Текст книги "Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)"

Автор книги: Динна Астрани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)

– Персефона, – проговорила она, кладя теперь себе на колени её правую руку, – я понимаю, ты всегда любила быть ото всего отстранённой. Мне тоже сейчас хочется закрыть своё сознание от любых новостей, они в последнее время как-то совершенно никого не радуют. Но от этого будет только хуже. Вот как ты думаешь, где сейчас находится Деметра, твоя мать?

– Я не знаю… Она так внезапно исчезла… Мне так страшно… Это на неё совершенно не похоже…

– И что ты сделала для того, чтобы это узнать?

– Я пользовалась ясновиденьем, поверь мне, пользовалась и пыталась наладить телепатический контакт с мамой. Но почему-то ничего не получается!

Нана остригла ногти на правой руке Персефоны и взялась за левую.

– Ты привлекла к этому делу других богов?

– Они были заняты строительством непроницаемого купола. Да и мне пришлось в этом участвовать, они требовали! Афродита, ты что-то знаешь о маме? – лицо Персефоны напряглось.

” – Знаю, – подумала Нана, – но вот как ей сказать, что Деметра в плену у Прометея? Ведь возникнет столько вопросов и не у одной Персефоны.»

– Не волнуйся, мы все тебе поможем, – уклончиво ответила она. – Мы вернём Деметру. Мы вместе решим эту проблему.

– Ты думаешь, боги пантеонов Тримурти и Амона примут в этом участие?

– Не забывай, что Амон – это тот же Гелиос, один из наших. Почему бы ему не помочь тебе, дочери Зевса? А Тримурти… Это весьма ответственные и гуманные божества. Я уверена, они не откажутся разобраться в этом вопросе. Только не отращивай, пожалуйста, больше такие длинные ногти, иначе я не дам гарантии, что к тебе отнесутся всерьёз кто-либо из богов высших ступеней!

– Бог Хнум уже пытался мне в этом помочь. Он такой добрый, он постоянно меня утешает! – Персефона чуть улыбнулась. – У меня много надежд на него. А ты, Афродита, кажется, стала женой одного из Шести? Стало быть, ты теперь наша новая царица вместо Геры, если один из царей богов взял тебя в жёны?

– Ты, наверно, не поняла, Персефона. Шестеро не будут царями над богами. Они возглавят новый общий пантеон, это да, но, скорее, в качестве старост или, как сейчас говорят смертные, администраторов.

– Ох, до чего же мы дожили, Афродита! Мы пользуемся терминами, придуманными смертными, чтобы дать какое-то определение чему-то! Неужели мы стали настолько отсталыми из-за того, что пролежали в Тартаре столько долгое время?

” – Знала бы ты, как далеко могут зайти смертные в делах прогресса! – с горечью подумала Нана. – Ведь рано или поздно даже Персефона, которая любит быть ото всего далёкой, подобно моему брату Океану, узнает о том, как стали могущественны смертные, что даже позволяют себе быть врагами богов и наносить им существенный вред. Разве только новые слова и определения придумали они? Персефона, Персефона! Они бессмертны, умеют преобразовывать материю, передвигаться по космосу. Как тебе покажется такое, когда ты узнаешь?»

Вскоре она распрощалась в Персефоной и отправилась на поиски Мохана и вскоре обнаружила его в одном из материализованных им шатров.

– В шатре неплохо обитать, – прокомментировал он, когда Нана вошла к нему. – Однако, мне хотелось бы перенести сюда тот дворец, в котром мы праздновали нашу свадьбу. Всё-таки я провозился с ним всю ночь и материализовывал его с особым чувством – любви к тебе, – Мохан улыбнулся.

– Я не возражаю. Что-то будет с людьми, проживающими там по близости: сначала за одну ночь возник великолепный дворец и роскошный сад и однажды это всё также внезапно исчезнет. Забавно было бы узнать, как объяснят себе это смертные.

– Ну, допустим, предположат, что проходили съёмки фильма, на участке были установлены бутафорские деревья и дворец из пластика, картона и пенопласта. А потом всё это просто свернули и увезли в грузовых фургонах.

