Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 44 страниц)

После пира Нана, оставшись наедине с отцом, возмущённо проговорила:

– Зачем, отец, ты позвал меня в этот пантеон, если здесь уже есть одна богиня любви?

– Да какая она богиня любви! – с досадой поморщился Сварог. – Божество она, безусловно, сильное. Если бы она поискала себя, то открыла бы в себе способности, что могли бы укрепить этот пантеон. Так нет же, делает то, что у неё получается плохо. Выдаёт желаемое за действительное. Я бы сказал, что она умеет вызывать чувства, но не любовь… Сродни привороту ведьминскому. Только приворот ведьмы держится недолго, а тут на время растянуться может. Не любовь, нет, любовная болезнь. Вот такие чувства она у Перуна вызвала своими силами.

– А она не так глупа, как кажется, – заметила Нана. – Выбрала себе лучшее из того, что есть. Самого высокопоставленного из богов, что после тебя.

– Она и меня в свои сети поймать пыталась. Даже распустила слух для своих адептов через пророков, что, якобы, она моя жена. Но потом поняла, что мужем я ей стать бы не смог, даже если бы хотел, придумала, что она моя дочь. Вот смертные и маются, не могут понять, жена она Сварогу или дочь! – засмеялся бог Неба.

Нана, обычно всегда поддерживавшая отца ответным смехом, если он веселился, на этот раз даже не улыбнулась.

– Однако, она проявила неуважение прежде всего к тебе, как к царю богов! – воскликнула она. – И ты довольно спокойно сносишь это, отец.

– Эта богиня не так давно начала жить на белом свете вне Хаоса и многого не понимает. Мне с такой строптивицей ещё не приходилось иметь дела, но пусть уж лучше показывает свой истинный характер, чем затаится и всадит нож в спину, как та…

Нана поморщилась:

– Честно признаться, эта Лада вызвала у меня желание, какого раньше никогда не было! Не поверишь, но мне хотелось, чтобы Перун вскочил со своего седалища, схватил свою сумасшедшую жену за косы и протащил её по всей вселенной, а потом ещё добавил ей плётки! Никогда я прежде такого не желала! Ни одной женщине! если мужчина поднимал руку на свою жену, это вызывало у меня горечь и отвращение. Я считала это главным недостатком Зевса, что он способен бить жену, пусть даже она это заслужила. А тут мне хотелось, чтобы Лада получила как следует.

Сварог удивлённо приподнял брови:

– В самом деле, странное желание! Но ведь есть способы сломать непокорность без насилия.

– А по мне, так насилие для такой строптивицы в самый раз! Ты видел, как она дёрнула плечом, когда муж попросил её сесть за пиршественный стол, как дерзко ответила? Как она смеет и почему считает, что это ей позволено?

– Ну, я тоже говорил Перуну, что он должен найти управу на свою жену. Хоть, конечно, и не советовал ему рукоприкладствовать… Негоже для божества.

– А по-моему, для Лады можно было бы сделать исключение.

– Что же, дочка, я тебя не узнаю! Ты не выносила насилие над женщинами. Помнишь, когда Энлиль овладел Нинлиль против её воли, ты возмущалась больше всех и кричала о наказании для насильника, требовала ссылки?

– Отец, зачем ты сравниваешь тихую робкую Нинлиль с этой дикой козой! И попробовала бы Нинлиль так вести себя с Энлилем, попробовала бы ослушаться его или опозорить на пиру! А Перун… Никогда не думала, что бог-громовержец, такой грозный видом, наверняка способный сражаться с огромными вражескими силами, может быть таким безвольным слизняком по отношению к вздорной взбалмошной жене!

– Порою, с женщиной воевать труднее, чем с вражеской тьмой.

– Лада – вражеская тьма? – засмеялась Нана. – А по-моему, она – ничтожество. У кого слабые нервы, не может быть вражеской тьмой, он обречён на проигрыш!

Но прошло не так уж много времени, когда эти слова Наны оказались опровергнуты событиями, последовавшими за этим разговором с богом Неба…

====== Часть 47 ======

Воспоминания Наны были внезапно прерваны появлением Эрешкигаль. Бывшая богиня подземного царства тяжело дышала, как будто смертная, пробежавшая пешком дистанцию. Она плюхнулась на пуфик напротив Наны. Щёки её горели огнём.

