Текст книги "Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.(ЛП)"
Автор книги: Гарэт Д. Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 78 страниц)
Нет.
Нет.
Не надо больше.
Другое воспоминание. Где—то еще.
Тоже место, но раньше Он снова с женщиной. Они целуются под чужими звездами. Прекрасный, чуждый город раскинулся вокруг них, и они нашли храм для себя, и они целуются, и она так прекрасна, и он чувствует себя живым.
Живым.
Он обманывал себя. Он видел вселенскую истину впервые и обманывал себя мыслями о том, что он ошибается. Но он не ошибался.
Все умирают. Все умирает.
Кроме....
...него.
Нет, и он также умрет. Все они умрут.
Умирают даже дети.
Она была дочерью той женщины. Он не мог вспомнить ее имя, или имя женщины. Когда он увидел ее впервые – он знал что она умирает, и эта картина вызывала у него отвращение. Он больше не мог говорить с ней, или даже быть с нею рядом, хоть та женщина и была этим обижена. Он не мог внятно объяснить ей это. Он пытался – прежде и она просто не поняла.
Но она умерла.
Когда....
Нет.
Когда тварь...
Нет!
Когда тварь прошла в двери из света и он лишился глаз а девочка снова и снова кричала "Мама!", ее крики никто не слушал. Она умерла раньше чем тварь, прежде чем он выцарапал себе глаза чтобы не смотреть на это, чтобы не смотреть больше ни на что, и тварь умерла но поздно, слишком поздно.
Мама!
Все умирает. Все.
Даже любовь умирает, в конце концов.
Он спал. А, может быть, нет. Он не знал.
Он надеялся, что все же он спит.
* * *
– Значит, это пошло не по плану?
Синовал обернулся как раз, чтобы увидеть как приближается Сьюзен, материализовавшаяся на вершине башни. Он вздохнул. Были времена, когда он куда раньше узнавал о ее присутствии. Сейчас же она могла практически свалиться ему на голову.
Он не знал, было ли это его слабостью или ее силой.
– Она отказалась.
– Ты удивлен?
Он взглянул на нее, рассматривая ее заново, как он рассматривал ее в тот день, все эти годы назад, когда она явилась из пустоты в сердце Истока Душ.
В ее волосах появились седые пряди. Она слегка прибавила в весе. Одни ее шрамы стали менее заметны, другие стали выделяться.
В ее глазах вновь появилась мягкость, вновь появилась вера.
Странно, как подобный ужас и разрушения могут разбить веру в одних, и заново выковать ее в других.
– Нет. – согласился он. – Не совсем. Конечно, я надеялся. Я всего лишь.... раздражен, по большей части. Я надеялся, что она увидит мудрость в моих словах и послушает, но.... Нет. Я просто раздражен. Столь многое не потребовалось бы, будь она здесь.
– Моя миссия, к примеру. Мне не нравится покидать Проксиму.
– Ты не обязана быть здесь. Талии понадобится помощь, да, но это не обязательно должна быть ты.
– Я ей обязана. Это вопрос чести. Ты знаешь это, не так ли?
– Ты сердишься.
– Нет... ну ладно – да. Я думала, ты изменился после Морейла, врии и.... Я думала ты видишь больше, чем все эти комбинации фигур на шахматной доске. Иногда ты становишься прежним.
– Я знаю, зачем я сражаюсь. И всегда знал. Но я могу видеть приближающийся конец. Эта война может затянуться еще на тысячу лет, потеряй мы один мир в нужный момент – или же она может закончиться здесь и сейчас. Так мы рискуем всем, но другого шанса у нас уже не будет. Марраго и Маррэйн добрались до Минбара. Исток Душ связался с призраком Сети. Наши армии готовы. Казоми 7 относительно слабо защищена.
Это должно быть сделано сейчас.
– Все ради Шеридана?
– Как я знал раньше, и как я пытался доказать ему раньше... этой галактике понадобится лидер, когда меня здесь не будет. Это для начала. Что случится после – будет самой важной частью, и если я проиграю – нам понадобится Шеридан, чтобы продолжить все после моего исчезновения.
