Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"
Автор книги: Динна Астрани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 44 страниц)
– Она – покровительница лжемудрости, лженаук и лжеискусства! – чеканя каждое слово, ответила Гаятри. – Всё то, чему она покровительствует – пустоцвет, не дающий плодов. Сколько на свете философов, мудрецов, болтунов, способных только разглагольствовать на публику, говорить красивые слова, которые кажутся правильными, а на самом деле ничего не значат! И такие болтуны слывут умными и уважаемыми людьми и даже добывают себе какие-то мирские блага за счёт видимости мудрости. А всё потому, что они – любимчики Сарасвати и её поклонники, она помогает им. Надо ли объяснять, что такое лженаука и лжеучёные, которые якобы трудятся над чем-то особенным, а на самом деле бесполезным и нелепым, но при этом стяжают славу и кормятся за счёт общества или спонсоров? Это тоже любимцы Сарасвати. А богатеющая и процветающая богема, бездарности в искусстве, выдающие ничто за шедевры? Кино, литература, картины, музыка, попавшие в лапы к людям, лишённым огня и таланта, искусство, не несущее в себе ничего, а порою, даже вредное для психики – это тоже преспокойно множится под крылышком Сарасвати.
– Ого! – воскликнула Нана. – Да она прямо вторая богиня иллюзий в вашем пантеоне!
– Она – бездарность, покровительствующая бездарности! – голос Гаятри сделался резким. – Она – никакая богиня, также, как никакая жена! Вот этого я не могу простить Брахме, я что угодно прощу мужчине, только не то, что он так и не оценил моих достоинств! – резкость в её голосе начала перерастать в слёзную дрожь. – Как богиня я сильнее её, потому что умею смягчить любое проклятье! Что, скажете, это незначительная способность? – она нервно посмотрела на Нану и Парвати. – А думаете, мне легко было с самого начала веков быть идеальной женой, всегда – всегда! быть образцом чистоты, кротости, покорности? Быть второй, зная, что достойна быть первой или даже единственной? – богиня распалялась всё сильнее, по-видимому, потребность выговориться возникла в ней уже и без вина Диониса. – И я даже рада, что развалился рай и Брахмалока! Потому что я не хочу обитать там вместе с Савитри! Я вообще не хочу даже дышать с ней одним воздухом! – в подтверждении своих слов она схватил со стола вазу со сладостями и смачно грохнула ею об пол.
Нана и Парвати удивлённо переглянулись.
Гаятри ещё говорила, голос её перешёл на крик, она ругала и ругала то Брахму, то Сарасвати, произносила почти одно и то же, как бы ходя по кругу в своём негодовании. Богини молча слушали её, отлично её понимая. Даже у тихого и кроткого существа однажды теряется терпение и он обретает потребность вылить из себя накопившийся гнев и ярость.
Затем она успокоилась и упала в кресло.
Богини поговорили ещё немного – на этот раз ни о чём, предались некоторым воспоминаниям о прошлом, а потом пришло время распрощаться.
Едва они покинули комнату для приёма гостей, как в ней из воздуха появился Мохан. Глаза его горели от гнева, трепетные ноздри расширились, казалось, что он дышит огнём от ярости.
– Значит, я напыщенный петух?! – прокричал он. – Я продрых в нирване и поэтому смертные загадили экологию? И, оказывается, какая-то Майя правит нашим пантеоном, а не Тримурти? Они что, взбесились или вовсе утратили разум? Да как они смеют? Или им кажется, что это может сойти с рук, если они больше не жёны Брахмы, что больше некому найти на них управы? А Брахма тоже хорош, целую эпоху имел третью тайную жену и умудрился скрыть это! Но если Майя его жена, то он обязан нести за неё ответственность, ему придётся в этом разобраться!
Нана опустила голову, чтобы скрыть улыбку. Следовало догадаться, что Мохан захочет услышать собственными ушами и увидеть своими глазами, как пройдёт её первая встреча с божествами его пантеона. Он присутствовал в состоянии невидимости всё это время и теперь, кажется, сам этому не рад.
– Я – напыщенный петух! – в гневе повторял он, метаясь по комнате. – Я – напыщенный, чванливый, надменный петух!