– Тут такие события! – произнесла она. – Я сделала открытие!..

– У меня тоже события, – ответила Нана.

– Я расскажу первая, по праву старшей сестры!

– Рассказывай ты первая, – покорно согласилась Нана, опустив глазки, – а я уж потом поведаю о том, как ко мне явился Крылатый и начал требовать долг… Я слушаю тебя.

– Как? – воскликнула Эрешкигаль. – Крылатик явился к тебе? Что ему было надо?

– Он заявил, что я должна помочь с плодовитостью женщинам Драгнгураса, где Арес недавно учинил войну. Там погибло более десяти тысяч, что ли… Ну, и теперь предводителю Крылатых не хватает эти десять тысяч смертных, видимо, как смертным может не хватать пищи, – в голосе Наны послышалась ирония. – Поэтому женщины Драгнураса должны плодить по двойне или тройне в год, чтобы возместить ущерб.

– А ты что?

– А что я? Немного провокации – и его нутро почти вывернулось наружу.

– И что ж там вывернулось? Давай уж, рассказывай первая, пройдоха, если развела меня на любопытство! Вот ведь хитрая, все вы такие ловкачи, кто действовал в олимпийским пантеоне!

– Оказывается, Кигаль, Крылатые также не лишены чувств и эмоций…

И тут Нана пересказала Эрешкигаль разговор с Астиилом.

– Значит, они живые и у них даже есть личные имена, – произнесла задумчиво Эрешкигаль. – И они пока не демонстрируют силу, если ты так дерзко разговаривала с ним, а он в ответ обстреливал тебя фразами, дающими понять, что ты его обидела. Властям и Силам боги не давали личных имён. А вот я… У меня на глазах огромный грузовик сбил мужчину средних лет. Очень крепко сбил, смерть наступила мгновенно. Тело отлетело на тротуар и ударилось головой о фонарный столб, раскроив её так, что мозг потёк… Но это ерунда, а странно было то, что я не увидела характерной тени на умершим телом – вышедшей из него души.

– Но душа не может остаться в теле, из головы которого вытек мозг! Смертные не живут без мозга!

– Я глазам не поверила. Даже приняла невидимость и хорошенько обследовала тело, когда его увезли в морг. Там не было души. Никогда. Даже когда оно было живо.

– Да как же могло тело жить без души?!

– Я сейчас всё объясню. Мне снова пришлось устроить спиритический сеанс прямо в морге, где летало душ над своими умершими телами, ну прямо как мух над… Я спросила их: что это такое? Почему тело без души?.. И они ответили: так бывает… Тело живёт без основной движущей силы, выполняя программу, заложенную в само тело и создавая иллюзию полноценного человека с видимостью желаний и эмоций. Что-то вроде робота с очень расширенной программой. Мертвец, что ест, пьёт, разговаривает, совокупляется, размножается, спорит, смеётся, ругается, дерётся, якобы проявляет те или иные чувства, вплоть до игры в любовь.

– Надо же, мы боги, но всё-таки есть в этом мире что-то, что может удивлять даже нас! Ведь прежде такого не было: живые мертвецы! А твои души умерших не просветили тебя, кто мог всё это организовать?

– Это задумка демонов. Ещё с тех времён, когда им стало известно, что однажды в этот мир явится Калка и уничтожит их. У них был расчёт заранее приготовить себе тела, в которые могли бы вселиться их основы, после того, как их собственные долгоживущие тела будут уничтожены. Но, видимо, после смерти от огненного меча Калки ничего это у них не выгорело. Скорее всего, демонские основы утянуло в Хаос или есть другие варианты, но телами людей, лишённых души, они овладеть не сумели. И вот, очередной бред этого мира: на земле существуют миллиарды биороботов, не ощущающих вкуса жизни и не понимающих её смысла, пустых тел, живущих по сценарию, они занимают пространство, потребляют ресурсы и даже творят преступления, плетут интриги, отнимают жизненные блага у обладателей человеческих душ. Бессмыслица. Паразитизм на теле человечества. И это при том, что в пространстве скитаются сотни миллионов бестелесных душ, которые никак не найдут себе тех, кто мог бы их родить, дать возможность жить во плоти. Те, кто рожает детей, зачастую дают жизнь всего лишь оболочкам без души – так устроили демоны. Демонов уже нет в этом мире, но то, что они заложили, действует. В мире нарушена гармония смертей и рождений. И это… Хорошо.