– А если кто-то побывал на нашем участке, допусти, чтобы наворовать фруктов и успел многое ощупать? Понять, что деревья живые, а дом – из камня?

– Любопытство наказуемо. Пусть получает психологическую травму за проникновение на чужую собственность, авось, усвоит урок урок. Надо ли нам задумываться о душевном здоровье потенциального фага, которого нам рекомендовали уничтожить попозже?

– Верно, Мохан.

Они отправились вдвоём в те места, где находился дворец, созданный Моханом.

Нана подумала, что в том же городе находится и обшарпанный пансион госпожи Елены, где она тоже была счастлива, потому что там прошли первые дни знакомства с Моханом. Комната в этом пансионе всё ещё оставалась за ней, потому что она проплатила её надолго вперёд. А вдруг пригодится кому-нибудь из богов, вдруг кому-то потребуется побывать среди бедности и запущенности, чтобы слить туда свою тоску.

Нана настроила ясновиденье и перед ней появилась картина: Дионис лежал, пьяный вдрабадан на её кровати и тут же, рядом на коврике, валялся не менее пьяный Арес. Без сомнения, некогда элитные боги олимпийского пантеона не могли справиться с тоской и страхом.

Нане захотелось прогуляться по городу, пока Мохан уменьшал в размерах деревья и аккуратно собирал их в коробочку с землёй.

Она просто переместила к летнему открытому кафе, где когда-то любила есть мороженое. Но вдруг поймала себя на том, что мороженого не хочет. Это изобрели смертные. Потенциальные фаги, люди, которых придётся много раз убивать, чтобы они не могли в дальнейшем причинить зло дэвам.

Она побродила немного по улицам, всматриваясь в лица людей, идущих навстречу. И начала ловить себя на том, что видит в этих лицах что-то очень зловещее. Ну, да, смертные далеко не такие, как прежде. В их лицах появилось слишком много гордого, независимого, самоуверенного. Попробуй согни таких, заставь снова молиться древним забытым богам, которых в своё время боялись до дрожи! Нет сомнения, фаги склонят их на свою сторону, если это не предотвратить.

Нана приблизилась к киоску, где шла торговля беляшами и купила несколько. Юная девушка мило улыбнулась ей, подавая беляши. ” – Она кажется такой приятной, – подумала Нана, – но ведь скажи ей, что она обязана питать молитвами целую толпу богов, ведь откажется же, посмеётся. Нельзя поддаваться жалости к смертным, как бы сладко не улыбались они, как бы ни были любезны. Став фагами, они сильно изменятся!»

====== Часть 82 ======

Держа беляши, Нана переместилась обратно в их с мужем дворец. Пища смертных приятно пахла, щекотала ноздри. Теперь было обидно, как никогда, что это было приготовлено смертными и богине хотелось съесть это.

Она вздохнула и, присев на пуфик посреди одной из комнат, надкусила беляш.

Фигура Мохана выросла перед ней через несколько минут.

– Любимая, ты где была? – спросил он.

– Просто прошлась немного по местам, где я была и несчастна, и счастлива, – улыбнулась Нана, дожёвывая беляш.

– А что это ты ешь?

– Беляши. Определённо, свежие!

– Но. Они с мясом, – напрягся Мохан.

– Да. Признаться, я соскучилась по мясу.

– Разве не было вкусно то, что я материализовывал для тебя во время нашего свадебного путешествия? Я готовил для тебя столько еды не из мяса, ты, вроде бы, была довольна!

– Любимый, всё было очень вкусно, но мне захотелось мясной пищи. Ты пойми, она всегда была у олимпийских богов. Мы брали её с жертвенников в храмах. Или Артемида приносила нам из лесов подстреленную дичь. А знаешь, сколько рыбы, устриц, мидий и омаров мы добывали в морях с подругами-океанидами и готовили из них превосходные блюда?

Между бровей Мохана пролегла складка досады.

– Значит, ты не намерена отказаться от мяса и рыбы, этой пищи демонов? – голос его повысился.

– Боги тоже это ели, я ведь только что об этом тебе сказала! – Нана заволновалась.

