Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 44 страниц)

– А что, если бы я об этом думала, они бы не исчезли? Все равно случилось бы то, что случилось, но я была бы печальна и подавлена от предположений, что источников бессмертия может не стать.

– Можно было бы проявить интерес, откуда они взялись. Просто проросли из земли цветами? Или от пахтания океана? Но ведь могло и не прорасти и не вспахтаться. Какая энергия заставила быть тому, что давало богам бессмертие?

– Ну, допустим, я бы много об этом думала. Я бы получила на это ответ? Я сумела бы обрести власть над энергией источников бессмертия, не позволить никогда им иссякнуть, не было бы сумерек, не было бы смерти богам?

– Нет, мир, в котором ты живёшь, низший и ему должен прийти конец. Но если бы ты думала о чем-то, что за пределами этого маленького смертного мирка, то после ухода из него быстрее добралась бы до Высшего, потому что была бы ментально ближе к нему, ведь в Высшем Мире ищут знаний, потому что умеют ценить жизнь. Ведь если ты по-настоящему ценишь ее, то не берешь от нее только то, что сладко: бесконечную череду пиров, забавы в море, поиск других удовольствий. Ценя жизнь, ты не отворачивается от ее недостатков, но принимаешь их и устраняешь.

– А что плохого в пирах и удовольствиях? – вспыхнула Нана. – Неужели в Высшем Мире это запрещено? Что же, Противник сказал правду, что у вас ничего нельзя?

– Он солгал. Можно. Можно пировать и получать удовольствия и поверь, мы получаем их никак не меньше, чем когда-то получала ты. Но по-настоящему ценить жизнь – это не брать от нее только то, что тебе нравится, а исправлять то, что тебе претит. Ценить и любить жизнь – это стремиться обретать власть над ней, совершенствовать ее, владеть обстоятельствами. Разве это не хорошо?

– Владеть жизнью и обстоятельствами? О, хорошо – это не то слово! Это было бы что-то неописуемо прекрасное!

– Вот к этому прекрасному мы и стремимся в нашем Мире. А ты говоришь – «нельзя»! – улыбнулась Диля.

Нана улыбнулась в ответ:

– Так, наверно, неправда и то, что в вашем мире общество выбирает каждому спутника жизни?

– Вот это правда.

Улыбка вмиг сползла с лица Наны.

– Как же это? – испугано пробормотал она. – Неужели вы способны разлучить любящие сердца и принудить пожениться тех, кто не питает друг к другу никаких чувств?

– Ни в коем случае! Чего нельзя у нас – так это вступать в брак без любви!

– Ничего не понимаю… Зачем же тогда общество навязывает супругов своим членам?

– Не навязывает, а помогает обрести партнёра, подходящего по вибрациям любви и идеального брака. И никто не заставит их заключить брак, пока между ними не возникнет настоящая любовь, а она обычно возникает вполне естественным путем, если в Высшем Мире пара друг другу подходит. И эта любовь остаётся верной, вечной и неизменной и приносит счастье, не то, что ложная, которая может произойти в низшем мире.

– Ложная? Это такая, какая у меня возникла к моим бывшим мужчинам? Мне казалось, что я влюбляюсь без памяти, но в скором времени случалось только охлаждение и разочарование.

– Ложная любовь может быть ещё опаснее. Тебе повезло и ты быстро остывала к тем, кто на самом деле не был предназначен тебе. Но бывает так, что партнёры не могут расстаться никак, даже ищут друг друга из воплощения в воплощение, отдают друг другу сердца. Им кажется, что они не могут друг без друга существовать, на самом же деле они воздействуют губительно один на другого и результаты этой любви печальны.

Нана тяжело задышала:

– Не о нас с Моханом ли ты говоришь?

– Нет, не бойся. Природа предназначила вас друг другу и любовь ваша не губительна, а спасительна. Ведь гибель не во временных страданиях, гибель – в близости к Противнику.

Нана облегчённо вздохнула:

– Камень с души свалился!

