Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"
Автор книги: Динна Астрани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)
– Я одну знаю: это Гея, – горько усмехнулся Уран-Ану. – Но мне бы не хотелось, чтобы моя дочь сотворила скверну, сведя мать с сыном. По себе знаю, что не к добру это…
– Есть ещё вариант, – загадочно улыбнулась Нана.
– Гера? – с досадой наморщил нос Гермес. – Стерва ещё та, но она его дочь.
– И, к тому же, из тех стерв, что сами страдают от мужчин, а не делают страдальцам их! – ответила Нана. – Есть у меня в запасе один острый перчик.
– Не томи, Афродита, скажи, кто у тебя на примете для этого дела! – взмолился Гермес.
– Нуууу, насколько мне известно, в голубом дворце, кроме олимпийского пантеона, сейчас проживает и пантеон моего отца Сварога. Есть там у них одна богиня…
Уран-Ану понимающе улыбнулся:
– Кажется, я догадываюсь, кого ты имеешь в виду…
– Да, да и ещё раз да, я подразумевала тамошнюю звезду, богиню Ладу, так называемую богиню любви!
– Что-то не слышал я про такую богиню, – пожал плечами Гермес. – Ты уверена, что она подходит для нашего дела?
– Судите сами: она вела себя строптиво со своим грозным мужем Перуном, совершенно не боясь его гнева, очевидно, в силу своей неописуемой дерзости. Не стеснялась даже публично спорить с ним и перечить ему, хотя для этого не было весомой причины. Она не подчинялась даже царю богов своего пантеона, коим являлся в ту пору мой отец, взявший себе имя Сварог! Демонстративно не подчинялась! Мало того, она умудрилась настроить и других богов вести себя, как будто они бунтари! Все ее поведение создавало впечатление, как будто она безумна, невменяема. А упрямством ослиным она могла бы посостязаться с самим Прометеем!
– Мурашки бегут по коже, когда слышишь про такую ужасную женщину! – проговорил Шива. – И слушать-то страшно, а каково тому, кто станет ее мужем?
– Согласен с тобой, – ответил Гермес. – Но Кроноса мне не жаль!
– Ну, если возражений нет, то я немедленно займусь тем, чтобы Кронос воспылал страстью к Ладе! – заявила Нана.
И поступила именно так.
Уже вечером того же дня она осуществила свое решение и позже вместе с другими богами она через ясновидение наблюдала за развитием отношений Кроноса и Лады.
Душа Кроноса, долгие века не знавшая страсти, теперь, ощутив только зарождение этого чувства, вспыхнула, как порох. Он не испугался этого. У него не было опасений, что любовь может быть несчастной и безответной, очевидно, он был уверен в собственной неотразимости. Он отыскал Ладу в одной из комнат голубого дворца и без всяких околичностей предложил ей стать его женой. Лада сначала оторопела от неожиданности, затем ею овладел смех. Она начала хохотать, сотрясаясь всем телом и хлопая себя по бёдрам. Кронос удивлённо смотрел на нее несколько минут, не в силах понять причину этой ее странной повышенной весёлости, а затем решил, что такая головоломка, как разгадывание таинственной женской души – занятие неблагодарное и скучное. Он шагнул к ней, схватил за плечи, рывком притянул к себе и прижался своими мясистыми губами к ее рту. Лада трепыхалась, как утка, пойманная в ловушку, но не могла вырваться из могучих объятий бога золотого времени.
Когда он отпустил ее, она впала в другую крайность: слезы. Они ручьями хлынули из её бирюзовых глаз.
– Как ты посмел? – всхлипывала она. – Или ты не знаешь, что я жена царя нашего пантеона – самого Перуна?
– Я – царь всего этого мира! – прорычал Кронос и снова набросился на Ладу. Чтобы очаровать ее больше, он в считанные минуты разорвал на ней одежду и, повалив на пол, лег на нее сверху…
Но, вопреки расчетам Кроноса, это не вызвало у Лады ответных чувств к нему.
