Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 44 страниц)

– Что, красотка, поиграем весело, – прохрипел голос мужчины, навалившегося на неё огромным бочкообразным животом, и изо рта его пахнуло перегаром и луком.

– Аааа, негодяй! – львицей прорычала Инанна. – Да как ты посмел!!!

Насильник широко раскрыл рот и тут же его верхняя губа начала срастаться с кончиком носа, а толстое лицо – уменьшаться и вытягиваться, затем на нём проступила чёрная короткая шерсть. И сам он, всё его тучное тело принялось стремительно сжиматься и менять очертания. Его естество выпало из тела Инанны и где-то минут через десять между её бёдер уже копошилось существо, которое называлось кротом.

Дерзкий садовник был достаточно наказан, но последствия его поступка дали о себе знать в утробе Инанны, в которой и зачался Свет – сын смертного, изнасиловавшего богиню. Эта беременность была особенно в тягость, за её время Инанна пролила слёз больше, чем, вероятно, за все века своей жизни. И когда ребёнок появился на свет, она не почувствовала ничего, кроме отвращения к нему и чувство вины за это.

Ощущение вины за неприязнь к собственной плоти и крови изрядно давили на неё, это и побудило её тогда не пожалеть таблицу судеб и вписать в неё бессмертие и вечную молодость для Света. Сделав сына богом, она как-то частично освободилась от угрызений совести за нелюбовь к нему. И чтобы окончательно всё загладить, она дала ему красивое имя – Несущий Свет. И ещё попыталась было покормить его грудью, но мальчишка так куснул её за сосок, что боль ударила ей в мозг и она закричала. Выяснилось, что младенец родился уже с передними зубами и челюсти его были слишком сильны для новорожденного.

Она отдала его на воспитание низшим богам лесов и рек и, как выяснилось, они не были от этого в восторге. Иногда она навещала его и воспитатели её сына показывали ей искусанные и исцарапанные руки и жаловались, что он слишком много и громко кричит, причём, вопли его невероятно громки, как у ребёнка, прожившего больше года.

Когда она брала его на руки, она убеждалась, что рёв его на самом деле слишком громок и омерзителен, он размахивал ручками и ножками, как речная черепашка и точно так же, как это животное, царапался.

Он подрастал и становился всё злее и агрессивнее, как дикий котёнок и это не прибавляло ему любви его матери. Она всё реже навещала его и однажды исчезла из его жизни на несколько лет, аж до его подросткового возраста.

Годы не улучшили его характера, когда Инанна вновь предстала перед ним. Он изменился, но не в лучшую сторону. Мальчик оказался слишком холодным, высокомерным, злым и жестоким существом, не спускавшим никому и ничего, что могло бы ему не понравится. Когда Инанна спросила его, как ему живётся, он как выплюнул ей в лицо:

– А как я могу поживать на земле среди низших богов? Конечно, как низший бог. А может, и того ниже. Ты же родила меня от смертного. С тех пор, как я узнал это и начала осознавать своё унижение, я только и жил ожиданием однажды увидеть тебя и спросить: почему ты не родила меня от великого бога, равного тебе, а то и выше тебя?

– Это не было моим выбором, – ответила Инанна, – даже боги во власти судьбы. Не я решила, чтобы тот смертный овладел мною во сне и ты зачался во мне.

– Ну, почему именно я сын смертного! – мальчик в ярости сжимал кулаки. – Да точно ли всё это произошло по сценарию судьбы или всё-таки ты виновата в том, что так бездумно и легкомысленно заснула тогда в саду, пьяная, и позволила тому садовнику взять тебя, как женщину?! Если бы тогда ты не уснула в земном саду, а где-нибудь в пиршественном зале и тобой овладел бы Энлиль или Энки или хотя бы Нергал, я бы родился полноценным богом и находился бы сейчас в Высшем Мире и не был бы так унижен! – он чуть не плакал. – И ты ничего не сделала, чтобы я был меньше унижен!

– Вообще-то я обеспечила тебя бессмертием и вечной молодостью, как и всех моих других детей.