– Ну, да, – кивнула Нана. – Человечество не сможет само восстановить эту гармонию, без помощи богов. Значит, у нас есть ещё одна возможность подчинить себе отбившееся от рук человечество, хотя бы тем, что подчинившимся мы сможем помочь родиться, обрести тело.

– И не только родиться. А куда девать миллиарды пустых двигающихся и бормочущих оболочек? Уже сейчас можно сделать их пристанищем скитающихся душ умерших.

– А это возможно?

– Возможно. Я сделала это!

– Когда же ты успела?

– Ещё в морге. Я обнаружила там ещё одного шагающего-болтающего мертвячка – мужчину, простого санитара. Он там мыл полы и взгляд у него был пустой, прямо как у жмуриков в морге, чьи глаза невозможно закрыть и их обычно закладывают монетами. Я втолкнула в неё одну душу, мужчины, давно скитающегося без тела. И она там зацепилась. Но… Я воткнула её в живое тело не просто так. Эта душа дала мне клятву. Клятву быть податливой и прислушиваться к проповедям пророков, которые однажды появятся и начнут внедрять культ нового пантеона из старых богов.

– То есть, на Земле уже сейчас могут появиться миллиарды людей с душами, давшими клятву прислушиваться к пророкам нового пантеона? И уже очень скоро мы можем обрести миллиарды адептов?

– Теоретически – да. Если мне помогут другие боги, чья деятельность была связана со смертями и рождениями. Это будет титаническая работа, но она стоит того. Адепты сейчас важнее всего… Всё было бы весьма просто и сладко, если бы не эта поганая загвоздка – Силы, Власти и Крылатики, вбившие в свои головы, что люди ничего богам не должны. И не знаешь, чего от них ждать. Своих адептов мы приобретём не раньше, чем решим проблему с ними. А время-то уходит… И его отнимает у нас высшее существо, назвавшее себя Человеком!

– Не так уж много времени и ушло с тех пор, как мы выбрались из Тартара. У нас есть в запасе несколько веков. Хотя, я согласна с тобой: нынче надо беречь каждый день, чтобы накопить силы к уходу. Сила сейчас всего важнее. О ней бы думать, да вот у меня в голове только свадьба с Моханом – и всё тут. И можешь снова говорить, что я курица без головы!

– Да, наверно, любовь – это страшная, порабощающая сила, – задумчиво произнесла Эрешкигаль.

– Не буду спорить. Не поверишь, – Нана сладостно улыбнулась и заломила руки, – мне кажется, во мне горит каждая клеточка тела, так я жажду стать женой Мохана! Он слишком уважает меня и не хочет до свадьбы овладевать мной, хоть и знает, что у меня были мужчины. Я ценю его уважение, но мне уже снится постель с ним, его руки, губы… Каждый раз, пробуждаясь утром, я вынуждена перемещаться на один из полюсов, чтобы нырнуть чуть ли не на самое дно холодного океана, под лёд, ослабив в теле защиту от холода, чтобы остыть от любовного жара! Вот что со мной происходит, Эрешкигаль!

Через два дня страсти Наны, наконец, были удовлетворены: состоялся её свадебный пир с Моханом, на который сошлись почти все божества пантеона Тримурти. Не явилась Майя, хоть и была приглашена, не смотря ни на что.

После того, как Майя, приняв незначительную толику вина истины, раскрыла то, что тайно правила Тримурти, имея сильное влияние на Брахму, у неё обострились взаимоотношения со всем пантеоном. Многие боги проявили к этому интерес и выяснилось, что почти все несуразицы, что творил Брахма, приносившие крупные неприятности пантеону, происходили под влиянием Майи, к которой это верховное божество слишком серьёзно относилось и было слишком высокого мнения о её умственных способностях. На Майю посыпались упрёки, которые её взбесили чуть ли не до безумия.