– Тогда я твоя курочка, – хихикнула Нана. Её настроение, испорченное ссорой с Сарасвати, вновь улучшалось, не смотря ни на что. Она же так любит Мохана, даже когда он подобен урагану в своей ярости.
Он остановился и пристально посмотрел на неё.
– Значит, ты подпоила их вином Диониса? – спросил он.
– Точно так, любимый.
– Но это не оправдывает их гадкого языка! – Мохан рубанул рукой воздух. – Теперь я понял, сколько гнильцы таилось в них! И теперь я знаю о их сущности!
Он снова прошёлся по комнате взад-вперёд, как тигр в клетке.
Затем приблизился к Нане. Глаза его зловеще сузились:
– Вот что, милая. Принеси-ка мне это вино Диониса.
– Ты тоже хочешь им кого-то напоить?
– Если я решу кого-то напоить, я это сделаю. Потому что оно будет храниться в моих закромах! И если это решишься снова сделать ты, то я буду знать об этом, потому что ты попросишь его у меня. И, по крайней мере, со мной посоветуешься. Так ты отдашь вино? Ты же обещала мне быть послушной.
– Но ты мне пока не муж, – глаза Наны озорно заблестели.
– В счёт наших будущих взаимоотношений. Отдай вино.
Нана пожала плечами и отправилась за бутылью с вином, находившейся в комоде в соседней комнате.
Мохан взял в руки бутыль и внимательно осмотрел её.
– Здесь вина ещё очень много, – проговорил он. – А их так понесло от капель…
– В апельсиновый сок я вылила где-то половину стакана.
– Ты ела и пила вместе со всеми. Однако, не похоже, чтобы тебя прорвало высказывать что-то потаённое. Да и Эрешкигаль тоже язвила в меру.
– Это потому, что мы заранее приняли пилюли Гекаты! – хитро улыбнулась Нана. – Они препятствуют действию вина истины и помогают помнить себя.
Мохан деловито протянул ладонь и Нане пришлось положить в неё коробочку с пилюлями.
Он на самом деле спрятал вино и пилюли в укромное место. При желании можно было бы всё это отыскать. А ещё проще, попросить у Диониса ещё такого вина. Но если Мохана так расстроило её самоуправство с вином истины, то стоило ли повторять это?
Желание Парвати поддержать дружбу с Наной оказались не пустыми словами и на следующий же день пригласила её в гости в свой дворец, который она материализовала в центре Южного Полюса. Уран-Ану также пожелал составить дочери компанию. Ему хотелось пообщаться с Парвати, о которой ему было точно известно, что она – весьма могущественная и прославленная богиня. Его давно интересовала одна из её способностей, которая, как он предполагал, могла бы значительно помочь в достижении его целей, согласись Парвати сотрудничать с ним.
В храмах Парвати, где её почитали как Кали, её изображали женщиной с ожерельем на шеё из человеческих голов и поясом из отрубленных рук. Смертные по-разному толковали это, но только настоящие знатоки божественных символов понимали, что отсечённые головы на самом деле означали ненужные эмоции и, как следствие, порождённые из-за них неправильные мысли. Отрубленные руки же были ни чем иным, как остановленными деяниями, которые могли бы случиться из-за неверных мыслей.
Парвати-Кали обладала способностью влиять на человеческие эмоции, а значит, верховодить желаниями.
– Если бы Кали согласилась оказать нам содействие, наши дела по части вновь заставить смертных поклоняться богам значительно бы продвинулись, – рассуждал Уран-Ану. – Если бы её прельстило вхождение в элиту нашего нового пантеона! Она знала меня прежде, как бога Дьяуса, но не случалось нам иметь общих дел. Мне необходимо поговорить с ней о наших новых планах!
Он отправился в гости к Парвати вместе с Наной и Моханом, вместе с ними была приглашена и Эрешкигаль. Им компанию составил также Гермес, которого интересовали все события, что могли повлиять на становление нового пантеона. А знакомство с Парвати он счёл именно такими событиями.
В доме Парвати Нане было суждено познакомиться и с Ганешей.