====== Часть 108 ======

Лицо Дили снова стало серьезным:

– И вот ещё для чего Природа сделает вас смертными на время. Вас, богов, много и все вы обитает на довольно небольшой планетке, поделив ее между пантеонами на то, что вы зовёте вселенными. Сейчас у вас единый пантеон и одно пространство, вы намерены умножить человеческий род до двухсот миллиардов, чтобы совместно править им. В Высшем Мире богов гораздо больше, чем на земле, но тех, кем мы правим, больше, чем богов, несопоставимо. Когда вы приедете в Высший Мир, а я уверена, так и будет, вы поразитесь, каким количеством преданных вам придется управлять. И чтобы делать это хорошо и правильно, вы должны почувствовать на себе, что значит – быть смертным, хорошо их понимать. Так не воспринимай грядущий уход в низший мир как трагедию – считай, что ты отправляешься учиться.

– Я попробую, Диля. И спасибо тебе. После каждой беседы с тобой я испытываю облегчение, в то время как после разговоров с Противником я ощущаю тревогу и мучительные сомнения.

– Для того он и создан Природой, чтобы повергать сомнениям ее законы и заставлять проходить испытания, чтобы сделать достойными Высшего Мира тех, кто для него предназначен.

– Диля… Я, кажется, его боюсь.

– Он опасен и силен, с ним следует вести себя осторожно, но осторожность – не трусость. Нельзя недооценивать уровень его силы и опасности, но и не стоит переоценивать. Будь осторожна, но не бойся. Не верь ему, постарайся даже не слушать его ложь. И не вздумай хоть о чем-то просить. Скорее всего, он не откажет, но взамен потребует гораздо больше, чем отдаст – он сочтет тебя своей собственностью.

– Меня пугает его древность. Он старше всех богов, старше Земли, старше тех планет, что возникли до Земли. И зачем я считала себя древней богиней, если рядом с ним я даже не младенец, а намного младше? Как же велик его жизненный опыт, его накопленная мудрость, его обширнейшие знания! Он легко обманет меня, я попаду в его ловушку неизбежно!

Диля засмеялась:

– Если бы опыт и знания были единственной силой то, да, от Противника не было бы спасения и Высший Мир не имел бы и малейшей возможности хотя бы зародиться! Он мудр, умён и хитёр не в меру. Но Природа позволяет ему противостоять, потому что и у него есть свои слабые места! При всем его уме и хитрости он чрезмерно эмоционален. И, порою, эмоции затмевают его разум – в этом спасение от него. Они берут над ним верх, когда он понимает, что что-то идёт не по его плану, его выводит из себя осознание, что его желание может не исполнится. И тогда, вместо того, чтобы поступать хладнокровно и прагматично, он действует так, что сам того не желая, рушит свои планы, открывает свои слабые места, поступает так, что исполнение его желания сходит на нет.

– Ого! – образованно проговорила Нана. – И как же довести его до всплеска таких эмоций?

– Самый лучший способ – избегать общения с ним, отказываться слушать его, не вести с ним диалога. Это просто сведёт его с ума, заставит волноваться, а он терпеть этого не может – нервничать из-за того, что что-то пошло не так. И вполне вероятно, он отстанет от тебя.

– Я и не хотела говорить с ним, но меня уязвило то, что он сказал, что теперь мне никто не завидует!

– Ты хотела бы, чтобы тебе завидовали?

– Но если мне никто не завидует, значит, я – никто…

– Тщеславие – его любимый порок.

– Я тщеславна?.. Разве?..

– А разве нет? Желать чьей-то зависти по отношению к себе – это стремление возвыситься над равными по сути, а значит, стремление их унизить. Это нелюбовь, это разобщение, это проявление холодного сердца, тут невозможно сплотиться, быть на одной волне, а значит, невозможно обретение силы, власти, счастья, комфорта. Если завидуют неравные, допустим, смертные – богу, за то, что он бог, это развращает души, разлагает их, побуждает враждовать с богами, ненавидеть их вместо того, чтобы предано служить им, питать их молитвами и ритуалами.

– А что плохого, если завидует враг?

