Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 44 страниц)

– И Эрида плод твоего умения?

– Нет, поскольку Эрида родилась не от Геи, ей красота дана от рождения. А кто разглядит эту красоту, если она сама её портит своими манерами и кривляниями? Ведь красота – это не только маленький хорошенький носик, атласная кожа и губки, как лепестки роз. Главная красота находится в сущности каждого. Она как бы светится сквозь черты лица – красота внутреннего мира, его свойства.

– И какие же свойства внутреннего мира являются его красотой по-твоему?

– Скромность, кротость, нежность. Эти качества есть у Гаятри. Вот поэтому именно к ней я тогда тебя и приревновала. Но, по счастью, ты тогда сказал, что Гаятри не в твоём вкусе.

Глаза Мохана сделались лукаво-весёлыми.

– Скромность и нежность это ещё не всё, – промолвил он. – Ещё женщину украшает такое качество, как ум. Надо сказать, у этой вашей богини Афины такие большие голубые умные глаза…

– Стой, стой! – закричала Нана, закрывая Мохану рот ладонью. – Всё, довольно, ты меня уже отшлёпал. Подумаешь, умные глаза! А сама она как мужчина, в ней нет ничего женственного!

– Я бы этого не сказал, – произнёс Мохан, отстраняя её ладонь и едва сдерживая смех.

– Да нет же, у неё слишком тяжёлый подбородок для девушки!

– В самом деле?

– Да, подбородок у неё слишком волевой! И хватит её расхваливать, Мохан. Я же не восхищаюсь другими богами-мужчинами твоего пантеона.

– Ну, хватит, любимая, не сердись, лучше поцелуй меня, – Мохан обнял Нану, притянул к себе и снова поцеловал.

Лесной массив снова сменился долгими полосами полей. На небе засияло солнце и его лучи заставили искриться скудный снег, лежащий на бороздах.

Виман остановился где-то на высоте пятидесяти метров над полем и бог с богиней, взявшись за руки, поднялись в воздух и плавно спустились на борозды почвы.

====== Часть 58 ======

Мохан огляделся кругом и Нана, чтобы пошутить, воспользовалась его замешательством и в считанные секунды превратилась в полёвку, затем запрыгнула на носок его туфли. Он обернулся туда, где несколько секунд назад стояла она и с тревогой выкрикнул её имя.

– Я здесь! – пропищала полёвка. – Как видишь, я нахожусь рядом с тобой ближе, чем на три шага!

Он засмеялся и также принял облик другой полёвки.

– Что если я в отместку начну подшучивать над тобой, дорогая жена? – спросил он. – Ты ещё не знаешь, какие я могу шутки шутить.

– Угу… Я знаю: прятать одежду купающихся девушек, чтобы они стеснялись вылезти из воды! Из книги Шивы мне известно, что ты много шутил над жителями той деревни, где тебе пришлось побыть пастухом из-за проклятья Сарасвати.

– И тем не менее, меня все любили.

– Охотно верю, если уж даже Крылатики очаровались тобой, а не мной! Да и не похоже, чтобы ты тужил в пастухах. Кажется, тебя всё это только забавляло. Глупо было со стороны Сарасвати проклинать тебя, обрекая на пастушью долю. Чтобы проклясть такого бога, как ты, надо потратить очень много энергии, а значит, ослабнуть самой. Какая всё-таки злобная богиня эта Сарасвати! Себя не пощадила, думая, что досадит тебе. А тебе это оказалось чем-то вроде игры. Сарасвати ужасно неумна. Злобна и неумна.

– Не буду отрицать, – хихикнула полёвка-Мохан. – Каждый неумён, кто проклинает бога Вишну!

– Я эту Сарасвати ненавижу за то, что она всё-таки не пришла на нашу свадьбу. Да, может, я обидела её, подпоив вином истины, но ведь обидела её не какая-то там нимфа, чтобы так затаить злобу! И богиня такого уровня, как я, не гордилась, а просила у неё прощения и обещала во искупление исполнить все её желания по части любви. Могла бы и за честь посчитать! Она так глупа, что не понимает даже это. И то, что она не пришла на нашу свадьбу, я расцениваю то, что она была против нашего брака. А кто против моего брака с тобой – мой враг!

