Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 44 страниц)

– А ведь верно, – пробормотал Уран-Ану.

– Займитесь делом. Вишну должен как можно скорее убедить Крылатых Посланников встать под его начало. Мы поможем в этом. Афродита-Инанна, не теряя времени, позаботится о размножении тел. Уран-Ану продолжит слежку за Прометеем. Гефест… Притупи сознание людей, чтобы не так уж стремительно развивались в техническом прогрессе. Пусть не изобретают ничего нового. Тут не помешает немножечко застоя, чтобы сбить смертным спесь и самонадеянность. Так будет легче обратить их к религии. А также, чтобы легче поверить в то, что говорять религиозные проповедники, которых вы по нашему сигналу пошлёте на Землю, людям необходим… мммм… материальный коллапс. Это уже по твоей части, Лакшми. Бедные ближе к богу. Глобальный финансовый кризис, когда совсем ничего не строится, фабрики и заводы не работают, да и хлеб не бросается в пыль по небрежности – это то, что сейчас нужно.

– Постараюсь! – буркнула богиня богатства.

– И не забывайте о том, что в наши с вами замечательные планы будут активно вмешиваться демоны и фаги, если не своими машинами и колдовством, то гнусными интригами, да ещё могут навредить и другие враги дэвов…

– Чтооооо? – разом вскричали пятеро богов. – У нас есть ещё враги, кроме демонов и фагов? И все обрушатся на нас, когда мы потеряем бессмертие и ослабнем? Но это слишком ужасно! Фаги и демоны слишком сильны, если добавятся ещё враги, они раздавят нас! Мы не выдержим! Что, что это за враги?

– Я расскажу вам и о них. Но вы, кажется, пришли в ужас от рассказа о жителях Аши и фагах?

– Мы бы не испугались, останься мы богами навсегда, но они же нападут, когда мы ослабнем!

– Вот и подумайте о ваших истинных врагах. Правда, они намного ужаснее тех, кого вы считали врагами прежде?

– Мы считали самым опасным врагом Прометея и его войско. Теперь это не кажется таким уж страшным. Подумаешь, Прометей!

– А кого до Прометея вы считали своим злейшим врагом? Кто, как вам казалось, обидел вас сильнее всех и перед кем вы ощутили бессилие?

– Метида! – закричал Гефест. – Это из-за неё наступили сумерки богов и мы оказались в Тартаре!

– То, что демоны и фаги могут сделать с ослабевшими дэвами, может оказаться намного страшнее даже Тартара.

– Не могут же они отправить нас в огненную геенну? Страшнее Тартара, где просто темно и скучно – пекло! Не можем же мы ощущать боль от огня, даже если окажемся ослаблены?! – перебивая друг друга, заволновались боги.

Но взгляд Альби говорил: это возможно.

– Это страшнее того, что сделали с нами Метида и её сын! Но всё-таки почему мы должны её прощать? – не унимался Гефест.

– Чтобы действовать с ней заодно, – произнесла Ясан, чеканя каждое слово.

– Как это? Она что, может помочь нашим планам, как набраться сил, чтобы в дальнейшем демоны и прочая дрянь не наполнила наше существование ужасами?

– Подумай сам, Гефест, – продолжала Ясан. – Метида – очень могущественная богиня. Мудрость и знание – это одно из сильнейших оружий Высшего Мира, да и для низшего это тоже мощнейшая сила.

– Хотел бы я знать, какие такие знания она может дать и как сильно помочь, чтобы мы нашли в себе силы простить её!