Эпоха после сумерек богов не повлияла на внешность этого бога – вечного ребёнка. У него по-прежнему была голова слонёнка и поэтому если он и наведывался в мир смертных, то только в невидимом состоянии.
Когда гости расселись где кому оказалось удобно, Ганеша внезапно появился в комнате для гостей. Он обменялся приветствиями со всеми гостями, пристально оглядел всех и, выделив взглядом Нану, подбежал к ней и бойко уселся к ней на колени. Маленький толстячок оказался довольно увесист.
– Ого, какой ты богатырь! – улыбнулась богиня любви, подменив слово «толстячок» на более лестное «богатырь». – Рада с тобой познакомиться, мой милый!
– Дай мне что-нибудь вкусное, тётя, – попросил божественный слонёнок, чуть гнусавя в гибкий хобот.
Боги, присутствовавшие в комнате для гостей, дружно рассмеялись, с любопытством ожидая, как Нана разрешит эту ситуацию.
– Что же тебя дать, мой дорогой? Чем удивить? Ты, наверно, перепробовал все сладости мира, тебе есть с чем сравнивать. Что же мне тебе предложить? Ах, может это! – на её ладони материализовалась насыщено-розовая помадка в форме сердечка. – Попробуй, милый, может, тебе понравится это скромное угощение.
Хобот Ганеши изогнулся, сгрёб помадку и запихнул её себе в рот. Тут же из его треугольного ротика в два ряда потекли слюни и он спешно вытер их пухлой ручкой.
– Что это, тётя? – удивился он, громко чавкая. – Это очень, очень сладко! Это невероятно сладко!
– Самое сладкое – это любовь, – снова улыбнулась Нана, – и сладости, сотворённые из энергии любви.
– Афродита, может, ты и нас всех угостишь твоими сладостями? – подал голос Гермес. – Что-то раньше мы не получали от тебя таких угощений!
– Это сладости для детей, – ответила богиня любви, – взрослым они не подходят. Даже я их не пробую. Может отразиться на здоровье даже божества, если это взрослое божество, а не бог-дитя. Взрослым иные сладости: сама любовь.
– Дай ещё! – попросил Ганеша, снова вытирая обильно текущие слюни.
Нана материализовала другую помадку.
– Всем хочется сладостей любви ещё и ещё после того, как их попробуют, – проговорила она, обращаясь не то к Ганеше, не то ко всем присутствующим, не то к самой себе. – Прежде я не очень баловала ими и богов, и смертных. Кто знает, может и зря? Вот подсажу на эти сладости весь мир и покорю его, – в голосе её звучала смешливость, как будто она говорила в шутку.
– И будешь им править? – засмеялся Уран-Ану. – Дочка, мы думали, это мы будем править этим миром. Я, твой муж, мой правнук Гермес, другие два Тримурти…
– А я буду тайно править вами, – в голосе Наны звучала всё таже детская шутливость.
Уран-Ану, Мохан и Гермес дружно расхохотались.
– Увы, женщины всегда правят нами! – с притворной грустью приподнял брови домиком Гермес. – Хорошо, если тайно, а не явно. Худо было бы дело, если бы они правили явно!
Три мужских божества снова рассмеялись.
– А вы зря смеётесь! – неожиданно подала голос Эрешкигаль. – Она на самом деле верховодила, во всяком случае, месопотамским пантеоном…
– Ну, нет! – улыбнулся Уран-Ану. – Она всегда была послушной дочерью и признавала главенство меня, своего папы!
Ганеша попросил ещё одну помадку и Нана, погладив его большое серое ухо, которым он время от времени похлопывал, выполнила его просьбу.
– Так ведь власть-то у неё точно была тайная, – не унималась Эрешкигаль. – Если послушать смертных, более-менее интересующихся древней мифологией о нас, о богах, то если заходят разговоры о месопотамском пантеоне, то сразу у них на языках – Инанна-Иштар. И не так уж много тех, кто знает, что были там какие-то Нинмах, Ниншербаргуну, Нисаба или то, что Нинлиль была одной из верховных богинь. Инанна-Иштар пожелала – и затмила всех, подгребла под себя славу всех богинь, сделав их тенями. И разве она не делала то, что хотела – всегда? Разве она не была свободной в отличие от всех нас, других богинь этого пантеона? И разве все её желания не исполнялись хотя бы тобой, отец?
