Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"
Автор книги: Динна Астрани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 44 страниц)
И мыслеформа о том, что видел и слышал Уран-Ану было послана Шиве, дополненная просьбой о том, чтобы Шива лично взял под опеку Эрешкигаль и не допустил её похищения.
Когда Вишну получил мыслеформу от Шивы, его брачная ночь с Наной уже была завершена и утром он вывел молодую жену в сад, где среди фруктовых деревьев возвышалось нечто, весьма похожее на миниатюрный конусообразный дворец.
– Это виман, – пояснил Мохан. – На этом летающем средстве мы и отправимся с тобой в путешествие туда, куда пожелаем. Мы можем увидеть с тобой весь мир, которым собираемся править!
Нана с восхищением рассматривала виман, который, казалось, был создан из чистого золота и был усыпан драгоценными каменьями:
– Надо сказать, вы, боги Тримурти, имеете отличный вкус! Просто чудесное летательное средство!
– И внутри всё устроено весьма комфортно. Путешествие доставит нам огромное удовольствие – ручаюсь.
Слова Мохана не разошлись с делом – внутри вимана на самом деле оказалось всё весьма великолепно и удобно, как во дворце. И Нана пожелала отправиться в путешествие немедленно.
Мохан покрыл виман куполом невидимости и молодожёны взошли на него.
И тут брачная ночь продолжилась. Мохан и Нана не расставались совершенно, они как будто срослись друг с другом, постоянно кидаясь друг другу в объятия и побуждая к занятию любовью. Оба не уступали друг другу в любовной ненасытности, потому что оба были голодны в любви, не зная её веками.
Мыслеформа, посланная Шивой, была нечто неожиданным для Мохана. Он получил её, когда задремал вместе с Наной, решив отдохнуть после бурного дня любви перед возможной такой же ночью. Мохан был поражён тем, что Уран-Ану вынужден скрываться из-за угрозы похищения и тем, что среди богов нашёлся преступник, угрожающий всему божественному миру и уже похитивший двух богинь. И преступник этот не слаб, в его подчинении целое небесное войско. Разумеется, теперь Мохан не отпустит от себя Нану ни на шаг. Но им овладели сомнения: точно ли стоит рассказывать Нане об услышанном? Она нежное создание, склонное к панике и истерикам. Ей может показаться всё гораздо хуже, чем есть на самом деле и попробуй потом достучись до её паникующего сознания, что отец её в безопасности и она сама под защитой мужа, да и не потерпят боги произвола, творящего Прометеем.
Мохан принял решение промолчать о том, что услышал от Шивы. И медовый месяц не станет причиной его пассивности. Пусть Нана наслаждается его любовью и путешествием, а он, к тому же, будет усиленно искать способы всерьёз заняться Прометеем и его войском. Время теперь нельзя терять даже во время медового месяца. Война недопустима, значит, придётся думать о том, как переманить на свою сторону хоть часть войска Прометея.
Он сам не ожидал, что случай найти способ сделать это представится ему очень скоро.
====== Часть 51 ======
Это произошло, когда молодожёны решили опустить виман посреди барханов песчаной пустыни и выйти из него – босиком. Песок был раскалён, как сковородка, но двоим богам стоило только отрегулировать теплообмен собственного тела и песок для их ступней стал просто приятно-тёплым.
Чтобы позабавиться, оба превратились в змей и устроили игры, догоняя друг друга. Они взбирались на барханы, катились с их склонов. Догоняющий, настигнув убегающего, прыгал на его спину и длинные тонкие тела двух божественных змей свивались, касаясь языками и ползли по золотому песку, сплетённые, гладя друг друга головами.
Затем снова расставались и продолжали игры в догонялки.
Когда змея-Мохан догонял змею-Нану, ей вздумалось подшутить и она, стоило ему ненадолго отвлечься, нырнула под большой валун и поставила непроницаемый купол над собой и замерла там, внутренне смеясь и размышляя, долго ли ему придётся искать её. Она могла наблюдать за ним из-за валуна. Она видела, как он с какой-то невероятной тревогой поднял вверх маленькую змеиную голову, вытянулся вверх, как палка, завертел головой в разные стороны, затем заметался из стороны в сторону и от него пошли флюиды такого беспокойства, что Нане стало не по себе. Она удивилась, неужели Мохан мог так испугаться её исчезновения? Но почему, что в этом такого, что послужило бы причиной для волнения?
