Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"
Автор книги: Динна Астрани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 44 страниц)
” – Кто знает, – подумала она с разгорающейся надеждой, – может, это её проклятье – моя возможность занять её место возле Вишну?»
====== Часть 74 ======
Мохан прохаживался вдоль ажурной ограды летящего над планетой вимана.
Молящийся, которого звали Лейн, встречался с Моханом по окончанию эпохи сумерек и именно он объяснил Нараяне о том, что бессмертие того не вечно и поведал о Высшем Мире. Мохан, услышав такие ужасающие новости, тем не менее, в дальнейшем не отказывался ни от одной встречи с Лейном, внимательно выслушивал его и сам задавал кое-какие вопросы.
Божественная прозорливость говорила Мохану, что путь в Высший Мир – это то, что нужно для него.
И, конечно, для Наны.
Нана…
С ней произошло что-то из ряда вон выходящее в маленьком раю Метиды. Когда Альби и его две спутницы покинули мир богини мудрости, боги ощутили упадок сил, вероятно, сказался стресс от информации про демонов и фаги. Боги тоже способны утомляться, хоть и в меньшей мере, чем люди. Особенно от новостей, что становились всё страшнее и страшнее.
Боги испытали потребность в сне и материализовали себе шатры в раю Метиды – что-то говорило о том, что не стоит торопиться покинуть это место, да и богиня мудрости проявила гостеприимство, позволив гостям чувствовать в её мирке, как дома.
Нана и Мохан быстро забылись сном в своём шатре среди гор подушек и мягких одеял.
Но через несколько часов Нана пробудилась с криком ужаса, растревожив и сон Мохана.
Оказалось, что богиню напугал кошмар. Всё это было и вовсе непонятно. Богам редко снились по-настоящему страшные сны, обычно это происходило по воле богов сна и сновидений, но с ними Нана была в мире, да они бы и не решились побеспокоить этим богиню такого уровня, как она. Это исходило от эмоций, не иначе.
Задыхаясь и плача, Нана рассказала пробудившемуся Мохану свой сон. Это был туман, всего лишь туман, густой и мертвенно-белый, но он напугал богиню сильнее, чем её давнишнее падение в Тартар. Она пожаловалась также на неприятные ощущения в области живота, как будто там шевелились сотни миног. Правда, эти чувства рассеялись вместе со сном, но в сновидении они были.
Мохан обнял её, прижал её лицо к своей груди, принялся успокаивать, шептать ласковые слова. Это помогло. Нана перестала рыдать, но уснуть уже не могла. Просто полежала на груди мужа – и полегчало на какое-то время.
До появления Лейна.
Молящийся взялся инструктировать Мохана в его деле привлечения на свою сторону Крылатых Посланников. Ради собственной безопасности Мохан должен был избегать Крылатых, когда они собирались в количестве более пяти единиц. Их следовало отыскивать по одиночке и агитировать перейти на сторону его, Вишну. Ясно было, что работа эта будет кропотливая и долгая, но зато достигнутая цель оправдает всё. Лейн взялся указать те места, где находились Крылатые в числе от одного до четырёх.
Когда Мохан вызвал свой виман и собрался взойти на него, Нана бросилась к нему:
– Я отправляюсь с тобой!
– Любимая, ты останешься в мире Метиды. Ты не можешь быть со мной в этом деле, это слишком опасно, – ответил он, целуя её.
Он ожидал, что она поцелует его в ответ и отойдёт в сторону, поняв и приняв его решение, но вдруг пошло что-то не так. Между красивых шелковистых бровей Наны пролегла упрямая складка, глаза беспокойно загорелись, ноздри затрепетали и она прокричала:
– Значит, когда ты был женат на Лакшми, тебе было приятно, чтобы она была твоей спутницей повсюду, а без меня ты можешь обойтись?! Может, я уже надоела тебе? Может, тебе уже и вовсе не до меня?
Нана и сама удивилась этому своему выпаду. Она не ожидала такого от себя. Ей показалось, что это всё выкрикнул кто-то другой, какая-то капризная и не очень умная девчонка, вздумавшая выяснять отношения вовсе не ко времени.
