Текст книги "Бог войны (сборник) (СИ)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 205 страниц)

Глаза Шолдана метались по комнате гостиницы с более чем намеком на настоящую панику. Салган, с другой стороны, выглядел слегка удивленным.

– О, успокойтесь, Джергар, – устало сказал Варнейтус. – Конечно, другая сторона более могущественна! Не только по отдельности, но и в количественном отношении. Но что из этого? Насколько могущественным может быть тот или иной бог, на самом деле не имеет значения для нас, смертных. – Шолдан вытаращил на него глаза, и он фыркнул. – Любой бог мог бы испарить любого из нас одной мыслью, если бы он или она решили, – едко заметил он. – Действительно ли имеет значение, если один из них решит превратить нас в пурпурный пар вместо оранжевого?

– Н-н-н-но... – заикался Шолдан.

– Дело в том, – сказал Варнейтус, – что даже самый слабый бог настолько могущественнее любого смертного, что любые различия в силе между божествами не особенно значительны. Тот факт, что Томанак, скажем, – он увидел, как Шолдан физически вздрогнул от его небрежного использования этого ненавистного имени, – индивидуально более могущественен, чем любой из них, не имеет ни малейшего значения ни для тебя, ни для меня, ни для любого другого смертного. Есть только столько силы, которую любое божество может применить к физической вселенной, не разрушая все это, что противоречило бы его собственной цели, и любая сторона вполне способна сделать это, если они будут слишком открыто вовлечены. Вот почему им обоим в первую очередь нужны агенты, чтобы избежать эскалации прямых столкновений, которые могут выйти из-под контроля. Вы это знаете.

– Но... – Шолдан попытался снова.

– О, оставьте это в покое, Джергар! – вмешался Салган. – А вы прекратите подкалывать его, Варнейтус! – Оба остальных посмотрели на него, и убийца пожал плечами. – Мы можем обсудить агентов, прямое божественное вмешательство и разрушение мира в другой раз, – нетерпеливо сказал он. – Что сейчас важно, так это то, что боги на другой стороне решили ограничить свое прямое вмешательство, что Они верят в свободную волю и, в отличие от некоторых богов на нашей стороне, – он тщательно не называл имен, – Они ожидают, что их агенты будут думать самостоятельно. И, как говорит Варнейтус, Джергар, даже если бы Они хотели водить кого-то вроде Базела за руку весь день напролет, они тоже могут совершать ошибки.

– Салган прав, Джергар, – сказал Варнейтус. – Я не должен был пытаться провоцировать вас таким образом. Но если вам нужно подтверждение того, что другая сторона не шепчет подробности всех своих планов в уши своим драгоценным избранникам – или кому-либо еще – посмотрите, что случилось со скакунами. Как вы думаете, этот драгоценный жеребец позволил бы кому-нибудь из своего табуна остаться на зиму, если бы понял, что моя Госпожа влияет на их умы? Или вы действительно верите, что сотойи позволили бы целому табуну своих драгоценных скакунов идти прямо на уничтожение, если бы знали, что должно было произойти?

– Ну, нет, – сказал Шолдан.

– Я тоже не знаю. И раз уж об этом, я мог бы также признать, что ваша Госпожа и ее слуги блестяще преуспели на этом конкретном этапе операции.

– Было бы лучше, если бы шардоны получили их всех, – проворчал Шолдан, но Варнейтус покачал головой.

– Нет. Так гораздо лучше – кто-то должен был вернуться домой, чтобы рассказать сотойи о том, что произошло. Вы получите всех остальных со временем, если план сработает должным образом, но сейчас эти бедные, жалкие выжившие обязаны пробудить все защитные инстинкты, которые есть у сотойи. И если бы там вообще не было выживших, как бы мы могли заставить их отреагировать?

– Я вижу это, – сказал Салган. – С другой стороны, предполагалось, что в это был бы втянут Теллиан, а не Базел.

– Да, – сказал Шолдан. – Никто не предполагал, что нам придется иметь дело с защитником Томанака! – Не было особых сомнений в том, что в данном случае "мы" имели в виду Джергара Шолдана и его единоверцев, а не Варнейтуса и Салгана или кого-либо из их сподвижников.

– Такая возможность всегда существовала, – отметил Варнейтус, его тон был менее резким, но все еще немного нетерпеливым. – В идеале Теллиан сам вывел бы своих людей и, конечно, был бы уничтожен. Но всегда существовал шанс – на самом деле явная вероятность, – что Базел настоит на том, чтобы сопровождать его. Это то, что делают эти назойливые защитники Томанака. – Он пожал плечами. – Если план продуман и выполнен должным образом, мы должны быть способны справиться с "принцем Базелом". И даже если нам не удастся уничтожить его, нам, возможно, удастся убить Брандарка. Конечно, это было бы не так хорошо, как заполучить Базела, но почти так же хорошо, как заполучить Теллиана.

– Я бы хотел, чтобы они сказали нам, почему так чертовски важно убить двух проклятых градани, – пробормотал Салган. – Теллиан, я могу понять. Если уж на то пошло, Базел имеет смысл. Но почему Брандарк? Он не принц и не защитник!

– Уверен, что когда-нибудь мы это узнаем, если нам не удастся его убить, – сухо сказал Варнейтус. – Всегда предполагая, что мы выживем, не убивая его в первую очередь. Что, только между нами тремя, является еще одной причиной, по которой я совершенно счастлив видеть, как Базел и Брандарк едут в сторону Уорм-Спрингс без нас. Я просто расстроен, потому что Теллиан не с ними.

