Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"
Автор книги: Динна Астрани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 44 страниц)
В мире мудрецов были и свои животные, но они все были чрезвычайно мелкие. Диля объяснила: так было на всех планетах Оппал, самое большое животное было не больше крысы. По большей части это были насекомые – с крылышками и без, одни невзрачные и незаметные, другие яркие, крылатые. Были птицы – все не больше воробья. Из млекопитающих Нану впечатлило только одно странное животное, смахивающее на белку – рыжее, с пышным хвостом, но присмотревшись, можно было заметить, что мордочка у него напоминала лисью. Оно по-беличьи скакало с ветки на ветку. Диля пояснила, что это было хищное животное, разорявшее птичьи гнёзда. – Если внешность животных отражает души хозяев этих пространств, то о мудрецах можно сказать, что у них мелкие душонки? – предположила Нана. – Есть пространства, где обитают животные исключительно огромных размеров. Их хозяева с широкой душой: бросают своё пространство на произвол судьбы, не задумываясь о том, что кто-нибудь однажды присвоить планеты, оставшиеся бесхозными. Не слишком ли велика щедрость? – А пространство стоит ли того, чтобы его караулить? – Каково бы ни было, но это их пространство. В Высший Мир они не собираются, да и свой дом в низшем мире того и гляди потеряют. – Ты о ком говоришь, Диля? – О бесах. – Что, есть и такой народ? – Да. – Кем они были на Земле? – У большинства из них происхождение от людей, хотя есть и исключения. Их души – это души нерождённых детей, выкидышей или рождённых мёртвыми. Эти души постепенно становились кикиморами, чертями, лешими и другими существами, проживающими в лесах, на болотах, в водоёмах. Ещё проживая на планетах они ощущали свою отверженность и считали себя врагами людей. А когда срок их существования там истекал и они уходили в Хаос, они имели право поселиться в собственном пространстве, отведённом для них Природой, во плоти. Но они слишком безответственны для этого и предпочитают скитаться по чужим пространствам и им нигде не рады. – Они тоже враги дэвов? – Они, скорее, мелкие враги всем.
– Мелкие?
– Пока да. Как блоха, которая кусает не смертельно, но нервы изматывает. Но они не так опасны, как демоны, фаги и мудрецы.
====== Часть 87 ======
Пообщавшись ещё немного с Дилей, Нана решила отправиться во дворец своего мужа, чтобы дать ему понять, что она готова к мирной беседе с ним.
Она переместилась к входу во дворец, дверь раскрылась перед ней и она увидела Мохана в передней: он лежал на ковре, разбросав руки и ноги, лицо его было бледным, глаза прикрыты и обведены тенями. Нана опешила от удивления.
Он открыл глаза и приподнял голову. Тут Нана поразилась ещё сильнее: Мохан смотрел на нее и в глазах его была ярость и сильный гнев.
– Какая же ты смелая, – проговорил он сдавленным низким голосом, в котором не осталось и следа от былой бархатности и мягкости, – решилась прити после того, что было. Или тебе уже кто-то поведал, что я лишился сил? Ты поняла, что я не смогу разорвать тебя на части, поэтому подошла ко мне так близко?
Нана не поверила своим ушам. Мохан обезумел? Боги могут обезуметь?
– Почему ты так разговариваешь со мной? – бледнея лицом, пробормотал она.
– Мне бы не разговаривать с тобой, оторвать тебе голову, руки, ноги, выбросить все в Тартар. Но ведь ты выберешься или найдется кому спасти тебя. Жаль, что ты пока бессмертна и тебя нельзя убить!
– Да за что же?!
За ее спиной послышались вибрации открывающейся двери и кто-то крепко схватил ее за руку. Она испуганно обернулась, чтобы увидеть, кто это сделал, и увидела лицо Шивы, не менее разъяренное, чем у Мохана. Махадев потянул ее и вытащил на крыльцо:
– Идём! Идём быстрее!
– Куда ты меня тащишь? – закричала Нана.
А Шива уже волок ее вниз по ступеням.
– Ты что, еще не поняла, что ему все известно? – грозно проговорил он. – Могла бы догадаться и не устраивать этот цирк! Ты не понимаешь, что он на самом деле может разорвать тебя на части? Конечно, в данном случае жертва он, а не ты, и поступок твой был безнравствен и аморален и желание Вишну можно понять! Но в нашем пантеоне не принято поднимать руку на женщину, тут можно навлечь на себя серьезные неприятности. Я не желаю этой проблемы для Вишну! Поэтому во избежание этой проблемы я дам тебе пристанище на Кайласе и тебе придется просидеть какое-то время под непроницаемым куполом до тех пор, опока его гнев не остынет и мы не уговорим его…
Они сошли вниз со ступеней и Шива продолжал куда-то силой вести Нану, но та неожиданно резко вырвала руку из его сильных пальцев:
– Что происходит? – прокричала она. – Почему я должна прятаться, как будто я совершила преступление?
– А ты считаешь, что предать такого мужа, как Вишну, не преступление? – с укоризной произнес Шива.
– Что ты называешь преступлением?
– Прекрати паясничать, Инанна-Афродита, я вместе с Вишну видел всё своими глазами, и Брахма тоже был там, и Гефест, и Гермес, и Лакшми, и Эрешкигаль, и Геката! Вот сколько свидетелей было этому! Разве вы не видели, что мы на вас смотрим?!
