Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"
Автор книги: Динна Астрани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 44 страниц)
– Да. Этот ритуал был на самом деле важен, он определял грядущую судьбу богов и людей в низших мирах. Боги ещё и не знали о том, что когда-то перестанут быть бессмертными и их ждёт низший мир. Считалось, что делёжка туши быка – символика, не более того. А это была судьба. Доля людей в низшем мире – сочная, сытная, вкусная. Я говорю о мире фаги, а не о каком-то другом. Доля богов, как скудная кость и тошнотворный жир. Ничего хорошего, но внешне эта доля выглядит привлекательной, как те кости на блюде, что Прометей так ловко украсил жиром. И вызывает зависть у других народов, а значит, и вражду. Дэвам, живущим в Алес не на что завидовать, но они наживают врагов, имея так мало чего хорошего. Вот с этой делёжки Прометея и началась вражда богов и людей. Она уже тогда зародилась в душах и тех, и этих, но так глубоко, что до поры до времени о ней не знали, может, только догадывались.
– Но это всё было в олимпийской вселенной, – заметила Лакшми, – а что же в нашей вселенной, Тримурти? Как там зародилась вражда между богами и людьми?
– Люди проходили цепь смертей и рождений в разных вселенных – то в одной, то в другой, как вы знаете. И души их передавали семена вражды новым душам, появившимся намного позже это злосчастной делёжки мяса. Богам досталось костлявое, но внешне красивое блюдо и оно поселило в душах людей зависть по отношению к богам, иллюзию, что грядущее богов всё же лучше человеческого. Здесь, на Земле, вся эта вражда началась в олимпийской вселенной и как зараза отравила миллиарды других человеческих душ. Что-то подобное было и на других планетах, были те, кто сеял вражду между тамошними богами и людьми. Это происходило по замыслу Природы. Но мы не можем осуждать её за это. Она – Закон. Она выше богов. Она – Сущее. Она создала такой сценарий, чтобы побуждать богов совершенствоваться в своей божественности и держать путь в Высший Мир, где участь дэвов уже не голая кость, покрытая жиром, а намного счастливее.
– Прометея, в какой-то степени, можно понять, – произнёс Уран-Ану, – ведь первые люди были его творением. Жаль, при всей его прозорливости он всё-таки не смог предвидеть настоящей беды для всех. Он и сейчас не понимает весь её масштаб.
– В Природе всё гармонично. Если Природа создала Прометея, значит, он тоже обязан сыграть в ней свою роль.
– Трагичная роль…
– Но теперь спектакль окончен. Теперь мы сами вправе писать свою пьесу жизни, боги. И продумывать каждую строчку.
====== Часть 77 ======
– Уж и писать-то страшно! – Гефест выкатил глаза.
– Тогда пишите под нашу диктовку, – предложил Альби.
– Да всё так именно и идёт.
После этого разговора Нана потеряла здоровый божественный сон. Ей не хватало либо зелья Гекаты, дающее олимпийское спокойствие, либо помощи самого Гипноса.
Она переживала за Мохана, что он может попасть в плен к Прометею, если Крылатые его не послушают и он не успеет уйти. Иногда он слал ей короткие мыслеформы, оповещающие, что с ним всё в порядке, более длительное общение вызывало риск, что волны их общения услышат враги. Сигналы от него успокаивали, но не надолго.
И ещё богиня ощущала: она боится людей. И как это она могла прежде спокойно находиться среди них, как среди стада безобидных овец? Как могла жить в этом гнусном пансионе, не зная, что там обитает скопище врагов? Да ведь и раньше исходила опасность от людей, но ведь не поняла она тогда знаков судьбы! Ведь изнасиловал её, спящую богиню, какой-то мерзкий садовник, ведь уже тогда не было безопасно там, где люди, нельзя было вверять себя им спящую!
Беспокойно спалось и другим богам. Время от времени из шатра, где ночевали Гефест и Лакшми, посреди ночи раздавались невероятно громкие вопли последней. Это пробуждало богов, они мчались к к шатру, из которого доносились крики. Лакшми жаловалась, что её одолевает один и то же сон: она видит огромные голые кости.