– Это была моя воля, – ответил Уран-Ану. – Моё решение. Но, может, ты, моя другая дочь Эрешкигаль и права. Что делать. Наверно, это закон от самого Сущего, что как выяснилось, выше богов: тайной власти женщин не избежать, – он улыбнулся. – Так пусть уж всем правит послушная женщина, чем тиран. Мало ли таких божеств женского пола, от которых просто спасения нет, до того зловредны?
– Да уж, для нас было огромным и неприятным сюрпризом узнать, что нами всеми, оказывается, тайно правила Майя, – пожал плечами Мохан. – Признаться, мне и самому прежде казалось странным всё, что происходит в нашем пантеоне. Вероятно, это и было причиной того, что меня так часто тянуло надолго погрузиться в нирвану… Но я поставил Брахму в известность о том, что Майя созналась в том, что всю эпоху сценария судьбы являлась его женой и заявила во всеуслышание о том, что, якобы, она управляла пантеоном. Мне, конечно, не хочется верить в это до конца… Но уж пусть Брахма разберётся в этом. Он обязан, как муж!
Ганеша, причмокивая последнюю помадку, обвил руками Нану и, положив большую голову ей на грудь, задремал, звучно посапывая в хобот.
После этого дня Нана очень часто гостила во дворце Парвати. Эта богиня пантеона Тримурти выполнила своё обещание, занявшись тем, что располагала к Нане богов своего пантеона. Почти каждый день она знакомила Нану с каким-нибудь божеством или сразу с несколькими и Нана прилагала все усилия, чтобы вызвать у новых знакомых симпатию к себе или даже желание стать ей другом. Она мобилизовала для этого всю сладость своего характера.
====== Часть 42 ======
Нане также непременно хотелось добиться и дружбы Гаятри. Бывшая жена Брахмы теперь грезила о любви Зевса и Нана стремилась помочь ей в этом во что бы то ни стало. ” – Если Гаятри получит своё и будет счастлива и другие боги Тримурти поймут, что я могу исполнять самые сладкие желания, они наверняка будут ко мне расположены, – рассуждала Нана, – и оценят богиню любви. Правда, у них есть своё собственное божество любви – Кама, но его сила управления энергиями любви далеко не так велика, как моя. Даже взять смертных: не много из них знают о существовании бога любви Камы. Имя же Афродиты звучит на всю планету, хоть мне больше и не поклоняются.»
Она уже пообщалась и с Камой. У неё были опасения, что это божество возревнует, что она более могущественная по части силы любви, но Кама оказался довольно покладистым и не завистливым и у них установились отличные взаимоотношения. Кама даже выражал ей немалое уважение за то, что она сильнее его по части владения энергией любви.
Ей также очень хотелось помириться с Сарасвати, но та всё ещё лелеяла обиду и создавалось впечатление, что это божество наслаждалось этим состоянием – гордой оскорблённости и осознанием того, что у кого-то возникло чувство вины перед ним. ” – Ничего страшного, – успокаивала себя Нана. – Время сглаживает все недоразумения. Меня приняли почти все боги Тримурти, никто не возражает против нашего с Моханом бракосочетания. Что из того, что против меня всего два божества – Майя, да ещё эта не в меру обидчивая Сарасвати-Савитри? Засчитывается только мнение большинства. А двое против всех роли не сыграют. Да, может, и Сарасвати скоро успокоится. Вот если мне удастся помочь Гаятри, может, тогда и Савитри захочется прибегнуть к моей помощи, чтобы устроить личное счастье и она забудет свои обиды.»
Чтобы осуществить обещанное Гатри, Нане, как и предполагалось, пришлось прибегнуть к сотрудничеству с Гипносом.
Она призвала в гости бога сна, выслав ему мыслеформу и тот не помедлил принять приглашение – он явился буквально через несколько минут.