– А что мне проку в бессмертии, если жизнь мне не в радость! Я – никто! Я всего на одну ступень выше обычного смертного! Неужели ты не можешь сделать для меня что-то большее, чтобы я стал кем-то, кто не ниже, чем ты!

Свет изводил её жалобами и упрёками и тем, что его прозывают Сыном Утренней Звезды, то есть той самой звезды, чтобы была посвящена Инанне и названа её именем, что означало, что он всего лишь сын звезды, а не полноценный бог. Ей надоело это всё и она решила взять Света в Верхний Мир, чтобы совет высших богов помог ей определить, что можно предпринять для того, чтобы Свет хоть что-то представлял из себя, как божество.

Она привела его во дворец Энлиля, в зал советов, где по её просьбе собрались все маститые боги месопотамского пантеона. Свет по наущению матери кое-как поприветствовал их, выдавив это из себя без улыбки, глядя на всех исподлобья угрюмыми и злыми глазами.

– Что скажешь ты, юный сын Инанны, к чему у тебя есть стремление? – обратился к нему мудрый Энки. – Какое занятие тебе по душе или, может, ты придумал что-то новое и полезное, что можешь ты дать людям, за что они воздвигли бы тебе храм?

Свет вскинул подбородок:

– Я обязан быть полезным людям, чтобы они соизволили признать меня богом? – надменно произнёс он. – Не означает ли это то, что я должен им служить? А с каких это пор боги стали на службу людям?

– Ты всё неправильно понял, – задетый за живое его высокомерным поведением, ответил Энки, – конечно, боги не служат людям. Но между богами и людьми должен происходить честный обмен: боги дают возможность людям жить, а в обмен люди строят богам храмы, приносят жертвы, молятся. Так что ты готов отдать смертным в обмен на то, чтобы они трудились, почитая тебя, как бога?

– Не всегда обязательно что-то давать, – хмыкнул Свет. – Некоторым богам люди служат, чтобы те просто их не трогали. Вот, например, Нергал – бог чумы и войны и он считается великим.

– Но Нергал также способен и остановить войны, которые люди зачастую затевают сами, без влияния богов. Да и эпидемии посылаются людям не просто так, а в наказание за зло, делается это для того, чтобы люди осознали неправильность своего поведения.

– То есть, всё во благо смертным? – Свет покривил рот. – Не слишком ли много времени уделяют боги этим ничтожествам?

– Они источник нашего величия. Чем большим количеством смертных признан бог, тем сильнее он становится.

– А я признаю лишь один способ их признания: послать в их существование как можно больше ужаса, голода и смерти, вот тогда они сочтут тебя сильнейшим из сильных! – закричал Свет.

Боги, восседавшие в креслах, расставленных полукругом вокруг стоявшего пред советом Света, начали переглядываться и возбуждённо переговариваться между собой.

Наконец, Ану, он же Уран, отец Инанны-Афродиты, демиург и основатель месопотамского пантеона заговорил, обращаясь не к Свету, а к его матери, своей дочери:

– Пресветлая Инанна, при всём уважении к тебе и при том, как ценна ты для нашего пантеона, мы всё-таки не можем пока позволить твоему сыну Свету проживать в Верхнем Мире. Увы, он совершенно не созрел для этого. Прежде ему следует многое осмыслить и обрести себя. Когда это случится, мы снова соберём совет и выслушаем его.

====== Часть 5 ======

Инанна была согласна с богами высшего совета. В то время в среде игигов медленно, но всё-таки внедрялась атмосфера гуманизма по отношению к смертным, а Свет явно не желал принимать это как данность и вёл себя, как злой щенок – не отрастив зубы, уже пытался кусаться. Вот и услышав решение богов о том, что его не оставят в Верхнем Мире, он принялся вести себя невозможно дерзко и заявил, что ему жаль таких маститых богов, не сумевших разглядеть в нём его потенциал и отныне он презирает Верхний Мир. Инанна, опасаясь, что маститые игиги, разгневавшись на его неосторожные слова, слишком сурово накажут его и утащила его с совета силой, едва не подравшись с ним. Она затащила его на колесницу и помчала её обратно в земной мир.