– Ты говоришь обо мне во множественном числе?
– Ты хочешь, чтобы я напрямую сказал о том, как мы с другими богами сидели в саду между дворцами, обсуждая общие дела, как к нам прибежала обливающаяся слезами Гаятри и сказала, что ты с ее мужем Зевсом занимаешься любовью в дубовой роще? Как мы помчались туда и своими глазами видели, как ты и Зевс валяетесь на траве, сжимая друг друга в объятиях и Зевс со страстью быка входил в тебя? Вишну обезумел, он хотел наброситься на вас, но мы все схватили его и едва удержали, а вы успели удрать? Об этом я должен был сказать тебе?
– Это бред сумасшедшего! Я все утро провела одна в шатре на дальнем участке, я несколько часов подряд работала над заданием Молящихся, а после беседовала с Дилей! Я никогда не была близка с Зевсом!
– Тебя видели, это была ты, все разглядели твое лицо, когда ты лежала под Зевсом! Но хватит разговоров. Вишну в любую минуту может подняться и натворить что-то, что навлечет неприятности на него же. Пошли на Кайлас! – Шива снова ухватил за руку Нану
– Это какое-то недоразумение, в этом надо разобраться!
– Ты что, не понимаешь, что на это нет времени? Тебе ещё повезло, что он ослаб. Он был в неистовстве после того, как увидел все это и вы сбежали! Он превратился в гигантского льва, что размерами больше слона и принялся крушить вековые дубы в роще, надо было видеть, сколько древних деревьев он погубил! Он рвался вперёд, сваливая деревья, он прошел так много километров, пока не оказался в ближайшем городе и там разворотил бетонную стену, ограждавшую какой-то завод, потом разломал здание склада, а после носился по городу, до безумия пугая смертных, ходивших по улицам. Ты бы видела, что он натворил в городе! Все ограды, все деревья – все полегло. В городе не осталось водонапорной башни. А потом он обессилел, ну, когда снёс водонапорную башню, он принял свой облик и лег без сознания на городской улице, рядом с развалинами водонапорной башни. Это мы уже перенесли его в его дворец. Это все из-за тебя! Сейчас по моей команде мы переместился на Кайлас…
Нана снова с силой вырвала руку из руки Шивы:
– Я никуда не пойду. Я ни в чем не виновата!
– Предпочитаешь быть разорванной на куски? Или толпа богов должна из-за тебя бросить все дела и ходить за Вишну, как няньки, чтобы удержать его?
– Как вам угодно. Я не предавала мужа и не собираюсь трусливо прятаться, как будто я на самом деле в чем-то виновата.
Густые черные брови Шивы сурово сошлись на переносице:
– Тогда как ты объяснишь свою невиновность, если есть много свидетелей твоего падения?
– Я не знаю. Возможно, в объятиях Зевса был кто-то похожий на меня.
– Кто-то превратился в тебя? Ты же знаешь, ни одна из богинь не может принять облик другой богини!
– Тогда я не знаю, как это объяснить.
– И не объясняй. Пойдем на Кайлас! – Нет. Глаза Шивы зловеще сузились: – А ты знаешь, что прежде, чем превратиться в льва, он едва не развалил планету пополам? Он материализовал лук и уже собирался вонзить стрелу в почву у себя под ногами, потому что подумал, что это недра Земли спрятали вас с Зевсом! Ты бы слышала, как кричала Бхудеви от ужаса, ведь это отразилось бы на ней и она, возможно, раньше других сошла бы в Хаос! Мы еле отговорили его от этого! Теперь до тебя доходит сила его гнева? Пойдёшь на Кайлас?! – Нет! Я ни в чём не виновата и не боюсь ничьего гнева!
====== Часть 88 ======
Они спорили и даже не заметили, как за их спинами Эрешкигаль вспорхнула вверх по ступеням, распахнула дверь во дворец и очутилась прямо перед распластанным на ковре Моханом, дыхание которого участилось, а яростный взгляд блуждал.
Эрешкигаль потянула дымок из своей неизменной курильной трубки и выпустила его вверх.
Мохан бросил на неё холодный ненавидящий взор:
– Уходи, Эрешкигаль. Оставь меня одного!
– Да погоди, не горячись. Я всего-то один вопрос хотела задать.
– Мне сейчас не до вопросов, неужели не понятно! Убирайся!
Эрешкигаль проигнорировала эти его слова и продолжала:
– Нана, конечно, сука, но почему тебе хочется именно её разорвать на части? Нет, это конечно, можно и нужно сделать, но почему бы тебе для начала не выяснить отношения с Зевсом, как мужчина с мужчиной? Не вызвать его на поединок, как подобает ревнивому мужу?
– Тебя я не спросил! Уйди и не дыми этим отвратительным табаком!
– Нет, ну в самом деле… Мне кажется, давно приструнить этого распутника, о котором я слышала немало гадостей. И ты сполна выпустил бы свой гнев. Это было бы покруче, чем валить вековые дубы и рушить водонапорные башни.
– Дойдёт и до этого. Я расправлюсь с Зевсом, но во мне больше гнева на неё, ведь это она предала меня, создав иллюзию, что любит до безумия!
– Иллюзию? – задумчиво произнесла Эрешкигаль, сузив жёлтые глаза, заискрившиеся, как алмазы. – Иллюзию, иллюзию… – задумчиво повторила она, снова потягивая трубку.