– А что должны сделать мы, чтобы она простила нас? – вдруг промолвила Нана. – Давайте будем честны: это мы предали её прежде, чем она наказала нас. Да! Я предлагаю называть вещи своими именами. Все века эпохи, что мы теперь называем «до сумерек» я пыталась найти себе оправдание, почему я ничего не предпринимаю для того, чтобы как-то помочь Метиде. Ведь мы дружили с ней с детства, у нас были общие игры с её сёстрами-океанидами, мы вместе резвились в море, бегали по тёплому песку… Мы были счастливы! Когда справляли её свадьбу с Зевсом, я сидела ближе всех к невесте и мы весело перешёптывались во время пира. И мы дружили тот короткий период, когда она была царицей Олимпа. Так почему же, когда Зевс так поступил с ней, я не предприняла ничего? Ведь много раз приходило в голову, вот так и подмывало возбудить в Зевсе небывалую любовную тоску по Метиде, а вдруг бы он исторг её из своих кишок? Почему я это не сделала? Я боялась Зевса? Нисколько и никогда. Ни его боевых молний, ни того, что тогда Власти и Силы подчинялись ему. Я слишком могущественное божество, чтобы бояться пусть даже самого Зевса! Если бы даже он поступил со мной, как с Прометеем, я выпустила бы из себя всю божественную энергию и перевернула бы всю олимпийскую вселенную с ног на голову. Но ведь и до этого бы не дошло! Я просто наказала бы Зевса и могла бы уйти к отцу в месопотамскую вселенную, под защиту богов Урана-Ану. Так почему я не попыталась спасти Метиду? Да потому что я тогда как в воду глядела, что все любезные богам устои рухнут и ничего не останется от наших вселенных, от всего, что мы любили и власть этого нового бога, сына богини мудрости, станет гораздо отвратительней власти Кроноса… И ведь сбылись дурные предчувствия! Но это всё равно не отменяет того, что мы предали Метиду.

– Что же, Зевс не должен был ничего предпринять после того, как мойры предсказали, что сын Метиды свергнет его и других богов?!

– Мойры, – услышали боги высокий женский голос, – предсказали, что сын Метиды от Зевса будет сильнее своего отца, а не то, что он всех свергнет.

Из воздуха соткался статный силуэт высокой красивой женщины, в облике которой Нана, Гефест и Уран-Ану опознали Метиду.

– Зевс, услышав о том, что в этом мире должен появиться кто-то, кто станет сильнее его, поспешил с выводами, что это враг, который непременно поступит с ним так, как он сам поступил со своим отцом, – Метида усмехнулась.

Гефест развёл в стороны огромные руки:

– Но мы же не знали… Нам так сказал отец! Мы же не могли не поверить Зевсу!.. Он сказал: сын Метиды мог всех нас погубить, потому что стал бы сильнее его, Зевса!.. Что, что мы могли поделать?..

– Так у ж у нас, народа дэвов: каждый за себя, – Нана горько улыбнулась, – и с этим ничего нельзя поделать. Природа, она, вроде, даже сильнее богов, как мы поняли в последнее время? Вот демоны агрессивные и подвержены гордыне, а мы – каждый за свою шкуру. Это и не наша вина, разве не так?

– Природа даёт каждому живому существу выбор, – ответила Диля, – и дурные наклонности даются, чтобы их носители осознали, что всё нечистое лишает счастья и ведёт к поражению. Даже некоторые демоны понимают это. Это немногие из них, что не хотят преследовать ослабших дэвов и из-за этого поселились среди гуманоидов. Эти демоны борются со своей склонностью к агрессии. Они почти не едят мяса и много работают на земле, потому что земледелие даёт умиротворение и мудрость. Вот и дэвы могут преодолеть в себе порок, зазываемый «каждый сам за себя».

– Неужели и фаги могут противостоять пороку, называемому «богохульство»? – спросил Уран-Ану. – Неужели и тут бывшие смертные превзошли нас, богов?

– Могут. Не все фаги до единого после ухода в Хаоса выбираются из него именно в пространство фагов. Есть такие исключения, которые тоже скрываются среди гуманоидов. Правда, они не могут поклоняться богам в чужих мирах, но, по крайней мере, они и не занимаются преследованием ослабевших дэвов. Правда, таких фагов ещё меньше, чем демонов, что отступились от преследования дэвов.

– Уже легче! – шумно выдохнула Нана. – А то меня терзали мысли: ведь у нас, у богов, были любимцы, а кое у кого были и смертные дети, которых боги обожали. Как же, думалось мне, эти бывшие смертные станут фагами и будут травить тех богов, что дарили им покровительство или даже были их родителями? Мне бы не хотелось, чтобы Орфей, сочинявший чудесные гимны богам и восхитивших меня своей преданностью возлюбленной, вдруг стал фагом. Это то, что нельзя простить. Или боги, родители смертных. Я-то добилась бессмертия для всех своих детей, а как же другие богини? Например, Ахиллес, сын Фетиды, которого его мать оплакивает по сей день? Что если он станет фагом и врагом своей матери? Вот бы миновала Фетиду эта участь!