– Ваши олимпийские боги развращены не хуже демонов! – голос Мохана чуть ли не переходил в крик. – Я знаю, что до сумерек вы пили слишком много вина, а сейчас кое-кто пьёт и того больше, а с поеданием мяса вы можете даже посостязаться с демонами! У олимпийцев в норме разврат и прелюбодеяние, как будто у них нет ответственности быть чище и возвышеннее других существ, как будто они ничем не лучше демонов или смертных! Но ты, Нана, – в его голосе что-то дрогнуло и он пристально посмотрел на жену глубокими чёрными глазами и брови его огорчённо приподнялись над переносицей, – ведь ты не такая, как они, хоть прежде ты и вела себя, как они и всё-таки я уверен, что ты отличаешься от них. Ты более утончённая, мудрая, нежная. Разве тебе на самом деле хочется есть мясо?

Нервы Наны напряглись, как натянутые струны.

– А если демоны завтра станут есть только фрукты, то следует отказаться и от этого, потому что это едят демоны?

– Нет, конечно, – Мохан становился всё беспокойнее. – Зачем об этом говорить? Мы знаем, что животная пища нечистая, кроме яиц и молока, это трупы, трупы, Нана!

– Зато вкусные, – Нана ощутила, как нервозность её перерастает в злость от того, что хоть в чём-то они могут не понимать друг друга со своим возлюбленным.

Мохан, кажется, также начал злиться. Его трепетные ноздри заходили от горячего дыхания из-за нарастающего гнева. Очевидно, он не мог принять того, что жена, до сих пор такая послушная и покладистая, согласная во всём, может ему не подчиниться сразу и навсегда.

– Отлично, – проговорила он, – значит, я не могу найти аргументов, чтобы вызвать у тебя отвращение к мёртвой плоти. В таком случае, я скажу тебе: Нана, если ты меня любишь, то откажись от мяса – навсегда! Я хочу доказательств твоей любви!

Нану словно обжёг внутренний огонь, она не поверила ушам: её любимый пытался манипулировать ею? Он использует её любовь к нему, чтобы заставить сделать так, как нужно ему?

– Хорошо, я не буду есть мяса, – ответила Нана и взгляд её сделался колючим, – если и ты докажешь мне свою любовь!

– Я слушаю тебя, Нана.

Нана поднялась с пуфика и пристально посмотрела в глубокие, как космос глаза мужа.

– Докажи, что ты меня любишь. Начни есть мясо!

Мохан задышал ещё глубже и тяжелее:

– Ты издеваешься? Я, верховный бог Тримурти, должен есть пищу демонов по твоей прихоти?!

– Но ведь я должна по твоей прихоти перестать есть мясо. Чтобы доказать тебе свою любовь. Почему ты не можешь доказать мне свою любовь, начав есть мясо, как все мои олимпийские боги?

Смуглое лицо Мохано потемнело ещё сильнее. Он был разгневан всерьёз. Он резко развернулся спиной к жене и большими шагами покинул комнату, громко хлопнув дверью.

Нана снова плюхнулась на пуфик и швырнула на круглый столик, стоявший неподалёку, недоеденный беляш. На душу опустилась невыносимая тяжесть. Вот, она поссорилась с любимым мужем, а ведь прошло совсем мало времени после их свадьбы! Ведь казалось, что они так хорошо понимают друг друга, живут душа в душу. И ведь действительно, до сих пор она была согласна во всём с Моханом! Может быть, надо было уступить? Может, настала пора отвыкать от прошлого, когда она сама всё решала и делала то, что хотела? Да кому, как не ей, богине любви, не знать, каких жертв требует любовь! В конце концов, можно было бы съесть мясное, находясь где-нибудь подальше, чтобы Мохан не увидел. Надо ведь было уступить?

Нана пересела с пуфика на кресло и погрузилась в тягостные раздумья. У неё появились мучительные сомнения в любви Мохана. Можно было бы в таком случае всё поправить, применив своё умение владеть энергией любви, но… До сих пор он любил её просто так, она ничего для этого не делала. И что, у этой любви оказался такой короткий срок?! Мохан разведётся с ней?

Тревога нарастала в ней. Она уже начала рисовать себе мрачные картины, как Мохан объявляет ей о конце их взаимоотношений и завершении его любви к ней.