Развернувшись, она покинула дворец Мохана, усиленно о чём-то размышляя.
Ноги сами несли её ко дворцу Майи по каменным плитам, окаймлённым розовыми кустами.
Во дворец Майи Эрешкигаль вошла также бесцеремонно, как обычно входила во все остальные дворцы, хотя с Майей у неё и не сложились тёплые дружеские отношения. Майя не любила Нану и не жаловала и её сестру Эрешкигаль.
Во дворце Майи уже кое-кто гостил: Гаятри, которая уже не обливалась слезами и вполне спокойно о чём-то говорила с хозяйкой дворца, сидя с ней рядом на маленьком диванчике, там же находилась Бхудеви и ещё богиня средней ступени Нагешвари, постоянно проживавшая у Майи.
– Вот я думаю, – без предисловий начала Эрешкигаль, попыхивая дымком, – когда Вишну направил стрелу в Землю, ты ведь закричала, Ки, не так ли?
Богиня Земли холодно взглянула на неё серыми глазами:
– Что с того? Ты не знаешь возможностей стрел, выпущенных самим Нараяной? Моя плоть тоже могла разорваться надвое!
– Дааа, представляю, что бы тут началось, если бы по земной коре сначала побежала бы трещина, как по кожуре перезрелого арбуза, а потом всё разошлось бы на две огромные половины… Это логично, что ты испугалась больше других, Ки, и закричала: «Майя, сделай что-нибудь, Майя! Неужели я одна расплачусь?..»
– Что с того? – голос богини Земли задрожал от досады. – Я не имела права попросить помощи?
– Просто странно, что помощи ты ждала именно от Майи…
– Что же странного? Майя моя старая преданная подруга, я доверяю ей больше, чем кому бы то ни было.
– Мммм, да… Логика тут есть… Но если бы мне грозила опасность быть растерзанной напополам, как филе селёдки, я бы, пожалуй, воззвала бы к Шиве или Брахме…
– Ты считаешь Майю менее могущественной, чем эти два божества?
– Ни в коем случае. Майю явно недооценивали, насколько она опасна. Знала бы Нана, так не заедалась бы с ней.
Майя посмотрела на Эрешкигаль исподлобья:
– Но ты-то не собираешься повторять её ошибок?
Эрешкигаль криво улыбнулась и потянула из трубочки, выпустила дым и произнесла:
– Похоже на то? Да просто кое-что мне показалось странным… Я много слышала о Зевсе. Он распутник ещё тот. Но не трус, совершенно не трус. Как бы трус мог победить дракона Тифона? И выдержать множество других битв? А тут, увидев Вишну, он прямо соскочил с Афродиты и побежал в рощу с быстротой зайца, даже не помог бежать своей любовнице… Что-то не сходится тут. Опять же, вопль Ки: «Неужели я одна расплачусь?..» А за что, Ки?
– Ты допрашиваешь меня, Эрешкигаль? – в голосе богини Земли уже вместо раздражения слышался гнев.
– Я просто хочу помочь всем – Нане и вам выйти сухими из воды, а точнее, из этой поганой истории. Неужели вы сами не понимаете, какую опасную кашу заварили? Ки, Майя. Вы одни из самых древних богинь этого мира. Это даёт вам повод считать себя умнее других богов? Сейчас боги взволнованы из-за происшедшего, но когда все успокоятся, все начнёт становиться на свои места. Боги начнут рассуждать здраво, припомнят все мелкие детали этой сцены, которые упустили вначале. И все логические нити потянутся к богине обмана и иллюзий…
– И что же это за мелкие детали? – насмешливо произнесла Майя. – Что Зевс струсил? А так ли уж он храбр, как думали до сих пор, если после сумерек богов он не пожелал и дальше быть царём богов и побоялся ответственности?
Эрешкигаль бросила взгляд на Гаятри и от её внимания не ускользнуло, как гневно колыхнулись ноздри той: Гаятри явно не понравилось, что в храбрости её Зевса усомнились.
– Это может быть и не трусость, а просто усталость от власти. Возможно, его даже многие поймут. Гаятри, – заговорила Эрешкигаль, – ты-то понимаешь, каким позором сейчас покрывается имя Зевса, а значит, и твоё собственное? Все будут говорить: мы считали, что развратник Зевс так полюбил богиню Гаятри, что решил быть верен только ей, а оказалось всё не так, он изменил и Гаятри, она ничем не лучше всех других баб, что были у него!
Лицо Гаятри смертельно побледнело, она устремила на Майю красноречивый взгляд и глаза её наполнились слезами.
– А ещё над Зевсом будут смеяться, как над трусом, сбежавшим от любовницы, когда он увидел её грозного мужа. Может, даже будут шутить над этим тебе в лицо, Гаятри. Ты же знаешь, даже среди богов находятся весьма бестактные и грубые.
Гаятри приложила ладони к вискам и тихо проговорила:
– Я не выдержу всего этого! Правильно ли всё это?..
Эрешкигаль сощурила глаза:
– Угу… Значит, всё-таки это ваши проделки. Вы попали в серьёзную беду, Майя и Гаятри и ты, Ки.
Гаятри, Ки и почему-то Нагешвари сосредоточено уставились на Майю. Эрешкигаль сделала вывод: змеиная богиня тоже была в курсе событий.