– В низшем мире нельзя оградиться ни от какой участи.

– Значит, для дэвов настоящее спасение только в Высшем Мире?

– Да. Если в низшем мире дэвы склонны к разрозненности, то в Высшем они становятся полной противоположностью этому – они делаются единым целым, ничуть не принуждая себя к этому. Это происходит как бы самом собой.

– И никто не теряет свою уникальность и индивидуальность из-за этого?

– Наоборот, усиливает их.

– Не могу поверить…

– Поверь, богиня. Ведь сейчас вы верите нам и готовы поступить так, как советуем мы?

– Мы готовы, хотя бы ради того, чтобы наказать своих врагов, – ответил Гефест.

– И накажете. Поверьте, это будет мощнейший удар по вражеским народам. Если согласитесь действовать в точности по нашим советам, то лишите демонов и фагов около ста миллиардов единиц, что могли бы пополнить их ряды. Это будут ощутимые потери для них. Опять же, страдания врагов – ваши успехи. А главное, тут есть возможность в очередной раз столкнуть лбами двух заклятых врагов дэвов, поставить ещё одну преграду, мешающую им дружить против нашего народа. Если бы так случалось как можно чаще, если бы боги на других планетах были сговорчивее, то со временем, возможно, фаги и демоны стали бы ненавидеть друг друга сильнее, чем дэвов.

– Ты так убедительно говоришь… – тихо промолвил Уран-Ану.

– А смогу я убедить вас простить? – горячо произнёс Альби. – Найдёте ли вы в себе силы простить Метиду и сумеет ли Метида простить вас? Не понять – просто простить? Только потому, что существуют враги, гораздо более опасные и для неё и для вас? Общие враги? Которые могут – могут! победить всех вас?

– Я уже простила, – почти шёпотом выдавила из себя Нана.

– И я, – добавил Уран-Ану и бросил красноречивый взгляд на Гефеста. Тот поймал взгляд и ответил:

– Что ж… Да… Мы тоже виноваты перед Метидой… Но даже если бы не было нашей вины… Да… Не время дэвам сражаться друг с другом… Время сплотиться… Я простил Метиду… Простишь ли ты нас, богиня мудрости?

Метида грустно улыбнулась:

– Уже. Богине мудрости не пристало делать глупости, когда требуется холодный разум. Мне слишком страшно, чтобы я лелеяла обиды.

====== Часть 70 ======

Прижав колени к подбородку, Свет забился под камень в глубине подземной пещеры. Стало ещё хуже после после того, как он потерял облик чудовища и стал просто уродом.

Нет, он не покажется в таком виде ни одному разумному существу. Прежде его боялись, а теперь он станет клоуном, посмешищем с этим горбом и родимым пятном на лице?

Инанна, Инанна, мать…

Казалось, теперь никого в мире он не ненавидел больше, чем её. Да что там, у него больше не доставало сил ненавидеть ещё кого-то, кроме неё. Всё это чувство отныне уходило на неё. Так поступить с сыном, с родным сыном!

Одиночество стало его уделом с того страшного дня, когда он попросил её вернуть ему красоту, а она превратила его в безобразного горбуна, твердя, что он должен раскаяться. Он больше не позволял никому видеть себя. Даже богине Земли, с которой был близок столь долгое время…

Один. Теперь всегда один. Он не желал слышать голосов, только иногда ему резал уши собственный стон.

Если кто-то появлялся рядом с ним хотя бы на расстоянии ста шагов, он наносил удар огненной струёй, вырывавшейся из его глаз. Однажды этот удар получила Аграт-бат-Махлат, пришедшая было его утешать. А богиня Земля уже понимала, что повторять её ошибки нельзя. И теперь некому было искать его под землёй. Демонов больше нет. Где они теперь? Но он, Свет, рад что их не стало. Он не хочет, чтобы они были свидетелями его глубокого унижения.