– Смотря чему завидует. Если духовному росту, успехам в продвижении к Высшему Миру или тому, что ты уже там и тебе там хорошо, то это полезная зависть, вскоре такой враг перестанет быть врагом и превратится в единомышленника. Но вот если зависть завязана на приземленном, это другое дело. Ты жаждешь зависти врага? Она доставляет тебе наслаждение? Ты делаешь всё, чтобы вызвать зависть врага, ты ощущаешь готовность все отдать за то, чтобы враг завидовал тебе, даже попросить Противника, чтобы он пособил в этом? Вот тут ты и становишься его собственностью – он покупает тебя задешево. Почему задешево? Потому что Противник не свяжет себя обязательствами вечно заставлять твоих врагов завидовать тебе. А вдруг ему взбредёт в голову сделать твою участь совершенно незавидной, полной унижений и потерь и это ты станешь с завистью смотреть на чужие успехи, ощущая боль и страх? Так он поступал с огромным числом живых существ. Но были и есть те, с кем он так не поступал, кто с давних времён, ещё до того, как появилась Земля, и по сей день живут в лучах его милости и им завидуют, завидуют, завидуют. Но… Кто может утверждать, что, допустим, уже через минуту Противник не передумает и не швырнет кого-то из этих долгоиграющих баловней на дно пропасти? И уже не передумает, не поднимет оттуда? Ты можешь вообразить меру из страданий? Больше всего они будут мечтать вернуть его милость, но это уже будет не в их власти. Те, кто отдал себя ему, уже не распоряжаются своей судьбой. И никакие действия не будут иметь результата. Тупик – самый безнадёжный тупик и полное выматывающей бессилие.

– Я согласна, что это ужасно. Но если тебе никто не завидует, потому что завидовать нечему, не значит ли это также, что ты унижен донельзя, у тебя уже нет ничего ценного и прекрасного и ты уже ничто?

Диля улыбнулась:

– Понятие ценного и прекрасного относительно. На земле были народы, у которых главной ценностью считались скальпы, срезанные с голов людей. Они не посчитали бы счастливыми и успешными тех людей, которые добились более значительных благ цивилизации, но у них нет срезанных скальпов врагов. Не оценили бы наличие удобств, например, автомобилей, отсутствия голода, подачу холодной и горячей воды в жилище, достижений медицины и прочего. Все, что делает человеческую жизнь комфортнее и безопаснее – все сведено к нулю, а все из-за иной шкалы ценностей. Подумай сама: когда ты искала свою любовь, ты готова была даже любить смертного и сделать его богом, ведь было тебе все равно, что тебе не позавидует Гера, жаждущая быть замужем только за царем богов?

– Но Гера завидовала на мою красоту. Это, признаться, согревало мне сердце!

– Но из-за этого она была твоим врагом.

– И что? Она все равно не смогла мне отомстить!

– Майя тоже позавидовала твоей красоте. Тут ведь дело обстояло серьезнее, не так ли?

Лицо Наны вытянулось от огорчения.

– Да, я уже начинаю осознавать значимость ее проклятья.

– Лучше бы этого проклятья не было, не так ли?

– Разумеется! Я уж и предполагать боюсь, во что это может вылиться! Но зачем Майе было так уж мне завидовать? Я, конечно, красивее ее, но ведь она тоже была хороша собой. Но не уродина же она, чтобы так сойти с ума от зависти!

– Похоже, ты сожалеешь, что она тебе позавидовала?

– Да, такая зависть уже перегиб! Однако, меня задело, что Противник высказался, как будто мне уже совсем никто не завидует. Но вот хоть бы когда я иду по улицам городов, смертные женщины бросают на меня завистливые взгляды. Они-то уж точно не в силах причинить мне такой вред, какой причинила Майя!

– Проживая в земном мире, ты не стала слишком наблюдательной, Инанна-Афродита. Шкала красоты у многих поменялась и не каждый оценит именно классическую общепринятую красоту. Многие женщины сознательно уродуют свою природную красоту с помощью пластической хирургии, потому что эта красота в моде.