– Это будет моей судьбой в низшем мире? – её трясло от ужаса. – Я, богиня богатства, стану не просто смертной, я буду бедной? А может, и того хуже: нищей и даже голодной? Я узнаю, что такое голод? Я буду, как собака и моим уделом будут голые кости? Меня ждёт собачья участь? Ведь голые кости – это доля дэвов в низшем мире!
– Дорогая, но ведь у нас есть и варианты даже кроме Высшего Мира! – пытался успокоить её Гефест. – Мы можем стать богами и в низшем мире.
– И доля дэвов не только кости, но и жир, – добавляла Метида. – А жир всегда являлся символом достатка. Недаром есть поговорка о тех, кто имеет материальные излишества: ” Жирно живёт! ”
– Вот-вот, жир… Но ведь от жира может быть и тошнота, если он без мяса! – проговорила Нана. – Значит… Если даже мы сумеем стать богами в низшем мире, даже если нашей долей станет жир, нам будет от неё тошно, тошно…
– Значит, придётся идти в Высший Мир, – твёрдо произнёс Уран-Ану. – Значит, уже сейчас следует морально готовить себя к тому, что после выхода из Хаоса мы будем держать путь туда!
Когда такое происходило с Лакшми, Нана в эти ночи уже не могла уснуть до утра. Ей так хотелось поговорить с мужем, чтобы он успокоил её, а вместо этого она сама безмерно тревожилась. Приходили мысли: а вдруг Мохан уже в плену у Крылатых, не пожелавших послушать его? Хотелось послать мужу мыслеформу, спросить, как дела, и только колоссальным усилием воли она запрещала себе делать это. Она может подвести того, кого любит без меры и это допустить невозможно.
Она скучала, сильно скучала. Без Мохана жизнь утратила смысл, вкус и цвет. Она старалась загрузить себя тем, что ждали от неё Молящиеся: она работала, стараясь пробудить в человеческих женщинах мощный инстинкт размножения, сделать это с наибольшим числом женщин. И тем лучше она старалась в этом преуспеть, чем сильнее нарастал её страх и перед фаги, и перед людьми, ненависть и неприязнь к ним.
Время от времени она пыталась через ясновиденье рассмотреть пространство, принадлежащее фаги, изучить его. Казалось, чем больше она познает этот народ, тем уменьшит свой страх перед ним. Ну в самом деле, возможно, не так страшен чёрт, каким его малюют!
Но даже её внутренний божественный взор с трудом проникал во вражеское пространство.
Первым её видением был кинозал на одной из планет фаги, стилизованный в виде пещеры, украшенной искусственными сталактитами, сталагмитами, кальцитовыми занавесями, каррами. Зал был полон зрителей, они сидели в мягчайших красных креслах с объёмными валиками, схожие друг на друга, как античные статуи, задрав прямые длинные носы и приподняв тонкие, почти не существующие брови. Правда, лица их выражали эмоции – это было злое удовлетворение, как у вампира, насытившегося кровью. Нана пыталась узреть, что они видят на экране, но это у неё никак не получалось. Зато внезапно её внутренне виденье наткнулась на странное лицо, резко отличавшееся от других правильных лиц-статуй. Это был мужчина, молодой, не старше двадцати пяти лет на вид, как все фаги. У него были смешные полные щёки, маленькие прижатые глазки, полные губы и совсем уморительные торчащие уши.
Позже Нана спросила у Молящихся, что это был за мужчина и почему он так резко отличался от других. Диля объяснила ей, что некоторые фаги, уставшие от своего чрезмерно благоденствующего существования, пожелали вернуть себе свой изначальный облик, в котором они появились в своём первом ещё смертном воплощении и в последующих воплощениях походили на этот облик. И учёные-генетики вновь восстановили им былые внешности. И поскольку естественные облики людей зачастую невзрачны и даже комичны, не многие просят вернуть эти облики.