– Ну вот что, негодный мальчишка, – оказавшись на земной тверди, заговорила она, – ты очень сильно подвёл меня и опозорил. Ты не набрался ума и не осознавал, какую опасность мог навлечь на себя, что даже я не смогла бы защитить тебя.

– Они смотрели на меня свысока! Они смотрели на меня как на отродье смертного!

– И ты решил дать им отпор? – насмешливо приподняла брови Инанна. – Вздумал так им ответить, чтобы они обратились в камень? В твоём возрасте можно быть и умнее.

– И что, я теперь не получу права даже бывать в Верхнем Мире, не говоря уж о том, чтобы воздвигнуть там себе дворец?

– А разве ты умеешь материализовывать дворцы, что мечтаешь о них? – нахмурилась Инанна. – Или ты надеялся, что я это сделаю для тебя?

Свет молчал несколько секунд, раздражённо кусая губы и глядя на неё исподлобья. Затем ответил:

– Мне от тебя больше ничего не надо. Разве я не вижу, что я тебе в тягость. Больше я ни о чём тебя не попрошу, потому что я способен многого добиться уже сам.

– Рада слышать. Что ж, так будет даже лучше. Напоследок дам тебе совет: попробуй пожить среди смертных. И среди царей, и среди простых людей. Узнай о их нуждах, может, ты поймёшь, чем можешь заняться, чтобы они признали тебя богом и воздвигли для тебя твой первый храм.

Глаза Света блеснули от ярости:

– Я не собираюсь опуститься до проживания среди людей, чтобы потом служить им! – закричал он. – Неужели ты не поняла этого ещё там, на совете? Если меня не признаёт Верхний Мир, я поищу кого-то другого, кто оценит меня!

Она и Свет расстались тогда на четыре года. За всё это время она слышала от низших богов, что её сын начал вести преимущественно ночной образ жизни и всё больше знаться с демонами из подземного мира и у него появились сразу три любовницы-демонессы, непрестанно соперничавшие между собой за его внимание. Его красота сводила их с ума, они вели друг с другом настоящие войны, ревнуя.

Когда она встретила его уже в юношеском возрасте, он к тому времени перерос её больше, чем на голову и стал просто неописуемо красив и Инанна поневоле гордилась им: ведь он был просто её копией.

Неожиданно она обнаружила, что он изменил к ней отношение. Он уже не смотрел на неё враждебно исподлобья, ни в чём не обвинял, не дерзил. Наоборот, голос его сделался непривычно любезным, он пригласил её в свой шатёр, в котором проживал и предложил вина.

– Как я рад, Инанна, что ты вспомнила обо мне, – необычно ласковым голосом проговорил он. – А я уж подумал, что стал для тебя мертвецом.

– Я не лучшая из матерей, но всё же помню, кто и когда у меня рождался, – ответила Инанна.

Свет улыбнулся и придвинулся очень близко к ней, упершись локтём в подушку, на которой спиной полулежала она. Склонил на бок голову, украшенную ореолом длинных светлых кудрей:

– Я часто вспоминал тебя в последнее время. Твоё совершенное лицо, гордую осанку, роскошные волосы. И думал о том, что ни одна женщина не сравнится с тобой красотой. Ты не только бессмертие подарила мне, ты ещё и поделилась со мной этой красотой, какой нет ни у кого. Вот посмотри, если бы меня переодели в девушку, разве нас отличили бы друг от друга? – он засмеялся. Она улыбнулась. Тонкие длинные пальцы её машинально теребили рукоять зеркальца, висевшего на её поясе. Внезапно Свет приблизил её голову к её голове, слегка сжал её пальцы вместе с рукоятью и поднёс зеркальце к своему лицу, прижатому к лицу матери.

– Ну, посмотри, как мы похожи! – горячо прошептал он. – Разве мы не единое целое?

Инанна напряглась, как пантера перед прыжком. Флюиды, исходившие от её сына, насторожили и напугали её.