И когда внутренняя паника по поводу конца любви во внутреннем мире Наны достигла апогея, неожиданно открылась захлопнутая недавно Моханом дверь и Мохан бочком протиснулся в неё.

На его лице уже не было и следа от гнева, наоборот, его выражение было виноватым и кротким.

Он чуть улыбнулся и взгляд его вновь сделался ласковым и бархатным. Он приблизился к креслу Наны и присел перед ней на корточки.

– Любимая, я хочу попросить у тебя прощения, – проговорил он, – потому что я вёл себя, как настоящий семейный деспот!

Нане так внезапно полегчало на душе, свалилась непосильная тяжесть и она глубоко вдохнула и выдохнула. Улыбка чуть тронула её губы.

Мохан продолжал:

– Я переместился под непроницаемый купол и попросил у вашей богини Гекаты этого отвара, что даёт спокойствие. Надо сказать, он просто чудесен! У меня просто в считанные секунды все мысли собрались в правильном порядке! Вот на самом деле великая богиня! Я был ей весьма признателен за помощь, хоть меня и огорчило осознание того, как отвратительно я вёл себя с тобой. Я люблю тебя сильнее всех на свете, как я мог так разговаривать с тобой?

– Должно быть, тебя очень сильно раздражает мясоедство. Но ты не думай, я не стану ничего делать тебе назло. Я постараюсь не есть ни мяса, ни рыбы. Но если уж сильно захочу, так, что станет невмоготу, больше не стану приносить в наш дом эту пищу демонов, съем где-нибудь подальше.

Мохан замахал кистями рук:

– Нет, я больше не буду требовать от тебя, чтобы ты перестала есть мясо. Я не семейный тиран и не хочу потерять твою любовь, стать тебе отвратительным из-за деспотизма. Если у тебя есть желание есть мясо, то ешь его. В конце концов, ты так чиста и возвышенна, что даже мясоедство не сделает тебя равной демонам!

Они помирились и отправились в спальную, где занялись любовью в кровати, подобной огромному цветку лотоса.

Затем вместе уменьшили дворец и, поставив его в шкатулку, взошли на виман на глазах у изумлённых людей, проходивших в это время мимо ограды их приусадебного участка.

– Даже лучше, если они не сумеют себе это объяснить, – заметил Мохан. – Может быть хоть кто-то уверует, что этим миром снова правят боги!

– Совершенно согласна с тобой, любимый.

Через некоторое время Мохан сам впервые попробовал мясо.

Они вернулись в этот город, где впервые познакомились, решив побродить по его улицам и вспомнить счастливые дни.

И вдруг увидели Эрешкигаль возле одного из мангалов, уписывающей шашлык.

– Мясо просто отличное, свежанинка! – крикнула она Нане и Мохану. – Не всегда так бывает, иногда они пытаются подсунуть тухлятину, но меня-то не обманешь! Нана, иди есть шашлык!

– Не хочу, – буркнула Нана, отвернувшись. Вот ещё, будет она на глазах Мохана есть мясо, чтобы расстроить его!

Вот тут и произошло неожиданное. Мохан приблизился к одному из мангалов, купил два шашлыка, протянул один жене, а другой поднёс ко рту и откусил кусок мяса.

– А это на самом деле вкусно, – задумчиво произнёс он.

Большие глаза Наны округлились от удивления.

– Но ведь ты это терпеть не мог! Ведь это пища демонов!

– Это едят и боги, – напомнил он ей её же слова. – А чем я хуже?

Нана подумала, что их любовь с Моханом сильнее разных недопониманий. Вот ведь, поссорились, да не надолго, тут же и помирились, Мохан настолько принял её вкусы, что даже решил изменить свои. Милые бранятся – только тешатся.

Однако, через несколько дней они снова поссорились и это была более тяжёлая размолвка.

Однажды в непроницаемый круг явилась вестница богов Ирида и пригласила в голубой дворец всех богов, что имели отношение к олимпийскому пантеону, с их новыми или старыми супругами, на пир, что устроили новоявленные цари богов – Гера, Кронос и Посейдон.