Она сняла с себя непроницаемый купол, выползал из-за валуна и, смеясь внутренне, стремительно поползла вверх по бархану.
И тут через несколько секунд её накрыла какая-то тень. Она подняла голову и увидела парящего над ней Посланника и тень оказалась от его крыльев.
– Ты меня унизила! – проорал он. – Ты сделала из меня посмешище! Я знал о твоём коварстве и заслушался тебя, а в результате надо мной смеялось всё небесное войско! Но теперь за это я испорчу тебе весь медовый месяц, ты не сможешь постоянно держать над собой купол непроницаемости!
В Посланнике Нана, к своему удивлению, узнала Астиила. Его прекрасное лицо было алым от гнева, оно было искажено гневом и обидой.
Змея-Мохан в мгновение ока очутился рядом со змеёй-Наной. Он был готов ударить силой энергии Астиила, если тот протянет руку к его жене. Но тот не делал этого и только продолжал возбуждённо кричать:
– Ты думаешь, оставила меня в дураках, сунув мне тот убогий комок энергии для излечения всего для одной бесплодной женщины?! Ты думала, я не приду снова? Когда я показал то, что получил от тебя, другие Посланники покатывались от хохота, что я так мало взял с тебя от того, что ты должна!
Нана, наконец, избавилась от облика змеи и подняла вверх злое лицо.
– Портить мне медовый месяц? – закричала она в ответ. – Астиил!!! Не зли меня, иначе я натворю сама не знаю что! Вот нашлю на твоих ненаглядных смертных массовый гомосексуализм и скотоложество, тогда посмотрим, как вам потребуется энергия размножения для них!
– Ах, так? Змеиный облик, в котором ты только что пребывала – твой истинный! – ярости Посланника не было предела. – Бедные смертные! Вечно им приходится отдуваться за плохое настроение богов!
Мохан, наконец, также принял свой настоящий облик. Подняв глаза на парящего над ним и его женой Посланника, он произнёс ласковым бархатным голосом:
– Послушай, в чём причина твоего гневе, что ты произносишь такие слова? Чем разгневала тебя моя жена?
Мохан знал о том, что раньше Нана встречалась с посланником и что тому требовалось от неё, Нана поведала об этом не только Эрешкигаль, но и отцу, и жениху и Шиве. Но Мохану требовался повод заговорить с Астиилом.
– Она должна отдать достаточно энергии, чтобы сделать плодовитыми десять тысяч женщин Дрангураса, где случилась война из-за её бывшего любовника Ареса! Женщины Дрангураса должны приносить двойни и тройни! А она мне всучила жалкий комок энергии всего на одну женщину! На одну! И надо мной смеялись, как она меня провела! – чуть не плача, довершил Астиил.
Глаза Мохана, всегда такие глубокие, стали ещё глубже, казалось, теперь они сделались самим Космосом и он не сводил их с Астиила, и кротко произнёс:
– Тебе не нужно сердиться. Если моя жена должна отдать тебе энергию на плодородие десяти тысяч женщин, то она отдаст. Нана, – его глаза-космос теперь смотрели на жену, – ступай, собери энергию на то, чтобы сделать плодовитыми десять тысяч женщин. Нане потребуется для этого время, – он снова поднял лицо с мягким ласковым выражением на Астиила, – поэтому я предлагаю тебе отдохнуть внутри моего вимана. Прошу тебя, пройди с нами, отдохни в нашем вимане!
Нана ожидала очередных негодующих воплей Астиила, но тот, к её удивлению, вдруг плавно опустился на песок и встал на ноги. Мохан взял Нану за руку и они втроём двинулись к виману – Посланник послушно побрёл рядом с Моханом.