– Знаешь, – голос Света сделался сладким, – мне так жаль, что тогда, будучи неразумным младенцем я укусил тебя за грудь и этим лишил себя права прижиматься к твоей груди несколько лет. Ах, как бы мне хотелось сейчас всё исправить! – голова его сначала легла на плечо матери, затем сползла на её маленькие упругие груди. Инанна ощутила, как его щека прижалась к её левой груди, потёрлась об неё, затем, он упёрся в эту же грудь носом. У Инанны похолодело на сердце. Всё становилось ещё хуже, чем раньше. Беда оказалась сильнее, чем предполагалось.

Рука Света легла на её бедро, медленно поползла по нему, коснулась паха…

Из глаз Инанны заструились слёзы. Она резко оттолкнула сына и стремительно покинула его шатёр. Он что-то кричал ей вслед, но она не слышала, она заскочила в свою колесницу и поспешила прочь.

И с тех пор она не виделась со Светом. Только сейчас, после таких страшных событий она столкнулась с ним. И не сразу сообразила, что может делать он здесь, в Верхнем Мире, куда, как и прежде, ход ему был закрыт.

И в его облике появилось нечто новое. Она вдруг поняла, что за спиной у него крылья, которых прежде не было. Мощные красивые крылья цвета стали.

– Красивые крылья, – вслух произнесла Инанна.

– Во мне всё красиво, – ответил Свет. – Я ведь твоя копия. Жаль, Инанна, что за все эти долгие годы, что ты держалась вдали от меня, ты не поняла, как мы схожи абсолютно во всём.

– Что происходит? В Верхнем Мире я не нашла ни одного божества, только ты почему-то находишься здесь.

– Ты этому не рада?

– Уверена, ты знаешь на всё ответ.

– Да, знаю, – Свет недобро улыбнулся, – все боги в Тартаре, даже подземные. Они думали, что всегда будут славными и великими, ан нет, теперь они лежат мёртвые в кромешной тьме.

– Это дело сына Метиды, у которого нет имени, – проговорила Инанна. – Надо же, успел добраться и сюда. Что же плохого сделали ему и его матери боги месопотамского пантеона? Ну, с олимпийцами он так поступил, потому что Зевс причинил зло его матери и ему самому, ещё не рождённому, а олимпийцы тогда промолчали, но как могли обидеть его Энки, Ану, Энлиль, Мардук?

– Просто они нам больше не нужны, – пожал плечами Свет, присаживаясь на скамейку напротив и широко расставляя ноги. Инанна подняла на него глаза:

– Ты перешёл на его сторону, вот почему ты смог проникнуть в Верхний Мир. И что же сделал ты для него, что он, этот бог без имени, не обрёк тебя на печальную участь вместе со всеми?

– Просто предложил ему свою дружбу ещё раньше, чем он обрёл такую необоримую колоссальную невероятную силу. Это было довольно давно. Ты даже не представляешь, насколько мы оказались схожи! Он отверженный и я отверженный. Он жаждал мести и я жаждал того. Он не погряз в своих обидах и действовал в целях обретения силы и я делал то же. Мы оба были активны и невероятно деятельны. Он не мог показать мне своё лицо и назвать своё имя, но это не помешало нашей дружбе. Я перешёл на его сторону, ты сказала, на самом деле я никуда не переходил, мы с самого начала были на одной стороне – против тех, кто втоптал нас в грязь, против тех, кто никогда не позволили бы нам вырасти и развернуться во всю широту наших способностей и силы. Всё это время я переманивал на нашу сторону демонов Иркаллы и знаешь, я стал им больше нравиться, чем Эрешкигаль. Они все-все стали моими. Не сразу, но всё-таки. А Он, мой друг, обретал своих адептов и создавал своих воинов. Ты ещё их увидишь. Более того, он сумел убедить войско вашего Зевса – Сил и Властей перестать служить несправедливым богам и перейти на его сторону. Надо признаться, мой друг сильнее меня. Он сумел больше, чем я. Поэтому я буду вторым после него. Разве мог я прежде, когда миром правили эти напыщенные самонадеянные гусаки стать вторым после кого-то из них? Вторым после Энлиля? Ану? Энки? Или хотя бы вторым после тебя, величайшей из женских божеств? Нет, я был всего лишь Сыном Утренней Звезды и выше этого взлететь уж было нельзя. А быть вторым после такого могучего божества, сумевшего настолько всё изменить, совершить несовершаемое это поистине честь.