– Я замечала, что у многих женщин лица какие-то странные, но подумала, что это оттого, что я, богиня красоты, слишком долго проспала в Тартаре и им некому было молиться, чтобы избавиться от уродства. Но если они сами уродуют себя и уродство признано красотой, то этот мир на самом деле порочен настолько, что здесь необходима глобальная война!

После этого разговора с Дилей Нана решила вновь появиться среди смертных и повнимательнее присмотреться к ним. Она побывала на фотосъемках модных журналов, к которым прежде была равнодушна, проникла на некоторые светские вечеринки у городских элит и поняла – уродство на самом деле назначило себя красотой. Правда, ее, Наны, красота ещё не была полностью отвергнута порочным миром, многие смертные мужчины ещё с восторгом смотрели на нее, но… Это уже был не тот успех, какой был до сумерек, когда ее красота вызывала у смертных шок.

Нана была взбешена. Она терпеть не могла, когда силу ее красоты ставили под сомнение.

====== Часть 109 ======

Она переместилась на набережную одного города в одной из цивилизованных северных стран и решила пройтись пешком, чтобы уравновесить взвинченный нервы. Но это ей не удалось. Ее толкнули и этим довели до белого каленья.

Она двигалась по бетонным плиткам вдоль металлический сетки, отделявшей реку и пространства суши, как вдруг заметила, что навстречу ей по одной линии шагает существо. Это была рослая деваха, почти на голову выше Наны, но при этом обута в белые босоножки на тонких высоченных каблуках, тощая, как жердь, плечистая, узкозадая, в коротком без рукавов платье из серебристой ткани. Рыжие волосы были собраны в кокон на темени. Она шла прямо на Нану, явно не собираясь уступать дорогу. Нана сняла очки и уставилась на нее расширенными холодными голубыми глазами. Люди обычно пугались, когда она смотрела вот так и шарахались в сторону. Но незнакомка также прямо смотрела в ее страшные ледяные глаза, не отводила взгляда и не сворачивала с ее пути. Нана подумала, что, возможно, деваха – биологическое тело без души, в которое ещё не вселили демона, вероятно, поэтому ее не страшит взгляд богини. Но, присмотревшись, она поняла, что рыжая нахалка обладает душой: слишком живыми были большие карие глаза, окаймленные длинными, как у коровы, темными пышными ресницами, обильно покрытые тушью. И смотрели дерзко, с вызовом.

Нана растерялась, рыжая сошлась с ней вплотную, затем бесцеремонно отпихнула ее в сторону и зашагал дальше, постукивая каблуками белых босоножек о шестигранные плитки.

Нана вскипела. Она впилась в спину незнакомки долгим взглядом, мысленно положила ее сердце в свою ладонь и сжала его. Деваха должна была теперь замедлить шаг, тяжело задышать, прижать ладонь к груди и осесть на каменные плиты, по которым только что с таким куражом стучала своими босоножками. Затем ее увезут в больницу с современным оборудованием, которое, несмотря на свое совершенство, все равно ей не поможет. Деваха отправится в царство Аида, которое снова восстанавливали и которое опять возглавлял Аид на новых условиях, что сам он не будет постоянно торчать под землёй, а находиться на поверхности и пировать со всеми, имея дворец под куполом Семи и наслаждаясь светом солнца. Но негодяйка уже долго не увидит света.

Однако, негодяйка и не думала падать там, где стояла. Она повернулась к Нане, широко улыбнулась полными кроваво-красными губами и свернула к небольшому летнему кафе, заняв один из столиков.

” – Она кто-то из богов, о которых мне ничего не известно? – подумала Нана. – Иначе как объяснить то, что она меня не боится, да ещё и не подыхает от сердечного приступа? ”

Нана, не сводя с рыжей прямого сурового взгляда, двинулась к ее столику. Та, подозвав официанта, заказала себе барбекю из экзотических рыб и бокал вина.

Нана приблизилась к ней:

– Ты кто? Ты из какого пантеона?

Деваха подняла на нее спокойный насмешливый взгляд:

– Я не богиня.