– Не значит ли это, что однажды они все до одного устанут от своей искусственной красоты? – предположила Нана. – А может, утомятся и от вечной жизни и до такой степени, что не смогут жить? Может, пожрут себя, устав от всех благ, что добыли себе, измучатся от того, что попытались пользоваться тем, что предназначено только богам?
– Кто знает, – ответила Диля. – Может, будет так, как ты говоришь, а может, придумают что-то, чтобы избавить себя векового от утомления.
Когда Нана созерцала это кинозал, она стремилась увидеть то, что смотрели фаги глазами, полными злой радости. Но видение ускользало от неё. Ей приходилось провести несколько сеансов ясновиденья, чтобы достигнуть цели.
Однажды перед её мысленным взором предстало всё, что происходило на экране.
Это было помещение, наполненное таинственными машинами и людьми в стильных униформах, работающими среди этих машин.
И был виден результат их труда: от машин исходили волны, двигающиеся в направлении чего-то, по форме напоминающего голубую тарелку с высокими прямыми краями, даже скорее подставку для горшка с цветами. И на этом видение оборвалось.
Нана рассказала о нём Диле и спросила ту, что это была за голубая тарелка и Молящаяся ответила:
– Это пространство Алес.
– Оно велико?
– Очень. Хотя в космосе смотрится всего лишь как тарелка. Ты даже представить себе не можешь, богиня, сколько измерений она вмещает в себя, а измерения – множества планет.
Нана взволновало это открытие. Мир, в котором существовала она, великая богиня, одно из сильнейших божеств двух вселенных, оказался настолько огромен, что она, должно быть, была намного меньше, чем песчинка в нём.
И она с особым рвением продолжила сеансы ясновиденья. Её манило то, что происходило на экране в кинозале фаги.
Она снова увидела комнату, оснащённую техникой, несомненно сверх техникой этих опасных и враждебных существ. Волны, исходящие от приборов, устремлялись к голубой тарелке, носившей название Алес. И теперь Нана могла видеть действие этих волн. Они проникали в мозг дэвов, проживавших в низших мирах, ослабших, бессильных и оказывали влияние на мозг и нервную систему тех, заставляя их совершать роковые поступки, даже сводя с ума, доводя до душевной болезни.
– Бедные, несчастные дэвы! – воскликнула Нана, очнувшись от этого сеанса в холодном поту. – Ненавижу тебя, род человеческий! Ты жесток, мстителен, завистлив! Тебе тоже не будет пощады! Как же это низко – так поступать с ослабленными, потерявшими всё! И это после того, как мы защищали вас от произвола демонов, давали вам пищу, урожаи, обучали вас ремёслам, даже иногда разнимали вас, когда вы дрались между собой! Будьте вы прокляты! Я сделаю всё, чтобы вы получили возмездие! Только бы мне не смягчиться, только бы женская жалость не овладела мной не вовремя! Только бы идти до конца!
Она поведала о своих видениях другим богам, гостившим в раю Метиды. Оказалось, что другие боги, выполняя поручения Молящихся, также проводили сеансы ясновидения.
– Я тоже знаю о Алес, – говорил Уран-Ану, – и мне тоже довелось узреть кое-что из низшего мира. Саму Алес, то есть, её форму голубой тарелки я не видел. Меня больше интересовало, как устраиваются боги низшего мира, возможно ли это: снова собраться всем богам, ну или частично, тем, кто проживал на одной планете и был в хороших отношениях, и построить новый мир для себя. Оказалось, да, это возможно, боги, что занимали высокое положение и накопили достаточно сил, могут создать измерение и даже планеты, стать там богами, даже восстановить свой пантеон и иерархию в нём. Но… – Уран-Ану поднял вверх указательный палец, – у низшего мира свои законы. Там у богов нет уже ни такой свободы, ни возможностей, ни счастья. Богом быть уже не так интересно, как здесь. Слишком много ограничений, запретов, и много обязанностей. Бывает так, что даже те, кто рождается от богов у смертных, способен на большее, чем божественные родители. И демоны могут даже больше, чем боги.
– Ого! В Алес есть демоны?