– Тебе так важно было наше бракосочетание, что любой из приглашённых, кто не явился, уже объявлен тобой врагом? – проворковал Мохан, обнимая лапками Нану-полёвку.

– Разумеется. А у тебя разве не так?

– И у меня так. Просто я не против ещё и ещё раз слышать о том, как тебе хотелось стать моей женой…

– Но ведь и ты хотел стать моим мужем. Ответь, ведь хотел?

– Я отвечу… Но сначала догони меня! – Мохан-полёвка подпрыгнул вверх и заскакал с борозды на борозду, межу торчащей из почвы соломы, то проваливаясь в снег, то падая на комки почвы.

Нана поспешила за ним, но никак не могла догнать до тех пор, пока он не позволил ей запрыгнуть ему на спину и две полёвки, обхватив друг друга лапками, пища, покатились по снегу.

Над ними пронёсся было ястреб – совсем низко, но, ощутив вибрации двух странных крошечных зверьков, с истошным криком свернул в сторону и стремительно унёсся в ясное небо.

И тут в этом небе возникло сразу десять точек, окруживших одиннадцатую – парящий виман.

Полёвки, задрав носики, включили способность дальнего виденья, пристально всмотрелись в это зрелище.

Десять воинов – пять Властей и пять Сил летали возле вимана, не решаясь заглянуть внутрь.

– Мохан, ты предвидел, что вместо двух Крылатиков могут явиться эти чудища? – спросила Нана. – Ты выдвигал такие предположения.

– Это были только предположения, и я хотел только предостеречь тебя.

Мохан в несколько секунд установил непроницаемый купол над собой и женой.

– Сейчас лучше перестраховаться. Это лучше, чем вызывать сюда дружину марутов. Наши нынешние малые размеры не гарантия того, что эти существа нас не заметят.

Бог и богиня также воспользовались способностью дальнего слышания.

– Похоже, виман пуст, – произнёс один из Властей.

– Значит, они где-то неподалёку, – высказал предположения десятник.

– Искать двух богов, которых невидно, занятие бесполезное. Пустая трата времени, – высказался кто-то из небесных воинов.

– Но они обязаны дать ответы на наши вопросы! Трое наших воинов были посланы к ним – и не вернулись. Я предполагал, что с этим Вишну будут проблемы! Лукавый тип, дуривший неоднократно даже демонов, – угрюмо произнёс десятник. – И тем не менее, мы будем плохими Силами и Властями, если не выполним приказ Человека и не доставим их в его резиденцию. После исчезновения троих Крылатых стало ясно, что Вишну не менее опасен, чем Уран-Ану. Поэтому слушайте приказ! Обыщите окрестности. Используйте все способности ощущения вибраций божественных созданий. Если он не успели поставить непроницаемый купол, они никуда от нас не денутся!

– А мы успели, – тихо пробормотал Мохан и повернул острую мордочку к жене. – Мне жаль, любимая, но наше путешествие окончено. Будет лучше, если мы вернёмся в замок Урана-Ану.

– Полагаешь, там они нас не смогут достать?

– Просто это место я считаю самой удобной точкой для начала созидания укреплённой цитадели для богов. У меня возникла идея. Но ты услышишь её, когда я буду говорить об этом и с Шивой. А сейчас нам надо поспешить переместиться отсюда в замок!

Через несколько секунд Мохан уже шагал по каменному полу замка, по длинному коридору, держа за руку жену.

Навстречу им двигались Шива и Эрешкигаль.

Мохан вкратце поведал им о причине того, что ему и его жене пришлось прервать медовый месяц и вернуться в замок.

– Всё опаснее, чем я предполагал, – завершил он свой рассказ. – Прометею может понадобиться любой из нас – в любую минуту.

– Но не я, – промолвила Эрешкигаль. – Я, кажется, уже совершенно никому не нужна с тех пор, как исчезло подземное царство.