– А что, если не захочет он? Даже если выгорит – мы вернем его к жизни после двенадцати лет смерти. Двенадцать лет! Взгляни, как все изменилось. Взгляни на Проксиму и Альянс. Посмотри на Деленн! Ты думаешь – он готов снова прыгнуть в седло, не задавая вопросов? "А, так я все это время был покойником, да? Да что вы, никаких проблем. Вернемся к спасению галактики!"
– У таких как он и я – выбор что делать всегда не слишком велик.
– Выбор есть всегда. Ты мне это сказал.
– Прости меня. Сегодня я слегка... фаталистичен. Ты готова?
– Да. Я медитировала несколько часов разговаривая с Истоком. Я попрощалась с Дэвидом. Я готова.
– В этом нет необ....
– Нет, это долг. Это вопрос чести, как я сказала. Ты готов?
– Флот собран. Мои Охотники за Душами, столько Изначальных, сколько можно выделить, соединение легких истребителей Куломани и полк "Зеленых Убийц" Вижака. Так'ча и Братство заняты на текущих заданиях, но этого должно хватить.
– Время важно, помнишь?
– Я помню.
– Я не хочу вывалиться из сети, и обнаружить что тебя разбили.
– Этого не случится.
– Часы сверять будем?
– Не смешно.
– Спорю – ты это говорил всем женщинам. – она вздохнула. – Удачи.
Она подошла к краю пропасти.
– Мне не требуется удача.
– Всем нам нужна удача.
Потом она исчезла из вида.
Синовал вернулся к изучению окружения. Казоми—7, место рождения Альянса. Отсюда мир выглядел таким крошечным.
Он почти что мог потянуться и сжать его в руке.
* * *
Зак вошел в комнату и застал Дэвида сидящим и уставившимся в карту.
– Работа закончена. – доложил он с натянуто—радостной улыбкой. Дэвид вздрогнул и обернулся.
– Больше так не делай, Зак. – сказал он. – Ты мне едва инфаркт не устроил.
– Извини, босс. Ты выглядел чересчур задумчивым.
– Хммм... да..
– Сьюзен нет поблизости?
– Вернулась в Собор. Назревает что—то большое. Очень большое.
Зак поднял бровь и уселся с противоположной стороны стола.
– В самом деле? Думаешь, они наконец собрались снять блокаду, и немного нам тут помочь?
Дэвид посмотрел на него.
– С какой стати? Что мы можем предложить Синовалу? У нас нет ресурсов, мы не в стратегически выгодном расположении. У ворлонцев нет здесь базы. О, Синовал доберется до нас, со временем – Сьюзен постоянно давит на него – но будет это только когда все закончится. Не сейчас.
– Да уж. – горько произнес Зак. – И скольким еще из нас придется умереть, прежде чем это случится?
– Как можно меньше – насколько получится.
– А, забудь. Я знаю что ты делаешь все, что можно. Я просто ворчу.
– Я не обижаюсь. Я вспоминал кое—что из прошлого. Разговоры с ветеранами Дилгарской войны, когда я был мальчишкой и почему я хотел попасть в космос. Дорога была ясна, космос был безбрежными просторами, лежащими и ждущими, чтобы мы проставили на них свои имена. Мы были молоды, уверенны и считали, что можем все изменить.
И посмотри на нас теперь. Прикованы к планете, с которой не можем сбежать, вынуждены жить, как звери – потому что это единственный для нас способ выжить. Мы не делаем ничего. Мы ни на что не влияем. За будущее галактики идет война, а мы здесь не делаем ничего, пока чужаки сражаются в битвах.
Это кажется просто неправильным. Что—то по пути пошло совершенно не так, и выбило у нас шанс. Это все, о чем я могу думать. Где—то мы упустили свой шанс, и я не могу понять – где.
– Возможны миллионы вариантов. Теперь нам с этим ничего не сделать.
– Но что—то должно же быть. И что—то будет. Я обещаю. Из всего этого может выйти что—то хорошее. Альянс распадается, но может быть... может быть, он все же может работать. Может быть, следующий будет лучше.
– Следующий Альянс? Ну, не знаю. Наверное, нам лучше быть поодиночке, каждая раса сама по себе и занимается своими делами.
– Если таково наше стремление, то почему любой из нас вообще покинул Землю?
– Мы бы сдохли, если бы этого не сделали.
– В точности мое мнение.