– Не те, что вы думаете. Это искусственные демоны, которыми временно могут стать дэвы, чтобы обрести хоть какое-то могущество и быть на что-то способными. Одни демоны злы беспредела, другие так и сяк, бывают и добрые. Но по сути они дэвы, а не демоны.
– А чем же ограничены боги? У нас ведь тоже не было вседозволенности.
– Но мы имели право давать волю своему гневу, решать что-то за людей, руководить их событиями. А в низшем мире боги что-то вроде служащих: то защищают смертных, то от чего-то спасают, то заботятся о урожаях для них, то ещё о чём-то. И им трудно смертных карать, потому что у богов слабо развиты карательные функции. Разве что подговорят демонов.
– Уран, ты сказал, защищают и заботятся о смертных, – подала голос Лакшми, – но ведь смертные там не люди, это те же дэвы, ставшие в низшем мире смертными, потому что не нашли в себе сил и возможностей стать богами?
– Да, и это дэвы.
– Тогда уж лучше быть в низшем мире демоном, – заметила Нана, – чем таким ограниченным богом или смертным!
– В самом деле, – с дрожью в голосе согласилась Лакшми, – поневоле и к таким мыслям придёшь! А как в низших мирах живут дэвы, ставшие простыми смертными?
– О, я этого не знаю в подробностях. Меня как-то больше интересовала жизнь богов в Алес.
– Я видел дэвов в низших мирах, ставших смертными, – мрачно произнёс Гефест. – Мало чем отличается их жизнь от тех смертных, что были под нами. Дэвы в низших мирах… Смотришь на иного: от него исходит энергетика божества, которое когда-то было великим, а то и верховным, а стало… Простым землекопом, да ещё и рабом.
Лицо Лакшми сделалось бледным, как мел.
– Я к этому не готова, – пробормотала она, – совсем не готова… Не хочу! Не хочу!.. Уберите это, пусть меня не тащут в эти миры!
– Дорогая, не волнуйся, там есть ещё средние миры, – поспешил попытаться успокоить супругу Гефест.
– И что это за средние миры? Это какие-то привилегированные миры для тех богов, что были наверху, как сливки, и они их не могут сделать ни рабами, ни заставить заниматься грязными работами? Пусть великие дэвы с высших ступеней там в смертной ипостаси, но зато богаты и свободны?
– Не совсем так. Средние миры – это те же низшие миры, но они находятся под опекой и защитой Высших Сил. Средние миры защищены от враждебных братств озлобленных дэвов…
– Час от часу не легче, Гефест! Что ещё за озлобленные дэвы?
– Ну, Молящиеся же говорили, что мы, дэвы, народ не дружный. Дэв не стоит горой за дэва. А наоборот. Вот многие становятся ничем не лучше самых злющих демонов и такое творит над своими же дэвами…
Гефест тогда поделился настоящим кошмаром, поведав свои видения о том, какие зверства творят очень многие дэвы в Алес над такими же дэвами, как сами. Он рассказывал долго и боги слушали его, холодея душой от ужаса.
– Так кого нам теперь ненавидеть больше всего? – пробормотала Нана, когда Гефест, наконец, замолчал. – Людей, что пользуются ослаблением дэвов и мстят? Демонов, что ненавидят вообще всех, а нас особенно – из зависти? Или самих себя, потому что так, как поступаем мы друг с другом и врагов не надо, мы уничтожим сами себя!
– Значит, нам надо приложить все старания, чтобы никак не походить на тех дэвов, что восстали против собственного народа! – ответил Уран-Ану.
– Но что побудило такое количество дэвов стать жестокими негодяями и предателями, вот в чём вопрос, – задумчиво произнесла Метида. – Их слишком много, этого ли они хотели на самом деле?
– Много чего могло побудить, – ответил Уран-Ану, – ответственность всё равно на каждом за свои дела. Любому злу внутри себя можно противостоять.
– И формироваться в Хаосе в божество Высшего Мира, – добавил Гефест. – Это тяжело, очень тяжело. Но можно делать с перерывами, время от времени выходить из Хаоса и рождаться в среднем мире, чтобы прожить жизнь под покровительством Высших Сил.