– Я была права!!! – исступлённо орала она. – Я наполняла событиями наш пантеон, это я сделала его ярким и интересным и уникальным! Это я сделала его вечной загадкой для смертных, это благодаря мне мы до сих пор пользуемся их вниманием, это я заставляю их думать о нас, философствовать, искать объяснения поступкам богов! И все войны, потери, переживания, проигрыши и победы, что пережил пантеон – разве это не стоило того, чтобы стать тем, кем мы стали?!

Но на этот раз у богини лжи, обладавшей даром убеждения, не получилось заставить поверить ей, что она поступала правильно. Уж слишком много бреда и нелепицы творилось веками и ведь никто не мог понять, где корень зла, а теперь он проявился и вместо покаяния сумасшедшим голосом орёт о своей правоте.

Отношение к Майе изменилось. Её стали бояться и избегать общения с ней, рассуждая: «Она опаснее, чем кажется, если столько веков владела разумом самого Брахмы и создавала историю нашего пантеона!» Она оказалась байкотированной всеми, кроме Бухдеви и ещё Сарасвати, которая также отказалась отправиться на свадебный пир Вишну.

– Эта богиня олимпийского проявила неуважение ко мне и недостаточно пожалела об этом! – с сердцем говорила Сарасвати. – Или она считает, что если я больше не жена Брахмы, то я не великая богиня и ко мне не нужно проявлять должного почтения, что она решилась проверять меня, напоив этим вином истины без моего согласия?

Обида на будущую новую жена Вишну сблизила Майю и Сарасвати. Они много говорили о своей обиде, это превратилось у них в какой-то почти приятный ритуал. Обе любили смаковать страдания, это давало им ощущение какой-то значимости, весомости и дружбы против общего врага, который, конечно, был виноват во всех их неурядицах.

Однако, как бы враждебность по отношению к Нане не сблизила Майю и Сарасвати, новости о том, что Майя, оказывается, была ещё одной женой Брахмы и ею осталась, породили сомнения в вечно мятущейся сущности Сарасвати.

Боги, возмущённые тем, что Майя верховодила Брахмой и это не принесло добра, требовали у этого бога, чтобы он развёлся с богиней иллюзии. Но это оказалось невозможно из-за клятвы, данной Брахмой, что, женившись на Майе, он не разведётся с ним, пока она сама не потребует развода.

– А я не потребую развода ни за что! – гордо заявила Майя богам.

Сарасвати это уязвило. Когда она и Гаятри приняли решение оставить Брахму одновременно, она была уверена, что бывший муж, оставшись один, заскучает именно по ней, Сарасвати, и придёт умолять вернуться именно её, а не Гаятри. Она была убеждена, что Гаятри были всего лишь ошибкой Брахмы. Она твёрдо верила, что Брахма любил только её вернуть захочет только её. Но бывший муж не спешил это делать и не похоже было, чтобы он страдал. И зачем ему страдать, если у него про запас была ещё и третья жена?

Сарасвати хотела снова восстановить свой брак с Брахмой. Оставшись без него, она вдруг поняла, что утрачивает свой статус всеми почитаемой богини в пантеоне, теряет к себе интерес. Вот Лакшми – другое дело. Та была также разведена с Вишну, имела нового мужа и её давно никто не видел в пантеоне Тримурти, но её по-прежнему вспоминали, на неё всё ещё равнялись, её имя звучало громче других.

Да и у Гаятри дела шли отлично. Однажды возле её дворца, выстроенном на острове в зоне экватора появился могучий прекрасный бог, не похожий ни на одного бога из Тримурти. И вот, Гаятри порхала, как бабочка, от счастья, потому что бог поселился в её дворце вместе с ней, хоть и не желал показываться другим богам, и она купалась в его любви, которой, казалось, больше, чем воды в мировом океане…

Узнав о том, что Нана пособила Гаятри встретиться с мужчиной мечты – бывшим царём олимпийского пантеона, Сарасвати почувствовала себя оставленной в дураках. У неё обострилось мнительность, что боги Тримурти смеются за её спиной, что она своими руками разрушила своё счастье, что теперь она никто и это нельзя исправить.