====== Часть 105 ======
Поначалу Лада кричала так, что у Кроноса закладывало уши и стены голубого дворца тряслись. Она кусала и царапала насильника до крови за лицо и плечи, но он только хрипел и продолжал входить в неё, всё сильнее наваливаясь грузным могучим телом.
И тут Лада издала душераздирающий вой, от которого застыла душа даже у Кроноса. В считанные секунды она обрела облик волчицы, которая размерами превосходила обычного волка раза в три и глаза её запылали адским красным огнём. Оскалив острия зубов, она впилась в глотку Кроносу и принялась с ним бороться, катаясь по голубому мраморному полу. Мощные толстые руки бога золотого времени сдавили шею гигантской волчицы, он также оскалился, он ревел и глаза его налились кровью. Но зубы волчицы начали стремительно удлиняться и вот их острия уже касались позвонков шеи Кроноса, с треском ломая их…
Когда голова бога золотого времени покатилась по голубому мрамору, заливая его кровью, волчица сбросила с себя тяжёлое тело мужчины и, подскочив на все четыре лапы, бросилась к его голове, продолжавшей громогласно реветь. Распахнув страшную пасть, волчица схватила голову, сжав острыми, как наконечники копий, зубами, и помчалась с нею прочь из дворца.
Умчалась она недалеко: к ближайшей реке с сильным течением, бравшей начало в горах, и швырнула туда вопящую голову. Затем приняла свой нежный женственный облик и, склонившись над водой, зачерпнула пригоршню и умыла залитое кровью лицо…
Посвящённые не могли поверить своей удаче.
В считанные секунды они переместились к горной реке, по которой отправилась в путешествие голова Кроноса. Медлить было нельзя. Бог золотого времени, очевидно, никак не ожидавший такого поворота от женского божества, которое он недооценил, посчитав слабым, ещё не пришёл в себя, ему было трудно мыслить головой, которая хоть и оставалась живой, но была лишена тела и её мотало из стороны в сторону волнами и било о подводные камни. Он никак не мог сконцентрироваться, чтобы включить силу левитации, подняться из воды и переместиться обратно к своему обезглавленному телу, чтобы со временем прирасти к нему.
И тут чьи-то крепкие руки ухватили эту голову за виски и подняли из воды. Кронос никак не мог разглядеть, кто это, перед глазами стоял туман, это разозлило его и он скверно выругался. В ту же секунду на его темя упало несколько капель из пузырька Гекаты и он почувствовал, как что-то стянуло его щёки и сделало неподвижным рот. Мозг заволокло и сознание его отключилось.
– Месяцев шесть эта каменная башка будет соображать очень слабо, – заверила Геката, – и я сомневаюсь, что в таком состоянии он сможет чинить нам препятствия. Лучше спрятать эту голову в надёжном месте. А то вдруг не уложимся в полгода, придётся продлить. Я, конечно, не ручаюсь, что моё зелье сможет держать голову Кроноса в каменном состоянии долгими годами, всё-таки он достаточно могущественное божество. Но годик потянуть можно.
– Ты права, богиня колдовства, – согласился Мохан, – но где бы понадёжнее спрятать эту глыбу, чтобы она не была обнаружена непосвещёнными?
– Можно в моих катакомбах, – предложила Геката, – там у меня есть такие места, куда нет доступа никому, кроме меня.
– Отличная идея. Доверяем голову Кроноса на хранение тебе, великая ведьма!
– У меня тоже есть идея, – проговорила Эрешкигаль, пыхнув неизменной трубкой. – Отчего бы нам не провернуть то же самое с Прометеем? Почему бы ему тоже не влюбиться в ту же Ладу и не пасть ее жертвой хоть на короткое время?
Нана досадливо покривила рот:
– Не получится. Думаешь, я не пробовала сделать это раньше, когда он был прикован к скале и никак не желал выдать того, кто станет сильнее Зевса? Мы тогда обсудили с Зевсом, что женщина могла бы выведать у Прометея его тайну. Но ведь у него стальная воля, когда я посылала к скале лучших красавиц, он даже не смотрел на них! Да он никогда и не доверял женщинам, особенно после того, как мы подсунули Пандору его брату Эпиметею. Не то, что он не поддается моему могуществу, как Афина, Гестия и Артемида, но он скорее сгорит от страсти внутри себя, чем позволит ей поработить себя. Всем известно, что у него сущность осла, а сломить упрямство осла никто не в силах.