– Отдыхать в низшем мире? – голос Лакшми дрогнул. – Отдыхать от тяжёлой работы в Хаосе в смертном теле, болея, старея, мочась и испражняясь?
– Мы привыкнем. Это не самое страшное.
С тех пор боги всё больше стремились увидеть хоть что-то, что происходило в мире Алес или в других пространствах – враждебных. Но и само пространство Алес, что принадлежало дэвам, уже виделось опасным, злым, чужим и холодным. Поймав какие-либо видения, боги делились ими. Поначалу всех трясло от страха, затем стали говорить об этом спокойнее, узнавая всё больше, появлялось понимание: знание – сила.
====== Часть 78 ======
И в один прекрасный день Нане пришло облегчение: в раю Метиды внезапно появился её Мохан.
Увидев его, Нана радостно закричала и бросилась к нему, а он побежал к ней навстречу. Он на ходу выпростал ещё две пары своих могучих рук и поймал жену в четырёхрукие объятия.
Они жадно целовались, затем Мохан поднял её на руки и понёс. Нана склонила голову на его широкое мощное плечо и душа её, замёрзшая от ледяного страха, длившего не один день, начала оттаивать. Ей стало тепло и спокойно. Она выдержит, что угодно, когда рядом с ней – он!
– Как же я скучала, – пробормотала Нана, – как я скучала, любимый мой…
– И я скучал, – признался Мохан. – Но теперь у нас всё очень хорошо.
– Я даже не знаю, что тебе сказать… Мы получили столько страшных знаний… Нас такое ждёт, Мохан…
– Не рассказывай ничего, любимая, не береди себе душу. Не забывай, что со мной рядом был Лейн и я тоже узнал от него то же, что узнали вы.
– Но мы получили информацию не только от Молящихся…
Тут появление Мохана было замечено и другими богами, поспешившим окружить его, держащего на четырёх руках жену.
– Что, Вишну, что? – наперебой спрашивали они. – Получилось ли то, ради чего ты покинул нас на такое время? Спасены ли мы все? Сколько Крылатых перешло на твою сторону?
– Все, – ответил Мохан.
– Как так? Крылатых очень много, а ты справился за короткий срок, убеждая их перейти на нашу сторону! Как у тебя это получилось?
– Если вы не верите мне, просто загляните за пределы рая Метиды – они все там, вся армия, – усмехнулся Мохан.
– О, нет, господь Вишну, мы не хотим оскорбить тебя недоверием, мы просто удивлены, что это произошло так быстро для такого великого дела! Ведь это было слишком опасно.
Мохан опустил Нану на ноги и обнял её за плечи.
– На самом деле было сложно только приручить их первый десяток, – объяснил он. – Лейн руководил всеми моими действиями, я не собираюсь приписывать успех этого дела себе. Надо было соблюдать максимальную осторожность, подкрасться к одному из них и уболтать, затем к другому или к паре их, а когда их стало почти десять и они дали мне клятвы верности, они уже сами стали звать новеньких и помогать мне уговаривать их. А уж когда их окружило меня достаточно много, тут я особо и не берёгся и не осторожничал, ведь они были готовы биться за меня до последнего, если бы на меня попытались напасть вражеские войска. Остальных я уже убеждал сразу по нескольку десятков и они легко поддались, они все признали одно и то же: я напоминаю им их Творца, Бога, хотя и не похож на него лицом.
– О да, – отозвалась Метида, – у моего сына было другое лицо. Но ты, Вишну, на самом деле чем-то напоминаешь его. Глаза! У вас похожи глаза: такие же глубокие. Ну и в чертах характера я улавливаю то одно, то другое сходство.
– Должно быть, ты страдаешь, Метида, что потеряла сына, – с сочувствием в голосе произнёс Мохан.