Но однажды он услышал над собой голос. Низкий, холодный, незнакомый, произнесший:

– Плачешь, слизняк?

Свет вздрогнул всем телом и его заколотило. Он выполз из-под своего камня, настроил видимость в темноте и разглядел высокую мужскую фигуру, представшую перед ним. Это был мужчина в чёрных широких длинных одеяниях. Свет сразу определил: демон. Демоны бывают внешне ничем не отличимы ни от богов, ни от людей, но Свет научился отделять одно от другого. Незнакомец смотрел на него тёмно-красными ледяными глазами, он был смугл и кожа его имела выразительное зелёное свечение, волосы были цвета смолы и всклокочены.

Свет не верил своим глазам. Неужели тот бог из пантеона Тримурти добил не всех демонов?

Но демон дерзко заговорил с ним. Мало того, что посмел нарушить уединение его, Света, великого противника самого Бога, да ещё и оскорбил, назвав слизняком. Он поплатится за это!

Из глаз Света полились два огненных луча, благополучно прошли через демона, как через воздух и вернулись обратно в глаза своего носителя.

– Кто ты, наглец, что мои лучи не могут испепелить тебя? – спросил Свет.

– Я – никто, видимость демона, не более того. Пока мы не можем ступить на эту планету во плоти. Но говорить с тобой я могу как разумное существо, не сомневайся.

– Я не позволял никому нарушать мой покой!

– Покой? О каком покое ты говоришь? Твоя душа давно не знала покоя, а сейчас ад внутри тебя!

– Что тебе с того? Ты пришёл унизить меня? Объявить мне, что я ещё более ничтожен, чем думаю, поэтому ты дал мне определение – «слизняк»?

– Сейчас ты поступаешь именно так, как это ничтожное существо! Подумать только, неужели ты тот, кого чтили орды демонов, ты тот, кто переманил на свою сторону треть войска самого Бога и сделал демонами их? Какое падение!

– Падение и есть.

– И пасть тебя заставила женщина? – демон презрительно усмехнулся. – Не Бог. Не все боги этого мира! Баба, всего лишь одна баба, да?

– Коварная и опасная… Ты не знаешь её так, как я! Это моя мать. Она всегда наносила мне удар именно в спину… И у неё нет слабых мест…

– Ну, точно, это слова слизняка, боящегося бабы! – захохотал демон.

– Замолчи, демон! Как бы то ни было, я выше тебя, я – бог! Никогда, никогда демон не станет равен богу!

– Мы, демоны уже выше вас. Вы, боги, умрёте. Мы – бессмертны.

– Этого не может быть. Вы уже умерли! Ты – бесплотная душа демона, поэтому тебя не берут мои испепеляющие лучи!

– Я живее всех живых, потому что моя истинная сущность сейчас находится в Аше, где я бессмертен.

– В какой ещё Аше?

– Вот послушай меня. Я расскажу тебе про Ашу. Когда демон навсегда покидает Землю, его ждут в пространстве, которое называется Аша, его уже ожидают его братья, его народ – другие демоны…

И тут Свет услышал от незнакомца повествование примерно такого рода, что было рассказано Альби Метиде и её гостям. Свет понял: демоны оказались сильнее, чем считал он и целью их являлось преследование и месть бывшим богам, которых ещё называли народом дэвов.

– Мне всё понятно, – сквозь зубы проговорил он, – моим унижениям не будет конца! На Земле я был врагом богов и изгоем, а когда придёт конец моему бессмертию, меня будут одолевать демоны, ловить, как кошка мышь, чтобы жестоко измучить, прежде, чем сожрать.

– Мы мучаем не всех дэвов, – глухим голосом произнёс демон. – Кое-кого мы не только не трогаем, но даже помогаем, если, конечно, дэв соглашается на сотрудничество.

– Понятно. Предатели есть в каждом народе.

– Предать можно только тех, кого ты любил или кто любил тебя. Что было тебе дорого. Кто был дорог тебе из богов? Или кто дорожил тобой? Может быть, богиня Земли?

– Я только пользовался ею.

– А может, твоя мать? Ты ведь видел в ней не только мать, не так ли?

