все более мутным. Вскоре его осыпал пепел. Его шаги становились короче и медленнее, и он вздрагивал с каждым вздохом.
Тогда он посмотрел под ноги и увидел, что идет не по воде, но по песку и пеплу. В песке отпечатались следы, цепочка следов, уходившая вперед все дальше и дальше, пока не скрывалась из вида. Он обернулся посмотреть назад, но там не было ничего. Ни пустоты, ни голой пустыни ни чистого озера. Ничего.
Ему не оставалось ничего, кроме как идти вперед, по цепочке следов. Он не мог сойти с нее.
Фигуры появились прямо перед ним. Дераннимер стояла, глядя в высокое зеркало. Оттуда на нее глядело лицо Кэтрин. Он подошел к ней, и вдруг осознал, что это Кэтрин смотрит в зеркало, а Дераннимер смотрит на нее немым, умоляющим взором.
– Ты должен идти. – сказала Кэтрин. – Он ждет тебя.
– Кто? – начал он, и остановился, поняв что говорит на английском. Он взглянул на свои руки и они выглядели… не так как обычно. Он поднял руку, чтобы коснуться головы и обнаружил волосы там, где должен был быть гребень.
– Кто я? – спросил он.
Кэтрин тряхнула головой.
– Об этом поздновато спрашивать. – сказала она.
– Кроме того – проговорила Дераннимер, снова оказавшись по эту сторону зеркала – я не знаю.
– Никто из нас не знает. – добавила Кэтрин. – Не больше чем мы знаем – кто мы такие.
Он оставил их, и продолжил путешествие. Показалось строение, выраставшее с каждым шагом. Оно выглядело как часовня, храм, соединивший в себе минбарские и человеческие очертания. Возле него сидел Зарвин, глядевший на прочерченные по земле узкие бороздки.
Он подошел ближе и увидел японский сад камней – то что осталось после того, как Зарвин разбил камни. Они были расколоты на куски.
– Прости это существо, З'ондар. – говорил он. – Это существо не понимает.
Он вошел в храм, кивнув Маррэйну и Парлонну, стоявшим на страже у входа. Кожа Маррэйна была черной и обугленной, а его глаза были вырваны из глазниц. Кровь медленно и ритмично выплескивалась из рваной раны в груди Парлонна.
Никто из них не заговорил, когда он входил в храм.
Глаза резануло болью и он почувствовал как пролились кровавые слезы, по одной из каждого глаза, оставившие глубокие порезы на его щеках.
Кто—то уже стоял здесь, выпрямившись перед маленькой красной циновкой. Он опустился на нее, встал на колени и потянул дэчай с пояса. Малый клинок выскользнул из рукояти и он сжал его обеими руками, вздрогнув, когда бритвенно—острое лезвие рассекло его плоть. Он приставил острие к сердцу и поднял взгляд.
Вален взял лезвие в свои руки и сделал движение, пославшее дэчай в сердце Джеффри Синклера.
И тогда он проснулся, с тяжелым комом в горле. И на долгий миг он не знал, кем или чем он был.
* * *
Делфи.
Маррэйн взглянул вверх, на темную пелену покрывшую небо. Пристально изучая ее, он мог различить, что состоит она из множества облаков, которые двигались, перемешивались, сливались. Призраки порхали в поле зрения – тонкие изящные белые нити рисовали их на фоне черного полночного неба.
К сожалению, сейчас было чуть позже полудня. Маррэйн не знал насколько эта пелена была результатом бомбардировки планеты Тенями, и насколько – дымом от пожаров охвативших город.
Город звался Делфи, единственное крупное поселение в этом мире, и колонию также звали Делфи. Колонии было меньше десяти лет, и непохоже было что она могла бы прожить еще десять, переживи она этот год.
Крики затихали, насилие перекинулось в другую часть города. Безумцы с выпученными глазами увидели достаточно своих собратьев, зарубленных им и Парлонном чтобы понять и искать более легкую поживу подальше отсюда.
– Валену это не понравилось бы. – сказал он, больше для себя самого.
– Слишком беспорядочно для него. – согласился Парлонн. – Но все же… Я не удивился бы, обнаружив его здесь, делающего то что в его силах, и упрекающего нас, что мы делаем недостаточно.
Маррэйн фыркнул. Они вдвоем продолжали свой путь по пустынным, дымящимся и застланным дымом улицам.