Мохан ошарашено посмотрел в её лицо.
– Любимая, что всё это значит? Неужели тебя расстроил этот сон, что ты говоришь мне такие слова? – ласково проговорил он, наклоняясь к её лицу.
Нане стало стыдно за своё поведение, но в груди словно жгло серой, по нервам будто ползали насекомые, разум окутывала непонятная обида.
– Почему Лакшми ты всегда брал с собой в земные воплощения, а меня не хочешь взять сейчас? – упрямо повторила она претензию.
– Но это решала сама Лакшми…
– А я не имею право решить сама за себя?! – Нана поняла, что сейчас расплачется от страха, что не может контролировать своё поведение.
– Но ведь ты же обещала быть послушной…
– Но ты, кажется, слишком злоупотребляешь моим послушанием! – бешено проорала она, округлив глаза. – Может, ты считаешь, что так и надо? Ты думаешь, что из послушной жены дозволено лепить всё, что вздумается? И пользоваться ею так, как тебе удобно?
Лицо Мохана так сильно побледнело, что Нана, наконец, опомнилась. «Насекомые» перестали бередить нервы, «сера» уже не жгла. Хотелось плакать и плакать.
– Прости, прости, – пробормотала она, – это я расстроилась, беспокоясь о тебе. Любимый, умоляю, береги себя. Не попади в плен. Я не выдержу твоих страданий!
Мохан постарался успокоиться. Любимая жена просто сильно расстроена. Легко ли это: узнать сначала о смертных, что уже не бессмертны и сильнее богов, и демонов, что тоже сильны и то, что и те и другие – угроза для богов. А теперь ещё предстоит волноваться за мужа. Ей, безусловно, сейчас нелегко. Ему бы остаться с ней, согреть её, утешить, уговорить. Но вместо этого он отправиться делать то, что положено прежде всего. Ради неё же, любимой жены. Чтобы обрести крепость, собственное войско, чтобы она, Нана, была под надёжной защитой. Он всё сделает для Наны. Даже найдёт в себе силы расстаться с ней, когда он нужен ей рядом. И она успокоится и поймёт его.
Теперь он вспоминал её странное поведение и думал: а точно ли это всего лишь расстройство? Нана была не похожа сама на себя. Он не привык видеть её такую. Она всегда была мила и покладиста, что бы не происходило. Как же она могла так преобразиться?
Путь его лежал на север, чуть ли не на сам полюс, где находилось немало Крылатых, их, кажется, там было несколько сотен, но все они были рассыпаны, как горох. Лейн говорил, что это связано с экологической катастрофой, угрозой оттаивания полярных ледников, в значит, мирового потопа. Крылатым было поручения от Прометея, а точнее, от его хозяев-фагов: удержать от размораживания ледники, во что бы то ни стало. Вот там, на северном полюсе Мохан и займётся агитацией Посланников.
Конечно, Мохан мог бы переместиться на полюс в мгновение ока, но ему было необходимо какое-то время, чтобы отбросить все волнения и настроить себя на достижение цели. Поэтому ему было необходим этот полёт в вимане.
Голограмма фаги выросла перед ним, встав на его пути.
Он резко остановился.
Лейн предупреждал его об этом, что такое может произойти. И советовал не вести с фаги бесед, во всяком случае, длительных.
– Почему же? – спросил Мохан.
– Они отличные психологи и вполне могут отыскать в тебе струну и играть на ней до тех пор, пока ты не усомнишься в верности твоих решений поступать по нашим советам.
– Но я бог, я господь. Люди могут меня переубедить в том, что я поступаю неправильно?
– Эти люди бессмертны и намного старше тебя. За их плечами – долгий опыт сбивания с пути богов. Я понимаю, это задевает тебя, верховный бог Тримурти. Но ты достаточно умён и мудр, чтобы принять это как данность.
Ярость при виде голограммы фаги заклокотала в груди Мохана. Он плотно сжал губы.