– Вторым? – удивлённо приподняла брови Инанна. – Вторым по значимости в пантеоне?

– У нас не будет пантеона. Два бога, правящие миром – это не пантеон.

– А как же Метида? Я думала, у неё есть расчёт разделить власть над миром со своим сыном.

– Нет. Она будет находиться рядом с сыном и давать ему мудрые советы, как это было до сих пор, но власть она не получит. Три божества для этого мира слишком много, считаем мы с моим другом.

====== Часть 6 ======

Инанна усмехнулась:

– Опять Метида просчиталась! Уверена, этот её сын добился почти всего благодаря её советам, как когда-то из-за них же обрёл власть Зевс. Она добилась власти сначала для мужа, потом для сына и оба так её подвели. Видимо, сценарий судьбы не сулит ей самой править даже поделенным миром.

– Моему другу не нужны были ничьи советы, чтобы стать властелином мира! – прорычал Свет. – Ты не знаешь, какими способностями он обладает! Если во всех пантеонах боги делят обязанности и каждый обладает чем-то, то он умеет всё это сам. В его владении и дождь и солнце, и земледелие, и животноводство, и все ремёсла и деторождение, и жизнь и смерть. Он настолько могуществен, что мне не стыдно быть вторым после него. А ведь когда-то я был так жалок, что мечтал быть вторым хотя бы после какого-то верховного божка нашего пантеона, но меня не удостаивали даже такой чести.

– Но ты ничего не делал, чтобы такой чести добиться. Ты же знал, что требовалось, чтобы стать великим божеством: найти себя, занятие, чтобы тебе воздвигли храм и поклонялись твоему изображению.

– Опять она про служение богов людям! – с раздражением прокричал Свет.

– Но твой могущественный друг тоже что-то делает для смертных, чтобы они служили ему.

– Хочет – делает, хочет – не делает. Страх правит душонками смертных. Страх – величайшая сила. А его боятся больше, чем кого бы то ни было.

– Говорят, страх – обоюдоострое лезвие одного клинка…

– Страх – это жизнь, – вскинув голову, промолвил Свет, блестнув голубыми, как кусочки неба, глазами. – Тебе ли не знать. Я слышал, ты в параллельной вселенной стала матерью близнецов – Фобоса, бога страха и Деймоса, бога ужаса и родила ты их от бога войны. Надо же, родив страх и ужас, быть против страха и ужаса! – Свет засмеялся.

– Деймос и Фобос не самые сильные и могущественные боги. Не они правят пантеоном. Они даже не на высших ступенях иерархии. Взял бы ты это на заметку.

– Видимо, они просто не ценят своего умения. Можно было бы предложить им перейти на нашу сторону, но уже, наверно, поздно – небось, уже валяются на дне Тартара. Впрочем, зачем нам такие слабые страх и ужас! – Свет презрительно наморщил нос. – Мы сможем получше и помощнее организовать все ужасы и страхи для тех, кто хоть помыслит пойти против нашей власти…