Нана тут же озаботилась сборами, примеряя перед зеркалами наряды и украшения. Сердце её застучало от радости. Снова пир среди олимпийцев, как раньше! Снова она будет блистать красотой прекраснейшей из прекраснейших. Снова о ней заговорят, все взоры будут устремлены на неё! Правда, под непроницаемым куполом её красота тоже не оставалась без внимания. На неё с восторгом взирали мужчины-боги всех трёх пантеонов, собравшихся вместе. Она и здесь особенно блистала среди блеска. Но… Вот там, где остались ещё не перешедшие на сторону Шести боги, там было ещё прошлое, с его событиями, разговорами, победами и редкими поражениями, там было счастье, потому что не надо было думать о смерти и заботиться о том, что будет после неё.

И ещё она очень хочет войти в пиршественный зал, держа за руку Мохана. Все должны увидеть, что златая Афродита всё-таки нашла свою любовь. В гнусное для всех время. В пору страданий и горя богов. А вот она, как всегда, счастливее других!

Вот тут-то она снова испытала несогласие Мохана. Он не пожелал отправиться на бал олимпийских богов и заявил, что и она не должна идти туда без него.

– Милый, что опять не так? – с досадой проговорила она. – Ты не хочешь повеселиться на балу?

– Не в этом обществе. Там, кажется, вино должно литься рекой, не так ли?

– Почему бы тебе не попробовать немного вина? Ты же уже отведал мяса.

– Дело не в этом. Олимпийцы из голубого дворца не захотели перейти на нашу сторону, хотя Гермес мне рассказывал, что уговаривал для этого каждого из них. Они развращены, они не хотят понимать, что значит порядок, они хотят поступать только по-своему, вопреки здравому смыслу. Им мало знакомо понятие нравственности!

– Любимый, мы могли бы на пиру снова поговорить с ними и попытаться убедить их перейти на нашу сторону.

– Я не собираюсь уговаривать их!

– Тогда можно просто повеселиться! Может, получится весёлый пир. У нас в непроницаемом куполе мы до сих пор не отпраздновали ни одного пира!

– Нам было не до этого. Боги строили непроницаемый купол, до пиров ли было? Но можно об этом и подумать. Мы устроим пир здесь. Зачем нам идти к олимпийцам?

– Один пир – хорошо, а два – ещё лучше! – улыбнулась Нана.

– Я не хочу пировать в их компании! Олимпийские боги мне не понятны своей развращённостью и порочностью!

– Я тоже из олимпийских богов. Как же ты женился на мне, если мы кажемся тебе такими плохими?

– Мне не все боги этого пантеона кажутся такими. И я тебе уже говорил, что ты чище и возвышеннее их. Как же тебя тянет к ним?

– Я прожила с ними бок о бок эпоху.

Мохан досадливо сжал руки в замок.

– Нана! Неужели мы снова не понимаем друг друга? Я не хочу, чтобы ты ехала на бал и находилась среди порочных богов!

– Да чем они порочнее богов других пантеонов? – теряя терпение, прокричала Нана. – Если не в счёт вино и мясоедство? Надо ли напоминать о том, что это ваш Брахма решился привести вторую жену, в то время как у нас такого не было никогда, у каждого бога – одна жена! Да, Гера была одно время второй женой Зевса, но тайной! Тайной! Даже Зевс, который не осчастливил ещё ни одну женщину и приносил только беды тем, кого любил, и тот не решился привести в свой дом соперницу Метиде, когда ещё был на ней женат! Вот как гнусно поступил ваш Брахма. А ваш Шива, снёсший голову сыну своей жены, малышу?

– Знала бы ты, как дрался этот малыш! – фыркнул Мохан. – Ты ничего не понимаешь!

– А как вы поступили с вашей несчастной Гангой, отправив её к смертным на землю! Вы кинули её! А ваша Майя, разрезавшая на куски самого Брахму! И Индра ваш не менее распутный, чем наш Зевс! Неужели это свойственно всем громовержцам? Но самое мерзкое это всё-таки двоежёнство вашего Брахмы…

– Ну, довольно, Нана. Хорошо, я признаю, что и в нашем пантеоне боги допускали немало ошибок. Хорошо. Ты можешь отправляться на бал, если так хочешь. Но я не буду сопровождать тебя.