– Господь Вишну, – проговорила голограмма, – не ты ли всегда был защитником людей от демонов, а теперь собираешься отдать их демонам на растерзание?
– Да, я действительно когда-то защищал людей от демонов, жаль, что меня самого однажды некому будет защитить ни от демонов, ни от людей.
– Всё зависит от тебя. Наш народ может стать твоим другом. Ведь я так понимаю, тебя уже поставили в известность о существовании фаги?
– Фаги – мои друзья? – насмешливо переспросил Мохан. – Моей жене тоже? И вы простите ей ей все её грешки перед вашим народом? Например, быка Гугаланну?
– Важно не прошлое, важно то, что происходит сейчас.
– Ой ли? Неужто забудете такое? Ведь вы, кажется, преследуете ослабевших дэвов только за то, что они были богами, а уж за провинность перед вами…
– Молящиеся слишком много лишнего наговорили о нас.
– То есть, они солгали?
– Они способны на это.
– Моя божественная прозорливость подсказывает мне, что лжецы – вы. И убирайся прочь, голограмма! Если бы я мог, я бы тысячу раз убил каждого из вас. Да так оно и будет. Я никого не могу достать в вашем мире, но те, кто может стать вами, ещё пока доступны для моей кары. И я всё сделаю, чтобы война между людьми и демонами наступила. И эта война не кончится, пока не иссякнет моё бессмертие!
– Ты понимаешь, что в таком случае мы отомстим не только тебе, но и той, кого ты любишь до безумия?
– Мы будем заодно с Высшим Миром и получим их защиту. Тебе не запугать меня ничем! И я не верю в то, что если бог станет вашим человеческим рабом, если решится так пасть, испугавшись вашей мести, вы всё равно не оставите его в покое, потому что ненавидите нас в любом случае, сделаем мы вам добро или нет. Зависть по отношению к богам изнуряет вас и вы не сможете этого нам простить никогда. Я ощущаю вашу ненависть к нам всем своим существом, поэтому вы не обманете меня, что вы можете быть дружелюбны. Убирайся, голограмма, убирайся по-хорошему. И не смей больше заговаривать со мной!
– Ты угрожаешь? Но что ты можешь сделать мне?
– Тебе – ничего, ты бесплотна. Но что если я впаду в такую ярость, что спущусь со своего вимана в ближайшую деревню и сверну всем её жителям шеи? Всем до одного, не пощажу никого, невзирая на пол и возраст? Ты хочешь стать причиной их смерти, гибели людей, таких же, как и вы? Ты веришь, что я это сделаю, если ты не исчезнешь прямо сейчас или хочешь испытать моё терпение за счёт жизни, может быть, несколько сотен человек?
Запугивание возымело действие. Голограмма начала медленно таять в воздухе. Мохан несколько глубоко вдохнул и выдохнул холодный воздух, пытаясь усмирить гнев, в считанные секунды выросший, как цунами. И приказал виману в один миг переместиться на северный полюс, где над айсбергами парило два Крылатых Посланника, работавших над тем, чтобы айсберги не стали водой…
====== Часть 75 ======
Уже несколько недель подряд Нана старательно работала над тем, что поручили ей Молящиеся: она усиливала инстинкт размножения у смертных женщин, стараясь сделать это с наибольшим числом их. И после таких трудов на её сердце ложился камень. Божественная прозорливость говорила ей, что следует прислушиваться к Молящимся, чтобы иметь возможность защитить себя в будущем, и этого желал Мохан, но тем не менее, горечь от этих действий не покидала её.
Смертные…
Этого ли она хотела им? Ведь когда-то она смотрела на людей совсем по-другому, примерно как владелец скота смотрит на своих коней, верблюдов, овец, видя в них своё богатство. Или как хозяин обширных земель созерцает поля, поросшие пшеницей, просом, ячменём. Она любила их по-своему, как источник силы и славы. И вот, пожалуйста: её достояние, её имущество станет чем-то опасным для неё.