Они пообщались с Гипносом, рассказав о себе. Гипнос был из тех счастливых богов, что умудрились спокойно проспать сумерки в Тартаре, да ещё и созерцать сладкие сны. Вот когда проявилось преимущество быть богом сна! Но пробуждение его не обрадовало. Молящиеся Сами Себе освободили всех богов от оков, боги поднялись из Тартара, вот тогда и началась неразбериха. Произошло то, чего не ожидал никто: Зевс, всегда мужественный, могучий, воплощение самой силы и стойкости, пал духом. Этого несгибаемого грозного бога согнули вести о том, что он, оказывается, когда-нибудь должен умереть… И он, громовержец и повелитель, не устоял, хотя даже более слабые боги сумели это принять. Ему оказалось не нужно ни власти, ни положения в обществе. Он не желал заботиться о жене, детях и других богах. Им овладело абсолютное равнодушие, никто не узнавал его, так он был жалок. Казалось, он уже умер, только всё ещё создавал иллюзию живущего.
– Как же я его понимаю, – пробормотала Нана. – Я чувствовала то же самое в начале.
– А я не очень-то испугался, – пожал плечами Гипнос. – Молящиеся же сказали, что мы уйдём в Хаос, а не совсем умрём. Может, это и не совсем понятно всё, может, это и тревожит, но сон – универсальное лечение от любых тревог. Правда, многое сейчас мешает здоровому сладкому сну.
– Ты тоже недоволен правлением Фемиды?
– Да какое это правление! Тоже мне, богиня закона – развела анархию! Раньше придёшь на пир, повеселишься в меру и спокойно засыпаешь. А теперь меня лупят на пирах больше, чем кого бы то ни было! Потому что знают мой миролюбивый нрав, что я не охоч до побоищ, я лучше стерплю, а сдачи не дам. Знаешь ли, златая Афродита, как я был бит? О, по каким частям тела меня только не били и кто только не бил! А всё потому, что Фемида заставляет хлебать это вино истины, пропади Дионис, изобретший его!
– О драках на пирах Фемиды мне слышать довелось. Неужели только в этом и заключаются все проблемы?
– Проблема в том, что Фемиду перестали слушаться. У неё же нет боевых молний, как у Зевса, она не может никого ими поразить. Её пожирающего немигающего взгляда перестали бояться, поняв, что это всего лишь взгляд. Каждый делает то, что пожелает: боги бродят по земному шару и развлекаются, как могут. Арес развязал было войну на одном южном материке, на территории, не принадлежащей к нашей вселенной. У этой территории ведь не осталось хозяев. Бог войны желал позабавиться, но тут его повязали Крылатые и в цепях снова забросили в Тартар. И приставили охрану. Весь наш пантеон уговаривал отпустить его, мы ведь ещё не забыли, что один за всех и все за одного. Его согласились отпустить, но потребовали огромный выкуп с пантеона.
– Выкуп? – удивилась Нана. – Чего же хотели Крылатые?
– Всё для их ненаглядных смертных. Ты слышала, что смертные сейчас существуют за счёт энергии, ресурсов, оставшихся от того Невидимки, что спихнул нас в Хаос? Но Крылатые, опекающие людей, опасаются, что конец этим ресурсам придёт раньше, чем они рассчитывают. Вот и потребовали выкуп за Ареса: боги должны отслужить смертным, чтобы Крылатые могли попридержать энергию Невидимки, так сказать, припрятать её про запас.
Нана свела брови на переносице и между бровей её пролегла складка.
– Что? – не поверила она своим ушам. – Боги – отслужить смертным? То есть?.. Боги снабжают людей всем необходимым для их существования, а что люди? Платят богам за это, возводя храмы, вознося молитвы, принося жертвы?
– Нет. Крылатые заявили нам, что люди не обязаны этого делать. Люди свободны от нас.
Нана нервно хохотнула:
– Люди свободны от нас? – пробормотала она, не веря своим ушам. – А богов поставили на службу людям? Как же вы могли на это согласиться?
– Мы не могли допустить, чтобы Арес остался в Тартаре. Да, он негодяй, его не любили. Но он один из нас. С него взяли клятву, серьёзную клятву водам Стикса, что он больше никогда не посмеет и помыслить о войне. Он согласился на всё, лишь бы выбраться из Тартара. А Крылатые подсчитали количество погибших на войне, что развязал он, убытки, понесённые смертными и даже уровень психологических травм, что причинила смертных война и потребовали у пантеона компенсации.