– Как так? Олимпийские боги наверняка слышали, что я вышла замуж и я приду на бал без мужа? Что я скажу им?

– Решай сама, Нана. Я не желаю идти на этот бал!

Нана снова ощутила, как закипает гневом. Тот, кого она любила до безумия, рушил её планы. Как же он может так поступать с ней? Она хотела показать олимпийским богам, как хорош и красив её новый муж. И что же теперь показывать?

Внутри что-то говорило, что надо успокоиться. Попросить у Гекаты зелья для душевного равновесия, умиротвориться обоим и тогда вполне можно найти мудрые и веские аргументы, чтобы уговорить мужа сделать так, как просит она.

Или послушать Мохана и проигнорировать этот бал, если даже после успокаивающего отвара Гекаты он не пожелает переместиться туда. Уж если в уравновешенном состоянии он не пожелает на бал, значит, это не нужно и ей, потому что это не принесёт добра.

Но внутри у неё вдруг словно взорвался вулкан. Никогда в жизни она ещё не испытывала такого приступа упрямства и бешенства. Она не могла узнать себя.

– Ну и отлично! – сквозь зубы проговорила она. – Отправлюсь одна!

Она понеслась по комнатам и с её пояса сорвалось прикреплённое к нему зеркальце – подарок отца. Нана остановилась, подняла зеркальце и с ужасом обнаружила, что оно треснуло. Трещина была странной: гладь зеркального стекла раскололась надвое, какой-то долгой линией, состоявшей из зигзагов, чем-то напоминавшей реку, нанесённую на карту.

Нана попыталась всё исправить и вернуть зеркалу целостность, устранив трещину, но ничего не получалось. ” – Знак судьбы? – с холодеющим сердцем подумала она. – Нет, нет, не может быть. Попрошу кого-нибудь из богов починить, может, получится у другого божества.»

Она бросила зеркальце на столик. В груди продолжало кипеть и бурлить что-то, оно било в мозг.

Когда она мчалась в воздушной колеснице, запряжённой лебедями, в сторону голубого дворца, слёзы вдруг хлынули из её глаз. Что-то пошло не так. Что-то очень пошло не так!

Но по мере приближения к голубому дворцу ею овладевали уже другие чувства. Сейчас она снова окажется как бы в прошлом! Сейчас она войдёт во дворец – и, как всегда, все взоры будут обращены на неё. Как раньше, когда она затмевала даже царицу богов Геру.

Колесница опустилась на землю перед широким белоснежным крыльцом. Нана сошла с колесницы и взошла на ступени.

Мохан, невидимый стоял за её спиной. Он не мог отпустить свою жену одну на бал к этим странным подозрительным богам, не внушавших ему доверия.

====== Часть 83 ======

Едва Нана взошла на самую верхнюю ступень обширного дворцового крыльца, как навстречу ей вышел сам владыка морей Посейдон. Он был величав и хорош собой, как никогда: в роскошных одеждах, созданных самой Афиной, в своей короне властелина вод. Увидев Нану, он широко и сладко улыбнулся, совсем как в те времена, когда был близок с ней, и после них, когда одни только воспоминания о их отношениях приятно грели.

– Приветствую тебя, златая Афродита! – произнес он. – Как я рад, что снова вижу тебя, девочка моя!

Нана чуть улыбнулась. Ее и прежде забавляла привычка Посейдона так ее называть: «девочка моя». Этим он ничем не отличался от других кронидов, почему-то частенько забывавших, что она была старше их всех, и обращавшихся с ней покровительственно, как будто она была из поколения более поздних богов. Гера, будучи ещё ее свекровью, пыталась наставлять ее, как молоденькую невестку, а не как видавшее виды божество, даже наблюдавшее, как ее, новорожденную Геру, глотал собственный отец. Деметра смотрела на нее, как на подругу Персефоны – юную и легкомысленную девчушку, а не ту, кто родился раньше нее, Деметры. Зевс, что было смешней всего, и вовсе иногда звал ее дочерью. И с этим ничего нельзя было поделать, поэтому Нана смирилась.

– Приветствую тебя, Посейдон, великий повелитель морей, колебатель земли! – ответила она. – Почему я не вижу рядом с тобой твоей достойнейший супруги, прекрасной владычицы вод Амфитриты?