– Что мы можем сделать? Найди мне одного воина, даже одного Рейнджера, которого мы можем выделить, и я пришлю его сюда. Даже нас не должно здесь быть. Это обреченный мир и обреченный народ. Они должны лишь с честью встретить свою смерть и искать лучшей доли в следующей жизни.
– Вален рассердился бы от твоих слов.
– Это реализм. Он может считать это бессердечным, но это останется правдой. Мы предлагали здешним шанс вернуться на Минбар. Мы даже предлагали эскорт для безопасности. Они предпочли остаться. Теперь они узнали цену упрямства.
– Они предпочли остаться потому, что Вален обещал безопасность.
– Что толку в обещаниях, которые ты не можешь исполнить?
Повисла тишина, которую нарушали лишь далекие крики и близкий плач. Тело старого Мастера валялось на улице, разорванное на куски. Воины не уделили ему внимания. Они высматривали живые опасности, а не мертвые тела.
– Нас не должно быть здесь. – после долгой паузы сказал Маррэйн.
– Знаю. – ответил Парлонн.
– Тогда зачем мы тут?
– Ты знаешь ответ.
– Да, знаю.
– Ты тоже не мог сказать ей "нет".
– Я никогда не мог сказать ей "нет".
– Ты любишь ее, не так ли?
– А ты?
– Конечно люблю, но по другому. Не забывай, я видел как она растет. Я учил ее. Я защищал ее. Я всегда знал что однажды увижу, как она выйдет замуж за кого—то – красивого, высокого, сильного достойного воина, который будет чтить и любить ее. Я не думал, что она выйдет за кого—то, подобного Валену.
– Она еще не вышла за него.
– Выйдет. Ты это знаешь.
– Да, знаю.
– Что бы мы о нем ни думали, он будет ей хорошим супругом. Ты должен признать это.
– Я признаю. Было бы проще, если б это было не так, но…
– Ты тоже был бы подходящим супругом для нее. Я не стал бы мешать твоему сватовству… даже прежде.
– От этого не легче.
– Знаю. Есть вещи, которые просто – есть.
– Знаю. К тому же у нас таковая имеется. Когда это закончится…
– Когда это закончится.
Маррэйн поднял голову. Храм перед ними был строением небольшим и простых очертаний. Со временем, без сомнения, он мог разрастись и соперничать с Храмом Варэнни у Йедора, но пока что это было маленькое, хрупкое здание, просто – место веры и поклонения.
И это было единственное здание в Делфи, которое не горело.
– Похоже, что это здесь. – сказал он. Парлонн кивнул.
Они вместе взошли по ступеням и осторожно толкнули дверь. Лишь одна персона была внутри; она сидела у алтаря скрестив ноги. Она посмотрела на них, когда они вошли. И в ее глазах была бесконечная печаль.
– Приветствую вас обоих. – сказала она. – Я ждала вас.
* * *
Ивожим.
– Я ждал, когда ты, наконец, появишься.
"Мы всегда были здесь."
– И где это 'здесь'? Нет, не говори. Я не хочу знать.
"Ты не можешь убежать от своей тени, или от своего отражения. Ты можешь убежать лишь от своих следов."
– И куда бы я ни бежал, они всегда будут передо мной? Какой во всем этом смысл? Я не мог спасти Зарвина, я не могу спасти Маррэйна и Парлонна. Я вижу будущее и нет ничего, ни единой вещи которую я мог бы предотвратить.
"Ты не властен запретить себе отбрасывать тень, и удержать от повторения то, что уже случилось ты властен не более."
– Кто я?
"Призрак будущего, надежда для народа, четвертая грань клинка. Ты то, чем ты выберешь быть."
– Тут нет выбора.
"Есть. Но лишь один."
– И если я хочу более чем единственного выбора?
"И если тьма захочет быть светом? И если павший захочет подняться вновь? Если ты пойдешь и расскажешь им – расскажешь Предателю и Изменившему их судьбы – поверят они тебе? Ты предотвратишь то, что сам знаешь – должно случиться?
– Я могу попытаться! Я могу сделать хоть что—то!
"Можешь."
– Я хочу сказать – могу сделать большее.
"Ты стоишь на вершине величайшей горы в мироздании и кричишь, что хочешь подняться выше. Миллиарды живут и умирают по твоему слову – и этого недостаточно. Твое имя будут помнить тысячу лет и все же ты хочешь чтобы оно прожило еще дольше?"