– Но если бы мы не покидали Земли, мы никогда не встретились бы с минбарцами, и никогда не началась бы Война, и оставалась бы Земля. Так что мы были бы живы.
– У меня от этого голова кругом.
– Угу, и у меня тоже. Господи, как я хотел бы, чтобы Декс был рядом. Он бы с этим разобрался. Хм... без обид, босс. Я в смысле, ты хорош, но.... лучше дьявол, которого знаешь.
– А, ладно. У меня, похоже появляется привычка идти в тени других. Сначала Джон, а теперь... Извини Зак, я просто устал.
– Еще бы, босс. Поговорим позже.
Дэвид кивнул и подождал, пока не уйдет Зак. Он взглянул на карту и нахмурился.
– Должен быть другой путь. – пробормотал он. – Будет лучший путь.
Все это принесет хоть что—то хорошее.
Я это обещаю.
* * *
Луна тяжко нависала над ними, когда они достигли своей цели. По большей части, они путешествовали в тишине. Маррэйн был готов говорить, но Марраго ушел в мрачные раздумья, а Тиривайл не отвечала, что бы он ни сказал.
Йедор Маррэйну никогда не нравился. Он никогда не был ни его домом, ни даже центром его мечтаний. Йедор был столицей Шингена, местом, откуда он утверждал свое владычество над Минбаром. Вален правил отсюда, подобно ему – и никогда, ни для кого из Клинков Ветра, это место не было осенено удачей.
Здесь случились его самые страшные поражения. Здесь он потерял Дераннимер, оставив ее Валену. Хотя они были на окраине – он мог почувствовать Храм Варэнни, темный магнит, притягивающий все его внимание.
"Ты никогда не был ее достоин."– горько подумал он. – "Ты никогда не был достоин править."
Тысячу лет мира обещал Вален – и было так.
Маррэйн когда—то, давным давно заключил сделку на тысячу лет войны, которые последуют за ними. Это могла быть и не тысяча лет – но все же это была война, и на этот раз рядом не было Валена.
Нет, эта война была настоящей войной, справедливой, полной героизма, отваги, великих деяний и настоящих союзов, закаленных в боях. Это было как раз то, чем должна быть последняя война.
Потом он посмотрел на Марраго – старого и подавленного своим личным горем.
Потом он посмотрел на Тиривайл – израненную, покрытую шрамами и обожженную, а хуже всего – израненную внутри.
Настоящая война, и все же она оставила его нетронутым. Никаких серьезных ранений, ни даже их угрозы. Он никогда не был близок к смерти – ни разу – в течение этой войны. Сам Синовал не мог сказать того же.
Он был рожден для войны – с самого его первого вздоха. И все же, идеальная война, о которой он мечтал, требовала идеальных воинов – армию таких с каждой стороны.
А тут просто не было в природе столько идеальных воинов. Простые люди были теми, кто страдал, кого ранили и убивали.
Марраго должен был оставаться в своем саду. У Тиривайл должен был быть шанс найти свой собственный путь, а не то, к чему вынудил ее отец. Эта война никому из них не подходит.
И потому мысли Маррэйна становились все мрачнее, пока они обходили Йедор.
Лунный свет отражался в озере перед ними, когда они взошли на вершину холма Турон'вал'на ленн—вэни.
Место, Где Ожидает Вален.
Присутствие Валена пронизывало все, что он видел. Каждый стебель травы, каждый глоток воздуха. Он мертв и исчез уже тысячу лет, и все же его присутствием полнилось это место.
"Дай мне Широхиду. Дай мне горы и небеса, и можешь забирать свое хрустальное озеро, Вален, будь проклят ты и все, чем ты был."
Там стоял могильный камень, нестертый и неповрежденный годами. Он был строг и изящен.
ДЖОН ШЕРИДАН
ПОКОЙСЯ
ТАМ, ГДЕ НЕ ПАДАЮТ ТЕНИ
Маррэйн рассматривал его. Он не знал этого Шеридана, хотя и слышал, что о нем говорили другие. Синовал, судя по всему, относился к нему с той же своеобразной смесью уважения и презрения, которую Маррэйн когда—то испытывал к Валену. Синовал уважал умения этого Шеридана, но презирал его слабости.
Иванова тоже знала его – хотя с Маррэйном она говорила редко и никогда не говорила о ее прошлом.