Эрешкигаль, снова выпустив дымок, криво ухмыльнулась:
– Если его пытались очаровать красотками, когда он стоял прикованным к скале, жарясь под солнцем и в груди у него торчал металлический кол, то его можно понять, что ему было не до женской красоты!
Нана пожала плечами:
– Да я говорила об этом Зевсу! Я предлагала ослабить цепи, вытащить кол из груди, отменить орла с выклевыванием печени. Чтобы физические страдания не помогали ему противиться любви! Более того, у меня был замечательный сценарий, я собиралась подослать к нему хитроумную женщину, которая якобы спасла бы его из плена и бежала с ним, он бы влюбился в нее, начал бы ей доверять, тут бы он и выложил ей все тайны. Я даже нашла такую женщину, это была одна из харит! Но Зевсу все это не понравилось, он не согласился, решив, что Прометей может всех перехитрить и скрыться так, что ищи его, свищи. Ну, может, Зевс был и прав…
– Могла бы и сама соблазнить его, – заметила Эрешкигаль. – Что тебе стоило?
– Слишком велика для него честь: быть возлюбленным самой Афродиты! – надменно ответила Нана. – И что это за слова: что тебе стоило? Я не блудница Пандемос, я не раздвигала ноги перед кем попало, я была в поисках любви и со мной были только избранные!
– Но можно было бы постараться ради того, чтобы не наступили сумерки и мы все не оказались в Тартаре, в том числе и ты сама!
– Довольно, Эрешкигаль! Я была из тех, кому Прометей не доверял особенно и никаких тайн я бы от него не услышала. И я не настолько талантлива, как актриса, чтобы умело разыграть влюбленную в Прометея. Он раздражал меня всегда, так что раздражение спалось из меня искрами в его присутствии!
После того, как окаменевшая голова Кроноса была упрятана в тайных подземных местах Гекаты, посвященные вновь принялись за исполнение своего плана, с ещё большим рвением и усердием, стараясь успеть как можно больше наводнить душами демонов новый мир и отстроить энергетическое колесо цепи смертей и рождений для них, чтобы не скоро вернулись они в Хаос.
Нана теперь мало виделась с Моханом, он один обладал способностью выпускать души демонов из Хаоса и был занят этим круглые сутки. Нана понимала его задачу и не упрекала за то, что он не уделяет ей времени. Ведь это совсем не то, когда она была женой Гефеста и тот покидал ее надолго, чтобы трудиться в угождение другим богам. С Моханом все по-другому, они соратники, они творят общее дело, чтобы впоследствии заручиться помощью Молящихся, этой великой могучей силой.
Но это не означало, что она не скучала по Мохану, по его объятиям. Она сама была загружена божественными делами, как никогда. Поначалу она выполняла все терпеливо, но однажды она сорвалась. Ею овладела тоска по прошлому, когда она была свободна и делала, что хотела, когда в жизни было столько удовольствий и веселья и куда все это делось? Ею овладело уныние… И вот тогда проклятье Майи явило свое действие. Она сползла с седалища, на котором пристроилась, высвобождая энергию, которая должна была пробудить инстинкт самок у смертных женщин, упала на колени и горько разрыдалась. Слезы хлынули у нее ручьями, она тихонько подвывала, стонала, ударяла кулаками в пол, покрытый ковром. И никак не могла остановиться.
Он явился, очевидно, почуяв флюиды ее уныния, как падальщик – мертвечину. Она почувствовала чье-то постороннее присутствие в комнате, где она находилась и подняла заплаканное лицо.