Шива повернулся к ней:

– Разумеется, ты ошибаешься. Ты тоже должна быть осторожной! Твои таланты вполне могут быть затребованы этим преступником, – он снова посмотрел на Нану и Мохана. – Все эти дни мы с Эрешкигаль беседовали с душами умерших. Ну… И Гермес тоже. Всё-таки и он в прошлые времена был причастен к загробному миру, сопровождая туда вереницы душ. Мы не пустословили – мы объясняли им, что в будущем можем помочь им снова родиться во плоти, но только на условиях, что они позволят запрограммировать себя, чтобы со временем стать нашими адептами, когда мы твёрдо установим правила нашей новой религии. И очень многие согласились! И Эрешкигаль, – он с уважением посмотрел на бывшую повелительницу подземного царства, – добилась в этом даже больших успехов, чем я и Гермес! Она одна сагитировала десятки тысяч душ всего за несколько дней! Обошла нас обоих, – он снова улыбнулся. Затем лицо его снова посуровело. – Вот поэтому я и считаю, что Прометей может заинтересоваться тем, что у тебя получается отлично. А что если он сам, через тебя, пожелает власти над человеческими душами?

– Кажется, он не жаждал над ними власти, если пытается сделать их богами, – усмехнулась Эрешкигаль.

– Он может пожелать запрограммировать души будущих возрождённых людей на лютую ненависть к богам и непокорство им! Хоть и глупец не понимает, что строптивцам же будет хуже: мы будем вынуждены принять жёсткие меры, массово уничтожив их или вовсе не позволив родиться.

– Узнаю Прометея: его заботы о людях всегда приносили им беды! – вздохнула Нана.

– Любой из богов может оказаться востребован для гнусных замыслов этого преступника, – продолжал Мохан. – Вот Нана это поняла уже в царстве Океана, когда решила, что надо позаботиться об Эриде. И верно: заполучи этот преступник богиню ссор и заставь её придумать размолвки для богов – и нам пришлось бы разгребать огромный ворох неуместных проблем. Поэтому нам просто необходимо держаться вместе. Я говорю о всех богах нашего пантеона Тримурти и богах, поддержавших наши идеи. Нам нужна собственная крепость. Как сейчас живут боги? После разрушения рая все расселились в разных точках земли, кому как указали их причуды. Парвати с Ганешей забрались на Южный полюс, поставили дворец на льдинах. Это было бы забавно, но не сейчас, когда возникла реальная опасность для богов. Другие боги подались на экватор, остальные и вовсе рассыпались, как горох. Нам нужно сообща установить постоянный непроницаемый купол, самый прочный, какой только может быть, в радиусе пару сотен километров от замка Урана-Ану. Приобрести эти земли у смертных и выселить их отсюда не составит труда, за ценой не постоим, да и избавиться от несговорчивых не проблема. Здесь боги воздвигнут свои жилища и каждый тут сможет укрыться от опасности. Маруты также будут обязаны находиться в цитадели постоянно.

– Все ли боги согласятся с этим? – выразила сомнение Эрешкигаль.

– Это будет в приказном порядке, – ответил Шива. – Боги всё ещё подчиняются нам, Тримурти.

– И кто откажется, тот будет уже не с нами, – промолвил Мохан. – А кто не с нами, тот против нас.

– Я передам твою идею Урану-Ану, – пообещал Шива. – Думаю, он всё одобрит. И когда у нас появится общая крепость на земле, он сможет переселиться в неё из укрытия Метиды.

Мохан кивнул и послал Шиве мыслеформу: ” Передай также мою благодарность Урану-Ану за дочь. Она такая ласковая, послушная, кроткая и одновременно с ней ни одной минуты не было скучно! Кто бы мог подумать, что такое бывает: скромность и нежность в сочетании с весёлостью и игривостью! Прежде я подумал бы, что такая женщина может быть сотворена только силой иллюзии, но после сумерек я допускаю любую реальность. Она стала моим счастьем и моей силой!»

====== Часть 59 ======

Шива удивлённо приподнял брови и послал ответную мыслеформу: ” Неужели?.. Ещё когда я составлял книгу Судеб, у меня создавалось впечатление, что Инанна-Афродита слишком своенравна и своевольна. Как же она показала себя с совершенно другой стороны?» – ” Наверно, она по-настоящему любит меня, ” – улыбнулся Мохан.