– Послушай меня, – перебила его Инанна и пристально посмотрела в его сверкающие от возбуждения глаза, – я кое-что скажу тебе. Твой друг – сын Зевса. А сыновья обычно схожи с отцами, пусть не во всём, но в чём-то сходство может проявляться очень сильно. В начале своих дел Зевс поступал так же, как теперь поступает его сын: желая свергнуть с мирового престола своего отца Кроноса окончательно, он переманивал на свою сторону тех, кто являлся его силой. Это были титаны. Он многое им наобещал, как твой друг сейчас осыпает обещаниями тебя. И один из титанов купился на эти сладкие посулы, точь-в-точь как ты сейчас. Его звали Прометей. Он много сделал тогда для богов, многих титанов убедил перейти на нашу сторону. Как ты считаешь, получив власть над миром, разделил её Зевс с титанами и сделал ли главного своего сторонника Прометея вторым после себя? Ничуть. Зевс счёл, что если Прометей и перешедшие на его сторону титаны смогли предать своего родного брата Кроноса, то предадут и его. А значит, это слишком опасно отдавать им их долю власти. И наш громовержец прямо как в воду глядел: интриган и предатель Прометей всё же восстал против него. Да и как восстал! Испортил генетику человечества, выкрав астральный огонь богов и заложив в гены людей особую искру, которая не даёт им покоя, тревожит их гордыню, побуждая добиваться того, чтобы стать равными богам. Надо ли говорить о том, какое страшное наказание понёс за это Прометей? Пытки, цепи, Тартар… А ты идёшь по его стопам. История повторяется. Сын Зевса не хочет делить власть даже со своей матерью, величайшей из богинь, могучей, сильной богиней, с которой не справился сам Зевс, и с тобой разделит ли?

– Со мной, с сыном смертного? – со злым смешком произнёс Свет. – Но во мне вот оказалось слишком мало от моего смертного отца. Во мне живёт сила Урана и твоя тоже. Кстати, поговорим о тебе. Метида, которую ты тут назвала величайшей и могучей похлопотала за тебя. Видишь ли, мой друг Бог, как она его называет, способен на многое, вот только энергия любви ему не подвластна. Пока. Но он ценит эту страшную силу и хотел бы взять её под контроль. С твоей помощью. Перейди на нашу сторону.

Лицо Инанны начало заливаться алой краской гнева. В глазах появился огонь. Но она проговорила сдержано и спокойно:

– И кем же я буду на вашей стороне? Не богиней, нет?

– Нет. Богами суждено стать только мне и ему. Ты просто будешь помогать нам в наших великих делах.

– Заманчиво, – с иронией в голосе ответила Инанна.

– Конечно, заманчиво. Ведь тогда ты не погибнешь в мрачном Тартаре, – Свет поднялся с лавки напротив и сел рядом с Инанной. – И мы всегда будем вместе, – рука его легла на её плечо, – и ты уже не оставишь меня, как раньше, ты станешь моей постоянной спутницей, чего я хотел всегда, – ладонь его поползла к груди богини. – Мы ведь всегда были похожи не только внешне, у нас всегда были одни мысли, одни пороки и достоинства. Мы одинаково одержимы гордыней, мы любвеобильны, мы без ума от красоты, – пальцы его сжали сосок Инанны. – Я – твоё отражение в зеркальце, котором благословил тебя твой отец и мой дед Уран, само Небо! Я – отражение твоего внешнего и внутреннего мира, – лицо его оказалось слишком близко от лица Инанны и губы его потянулись к её губам и коснулись их.

Но богиня резко отстранила его, вскочила со скамьи и отбежала от неё в сторону на несколько шагов.

– Предать? – закричала она. – Предать оба пантеона, перейти на сторону их убийц, чтобы спасти себя? – она сжала кулаки. – Служить тем, кто погубил таких богов? Нет, я не твоё отражение! Я не ты, Свет!

Свет так же поднялася на ноги и двинулся к ней.

– Не дай погубить себя! – грозно проговорил он и взгляд его сделался холодным и яростным. – Ты мне нужна. Ты – моя! И я не позволю тебе больше не быть моей, у тебя не будет выхода! Ты станешь моей вечной женой или, если откажешься, будешь сожалеть об этом, падая в Тартар!

– Быть женой сына омерзительнее, чем оказаться в Тартаре! Даже мечты твои об этом – ужас, который невозможно вынести! И сам ты ужасен из-за таких помыслов!

– Вот как? – Свет сощурил безумные от злобы глаза. – В этом ведь я весь в Урана, твоего отца, которым ты всегда так гордилась и восхищалась! ” – Я – дочь Неба!» – с превосходством над другими говорила ты. А не забыла ли, что твой отец-Небо также силой взял в жёны свою мать?

– То были другие времена, это было начало, – Инанна тяжело задышала, – и то ничем хорошим не кончилось. Гея рождала от своего сына уродов. И Уран был свергнут своим сыном и оскоплён. Неужели и ты ищешь себе беды, желая повторить его грех?