Нана присела на стул напротив нее:

– Этого не может быть! Любая смертная сдохла бы в течении нескольких минут после того, как я сжала сердце! А ты, кажется, даже не поняла, что произошло?

– А что произошло? Ты хотела меня убить? – принимая бокал вина с подноса официанта, также спокойно спросила она.

– Ты разыгрываешь меня? – раздражённо проговорила Нана и тут поняла, что от незнакомки не исходят божественные флюиды. Но, может, Нана не может их ощутить, как когда-то не могла распознать флюиды Мохана, что он – бог, потому что не могла прийти в себя после сумерек. Сейчас она тоже взволнована и из-за этого не может понять, богиня эта рыжая или нет.

– Так ты хотела убить меня? – переспросила незнакомка.

– Хотела. Со мной и богини-то не смеют так поступать, чтобы толкнуть меня, даже Гера на это не решалась, как же ты посмела, если ты смертная?

– Я не смертная.

Тут Нану осенило:

– Любимица Противника, – усмехнулась она.

– Да, – самодовольно ответила деваха, отхлебывая вино из бокала и подцепляя вилкой кусок жареной рыбы. – Добрый Дядюшка меня на самом деле очень любит!

– Вот какое имя ты ему дала…

– Какое имя ему дашь, так он и будет к тебе относиться.

– Ну, если его отношение зависит от того, как ты его назовешь, то зачем же скромничать, определяя его дядей? Можно сразу уж хватить – Добренький Папочка. Отец ведь ближе дяди.

– Не всегда. Бывает, дядя ближе и родней отца. К тому же, я не склонна к перегибам, он ценит это, поэтому его милость ко мне неизменна.

– Ах, милость! – насмешливо протянула Нана. – Ну, милость сильного – ценность немалая. Хоть и зыбкая, как туман над водой.

– Есть ещё кое-что, кроме милости, – пережевывая рыбу и запивая ее вином, проговорила рыжая, – я ему нужна.

– Ты хочешь сказать, что он может в ком-то нуждаться?

Деваха гордо выпрямилась.

– Меня зовут Гавиота, – надменно произнесла она, – я так решила, что меня будут звать, потому, что я также свободна и независима, как эта морская птица. Я не живу подачками от Доброго Дядюшки!

– Насколько я знаю чаек, они от подачек не отказываются. Так и осаждают рыболовные суда, чтобы им что-то перепало. Да и помойками не гнушаются. В городе, где слишком много чаек, так и знай, что в избытке свалки с не утилизированным мусором. Чайки даже выклянчивают друг у друга. Но вид у них гордый и заносчивый, да. Тщеславие ведь его любимый порок, не так ли?

Глаза Гавиоты, огромные, на пол-лица, из насмешливых сделались раздражительными.

– Издеваясь надо мной, ты оскорбляешь его, – она стукнула вилкой по дну тарелки. – Ты, очевидно, не понимаешь, кто он, если позволяешь себе это!

– У него тоже есть свои слабости. А ты при нем и вовсе никто, хоть он и защищает твое сердце от остановки.

– Я оказывала ему ценные услуги, переманивая на его сторону богинь иных планет, глядя на меня и образ жизни, что я веду, они хотели быть, как я и становились друзьями Доброго Дядюшки!