Шиве пришлось уединиться, чтобы наладить телепатический контакт с богом неба и поведать ему о идее Вишну – созидания цитадели для богов и непроницаемого купола над ней.

Уран-Ану одобрил решение Вишну, но дополнил советом:

– Стоит предложить участвовать в построении этой цитадели и пантеону олимпийских богов. Но не потому, что они мои потомки. Это из-за того, что многие из них по-настоящему могущественные боги. Для наших замыслов пригодилось бы их умение. И было бы отлично, если бы в этом согласился участвовать и мудрый Энки, это действительно значительно и сильное божество. Но прежде, чем предложить им участие в созидании нашей цитадели, объясните им условие, что они обязаны признать над собой главенство моё, Тримурти и Гермеса, ну, и мудрого Энки, если он согласится быть с нами. Они должны понять, что ничто теперь не будет по-прежнему. Им придётся принять новые законы в обмен на право получить защиту в нашей будущей цитадели. Других богов можете не тревожить. Пантеон Амона лично меня не интересует. Как-то сложилось, что богом неба у них считаюсь не я, а какая-то Нут, которая, увы, не имеет такой власти над воздушной атмосферой, как я, как бы ни звучало её имя в той вселенной, что занимал пантеона бога солнца. Другие пантеоны мне тоже безразличны. Не вижу от них грядущей существенной пользы.

– Отлично, – произнёс Шива вслух по окончании телепатического сеанса с богом неба. – Действительно, можно попытаться привлечь к нашим замыслам и олимпийцев. Богиня Майя считает их порочными, но сейчас любым богам лучше держаться вместе. Если уж мне, обладателю третьего глаза, становится многое непонятным, в частности, почему такие великие воины, как Силы, Власти и Крылатые подчиняются какому-то Прометею, то тут наверняка всё ещё более серьёзно, чем кажется.

После этого разговора в большом зале замка за овальным столом перед пылающим камином собрались все три бога из Тримурти, Нана, Гермес и Эрешкигаль, чтобы обсудить ход дальнейших действий.

– Как бог созидания, я беру на себя организацию сотворения огромного непроницаемого купола над территорией вокруг замка Урана-Ану, – произнёс Брахма. – Я берусь объяснить богам необходимость сотворения этого купола и проследить, чтобы в этом участвовали все, кто на нашей стороне и кто примет новую власть Шестерых Правителей Мира. Ты, Шива, займёшь пост наблюдения и защиты, чтобы ничто извне не помешало строительству нашей цитадели. Событие это непростое, на всякое действие всегда найдётся противодействие. Мы обязаны быть начеку и помнить о тех, кому может оказаться невыгодным то, что у богов появится новый рай на земле. А ты, Вишну, как обладатель дара убеждения возьмёшь на себя агитацию олимпийских богов. Тебе помогут выходцы из этого пантеона – Гермес и Афродита.

– Ну и я не у дел, – пробормотала Эрешкигаль, материализуя курильную трубку, уже набитую табаком и дымящуюся, и засовывая её в рот.

– Вовсе нет, – возразил Шива. – Как раз твоя способность общаться с душами умерших может оказать грандиозную пользу. Возможно, некоторые из них, самые расторопные и любознательные смогут поведать нам то, что будет упущено из виду нами, богами. У тебя ведь, кажется, целая сеть таких разведчиков. Таким образом, мы вместе с тобой сможем нести охранную функцию.

Нана улыбнулась про себя. Она давно ощущала искры, которые то и дело пробегали между Шивой и Эрешкигаль, но оба эти божества отчего-то старательно держали на привязи чувства, которые обычно делают жизнь жизнью. ” – А зря, – подумала богиня любви. – Сейчас самое время ощутить ту самую сладость, что ни с чем не сравнить. Но разве приставишь им свою голову? Ээээ-хххх… ”

Что-то подсказывало богам, вероятно, собственные знания внутреннего мира их божественных сущностей, что медлить не стоило.