ПОКОЙСЯ
ТАМ, ГДЕ НЕ ПАДАЮТ ТЕНИ
– Нет такого места. – прошептал Маррэйн. – Не для таких, как мы.
– Покойся. – просипел Марраго. – Покойся. Какое у нас право его тревожить?
– Мы делаем то, что нам приказано.
– Я не слуга Синовала. Мы сражаемся на одной войне, но и только. Я даже не знаю, почему он настоял на моем участии в этой миссии. Мое время срываться с места и кидаться в бой давно ушло.
Маррэйн отвернулся от друга и взглянул на спящий Йедор, город, освещенный звездным светом, особенно – Храм Варэнни. Его глаза потемнели.
– Потому что ты мой проводник. – проговорил он. Это не мой дом, но это место, где я умер. Моя телесная оболочка умерла в Широхиде, но сердце мое умерло здесь, когда я видел, как она выходит за его замуж. Синовалу требовались те кому, он мог это доверить. Тех, кому он верит, немного и он послал нас – а других он выделить не мог. Я знаю Минбар и я не уклонюсь от своей задачи, но этот город...
Это его город, и он ранит меня с каждым моим вздохом. Это его воздух, его мир – не мой. А ты – мой якорь, друг мой. Ты остаешься верным идеалам воина. Если бы тебя здесь не было.... я мог бы потерять себя в прошлом. Ты сможешь напомнить мне, что мы делаем и почему мы должны это делать.
Он замолчал и отвернулся от Йедора.
– Весьма рассудительно. – вздохнул Марраго.
– Когда—то мне тоже приходилось командовать солдатами.
– Что ж, пойдем. Исполним что должны. Я никогда не знал этого Шеридана, но если Синовал считает, что это должно быть сделано, то... пусть будет так. Но... это выглядит неправильно. Обещай мне одно...
– Да?
– Когда я умру – сожги мое тело и развей пепел по моему саду.
– Ты спляшешь на моем погребальном костре, старый друг.
– Не лги мне. Прошу. Просто поклянись.
– Клянусь тремя женщинами, что я любил. – произнес он, не глядя на Тиривайл, не видя взгляда ее, стоявшей на коленях у могильного камня, не видя выражения, скользнувшего по ее лицу, словно облачко на фоне луны. – Я клянусь.
Потом он помолчал и пожал плечами.
– Но я умер в огне – и, взгляни, я все еще жив. Впрочем, Синовал поклялся не повторять этого.
– То, что было сделано однажды – куда легче сделать снова.
– Что ж, я также клянусь, что не позволю потревожить твой покой. Куда бы ты ни попал – ты этого заслуживаешь.
Марраго грустно улыбнулся и кивнул.
– Боюсь, что ты можешь быть прав. Давай поторапливаться. Мы не хотим, чтобы нас потревожили.
– Нас не потревожат. – сухо заметила Тиривайл. – Ночью патрули так далеко не заходят, а простые путники – тем более. У подножия этого холма было пять убийств, лишь за один прошедший месяц.
– "Минбарец больше не убьет минбарца." – усмехнулся Маррэйн. – Очередное пророчество Валена обратилось в прах.
– Поглощенное безумием. – горько прошептала Тиривайл. – Пора работать. Как только ваше святотатство закончится, ты можешь убираться, и мне больше не придется тебя видеть, Предатель.
Маррэйн посмотрел на нее.
– Чтобы смягчить твою ненависть ко мне – слова бесполезны, равно как и дела – как и мое отсутствие в твоей жизни. Загляни в свое сердце, моя леди, и может быть, ты увидишь на что направлена твоя истинная ненависть. Но ты права. Пора за работу.
Они принесли лопаты – бесшумные, хоть и медленные и приступили к работе.
Марраго работал, пока мог, но ему пришлось остановиться и долго отдыхать – его дыхание было хриплым и захлебывающимся. Маррэйн работал вовсю, ему помогали сильные мускулы и яростная воля. Он не мог смотреть на Тиривайл – огонь в ее глазу был невыносим также, как и шрамы на ее лице.
Его ум был так поглощен воспоминаниями и гневом, что он и не заметил, как они добрались до деревянного ящика, в котором Деленн похоронила ее любимого. Человеческий обычай, разумеется – и тот, что Маррэйн не мог понять по—настоящему. Воину нужен погребальный костер, великому воину – нужен великий костер. А не какой—то... ящик в земле.