– Я властен над любыми грехами! – проорал Свет с таким бешенством, что лицо его покраснело. – Слышишь?! Я определяю, что грех, а что нет! Эй, сюда, сюда! – неожиданно позвал он.

В отдалении послышались чьи-то шаги – не очень грузные и громкие, но создавалось впечатление, что двигается много ног.

В комнату, где находилась Инанна и Свет, входили странные существа. Они казались мужского пола, это были юноши невероятной красоты, длинноволосые, в светлых одеждах и у каждого из них за спиной находились мощные крылья – белые, напоминавшие лебединые или как у Света – стальные. И последние были вооружены огненными мечами.

====== Часть 7 ======

– Это войско моего друга Бога, – пояснил Свет. – Они – творения. Но могут создать проблемы не хуже Властей и Сил. Признаться, опустошение Верхнего Мира – это дело их рук, – он насмешливо вскинул брови. – И они слушаются и меня тоже. Может, ты перестанешь пренебрегать мною, если убедишься, как они повинуются мне и перестанешь воспринимать меня, как ничтожество?

– Твоё ничтожество в грязных помыслах! – сквозь зубы процедила Инанна.

– Может быть, но в этом я схож с тобой. Скажешь, ты не умножала грязь в этом мире? Скажешь, не было такого, что ты из мести заставляла отца пытаться изнасиловать свою дочь? И никогда ни у кого не было влечение к быкам – у одной смертной женщины и у одной богини и всё это досталось им потому что тебе захотелось пошалить? Вот скажи, почему тебе можно, а мне нет?

Инанна поняла, что ей нечего ответить. Ведь было же время, когда казалось, что всё можно и ничего за это не будет, она же богиня. А ещё можно любое своё действие оправдать сценарием судьбы. Вот почему произошло это, что предсказывали вещие мойры: сумерки богов. Наказание богам за беззаконие. Расплата за вседозволенность. Богам были вверены миллионы жизней, за которые они были в ответе, а боги превратили живые существа в свои игрушки, не думая о том, что эти «игрушки» чувствуют. И даже друг к другу, к подобным себе боги, порою, относились с невероятной жестокостью и бесчестностью. Боги-грешники. Боги-преступники. Попросить бы теперь прощения и помилования, но у кого? Кто стоит над всеми богами? Кто выше богов?

– Да, ты прав, мне тоже нельзя, – пробормотала Инанна, – и то, что ты сейчас сказал, только небольшая часть моих грехов. Я заслужила Тартар.

– А я заслужил тебя! – прорычал Свет и вдруг ринулся на неё, как хищный зверь. Он обхватил её обоими руками и впился в её губы поцелуем, который причинил её боль. Затем он с силой рванул одежду с её плеч, растерзав её платье напополам. Она закричала, заплакала. Её сын обезумел: всё это он совершал на глазах у юношей с крыльями и они с удивлением смотрели на это, не решаясь, однако, вмешаться.

– Запретите! – закричала Инанна. – Запретите ему или я вас прокляну!

Юноши ещё сильнее заволновались, их крылья зашуршали, как листва тысячи дубов под порывом ветра, но они никак не пытались воспрепятствовать своему начальнику совершить странный неприглядный поступок.

Собрав мощный ком энергии, а энергию теперь можно было не беречь, поскольку конец оказался не за горами, Инанна швырнула его в толпу пернатых молодцев:

– Вы будете испытывать неодолимое влечение к дочерям земным и забудете ради них своего творца. И пусть ваше потомство от них доставит проблемы вашему творцу!

Между тем, Свет уже валил её на мраморный пол – обнажённую, исцарапанную, без лоскутка одежды на теле. Он навалился на неё, как когда-то его отец, тот грязный садовник и его стройное гибкое тело показалось Инанне тяжёлым, как туша гиппопотама. Он уже был готов войти в её плоть, но она, сконцентрировавшись, выдала другой ком мощной энергии, ударившей по его мужскому естеству и ослабившей его.

