Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"
Автор книги: Динна Астрани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц)
– Я не сомневаюсь, что он защитит тебя, но мой жизненный опыт убедил меня в том, что никогда не стоит пренебрегать ни дополнительной силой, ни знаниями о ней. Я – великий бог, но прожил долгое время, как смертный человек. И пусть мне осталось немного времени моего бессмертия, но я намерен провести его, как великое божество, а не под началом Фемиды. Я знаю, какие законы она вечно пыталась навязать Зевсу, хорошо, что он всегда был достаточно мудр, чтобы её не слушать.
– И вот ещё что особенно странным, отец, мне показалось: Зевс добровольно отказался от власти в пользу Фемиды… Разве он не знал, что у неё свои понятия о том, какими должны быть законы?
– Тут нужна ясность и я разберусь в этом. Но где же моя другая дочь Эрешкигаль? Не могла бы ты выслать ей мыслеформу, чтобы она явилась к нам? Ведь я даже не знаю, как она выглядит.
– Хорошо.
====== Часть 36 ======
Нана сконцентрировалась, высвобождая энергию мысли, посланную Эрешкигаль, но в ответ уловила только смутные флюиды, имеющие неприятный астральный запах. Она постаралась уловить и другие флюиды – местонахождения Эрешкигаль.
Поднявшись с диванчика, Нана пообещала отцу вскоре вернуться и привести сестру.
Она нашла Эрешкигаль через квартал, пьяную в драбадан и лежащую ничком в луже. Любой смертный уже захлебнулся бы и скончался, но бывшая грозная богиня подземного царства преспокойно дышала грязной водой, судя по бурно вздымающейся спине и колебаниям воды возле её головы.
Нана взяла её за руку и выволокла из лужи. Эрешкигаль закашлялась и из её носа и рта хлынула серая жижа.
Нана усладила её и принялась за работу с энергиями, которые были обязаны осушить волосы и одежду Эрешкигаль и очистить их от высохшей грязи. Она не заметила, как подъехала «скорая помощь» и остановилась в пяти шагах от неё и сестры. Из машины выбрались два дюжих санитара и какой-то невысокий мужчина в сером трико закричал:
– Вот она, вот она! Я всё видел из окна, она час назад упала в лужу, но я думал, что она поднимется и сделал пробежечку, а вернулся – она лежит, как лежала. Наверняка захлебнулась!
– Да бред какой-то, – скептически пожал плечами дюжий санитар, – посмотрите, она же сидит и, вроде, даже бормочет что-то!
– Да это подруга её посадила! И подруга что-то там приговаривает. Она ж лицом вниз в луже пролежала, только макушка снаружи торчала, я видел. Не могла она не захлебнуться!
– Так везти её в морг, что ли, или как? – второй санитар вопросительно развёл руки в стороны.
Эрешкигаль повернула голову в сторону санитаров, посмотрев на них мутными глазами.
– А глаза-то мёртвые, – заметил первый санитар.
– Конечно, мёртвые! – обозлился мужчина в сером трико. – А какие ж они должны быть, если она столько в луже мордой пролежала?! Я что, даром «скорую» вызывал? Берите уж её, что ж, оставите здесь труп посреди города? Везите её в морг!
Нана посмотрела на всех троих и взгляд её красноречиво говорил, что она считала их идиотами:
– Везите, везите её в морг. Она морги любит. Можете даже вскрытие сделать, она так скорее в себя придёт, – сострила она.
Вокруг неё и Эрешкигаль уже начала собираться толпа праздношатающихся зевак, которыми изобиловал приморский город. Зрелище, которое они наблюдали, на самом деле было удивительное: грязь на одежде и волосах пьяной девушки как будто исчезала сама по себе и её широкая длинная зелёная в подсолнухах юбка становилась как будто свежевыстиранная и отутюженная, как и светлая блузки. А затем и волосы, поначалу казавшиеся пепельными, как бы превратились в платиновые, отливающие шёлком.
– Постарайся поскорее протрезветь, – негромко проговорила Нана. – Ты знаешь, кто сегодня ко мне пожаловал? Сам Уран-Ану! И он хочет тебя видеть. Ты ведь не хочешь предстать перед ним в таком свинячьем виде?