– Нагешвари, – произнесла Эрешкигаль, – неужели ты не понимаешь, что когда всё раскроется, а раскроется всё раньше, чем наступит вечер, то больше всех достанется тебе только за то, что ты знала и промолчала? Ки, Майя, Гаятри тоже не избегут наказания, но они сильные божества и вывернутся, как змея из собственной шкуры, а ты – нет. Все шишки обычно сыплются на тех, кто слабее. Именно поэтому глупо участвовать в интригах более сильных. Тебе-то зачем это всё было нужно?
Лицо Нагешвари не просто побледнело, оно приобрело синеватый оттенок.
– Это твои предположения, Эрешкигаль, – пробормотала она сдавленным голосом, – у тебя нет доказательств.
– Ты ничего не поняла из того, что я тебе сказала? Ладно, разложу по полочкам:
сейчас боги напьются отвара Гекаты, чтобы успокоить разум и нервы. После этого все соберутся в кружок и будут вспоминать детали увиденного и постепенно найдут различия между оригиналом и подделкой. Или вы думаете, никто ничего не поймёт?
У Нагешвари задрожали губы:
– Я… Я не хотела зла Вишну… Я просто не желала, чтобы эта чужая олимпийская богиня была его женой! Мне вообще не нравится, что все мы под куполом с богами других пантеонов, эти боги чужие, они порочные и неправильные! И ты тоже из них, Эрешкигаль!
Жёлтые глаза бывшей подземной владычицы округлились и в них появился такой зловещий огонь, что Нагешвари задрожала и опустила глаза.
– Не забывайся, змеиная богиня, или познаешь мой гнев! Меня опасались боги, которым ты совсем не ровня по силе и могуществу!
Майя вдруг резко поднялась со своего седалища:
– Все, довольно! Я могу отправиться к самому Вишну и все объяснить!
Она решительно зашагал к выходу из дворца, за ней поспешили Гаятри и Нагешвари.
За ними последовала и Эрешкигаль.
Когда они приблизились к дворцу Мохана, они увидели, что Шива и Нана всё ещё находились неподалеку от этого дворца и до сих пор спорили и уже даже перешли на крик: Шива требовал, чтобы Нана покинула непроницаемый купол, а она отвечала, что не сделает этого ни за что, потому что она ни в чем не виновата. Эрешкигаль обратилась к ним:
– Пойдёмте во дворец Вишну. Кажется, богиня Майя хочет кое о чем поговорить с Нараяной!
Мохан уже не лежал, а сидел на ковре, когда в его жилище вошла толпа богинь и Шива.
Майя присела на корточки перед ним:
– Вишну, великий бог, прости меня. Все, что ты увидел сегодня в дубовой роще – все было иллюзией, созданной мной. Я знаю, это возмутит и разгневает тебя, но я могу объяснить, почему я создала такую иллюзию.
Мохан посмотрел на нее диким взглядом и казалось, что он жаждет вцепиться ей в горло, но его могучие руки настолько ослабли, что он был не в силах даже поднять их.
– Дело в том, что твоя жена на самом деле изменяла тебе с Зевсом в этой дубовой роще, – продолжала Майя, – но я была единственным свидетелем этому. Кто поверил бы мне, богине лжи и обмана? Поэтому мне пришлось применить иллюзорные образы Зевса и Афродиты-Инанны, чтобы многие увидели то, что было между ними…
Послышался отчаянный, полный боли вопль Гаятри. За ней последовал гневный крик Наны:
– Ты все лжешь! Только богиня обмана способна лгать, дерзко глядя в глаза!
– Я могу доказать, что сейчас в моих словах правда, – ответила Майя, – я поклянись молочным океаном! Всем известно, насколько это страшная клятва. Кто поклянется ею ложно, у того молочный океан заберёт его могущество. Хочет ли хоть один бог такой доли себе?
– Я тоже могу поклясться, – ответила Нана, – священной рекой Стикс! Эта река тоже способна сурово покарать того, кто поклянется ею ложно!
Мохан понял на нее усталый, измученный душевной болью взгляд:
– Я не знаю, чего стоит у олимпийцев эта клятва и какова цена ей. Но мне известно, что никто из наших богов не поклянется молочным океаном просто так!
– Спроси у любого из олимпийских богов, перешедших на нашу сторону, спроси хоть у моего отца, чего стоит клятва водами Стикс и какова ее сила!
– Спросить об этом у богов вашего прочного грязного пантеона, прославившегося блудом и нечестивыми поступками? – с горечью в голосе проговорил Мохан. – Или у твоего отца, с самого начала позволившего своей дочери стать шлюхой?
Бледное лицо Наны начало заливаться ярким румянцем гнева.
– Я не позволю никому критиковать ни моего отца, ни олимпийцев, – с достоинством произнесла она. – Значит, ты решил поверить Майе, а не мне? Что ж, теперь я вижу, что стоила вся твоя любовь ко мне, в которой не было доверия! И то, что ты во время ссоры назвал меня шлюхой, говорит о том, что так ты и думал обо мне все это время. Что ж, я не буду ничего опровергать! И прятаться я не буду ни на Кайласе, ни в другом месте. Я тоже сильное божество, я буду защищаться, если ты нападешь на меня, Вишну!
Развернувшись, богиня любви гордо зашагал прочь.
Мохан молча смотрел перед собой, как в пустоту. Глубокие черные глаза его казались мертвыми.