Когда они оказались внутри вимана, среди роскошной мягкой мебели и ковров, Мохан усадил Нану в одно из кресел, попросив её собрать энергию женского плодородия, что требовал от неё Астиил. Нана была удивлена, но спорить не стала и, сложив ладони, принялась собирать нужную энергию в концентрированный комок.
Далее ей пришлось удивиться ещё больше. Мохан предложил Астиилу прилечь на одну из удобных лежанок и тот покорно улёгся. И тут случилось нечто, совсем выходящее из ряда вон: Мохан самолично снял полусапоги с ног посланника и принялся разминать тому ступни.
И тут с Астиилом начало твориться что-то совсем невероятное. Он начал жаловаться на судьбу, что у него нет твёрдого духовного стержня, что его одолевают внутренние метания, что он после встречи с Инанной-Афродитой упал его авторитет среди товарищей, что его огорчает гонка вооружений, пьянство и курение среди смертных, что ему горько видеть острова мусора в океане… И вдруг он разрыдался, как маленький ребёнок, слёзы хлынули из него в три ручья.
– Я ненавижу людей! – всхлипывая, говорил он. – Они становятся всё хуже и хуже! Вот что они превращают эту красивую планету! Сколько джунглей и лесов вырублено и сожжено ими! Сколько животных уничтожено – навсегда! Они изуродовали столько пространства огромными домами, транспортом, собой! Но я всё равно служу им, потому что мне приказал это делать наш новый глава, называющий себя гадким отвратительным именем – Человек! А я не могу не служить ему, потому что я создан служить кому-то, кто взял на себя решение глобальных проблем! А людей я ненавижу, ненавижу!
– Люди – всего лишь дети, – голос Мохана лился, как нежное журчание маленького домашнего фонтана, – и нуждаются в хорошем присмотре и подходе. Боги должны изменить отношение к ним – изменятся и они.
– Они не могут измениться! Они злы, алчны, бессовестны, подлы! Но я всё равно служу им, потому что это требует от меня тот, кто теперь нами управляет!
– Ты любишь того, кто теперь вами управляет?
– Нет! Я его тоже ненавижу! Потому что он не любит нас, Посланников! Он любит только своих людишек, а мы для него всего лишь пустое место! А мы лучше людей! Нас сотворили совершенными, в отличие от этой какающей и пукающей массы, загрязняющей окружающее пространство!
– Почему бы тогда тебе не сменить того, кто управлял бы тобой? Вот, например, Нана, – Мохан указал ладонью на сидевшую в кресле жену, собиравшую энергию человеческого плодородия и внимательно слушавшую разговор между мужем и Астиилом. – Она восхищается Посланниками, их красотой, величаем и белоснежными крыльями. Она высокого мнения о Посланниках и уж точно не посчитает вас ниже смертных. Почему бы тебе не сделать её своей командиршей?
– Нееет, она – исчадие ада! – капризно протянул Посланник, снова шмыгнув носом. – Нам так говорил наш любимый Творец, что вообще все боги исчадия ада и по сути те же демоны, все, все, кроме него самого! Кроме того, она собралась сделать человечество гомосексуалистами и скотоложниками! Я не хочу её главной над собой!
– Но ведь ты ненавидишь людей, что тебе с того, что они станут гомосексуалистами и скотоложниками?
Астиил снова потянул носом:
– Признаться, ещё до того, как Инанна-Афродита выбралась из Тартара, среди них появилось слишком много извращенцев. И нам, Посланникам, невыносимо противно смотреть на их мерзости! Мой Творец считал, что люди такого сорта подлежат уничтожению, их необходимо забросать камнями. А если она, – он укоризненно посмотрел в сторону Наны, – ещё прибавит их число, во что мир превратится? Неееет, не нужна она мне в начальницы! Не хочу её!
– А что же бог неба? Он предлагал вам служить ему, может, стоило подумать прежде, чем отказаться?
– Нееет, он тоже исчадие ада! Творец говорил, что бог неба тоже плохой!
– Неужели хуже Прометея?
– Кого? Ты о ком?