Эрешкигаль икнула и собралась с волей, стараясь избавиться от энергии алкоголя, но это давалось ей с колоссальным трудом.
Один из санитаров, наконец, решился приблизиться к ней, взять за руку и пощупать пульс. Это развеяло его сомнения в том, что девушка на самом деле жива.
Опершись на руку Наны, Эрешкигаль, наконец, поднялась на ноги.
– Ну, как, как она могла остаться жива? – не унимался мужчина в сером трико. – Это невозможно! Люди не умеют дышать под водой!
– Вы не верите в чудеса науки? – надменно повернула к нему лицо Нана.
– Наука ещё до такого не дошла, чтобы каждая мартышка умела дышать грязной водой!
– Это верно. Вы никогда этого не сможете и никакая наука вам не поможет. А мы умеем! Потому что мы – боги!
Две богини двинулись вперёд, не обращая внимания на вопли и причитания мужчины в сером трико: «Боги! Они, видите ли, боги! Ха-ха!»
Эрешкигаль плелась черепашьим шагом и Нана не поторапливала её, поддерживая за локоть. Пусть избавится от хмеля и обретёт хоть какую-то способность адекватно воспринимать ситуацию. Кажется, она вовсю старается. И не стоило упрекать её. Совсем недавно Нана сама пила так крепко, что не помнила, где засыпала. Правда, это случалось где-то подальше от человеческих глаз. Был ведь горький опыт, когда она, нетрезвая уснула в саду и вот печальный результат – стала матерью Света…
Когда до пансиона осталось шагов десять, Нана вдруг увидела идущего к ним навстречу мужчину, а точнее, юношу, не старше двадцати двух лет. Он был высоким, стройным, в зелёной футболке, облегающей его великолепный торс и серых широких брюках. Каштановые волосы нимбом окружали его красиве лицо с ямочками на щеках. Это был тот самый Гермес, уже появлявшийся в её пансионе в день, когда ей пришлось пройти проверку на верность пантеону олимпийцев, испив вино правды.
Нана, теперь внимательно всмотревшись в лицо этого бога, не могла не отметить, что в нём что-то изменилось. Он был бледен, в лице ни кровинки. Не было в больших светло-карих глазах того прежнего задорного огня и живости. Что-то как будто погасло в этом деятельном и предприимчивом божестве, жадном до жизни и событий. Вот только ямочки на щеках те же… Только они когда-то и привлекли Нану к нему, она была просто без ума от этих озорных очаровательных ямочек, именно из-за них она и встречалась с Гермесом. Но у Мохана тоже были ямочки на щеках. И они казались Нане ещё обаятельнее и милее.
Гермес улыбнулся, но в его улыбке было что-то вымученное, наигранное. Нана отлично понимала, почему. Страх смерти. Похоже, он съедал всех богов. Медленно и настырно. Не все же из них были влюблены в Мохана, а значит, не всех могла спасти любовь от ощущения ужаса конца.
Нана улыбнулась в ответ и поприветствовала его:
– Привет тебе, быстрый, как мысль, Гермес!
– И тебе привет, златая Афродита. Уж не знаю, миновал ли твой гнев за то, что было не так давно, может, ты сердишься и на меня, а я вот явился, такая уж у меня должность вестника богов. Тем более, я послан к тебе нашей царицей Фемидой.
Нана едва сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха. Фемида – царица!
Однако… Ей вспомнился разговор с отцом, состоявшийся менее часа назад, что Фемида держит около себя богов, имея какую-то силу. А значит, ещё рано смеяться. Уж лучше прощупать почву.
– И что же ты намерен передать мне, Гермес? – мило улыбнулась она.
– Царице Фемиде показалось странным, что ты проделала такое глобальное действие без совета с богами. Ты, наверно, поняла, о чём идёт речь. Эта массовая влюблённость на всех материках земного шара…
– Что же в этом плохого? По-моему, все счастливы.
– И всё же царица Фемида считает, что тебе не следовало делать такой шаг самостоятельно.
– Даже Зевс не указывал мне, как работать с энергиями любви и сколько пар одаривать любовью! – в голосе Наны появилось раздражение.