– Ну, вот, теперь ты единственная жена Брахмы, – с горечью говорила она Майе. – Что с того, что боги стали избегать тебя? Не вечно так будет. Жена Брахмы, одного из Тримурти, не может быть вечно пренебрегаемой. Рано или поздно ей всё простят за её высокое положение. Когда-то мне так повезло, что Брахма полюбил меня и взял в жёны! И почему я это не ценила, зачем злилась из-за Гаятри, зачем ушла в тот день, когда Калка убил всех демонов? Как бы я хотела всё вернуть!

– Я могла бы тебе помочь стать второй женой Брахмы, – ответила Майя. – Я могу поделиться мужем. Я не жадная.

– Как? Разве ты не ревнуешь? Разве не хочет каждая женщина стать единственной? Ну, я тогда позволила Гаятри остаться, чтобы было кого унижать и выгодно смотреться рядом с таким жалким существом, как она, но что задумала ты, богиня лжи?

– Я не ревную. Самое глупое чувство на свете – это ревность. Как и любовь к мужчине. Почему бы не поделиться своим мужем с той, кто стала твоим другом? С подругами надо делиться всем. Даже мужем. Таков мой принцип.

– Труднее всего делиться мужем. Уж на что эта Гаятри ничтожнее меня и я держала её на задворках моей семейной жизни с Брахмой, но ревность всё же одолевала меня время от времени. Как же я буду делить его с тобой? Мы будем делить его постель по-очереди, а не тогда, когда я позволю? Ты же не станешь второй после меня, как Гаятри? Ведь это ты будешь первой?

– Я буду той, кем была раньше – ни первой, ни последней. Брахма и раньше делил постель и с тобой, и со мной и ты об этом даже не знала. Так может быть и дальше. Ты не будешь знать, когда я буду с ним.

– Но я буду знать о том, что это происходит, что в его жизни есть вторая женщина!

– И что с того? Что в этом плохого?

– Брахма должен любить только меня!

– Пожалуйста. Пусть любит. Я даже могу заплести его извилины в мозгу так, что он поверит в то, что снова тебя любит. Богиня иллюзий всемогуща! А меня пусть не любит. Мне нужен только статус супруги Брахмы. И тебе тоже. Неужто твоё сердце когда-нибудь томилось от любви к нему? Ты всегда была полна злости и раздражения на все его поступки. Разве такие чувства живут в сердце женщины?

– Может, ты и права.

– Это правда. Я богиня лжи, но в лжи больше всего правды! Каждый, кто не слепой и не безумный, поймёт это. Стоит только открыть глаза на ложь – тут и станет видна правда. В чём же моя вина, что многие предпочитают быть слепыми? Что имеющие уши, не слышат? Что обладатели зрячих глаз не видят? Что разумные существа не желают думать? Я богиня лжи, но я же и богиня правды. Только никто не хочет этого признавать. Так что ты скажешь, Савитри? Станем мы лучшими подругами, будет ли наша дружба так сильна, что мы разделим одного мужа на двоих, один трон на двоих, одни мысли тоже на двоих? Станем опорой друг другу, доверим свои тайны, обменяемся всем, чем владеем? Разве такая дружба не первыше любви к мужчине, к тому же, недостойному, у которого только что и есть, что статус одного из правителей богов?

Майя говорила своим вкрадчивым убаюкивающим голосом и с каждой минутой Сарасвати овладевали мысли, что богиня иллюзий права и, послушав её, можно на самом деле обрести выход из затруднительного положения в котором оказалась она после развода.