– Я больше не желаю ничего слушать про это чудовище! – глаза Света полезли на лоб. – Моя ненависть убьёт меня раньше, чем иссякнет моё бессмертие!

– И что с того? Тебе жаль тех несколько веков, что ты мог бы ещё просуществовать ничтожным горбуном?

– Зачем ты издеваешься надо мной, напоминая мне, что я жалкий горбун?! Представь себе, я не забываю об этом ни на минуту!

– Сильный думает о мести, а не жалеет себя!

– Как?! – в ярости проорал Свет, выпучив дикие глаза. – Как я отомщу ей, если сейчас она стала сильнее вдвое, спутавшись с этим могучим божеством из Тримурти? У неё есть ещё толпа друзей – сильных и влиятельных богов. Они вытащат её откуда угодно, даже если бы у меня были силы её куда-то запихнуть!

– Могут и не вытащить. Если, конечно, ты перестанешь так трепетно жалеть свою собственную персону!

– Не смей говорить со мной так, демон! – сквозь зубы прорычал Свет затрясся всем телом.

– А то что? Ведь ты не сможешь мне сделать ничего. Не те времена, когда демоны уважали тебя и растерзали бы своего, посмей он надерзить тебе. Да, были времена, когда ты восхищал демонов! Они считали тебя своим, потому что ты был, как они: не щадил себя.

– Может, скажешь, наконец, к чему ты клонишь? Мне не до того, чтобы выслушивать пустой трёп.

– Ты мог бы пожертвовать остатками своего бессмертия ради мести матери, обрекшей тебя на жизнь крота в норе под землёй, как и твоего смертного отца?

– Зачем напоминать мне, что мой отец был жалкий смертный? А ради мести этой женщине я бы пожертвовал не только бессмертием – я бы согласился уснуть вечным сном и никогда не видеть жизни, всё равно она никогда не приносила мне радости!

Демон одобрительно кивнул головой и чуть улыбнулся:

– О, дэв, как же ты схож с нами, демонами! Ты также горд и беспощаден к себе, твоя ярость, гнев и неистовство вызывает восхищение! Злость даёт тебе чувство жизни, главное, имея её, действовать!

– Мне ненавистна жизнь!

– Потому что ты находился не в том месте и не в то время. Хоть ты и дэв по рождению, но по мышлению и поведению ты ближе к нам, демонам.

– Кажется, этим ты хочешь польстить мне? – надменно спросил Свет.

– Ты же сам знаешь, что это так. Поверь, дэвы, подобные тебе у нас в почёте. Когда закончится твоё жалкое пребывание на Земле, а точнее, под ней и ты окажешься в Хаосе, мы никак не навредим тебе своим колдовством. А когда ты решишь выбраться из Хаоса в пространство, принадлежащее дэвам, а оно носит название Алес, мы даже можем помочь тебе приобрести всё, что потешит твою гордость, усладит твои амбиции. Мы можем много дать нашим друзьям! Мы не гнушаемся дружбой с такими дэвами, как ты, ведь и ты не гнушался дружбой с демонами.

– Что же вы можете мне дать в этой самой, как ты говоришь, Алес, пространстве дэвов?

– А что ты хотел всегда? Не власти ли, не славы?

– Я хотел стать великим и могущественным богом! Как Энлиль, даже сам дед Ану, как… она…

– Мы можем помочь и в этом. Не здесь – в Алес, куда вы все заявитесь в будущем. Ты ведь говорил с Молящимися? Они поставили тебя в известность, что в низшем мире возможно вновь стать богом? Но они кое-что не договорили: великим богом можем помочь стать мы!

– И превзойти других богов?

– Но ты понимаешь, за это надо заплатить. Тебе это будет не трудно. Заплатить-то надо всего лишь отомстив тому существу, которое на данный момент ты ненавидишь больше всех: ей. Правда, ценой остатков бессмертия. Пойми, чтобы наложить полноценное проклятье, от которого не избавят другие боги, нужно дорого заплатить. Только ведь для тебя это не так уж и дорого, верно? Тебе стало в тягость существование на этой планете, ты не можешь вынести его. Если ты избавишься от этого, ничего страшного не произойдёт, всего лишь уход в Хаос прежде времени и выход из него – уже не в существование, а в жизнь, вперёд, к исполнению всех желаний!