Он сидел на золотом троне, вылепленном из множества золотых черепов, пересыпанных драгоценными украшениями, который, очевидно, материализовал сам. Он был одет не в строгий черный костюм, как в прошлый раз, а в халат из серебряной ткани, такого же цвета шальвары и остроносые туфли, пересыпанные бриллиантами. Лицо его на уже не имело холодного и презрительного выражения, на нем было какое-то подобие добродушия и весёлости. Черный и зелёный глаза смотрели на нее с тем интересом, каким ребенок рассматривает вожделенную игрушку, которая ему не принадлежит – именно ребенок, не мужчина.
– Как ты проник через непроницаемый купол? – раздражённо проговорила Нана.
– В мире, который принадлежит мне, для меня не может быть ничего непроницаемого, – голос его звучал намного мягче, чем в прошлый раз.
– Оставь меня в покое! – она поднялась с ковра. – Что тебе от меня нужно? Я не хочу разговаривать с тобой!
– Ох, уж эти божества любви, – как бы беседуя сам с собой, проговорил Противник, – вечно от них одни проблемы. Вот эта, – он бросил красноречивый взгляд на Нану, – туда же, повторяет их ошибки. Одна такая, наподобие тебя, и умудрилась создать это болото, что они зовут Высшим Миром… Как же после этого мне не пытаться отговорить тебя от глупостей, что ты творишь, хочешь ты того или нет?
– Я не буду тебя слушать! Пожалуйста, оставь мое жилище!
Он как будто не расслышал ее требование и как ни в чем не бывало продолжал:
– Может, ты считаешь, что кричащее название их болота – Высший Мир – это на самом деле нечто возвышенное, доброе, благородное? В таком случае, почему они подбивают тебя и твоих друзей на такое страшное дело – пролить море крови, заставить миллиарды живых разумных существ убивать другие миллиарды?
– А враги и должны лить кровь миллиардами! – процедил а сквозь зубы Нана. – Убирайся!
– Ты на слово поверила им, что люди на Земле – все до единого твои враги?
– Я не хочу разговаривать с тобой! Если ты никак не уберешься, то я уйду сама!
Она резко развернулась и быстрыми шагами направилась к двери.
И тут он бросил ей в спину:
– Дааа, тебе теперь никто не завидует, хоть ты и заняла кресло старосты!
====== Часть 106 ======
Она поняла, что уже не может так просто уйти – были задеты струны ее тщеславия. Она остановилась и повернула к Противнику искаженное от гнева лицо:
– Ты лжец! Воистину ты лжец! Я – великая и могущественная Инанна-Афродита-Иштар, я правлю самой вожделенной силой этого мира – любовью и кроме этого я способна давать и отбирать урожаи, вызывать дождь, холод и зной, развязать войну, сделать женщин и мужчин плодовитыми и бесплодными, я покровительница женской энергии! А теперь я возвысилась, как никогда, я – одна из правителей самого великого пантеона в мире! И ты хочешь сказать, что мне не завидуют даже боги, не говоря о жалких смертных? Но даже если бы я не обладала всеми этими качествами, – Нана начала задыхаться от негодования, – то все равно завидовали бы одной только моей внешней красоте, которая всем желанна!
– Как много достоинств! – насмешливо произнес Противник. – Жаль, что они никак не скрашивают тебе существование и ты льёшь горькие слезы! Тебе скучно, не правда ли?
– Это все пройдет, это временно, – Нана сама не могла понять, почему начала оправдываться, – мы выполним поручения Молящихся и наша жизнь снова наполнится удовольствиями!
– А вдруг это затянется до конца бессмертия? Думаете, если вы на коротенький срок нейтрализовали Кроноса, то вы в этот срок непременно уложитесь и не найдется больше никого, кто ставил бы вам палки в колеса?
– Мы так не думаем! Мы не сбрасываем со счетов неизбежные козни Прометея, и мы решим и эту проблему!
Противник неожиданно расхохотался.
– Что смешного я сказала? – ощетинились Нана.
– Решать проблемы? Счастливейшая из богинь теперь решает проблемы?
– Сейчас такие времена!.. – выкрикнула Нана и разозлилась на себя, что снова оправдывается.
– Ты слишком напряжена. Почему бы тебе немного не повеселиться? Ты разучилась расслабляться?