– Вишну, ты оставишь это так?.. – заговорила было Майя, продолжавшая сидеть перед ним на корточках, но его глаза вдруг ожили и в них запылал огонь такой ярости, что богиня иллюзий отпрянула.
– Убирайся прочь, – голос его сделался хриплым, – если ты поклялась молочным океаном, я должен верить тебе. Пусть это правда, но она настолько невыносима, что я не могу теперь смотреть на тебя, за то, что эта правда от тебя! Уйди, Майя, чтобы я не обезумел и не выместил всю свою боль и обиду на тебе! Уйдите все, мои глаза страдают, видя вас!
====== Часть 89 ======
Майя, решив не испытывать судьбу, поспешила покинуть дворец Нараяны.
– Не понимаю, – бормотала она сквозь сцепленные зубы, – не понимаю, что ж он так взъелся на меня и где его былая справедливость по отношению к богам!
Рядом в ней шагала обливающаяся слезами Гаятри:
– Так это правда, Майя, это правда, это было на самом деле и ты всё знала, иначе не стала бы клясться молочным океаном, ведь это серьёзная клятва!
– Конечно, не стала! – фыркнула раздражённая Майя.
Гаятри ещё сильнее зарыдала и запричитала.
– Не хнычь! – богиня иллюзий хлопнула её по спине. – У нас всё получилось. Вишну ненавидит её и станет её врагом и не остановится, пока не навредит так, что она сама пожелает сойти в Хаос раньше времени, нашпигованная его проклятиями!
– А вот этого не нужно! – насторожилась богиня Земли. – Сейчас не те времена, когда проклятиями можно сыпать, как зерном для птиц. Даже в прежние времена мы, посылая проклятия, становились слабее, а сейчас, прокляв кого-то всерьёз, можно и в Хаос уйти. Я сама была свидетельницей такого ухода: проклявший просто превращается в туман и вот, его уже нет на Земле! Я не допущу, чтобы такое произошло с Вишну!
– Ого! – Майя резко остановилась, развернулась лицом к подруге и пристально посмотрела ей в глаза. – Это где же ты такое видела? Надеюсь, ты ничего не скроешь от нас, своих друзей, ведь и мы не скрыли от тебя свои замыслы? Кто кого проклял и из-за этого оказался в Хаосе?
– Позже скажу, Майя. Тебе одной. И то, если ты дашь клятву держать это в секрете! Сможешь ещё раз поклясться молочным океаном? Дело весьма серьёзное.
Между тем, Нана вернулась в свой шатёр и металась по нему, как тигрица в клетке. Она не могла поверить в происходящее.
Затем, чтобы как-то прийти в себя, она переместилась к жилищу Гекаты, попросила у той успокаивающего отвара. Богиня колдовства выполнила просьбу, но, подавая Нане пиалу с отваром, не смотрела на неё.
Нана всё поняла. Её осуждают. Даже свои, олимпийцы.
Нет, она не обретёт спокойствия в такой обстановке, даже благодаря зелью Гекаты. Она не выдержит того, что думают о ней.
А ей просто необходимо душевное равновесие, чтобы привести свои мысли в порядок. Чтобы разобраться во всём и вывести Майю на чистую воду.
Она не могла понять, как это Майя решилась оклеветать её и поклясться страшной клятвой. На миг Нана усомнилась сама в себе. А вдруг неведомые враги сыграли над ней злую шутку? Вдруг повторилась та история, как с садовником, что изнасиловал её? Может, её лишили сознания, вытащили в дубовую рощу и Зевс овладел ею? И Майя увидела всё это и решилась поклясться молочным океаном?
На сердце у Наны похолодело.
Ей хотелось куда-то убежать. Но, конечно, не потому, что она боялась гнева мужа. Просто она ощущала порами своей божественной кожи, как раскалилась обстановка под невидимым куполом крепости Шести.
И она поняла, где ей следует побывать.
В мгновение ока она переместилась на крыльцо дворца своего мужа и приоткрыла дверь. Мохан всё ещё сидел на ковре, повесив голову.
– Вишну! – крикнула она. – Я больше не могу переносить этот бред. Мне необходимо прийти в себя! Но если ты, восстановив свои силы, пожелаешь разорвать меня на части, ты можешь отыскать меня в голубом дворце!
Она не воспользовалась колесницей, запряжённой лебедями – просто переместилась в голубой дворец, в котором царило затишье.
Шагнув в портик, она прокричала:
– Кто-нибудь! Здесь есть пустующие покои? Они мне нужны, потому что мне плохо, как никогда!
Перед ней как из-под земли выросла фигура Геры.
– Афродита? Я не ожидала увидеть тебя сегодня здесь!
– Я сама этого не ожидала.
– На тебе лица нет! Ты поссорилась с богами из пантеона твоего нынешнего мужа?
– Это мягко сказано…
– Я так и знала, что этим странным богам Тримурти нельзя доверять! – фыркнула Гера. – Весь этот пантеон как будто окутан каким-то розовым туманом, каким-то призрачным дымком…
– Ещё бы! Ведь глава их пантеона – Майя, богиня обмана!
– Никогда не слышала про такую богиню! Но как могли боги поставить над собой богиню лжи? В нашем пантеоне всё было всегда чётко и ясно, что бы ни происходило! Всяко бывало, но никогда не случалось такого, чтобы кто-то казался не тем, кем являлся на самом деле!