– Разве ты не знал, что имя того, кто правит вами и называет себя Человеком – Прометей?
– Нет, нам было об этом неизвестно.
– Скрытен же он с вами! А что ваш Творец говорил обо мне, боге Вишну? И меня называл он исчадием ада и что я то же, что демон?
– Нет, он совсем ничего о тебе не говорил.
– Значит, ты не станешь считать меня исчадием ада и демоном? – Мохан прекратил разминать ступни Астиилу и пристально посмотрел в его глаза, чуть улыбаясь.
Тот оцепенел, также не отводя взора от глаз Вишну.
И вдруг он сполз с ложа, встал на колен и обхватил его колени:
– Господин! Господин! Как же ты похож на нашего Творца! Те же глаза и улыбка! Как же ты похож на него, как будто он снова вернулся и ты – это он и снова со мной! Мы любили его, мы так его любили! Даже те падшие, что подняли восстание на Небе, после сожалели об этом и хотели вернуться к нему, но он не принял их! О нём тосковал даже Свет! Под твоё, под твоё начало встать хочу, господь, прими меня под своё начало!
– Но ведь я женат на той, кого ты считаешь исчадием ада. И бог неба мой друг. И многие из тех богов, которых ненавидел твой Творец, мои друзья. Что ты скажешь на это?
– Если ты считаешь, что эти боги не демоны, то и я буду так считать. Я послушаю тебя так, как если бы Творец изменил своё мнение и сказал, что все остальные боги – не зло.
– И ты станешь беспрекословно слушать меня?
– Если ты возьмёшь меня под своё начало!
– Конечно, я возьму тебя под своё начало, если ты будешь предан мне, и ты сможешь видеть меня и говорить со мной, как когда-то с Творцом.
– И ты не пожалеешь!
– Но в таком случае, ты не сможешь больше вернуться к другим Посланникам. Ты готов с ними расстаться?
– Ради тебя – да. И я уверен, что вскоре они все перейдут на твою сторону!
” – Вполне возможно, – подумал Мохан, – где один, там могут оказаться и сотни.»
– Ты согласен отправиться в войско марутов под начало Индры, чтобы они научили тебя нашей дисциплине и порядкам?
– Если Индра подчиняется тебе, то согласен!
– Да, Индра – царь богов, но он подчиняется мне. И если ты отправишься к нему, то я пошлю ему мыслеформу с повелением, чтобы к тебе очень, очень хорошо относились там.
– Я готов! – Астиил поднялся с колен и встал ровно, как солдат.
Нана поднялась с кресла и протянула вперёд ладони с вращающимся над ними огненно-красным клубком:
– А что же тогда делать с этим, с энергией плодородия для женщин Драгнураса?
– Решай сама, госпожа моего господа, – ответил Посланник. – Я больше не служу Человеку и не обязан собирать дань для него! И прошу простить мою дерзость, что я проявлял до сих пор к госпоже моего господа, – он низко склонился перед Наной. – Отныне ты и моя госпожа!
====== Часть 52 ======
Когда Посланник, наконец, распрощался и покинул бога и богиню, Нана завизжала от восторга и бросилась Мохану на шею, покрывая его лицо поцелуями:
– Клянусь, такой бог, как ты, способен удивлять других богов!
Он порывисто подхватил её на руки:
– Чем же мне ещё удивлять тебя, чтобы ты и дальше была также ласкова?
– Ничем – просто люби и будь ласков тоже.
И Мохан направился в спальную со своей драгоценной ношей…
Через пару дней их виман уже нёсся над местностью, полностью противоположной знойной пустыне – это была заснеженная тайга.
Нана, опершись на резные перила вимана, смотрела на плывущие внизу острия хвойных деревьев, окутанных мраком зимнего дня под свинцовым небом и вид этого сурового, но очаровывающего пейзажа начал усыплять богиню.
Внезапно, странное зрелище взбодрило её, поразив.
Стройные могучие деревья сменило необъятное поле пней, торчавших из-под сугробов.
– Что это? – нахмурилась Нана. – Почему так много деревьев уничтожено? Что за безумие?