– Она пожелала уйти в подводное царство! – с досадой поморщился Посейдон. – Там, вроде, не так сильно все изменилось, как на поверхности. Мою супругу тянет к прошлому, вернее, к тем незначительным остаткам от него!

” – Как я ее понимаю, – подумала Нана, – как много общего у меня с морскими божествами!»

– А что касается меня, – продолжал Посейдон, – то я способен принять настоящее, как данность и извлечь из него пользу. Однако, девочка моя, до меня доходили слухи, что ты, вроде бы, стала женой какого-то бога из Тримурти? Но теперь я вижу, что это сплетни, иначе ты явилась бы на пир в обществе супруга. Не могла же ты снова стать женой глупца, каким был Гефест, что недоглядел тебя и глупость его стала причиной того, что над ним смеялся весь Олимп за то, что у него выросли тогда рога! – Посейдон расхохотался, а Мохан, слушавший этот разговор, сжал кулаки от злости.

– Мне как-то не очень весело это вспоминать, – призналась Нана, – а насчёт моего замужества не сплетни: я на самом деле стала женой бога Вишну. Но он не составил мне компанию из-за неотложных дел.

– Каких же?

– Это связано с безопасностью нашего нового общего пантеона, – ответила Нана, ощущая, как закипает от гнева на Мохана за то, что он не отправился с ней на пир и вынудил ее лгать. Не могла же она ответить Посейдону, что ее новый муж презирает олимпийцев и не желает повеселиться с ними!

– Ох уж этот ваш новый пантеон! – снисходительно улыбнулся Посейдон. – Наслышан я о нем. И где это видано, чтобы на одном троне сидело сразу шесть царей!

Он вдруг бесцеремонно взял Нану за руку и они вдвоем двинулись внутрь дворца. Мохана передёрнуло от возмущения: Посейдон был бывшим любовником Наны и теперь имел дерзость к ней прикоснуться, как будто имел на это право?! Это следовало пресечь, но Мохан взял себя в руки и, по-прежнему невидимый, последовал за Посейдоном и своей женой.

– Я слышала, что олимпийцы тоже никак не поделят власть и на трон сразу три претендента: ты, Кронос и Гера.

– Кронос и Гера? – презрительно поморщился Посейдон. – Они ни на что не годятся! Это я всегда был равен Зевсу, хоть и был вторым после него. О, если бы не воля судьбы, не заставил бы он меня силой подчиниться! Я не намерен отдавать трон никому. И ещё вопрос, кто на троне воссядет рядом со мной, – взгляд его сделался совершенно масляным и, повернув голову, он заскользил этим взглядом по Нане. – Моя жена оставила меня, кто бы мог ее заменить? – он погладил тыльную сторону ладони Наны. – Дашь ли совет, богиня любви?

Нана улыбнулась и выпростала из руки Посейдона свою маленькую руку

– Обязательно помогу тебе в этом, колебатель земли, но это буду не я, ибо не хочу повторять прошлых ошибок.

Мохан не успел вздохнуть с облегчением, как рядом с его женой оказалась огромная фигура Ареса и двух его сыновей от Афродиты Деймоса и Фобоса.

– Маманя! – хором пробасили они.

– Рада вас видеть после столь долгой разлуки, мальчики! – ответила Нана, сдержанно поцеловав их по-очереди в узкие лбы.

Близнецы, очевидно, также не питавшие особой привязанности к матери, как и она к ним, поспешили отойти по своим делам. И тут загрохотал бас Ареса:

– Афродита! Как так получилось, что я и ты оказались так надолго врозь? Помню, что бы там ни происходило в нашей личной жизни, мы все равно снова сходились, так нам было скучно друг без друга! Зачем, зачем тебе потребовалось это замужество? – он, так же, как недавно Посейдон, завладел рукой Наны. Мохан задрожал от ярости.

Посейдон, которого никак не смутило появление Ареса, снова взял Нану за другую руку. И оба бога ввели богиню любви в пиршественный зал.