Свет с рычанием отвалился от неё, задыхаясь. Лицо его, всегда такое прекрасное, точёное и яркое, теперь было уродливо от исказившей его ярости, оно напоминало чудовищную маску.

Он вскочил на ноги и с рычанием сжал руку Инанны, заставив её встать.

– Ты пожалеешь, сука! – бросил он и провёл рукой в воздухе, открывая портал. Он шагнул в параллельное измерение и рывком затащил туда богиню.

Инанна ахнула: она и её сын стояли у границы огромного беспредельно чёрного пятна, от которого веяло холодом и от него исходили мощные флюиды беспредельной тоски, ужаса и безысходности. Она поняла, что это. Тартар. Вот, оказывается, как он выглядел.

– Свет, – охрипшим от страха голосом проговорила она, – ты тоже будешь падать. Ты тоже упадёшь!

Но сын, казалось, не слышал её. Издав сумасшедший вопль, он толкнул её в спину и она опрокинулась в мрачную бездну. Её гибкое стройное тело прогнулось вперёд, словно туловище змеи и его падение ускорялось с каждой секундой.

Она знала: никогда уже ей не будет страшнее, чем в эти минуты падения, растянувшиеся в вечность. Ей было холодно невыносимо, дрожала каждая божественная клеточка её тела, её тошнило – впервые за века существования, как смертную от тяжелейшего отравления и ужас как бы резал мозг на части, вонзался в грудь, как нож. Она уже ничего не помнила, кроме страха, она сама стала своим собственным страхом.

А затем наступило неожиданное облегчение. ” – Вот и конец всему, – подумала она спокойно, – и грехам и наказаниям. Больше не существует ни Афродиты, ни Инанны.»

И мрак, окруживший её, как бы просочился в её сознание и отключил его – на долгие века.

Богиня любви замертво упала на дно Тартара…

Калка мчался верхом на чёрном коне, сжимая рукоять огненного меча и прокладывая путь началу разрушения мира. Мира, принадлежащего злу.

Это вовсе не означало, что с планеты должно было исчезнуть всё живое и она бы превратилась в гигантский безжизненный ком из элементов мёртвой природы. Смерть от огненного меча приходила только к тем существам невидимого мира, которые плодили зло – демоны.

От меча уже Калки пали демоны среднего и подземного мира – все до единого.

А люди, в это время продолжавшие свой привычный образ жизни, даже не подозревали, от какого зла избавлены.

Когда последний демон пал, рассечённый и сожжёный мечом десятой аватарой Вишну, закончилась эпоха тьмы и для людей, и для богов, тех, что были приговорены к сумеркам.

Вслед за последним демоном скончались три мойры, три живых мертвеца стали мертвецами настоящими, сначала уснувшими вечным сном, затем, в течении нескольких часов рассыпавшиеся в прах.

Боги всех пантеонов теперь были свободны от сценария своей судьбы. Да и люди тоже. Отныне не существовало судьбы, кроме той, которую каждый сам выбирал для себя.

Наступила новая эпоха – рассвет богов. Но сулила ли она счастье богам, что должны были пробудиться от тяжёлого сна?

Калка устало оглядел очищенный от зла мир и погнал своего чёрного коня в джунгли, в самую чащу.

Конь остановился только у большого термитника. Калка спешился возле этого термитника и забрался в него.

Теперь можно было спокойно отдыхать, погрузившись в состояние самадхи. Вишну улыбнулся сам себе. Отныне он тоже свободен от своей судьбы.

Но судьба всё же прорвалась на его жизненный путь, решив за него, что отдыха и покоя ему не видать. Послышался гулкий удар извне и на голову Нараяны посыпалась рухнувшая стенка термитника.

Резко распахнув глаза, он увидел свою супругу. Круглое, как луна, лицо богини Лакшми пылало, как печка, глаза сверкали от гнева. Её маленькая ручка, увешанная золотыми украшениями, сжимала молоток.

– Опять он залез в термитник! – прокричала она. – Опять он позорит меня перед всеми! И когда он только перестанет вести себя, как мальчишка! Ты зачем снова сюда залез? – руки её уперлись в бока.