– Демон, ты можешь меня не уговаривать, не убеждать ни в чём, я готов ко всему, ненависть и ярость сожрали весь мой страх перед чем бы то ни было. Я готов отдать любую цену, но вот за что? Какое проклятье искалечило бы весь её жизненный путь, что навредило бы ей больше всего?

– Я знаю, – демон присел на корточки, склонился к уху Света и прошептал в него.

Затем снова выпрямился во весь рост и произнёс:

– Действуй.

Свет снова заполз под камень, под которым находился до встречи в обликом демона и замер там, скрючившись в позе эмбриона.

Все эти события наблюдала со стороны мать Земля, будучи невидимой. То, что ей довелось увидеть и услышать, не было волей случая. За века она научилась чувствовать дела и мысли Света, того, о ком она думала так же часто, как о власти над планетой, единым целым с которой она являлась.

Она знала: Свет сидит под камнем в недрах земли уже долгое время, он плачет и ненавидит.

И вот однажды она поняла, что что-то изменилось. Она ощутила его эмоции удивления от того, что произошло что-то неожиданное. В это время она находилась вреди богов Тримурти, созидавших под руководством Брахмы и защитой Шивы непроницаемый купол над замком Урана-Ану. Она тоже вносила свою лепту в это строительство, чтобы иметь право пребывать в этой цитадели богов, когда ей заблагорассудится. Нет, она не считала, что ей нужна какая-то защита, убежище, как им всем. Она не верила, что ей, богине планеты, могло что-то угрожать. Просто она делала что-то вместе с богами Тримурти для того, чтобы не терять их расположения. Так, на всякий случай.

И вот она, сотворяя свою долю непроницаемого купола, вдруг ощутила Света, сидевшего под землёй и вдруг услышавшего голос демона.

Богиня Земли вмиг переместилась туда, где пребывал Свет и услышала всё.

Когда демон, а точнее, его изображение растворилось в воздухе, она приблизилась к убежищу Света и присела на корточки, настроив виденье в темноте.

Свет, зажмурив глаза и прижав колени к подбородку, что-то бормотал и от него исходила невероятная сила чувств.

И вдруг он начал как бы уменьшаться в размерах и от его тела принялось отходить нечто, напоминавшее густой туман. И этот туман в считанные секунды превратился во что-то непроглядное, что заволакивало глаза.

На сердце богини Земли стало невыносимо холодно от страха. Хотелось умчаться куда-нибудь, не видеть этого, но ужас сковал и тело и мысли.

Туман раздался по всему подземному коридору, где находилось убежище Света, но продержался недолго – не более пятнадцати минут.

И вот снова всё начало чернеть и постепенно туман сменила привычная подземная тьма, в которой божество могло отлично видеть.

Однако, богиня Земли не обнаружила Света.

И, задрожав, поняла: он в Хаосе.

Его бессмертие окончено. Его больше не существует в земном мире. Он принёс себя в жертву своей мести, своей обиде.

Богиня Земли подумала о том, что однажды и она вот так обратится туманом и… перестанет быть божеством. И что ждёт её тогда? Демон, говоривший со Светом, поведал ему о том, что большинство дэвов подвергаются преследованию от демонов, когда лишаются бессмертия. Она узнала об этом только сейчас. Ей тоже довелось общаться с Молящимися Самим Себе, но не более, чем пару раз. Правда, они заявлялись к ней больше, но она прогоняла их, она боялась этих непонятных богов, оповестивших её о том, что её бессмертие закончится и убеждавших её слушать их советов. Они были носителями плохих новостей, а таких никто не любит.

Однако, дурные вести всё же достали её из другого источника информации.

====== Часть 71 ======

Ей захотелось хоть с кем-нибудь поговорить об этом.

С Майей, богиней иллюзий, лучшей подругой? Нет, с этой хорошо забавляться и плести интриги, но не изливать свои слабости. Богиня Земли не доверяет этой Майе, хоть и дружит с ней не одну эпоху, с самого начала. Она не раскроет свою душевную тревогу такой же интриганке, как сама.