Но это было обычаем людей... и слабых. Тем, чьи деяния не взывают к небесам, не требуется и пламени, чтобы осветить дорогу туда.
Он и Тиривайл очистили ящик, и он попробовал его открыть. Он не ждал запаха гнили – опасаться ему было нечего. Синовал защитил тело от разложения. Не будет ничего неприятного.
Они заставили крышку откинуться.
И замерли, потеряв дар речи.
Гроб был пустым.
Глава 3
Они все знали его. Где бы они ни были, что бы они не делали. Чувство...
...завершенности.
Все близилось к завершению.
То была война, в которой они сражались вечно, война была главным в их жизни. И – медленно поначалу, но быстрее теперь – она двигалась к развязке. Что будет после, если оно будет, это после...
Никто из них, ни даже те, кто владел даром прорицания, не мог сказать этого.
Кроме Истока Душ, разумеется, но если они и могли сказать – они этого не сделали. Они были безмолвны, им было довольно и одной вещи, которую они не знали.
Она близилась к развязке.
Это почувствовали трое на Минбаре, у Турон'вал'на ленн—вэни. Маррэйн и Тиривайл отвели глаза от пустого гроба Джона Шеридана и, двигаясь в унисон, взглянули в небо, забывшись на миг. Марраго задержал хриплое дыхание и отвлекся от созерцания спокойного озера, почувствовав это, и чуть быстрей забились его сердца.
На Центаври—Прайм Лондо очнулся от тревожного сна и всхлипнул, схватившись за грудь, в страхе, что оба его сердца отказали вновь, и, в отличие от предыдущих двух случаев, он этого не переживет. Он очень боялся что умрет прежде, чем все будет достойно завершено.
В тюремной камере Тимов, в жилах которой текла кровь многих поколений пророчиц, подумала, что ей пришло видение, подобное тем, что видела ее пра—пра—пра—прабабка. Но знание явилось лишь на краткий миг, а затем оно исчезло.
Это знал Дурла, сидевший во дворе и смотревший на звезды, которые, как он был убежден, предрекали ему величие. Знал это и Морейл – и лучше чем многие. Он хмуро усмехнулся при мысли о задаче, которую должен был исполнить – шанс вновь послужить Темным Господам, и, в какой—то мере, отомстить за Приносящих Хаос.
Г'Кар почувствовал это, едва ступив на холодную, безжалостную землю Центаври Прайм. Он замер, безмолвный и неподвижный, как камень, и Л'Нир рядом с ним беспокойно обернулась лишь для того, чтобы почувствовать это самой, и замереть.
Министру Виру Котто и Командору Та'Лону не требовались вопросы. Они знали сами. Вир был напуган. Та'Лон – нет.
Сьюзен и Талия почувствовали это, готовясь войти в Сеть, и миг понимания пронесся между двумя женщинами. Они никогда не были подругами, но были связаны одной целью, и этого было достаточно.
В Сети Альфреду Бестеру выдался миг ясности, позволивший ему назвать имена всех женщин, которых он когда—либо целовал прежде, чем встретил Талию – а ее имя вновь ускользнуло от него. И все же он знал, что она придет к нему – и скоро. И он знал, что должен будет сделать тогда.
На Проксиме это почувствовал Дэвид Корвин и он плакал в тихом, горьком отчаянии, ибо каким еще мог быть конец горестей для народа этого несчастного, осажденного мира.
Это почувствовал и Зак но он не распознал – что же это было. Он уже наполовину уговорил бутылку старого виски, которую нашел несколько недель назад и хранил для особого случая. Джулия отказалась разделить ее с ним.
В своей палате слепой, безумный мужчина ненадолго перестал бредить и выкрикнул имя, которое никто из бывших с ним рядом не слышал от него прежде, но этот момент вскоре прошел и кошмары вернулись к нему.
Деленн сидела в одиночестве, размышляя о ее недавнем госте, вспоминая о старой любви, о всех, кого она знала прежде – и кто был мертв сейчас. Конечно, все кроме него, того кто так и не умрет, и это его дар и проклятие. Она думала о том, чем все заканчивается, и знала что для него ничто не закончилось.