– И что именно захотели они?
– Известно чего. Деметра обязана послать им небывалые урожаи, чтобы после войны они не поумирали с голода. Гефест должен поспособствовать им в созидании улучшенной техники, чтобы облегчила им посадку и сбор этого урожая. Аполлон, как покровитель врачевания, сделает их нацию более здоровой и крепкой. Гера вызывает им обильные дожди, чтобы очистить загаженные ими реки. Ну, и ещё им требуется повышенная рождаемость, новые люди взамен погибших на войне…
– Рождаемость? – Нана насмешливо покривила рот. – И кто же их обеспечит этим?
– Если ты отделилась от нашего пантеона, то за это возьмётся Гера, но ты же знаешь, в этом вопросе она слабее тебя. Что ж, тут как получится.
Нана задумалась на несколько минут. Затем произнесла:
– Если Крылатые решились сковать Ареса и кинуть его в Тартар, а потом ещё и требовать выкуп, то почему нельзя предположить, что они пойдут и дальше? Люди множатся, как захотят, войны, голод и эпидемии больше не сдерживают перенаселение, старики хотят долго жить. Человечество, кажется, не собирается решать эту проблему самостоятельно. Скорее всего, ресурсы, оставленные Невидимкой, закончатся очень скоро. И, поскольку люди больше не должны зарабатывать себе ресурсы, молясь богам и творя жертвоприношения, то Крылатые вполне могут принудить богов стать рабами людей.
– Но ведь мы не бессильны, – пробормотал Гипнос и от него повеяло флюидами страха. – У каждого из нас есть колоссальная сила! Тогда Крылатым, Силам и Властям удалось повязать нас и сбросить в Тартар, но тогда они застали нас в расплох, мы не ждали, мы пировали, мы расслабились… А что если не они, а мы им объявим войну? Разве я, бог сна, не могу внести свою значительную лепту в войну? Я не умею держать оружие, но я могу наслать на противника сонное томление во время боя. Если бы только было кому руководить нами, если бы вернулся Зевс, наша опора!
– Есть такая возможность.
– Мы не знаем, где он и как его отыскать. Он блокировал свои флюиды и поставил купол непроницаемости. Мы не можем даже посылать ему мыслеформы.
– Но ты-то, даже не зная его местонахождение, мог бы всё-таки навести ему определённые картины сновидений?
– Нуууу, ежели только попробовать с помощью моего сына Морфея…
– В своих сновидениях Зевс должен узреть лицо прекрасной женщины – богини Гаятри. Не размыто, как это обычно бывает в картинах сна, а очень чётко. Я же постараюсь возбудить в нём любовь к ней. Чувство должно захватить его настолько, чтобы он забыл свою печаль, свой ужас перед грядущим уходом в Хаос. Я по себе знаю, любовь избавляет от любой кручины. Его внутренний мир оживёт. И тогда появится вероятность, что он пожелает вновь вернуться к своему пантеону и возвратить себе прежнее положение.
– Ты думаешь, у нас получится?
– А какие могут быть основания сомневаться? Даже если он не захочет возвращаться к пантеону, он наверняка начнёт разыскивать предмет своей любви. Ты же знаешь его, даже если у него появлялось хотя бы влечение к женщине, уже ничто не могло остановить его, он как ураган рвался любым способом удовлетворить свою похоть. А тут появится настоящее сильное чувство! Ясно, что он сломает все преграды, забудет обо всём и найдёт Гаятри. В пантеоне Тримурти. И обнаружит себя. И тут появится возможность убедить его вернуться. Даже если придётся уговорить Гаятри, чтобы она попросила его об этом. Уверена, он не откажет той, в кого влюбится.