– Афродита. У пантеона есть цель: снова обрести власть над миром. А значит, следует продумывать каждое действие каждого божества. Ты должна явиться к царице богов и объяснить свой поступок.
Ноздри Наны заколыхались, в глазах появились искры гнева:
– Может и зайду. Попозже как-нибудь.
– Фемида хочет поговорить с тобой прямо сейчас.
– Если она этого хочет, пусть приходит ко мне сама. Двери моего дома всегда открыты для богов. Надеюсь, царица Фемида ещё не отменила законы гостеприимства, установленные самим Зевсом?
– Но пойми, она сейчас наша царица, царица! Мы теперь обязаны подчиняться ей и идти на её зов!
– А если я не подчинюсь? За мной явятся и притащат к ней? Кто? Силы? Власти? Циклопы?
– Ты же знаешь, что они нам больше не служат…
Нана улыбнулась краешком губ:
– Нннн-да? А я уж подумала, что Фемида уговорила их снова вернуться на службу олимпийцам и непосредственно под её начало. Так кто же теперь является её силовыми структурами? Может, Крылатые Творения?
– Да с чего это пришло тебе в голову, Афродита! Мы и не знаем толком, что это за существа!
– Тогда кто? Кто притащит меня к трону Фемиды, если я не приду? И что заставляет вас подчиняться ей?
– Зевс решил, что царицей станет она. Должны же мы уважать волю отца богов!
– Знаешь, мне кажется странной эта его воля. На него это не похоже. И меня удивляет то, что вы подчиняетесь ей добровольно, зная, что никакая сила не стоит за ней, кроме того, что на трон её посадил Зевс. А если у неё нет силовых ресурсов, чем она надеется удержать всех вас? Личностным очарованием? Если расчёт на это, то она не с того начала. Не надо было начинать своё правление с охоты на ведьм, если надеется удержать подданных милотой и харизмой.
– Ты же знаешь, какая у неё железная воля. Олимпийцам нужен сильный лидер. Мощный стержень, так сказать, – улыбнулся Гермес, но Нана уловила в вибрациях его голоса неуверенность.
– Можно подобрать и другой стержень.
– Кого же тогда? Геру, что ли? Её терпели, как жену Зевса, но добровольно выбрать её царицей согласился бы разве этот мазохист Гефест и то, если бы ему позволила эта его новая жена… – Гермес хихикнул. – Ты же знаешь, многим из нас досталось от неё за то, что мы – дети Зевса, но рождённые от других его женщин. Возьми хоть Диониса, мать которого погибла из-за её интриг, Латону, мать Аполлона и Артемиды, что хлебнула от неё… Надо ли перечислять? А может, царицей смогла бы стать Афина?.. Или Аполлон?
– Ну, хватит гадать, – засмеялась Нана. – Могу показать тебе, кто мог бы стать истинным правителем и мощным стержнем олимпийского и любого другого пантеона. Пойдём со мной.
– Любопытно.
Они приблизились к ступеням крыльца и тут Эрешкигаль спасовала. Ею овладела нерешительность. В последнее время она ощущала себя такой жалкой и бессильной и теперь она – такая – явится пред небесные очи Урана-Ану? Ей удалось выветрить из себя почти весь алкоголь и она трезво оценивала ситуацию. Она знала: Уран-Ану не любил своих детей, всех, кроме Инанны. И это казалось Эрешкигаль логичным. Инанну трудно не любить. Слишком белая и пушистая, хоть и пакостница, и всерьёз на неё сердиться нельзя, что бы она ни натворила.
Она остановилась на нижней ступени, начала бормотать, что встретится с бывшим верховным божеством месопотамского пантеона в следующий раз, что она хочет спать и ещё какую-то нелепицу. Нана пыталась было втащить её на крыльцо силой, но Эрешкигаль уцепилась за хлипкие полуржавые перила и её невозможно было оторвать. Более того: из глубоких карманов её обширнейшей юбки посыпалась целая куча металлических ложек, выпала брошка и ещё какие-то непонятные предметы. Ложки когда-то принадлежали кафе-мороженому, что находилось неподалёку от пансиона, того самого, где Нана впервые увидела Мохана. А теперь они стали трофеями Эрешкигаль, очевидно, на почве неудовлетворённости жизнью страдавшей теперь уже и клептоманией. Нана раздражённо выругалась, а Гермес рассмеялся – покровителю воров это показалось забавным. Проведя ладонью над ложками и другими предметами, Нана отправила их туда, откуда они перекочевали в карманы Эрешкигаль.