Противник повел рукой в воздухе и перед Наной раскрылся экран, на котором она увидела самого Противника, сидящего в роскошном красном авто, за рулём. На голове его была смешная кепка в цветочек, с двумя козырьками, он был одет в рубашку, так же из ткани в цветочек, разноцветные глаза его прикрывали очки с большими темными стеклами.
Неожиданно машина его была остановлена дорожным инспектором, который явно не догадывался, с какой опасной силой имеет дело. Инспектор явно желал получить взятку, потому что оказался не в меру придирчив и подозрителен, что водителя явно забавляло. Но, когда оказалось, что придраться не к чему, дотошный служака приказал открыть багажник. Вот тут-то с ним произошло самое страшное за всю его жизнь. Из открытого багажника высунулась огромная башка живого тигра, имеющая странную окраску из черных и синих полос, и свирепо зарычала. Вымогатель взятки свалился замертво в одну секунду, очевидно, не выдержав навалившегося на него ужаса.
Неожиданно для себя Нана расхохоталась. Ей вспомнилась Эрешкигаль и ее выходки с гробом подумалось, что глупые шутки, порою, на самом деле могут разогнать уныние. Может, она напрасно пренебрегала этим до сих пор?
Противник показал ей ещё несколько эпизодов своих умопомрачительных шуток над смертными, не в меру имеющим склонность к взяточничеству, стяжательству – выжигам и плутам. Нану насмешило это до слез, она громко хохотала, хлопала себя по бёдрам.
– Ну, ты и шутник! – бросила она Противнику, не отрывая взгляда от экрана, где демонстрировались забавные зрелища.
– Шутник? Ты дала мне имя? Благодарю.
– Это не имя, это определение твоего поведения!
– Настоящее имя и должно быть определением. Я на самом деле и шутник тоже!
Нана пропустила его слова мимо ушей, увлекшись очередным смешным эпизодом.
Когда все эпизоды были просмотрены, Нана поймала себя на мысли, что она давно так не смеялась и Противник, давший ей повод повеселиться, уже не раздражает ее, как совсем недавно.
– Кажется, тебе понравилось? – проговорил он. – Такой образ жизни веду не только я, но и моя свита.
– Диля говорила мне про твою свиту! Это, вроде бы, твои любимчики, которых ты наделяешь бессмертием и многое им позволяешь?
– Да. Это вечно молодые и всегда красивые существа, не стиснутые никакими рамками, им доступна неограниченная свобода. Они видели множество планет и измерений, они могут беспрепятственно заходить и выходить из одного мира в другой и поступать так, как заблагорассудится.
– Но они зависят от тебя?
– Уверяю тебя, от меня зависеть менее опасно, чем от милости Природы. Разве ты не убедилась в этом?
Нана подумала, что Противник прав. Природа на самом деле жестока. Она безличностна и ее не тронут слезы богов, теряющих свое бессмертие. Ей все равно, что богам страшно, просто невыносимо, ее нельзя переубедить, уговорить, разжалобить, чтобы она отменила свой суровый закон. Ну, зачем это ей, чтобы богам было больно и горько? А этот Противник… Он-то живой и иногда у него появляются даже светлые чувства, что-то вроде порядочности. Может, он на самом деле не так уж и опасен?..
– Почему Природа не наказывает тебя за то, что ты даёшь бессмертие? В низшем мире это запрещено.
– Потому что я так силен, что могу позволить себе потягаться с Природой.
Нана ощутила укол зависти: ей бы такую силу!
– Почему бы тогда тебе не попытаться Природу убить? – выпалила она. – А вдруг это получилось бы только у тебя? Почему бы тебе самому не взять все в свои руки, если ты способен быть добрее и справедливее Природы?
– Полагаешь, я имею на это право?
– Мы, боги, признаем только одно право: право сильного!
– Молящиеся бы с тобой не согласились. Они – самые преданные блюстители законов Природы.