– Я уже отплакала своё, время залечило мои раны. И я знаю о Боге всё. Он оказался в Хаосе и там принял решение готовить себя в Высший Мир. А какой ещё у него был выбор? Он поссорился с богами, демонами, он был жесток и с людьми, и с другими существами, чтобы были ни боги, ни демоны, ни люди… Слишком много врагов, при том, что он было таким могущественным божеством на Земле, в низшем мире он стал бы самым преследуемым. Я сочла, что он поступил правильно и могу быть спокойна за него. Остаётся позаботиться теперь лишь о себе самой.
– Однако, как же они любили этого Бога! – удивлённо проговорил Мохан. – Даже готовы служить так преданно тому, кто хоть напоминает его…
– Некоторая часть их когда-то его предала.
– Но меня уже не предадут. Я взял с них серьёзные клятвы, нарушение которых может их погубить.
Боги желали услышать подробности и поэтому все собрались в одном из шатров, рассевшись в круг так, чтобы каждый мог видеть лицо Мохана. Нана опустилась рядом с ним, обняв его плечо и опустив на него голову. Ей значительно полегчало. Разум и рассудительность начали занимать место страха и внутренней панике. ” – Бояться нечего, – думала Нана, слушая бархатный голос своего мужа, вещавшего о том, что говорил он Крылатым, убеждая их перейти под его начало, – вот у нас уже есть армия: маруты, ратичи, Посланники. Уже можно не бояться настоящей опасности: Прометея и его войско. А то, что грозит нам в будущем, на деле может оказаться не таким уж страшным. Главное, не лениться получать как можно больше знаний. Узнавать что-то новое страшно только поначалу. А потом наоборот, понимаешь, что не так уж и надо бояться того, что напугало. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо!”
Она наслаждалась близостью Мохана, что вот, он снова рядом с ней, говорит, дышит, она прикасается к нему.
А до этого… За несколько часов до счастливого утра, когда появился Мохан…
Она проснулась ночью и долго не могла уснуть в холодной одинокой постели. И ею вдруг овладели мысли, которые показались ей особенно ужасными и… постыдными.
Она вдруг поймала себя на том, что завидует фаги, их доле. Фаги никто так не преследует, как сами фаги ослабевших дэвов. Фаги не надо этого бояться. Возможно, им вообще не нужно ничего бояться.
Она позавидовала супружеским парам в мире фаги. Вот, двое влюбляются, пусть даже за счёт искусственной любви, что даёт супер техника, передвигающая в их организмах химические элементы, отвечающие за взаимное влечение. Пусть даже так. Вот, мужчина и женщина вступают в брак и живут вместе из века в век, и никто их не растащит, никто и ничто не разделит их океанами разлук, не заставит тосковать друг о друге. Ну, разве эти люди не счастливее богов? ” – А что если бы мы с Моханом родились бы смертными и со временем стали бы фаги? – подумала она, понимая, насколько позорны эти её размышления. – Вот если бы мы встретились в мире фаги, сошлись бы и жили только своей любовью и больше уж ничто нас бы не касалось? Просто никогда не разлучаться, а засыпая перед сном знать, что утром увидишь лицо любимого и никогда не мучиться сомнениями, что готовит нам страшное будущее? Не заботиться о будущем, зная, что оно надёжно устроено – каково это? ”
Далее её совершенно закрутил водоворот преступных мыслей. Ей неудержимо захотелось пофантазировать, что было бы, если бы она и Мохан были фаги. Ведь никто из богов не сможет залезть в её извилины, порыться в них и узреть её позорные фантазии, не так ли?
Сила её ясновиденья снова унесла её во вражеский усовершенствованны мир людей. Нане захотелось увидеть подробно, как он устроен, чтобы представить себя и Мохана в нём.
Перед её мысленным взором закрутились плоские искусственные планеты, сотворённые супер техникой фаги. Правильнее даже было бы назвать их цилиндрообразными, потому что каждая планета напоминала… гигантскую башню.