Постояв ещё минут десять, держась за перила, Эрешкигаль, наконец, опомнилась и послушно последовала за сестрой в пансион.
Бог неба сидел всё на том же диванчике, где он недавно вёл беседу с Наной, вальяжно раскинув руки на спинке и закинув ногу на ногу. Он широко улыбнулся, увидев вошедших в комнату Гермеса и Эрешкигаль.
– Мой правнук Гермес, – медленно произнёс он. – Моя другая дочь Эрешкигаль. Рад я вас видеть! Ты, Эрешкигаль, также хороша, как твоя сестра Инанна. Наконец, я увидел, как ты выглядишь.
Эрешкигаль растеряно улыбнулась и присела на край кровати, не решаясь прямо смотреть на своего отца. Гермес же улыбнулся также широко, как и прадед и, поклонившись Урану-Ану, развернул кресло так, чтобы, сев в него, видеть лик своего предка и опустился в кресло.
– Отлично, – проговорил Уран-Ану. – Это приятный сюрприз, что ты внезапно появился здесь, Гермес. Признаться, я воспользовался способностью усиления слуха и услышал твой разговор с моими дочерьми. И мне бы хотелось его продолжить. Ты, Нана, собиралась показать Гермесу того, кто мог бы стать истинным правителем и мощным стержнем олимпийского и любого другого пантеона. Кого же ты имела в виду? – хитро прищурился он, обращаясь к Нане, устроившейся в другом кресле.
– Отец, мы же всегда отлично понимали друг друга! – засмеялась Нана. – Да и Гермес, кажется, понял, что я имела в виду тебя.
– Нас могут услышать, – Гермес опасливо огляделся кругом. – И решить, что мы заговорщики…
– Не волнуйся. Услышав вашу беседу во дворе я уже тогда установил купол непроницаемости для невидимых гостей и они не смогут слышать нас. У олимпийцев это входит в моду, становиться невидимыми и слушать, что говорят другие?
– Похоже на то, – фыркнула Нана.
– Но ведь нельзя же терять бдительности… – пробормотал Гермес.
– Звучит так, как будто вокруг слишком много врагов. И кто же враги?
– Да нет, всё не так…
– Отлично. А враги есть. Это – титаны, что одновременно с богами выбрались из Тартара. Мы уже говорили с Наной о том, что они могут быть наполнены жаждой мщения.
– Мы дадим отпор! Мы будем сражаться!
– Можно и не сражаться. Если владеть могучей армией. Они и не решаться сунуться.
– Армия Зевса навсегда отвернулась от нас.
– Кто сказал, что невозможно их вернуть? Признаться, у меня был некоторый план, как это сделать.
Уран-Ану поведал о том, на каких условиях он не был сброшен в Тартар и о том, что всю долгую эпоху сумерек ему пришлось провести среди смертных, выполняя договор о том, что он будет бездействовать, как божество.
– А теперь эпоха сумерек окончена и я вправе делать, что решу сам. Признаться, мне осточертело жить среди смертных. Я строил себе дворцы или скитался в рубище по городам – это как что на меня находило, по настроению. Но везде было всё одинаково: смертные, тупые смертные, не понимающие меня, совершенно не понимающие меня и поэтому мне не о чем было с ними говорить. Проще было бы коротать время на ферме среди кур и коров, кажется, даже они бы поняли больше. К тому же, у животной скотины меньше самомнения, чем у скотины человеческой. Впрочем, я не буду тратить время, рассказывая о них. Я знаю, что другим богам было гораздо тяжелее, чем мне. Немыслимо, что выпало на вашу долю… Только теперь есть возможность взять реванш за всё. Я пытался уговорить Власти и Силы встать под моё начало. Они отказались. Но мне известно, что сейчас они встали на сторону людей и помогают им, наравне с Крылатыми Творениями, как богам. Они не являются смертным, они невидимы. А я вот их вижу. Знаете, чем они занимаются? Кладут к ногам самых никчёмных власть, славу, богатство, успех. Опекают, как наседка цыплят. Не дают кирпичам падать на их головы. Мешают пьянице замёрзнуть в сугробе. Помогают перебежать автостраду в неположенном месте. Я считаю, что такие могущественные создания занимаются ерундой. А вы?