Но кто же тогда?

Внезапно ей вспомнился один из её сыновей.

Кронос.

Какой он был хороший и послушный до поры, до времени, как жалел её, как умел утешать! Вот бы и сейчас повидаться с ним… Где он сейчас? Кажется, во дворце из голубого мрамора, с другими богами, не перешедшими на сторону Шести Богов?

Считанные секунды – и богиня Земли оказалась в покоях Кроноса, принадлежавшие ему в голубом дворце.

Кронос восседал на своём троне из золотых кирпичей, вперив взгляд небольших серо-голубых глаз в пустоту.

Он вспоминал.

К нему тоже являлись Молящиеся Сами Себе. Он не поверил ни одному их слову. Он не мог принять того, что лишится бессмертия.

Но потом, когда он не смог добыть для себя ни одной капли амброзии и у других богов была та же проблема…

Да, он потеряет этот мир.

И это тогда, когда было бы в пору завладеть им снова!

Несколько часов назад перед ним предстала голограмма фага. У Кроноса округлились глаза и он не поверил им. Существо напоминало античную статую не то Аполлона, не то Гермеса, не то Афродиты, но статуя как будто была покрашена во всевозможные живые цвета и глаза у неё также не были мёртвыми.

– Приветствую тебя, бог золотого времени! – низким мужским голосом произнесло оно.

– Ты кто? – проговорил Кронос, вперив в него изумлённый взор.

И тут фаги поведал ему о своём народе, примерно то, что услышали боги от Альби и его спутниц в маленьком раю Метиды.

– Так вот куда денутся все смертные, когда исчезнем мы, боги! – брови Кроноса удивлённо поползли вверх. – Что ж, неплохо устроятся, в отличие от нас, богов…

– А разве ты не рад этому? Разве ты не был лучшим из всех богов для рода человеческого, что существовали на этой планете?

– С чего ты решил, что я был лучшим?

– Ведь это при тебе был золотой век для людей. Ты был лучшим из богов земледелия и это именно в эпоху твоего правления вырастала пшеница, что была в два раза выше роста человеческого, а зёрна в её колосе были размером с кулак крупного мужчины и при этом зёрна росли не только на верхушке, а от корневища до самого верха! И такими были многие злаки. Людям не приходилось в поте лица распахивать огромные просторы полей, чтобы иметь хлеб. Стоило только зарыть в землю большое зерно и забыть о нём на некоторое время, а потом получалось много-много хлеба! И как легко эти зёрна перетирались в крупу, в муку! В эпоху твоего царствования в олимпийской вселенной были огромные фруктовые деревья, раз в десять больше нынешних и плоды на них были также в десять раз больше. Виноградные лозы стелились по земле, потому что не могли выдержать тяжесть гроздей, огромных ягод. Бахчёвые плоды были величиной с огромную бочку, в них можно было обустроить временное жилище! Жизнь людей была сплошным весёлым пиром. И ты сам часто являлся на эти пиры и гулял со смертными, как с равными. И души их после смерти ты поселял на островах блаженных. И никому не было страшно прощаться с жизнью, даже такой прекрасной, потому что ушедших ждал отдых перед следующим рождением! В этой вселенной не было зимы, круглый год было тёплое лето – так обустроил ты свой мир. Четыре урожая в год – изобилие без изнуряющего труда! Хищники не трогали людей, саранча не пожирала урожаи. Можем ли мы, бывшие смертные, не оценить такого добра по отношению к нашему народу? Ни один бог не относился так хорошо к людям, как ты! Я уверен, окажись сейчас власть в твоих руках, ты постарался бы вернуть золотое время!

– О какой власти может идти речь? Я просидел в Тартаре эпоху до сумерек. Я пробыл там и эпоху самих сумерек. Две эпохи в Тартаре. Под охраной сторуких великанов. Без надежды на изменения. Да, сейчас на моей стороне титаны и кое-кто из богов. Но, увы, это не самая великая сила!

– Зато мы, бывшие смертные, стали великой силой! Мы способны на многое, даже помочь тебе в благодарность за то добро, что сделал ты когда-то здесь, на Земле для нашего народа.