– Алчность человека всегда безумие, – ответил Мохан. – Это сделали люди ради наживы.
Далее пейзаж под виманом сделался и вовсе унылым и неприемлемым для глаза: пни сменили обгорелые остовы деревьев, и тянулось это многие километры.
– Бесхозный мир в руках детей, – вздохнула Нана. – Вот что значит смертные, оставленные без богов!
” – Да, – подумал Мохан, – а этот преступник Прометей жаждет этих детей сделать ещё и хозяевами богов! Он слеп? Или разум его и вовсе помутился от пережитых им когда-то страданий? Способен ли он видеть очевидное? Мы, боги, не попавшие в Тартар, тоже плохо следили за этим миром. Правильно Сарасвати сказала про меня: продрых в нирване… Хотелось бы спросить её, чем занималась она, пока я спал, что во всём винит меня и других богов! Впрочем, все мы, боги, можем воспользоваться универсальным оправданием: сценарий судьбы. Но так мы можем оправдать только своё прошлое. Настоящее должно быть иным.»
Долгий участок сгоревшего леса, наконец, снова сменился полноценной хвойной тайгой и боги-молодожёны решили спуститься на землю, поместив виман на опушке, парящим высотой в метр над сугробами.
На этот раз они обратились в двух белок, также затеявших игру в догонялки, но теперь уже по ветвям елей, стряхивая с колючих лапок снег и пугая птиц.
Нане взбрело в голову воспользоваться своим умением влиять на погоду и она вызвала обильный снегопад. Снег повалил с неба тяжёлыми огромными частыми хлопьями, словно превратившись в сплошную стену.
Нарезвившись вдоволь, пара белок обнаружила дупло, не занятое никаким другим животным, они забрались в него и, прижавшись друг к другу, принялись долго и пристально любоваться падающим снегом. И в эту минуту обоим казалось, что счастье не должно кончится никогда. Любовь сильнее смерти. И одна из белок была именно богиней любви. А значит, не надо бояться грядущего Хаоса. Жизнь вечна и бесконечна. И бог всегда останется богом.
Но как бы ни была хороша заснеженная тайга, мир был велик и боги, собиравшиеся стать соправителями этого мира, жаждали увидеть и другие его уголки.
И вот, виман Наны и Мохана уже летел над огромным шумным и суетным городом, аккуратно огибая небоскрёбы, сверкавшие на солнце стеклом, как айсберги.
– Неплохое изобретение смертных, – заметила Нана. – Действительно, какая экономия пространства! Вот если бы убрать все их нерационально настроенные домишки из двух-трёх этажей и настроить вот такие громадины, и позапихивать их в них жить, выделив на каждого, допустим, что-то вроде кельи в монастыре, тогда, пожалуй, можно было бы умножить население планеты до ста миллиардов. И сделать их нашими адептами. Это же какая колоссальная силища накопилась бы в нас!
– Богатство бога – количество адептов, – улыбнулся Мохан. – Но кроме жилья этих адептов требуется чем-то кормить.
– Любимый, а в каком это пантеоне чаще всего говорят об аскезах? – засмеялась Нана. – Аскезы и посты для смертных в самый раз. Скромность, скромность во всём! Тогда точно прокормим этот мир. А чтобы им не было слишком уныло от скромности, можно подсластить их быт любовью. Это неправда, что любовь съедается бытом. Это любовь способна съесть любой быт! Что если бы каждый второй в этом мире был влюблён и счастливо, а каждый первый имел бы на любовь надежду? Нравы точно бы оказались смягчены и многим было бы не до противления богам.
– Любопытно было бы поставить такой эксперимент: массовая любовь в условиях очень скромного быта и строжайшей экономии. Однако, милая, не забывай, что половина жителей планеты – ходячие трупы и на них ты вряд ли сможешь повлиять. А те, кто наполнен душами людей ещё не наши и их рано баловать этим сладким чувством.
– Не волнуйся, я не собираюсь дальше предпринимать столь серьёзные шаги без твоего совета!