В тот же день Мохан принял решение вместе с Наной отправиться в гости к бывшей жене и её новому мужу, чтобы те были первыми из приглашённых на строительство непроницаемого купола цитадели богов. Лакшми оставила в его памяти добрые тёплые дружественные чувства и она будет первой, кому он предложит перейти на сторону Шести Богов. Кроме того, строительство непроницаемого купола было её правом и долгом, потому что она по-прежнему оставалась богиней Тримурти, хоть и стала женой олимпийца и обитала среди олимпийский богов.

Когда Мохан сказал об этом Нане, та ощутила укол ревности и чувство досады отразилось на её лице. Это не ускользнуло от внимания мужа.

– Что с тобой, любимая? – спросил он. – Ты недовольна?

– Приятного мало, – вздохнула она. – У меня есть повод ревновать и завидовать. Не красоте Лакшми, конечно, нет. Хоть на неё и равнялся весь ваш пантеон, но она не превосходит красотой меня. Видела я её на живой картинке в книге Шивы. Но… У неё было то, чего не перепало мне: отличная репутация.

– Но эта ценность далась ей нелегко, – усмехнулся Мохан. – Наверно, ей было сложно постоянно находиться возле подолгу пребывающего в нирване мужа и быть ему верной. Недаром по окончанию сценария судьбы она так быстро поспешила сбежать от меня.

– Надеюсь, ты не скучаешь о бывшей жене? – дрогнувшим голосом спросила Нана.

– Как и ты о бывшем муже Гефесте? – в тон ей спросил Мохан.

– Неужели ты можешь ревновать к Гефесту? Он некрасив в отличие от Лакшми.

– Любят не за красоту. Ты сама созналась, что выходила за него замуж по любви!

– Когда это я говорила?

– В летнем кафе, за столиком, мне в лицо.

– Да когда такое было?!

– Понимаю, что тебе трудно вспомнить, ведь я тогда находился в облике Эрешкигаль.

Нана напряглась, вспоминая, потёрла пальцами лоб. Наконец, что-то ей начало припоминаться.

– Ах, вот оно что! – возмущённо проговорила она. – Так это был ты! Это ты вызвал меня на откровенный разговор таким способом!

– Любимая, я же должен был многое про тебя понять!

– Как ты это сумел?! Богам слишком сложно принять образ другого бога!

– Я и не отрицаю, что это было нелегко. Но ради тебя я всегда готов на всё! Пойми, я ощущал, как любовь к тебе входит в меня. Должен же я был понять, в кого я так неумолимо влюбляюсь!

– Тебя что-то смущало? Ты сомневался во мне?

– И ты догадалась, что именно меня смущало? Почему ты изменила твоему первому мужу и не вступила в брак после него, а вела себя… ммммм… слишком свободно? Можно сказать, что я уже тогда ревновал тебя – к твоему прошлому. Но теперь я понимаю, что ты искала свою любовь.

– Надеюсь, сейчас ты не ревнуешь меня к моему прошлому?

– А ты меня? Ты не ревнуешь меня к Лакшми?

Нана смущённо поникла лицом:

– Ревную… Немного… Совсем немного…

– Тогда ты признаешь за мной право ревновать и тебя?

– Да. Но не сильно. Ведь если ревность – неотъемлемый спутник любви, то, видимо, так требуется для соблюдения гармонии. Ревность сотворила Природа-Сущее, что даже выше нас, богов. И всё же не ревнуй меня слишком сильно. У тебя нет для этого повода.

– И у тебя тоже. Лакшми останется моим другом навсегда. Не нужно ревновать к друзьям. Дружба не одно и то же, что любовь.

– И это ты пытаешься объяснить богине любви? – усмехнулась Нана.

Через несколько минут они уже переместились в самую середину одного из самых крупных и диких материков планеты, где среди необитаемых земель находился огромный дворец из голубого мрамора. Дворец этот оказался весьма огромным – как целый небольшой город. И это было логично, ведь здесь должно быть просторно и удобно богам не только олимпийского пантеона, но и месопотамцам, и пантеону Амона, а может, ещё кому-то из палестинских богов.

У Нана замерло сердце. Она уже предвкушала встречу с олимпийским пантеоном и с кем-то из месопотамских богов, но Мохан взял её за руку и они в мгновение ока оказались в покоях Гефеста и Лакшми.