Было грустно и от того, что придётся сделать адом жизнь существ, которые ещё ничем не провинились, только могут провиниться. Только что поделать, если лучшая защита – это нападение. Бывают случаи, когда надо бить первым. Уместно ли гадать, как на ромашке: а вдруг нынешние смертные не станут, как другие фаги? Или станут? Нет, опасность слишком высока, чтобы ход событий отпустить на произвол. Логика говорила, что надо проявлять максимальную жёсткость, напрочь убрать жалость. Но отягощение никуда не девалось.
Она иногда заговаривала об этом с другими богами, по совету Молящихся так и оставшимися в пристанище Метиды до возвращения Мохана ради безопасности. Она говорила о том, как страшится она грядущей глобальной войны между людьми и демонами, как не хочется ей ужаса и насилия ведь когда-то люди так почитали её, она грелась в лучах славы, что обеспечили для неё они, они приносили ей жертвы, молились и доверяли ей, как же это она обречёт их на вековые страдания, концом которых будет смерть, настоящая смерть, потому что все они станут лишь привидениями на опустевшей земле, без тела, без смысла существования?
Гефест, выслушав её, отвечал в своём стиле: незатейливо, но искренне и прагматично:
– Если честно, те лучи славы, которыми люди грели тебя, были весьма подгажены. Да и кому они точно молились: тебе или всё-таки Пандемос? Разве тебе хотелось, чтобы в твоих храмах творилось то, что установила она? Разве ты не запрещала людям проводить те обряды, что наворочала тогда эта Лжеафродита? А они слушались тебя? Нет, им больше нравилось то, что им навязала Пандемос – грязь и примитивность. Вот видишь, какие у людей низкие и развратные душонки! Хотя, признаться, мне тоже не по себе от того, что мы должны столкнуть их лбами с демонами. Я ведь беззлобен и миролюбив. Но что поделать, если нет другого выхода?
По-своему утешала её и Лакшми.
– Не нужно жалеть смертных, – увещала она Нану, – потому что они уже давно молятся не нам, а кому-то, кого они сами придумали. Как будто это не боги создали людей, а люди нас создали! Я-то не попадала в Тартар, я-то веками наблюдала эту грязь, что они тут творили. Вот, например, во что они превратили воды великой священной реки Ганги, а? Ведь это когда-то была небесная река, протекавшая в раю, так нет же, уговорили мы богиню этой реки сойти на землю, чтобы люди не погибли. Она не хотела, очень не хотела, как чувствовала, чем это всё кончится.
– Да, должно быть, эта богиня в большой обиде на вас…
– Я даже подходить с этим вопросом к ней не решаюсь! И ведь исправить ничего не возможно. Невозможно заставить людишек измениться, втолковать им, что они творят неугодное для нас, богов! Что толку с их молитв и курений, с их жертвоприношений, если они творят столько скверны и все их молитвы и обряды пропитаны грехом? Не очень-то они приносят нам этим пользу.
– И почему они так упрямы?
– Да потому, что многие из них имеют собственное представление о праведности. В последнее время многие из них считают, что забота о людях – это истинная праведность, нежели почитание богов! Вот послушай, я расскажу тебе о том, что однажды произошло во вселенной Тримурти. Один мужчина стал разбойником и занимался грабежом, но, как он считал, грабежом благородным: он грабил богатых и раздавал награбленное бедным. И вот однажды он решил ограбить храм… Мой. Мой храм. Он украл украшения с моей статуи, стоимостью… В общем, у смертных это дорого, очень дорого. Он продал их и построил на вырученные деньги благотворительную больницу. И купался в славе, как благодетель, как спаситель. Он считал, что поступил правильно, ведь в этой больнице спаслось столько человеческих жизней! Многие считали его святым. Похоже была на то, что он тоже возомнил себя таковым, так хорошо послужив людям. Вскоре он скончался от рака желудка, его резали, резали много раз, а опухоль снова и снова появлялась, как же многие дураки молились за его здоровье и продление ему жизни! Мне не было никакой пользы с этих молитв, потому что молились за грешника, оскорбившего меня. И грешник скончался. Как же этот «святой» удивился, попав в царство Ямараджа, да прямиком в пекло!