Между бровей Кроноса пролегла складка.

– Я не был добрым никогда, – ответил он. – Просто у меня никого не было, кроме людей. Я не доверял моим братьям титанам. И, как выяснилось, правильно делал. Они все предали меня, кто-то раньше, кто-то позже. Все эти пиры со смертными – от одиночества, не более того.

– Мы уверены, ты был человеколюбец! Ведь при тебе и человеческий род не знал, что такое грех, гордыня, зависть, что можно убить или украсть. Разве не были святы те люди, что жили в твою эпоху?

– Но потом богиня ночи, Нюкта, возненавидев меня, родила злых богов, которые пробудили зло и в людях…

– Это была не твоя вина! Ты ненавистен всем богам, потому что все они ненавидят тех, кто любит людей.

Кронос сощурил маленькие глаза и прорычал:

– А где вы были раньше, если вы так благодарны мне за моё добро к людям? Почему допустили, чтобы я протомился в Тартаре столь долгое время? Где была ваша великая сила, которой ты хвастаешь сейчас?

– У нас появился доступ к беседам с богами только сейчас. До сих пор это было невозможно.

– И как вы намерены помогать мне? Перетащите на Землю войска в летательных машинах, что изобрели вы, убьёте всех богов таким оружием, которое способно убивать богов – отомстите за меня?

– Нет. Наши космические корабли ещё не могут проникать сюда и нами ещё не изобретено такого оружия, что способно лишать богов хотя бы остатка их бессмертия. Но мы можем дать тебе нечто более мощное – знания.

– Ах, знания! – в голосе Кроноса завибрировала насмешка. – И что, знания могут убить, например, Зевса?

– Нет. Пока боги неуязвимы. Но все боятся того времени, когда сойдут в Хаос. И вот тогда они будут доступны для нашей техники, способной влиять на их здоровье – телесное и психическое, а также на их мысли, поступки, события. Знаешь, Кронос, если внушать кому-либо одни и те же мысли о самоубийстве, он самоубийство свершит. А убивший себя ослабнет даже ещё сильнее, чем если бы кто-то убил его медленно и с муками. Но это только доля того, на что мы способны. Когда боги сойдут в Хаос, мы покараем за тебя всех, на кого ты укажешь. А тебе можем помочь. Ведь если ты выйдешь из Хаоса, у тебя вновь появятся желания. И мы поможем осуществить их, влияя на мышление твоего окружения.

– Заманчиво, – усмехнулся Кронс.

А фаги продолжал:

– А от тебя требуется лишь одно, бог-человеколюбец: чтобы ты перешёл на нашу сторону и прислушивался к нашим советам и ещё напрочь отказался бы общаться с Молящимися Самим Себе и прислушиваться к их лжи, ведущей к бедам и ловушкам.

– Так-так. С Молящимися я и без того не имею дел, я не хочу их слушать, они не понятны мне. А вы, как я погляжу, намерены кормить меня завтраками: будет всё, но потом. Дожил же я! Слушаю обещания смертных, которые говорят, что осчастливят меня, бога.

– Бывших смертных.

– А хоть и так. Но я-то всё ещё бог! И я должен ждать милости от людей, хоть и бывших смертных?! – в глазах бога золотого времени сверкнули искры гнева. – Ты унижаешь меня, как там тебя… фаги!

На лице, подобном лицу статуи, фаги не отразилось никаких чувств. Он снова заговорил, но уже взял другой тон, в котором ощущались вибрации прошения:

– А что если я скажу, что люди по-прежнему нуждаются в твоей защите, бог счастья?

– По-моему они отлично обходились без меня, когда я гнил в Тартаре!

– Не обходились. Жизнь людей была сплошным мучением с этими злыми и жестокими богами, что воцарились после тебя. Ещё хуже стало, когда этих богов сбросил в Тартар особенно злой бог, самый злобный из них, ненавидевший и людей, и богов одинаково. Люди ничего не могли поделать, им не позволялось стать сильнее до тех пор, пока этот злой бог не оказался в Хаосе, сойдя туда самым первым из всех богов. И только после этого люди смогли постепенно и частично выйти из тьмы невежества и кое-чего добиться для облегчения своей участи.