Бог кузнечного дела и богиня богатства пребывали за обеденным столом, уставленным роскошным угощением. И были немало удивлены внезапно представшими перед ними Наной и Моханом. Но это не отменяло ритуала вежливости и четыре божества обменялись приветствиями и гости были приглашены к столу.

Увидев Лакшми не на живой картинке в книге Шивы, а воочию, Нана облегчённо вздохнула. Но не потому, что была разочарована в красоте бывшей жены своего любимого. Лакшми, безусловно, была прекрасна и ничуть не уступала в красоте даже ей, самой богине любви. Но выражение лица… Оно было властным, очень властным, это было лицо генерала, военного главнокомандующего, созданного не просить – приказывать. К женщине с таким выражением лица ревновать не стоило. Хотя оно очень шло Лакшми. Любую другую женщину оно сделало бы отталкивающей и непривлекательной, а Лакшми только добавляло харизмы. И кто бы мог подумать? В храмах смертных богиня Лакшми изображалась послушной и кроткой, нежно разминающей ступни своему супругу. Эти изображения вызывали тревогу и сомнения у Наны, опасения, не заскучает ли Мохан о бывшей жене, бывшей столь заботливой и кроткой. Но теперь всё беспокойство улетучилось. Она вдруг поняла, что ей нравится Лакшми и она ничуть не ревнует Мохана к ней. ” – Наверно, каждому определено своё, – подумала она. – Вот Гаятри идёт её застенчивость, она так мила и очаровательна в своей скромности, хотя любую другую женщину какие качества сделали бы скучной и непривлекательной для мужчин. Лакшми идёт быть властной, повелевающей, она так обаятельна в роли главенствующей жены, хотя другую бы это обезобразило. Эрешкигаль делает привлекательной и интересной её придурь. А другая богиня уже стала бы чем-то вроде клоуна и никакая красота не помогла бы. У каждой богини есть что-то, что украшает её саму и испортит другую. Вот почему не стоит ни завидовать, ни подражать. Следует быть собой и только собой! ”

От Гефеста Нана узнала новости их пантеона. С тех пор, как их бывшая царица Фемида исчезла и никто не мог определить её местонахождения, между олимпийцами началось настоящее разделение. Теперь на титул правителя пантеона претендовали трое богов: Гера, Посейдон и Кронос, наконец-то выбравшийся из Тартара. Остальные боги разбились на три лагеря – кто-то стоял за Геру, другие видели своим царём Посейдона, а кому-то хотелось вернуть глубокое прошлое, а с ним и власть Кроноса.

– А есть ли кто-нибудь, кто придерживается нейтралитета? – спросил Мохан.

– Да, – ответил Гефест. – Это, в основном, подземные боги. То ли они не определились, то ли не считают ни одного претендента на престол достойным правления. Мы с моей новой женой то же ни на чьей стороне.

– Как? – удивилась Нана. – Разве ты не на стороне своей матери Геры? Ты ведь всегда поддерживал её, не смотря ни на что.

– Теперь всё по-другому. Гера и Лакшми не очень ладят. Тут у меня был другой выбор: встать на сторону матери или жены. Я выбрал жену, – он улыбнулся.

” – Ого! – удивилась Нана. – Как она изменился! Гефест – на стороне жены, а не Геры?! Это что-то новенькое.»

Гефест словно угадал её мысли:

– Впервые за долгие века я осознал, что следует стремиться к счастью, а не к признанию, которое, в сущности, иллюзия, – произнёс он. – Особенно добиваться одобрения моей матери – поистине неблагодарное занятие. Да и других тоже. Кое-кто из богов осуждает меня, что я взял в жёны богиню из чужого пантеона. Что с того? Не я один.

– Кто же ещё?

– Недавно в нашем пантеоне появилась ещё одна богиня из пантеона Тримурти. У неё много имён – её зовут и Парвати, и Ума, и Кали, и Дурга… И ещё как-то. И всего за короткий срок она сошлась с Аидом и теперь они неразлей-вода, он теперь не вылазит из её дворца на северном полюсе.

– Как же это?.. – воскликнула Нана. – А как же Персефона?..