– Неужто рассчитывал на рай, осквернив храм богини и этим унизив её культ?
– Очевидно, он считал, что ради жизни людей все средства хороши, ибо они, люди, сами по себе лучше богов. Человеческая жизнь ценнее величия храма. Хоть человеческая жизнь, как жизнь цветов на фруктовом дереве, а храм – это то, что соединяет с вечностью. Но уже не соединяет. Я стараюсь не слушать их просьб, их слёз. Они давно меня не трогают. Вселенная Тримурти изобилует людьми, она перенаселена и я держу многих из них в бедности, ещё больших в нищете, а кое-кто вообще голодает. И Кубера тоже не помогает им. В их мире полно грязных трущоб, таких же грязных, как их души. Я не люблю их. Не люблю.
И Лакшми подтверждала искренность своих слов действиями, старательно выполняя поручение Молящихся по части организации радикального мирового экономического кризиса, который должен был перевернуть всё с ног на голову. Не отставал от неё и Гефест, перекрыв все возможности инженерам созидать что-то новое в технологиях.
Но у тех, кто стоял на стороне фаги, дела также шли не так уж скверно.
Уран-Ану раскрывал портал и наблюдал, что происходило в «логове» Прометея. Там появились ещё три пленника – Аполлон, Артемида и мать их Латона.
Больше всех это встревожило Нану. Её одолевала паника от бездействия, что боги не спасают богов, хотя умом понимала, что сейчас это невозможно. На стороне Прометея армия Сил и Властей и сбросить это со счетов никак нельзя.
Кроме того, что-то происходило с Деметрой. Она становилась другой – она начала ощущать свою вину перед смертными. Нет, это был не результат стараний Фемиды, как того желал Прометей. Фемида ни за что не хотела подчиниться и впала в странное состояние: она словно окаменела, она почти постоянно сидела неподвижно, не разговаривала, смотрела в одну точку, отказывалась пить и есть. И никто не мог вывести её из этого. Иначе было с Деметрой.
Уран-Ану наблюдал, как Деметру принуждали вести беседы с голограммами фаги. Поначалу богиня отказывалась, но ей намекнули, что её дочь Персефона может оказаться рядом с ней, здесь, в плену у Прометея. И, разумеется, не смогли не подчинить Деметру такой угрозой.
Уран-Ану слушал, что втолковывали фаги-психологи несчастной богине земледелия и с ужасом понимал, насколько мудр и умён, а значит, и силён этот народ людей, что был намного старше богов Земли. Бога неба поражали аргументы, что приводили для Деметры, тонкая игра на струнах души богини, то, как ловко находили психологи-фаги нужные «кнопки» в её натуре, чтобы добиться своего. И у них всё получилось: богиня вдруг начала каяться, что пыталась спасти свою дочь ценой голодомора смертных. Она начала рассуждать о своей жестокости, что можно было бы поискать другой способ спасти свою дочь Персефону, что она была неправа, она поступала эгоистично и безжалостно. А фаги, поняв её раскаяние, услили старания, как будто пытаясь задавить пленённое божество чувством вины. И добились этого как-то пугающе быстро.
– А ведь она была такой могущественной! – бог неба трясся от ужаса. – О, если бы тогда Зевс не спас её из утробы Кроноса, с её-то силой это сделала бы она сама! Чем она слабее самого Зевса? Да она бы основала собственный пантеон, пожелай она этого! Как же они сломали тебя, одна из величайших богинь мира? Неужели наши враги фаги настолько сильны, что это даже не укладывается в воображении у нас, богов?
Другие боги также наблюдали через развёрнутый портал, что творили фаги с Деметрой и ими овладевало ощущение кошмара не меньшее, чем у бога неба. И их ненависть к фаги стремительно росла вместе с беспощадностью к нынешним земным смертным, что могли бы также когда-нибудь стать фаги. И это стимулировало вовсю готовиться столкнуть людей и демонов в бесконечной войне.