– Нууу, у них нет другого выхода, служить ей, чтобы она не трогала. Но если бы у меня был выбор: служить ей или убить ее, я бы убила! – Нана почувствовала, что распаляется все сильнее. – Она решила, что я и те, кого я люблю, мы все должны умереть. Но я не хочу умирать! Я не хочу думать о том, что будет после смерти, я не хочу тащить на себе заботы об этом, я боюсь идти в Высший Мир и не хочу становиться смертной, меня вполне устраивало то, что было до сумерек! Почему она хочет это все у меня отнять? Как так можно поступать с богами? Почему мы должны стать настолько слабыми, что даже бывшие смертные, что стали сильнее богов, станут мстить нам, преследовать нас? О, если бы Природа была убита, то если бы и не стало все по-прежнему, то хотя бы и ее не стало!
Противник улыбнулся:
– Я смотрю, ты способна иметь собственное мнение и мыслить самостоятельно! Мне это нравится, таких существ много в моей свите…
– Неужели ты, утверждавший, что тебе все давно известно, только сейчас понял, что у меня есть собственное мнение?
– Я давно это знал. Не будь у тебя своей воли и мыслей, пожалуй, ты была бы марионеткой в руках своего мужа, запрещавшего тебе самое желанное теми, кто любит жизнь больше всего: вино и мясо.
– Неужели тяга к вину и мясу определяет любовь к жизни?
– Не только. Но мясо можно есть только в моём мире. Мясо и рыба доступны только там, где хозяин я. В так называемом Высшем Мире это не будет доступно. Там многое – нельзя. Потому что все, попавшие в эту ловушку, в эту точку невозврата, живут в строгих рамках закона, от которого отступить ни на шаг нельзя. Нельзя! Нельзя! Самое жесткое «нельзя» – в мире, который я звал, зову и буду звать болотом и могилой.
Нана напряглась. Она слишком не привыкла к этому самому пресловутому «нельзя», оно всегда злило ее. Слишком много можно всего было до сих пор ей!
– И что же там ещё нельзя, кроме мяса?
– Думать не так, как все.
– Об этом-то я знала, что мыслят они одинаково, признаться, я этого не могу понять и меня это пугает…
– Это нормально, что ты боишься этого! Каждое живое существо имеет право на свободу мысли! А также вправе выбирать себе спутника жизни самостоятельно, а не того, кого навяжет тебе болото!
– Ты это о чём? – Нана почувствовала, как сердце ее начинает учащать удары.
– О том, что если вы с твоим мужем подадитесь в болотное общество и оно решит, что тебе не подходит твой Мохан, то никто не позволит вам пожениться там! Ты станешь женой того, на кого тебе укажут, а Мохан женится на той, кого навяжут ему! И вы не сможете даже тайно встречаться – там все на виду!
– А что если мы не послушаем общество и поступим по-своему, если будем мужем и женой вопреки всему?
– Тогда вы почувствуете на себе силу изнуряющей энергии, которую источает болото, ручаюсь, вы не выдержите ее давления!
– Тогда почему от всех Молящихся исходит энергия высокой любви и счастья? Они счастливы!
– Ну, кое-кто, может и счастлив, вот и подсылают именно счастливых вести агитационную работу, чтобы заморочить. Но будь с собою честна: такой, как ты, по душе ли все это?
” – Что если это все правда? – холодная душой, подумала Нана. – На что тогда надеяться, если не на мир Молящихся?»
Неожиданно за дверью послышались голоса: Мохан о чем-то беседовал с проживавшими в их дворце харитами и несколькими ратичами. Нана оглянулась на дверь, а когда повернула голову в ту сторону, где сидел Противник на своем троне, то увидела, что он исчез вместе со своим троном.
Дверь отворилась и Мохан появился на пороге. Нана попросила его присесть рядом на небольшой диванчик и когда он выполнил ее просьбу, она в подробностях, почти слово в слово пересказала ему ее беседу с Противником и то, что он показал ей на экране.
====== Часть 107 ======
Дверь отворилась и Мохан появился на пороге. Нана попросила его присесть рядом на небольшой диванчик и когда он выполнил ее просьбу, она в подробностях, почти слово в слово пересказала ему ее беседу с Противником и то, что он показал ей на экране.