Мохан нежно посмотрел на жену, обнял её и поцеловал в губы. Затем спросил:
– А ты могла бы не предпринимать вообще никаких шагов – в прямо смысле? Ты могла бы не отходить от меня дальше, чем на три шага?
– Ты так боишься разлуки со мной? – засмеялась Нана.
– Очень боюсь. Этот мир уже не тот, что прежде, любимая.
– Мы, боги, не можем чувствовать себя, как дома в этом мире?
– Да. У нас снова пытаются его отнять. Есть кто-то, кто сильно ненавидит богов.
– Ты о чём-то умалчиваешь, дорогой? Расскажи мне всё!
– Не сейчас, моя красавица. Поверь, бояться ничего не нужно, если поступать правильно. Просто не отходи от меня слишком далеко. Не убегай и не прячься.
Нана пожала плечами и оперлась на ажурную перегородку вимана, наблюдая за панорамой плывущего внизу города. Конечно же, она поступит так, как просит Мохан. Ей это совсем не трудно. Но кто же может так сильно ненавидеть богов? Мало ли кто, но, должно быть, это неслабое существо, если Мохан просит, чтобы она, Нана, не отходила от него далеко. Ей хотелось бы всё узнать и понять, но если Мохан сказал ей «не сейчас», то было бы некрасиво и неприлично докучать ему назойливыми вопросами.
Она задумалась. Ей вспомнился разговор между Моханом и Астиилом, где первый поставил второго в известность, что нынешний повелитель Крылатых – Прометей. Мохан не стал бы бросаться такими утверждениями впустую. Значит, это на самом деле так. Мохан знает это точно, но не хочет сказать ей, своей жене, откуда источник этой информации.
Прометей в своё время наделал шороху в мире богов и людей, но то, что это он опасен, у Наны с трудом укладывалось в голове. На её счету он был всего лишь упрямым и неумным титаном, навлёкшим на себя огромные беды, измучившим своих близких, вечной жертвой, бессильной и обиженной. Да, во время войны с Кроносом он сумел убедить перейти на сторону Зевса некоторых титанов, в том числе, Океана и мать свою Фемиду, но это могло бы произойти и без него, не он, так кто-то другой уломал бы их.
Однако… В долгих веках божественной жизни Наны ей уже случалось ошибаться относительно силы того или иного божества.
И снова память перенесла её в далёкое прошлое, в пантеон Сварога.
Она начала там свою деятельность, как и в двух предыдущих пантеонах. Просто принялась невидимо появляться то в одном племенном поселении, то в другом, выбирая несколько пар, которые должны были стать показательными. Она осчастливливала их большой и сильной, насколько это возможно у смертных, любовью, которая вдохновила бы окружающих и вызвала бы зависть и пожелание и себе такого же счастья. Когда желающих радости любви оказалось бы достаточно много, вот тогда можно было выбирать себе пророков среди смертных. Пророки ходили бы по поселениями и говорили, что, мол, есть на свете такая богиня Нана, дочь самого Сварога и… белой чистой пены, которая одаривает род людской любовью, удачным браком, многодетностью, а ещё она умеет вызывать дождик, даёт хороший урожай репы, пшеницы и прочего добра и вообще, она прекрасней всех богинь в мире, молитесь ей, стройте храм, приносите жертвы – и будет вам счастье.
Действуя, как богиня любви, она не забывала и о личном счастье. Не заинтересовавшись никем из богов-мужчин высшей и средней ступени, бывших на пиру Сварога, Нана пыталась обрести искомое среди низших богов. Но тут вышло всё ещё более безнадёжно. Низшие боги вселенной Сварога оказались довольно некрасивыми и самыми гадкими из них были лешие.
Богини низших ступеней также не уступали им в безобразии. К тому же, божества лесов, рек и болот этого пантеона оказались также злобны, как и внешне некрасивы. Они то и дело совершали смертоубийства людей ради жестоких шуток. Люди гибли, заблудившись в лесах, были утоплены в реках и болотах. Поэтому смертные этой вселенной боялись природы. Лес для них был чем-то вроде обители зла, царства самой смерти. Да и реки и болота вызывали опасения.