– Дружба и есть самое главное. Не любовь. Не личные помыслы, – продолжала Майя и вибрации её речи налипали на мозг другой богини, как свежая паутина, – не амбиции, не желания. Только дружба поможет нам победить врагов. А самый опасный враг тот, кто проникает в твоё тело, в твой мозг. Наше главное тело – наш пантеон. И именно в его тело проникает эта зараза – Инанна-Афродита, растоптавшая твоё и моё достоинство, захватившая одного из Тримурти, Вишну, чтобы стать на нас своими пятками, унизить всех богов! Вишну уже не остановить, она так запорошила ему мозг любовью, что никто и не решится сказать ему что-то против этой свадьбы! Но это не значит, что после свадьбы нельзя будет расторгнуть этот брак. Тут просто нужна решимость, смелость и слаженность. Я просто хочу открыть глаза Вишну на правду, хочет он того или нет. Через ложь он увидит правду! И мы вернём Лакшми в наш пантеон. И восстановим её брак с Вишну. И у него будет вторая жена – Бхудеви. И Парвати снова станет женой Шивы. И у него появится вторая жена. А может, и третья, и четвёртая. Но ты помоги мне. Я помогу тебе снова стать женой Брахмы. Я верну тебе его любовь! Я отдам тебе его, я даже совсем отдам его тебе после того, как мы вместе совершим спасение нашего пантеона! Мне для подруги не жаль ничего. Я отдам тебе моего мужа, а сама отойду в сторону, в обмен на свидетельство твоей дружбы!

Савитри внимательно слушала Майю и та по её глазам поняла: Сарасвати ей верит.

И выложила той свой план.

====== Часть 48 ======

Нана и не подозревала, какие тучи сгущались над ней. Она была пьяна от счастья, обряжаясь к свадьбе и богини из пантеона Тримурти помогали ей в этом. Среди них была и Гаятри, просто не имевшая слов от чувства благодарности богине любви за то, что мужчина её грёз – Зевс так быстро достался ей после того, как она сама влюбилась в его изображение в книге Шивы. Он стал её любовником и она, захлёбываясь от радости, рассказывала о нём сидевшей у зеркала Нане.

– Он прекрасен, прекрасен, он чудо! – Гаятри сжимала ладони, глаза её сияли, как звёзды, щёки пылали румянцем и она выглядела не менее счастливой, чем невеста. – Он так меня любит! Я и не знала, что существует такая любовь, что мужчина может забыть обо всём ради женщины, жить одной этой любовью, сходить с ума из-за любви к женщине и не стесняться своего безумия! Он одержим, он смотрит на меня так, как будто я – это весь мир! Я снилась ему в его снах, он сам рассказывал мне, он влюбился в мой облик в сновидениях и решил отыскать меня во что бы то ни стало! Что стоило такому богу, как он сделать это! О, я знаю, Нана, это ты сделала для меня, ты помогла мне, как же я благодарна тебе!

– А что же Зевс не принял моего приглашения на мою свадьбу и не явился вместе с тобой?

– Он не готов сейчас показаться на глаза богам своего пантеона. Он считает, что поступил, как слабый, отказавшись от царствования и сильно стыдится этого. Он не может пока простить сам себя и боится осуждения.

– Как жаль! Ему не стоит так сильно корить себя. Он был сильным правителем, он победил Тифона, когда никто не решался выступить против этого чудовища, но никто не может быть сильным в совершенстве, совсем не имея слабых точек. Взгляни на монолитные глыбы: кажется, ничто не может их развалить, а найди подходящую точку – и пойдут трещины. Гаятри, может ты повлияешь на него, чтобы он снова вязлся управлять олимпийским пантеоном? Боги будут только счастливы. Он должен послушать тебя, ведь он так тебя любит! Если он снова станет царём олимпийцев, ты опять станешь женой главы пантеона. И сядешь рядом с ним на троне! Ты прежде сидела на троне?

– Нет, у нас это было не принято, чтобы жена сидела на троне рядом с мужем. Если бы мы сели на троны с мужьями, то возле Брахмы оказалось бы сразу три трона!

Богини рассмеялись.

Из олимпийского пантеона на свадьбе присутствовали только Гермес, Гипнос и Геката, остальных богов, всё ещё подчинявшихся Фемиде, приглашать воздержались. Трудно было предположить, что можно было бы от них ожидать в такие времена – смутные для богов, выдававшие сюрпризы, то приятные и вдохновляющие, то убивающие морально, подавляющие, то такие, которые было трудно отнести к первым или вторым.

Один из таких сюрпризов произошёл прямо на свадьбе Наны и Мохана. Третий глаз Шивы узрел потрясающее видение как раз в тот момент, когда жених и невеста, связав края одежды, обходили жертвенный огонь.

Шива обнаружил местонахождение Метиды и прошептал эту новость на ухо Урану-Ану и Брахме, восседавшим рядом с ним.