– Персефона не слишком расстроилась из-за развода. Помнится, когда Зевс отдал её в жёны Аиду, ты помогла ей полюбить Аида, чтобы ей не так печально сиделось с ним в подземном царстве треть года. Но ты поддерживала в ней не очень сильные чувства, чтобы она также не очень скучала по мужу, находясь две трети года с матерью на поверхности. Полагаю, что за время сидения в Тартаре томление и дискомфорт окончательно выдавили из неё это слабенькое и когда-то сладенькое чувство лёгкой влюблённости, более не поддерживаемое тобой. Аид и Персефона выбрались из Тартара абсолютно чужие друг другу.

– Выходит, Персефону теперь совсем некому опекать? – пробормотала Нана. – После похищения Деметры она останется без поддержки!

– Что, что? – переспросил Гефест. – Как ты сказала? Деметра похищена? Кем же?

– Да, – ответил за Нану Мохан, – Деметра похищена и Фемида тоже. Все боги нынче не застрахованы от общей опасности, от врага, который весьма силён и ненавидит богов. Всех.

И Мохан принялся рассказывать о Прометее, его армии, делах и замыслах.

Пока он говорил, Нана задумалась о Персефоне. Она всегда считала бывшую жену Аида инфантильной и беспомощной и никогда не могла понять их с матерью взаимной привязанности. Она считала глупыми переживания Деметры из-за дочери, хотя и не озвучивала своё мнение. Что было плохого в том, что Персефона жила где-то под землёй? Всё-таки богиня огромного царства, хоть и мёртвых, всё-таки живая, а каково тем богиням, что родили смертных детей и потеряли их навсегда? Ну, в самом деле, кем была бы Персефона, если не женой Аида, с её-то нерасторопностью и природной пассивностью? Какой-то богиней весны? Кто бы счёл её великой, не стань она правительницей царства смерти? Всего четыре месяца посидеть там в обществе мужа, в которого слегка влюблена – и уже статус непростого божества.

Не могла Нана также понять этого детского поведения Персефоны, даже через века не отучившейся держаться на материнский подол. Быть маменькиной дочкой очень глупо. Другое дело – папенькина дочка, как она, Нана. Это нормально: женскому божеству быть под опекой мужского божества, советоваться с ним, искать его помощи, жаловаться ему на обидчиков и требовать их наказать. Вот это вполне понятно и объяснимо!

Гефест и Лакшми очень внимательно выслушали рассказ Мохана, который растревожил и озаботил их.

Затем Мохан принялся объяснять им о том, что боги его пантеона и кое-кто из олимпийцев собираются утвердить в мире власть Шести Богов и построить цитадель – рай на земле, где все боги будут защищены от враждебных сил и смогут править этим миром без опасения. И предложил Гефесту и Лакшми участвовать в созидании цитадели, но для этого они будут обязаны признать власть и законы Шести Богов.

– Я как решит жена, – ответил Гефест.

Лакшми важно подняла подбородок и, сцепив пальцы в замок, прижала их к животу:

– Думаю, я и мой муж находимся в зоне риска быть похищенными преступником Прометеем не меньше, чем несчастные Фемида и Деметра. Я так поняла, Прометей имеет склонность потакать этим смертным во всех их прихотях. Одна из самых сильных прихотей людей – богатство. Им всегда мало, мало материальных благ, сколько ни дай. Значит, я могу быть похищена им. Как и мой нынешний муж Гефест. Он – покровитель технологий, созидания вещей, облегчающих труд людей. Люди также нуждаются в этом. Кто знает, может этот преступник захочет сделать подарок своим ненаглядным смертным и заставить Гефеста посылать им идеи, вдохновение и энергию умения изобретать нечто из ряда вон выходящее, что-то вроде вечного двигателя. И Гефест может оказаться в плену. Я приняла решение, – она важно повернула прекрасное круглое лицо в сторону мужа, – мы отправляемся туда, где мой пантеон созидает цитадель Шести Богов и остаёмся там.

– Это правильное решение, – промолвил Мохан. – Но нам также хотелось бы убедить и многих других богов перейти на нашу сторону.