– Ты знаешь что я желаю не этого. И кто ты, в конце концов?
"Это не тот вопрос, который тебе стоит задавать."
– Ты Ра—Хел?
"Кто—то называет меня так. Имя – не более чем маска."
– Они называют тебя Королем Богов. Это правда?
"Я Светлый Кардинал. Для кого—то это одно и то же. Но титул – это лишь имя, а оно лишь маска."
– Так кто же ты? Отбрось все маски, имена и мирские игры, и что останется?
"На этот вопрос отвечать тебе, и тебе одному."
Голос покинул его, и он снова остался один, сидя в неверном тепле дрожащего и умирающего огня, пока ночь опускалась в небо над выбранным им миром.
* * *
Делфи.
Маррэйн двинулся первым, сделал шаг внутрь храма.
– Вы – Оракул?
– Так многие называет меня. – ответила она. Ее голос был… странным, как если бы она говорила на языке отличном от того, что слышали они. Она выглядела как минбарка, но не носила ни символа клана, ни меток касты, ни знака принадлежности к кому—либо или к чему—либо. Даже у самого безродного мастера был дом, который он мог назвать своим.
– Нас послали найти вас. – проговорил Парлонн.
– Ищите мир, спрятавшийся в тени, с единственной искрой света. Мир пустынь и иссушающего ветра, чей шар опоясала бесконечная цепочка следов. Он ушел туда, чтобы остаться в одиночестве, чтобы думать, медитировать и придти к согласию с тем кто, и что он есть.
Она подняла взгляд. Ее глаза, казалось, ослепили их обоих, гипнотизируя водоворотом знания силы и бесконечной печали.
– Ищите в системе, которую вы называете Миннеяр. Четвертый мир от звезды. Вы найдете его там, и это будет нетрудно. Само его присутствие осветит весь мир.
– Вы знали, о чем мы пришли спрашивать. – произнес Маррэйн. Он не был удивлен.
– Разумеется, также как я знаю и остальное. Я сказала вам то, ради чего вы пришли. Я дала информацию, в которой вы нуждались, преследуя свои цели в этой игре вселенских страстей. Я спасла будущее и прокляла настоящее, и я исполнила мое последнее, забытое предназначение в этой бессмысленной жизни.
Теперь – уходите… ради вашего собственного спасения.
– Кто вы? – спросил Парлонн. Уйти он мог не более, чем мог бы лечь и умереть.
– Никто. Ничто. Забытая и отринутая память. Единственный жалкий остаток того, что я помню как истину, идеал что должен был царить над всем прочим. Я была певцом и ваятельницей. Я мечтала и я делала мечты реальностью.
А теперь я ничто. Всего лишь пережиток силы, вера для смертных.
– Вы знаете будущее? – спросил Маррэйн.
– Я знаю все. Я знаю, что скажу тебе уйти, и знаю что ты не уйдешь.
– Она будет любить меня? – спросил он со страстной настойчивостью в голосе.
Оракул закрыла глаза.
– Она будет любить меня? Кто из нас победит? Что принесет будущее? Кто останется? Ты хочешь задать все эти вопросы? Я умоляю тебя, пусть и знаю что ты не послушаешь… уходи сейчас же! Ты действительно хочешь, чтобы я отказала тебе в единственной радости, что у тебя была?
– Она будет любить меня? – снова спросил Маррэйн.
– Да. – ответила Оракул. – Она уже любит тебя, но она никогда не будет любить тебя так, как желал бы ты, и никогда не будет любить тебя более чем его. – Чуть тише она продолжила – … я пыталась тебя предупредить.
Парлонн посмотрел на нее.
– Кто из нас…
Маррэйн схватил его за руку. Он посмотрел на товарища и кивнул.
– Я отказываюсь от вопроса. – сухо сказал он.
– Слишком поздно. – ответила она. – Я вижу ваше будущее. Сведенные вместе любовью, ненавистью и честью вы связаны – узами судьбы от прошлого к настоящему и будущему. Ваша трагедия будет повторяться снова и снова.
Вы не послушаете, не уделите внимания и, в конце концов, даже не вспомните, что видели меня. С вами останутся мои слова, но не память обо мне. Вы замените меня образом того, что можете понять, памятью что вы сможете постичь и выдержать.
Это мое проклятье, хоть вы не вспомните и о нем.
Я восстала против моих учителей, против ордена и они наказали меня за это.