Деметру заставляли работать на людей. Ей дали поручение оживить огромные пространства бесплодных почв и она безотказно старалась.
Трудились фаги и с новыми пленниками, то и дело тыча им под нос то расстрел детей Ниобы, то все моры и эпидемии, насланные Аполлоном, то Актеона, погубленного Артемидой, то подстрекательства Латоны, подбившей своих детей слишком жестоко наказать Ниобу. И также поражали Урана-Ану и других богов, созерцавших это, как ловко умели фаги убеждать божеств, находя к каждому нужный подход, как будто знали души богов лучше, чем те знали самих себя.
Уран-Ану тревожился, выразив мнение, что следовало бы предупредить всех богов, что были на стороне Шести Богов о том, насколько опасны фаги, но Молящиеся успокоили его, пообещав, что сделают это сами в нужное время.
Альби, Диля и Ясан теперь по-очереди являлись в рай Метиды и вели в её гостями разъяснительные работы.
– Не нужно недооценивать сил фаги, но и не следует воображать, что этот народ всесилен, – как-то сказал Альби, сидя с Метидой и её гостями в одном из шатров. – Дело в том, что фаги также находятся в ловушке, которую им давно поставил Высший Мир.
– Если эти звери уже в ловушке, почему они до сих пор не уничтожены?
– Не так-то просто уничтожить бессмертного зверя. Разве что замедлить его рост. Вот послушайте. Фаги обрели бессмертие, но в их мире одновременно с исчезновением смерти должно было закончится и рождение, ведь если у людей никто не умирает, значит, и нет потребности родиться снова. Однако, многим фаги хотелось иметь детей, хоть одного ребёнка. И они нашли кое-какой выход. Итак, вы уже знаете, что фаги обычно стремятся заполучить те миры, которые покинули боги, отправившись в Хаос. И начинают воспитывать смертных, делая их собой, совершенствуя, обучая ненавидеть богов, а после помогая им обрести бессмертие. Но они не возятся так со всеми смертными, а предпочитают многих из них родить, воспитать в качестве своих детей, ну и обессмертить их. Просто фаги заселяли планеты, оставленные богами, смертные там умирали, души их оставались без тел и рождались они снова уже у родителей-фаги. И все были довольны, всем было хорошо. Но ведь для нас, дэвов, это не хорошо, когда врагов всё устраивает. И мы придумали ловушку: мы внушили фаги, что ничего нет страшного в том, чтобы они клялись своим потомством…
– И они повелись на это?!
– Нам пришлось потратить огромное количество энергии, чтобы внушить им это, нам это дорого обошлось, но оно стоит того. Фаги всегда были уверены, что если они не боги, то их клятвы ничего не стоят и за них можно не нести никакой ответственности. На самом деле это иллюзия. Люди тоже отвечают за свои клятвы. Но не так, как боги. Если бог даст клятву и не сдержит её, то это вскоре обратится против него. Человеку же возмездие может задержаться и ему помнится это безнаказанностью. На самом деле это и есть ловушка, самая липкая паутина. Фаги обманывают дэвов, когда хотят использовать их и дают любые клятвы, лишь бы заставить им поверить. Но мы сумели внушить фаги, чтобы клясться детьми стало у них традицией. Вот они и клянутся своим потомством, а потом клятвы не выполняют. Ах, как же это помогает нам и вредит им!
– И что? Что может статься с их детьми, которые уже бессмертны? Неужели умирают?
– Нет, те дети, что уже обрели бессмертие пока не умерли, но это и вводит фаги в заблуждение, что нет наказания за их ложные клятвы. На самом деле Природа уже давно карает их. Чем больше они дают ложных клятв, тем легче нам удаётся сговориться с богами многих планет, с теми богами, что должны лишиться бессмертия, чтобы они напоследок прислушались к нашим советам и совершили что-то такое, чтобы люди превратились в привидения. Без возможности жить дальше, родиться и стать потомством для фаги. И вот, у фаги всё меньше и меньше нового поколения, многие не имеют возможности стать родителями. Таким образом, исполняются их клятвы: этот народ теряет своё потомство, своё продолжение, а значит, тропа их будущего становится всё уже.