– А что их заставляет заниматься этим? – полюбопытствовал Гермес.
– Наверно, у них сформировалось собственное мнение. Мне безразлично, что побуждает их служить людям. Это можно использовать и заставить их служить нам. Мы – это я и те, кто со мной согласятся сотрудничать в этом великом замысле.
Нане нравился отец – таким. Полным идей, жажды деятельности, планов, живой и не сломленный осознанием, что наступит конец бессмертия. И, кажется, его живость и интерес начал передаваться и Гермесу: глаза того, такие тусклые, вновь наполнялись былым огнём и в нём пробуждался прежний непоседа, обожающий события и движение.
– Так вот, – продолжал Уран-Ану с почти мальчишеским запалом, – я подумал о том, что если бы я, бог, повелевающий надземной атмосферой, проделал бы в ней пару-тройку дырок, этим учёным смертным стало бы об этом известно и, конечно, это просочилось бы в средства массовой информации. Кто-то из смертных бы запаниковал, а кто-то отнёсся бы скептически. Но вот Силы, Власти и Крылатики точно бы знали, что их драгоценному человечеству грозит неминуемая катастрофа, поковыряйся я ещё немножко в небе. Они встревожатся и пойдут на переговоры. Со мной. И вот тут я им объясню, что на самом деле я всё тот же добрый старый бог неба и никому погибели не желаю, мне хочется только всё расставить на свои места. Чтобы всё было правильно и справедливо. Силы, Власти и Крылатики обязаны служить богам, а не людям. То есть встать под начало великого бога неба, чтобы бог неба больше не проделывал дырок в атмосфере. Мне почему-то кажется, что они согласятся. А вы как думаете?
– Хороший замысел. Но почему ты сразу не поставил такие условия Властям, Силам и Крылатым? С самого начала? Чтобы они не отказались? – спросила Нана.
– Признаться, были во мне какие-то сомнения. Это сомнения одинокого божества. Но теперь вы готовы меня поддержать? Послушайте. Я вижу отличные перспективы тому, что я задумал.
– У нас теперь одна перспектива: мы перестанем быть бессмертными, – горько усмехнулся Гермес.
Уран-Ану махнул рукой.
– Только на время, я понял, что только на время, – речь его становилась всё более темпераментной и жаркой. – Давай подключи логику. Ты, разумеется, общался с Молящимися Самим Себе. Так вот, если ты слушал их внимательно, ты, наверно, слышал, как они объясняли, что у нас, у великих богов, есть три выбора: идти в их совершенно нам непонятный и туманный для нас Высший Мир; податься в череду смертей и рождений; или же стать богами в нижних мирах, то есть, мы, великие боги, можем основать там новый Верхний Мир. Уже не по сценарию судьбы, а по своему вкусу и разумению. У низших богов такой возможности нет, им придётся рождаться и умирать, но вот мы, великие боги, сможем частично вернуть себе прошлое и не исключено, что у улучшенном варианте.
Нана и Гермес взволнованно переглянулись. Глаза у обоих пылали. Затем они вновь перевели пытливые взоры на Урана-Ану. Тот продолжал:
– Так вот, каким станет новый Верхний Мир в другом измерении, в другое время, после того, как мы побываем в Хаосе и выйдем из него, зависит от того, что мы предпримем сейчас.
– У олимпийцев входило в планы вернуть себе власть над этим миром, – заметил Гермес.
– И пока это только разговоры, не так ли?
– Да, потому что мы до сих пор не вернули в пантеон некоторых значительных богов, которые помогли бы восстановить власть… – начал оправдываться Гермес.