– Что ж, хорошо бы это сработало…
Побеседовав с Гипносом, Нана отвела его к отцу. Ей подумалось, что хорошо бы Уран-Ану сумел склонить на свою сторону и бога сна. Гипнос мечтает о возвращении Зевса и Нана использовала его желание, чтобы убедить поработать над тем, чтобы Зевс увидел в сновидениях лицо Гаятри. Но что плохого в том, что Гипнос поймёт, что, оказывается, Зевсу, в котором он видел единственное спасение, есть альтернатива? Вот уже Гермес полностью на стороне Урана-Ану, он теперь почти даже не появляется в олимпийском пантеоне. Вот и бог сна пригодился бы в замыслах команды Урана-Ану и Тримурти.
Урана-Ану поразил рассказ Гипноса о выкупе за Ареса.
– Давайте будем смотреть на вещи с мрачной стороны, потому что обычно она самая реальная, – говорил он впоследствии своей команде, теперь состоявшей уже не только из трёх верховных богов Тримурти, Гермеса, Эрешкигаль и Наны, но ещё из Парвати и Гекаты, – Крылатые, Силы и Власти однажды явятся к каждому из нас и объявят нам, что мы рабы людей. Мы будем воевать, дадим отпор, но… Кто знает, насколько теперь они хитры и коварны? Однажды они застали нас врасплох и многие оказались в Тартаре, может, и теперь они не пойдут прямым боем, а будут караулить нас, когда мы расслабимся хоть на короткий промежуток? Во что тогда превратится наша жизнь? Мы будем держаться толпой, бдить, наши нервы будут как натянутая струна – постоянно? Наша жизнь станет адом? А может, нам начать действовать прямо сейчас, чтобы всё предотвратить?
====== Часть 43 ======
Команда Урана-Ану долго совещалась и было принято решение немедленно начать переговоры с некогда взбунтовавшимся войском богов и объявить, что если они не подчинятся новым владыкам мира, то в надземной воздушной атмосфере появятся дыры и понравится ли это людям, которым служат те, кто когда-то подчинялся богам?
Переговоры состоялись и Уран-Ану выдвинул ультиматум главнокомандующим войск Сил, Властей и Крылатых, но получил ответ:
– Ты сам прекрасно знаешь, что ты не можешь изрешетить надземную атмосферу, не причинив вреда своему пока бессмертному телу, бог Неба. Несколько пробоин можешь сотворить без ущерба для себя, это да, но эти пробоины мы можем и залатать. Мы не встанем под твоё начало, Уран-Ану. Богам больше не править этим миром и нами.
– Это верно. Я не могу изрешетить небо, не навредив себе самому. Но если вам слишком часто придётся латать незначительные пробоины, согласитесь, на это уйдёт очень много запасов энергии.
– Мы найдём способ пополнить их.
– Заставите других богов сделать это?
– Если придётся – да.
– Как получилось, что вы встали на службу человеку после того, как вы служили богам? Разве вы сами не ощущаете унижения от того, что теперь вами повелевают те, кто ниже и значительно слабее вас?
– Люди нами не повелевают.
– Кто же повелевает вами?
– Высшее существо.
– Бог?
– Он не бог.
– Я точно знаю, что Невидимка, ваш бывший лидер, изжил своё существование в этом мире и оказался в Хаосе. Он не может больше вернуться в этот мир из Хаоса в состоянии высшего существа. Кто теперь руководит вами, если не он?
– Тот, кто этого достоин.
– Как его имя?
– Нам запрещено произносить его.
– Как он выглядит? Что из себя представляет?
– Нам запрещено что-либо рассказывать о нём.
– Когда я в последний раз говорил с вами, вы, кажется, были бесхозные и существовали сами по себе, по инерции, а теперь, значит, у вас есть господин, который и побуждает вас носиться со смертными, как с тухлым яйцом… Ой, ой… Догадки терзают меня… Неужто…
– Прометей! – почти единогласно определили Нана, Гермес и Геката, когда Уран-Ану собрал свою команду после беседы с небесным войском и пересказал содержимое этой беседы. – Сбылась мечта идиота! Кто ещё мог бы так стремиться опустить богов ради смертных потребленцев, которые множатся сверх меры так, что на земном шаре вскоре ничего не останется, кроме них, да ещё и не хотят платить за то, что потребляют! Кто ещё может быть так глуп, как не Прометей, кто ещё может не иметь понимания, что потребительство обречено на бесславный конец?