– Угу… Так найдутся свободные покои? Знаешь, мне начинает казаться, что боги тоже способны сойти с ума!
– Конечно, у нас есть немало свободных покоев. Ведь столько богов покинуло нас, многие перешли к вам!
Через несколько минут Гера уже показывала Нане покои и интересовалась, подойдут ли они ей.
– Мне всё равно, – махнула рукой Нана, – безразлично, где сойти с ума!
– Ты расскажешь мне, что произошло?
Нана опустилась на золотую скамейку:
– А почему бы мне и не рассказать всё… Если я дожилась, наконец, что меня подложили под самого Зевса! – она нервно рассмеялась.
Глаза Геры округлились и она присела рядом на скамейку.
Нана, ощущая потребность выговориться, поняла, что Гера готова её внимательно слушать, рассказала обо всём происшедшем, начиная с того момента, как она вошла во дворец мужа и он обвинил её в супружеской измене и кончая настоящим моментом.
– Да, если бы ты и сейчас была женой Зевса, а не Гаятри, ты, пожалуй, стала бы моим злейшим врагом из-за ревности, – заключила свой рассказ Нана, горько усмехаясь.
– О, я теперь не обязана страдать от этого чувства, пусть теперь оно терзает, кого угодно! – махнула рукой Гера. – Но, подумать только, какая туманная история! Это заставило тебя покинуть крепость Шести и перейти на нашу сторону?
– Нет, я просто решила погостить у старых друзей. Так просто я это оставить не могу. Мне необходимо побывать среди своих. Всяко было между нами в прошлом, но как бы то ни было, вы – моя семья.
– Тоже верно, Афродита. Семью нельзя забывать. Особенно её глав. Ведь ты понимаешь, что глава этой семьи, как и прежде – я, а не Посейдон или Кронос?
– Пусть и ты. Во всяком случае, я благодарна тебе за твоё умение слушать.
– Да, слушать я умею. Женщине, держащей власть в руках, необходимо обладать этим качеством – всегда можно узнать что-то полезное.
Они побеседовали ещё немного с Герой, а после Нану начало клонить в сон – нервное напряжение вызвало сильнейшую усталость.
Гера, наконец, оставила её в покое и она улеглась на ложе и забылась крепким сном, проспав почти сутки.
====== Часть 90 ======
Мохан восстановил силы примерно за пару суток, но желание разорвать на части «неверную» жену пропало. Этим ничего нельзя поправить, заполнить образовавшуюся пустоту, избавиться от обречённости жить без радости. Надо было теперь бросить все усилия на то, чтобы возненавидеть предавшую его женщину, смириться с тем, что дальнейший жизненный путь пройдет без нее, но думать об этом было тягостно. И почему-то сердце наполнялось ненавистью по отношению к Майе и Гаятри, «раскрывшим» ему глаза.
На третьи сутки он не выдержал и отправился в голубой дворец, где находилась Нана и неожиданно предстал перед ней, когда она сидела у фонтана в саду в одиночестве и в задумчивой грусти не сводила глаз с водяных струй. Она подняла на него взгляд, в котором было удивление и ни капли испуга, что он может расправиться с ней, как собирался. – Что же ты сидишь тут, а не ушла во дворец к своему Зевсу? – с горькой насмешкой проговорил он. – Я не собираюсь оправдываться только потому, что ты поверил клятве Майи, а не моей, – холодно ответила Нана. – Клятва Майи слишком серьёзна. Я-то уж знаю, что такое клясться молочным океаном! А ты… Скажи, ты потому предала меня, что тебя тянуло уйти к этим богам, ты хотела вернуться к ним и поэтому решила разрушить наш брак? Ты так скучала по своему олимпийскому пантеону, что тебе вдруг стал мил Зевс, к которому раньше, вроде бы, не влекло? Зевс стал для тебя олицетворением прошлого, по которому ты так тосковала? – Эти слова оскорбляют меня. Я не буду отвечать на эти вопросы. Я не виновата, что ты поверил клятве Майи, а не моей. – Да чего может стоить клятва этой рекой – Стикс? – голос Мохана начал повышаться. – Это подземная река в царстве мертвых, ты хоть понимаешь разницу между нею и великим молочным океаном? – Но тем не менее, кто ложно поклянется этой рекой, тот утратит здоровье, даже если это бог, чье здоровье всегда совершенно. И могут настигнуть и другие беды. Но зачем я говорю это тебе? Ты же все равно предпочитаешь верить Майе, а не мне. Как же ты любил меня, если, когда дело коснулось того, чтобы поверить мне, доверия не оказалось? Что же это была за любовь? Или я после сумерек утратила способность различать любовь и флюиды любви, что, казалось, исходят от тебя? Они были иллюзией? Наверно, ты вовсе не способен на любовь, если не умеешь доверять. У тебя нет сердца! – У меня есть сердце и оно болит! Ты не утратила способность распознавать любовь, я на самом деле любил тебя. Но теперь я буду избавляться от этой любви и даже твое могущество не удержит это чувство во мне, Инанна-Афродита! Мне помогут аскезы! Если понадобится – самые жёсткие аскезы! Он на самом деле попробовал воспользоваться силой аскез. Удалившись в одну из пустынь земного шара, он изнурял себя неподвижностью, постами и чтением мантр долгими днями, но ничего не