Искусственные планеты были диаметром от десяти до пятнадцати тысяч километров, края их имели аккуратные округлые очертания. Все они в огромном количестве вращались вокруг солнц и многие из них находились слишком близко к испепеляющему светилу, другие на приличном удалении от него – в обоих случаях такие расстояния от Солнца исключали любое существование жизни на планете. Однако, Нана поняла, что башни, почти полностью покрывавшие планеты, не только удерживали над их поверхностью искусственно вырабатывавшийся кислород, но ещё и являлись терморегуляторами, защищавшими и от невыносимого жара, и от космического холода. ” – Они живут в огромных замкнутых пространствах! – ужаснулась Нана. – У них там потолки вместо неба! Ни деревьев, ни животных, ни водоёмов, ни травы, ни цветов! Мерзость! Какая же это мерзость! Но… Если бы я жила там… С Моханом? Если бы меня никогда не разлучили с ним? И никакой угрозы, что нас будут преследовать? Не надо умирать, болеть, стареть, испражняться, мочиться, страдать от ежемесячных болезненных истечений?” И внутренний взор понёс её внутрь одной из парящих башен.
Там было светло, очень светло. Очевидно, техника бессмертных людей позволяла солнечному свету в избытке освещать их миры, улавливая его.
Башни состояли из нескольких ярусов, каждый из которых был высотой не ниже Эвереста и каждый ярус диаметром в десять-пятнадцать тысяч километров был подобен огромному материку без водоёмов, лесных пространств, степей и полей, а значит, полностью был занят человеческими жилищами и инфраструктурой. Каждый такой ярус мог вместить в себя огромное число людей, нисколько не стесняя их.
Жилища людей оказались весьма причудливы. Очевидно, избалованное прогрессом и изобилием человечество уже не желало довольствоваться какими-то коробками, пусть даже с удобствами. Тут были дома в виде гигантских арок, спиралей, статуй, изображавших людей и давно не существовавших в человеческом мире животных, фруктов, даже предметов быта: чайников, чашек, кувшинов, кресел. Во всех этих домах находилось множество квартир, каждая из которых состояла не менее чем из пяти комнат на человека, во всех были бассейны и залы для спорта и игр. Стены этих домов были покрыты чем-то светлым, очевидно, проживавшие в замкнутом пространстве люди избегали тёмных цветов. Но, по-видимому, несмотря на внешнюю схожесть между собой, вкусы у фаги всё-таки были разные, поэтому на улицах ярусов внутри башни находились и такие дома, напоминавшие классические старинные дворцы и замки, похожие на те, что были на Земле или совсем не похожие на земные… И все эти роскошные жилища делились на многочисленные квартиры, всё-таки это было бы слишком жирно: владеть целым дворцом какому-то одному фаги или его семье.
Фаги оказались не лишены и склонности к гигантомании, потому что некоторые их дворцы и башни достигали неестественно огромных размеров, как будто принадлежали великанам, чей рост раз в сто превосходил человеческий. В таких дворцах квартиры находились даже внутри колонн, пилястр и элементов балюстрады.
Затем Нана неожиданно увидела водоёмы. Не природные, нет. Это были огромные аквариумы-многогранники, некоторые из них были размером в целую улицу. И внутри этих аквариумов находились воздушные пузыри и в пузырях были выстроены дома такие же причудливые, как на суше. Эти пузыри чем-то напоминали царство Океана. Суша под водой. В воде красовались синтетические растения самых разных цветов и оттенков и плавали искусственные рыбы и другие морские животные – яркие, расписные. Они делали запрограммированные движения по одному и тому же маршруту, создавая иллюзию жизни.
” – А если бы я жила с Моханом в таком аквариуме? – думала Нана. – Ведь это почти как в царстве Океана, но почему у Океана было так хорошо, а тут так гадко и страшно? Даааа… Это всё из-за этой мертвечины, из-за этих водорослей из пластика, из-за этих мёртвых рыбок… Нет, уж лучше на суше… Ну, допустим, во дворце… Мы бы заперлись с Моханом в своей квартире, подальше от этих страшных аквариумов… И никто бы нас никогда не разлучил…”
Затем она включила способность яснослышанья и поняла: в мире фаги отовсюду доносилась весёлая лёгкая музыка. Не особо выдающиеся мелодии, немного однообразные, сочинённые не очень талантливыми композиторами. Очевидно, несмотря на всё совершенство мира фаги, без такого божества, покровительствующего искусству, как Аполлон, людям было сложно выдать что-то потрясающее. Но мелодии были жизнерадостные и, видимо, помогали фаги выдерживать их непрекращающееся бессмертие.