Произошло то, чего ждала и жаждала Нана: она тут же привлекла к себе всеобщее внимание. Как раньше. Как в былое время, казавшееся теперь невообразимо счастливым. Она услышала шёпот с разных сторон: “Златая Афродита! Пришла златая Афродита!”

Арес говорил без умолку, голос его гремел, как удары по железу:

– Ты уже слышала, Афродита, как изменился этот мир по части изобретения смертными оружия? Никогда не мог предположить, что они додумаются до такого! В моё время они били друг друга какими-то жалкими мечами, копьями, стрелами, самым грозным оружием служила катапульта. А сейчас? Я поинтересовался этим: танки, самолёты, автоматы… У меня, самого грозного и свирепого бога войны волосы поднялись дыбом, когда я узнал, что это жалкие смертные изобрели бомбу, которая может подняться при взрыве в виде гигантского гриба и уничтожить всё живое на планете! Вот до чего додумались людишки! Признаться, мне стало не по себе. Это перегиб. Перегиб даже для меня, с моими убеждениями, что война требуется человечеству для встряски, потому что постоянный мир заставляет людей забывать богов и молить их об отвращении несчастья! Эти смертные оказались гораздо умнее, чем мы думали!

” – Значит, Арес ещё не слышал о фагах, если, узнав о ядерной бомбе, он оказался так потрясён, – подумала Нана. – Значит, у него всё впереди. Арес, бог войны! Если учесть, как необходимо теперь столкнуть людей лбами с демонами, то можно сказать, что вскоре наступит твой звёздный час и ты выйдешь на первый план. Кровь польётся рекой, чего ты всегда так жаждал!»

– Всё у тебя разговоры о войне! – фыркнул на Ареса Посейдон. – Полагаешь, это интересно златой Афродите?

– А почему бы и нет? Не забывай, что в месопотамском пантеоне Афродита – Инанна-Иштар, не только богиня любви, но и богиня войны! Мы с Афродитой всегда хорошо понимали друг друга.

– В месопотамском пантеоне она ещё и богиня погоды, дождя. Полагаешь, она должна хорошо понимать Зевса?

Между Посейдоном и Аресом едва не завязался нешуточный спор, но тут они увидели приближающегося к ним Диониса.

– Дионис! – заулыбалась Нана, высвобождая свои руки из рук Посейдона и Ареса и протягивая их Дионису. – Как мне приятно снова увидеть тебя, бог вина и веселья!

Дионис улыбнулся в ответ:

– Мне приятно, что ты, златая Афродита, заметила мою скромную персону!

– Так уж и скромную? Может ли так думать душа любого пира богов?

– Душа пиров не я! Душа олимпийского пантеона и всех наших пиров вернулась, но не желает занять своё законное место.

– Дионис, ты опять за своё! – нахмурился Посейдон.

Бог вина с какой-то небывалой прежде дерзостью поднял глаза на владыку морей:

– Я не вижу ему альтернативы!

– И это после того, как он оставил всех на произвол судьбы, тех, за кого он всегда был в ответе?! – ноздри Посейдона округлились, глаза начали наливаться кровью.

– О чём вы спорите, я не пойму? – проговорила Нана. – Что произошло и о ком идёт речь?

– Ты не догадалась? – усмехнулся Дионис. – Разве Ирида, наша радужная вестница, не оповестила тебя, что на наш пир явится сам Зевс?

– Зевс? – глаза Наны блеснули. – Он решил снова вернуться к олимпийцам и возглавить их? Значит, Гаятри его вдохновила… – тихо, как бы про себя, добавила она.

– Как бы не так! – насмешливо прогремел Посейдон. – Он по-прежнему слаб духом и не желает брать на себя ответственность! Да если бы он и захотел, я больше ему бы не подчинился! Не то время!

– Так где же Зевс? – Нана пытливо посмотрела в глаза богу вина. – Что-то я его не вижу!

– В самом деле? – улыбнулся Дионис. – Но ведь он находится неподалёку! Посмотри внимательно!

Нана пробежала глазами по гостям пиршественного зала, но никак не могла понять, где находится сам Зевс. Зато мимо скачущей походкой пронёсся Велес, где-то в глубине зала она увидела Перуна, сидящего за одним из пиршественных столов в обществе Мокоши.