Нана была огорчена. Но деятельности своей не прекращала в этой вселенной. Она присматривалась и к смертным мужчинам, надеясь, что её непокорное самой себе сердце оживёт, увидев чьё-то мужское лицо. И тогда… Тогда она под видом простой смертной женщины явится к этому мужчине, разумеется, возбудив в нём любовь к себе. И проживёт с ним жизнь, конечно же, сделав эту жизнь максимально сладкой для своего возлюбленного. Она похлопочет, чтобы материальные блага и прочие удачи полились к нему рекой. Испытанием жизнь с ним станет лишь для неё. Если она не охладеет к нему в первые же годы, как это было с другими её любовниками, а проживёт с ним жизнь, если в глубокой старости он, седой, покрытый глубокими морщинами, всё также будет ей мил, значит, это окажется по-настоящему сильным чувством. Она обеспечит ему место в Ирии, а после отыщет способ наделить его бессмертием и сделать его богом. Но если же он надоест ей быстро… Что ж, она оставит ему все подарки – богатство, возвышение в обществе и прочие блага, а сама тихонько исчезнет из его судьбы, успокоив и его сердце от чувств к ней.
Но такого счастливчика не нашлось. Сердце молчало и тело даже никого не вожделело – как до этого никого из богов.
Она наделила любовью достаточно много пар и где-то через год ждала плодотворного результата, когда окружающие обзавидуются и будут готовы принять новую богиню любви.
Но что-то пошло не так. Нана уже принялась подыскивать себе подходящих людей в пророки, а заодно проверила, как поживают избранные ею пары, хотя бы некоторые из них. И оказалось, что все они, поженившись, не обрели счастья. Сразу после свадебных пиров у молодожёнов, как закономерность, начали странным образом портиться характеры и дела их пошли настолько худо, что завидовать им не приходилось. Нана была потрясена и не знала, как искать этому объяснения.
– Это проделки Лады, – пояснила ей богиня Жива. – Её работа. Она пыталась всё делать потихоньку, хихикая от восторга на собственную хитрость и ловкость, а того не знала, что от богини жизни трудно что-то скрыть. Это она повлияла на психику влюблённых пар, что они не находят покоя. Она шла следом за тобой и вносила свои коррективы.
Дружба с Живой у Наны сложилась с первых же дней. Жива была пришлой богиней из пантеона Тримурти, где её звали Джива. В ту пору Нану не очень интересовал этот пантеон, но Жива ей понравилась. Эта богиня жизни полностью соответствовала тому, чему покровительствовала: она сама обладала невероятно живой энергичной натурой, она была любознательна, жадна до приобретения новых знакомств и друзей, неравнодушная, казалось бы, ни к какому событию. Эти качества в ней были симпатичны Нане, да и сама Нана вызвала расположение у Живы.
Узнав о вредительстве Лады, Нана пришла в неистовый гнев. Первым порывом в ней было поступить, как всегда: отправиться к отцу и пожаловаться. Но она передумала. Ей пришла в голову мысль, что Ладу следует проучить ей самой.
Поначалу она подумала, что надо бы дать понять Ладе, что она всё знает, кто испортил судьбы её избранным, потребовать, чтобы она всё исправила, пригрозить, застращать. Сказать примерно, мол, ты недавно только на свет из Хаоса выползла, а я древняя могучая богиня, меня опасаются задевать божества поопытней и помогущественней, чем ты. В самом деле, ведь в олимпийском пантеоне с ней решаются заедаться только Гера и Афина, жена и любимая дочь самого громовержца, царя богов, но даже они за это расплачиваются. Несчастливый брак Геры притча во языцех, а Афина хоть и не подвластна могуществу Афродиты, а всё-таки тайно страдает, что хоть она сама никого не любит, и, вроде, ей никто не нужен, но и она сама никем не любима и не востребована, с её-то писаной красой. И Афине горько от этого и досадно и хоть она тщательно скрывает это под маской полного равнодушия к мужскому полу, но Нана улавливала флюиды её печали по этому поводу. Богиню любви было трудно обмануть по части мучений, связанных с любовными чувствами. Да, было, что Гефест домогался брака с Афиной, но Афина-то понимала, что и он её не любил, так, стремился что-то доказать покинувшей его тогда Афродите и всем, всем, всем на Олимпе, что потеряв одну красотку, он тут же заменит её другой. Это было его отчаяние – униженного и оскорблённого, но не любовь. И Афина, будучи мудрой и умной, поняла это. Гефест, отверженный ею, быстро отступился и это её ранило. И судьба одинокой красавицы-богини оказалась пропитанной горечью, как и у всех, кто пытается раздражать богиню любви.