Она щёлкнула пальцами, снова подзывая к себе официанта. Тот поспешил к ней и она принялась делать заказы: почти все блюда из мяса, рыбы и морепродуктов, а также бутылку дорогого вина. Пока она перечисляла то, что хотела бы увидеть у себя на столе, Нана пристально рассматривала ее. Трудно было поверить, что богини могли завидовать ей хотя бы на ее внешность, которая была хоть и недурна, но несовершенна. В лице Гавиоты по-настоящему красивыми были только крупные глаза с пышными длинными ресницами, явно не накладными, хоть и подкрашенными тушью. И, может, ещё гладкие, без единого прыщика и пятнышка щеки, покрытые золотистым загаром и сочным природным румянцем, на которых не было и грамма тонального крема. Остальные черты лица затруднительно было назвать идеальными. Острый маленький носик был как-то несуразно вздернут, губы были довольно полными и смешной формы – как будто слегка вытянуты для поцелуя, но это не умиляло. Брови – тонкие и прямые, капризно вскинуты домиком над чуть вдавленной переносицей, лоб узковат и покат. Да и тело оставляло желать лучшего. Широковатые острые худые плечи придавали ее долговязый фигуре какую-то угловатость, узкий таз добавлял что-то маскулинное. Кроме того, у нее были довольно крупные кисти рук и ступни ног, размер последних ещё увеличивала белизна босоножек. Тело ее покрывал ровный загар, но он не слишком приравнивал ее к писаным красавицам. Разве что кокон пышных темно-рыжих волос… Да, пожалуй, волосы и придавали женственности облику Гавиоты, но ведь это же не причина, чтобы ей завидовали богини, большинство которых выглядят намного лучше!

Нана сказала об этом Гавиоте, нисколько не стесняясь. И добавила:

– На что же могли завидовать тебе богини других планет? Наверно, они были, мягко говоря, не очень привлекательны?

– Дело не в привлекательности, – все тем же надменным тоном ответила Гавиота. – Они завидовали моей судьбе. Моей свободе, беспечности и непринуждённости, какой у тебя не будет никогда, если, конечно, у тебя не хватит ума сделать правильный выбор – стать другом ему. Ты поняла, о ком я говорю. Даже когда ты ещё была, так сказать, великой в своем маааленком тесном скудном мирке, ты не имела таких возможностей, как я, и сейчас не имеешь. Вот я сижу перед тобой, но появится у меня прихоть – и я в секунду перемещусь на любую из планет, на какую пожелаю, туда, где мне придет в голову позабавиться, развлечься приключениями, которые опасны для кого угодно, но не для меня. А ты не сможешь. Ты пленница этого мира. Ты, кажется, ностальгируешь по прошлому, когда, ты считаешь, могла делать то, что тебе заблагорассудится? Никогда ты этого не могла! Тебе всегда приходилось жить по правилам, по чужим правилам – Зевса, твоего отца Урана-Ану, других богов!

– Чем плохи правила? Без них был бы Хаос, а мы туда ещё успеем.

– Ты даже не понимаешь, что такое свобода! – развела руки в сторону Гавиота. – А как тебе понять, если ты ее не знала! Правила, говоришь? Что ж, пусть будут правила для всех, но не для тебя! Ты пробовала жить в мире законов, которые ты можешь себе позволить нарушать – безнаказанно? Посмеиваясь над их блюстителями, играя с ними, как с котятами?

– Я пока это ещё могу хотя бы в этом маааленком скудном мирке, но не вижу в этом смысла. Скажи-ка лучше ты: пробовала ты быть богом? Какого ты происхождения? Была ты богиней хоть когда-нибудь?

– Я происхожу не из этой точки Сущего.

====== Часть 110 ======

– Ясно. В той точке, откуда ты родом, был божественный народ?

– Какое это имеет значение? – в голосе Гавиоты снова завибрировало раздражение.

– А всё-таки?

– Ну, был. Что с того?

– Но ты ведь не из божественного народа, – в голосе Наны послышались нотки презрения. – От тебя не исходит ни единой божественной вибрации! Ты испускаешь флюиды существа, стоящего на самой низкой ступени иерархии существ, вроде наших смертных!

Гавиота постаралась натянуть на полные губы нагловатую улыбку:

– Что ж, не буду скрывать, я из низов, с самого начала я была никем. Но вот Добрый Дядюшка подобрал меня как мокрого котенка из грязной лужи и помог проявиться моему таланту – вызывать зависть у богинь. Знаешь, почему этот уникальный талант проявился у меня, у существа низкого происхождения? Да потому что слишком велика моя любовь к моему образу жизни, не поддается описанию, как я ценю это! И я умею заражать этим других. И поэтому я способна оказывать услуги ему. И поэтому я древнее тебя и счастливее во много раз и все, чего бы я ни пожелала – все доступно мне и ни в чем я не имею отказа!