Сам Синовал стоял на башне, прокручивая в уме детали атаки на Казоми 7. Он узнал это и улыбнулся.
Где—то это же почувствовал и Себастьян, и он также улыбнулся, ибо он знал то, чего не знал Синовал.
А Исток?
Исток знал ответ на любой когда—либо заданный вопрос кроме одного; было несколько тех кто знал этот вопрос, и никого, кто знал бы на него ответ.
Но Истоку было открыто будущее. Оно редко показывало подробности, и лишь очень немногие могли уловить по ним истину пророчеств, но это было возможно. Величайшую истину будущего Исток хранил для себя.
Все заканчивается смертью.
Все.
* * *
И где—то женщина, которая казалась юной по всему ее облику – но старше многих городов – подняла голову, отягощенная оковами и взглянула на своих пленителей.
И она улыбнулась разбитыми губами.
Все кончается смертью.
* * *
– Исчез. – бесцветно сказал Маррэйн. – Исчез.
Тиривайл молчала, ее единственный глаз был полузакрыт. Она, казалось, медитировала. Маррэйн сидел на склоне холма, глядя на город, на озеро перед ним.
– Исчез.
Марраго рядом с ним чуть повернул голову, изучая Йедор. Прежде он никогда не был на Минбаре. Маррэйн хотел бы, чтобы в его силах было показать другу настоящее лицо планеты, такое, каким он его помнил. Храмы Секигахары, величие Широхиды, белые стены Ашинагачи.
А не этот... монумент Валену.
– Прекрасно, не так ли? – сказал Марраго.
– Я всегда не любил этот город. Это его город. Здесь я слишком слаб.
– Это знак. Йедор был уничтожен, разорван на части огнем, безумием и возмездием с небес. Взгляни на него теперь. Восставший из пепла. Этот город снова живет. Это дает мне надежду. Это было сделано однажды, значит это можно сделать вновь. Мой мир может ожить.
Маррэйн посмотрел на него, помедлил и пожал плечами. Это было правдой. Да, это было правдой.
Он поднялся.
– Что ж, тело Шеридана исчезло. Мы здесь ничего сделать не можем. Значит, мы возвращаемся на базу. Мы уже слишком много времени потратили на это задание.
– Еще немного. Я хочу просто... посмотреть.
Маррэйн со вздохом отвернулся от своего друга и обнаружил, что смотрит на Тиривайл. Она медитировала, была неподвижна, и, казалось, не замечала его присутствия. Даже в медитации, действии созданном для достижения мира и неподвижности, ее внутренние конфликты все равно просвечивали наружу. Она никогда не позволяла себе принять то, чем она на самом деле являлась. Она отказывалась от своего собственного величия и преувеличивала свои недостатки. Она никогда не знала истинного покоя.
Он мог понять. Ибо он уже так давно находил покой лишь в самых беспокойных местах и временах. На войне, с Дераннимер, после смерти. Он изменился, возродившись к жизни, и лишь с возвращением на Минбар он понял – насколько сильно.
Его сердце рвалось к ней. Что потребуется ей, чтобы обрести свой покой – также, как он обрел свой?
Ее веки затрепетали и она пошевелилась, открывая глаза. Первым, что она увидела – был он, смотрящий на нее, и она растерялась. Она попыталась что—то сказать, но запнулась и вздрогнула.
– Что?
– Ничего. – хрипло ответил он. – Она отвергла его, а не наоборот. Это ее собственная ошибка. Он принимал себя таким, каков он есть, и не собирался это менять. Если этого не принимает она...
– Нам пора. Мы потеряли здесь достаточно времени.
– Он был унесен недавно. – проговорила она. – Группой, примерно – шестеро; и унесли его недалеко. Они поклоняются Чужакам.
Маррэйн уставился на нее. Даже Марраго оторвался от своего созерцания Йедора и обернулся к ней.
Она смутилась под их изумленными взглядами.
– Я не первый год сражаюсь с ними. Я научилась распознавать их признаки.
– Я был воином тысячу лет. – ответил Маррэйн. – И не научился такому.
– Там, где они проходят, остается... словно зараза в воздухе. Самые способные из них могут ее замаскировать, но все равно она тянется за ними. Я сражалась с ними достаточно долго, чтобы начать чувствовать это.