В башне было в избытке увеселительных заведений, где находились материализаторы, в которых можно было заказать ресторанное блюдо и получить его, разумеется, без всякой платы. Там в обязательном порядке на сцене выступали только живые артисты увеселительного жанра – певцы с простыми приятными песенками, клоуны, юмористы, фокусники.
” – Вот если бы мы с Моханом провели бы там вечность, – снова закрутились мысли в голове богини, – ходили бы в такие заведения, развлекались бы эстрадой, не заботясь ни о чём, смеялись, не надо было бы умирать и с ужасом думать: кто первый из нас умрёт? Ну и что с того, что тут находятся эти ужасные аквариумы. Можно было бы просто не бывать на этих улицах. Что с того, что тут вместо небо – потолки? Зато на потолках находятся светящиеся пластины, от которых круглые сутки исходит нежный персиковый свет. Мы бы привыкли. Зато в безопасности. Зато нас никто бы не преследовал, кому мы были бы нужны, будь мы фаги!”
Теперь, сидя рядом с Моханом и относительно восстановив душевное равновесие, она вспомнила эти малодушные мысли и устыдилась их.
Она подумала о том, что ни за что бы не хотела, чтобы Мохан догадался, о чём она фантазировала этой ночью. Она, великая Инанна-Иштар-Афродита представляла себя человеком в мире врагов?!
Затем стало горько от того, что вот уже появилась причина скрывать что-то от своего возлюбленного, от ненаглядного мужа, закрывать от него какую-то часть души. А кто в этом виноват? Конечно, враги, что погрузили её в такие страхи, что она допустила такие нелепые фантазии! Но ничего. Она больше не будет.
====== Часть 79 ======
– Ты погостишь в моём раю, господь Вишну? – спросила Мохана Метида.
Нана ожидала услышать положительный ответ, ей так хотелось уединиться с Моханом в шатре, выделенном ей, но вдруг он произнёс:
– Нет, богиня мудрости. Благодарю тебя за гостеприимство и за то, что ты дала убежище моей жене, пока я делал то, что должен был. Но мне необходимо отправить войско посланников в крепость богов прямо сейчас. Богам нужна защита. Знай, Метида, что ты всегда можешь рассчитывать на мою дружбу и помощь.
Неожиданно Нану передёрнуло, словно от удара током. Что-то мерзко пробежало по её нервам и как будто ударило под ложечку. Ею овладело неожиданное раздражение. Мохан отказался гостить у Метиды? Это он один так решил? И, разумеется, Нана будет обязана покинуть гостеприимный рай богини мудрости и отправиться с мужем на землю? Это ведь само собой разумеется, по мнению Мохана, не так ли? Он не считается с ней, с Наной! Его не интересует её мнение! Она словно вещь при нём, она его собственность! Да как он смеет! Она – великая богиня, она не ниже его, хоть он и один из верховных богов в своём пантеоне, она равна ему!
Она едва не выкрикнула всё это в лицо мужу, но всё-таки сдержала себя, максимально напрягши волю. Приказала своему телу понизить болевой порог и вонзила ногти себе в кожу ладоней. Боль немного утихомирила внутреннюю ярость и помогла вернуть трезвость рассудка.
Конечно, Мохан прав. В его поведении нет никакого самодурства по отношению к ней, Нане. Он действует прагматично и рассудительно. Сейчас на самом деле важнее всего отвести крылатую армию в крепость богов. Защита и сила вышли на первое место. Мохан хочет защитить богов, чтобы этим сплотить их. Сплочённые боги в купе с крепкой армией – что может быть надёжнее? Он хочет выстроить безопасный мир для неё, для Наны, своей возлюбленной жены. И заложить всё нужное для их лучшего совместного будущего. Упрекать его за это было бы несправедливо и неблагодарно.