– Это всё отговорки. Смертные стали другие, совершенно другие, а значит, произошла и переоценка ценностей и у богов. Сейчас важна не сила, а ум. Как вернуть подчинение смертных? Напугать, устроить им землетрясения, разверзнуть хляби небесные, утопить часть из них, сжечь, засушить все урожаи? Тем труднее будет переманить на свою сторону их защитничков – Сил, Властей, Крылатиков. Значит, насилие отпадает. Невыгодно. Так ведь, самый практичный бог Олимпа?
– Так, – улыбнулся Гермес.
– Поэтому я считаю целесообразным применить агитацию, ораторское искусство, деловой подход. И поэтому тут выходит на первый план бог…
– Гермес, покровитель ораторов и деловых людей! – весело прокомментировала Нана.
– Вот. Представьте себе, если бы Гермес взял на себя организацию сначала небольших сект, поклоняющихся богу неба, Урана-Ану, терпение которого на исходе из-за того, что творят люди, губящие экологию и уничтожающие друг друга. Это было всегда, но бог неба не намерен и дальше этому попустительствовать и намерен превратить атмосферу в дуршлаг, если его не признают глобальным верховным божеством. Да, да, глобальным! Небо, оно над всем миром небо. Сект должно становиться всё больше. Затем секты должны расти и превращаться… в мировую религию. Другие боги тоже будут признаны и получат свои доли. Я не сын Метиды, не собираюсь взваливать на себя всё. Я только возглавлю всех, как это было в самом начале. Остальное будут делать другие боги. Какова будет иерархия среди богов? Это зависит от того, кто как поведёт себя именно сейчас. Возможно, этим миром будут править три бога, как во многих пантеонах раньше. В меспотамском пантеоне тоже правило три бога, но я был всё-таки главнее. Я думаю, новый пантеон можно устроить также. Гермес! У тебя открываются большие возможности. При Зевсе ты был элитным божеством, духовником своего отца. Но что ты скажешь о том, чтобы стать чем-то ещё большим: одним из правящих богов нового мира?
– Такое может быть возможно? – пробормотал Гермес и щёки его начали заливаться румянцем.
– Я возьму тебя вместо Энлиля, по левую руку от себя. Энлиль, бог бурь, больше не актуален и он мне больше не нужен. Правда, он мой сын, но его родила Ки и поэтому у него получился омерзительный характер. Мне всегда было с ним тяжело. Я держал его около себя только потому, что на то время в месопотамском пантеоне не хватало по-настоящему сильных богов. Я думал заменить его Инанной, но она, кажется, не горела желанием, да и действовала на два пантеона и часто пропадала в олимпийской вселенной. Нет, характер Энлиля мне никогда не нравился. Подозреваю, что лучше я сумею поладить с своим правнуком… Как ты считаешь?
– Над этим стит подумать, – Гермес почесал макушку.
Уран-Ану хлопнул себя ладонями по коленям.
– И, конечно, каждый из нас, здесь присутствующих, понимает, что очень важно укрепить фибры, которые у нас появятся. Чем лучше они проживут свои короткие жизни в других измерениях, тем сильнее окажемся мы сами, когда войдём в Хаос и выйдем из него. Это очень важно. Никто из нас не хочет ослабеть. Если власть над богами уже сейчас окажется у нас, мы сможем вести работу с фибрами организовано и контролировать эти процессы. То есть, если кому-то потребуется помощь в этом деле, то общество богов будет уже обязано помочь. Если кто-то вздумает навредить другому, то будет наказан. Всё пройдёт цивилизовано и безопасно. Обдумай и это, Гермес. Я передам тебе свои вибрации, Гермес то же я сделаю и для моих дочерей. Если ты, правнук, примешь правильное решение сотрудничать со мной, ты всегда сможешь меня найти и поговорить со мной. Перейти на мою сторону. Инанна, конечно, на моей стороне, – махнул он в сторону Наны. – А ты, моя дочь Эрешкигаль? Что скажешь о том, что сейчас услышала?
Эрешкигаль смущённо усмехнулась:
– Какая может быть польза от меня? Сейчас актуально ораторство и деловой подход, нынче время Гермеса, да это всегда было востребовано людьми. Инанна – богиня любви, этого тоже всегда жаждали, да и будут жаждать всегда. А у меня-то уже и подвала нет, где я держала привидения.