– Да, если бы ты попросила своего Доброго Дядюшку сделать тебя богом, пожалуй, он смог бы… Ну, приказал бы каким-то народам, что перешли на его сторону, строить тебе храмы, молиться, выполнять культовые ритуалы, называть тебя богиней Гавиотой. И что бы от этого изменилось? Ты все равно не стала бы богом. Все это смотрелось бы фарсом – не более того. Потому что ты не бог. Ты не сможешь, не сумеешь ничего отдать своим адептам. Не сможешь вызвать любовь в сердцах – силой энергии. Не вызовешь грома и молнии без силы науки. А главное, – теперь глаза Наны приобрели насмешливость, – не сумеешь сотворить и песчинки, а вот Молящиеся созидают светила и огромные планеты!

– Я умею вызывать дождь и молнии, – Гавиота продолжала держать на лице дерзкую улыбку, – и обладаю сверхспособностями.

– Ну, не сама же? Дядюшка даёт такие возможности?

–Услуга за услугу. Я даю Дядюшке, что хочет он, а он – чего хочу я.

Официант с подносом приблизился к их столу и принялся расставлять на нем тарелки с блюдами.

– Угощайся, – предложила Гавиота. – В болоте у Молящихся ты уже не отвечаешь ни мяска, ни рыбки, ни устриц.

– Благодарю, что-то не хочется.

Гавиота пожала плечами и придвинула к себе одну из тарелок.

– А мне хочется. Всегда. Пища мира Дядюшки самая вкусная и уникальная в Сущем! Можно сказать, животная пища – это вкус самого этого мира, живого, где возможно всё. А ведь и тебе всегда нравилась эта пища, ты, кажется, из-за нее как-то поссорилась с любимым? Не правда ли, мясо – это пища самой жизни, она позволяет ощутить плоть, силу материального?

– Возможно, но не в этом же главное счастье, не в поглощении же мяса смысл жизни. Скажи, Гавиота, есть ли у тебя любовь? Не любовники, нет, не увлечение, а постоянный партнёр, с которым ты вместе уже целые эпохи, он верен тебе, а ты – ему и расстаться вам тяжелее смерти?

Гавиота дернула одновременно обоими плечами:

– Такая любовь вызывает только тревогу и лишает беспечности! Думаю, я не способна так любить.

– У тебя холодное сердце?

– Да. И это очень удобно! Мне кажется, ты меня поймёшь. Ты ведь тоже боишься любить собственных детей, потому что это – тревога.

– Но я позаботилась о них. Я дала им всем бессмертие! Они стали богами! Я никого не бросила на произвол судьбы!

Гавиота засмеялась:

– Зачем ты оправдываешься передо мной? Я тебя не осуждаю, даже очень понимаю.С холодным сердцем спокойнее, хочешь ты сказать? Я не верю. Жизнь не бывает без боли. Ведь ты не станешь утверждать, что холодное сердце абсолютно защищает тебя от всего?

– Холодное сердце – это анестезия. Поэтому я никогда не устаю от вечной жизни!

– Кому предназначено быть смертным, должны уставать от неё! Твоё бессмертие искусственное, значит, если ты не устаёшь от постоянной жизни, не иначе Дядюшка тебя питает.

Лицо Гавиоты приобрело самодовольное выражение:

– Да, питает. Дядюшка не жалеет вкладывать в меня силы, так я ему нужна! – она положила в рот устрицу.

” – Почему я так долго веду беседы с этим пустым существом? – подумала Нана. – Я, вроде бы, даже пытаюсь понять её или что-то ей доказать? И разве наша встреча случайна, что она шла ко мне навстречу и провокационно толкнула меня? Ведь это очевидно, что она послана Противником, очевидно, для того, чтобы она применила свой талант, вызвала у меня зависть на её образ жизни и я склонилась бы к дружбе с Противником. Противник снова заговорил со мной, теперь уже через свою пособницу, эту рыжую!»

Она резко поднялась из-за столика и в мгновение ока переместилась под непроницаемый купол, раздражённая и злая.