Когда она окончила говорить, поведав обо всем до последнего слова, Мохан возмущённо произнес:
– Ты говорила с ним, Нана? Разве ты забыла, что Молящиеся советовали тебе не общаться с ним!
– Я не забыла! Но, видимо, сработало проклятье Майи! Стоило мне захандрить – и вот, пожалуйста, я уже поступила неправильно, мало того, что разболталась с Противником и дала ему имя, как он того хотел, да ещё усомнилась в Молящихся! И на душе у меня лежит тяжёлый камень! Зря я недооценила проклятье Майи!
– Да, очевидно, на самом деле проклятье оказало свое пагубное действие.
– Оно может внести в мой дальнейший жизненный путь что-то по-настоящему страшное?
– Мы не допустим, любовь моя! Просто теперь следует быть внимательнее к своему настроению и не допускать уныния.
– Думаешь, я хотела? Я и не заметила, как уныние овладело мной.
– Согласен, это трудно заметить. Я и сам то и дело ловлю себя на том, что тоскую по дням иллюзии, что бессмертен. Сейчас, когда у меня есть ты, мне как никогда хочется жить – именно в этом измерении, именно в состоянии бога Вишну! И как же сильно я хочу от тебя ребенка, Нана…
– Но ты же понимаешь, что сейчас уже это невозможно.
– Я все понимаю. Я подумал хорошенько и решил, что ведь я могу усыновить твоего Эрота. Ведь он – вечный ребенок, как наш Ганеша, почему я не могу стать отцом этому мальчику?
У Наны похолодело на сердце. Нет, нет, только не это! Она не хочет искать Эрота, она всегда боялась пробуждению теплых чувств к этому ребенку, чтобы не страдать, если страдания выпадут на его долю.
Конечно, Эрот мог бы стать сыном Мохана, он более других ее детей подходит для этого. Потому что другие ее сыновья знают своих отцов и любят их больше, чем ее и не захотят себе отцов других. Эрот… Нана подозревала, что зачался он от ее золотых волос, которыми она щекотала свое естество, это был период, когда она была без постоянного любовника, недолгое время короткой депрессии, когда ей казалось, что найти настоящую любовь ей не суждено. Так почему бы и не согласиться с тем, чтобы Мохан его усыновил?
Но тогда Мохан захочет, чтобы этот ребенок жил с ними, в их дворце. Она будет видеть его каждый день и… Привяжется?! О, она боялась этого, даже когда была бессмертна, а теперь, зная о том, что жизни придет конец и впереди – туман неизвестности, как же она это вынесет? Уж лучше держаться подальше от этого ребенка!
– Ты уверен, что Эрот согласиться стать твоим сыном?
– Постараюсь его уговорить.
– Это непослушный своевольный мальчишка…
– Значит, необходимо найти к нему подход, чтобы он слушался нас.
– Разве у нас есть на это время?
– Но ведь не всегда мы будем так заняты, как сейчас!
” – Когда мы не будем так заняты, – подумала Нана, – может, он ещё передумает. Возможно, это у него временная причуда, какая бывает у всех мужчин. Привязываться к собственному ребенку? Сейчас? В такое смутное время? О, нет!»
После этих разговоров сначала с Противником, затем с собственным мужем, у Наны лег на сердце камень. И облегчение не приходило, пока ее в очередной раз не навестила Диля. Она пересказала ей, так же, как и Мохану, весь разговор с Противником.
– Он считает, что я дала ему имя, но я всего лишь сказала, что он шутник, когда он открыл передо мной экран и продемонстрировал свои выходки. Но ведь это не так? Разве это считается что я назвала его?
– Главное, не то, что считается. Ты сказала, какой он по-твоему, и этим вызвала его повышенный интерес к своей персоне. Теперь наверняка он будет посещать тебя чаще.
– В этот раз он не вызвал у меня таких негативных чувств, как раньше, но я отягощена. Он сказал, что настолько силен, что способен потягаться с самой Природой.