– Но ты ведь до сих пор разговариваешь с умершими душами, – проговорила Нана. – Разве ты не можешь помочь отцу, ведя агитацию среди них? Они в таком бедственном положении, что согласятся на всё, лишь бы им дали возможность снова родиться и жить во плоти. Так вот, мы никому не позволим снова родиться на свет, пока душа не присягнёт богу неба и его новому пантеону! Это же я отвечаю ещё и за рождение, так что мы можем работать с тобой в тандеме, Эрешкигаль.
– Ай, да умница моя, иди, я тебя поцелую! – рассмеялся Уран-Ану, протягивая к Нане обе руки. Нана, поднявшись с кресла, примостилась рядом с ним на его диванчик. Отец обнял её и поцеловал в щеку. – А что моя другая дочь, Эрешкигаль? Тоже умница или нет?
Эрешкигаль зарумянилась до красноты.
– Ну, куда ж мне без вас деваться, – пробормотала она. – У меня никого кроме вас нет…
– Тогда иди, я поцелую и тебя! – развеселившись, закричал Уран-Ану. Эрешкигаль приблизилась к нему и он, поднявшись с диванчика, поцеловал и её.
– Тогда поцелуй и меня, прадед, ты искусил меня! – засмеялся Гермес, приближаясь к богу неба и тот обнял его и поцеловал. – Не знаю уж, насколько это всё реально и выполнимо, но главное – делать, а не гнить!
– И делать всё дальновидно, – наставительно произнёс Уран-Ану. – Укреплять свои позиции и учиться на ошибках прошлого и хорошенько продумывать каждый шаг, выгоден он или нет. Что нам требуется от смертных? Восстановление наших храмов, обряды, молитвы, жертвоприношения. Мы не будет с ними слишком жестоки. Это невыгодно. Нам больше не нужны человеческие жертвоприношения. Раньше боги требовали их от людей, чтобы проверить преданность тех или наказать. Нам всё это не потребуется. Невидимка, сын Метиды, отменивший человеческие жертвоприношения, добился благодаря этому большой, почти глобальной популярности и власти, значит, это было правильно. Мы поступим также. И мы не будем возвращать людей в древность, отнимать у них их научно-технические достижения. То, что теперь за них много делают машины, может быть богам даже выгодно. У них останется больше времени для поклонения нам. Как вы знаете, активное поклонение людей делает божество сильнее, а нам потребуется огромный запас сил, когда мы уйдём в Хаос, а главное, выйдем из него. Если люди сами захотят, пусть возвращают себе рабство или крепостное право, или тоталитарный режим, или пожелают жить по демократическим принципам – мы не будем препятствовать их решению. Для нас это не принципиально. Мы оставим им те права, что не ущемляют интересы богов. И если они будут служить нашим интересам, мы не только не будем донимать их всякими природными катаклизмами, эпидемиями, войнами и неурожаями, мы даже будем помогать им в делах и иногда посылать им то, о чём они будут нас долго и усердно молить. Ну, разве не гуманненько, а? – Уран-Ану обнял за плечи Гермеса и Инанну, глядя то на правнука, то на дочь.
– Гуманнее, чем когда бы то ни было, – прокомментировал Гермес.
====== Часть 37 ======
Затем боги снова расселись по местам: Нана теперь пристроилась на диванчик рядом с отцом, Гермес вернулся в своё кресло, а Эрешкигаль заняла кресло другое вместо краешка кровати.
Боги ещё долго говорили, рассказывая о себе и о других богах, кто о ком что знал и не заметили, как наступил вечер, а затем промелькнула ночь.
Было решено, что Гермес пока вернётся в пантеон Фемиды, во дворец из голубого мрамора и скажет, что всё это время находился в поисках Афродиты, блокировавшей свои флюиды божественности. И будет поддерживать телепатическую связь с Ураном-Ану и Наной.
Нана вышла провожать его на крыльцо.
– Я вижу, Гермес, ты ожил: глаза сияют и исчезла бледность, – заметила богиня любви.