Она решила не ставить Мохана в известность о ее неожиданном знакомстве с Гавиотой и разговоре с ней. Наверняка Мохана это огорчит, а надо ли это ему сейчас, когда он озабочен более серьезными делами?

В тот же день богиня Жива или Джива, как ее звали в пантеоне Тримурти, примчалась с новостью, неприятно поразившей всех богов пантеона Семи. Джива, более неугомонная, чем кто бы то ни было, чаще других отпрашивалась покинуть непроницаемый купол и просто выматывала данную ей охрану, носясь из одной точки планеты в другую, жадная до событий. И вот, она нашла, что искала: оказалось, что в одной из стран-гегемонов был выстроен храм Прометею и у него было уже около миллиона адептов. Боги были поражены: как и когда могло произойти это событие – незамеченным? Джива объяснила, что храм этот не какой-нибудь молельный дом, он довольно велик в размерах и так и называется храм бога Прометея. Причем среди справляющих этот культ немало богатых и влиятельных людей.

Нану также взбаламутило это событие и она выбросила из головы встречу с Гавиотой, не до нее стало.

Все до единого боги пантеона Семи ринулись смотреть этот храм – помчались в место его нахождения невидимой толпой.

Храм находился на холме, возвышаясь над шумным городом, белостенный, величественный, выстроенный по образцу античных многоколонных храмов, отделанных белым мрамором.

Внутри находилась статуя Прометея – также в античном стиле, исполинская, высотой в десять метров. Прометей был изображён могучим, каким, впрочем, он и был в реальной жизни, как и полагалось быть титану. Он держал в огромной руке факел с вечным огнём, на другой было кольцо с несколькими звеньями цепи.

Перед его статуей находился алтарь, обложенный свежими цветами. Очевидно, это божество чтили всерьёз!

Время было вечернее, прихожан было немного, но, очевидно, в дневное время их было намного больше.

Двое служек драили швабрами истоптанный пол из серых плиток.

Боги пришли в неистовство, они подняли крик, но никто из смертных не мог услышать их плотскими ушами, как и увидеть. Ни служки, ни несколько прихожан не слышали, как высшие существа вопили:

– Разрушить, разрушить этот храм! Да как он посмел! Отщепенец! Когда же он успел?! Это не храм!.. Нет, нет, это не храм!.. Это не святилище! Это притон скверны и кощунства! Рушить, рушить! Бхудеви, тряси землю под этим зданием! Гефест, поднимай лаву из-под земли! Нет, мы сами разбросаем камни, развалим стены!

====== Часть 111 ======

Только семеро старост пытались отговорить от этого поступка огромные толпы разгневанных богов.

– Ещё не время! – уговаривали они. – Вы понимаете, что Прометей это так не оставит, если будет разрушен его храм! Вы хотите войны с Силами и Властями?

Но боги ничего не хотели слушать.

И старостам пришлось вызвать всё своё воинство – крылатых, марутов и ратичей, чтобы они воспрепятствовали разрушению храма.

Геката спешно рассовывала пиалы со своим успокаивающим отваром и это кое-как помогло уговорить толпы богов остановиться и не совершать неразумного поступка, который повлёк бы несвоевременную войну. И боги поспешили обратно под непроницаемый купол крепости Семи – совещаться, как быть дальше? Ведь терпеть на своей планете храм отщепенца Прометея они не собирались!

Посвященные собрались в тайное место, чтобы обсудить происшедшее и поступить так, чтобы не получилось ничего вразрез с планами войны между смертными. Среди посвященных уже были все старосты – Брахма и Энки тоже были просвещены Молящимися.

Теперь было решено заговорить о войне между смертными и с другими богами, но не ставить их в известность, что это поручение Молящихся. Требовалось преподнести все так, как будто война необходима лишь для того, чтобы довести смертных до ужаса, сломать их упрямство, сделать более податливыми, чтобы заставить покориться пантеону Семи. И не беда, что ради этой цели придется вытащить из Хаоса демонов. Демоны будут проживать в несовершенных человеческих телах и уподобляется людям, уже не имея возможности восстать против богов.