Теперь вы знаете, и сейчас вы уйдете. Вы будете жить, будете бороться, сражаться, и все ваши усилия, старания и сражения будут тщетны, ибо я знаю, что ждет вас обоих.
А сейчас вы уйдете.
Они ушли, и через час они забыли, что когда—либо видели ее, заменили ее в своей памяти на свои собственные образы, как она и предсказала.
Это не ее история. Эта история – их.
* * *
Ивожим.
Он очнулся от сна, чувствуя мрачную тень, упавшую на душу. Во сне была Кэтрин, Академия, и они были так молоды. Они были на своем первом свидании, смотрели выступление Рибо и Зути, но ушли на половине сеанса, из—за чересчур громко болтавшего парня перед их местами. Они шли по набережной, направляясь к ее общежитию, и он смотрел на воду, пытаясь подобрать слова.
Потом он остановился, увидев в отражении глядевшего на него Валена. Он поднял взгляд и они уже не шли к общежитию, но направлялись и Йедору, и рядом была не Кэтрин, но Дераннимер.
Спросонья было холодно, и он потянулся пошевелить угасающие угли костра. Как раз, когда на краю его лагеря сдвинулась тень.
Он швырнул себя в сторону, инстинкт сработал раньше рассудка, и выпад лишь порвал одежду. Он перекатился, поднимаясь на ноги, но тварь уже возвышалась над ним, двигаясь с скоростью, что не могла быть порождена природой.
Его рука метнулась вверх и перехватила падавший на него удар создания, заблокировав когтистые пальцы на волосок от лица. Он заглянул в его лицо и не увидел ничего. Ни выражения, ни надежды, ни мечт, ни памяти.
Он слышал о Безликих, убийцах, созданных Тенями. Два года назад один из них убил троих его телохранителей—Рейнджеров – лишь для того, чтобы быть убитым Маррэйном. Но на этот раз не было Маррэйна, чтобы спасти его.
Судьба не позволит мне умереть, отстраненно подумал он, прежде чем инстинкт снова взял верх. Рванувшись изо всех сил он бросил себя в сторону и ушел из—под хватки Безликого. Оттолкнувшись он получил достаточно инерции чтобы вскочить на ноги. И когда Безликий размытый движением ринулся вперед, в его руке появился денн'бок. Он думал что оставил его, но когда проснулся, первым же здешним утром, денн'бок оказался на поясе.
Мысль уступила действию, и он отбил в сторону первый удар Безликого, вогнав удар в бок твари. Тот хлестнул в ответ, и на этот раз когти рванули его шею до крови. Развернувшись на месте, и вскинув посох он встретил следующую атаку.
Денн'бок коснулся шеи чудовища с отвратительным хрустом и оно упало. Резкий удар в голову – и ему уже не подняться.
– Спасибо, Зарвин. – проговорил он. – Ты хорошо меня учил.
Конечно это была не его заслуга. Так'ча приняли его невероятное мастерство в обращении с их оружием как знак избранника богов, не подозревая правды. Он же знал, как обращаться с оружием задолго до того, как встретил Зарвина.
Светящийся призрак замерцал в поле зрения, с другой стороны от костра.
"Это был лишь первый. Будут и другие."
Он коснулся раны на шее. Неглубокий порез. Вскоре он перестанет кровоточить.
Но когти Безликих были отравлены. Один из его Рейнджеров ранее уже пережил нападение, но был оцарапан. Он умер, крича в агонии, три дня спустя.
Он взглянул на призрачный образ ворлонца, затем вниз, на труп создания. Лицо не выражало ничего. Всего лишь враг, всего лишь призрак.
Он вновь посмотрел на ворлонца.
– Пусть приходят. – просто ответил он.
* * *
Анла'Верэнн—вэни.
Дераннимер не спала уже несколько дней. Она держалась только лишь на силе ее воли. Она знала – все беспокоятся за нее. Парлонн, Маррэйн, Немейн, Рашок, Нюкенн… И они знали то же, что и она.
Народу Минбара нужен символ. Вален исчез, но была она – его возлюбленная. Она могла принять его наследие, и знала что однажды ей придется это сделать – но не сейчас.
Она найдет его, и приведет его домой.
– Ты говоришь вслух. – проговорил знакомый голос.
– Знаю. – ответила она, посмотрев на Кин Стольвинг. Икарранка стояла напротив, глядя на нее. Сейчас она носила форму Рейнджера, и поклялась сохранить школу А'Иаго.