– Можно возмущаться сколько угодно, – мрачно проговорил Уран-Ану, – но меня волнует другое: не то, как этот неудачник сумел убедить небесное войско встать на его сторону, а как вообще получилось, что боги потеряли своё войско, как до сумерек Невидимка сумел забрать его у нас! Ну, Крылатых создал он сам, а Силы и Власти были сотворены богами других пантеонов и в них была заложена программа беспрекословного подчинения богам. Однако, программа была изменена, несомненно, Невидимкой, если он отнял их у богов. Как это у него получилось – вот главный вопрос. Как этим воспользовался Прометей – вопрос почти понятный, он просто выяснил технику этого дела. И мне сдаётся, что на все вопросы могло бы ответить лишь одно существо – Метида. Мать Невидимки, которую, я точно знаю, ещё не утянуло в Хаос вслед за её сынком. Вот только её местонахождения не знает даже небо, что всё ещё в моей власти…
– Я мог бы применить третий глаз, чтобы отыскать её, – сказал Шива.
Через несколько дней, буквально накануне бракосочетания Наны с Моханом к Нане неожиданно заявился… Один из Крылатых.
Он предстал перед ней – красивый, как божество, в белоснежных одеждах, с такими же белыми великолепными крыльями, холодный, надменный. Нана поневоле залюбовалась им. И даже внутри что-то заныло, какое-то сожаление, что это великолепно сотворённое существо встало на службу тем, кто находится в самом низу, а ведь могло бы стать украшением небесного воинства. Дааа, в своё время Невидимка весьма умело и талантливо сотворил свою крылатую армию, не то, что остальные пантеоны этих Сил и Властей – огромных, могучих, но невзрачных, серых, как высеченных из камня.
– Афродита, – без всякого приветствия и церемоний заговорил он с богиней любви, – нам известно, что ты относишься к олимпийцам и то, что ты не имеешь с ними дел не означает…
– Богиня Афродита! – резко перебила его Нана, также придав своему лицу надменное выражение и скрестив руки на груди. – Прибавляй к моему священному имени слово «богиня». Не сметь со мной фамильярничать!
– У тебя больше нет статуса богини.
– Зато ещё есть сила. Однажды я прокляла целую толпу подобных тебе, Крылатых. Проклятье сбылось.
– Мне известна эта история. Но мы больше не боимся бывших богов. У вас не тот запас сил, чтобы расходовать их на проклятья.
– В таком случае, невежа, убирайся. Я не веду бесед с теми, кто не считает должным быть со мной почтительным.
– Я послан к тебе затем, чтобы напомнить о том, что ты до сих пор не внесла свою долю выкупа за освобождение Ареса.
– Выкуп? – в голосе Наны завибрировала презрительная насмешка. – И что же я должна внести?
– Повлиять на рождаемость в стране Дрангурасе, на южном материке, где Арес затеял кровопролитную войну, в результате которой погибло более десяти тысяч населения…
– Подумаешь, десять тысяч! – фыркнула Нана. – На планете останется ещё несколько миллиардов потребленцев, а вы переживаете за какие-то десять тысяч. Вам же меньше забот.
– Нам важна каждая человеческая единица. Один из олимпийцев организовал войну и вы должны компенсировать ущерб человечеству. У женщин Дрангураса должны рождаться двойни и тройни, чтобы поскорее оказалось всё улажено. Гера не может справиться, поэтому этим должна заняться ты.
– Что ж, я могу. Меня мало смущают обывательские разговоры смертных, что эта планета перенаселена ими. Вздор. Планета выдержит население в пять раз больше. Если, конечно, вы перестанете баловать смертных излишествами – слишком большие жилплощади для совершенно рядовых единиц, ничего не значащих и ничего из себя не представляющих, личные авто для таких же представителей серой массы, как будто каждый из них – царь и имеет право не ходить пешком не слишком далеко… И ещё смертные слишком много жрут, и того хуже, небрежно относятся к продовольствию. Если всю эту мартышечью массу хорошенько сплющить, посадив их в ящики для спанья и выдавать ограниченные пайки для пропитания, да их самих сделать меньше размерами, о, планета выдержит даже в десять раз больше! – Нана недобро засмеялась.