Марраго улыбнулся.
– Я поверил всему, что Маррэйн говорил про вас, леди. Соглашусь, что я был поначалу скептичен, но теперь, когда я вас увидел...
Она сердито перебила его.
– Чушь! – резко выдохнула она. – Просто умение, которое у меня есть. Научиться этому может любой.
– Но мы не можем. – спокойно сказал центаврианин. – А вы можете.
– Ты можешь их выследить? – спросил Маррэйн.
– Конечно. Они тут проводят какого—то рода ритуал. От него и тянется вонь. Они пытались ее скрыть, но это было здесь, и я могу проследить по ней.
– Тогда веди.
– Это может быть ловушка. – заметил Марраго. – Знают ли они о наших видах на тело Шеридана? Если нет – почему они забрали его сейчас? И если они знали, что вы можете пойти по их следу – они могут ждать нас.
– Значит, это может быть ловушка. – признал Маррэйн. – Если это так – они попытаются сразиться с нами, и... – Он усмехнулся.
– И что?
– Мы подарим им ту смерть, которой они жаждут.
Марраго вздохнул.
– О, быть молодым и таким уверенным...
– Я едва ли юн.
Они замолчали, заметив что Тиривайл уже в нескольких шагах от них, и направляется к городу. Они вместе последовали за ней. Рука Маррэйна покоилась на поясе, готовая в любой миг выхватить оружие.
Как то и подобает воину.
* * *
Мистер Морден взглянул с балкона на мир, который он начинал считать своим новым домом. Вид, как и всегда, доставил ему беспокойство. Столько лет – а они все еще не закончили. И хотел бы он знать – смогут ли...
Иногда ему казалось что про него забыли. Он докладывал как всегда и время от времени он получал приказы, но они были редки. Последние приказы пришли больше восемнадцати месяцев назад, и они были просты.
Защищать Центаври Прайм от нападения. Поддерживать порядок. Выслеживать еретиков и предателей.
Он не был в неведении насчет... проблем, которые разворачиваются внутри ворлонцев. Это смущало его. Ворлонцы претендовали на то, чтобы быть едиными – одна цель, один взгляд, единая цель защищать, опекать и направлять юные расы, дабы изгнать хаос.
Представить их сражающимися друг с другом...
Мистер Морден ненавидел хаос, и все же он начинал любить мир, что не знал ничего, кроме хаоса. Крестьянские восстания, интриги Двора, вечно изменяющиеся альянсы, бесконечный поток нападений и мятежей. В южных городах, считанные месяцы назад, прошли голодные бунты. Со времени последнего убийства во Дворе прошло меньше месяца, покушениям же на самого Мордена счет уже был потерян.
И все же он начинал любить этот мир и этот народ. Он любил их культуру, их историю, их пищу и питье. Центавриане были умирающим народом и его судьбой было вернуть их к жизни, возродить их для Порядка и дисциплины, вновь дать им величие.
Они, конечно же, не желали этого увидеть. Но он продолжал пытаться. В отсутствие более определенных приказов – это было всем, что он мог сделать.
Центаври Прайм была единственной планетой, на которую он все еще претендовал. Марраго и Синовал отыграли все прочие. Морден годами выбивал большую военную поддержу для миров Центавра, но ему всегда отказывали. Центавриане в нынешние дни просто были недостаточно важны.
Он вспомнил услышанное от мистера Эдгарса – как раз перед его самоубийством. Эдгарс послал ему сообщение с соболезнованиями по поводу тупиковости его положения. Ворлонцы относятся к центаврианам, как к умирающей расе. Как только они вычистят там влияние Теней – там не останется ничего для них интересного.
Мордену недоставало старика. Он наполовину ожидал этого, но умереть таким образом... Самоубийство. Что должно было случиться, чтобы заставить Эдгарса так поступить?
Он не думал, что когда—либо узнает.
Он всем был обязан старику. Жизнью, работой, здравым рассудком. Минбарцы забрали у него семью и почти убили его. Он выжил, прошел через горячку и безумие, плыл по жизни в тумане. Его умения и ненависть к минбарцам привлекли к нему внимание Правительства и он был послан в роковую миссию к Сигме—957, где он и встретился с ворлонцами.