– Рад, что ты внимательна ко мне, – проговорил Гермес, взяв в пальцы завиток её светлых волос и закрутив его за её маленькое ушко. – Но ничто не сравнится с блеском твоих глаз и твоим румянцем! – он наклонился к её губам, но она чуть отстранилась.
– Твой поцелуй теперь может быть только родственным, – заметила она. – Ты же помнишь, о чём мы говорили весь вечер, вчетвером с отцом и моей сестрой? Я поставила тебя в известность, что я невеста Вишну и намерена быть верной будущему мужу. Но если тебе одиноко, Гермес, я могу помочь тебе в любовных делах. Не со мной! – она засмеялась.
– Кто может сравниться с Афродитой, прекраснейшей из прекрасных! – вздохнул он. – И Лакшми, эта красотка из Тримурти выбрала не меня, а этого Гефеста! И что она в нём нашла? Почему бы ей не влюбиться в меня? Впрочем… Ооо, эта Эрешкигаль! Да, она определённо хороша! Прямо наливное румяное яблочко, а волосы цвета луны! Я бы не отказался от её любви…
– В таком случае, Гермес, пусть её красота будет стимулом перейти на нашу сторону. Вспоминай, как она хороша и думай о замыслах Урана-Ану.
– Я и так буду только об этом и думать.
Они поговорили ещё немного.
Уран-Ану снял купол непроницаемости и оба находились под наблюдением: Мохан, вернувшись с рухнувших небес на землю, поспешил в пансион к своей невесте ещё вчера, но не мог проникнуть в её жилище из-за этого купола. А теперь он увидел Нану, ранним утром вышедшую на крыльцо в обществе Гермеса, бывшего любовника. Сам Мохан находился в отдалении от крыльца, в зарослях невысокого дерева, Гермес и Нана не видели его, но сам он мог разглядеть их отлично. Ему пришлось воспользоваться способностью слышимости на расстоянии.
Гермес вёл себя непринуждённо, так бесцеремонно и нежно заложив локон Наны ей за ушко… Впервые в жизни Моханом овладела болезненная ревность. Но когда Нана уклонилась от поцелуя Гермеса и Мохан услышал их дальнейший разговор, то вздохнул с облегчением.
Однако, ему хотелось узнать причину столь раннего визита Гермеса и Нане и почему на ночь был поставлен купол непроницаемости.
Гермес растворился в воздухе, а Нана, зевнув, развернулась было ко входу в пансион, но Мохан окликнул её. Она радостно вскрикнула, сбежала с крыльца, подлетела к нему и обвила его шею руками:
– Мохан! Как же я скучала по тебе! Как же ты заставил меня тосковать!
Он поцеловал её в губы и ответил:
– Если бы ты знала, как ты заставила меня скучать по себе! Я даже ощутил себя предателем по отношению к своему пантеону: у меня на глазах рушился мой рай, боги были в панике, некоторых малых богов и души праведников утянуло в Эреб и нам едва удалось спасти их, а я, вместо того, чтобы пребывать в ужасе и горе, думал о том, что из-за этого рухнувшего рая я расстался с тобой и не знаю, как надолго… Никогда не думал, что я поступлю так!
– Надеюсь, богов и праведников спасли из недр Эреба? Всех до одного?
– Да. Только поэтому я позволил себе вернуться к тебе. Остальные боги сошли на землю и пребывают в унынии.
– Если всех спасли, то ты слишком строг к себе, Мохан, называя себя предателем. Ты самый благородный бог на свете, если не оставил тех, кто доверял тебе. Мы в ответе за тех, чьи судьбы нам вручены. Я бы ждала тебя годы, если потребовалось бы.
– Я тебе верю, Нана. Ты о чём-то разговаривала на крыльце с одним из ваших богов? Кажется, это Гермес?
Лицо Наны осветила сияющая улыбка:
– Мохан, произошло очень важное событие. Я сумела разыскать своего отца. Как мне это удалось, я, разумеется, тебе расскажу, но позже. Мой отец Уран-Ану до сих пор находится в пансионе, в моём жилище и я буду рада представить вам друг друга. Если бы ты знал, какими идеями и замыслами он полон! Мохан, он благословит наш брак и будет присутствовать на нашей свадьбе, что мне так хотелось!