А уж женщины из месопотамского пантеона с Инанной вовсе не желали враждовать, кроме дуры Эрешкигаль. Нана планировала отомстить ей за ту историю, когда Эрешкигаль поступила с ней негостеприимно, но богиня подземного царства умудрилась наказать сама себя, став женой Нергала. И Нана не собиралась разруливать ей эту ситуацию. Пусть не ссорится с богиней любви!
Всё это Нана подумала было высказать Ладе, но потом поняла, что не хочет пугать ту просто словами. Лада ей не понравилась с первого взгляда, Лада восстала на неё. И ей хочется заставить Ладу страдать. Без словесных предупреждения. Лада всё поймёт, ту причину, почему жизнь её дала трещину.
====== Часть 53 ======
И в судьбе Лады на самом деле начался неприятный и неожиданный поворот уже на ближайшем после этих событий пиру Сварога.
Лада восседала за столом по правую руку от своего супруга Перуна, а Нана оказалась напротив неё. Дочь Сварога ни разу никому не улыбнулась своей лучезарной улыбкой с игривым добрым прищуром глаз, услаждающим взгляды и сердца, она была откровенно зла и взор её горел огнём ярости. Она заняла место напротив Лады и то и дело наводила на Ладу недобрый взгляд, от которой той стало страшно.
Лада притихла. За столом она обычно вела себя шумно, часто бессмысленно смеясь, громко и без умолку болтая своим низким голосом. Но теперь гнев древней и могучей богини словно придавил её и утихомирило её также и то, что ей хорошо была известна причина этого гнева. Конечно, дочь Сварога всё узнала. И за пиршественным столом вот-вот грянет буря. И как это всё произойдёт? Ладе впервые за время её ещё пока короткой жизни стало всерьёз страшно.
Мучиться долгим томлением ожидания возмездия Ладе не пришлось. У неё упало сердце, когда она случайно бросила взгляд на своего мужа и поняла, что он как-то слишком масляно и ласково разглядывает богиню Макошь, сидевшую на другом конце стола. Ладе стало холодно от горя, пальцы её задрожали, затем затряслись плечи. По пухлой конопатой щеке побежала слеза и она низко опустила голову, чтобы её слёз не было заметно. Она была способна на демонстративные истерики, но на этот раз она стыдилась своего горя.
Но эта слеза не ускользнула от пристальных недобрых глаз дочери Сварога. И когда отец обратился к ней с вопросом, что это, мол, дочка, ты сегодня так насуплена и невесела, али угощение на пиру тебе не по нраву, она ответила:
– Угощение отменное, отец, как всегда, да и пир на славу. Как всегда гусельки слух ласкают, да и приятно мне находиться в обществе молодых богов. Только думы мои нынче в заботах о людях этой вселенной, как бы побольше их любовью осчастливить, да благодарности дождаться. Вот и причина того, что я сегодня не слишком улыбчива. А вот почему это у Лады катятся слезы из глаз? Уж не Перун ли обидел ненароком свою любимую жёнушку?
Густые тёмные брови Перуна хмуро сошлись на переносице, образовав складку досады. Он шумно посопел носом и припал к кубку с брагой.
Лада поспешно смахнула слезу и тонкие губы её растянулись в широкую вымученную улыбку:
– Вовсе нет у меня никаких слёз! – она нервно и визгливо хихикнула. – Должно быть, тебе, богиня Нана, это показалось!