Он работал на них и служил им, но они были чужаками, чуждыми... и нечеловеческими. Их война и их заботы были далеки от него.
Затем его послали кое—кого завербовать – загадочного и неуловимого Вильяма Эдгарса из "Эдгарс Индастриз". Морден работал на него раньше, в некотором смысле, но никогда не знал, и даже не видел его конечного нанимателя. Эдгарс был человеком, с человеческими заботами, человеческими чувствами и человеческими мотивациями. Он придал войне человеческое лицо и напомнил Мордену истинную природу того, ради чего они сражаются.
Он служил ворлонцам, да; он посвятил свою жизнь им и делу Порядка – но во многом это было благодаря Эдгарсу.
Он хотел бы, чтобы Эдгарс мог увидеть этот мир.
Он ушел с балкона. Еще много чего надо сделать, слишком много.
Для отдыха у него будет масса времени – потом.
* * *
Ты готов?
Голос преследовал его, при этом Синовал не знал, чьим он был. Здесь никого не было. Он никогда не был по—настоящему одинок с Истоком, что всегда был частью его, но этот голос исходил не от Истока.
Он думал, что это ее голос. Голос его совести. Но она умерла, двенадцать лет назад – убитая, в самом прямом смысле, им же самим.
Сьюзен пыталась воспроизвести ее роль, но она была неподходящей персоной. Он уважал, ценил и в чем—то даже любил ее – но она не была Катс и никогда ей не будет.
Он все еще носил ее цепочку.
Ты готов?
Что бы подумала она о том, что он сделал за эти двенадцать лет, с тех пор, как она погибла. Двенадцать лет...
Битва у Проксимы. Разрывающая душу, почти изувечившая. Чужаки были ужасны, первобытный страх смерти, обретший плоть. Он понимал, почему никто не мог устоять перед ними, почему сам вид одного из них почти лишил Декстера разума, но не из—за этого он так их страшился.
Он страшился их, потому что знал, чем они были.
Зеркало.
В их мире Чужаки были Охотниками за Душами. Точно также как и Охотники за Душами они раскрыли секреты смерти, но они действовали без ограничений, без морали или же страха, без противников и поражений – и они превратили их вселенную в кладбище.
<<На его месте мог бы оказаться я, когда б не милосердие Господне.>> [7] 7
Отсылка к англоязычному мему by John Bradford: "At some time during his imprisonment it is said Bradford witnessed a group of prisoners being led to their execution and remarked, "There, but for the grace of God, goes John Bradford," the phrase for which he is best remembered, and which has survived in common parlance in its variant, "There, but for the grace of God, go I."
[Закрыть]
Они были зеркалом.
И пугающе точным, к тому же. Что бы сказала Катс после того? Какие слова ободрения она смогла бы найти? Другие пытались и потерпели неудачу. Он выиграл, победив самого страшного врага, которого когда—либо встречал, а затем он был вынужден бежать в самый миг его победы.
Слов не нашлось, и он сомневался, что Катс могла бы поддержать его.
Чудовище. Зеркало. Чудовище в зеркале.
Он обрушился на Врии.
Он мог почувствовать ее разочарование. Он не мог представить себе ее слов, ибо каждый раз когда он думал о том – слова становились все тверже, все острее и больней, но он мог представить ее страшное разочарование. Ему полагалось быть спасителем, вождем, лучшим чем Враг.
Ему не полагалось быть тем чудовищем, кто спустил Морейла на детей Врии.
Им лучше было погибнуть немедля, чем в руках Врага, но все равно это был глупый поступок; один из многих. Один из сотен.
Ты готов?
Чудовище. Чудовище в зеркале.
Ты готов?
А потом еще раз, после восстания врии. Он поступил так снова, но тогда он увидел истину, и он изменился. Слишком поздно.
Безнадежно поздно.
Ты готов?
Чудовище в зеркале.
Он задвинул ее на задворки его разума. Шесть лет, со времени восстания, с тех пор как он изгнал Морейла и ему подобных из Собора, он держал чудовище в зеркале, связав его оковами из дружбы, верности и морали.
И памяти о ней, разумеется. Всегда – памяти о ней.
Скоро этим оковам придет время упасть.
Скоро придет время развязать войну с Врагом, и дать им увидеть чудовище.