И когда молодожёнов проводили в брачную опочивальню, Уран-Ану и два божества Тримурти завели беседу прямо на продолжавшемся пиру, обмениваясь мыслеформами. Выяснилось, что Метида скрывалась в небесных сферах, укрытая особым куполом, охватывающим микромир, уподобленный раю.

– Как же энергия неба не выдала мне её местонахождение? – удивился Уран-Ану. – И как же этот её маленький рай не был разрушен сразу после окончания сумерек, как все раи?

– Вероятно, его время не пришло. Не все же раи рухнули одновременно.

– Но почему же я не сумел выявить существование этого райка в околоземной атмосфере? – заволновался бог Неба. – Прежде я знал, куда и на какой высоте летит каждая птица, как же такое могло оказаться сокрытым для меня? Впрочем… Кто знает силу Метиды, если она сумела остаться незаметной даже для вибраций небесной оболочки. Но я прошу вас, боги Тримурти, держите это в секрете. Ни один олимпиец или бог другого пантеона не должен знать о местонахождении Метиды, даже Нане. А вдруг не возобладают чувства над разумом, возрастёт жажда мести над прагматизмом! Метида может оказаться полезной для наших замыслов. Если нет – тогда только мы будем решать, как поступить с ней за то, что она совершила тогда.

По окончании пира Уран-Ану, уже знавший координаты нахождения рая Метиды в его небесной обители, послал ей мыслеформу:

– Я знаю, где ты, богиня. Теперь бессмысленно скрываться от меня. Оболочка твоего маленького рая, я ощущаю, мощна, но нет такой брони, что не смогла бы пробить толпа богов. Мне ничего не стоит сейчас послать мыслеформы, допустим, всем олимпийским богам и ты понимаешь, что их суд, а точнее, самосуд будет ужасен. Но я не хочу это совершать. Если ты сейчас доверишься мне впустишь меня в своё убежище то, возможно – возможно! твоя участь облегчится. Я ничего не обещаю. Всё зависит от того, что я сейчас услышу от тебя.

Он застыл в ожидании ответа. И через несколько минут в его мозгу прошелестело что-то, напоминающее печальное шуршание опадающих мёртвых осенних листьев: «Да».

Божественная плоть Урана-Ану переместился в заоблачную даль и теперь бог Неба отчётливо видел нечто огромное, объёмное, переливающееся блёклыми, едва заметными даже для глаза высшего существа радужными лучам. И вот, эти струящиеся лучи расступились и перед взором парящего бога предстал великолепный сад, поросший множеством цветов, благоухавших неземным ароматом, деревьев, бросавших благостную тень и где-то вдалеке мирно журчал ручей. Уран-Ану ступил на дорожку между цветами, выложенную розовыми плитками.

– Приветствую тебя, бог Неба! – услышал он женский голос, чуть сдавленный, грустный. Он как бы доносился из самого пространства.

– И тебе привет, богиня мудрости! – ответил Уран-Ану, шагая прямо. – Миленькое местечко. А я-то всё гадал, где ты могла бы прозябать всё это время, после того, как твой сын лишился власти, да и жизни тоже.

– Прозябание уже давно стало моей судьбой и судьба эта не отходит от меня, даже когда все боги стали от неё свободны.

– Бывали судьбы и похуже. Вот, например, судьба Кроноса. Ему-то точно не дали улизнуть, когда отняли власть. Скинули в Таратар и караулили до тех пор, пока не пришло время и другим богам составить ему компанию.

– Кажется, тебя это утешало.

– Я бы не сказал. Это не исправило того факта, что я был предан собственным сыном. Хотя, его тоже можно было бы понять, я был не самым лучшим отцом для большинства своих детей. Но мне бы не хотелось сейчас делать тебя своим духовником, Метида, и каяться в своих грехах или жаловаться на согрешивших передо мной. У меня к тебе очень много вопросов и мне кажется, что ты знаешь на них ответы. И что-то подсказывает мне, что ты не откажешь мне в этих ответах. Тогда я тоже буду сговорчив и не очень злопамятен.