– Остроумно! – с восхищением проговорила Лакшми.
====== Часть 76 ======
– Однако, почему вы доверяете нам такую тайну? – спросила Нана. – Вы так уверены, что среди нас нет предателей и каждый из нас даже случайно, не нарочно не проговорится о том, что вы постарались, чтобы у фаги стало традицией клясться детьми и это мешает им умножаться?
– Это не тайна. Фаги уже слышали об этом, но они ни в какую в это не верят, так же сильно не верят, как и в то, что они обязаны молиться нам, служить и время от времени умирать. Их неверие вредит им же самим.
– А что, они не видят очевидного? Что у них из-под носа ускользают люди, становясь привидениями, вместо того, чтобы пополнять их ряды?
– Они приписывают это другой причине. Они верят только в себя, в свои силы, в свой разум. Если они упустили планету и человечество, жившее на ней, значит, не достаточно хорошо вели агитацию, не нашли новых способов, мало старались, плохо искали подход, если не смогли обмануть богов и заставить их отказаться быть на стороне Молящихся. А наказание за нарушение клятвы они считают предрассудком.
– Если они верят только в себя, то они, должно быть, слишком строго с себя и спрашивают. Теряя планету и миллиарды человеческих единиц, проигрывая богам, наверно, они взваливают на себя и огромное чувство вины за то, что не справились.
– Да, они считают себя виноватыми и тем фаги, кому поручается отстоять ту или иную планету, но они не справляются, после долго восстанавливают своё психическое здоровье у лучших врачей.
– Значит, фаги способны заболеть психически?
– Да. Вот подумайте, какой удар можно нанести по супостату, стерев с лица земли его грядущее пополнение: не дать умножиться вражескому народу на сто миллиардов единиц. Ослабить врага – самому обрести силы. Лишить его радости обретения потомства, а значит, погрузить в уныние. Уныние у врага – радость у себя. Заставить врага испытать чувство вины – значит, самому не страдать от этого чувства. И всё это поможет вам сблизиться с нами, а значит, дать нам возможность защищать вас в низших мирах и помочь побыстрее прийти к нам. И ещё: возможность осложнить отношения между фаги и демонами из-за войны на земле между теми, кто мог бы стать ими.
– Стало быть, это серьёзный удар по фаги…
– Это вызовет скорбь у всего их народа! Каждый раз, когда они теряют большое количество тех, кто мог бы стать ими, они погружаются в массовую печаль.
– Массовая печаль? Значит, это всё-таки несчастливый народ?
– Нет, к сожалению, пока несчастливым его не назовёшь. Наука помогает им справиться с негативными чувствами – лекарства, антидепрессанты, работа с психологами, всё это помогает успокоиться с временем. Опять же, пока у нас не получается обращать их потенциальное пополнение в привидения в таком количестве, как бы хотелось. Дэвы – народ не дружный, не всегда и не со всеми сговоришься, чтобы приняли сотрудничество с нами. Опять же, у многих дэвов сомнения и колебания, жалость…
– Это про меня, – пробормотала Нана.
– Это пройдёт, – пообещал Альби. – Мы научим, как избавиться от ненужной жалости к ним. Главное, что вы соглашаетесь выслушать нас. Многих богов и на это не хватает.
– Почему?
– Они считают нас носителями плохих новостей, это же мы сообщаем им о грядущем конце бессмертия. Не многие могут это принять. Правда, которую говорим мы, болезненна и нестерпимо горька. Это мы можем понять, мы сами были когда-то на месте дэвов, что должны были пройти через конец бессмертия. Счастливы те боги, что найдут в себе силы понять, что от правды не надо прятаться, потому что за горькой правдой всегда стоит другая правда – правда спасения и радости. Конечно, поверить слащавой лжи врагов приятнее. Враги могут пообещать что угодно, всё, что иные дэвы вожделели, но так и не получили из-за плохого сценария судьбы. Но они никогда не исполняют своих обещаний. Даже для таких преданных слуг людей, как Прометей.