помогало. Нана, приняв невидимость, то и дело тайно навещала его в этой пустыне, чтобы уменьшить свою тревогу, что он занимается именно аскезами, а не ищет ей замену. Она сама плохо разбиралась в аскезах и не верила в их силу. И не без оснований: они никак не избавляли Мохана от его любви. Порою, когда он бормотал мантры с закрытыми глазами, из-под его пышных длинных черных ресниц начинали струиться потоки слез, он всхлипывал и Нане случалось быть этому свидетельницей. Сама она плакать не могла, хотя слезы часто прежде помогали ей облегчить душевные страдания. В груди у нее как будто сидел тяжёлый холодный ком – это была обида. Прошло некоторое время, аскезы никак не помогали Мохану избавиться от сильных чувств к Нане, но они всё-таки совершили благоприятное действие: Мохан усомнился в страшной клятве Майи. ” – Кто знает, может, у Майи были ложные видения, вдруг она запуталась в иллюзиях, которым всегда была хозяйкой, как паук в собственной паутине? – размышлял он. – Может, Майя обезумела и увидела то, чего не было на самом деле, приняла это за правду и поэтому так смело поклялась? А может, Зевс силой взял Нану и Нана поклялась, потому что не считает это прелюбодейством? Ах, как же мне хочется знать правду и как я ее боюсь!» Он забросил аскезы и по целым дням находился в голубом дворце, ходя за Наной по пятам. Олимпийские боги узнали о ее размолвке с мужем и были те, кто желали заменить его. Посейдон то и дело искал общества Наны, он убеждал ее окончательно разорвать отношения с богом Вишну и воссесть на царский трон рядом с ним, он даже обещал ей отобрать для нее трон у Геры. Близости с ней жаждал и Арес, он открыто критиковал при ней Мохана, обзывая его безумцем, не ценящим такую жену, напоминал богине любви, как им когда-то было весело вдвоем, но Нана отвечала ему то же, что и Посейдону: – Я всё ещё люблю Мохана. Разве я могу быть с другим мужчиной, пока мое сердце не освободилось? Эти ее слова вызывали душевные мучения у Мохана, он осознавал, что богиня любви могла бы выбрать себе любого из богов, могла бы уйти к Зевсу и заставить его вышвырнуть Гаятри из своей жизни, но она даже не вспоминала Зевса. Она вела себя так, как будто по-прежнему любила Мохана и не желала никого, кроме него и у Мохана сжималось сердце от страха: он напрасно ее обидел? Одновременно с этим страхом грела надежда: Майя точно ошиблась, решив, что Нана была близка с Зевсом. И однажды он понял, как ему следует действовать. Он явился к Зевсу в гости с бутылью, наполненной вином истины, той самой, что Нана отобрала у Диониса, а после отдала ему, Мохану Душа Мохана дрожала от волнения, но он всё-таки нашел в себе силы заговорить с Зевсом спокойно, даже с наигранным дружелюбием, сказать, что, якобы он, глава пантеона Тримурти жаждет познакомиться и побеседовать с бывшим царем олимпийского пантеона. Зевс приветливо принял у себя в гостях бога Вишну и ничто в поведении громовержца не говорило о каком-то смущении или вине перед гостем. Когда Мохан предложил ему выпить вина, он не отказался и залпом осушил кубок, даже не придав значения тому, что гость вино только пригубил. И тогда Мохан напрямую, без околичностей спросил Зевса о его близости с Наной – Спал ли я с Афродитой? – усмехнулся Зевс. – Я всегда благодарил судьбу за то, что она сводила меня со многими женщинами, но помиловала от любви Афродиты! Да, я прожил долгий жизненный путь с Герой, это тоже было не подарком судьбы, но если бы это была Афродита, то оказалось бы все намного хуже… Ведь все, кто связывались с ней, так и не смогли её забыть, хоть, вроде бы, устроили свои судьбы. Возьми хотя бы Гефеста: он женился на этой харите Аглае, но без конца дарил ей украшения точь-в-точь такие, какие носила Афродита. Скажешь, у Гефеста не хватало фантазии сотворить что-то новое и уникальное для новой жены? Я в это не поверю ни за что, это сказано не про Гефеста, мастера мастеров! Дионис полюбил Ариадну, когда расстался с Афродитой и даже просил Афродиту поспособствовать ему с новой любовью, но все ведь замечали, каким беспокойным становился он, когда Афродита появлялась на Олимпе. Не буду скрывать, иногда и у меня стучало в висках, я бредил: что была бы за пара – царь богов и богиня любви! Вот тогда я стал бы ее рабом во всех смыслах, она точно села бы мне на шею и свесила стройные ножки! Она ведь не из тех, кто навсегда прогибается под мужчину, она прогнется, чтобы потом прогнуть его под себя ещё сильнее! Я-то знаю о ее приключениях в Месопотамии. Какое же счастье, что она никогда не желала меня, как мужчину! Если сценарий судьбы помиловал меня, неужели после сценария я, теперь вольный сам решать свою судьбу, добровольно сунусь в эту ловушку? Нет, никогда я не был близок с Афродитой. После развода с Герой я всем сердцем полюбил Гаятри, только она одна мне нужна, ни с кем, кроме нее я не делил постель! Мохан медленно поднялся с кресла, в котором