– Ложь. Ни у кого нет сил тягаться с ней!
– Но у меня появилась такая ненависть к ней за то, что она жестока, за то, что сначала заставила нас жить по сценарию судьбы, а в дальнейшем лишит бессмертия! Ведь это безжалостно, и нельзя ничем не смягчить! Вот я и подумала, пусть бы ее кто-нибудь убил, кто может, пусть даже это был бы Противник…
– Он сам – часть Природы, как и все до единого. Если бы убить Природу было бы возможно, то убивший ее уничтожил бы и себя. Но ты так на нее обижена, что хотела бы, чтобы ее убил Противник? И стал бы править всем вместо нее? Полагаешь, это было бы лучше?
– Я в таком отчаянии, что готова полагать, что угодно! Он сказал, что его свита состоит из вечно молодых и красивых людей, имеющих неограниченную свободу. Разве он не более гуманен к ним, чем Природа – к нам?
– Да, верно, Противник потакает своим любимчикам, я ведь говорила тебе об этом ещё раньше. Но… Никто не знает, сколько то или иное существо продержится у него в фаворитах. Были и есть такие, что сохранили его милость на долгий срок, иные намного старше самой Земли. Но большинство недолго пользовались его расположением. Ибо никто не может предсказать, что оттолкнет его от того, кому он взялся потакать. Может даже какое-то брошенное вскользь слово или то, как оно прозвучало. И тогда лишившемуся его покровительства повезет, если Противник просто отшвырнет его от себя и забудет о его существовании, а не вздумает наказать. Но у всех, кто перешёл на его сторону, итог одинаков: рано или поздно они перестают существовать.
– В каком смысле?
– В прямом. Ничего не остаётся от них, так, как будто их никогда не было на самом деле.
– В уме не укладывается, что такое может быть…
– На его сторону переходили целые народы и некоторых из них уже нет нигде.
– Он уничтожает тех, кто стал за него?!
– Не он. Природа. Она долго терпит, но однажды безжалостно стирает отступников с книги существования. Это происходит не сразу, Природа ещё даёт много времени и возможностей опомниться и вернуться к соблюдению ее законов. Но отступники почти никогда не возвращаются к ней. И чем дольше живут, тем больше вредят тем, кто не в их рядах.
– Почему же Природа позволяет этим предателям вредить тем, кто не с ними?
– Потому что все, кто устремлены в Высший Мир и намерены соблюдать законы Природы и побудить это делать других, должны пройти испытания, узнать противостояние. Это имеет только одну цель: в Высшем Мире необходимо ценить все хорошее, что дала Природа. Не просто пользоваться, а ценить.
– Из-за тяжёлых испытаний можно не то, что ценить – можно все возненавидеть, в том числе и жизнь, и перейти на сторону Противника, чтобы хоть когда-нибудь избавиться от жизни, ставшей постылой из-за испытаний.
– Тут главное не добавлять себе испытаний неправильными действиями. Если мучения усугубляются, то это происходит от нежелания думать и отвечать за свою судьбу. Именно это и является причиной того, что многие попадают на территорию зла и терпят страдания, на которые страшно даже смотреть или говорить о них. Природа требует работы мысли и ответственности. Ты сказала, что из-за испытаний жизнь можно возненавидеть и ради того только, чтобы избавиться от нее, можно перейти на сторону Противника? О, те, кого уже не существует, совсем не этого желали! Они хотели существовать и их никак нельзя было убедить, что они ведут себя, как враги жизни, прожигая ее. Закон жизни требует, чтобы жизнь ценили, а не прожигали. Вот для этого в низших мирах и дана смерть – чтобы оценить жизнь.
– Да разве мы, боги, не ценили жизнь?! Почему мы должны умереть?..
– Разве вы не относились к жизни потребительски? Подумай сама. Вы были бессмертны за счёт амброзии и других напитков, дающих вечную жизнь. Не сами по себе. Вам приходилось подпитывать свое бессмертие чем-то извне, что всегда у вас было. Но ты задумывалась о том, что было бы, если источники бессмертия исчезнут, что и произошло?