– Неужели у фаги нет даже благодарности за то, что такие Прометеи так много сделали для них и так сильно пострадали за них?
– У фаги слишком высокое самомнение, они убеждены, что все, кто не они, должны им безвозмездно.
– И, конечно, Прометей не поверит, если попытаться разъяснить ему, что за свои старания он получит шиш с маслом от своих любимых фаги, – прокомментировал Гефест.
– Если потребуется, они даже принесут его в жертву для блага своих.
– И в это он не поверит ни за что… Упрямый осёл. А жаль. Ведь были же мы с ним друзьями до того, как он похитил тот огонь…
– Ты водился с ним, несмотря на то, что до похищения огня он уже провинился перед богами с той делёжкой бычьей туши! – проворчала Нана. – Как будто ты не знал, с кем дружишь!
– Но у нас были общие интересы: нам хотелось, чтобы смертные хоть что-то смыслили в технике! Не так, конечно, чтобы возомнить себя богами из-за своих технических достижений. Вот разве плохо было бы, если бы за людей кое-где работали машины, а люди имели бы больше времени на молитвы и обряды в наших храмах?
– Или на грязные развлечения и войны! Взгляни на фаги: вот до чего довёл их избыток свободного времени, они тратят его на преследование своих богов!
– Ну кто ж знал, хотелось-то как лучше… Для богов… Я – всё для богов… Я люблю наш божественный народ… А всё-таки жаль мне Прометея, что он так глуп, вот хоть гневайтесь на меня, боги, жаль мне его, хоть я бы его и не пощадил за то, что он не на стороне богов, а всё за людишек… – с горечью проговорил Гефест.
– А между тем, с таких Прометеев и началась вражда между богами и человеческим родом, – со вздохом произнёс Альби. – Поначалу люди были другие. Надо ли напоминать вам боги? Вот золотой век. По-настоящему мирный народ, живший на лоне природы и в гармонии с ней. Когда закончился их земной срок, им нашли место в одном измерении, которое смертные называют островами блаженных. Там эти души находятся по сей день, они пребывают в состоянии благостного сна, когда нет ни сновидений, ни действий в нём, ни желаний – просто сплошное ощущение счастья…
– Нирвана, – подсказала Лакшми.
– Им нравится пребывать в этом сне и они ни за что не хотят покидать его. Ни ради нового воплощения на грязной грешной Земле, ни даже в благоустроенном мире фаги. Затем богиня Ночь породила богов, повлиявших на ухудшение духовных качеств человеческого рода. Души этих людей не попали на острова блаженных или в нирвану, в общем, в измерение благостного сна, они попали в цепь смертей и рождений…
– Колесо сансары, – снова подсказала богиня богатства.
– Вот эти люди и рождались из века в век, и умирали, а умирая, поначалу скитались привидениями, уж потом подземные боги стали подгребать их в свои миры, чтобы они не мешали живым. Появлялись новые человеческие души, старые души делились с ними духовным огнём Прометея, их теперь миллиарды этих испорченных душ. С тех пор, как исчезли загробные миры-пристанища, миллиарды неупокоенных душ носятся по миру, оскверняя его. Они мечтают о телах, о рождении. А самые древние из них помнят эту делёжку бычьей туши, когда Прометей впервые обманул богов, подсунув им кости, смазанные жиром, а людям сочный, но внешне неприглядный филей…
– Это было сразу после победы над Кроносом, – припомнила Нана, – это всё затеял Зевс – как считалось, символический ритуал, разграничивающий судьбы богов и смертных. Золотому веку пришёл конец и люди уже не могли вести себя за панибрата с богами, как это было при Кроносе. В жертву принесли быка и Прометей вызвался разделить его между богами и людьми… Неужели провидец знал, что делал, когда подсунул богам кости, а людям – мясо?!