За окном покоев темнело и Гефест одним мановением руки материализовал несколько золотых светильников, засиявших живыми огнями. Их свет упал на лицо бога кузнечного дела и технологий и Нана едва не ойкнула: только теперь, при чётком освещении она рассмотрела, что лицо её бывшего мужа сделалось гораздо привлекательнее, чем раньше. Черты его, вроде бы, оставались прежними: прямой крупный нос, не очень большие синие глаза, чёрные брови, чуть сросшиеся на переносице, полные губы… Над ним явно не работало никакое божество, отвечающее за красоту. Но само лицо сделалось другим. С него исчезла жалкость, неуверенность в уважении окружающих, их признании, озабоченность. Теперь на нём отчётливо отражалась самодостаточность и чувство собственного достоинства. Хоть и под каблучком красавицы-жены. ” – Сколько же я пыталась тогда сделать его красивее, – вспомнила Нана, – поработать над ним, как богиня красоты! А он не давался, всё твердил, мол, красота – это не цель для мужчины, мужчине совсем не обязательно быть красивым, мужчину красят его дела, красота – это для женщин. А влияние Лакшми сделало своё дело. Как же это она сумела подчинить этого упрямца, а я не могла? ”

Мохан попросил Гефеста и Лакшми поведать ещё что-нибудь о том, как обстояли дела в олимпийском пантеоне.

Гефест поднялся из-за стола, прошёлся вдоль огромной комнаты и развернул обширный портал, открывший панораму главного зала дворца из голубого мрамора. Тут Нана заметила, что бог-кузнец совершенно не хромал. Походка его была бодрая и уверенная и слабые ноги здорово окрепли. Она не удержалась и произнесла:

– Кто совершил это чудо, Гефест, над твоими ногами? Кто сумел излечить тебя, если все боги Олимпа считали это невозможным? Кто лучший врачеватель из богов?

– Мой доктор – всего лишь состояние счастья, которым повелевает моя Лакшми – ответил Гефест.

– Тогда за тебя можно только порадоваться, – ответила Нана. – Твоя походка… Ничуть не хуже, чем у обычного бога, всегда ступающего великолепно! – она улыбнулась.

– Благодарю, Афродита, – улыбнулся в ответ бог-кузнец.

Нана задумалась о том, почему так случилось, что из всех прекрасных богов Олимпа Лакшми выбрала именно Гефеста. И поняла: они оба были кузнецами. Да-да, и Лакшми тоже. Это была не просто богиня счастья, она являлась кузнецом счастья. В ней заключалась слишком огромная деятельная сила, чересчур колоссальная жажда руководить событиями, а не просто прити на готовенькое и довольствоваться им. Вот поэтому то, что она выбрала себе в мужья Вишну, оказалось её роковой ошибкой, а точнее, это был сценарий судьбы, не принесший ей счастья. Вишну был ей подарком, поднесённым на блюдечке, он был слишком совершенен, чтобы его переделывать, усовершенствовать. Она оказалась второй после своего идеального мужа и это было слишком не для неё. Не то, чтобы он затмевал её славу и популярность, что, в принципе, было невозможно, но так складывалось, что она всегда следовала за ним, а не он за ней. И это оказалось ей в тягость. Очевидно, ей требовалось в супруги не уже сформированное совершенство, а материал, основа, из которой она создала бы нечто из ряда вон выходящее. И это у неё получилось. Настолько получилось, что Нана даже не могла понять, почему это прежде она не замечала, что Гефест внешне не хуже других богов и если она и любила когда-то в нём что-то, то только его прекрасный внутренний мир… Внутренний! И только.

Подумала Нана также и о том, насколько, вероятно, каждый из богов плохо знает самих себя. Также, как Лакшми когда-то ошиблась, решив завладеть уже готовым совершенным мужем, так она, Инанна-Афродита думала, что может заниматься делом богини счастья, то есть, стать его кузнецом. Ведь упорно искала себе вечного возлюбленного среди смертных, думала, что сумеет не только дать ему бессмертие и вечную молодость, но и пропихнуть его в великие могучие боги. Вдохновить, наставить, подтолкнуть. Не зря папа Уран-Ану считал эту затею бредовой.