сидел, выслушивая исповедь Зевса. Он взял в руки бутыль с вином истины – она была ему еще нужна и он знал, для чего. Когда он покидал дворец Зевса на пути ему встретилась Гаятри – сияющая, счастливая, очевидно, услышавшая исповедь своего мужа, что он любит ее одну. Но Мохану было не до нее. Путь его устремился во дворец Майи. Он застал Майю отдыхающей на роскошной лоджии, лежащей на канапе с коробкой конфет на коленях. – Я вижу, ты наслаждаешься, – произнес он, – а вот я больше не в силах жить, так замучила меня боль из-за предательства моей жены. Я бы расстался с жизнью уже сейчас, но увы, мне ещё предстоят века бессмертия! – Вероятно, это из-за того, что она так и осталась безнаказанной. Если ты все равно не можешь жить, существование тебе в тягость, почему бы тебе не отомстить неверной жене ценой остатка своего бессмертия? – Ого! А это возможно? Как же это? Майя уже успела выслушать от богини Земли историю ухода в Хаос Света, проклявшего страшным проклятием свою мать и заплатившего за это остатком бессмертия. Не долго думая, она дала совет и Мохану придумать для «изменницы”-жены достаточно ужасное проклятье, которое сделало бы невыносимым ее грядущее и отдать за это жизнь, раз уж она все равно ему не дорога. – Вот спасибо за совет! – проговорил Мохан, глядя на богиню обмана черными пронзительными глазами. – А я и не знал, что так можно! Вот только какое же проклятье мне послать ей за измену? Тут надо все хорошенько обдумать, раз уж я заплачу за это такой ценой. – Ее красота была причиной ее блуда. Почему бы не обречь ее на вечное уродство в грядущих воплощениях? – И то верно! Пусть рождается уродиной каждый раз, когда ей вздумается появиться на свет! Незавидная же судьба ее ждёт, если ещё учесть, что она дала ложную клятву. Правда, Майя, это очень нехорошо давать ложные клятвы? Ведь опасно же, да? – Разумеется, – взгляд Майи сделался настороженным. – Но ведь тебе бояться нечего, богиня обмана, ты-то не солгала, когда клялась молочным океаном. А по сему, – Мохан материализовал небольшой бокал и наполнил его вином Диониса, – я очень прошу тебя выпить это! – Вино? Я не пью напиток демонов! – Не морочь мне голову, вино пьют все, а не только демоны! В этом нет ничего худого, если знать меру, а иногда вино может послужить лекарством. Сейчас ты очень нуждаешься в этом лекарстве! Пей, Майя, или я силой заставлю тебя это выпить! – между бровей Мохана появилась складка, глаза грозно сверкнули. Майя трясущейся рукой приняла бокал и покорно сделала глоток. – Для чего ты оклеветала Инанну-Афродиту? Не говори, что ты этого не делала! Зевс принял из моих рук вино истины и пил его, и сказал, что никогда не был он близок с Афродитой. Говори, Майя! – Для того, чтобы ты возненавидел её, – пробормотала богиня иллюзий. – Зачем ты хотела, чтобы я возненавидел её? – Чтобы проклял её вечными проклятиями и несчастья не покидали её! – За что ты желала ей этого? – За то, что она красивее и счастливее других! – Ты завидовала ей? – Можно сказать и так. – И, чтобы сделать её несчастной, решила погубить и себя, поклявшись молочным океаном? – Нет. Я бы не погубила себя. Просто молочный океан высох после того, как разрушился наш рай. Я знала это. У Мохана не нашлось больше слов. – Что ж, Майя, ты причинила нам зло с Наной, нелегко мне будет вымолить у неё прощение и восстановить наши взаимоотношения, но я буду этого добиваться. Ты не сумела сделать Нану моим врагом, зато ты сама отныне – мой злейший враг. Ты, наверно, понимаешь, что я так этого не оставлю. Ты за это дорого заплатишь. – Что, я одна? – У тебя были соучастники? – Да. Гаятри согласилась помочь мне сделать Нану твоим врагом, потому что она ревновала Зевса и ей казалось, что Нана хочет сделать Зевса своим любовником. – Но ведь Гаятри была её подругой… – Когда женщины не могут поделить мужчину, о дружбе не может идти и речи. – Но ведь Нане не нужен был Зевс и сам Зевс любил только Гаятри! – Она раздула из мухи слона, Нана сказала Зевсу какой-то там комплимент, тут Гаятри и показалось небо с овчинку. Я воспользовалась этим, уболтала её, я умею убеждать не только эту происхожденку от смертных пастухов, я владела умами Брахмы, Шивы и твоим, Вишну. – Это верно, ты держала весь пантеон в плену иллюзий целую эпоху сумерек! Но теперь не жди добра, богиня лжи! – Тогда пусть и Нагешвари не ждёт добра. Она была в курсе событий и ни о чём тебя не предупредила, её всё это забавляло, ведь она так же завистлива, как и я. – И Бхудеви знала всё? – Разумеется. Она моя лучшая подруга. – И ты бы желала, чтобы я проклял Нану, хоть цена этих проклятий была бы моя жизнь? Этого ты хотела? – Что делать, если нет другого выхода. Кого-то нужно было принести в жертву, чтобы замучить её! – Ты так сильно её ненавидишь? – Так сильно я не ненавидела никого раньше и не буду ненавидеть сильнее и впреть! Мохан не ответил ничего. Он получил ответы на все свои вопросы.