– Да, я понимаю, у тебя есть повод для злопамятности…

– Есть, есть! Века прозябания среди смертных, унижения, мои дочери, спящие на дне Тартара, пусть без оков и не страдающие от бессонницы… И я привык, что одна из них была всегда рядом со мной, она была моей спутницей, единственное существо, которое было мне по-настоящему дорого… И ей ли, прекрасной богине любви, было лежать там, на дне этой страшной бездны, после той великолепной судьбы, что была у неё? Но я знаю, что ты пыталась её спасти, ты хлопотала за неё, предложила ей сторону твоего сына, хоть она и отказалась. Именно поэтому я нахожу в себе силы вести с тобой разговоры. И если ты окажешься бесполезной для нашего спасения, то сомневаюсь, буду ли я и дальше молчать о твоём тайном убежище…

– Уран-Ану. Просто спрашивай – мне теперь нечего таить. Все мои тайны остались в прошлом.

Садовая дорожка завернула за поворот – и за розовыми кустами выросла беседка из чистого золота, сверкающая густо усыпавшими её драгоценными каменьями. В этой беседке на диване, на горе подушек возвышалась фигура Метиды, облачённая в роскошные одежды, в которых преобладал красный и золотой цвет.

Уран-Ану остановился возле входа в беседку и прямо взглянул в прекрасное, уже подзабытое лицо богини мудрости.

– Кто тот, кому подчиняются Власти, Силы и Крылатые, созданные твоим сыном? Я знаю, что он называет себя Человеком. Но какое высшее существо могло назваться Человеком, кроме…

– Да, да, это он, он, наш знаменитый любитель человеков, Прометей, – усмехнулась Метида.

– Откуда ты знаешь, что это – он?

– Потому что мы по сей день не прекращаем с ним общения.

– Вы в дружбе?

– Я бы этого не сказала.

Уран-Ану материализовал удобное кресло и уселся в него перед входом в беседку, забросив ногу на ногу.

– Итак, – произнёс он, – последняя наша встреча с тобой произошла перед началом сумерек, именно тогда ты с таким куражом поведала мне, как сбежала из расплющенной башки Зевса, что Прометей обнаружил тебя, но выдавать не стал, потому что уже тогда лелеял коварные замыслы о том, кто свергнет царя олимпийцев. Мне известно, что этот идиот, будучи и без того наказанным за украденный у богов огонь и прикованный к скале, добавил себе мучений, непродуманно ляпнув, что знает, кто скинет Зевса и займёт его трон, а потом терпя пытки, но не выдавая, кто бы это мог быть. И только после веков невыносимых страданий он, наконец, сообразил соврать, что это, якобы, может быть сын Фетиды, если Зевс сойдётся с ней. Когда его, наконец, помиловали, всем казалось, что его дух сломлен, ан, нет, оказывается, он всё ещё тот же прежний богоборец и человеколюбец, что прежде! Я так понял, Метида, он не побывал в Тартаре вместе со всеми?

Метида грустно усмехнулась:

– Нет. Мы с сыном имели глупость помиловать его тогда, нами овладело совершенно не рациональное чувство благодарности за то, что он тогда вычислил наше пристанище, но не выдал нас. Оказалось, что за это он ждал от нас большего: он считал, что может претендовать на статус бога в пантеоне нового хозяина мира. И когда ему отказали, объяснив, что я ему ничего не обещала, что это были лишь мои предположения, что он когда-нибудь получит этот статус он очень, очень обиделся… Ну, и не удовлетворился тем, что его не сбросили вместе со всеми в Тартар и позволили просто жить на белом свете со своими возможностями и в своё удовольствие, также помиловав и его семью. Ты же помнишь эту мятежную душу: при Кроносе ему было мало того, что ему позволили научить смертных распахивать землю плугом, да строить примитивные кораблики. Ему хотелось возвеличить людей до уровня богов. При Зевсе прибавилась ещё одна бредовая идея: сделать всех титанов, перешедших на строну Зевса, обладателями статусов полноценных богов, и опять ему был отказ от нового владыки, обида, а после – и этот краденый огонь… При моём сыне тоже было кое-что… А, право, даже я, богиня мудрости, не могу понять мотивов Прометея – сделать людей подобием богов, это позволило мне сделать вывод, что это его сумасшествие.