– И потому, что вы не знаете, что еще может замышлять Кассан, что может нарушить наши планы, – вставил Салган.

– И из-за этого, – признал Варнейтус.

– Я попрошу своих людей в Торэймосе посмотреть, что они смогут выяснить, – сказал убийца. – Я знаю, что ваши контакты с Кассаном, вероятно, лучше, чем у меня, но зато у меня больше пар глаз и ушей.

– Хорошо! – хмыкнул Варнейтус. – Я тоже сделаю все, что в моих силах, но в Торэймосе слишком много магов, чтобы чувствовать себя комфортно. Кассан может быть более чем иррационален в этом вопросе, но они действительно представляют угрозу – по крайней мере, для нас, если не для него. Если хотите настоящей честности, это главная причина, по которой я больше не занимался гаданием, Джергар, – признался он. – Если я использую какое-либо из действительно эффективных заклинаний, один из них, скорее всего, поймает меня на этом. Они, вероятно, не смогли бы опознать меня, но они, безусловно, могли бы сказать, за кем я пытался наблюдать, что могло быть почти так же плохо.

– Я бы предпочел, чтобы они вообще не знали, что мы используем волшебство, – откровенно сказал Салган. – Все, что может вернуть Венсита Румского на Равнину Ветров, было бы действительно плохой идеей, насколько я понимаю!

– Аминь, – горячо сказал Варнейтус и коснулся шишки под рубашкой и туникой, которая была маленькой волшебной палочкой из кованого серебра, которую он носил на цепочке на шее. Его одежда скрывала это, но простой факт, что он обладал этим, обеспечивал смертную казнь, если бы это было обнаружено. И если Венсит из Рума случайно обнаружит, что Варнейтус носил амулет жреца Карнэйдосы, смерть, вероятно, была бы предпочтительнее его участи.

– А как насчет Кэйлаты? – спросил Шолдан.

– На данный момент, кажется, все идет хорошо. Конечно, я свяжусь с Далахой, когда буду там, но не ожидаю, что со времени моего последнего визита возникнут какие-либо проблемы, – сказал ему Варнейтус.

Банкир выглядел так, как будто хотел задать больше вопросов, но Варнейтус ясно дал понять, что намерен держать различные аспекты сложной, переплетенной операции как можно более раздельными. Он нуждался в сотрудничестве Шолдана – или, скорее, в его сотрудничестве и сотрудничестве его коллег, слуг Крэйханы. Но каким бы надежным ни было благоразумие банкира в вопросах бизнеса, Варнейтус не доверял его способности держать рот на замке (и руки подальше) от чего-либо действительно важного. Достаточно времени, чтобы Шолдан узнал обо всем, что произошло в Кэйлате, когда операция увенчалась успехом. На данный момент пусть он продолжает думать, что ничто другое не было так важно, как убийство Базела, Теллиана и Брандарка.

– Очень хорошо, – продолжил волшебник-жрец, отбросив свои мысли. – Я считаю, что мы все в курсе событий. Джергар, немедленно передайте слугам своей госпожи, что Базел и Брандарк уже в пути, затем отправляйтесь туда и лично разберитесь с ними. Салган, когда я вернусь в Сотофэйлас, то проверю ваше сообщение в столице, чтобы узнать, что вы, возможно, обнаружили. А пока мне нужно выполнить для них несколько поручений, прежде чем я отправлюсь обратно.

Двое других кивнули, и он быстрым шагом вышел из комнаты. Одним из преимуществ волшебства было то, как быстро он мог преодолевать расстояние, подумал он. У него было достаточно времени, чтобы заскочить в Лорхэм и лично проверить, как продвигается ситуация с Кэйлатой, прежде чем он отправится обратно в Сотофэйлас.

Глава восемнадцатая

Хотя семья Элфара Эксблейда была родом с самой западной окраины Уэст-Райдинга, у него не было никакого реального личного опыта общения с градани. Один из его дедов и два его дяди были убиты в пограничных столкновениях с налетчиками-Конокрадами за годы до того, как князь Бахнак стал достаточно силен, чтобы запретить подобные нападения, и в процессе были уничтожены скромно процветающая ферма его семьи и ее табун ценных лошадей. Но сам Элфар был не более чем ребенком, когда его отец переехал в Уорм-Спрингс, который находился достаточно далеко от Откоса, чтобы туда никогда не проникал рейд градани. Истории его семьи было более чем достаточно, чтобы укрепить традиционное предубеждение сотойи против всех градани, но в отличие от мужчин, которые действительно сражались против них, он был не готов к реальной выносливости градани.

Однако за последние несколько часов он привык к этому.

Базел привел с собой полдюжины членов харграмского отделения ордена Томанака, все, кроме двух, были Конокрадами. Двое других были Кровавыми Мечами, которые, как и Брандарк, были достаточно невысоки (по стандартам градани), чтобы можно было ожидать, что крепкая лошадь понесет их без особых жалоб. Все трое Кровавых Мечей взяли с собой по дополнительной лошади, что, по крайней мере, позволило бы им пересесть, когда их первые кони устанут, но ни одна лошадь в здравом уме не согласилась бы везти на себе Конокрада. Итак, Базел и четверо его соплеменников, включая Хартанга и Гарнала, шли пешком.

Элфар ожидал, что это замедлит их, и был готов возразить, что скорость необходима. К тому времени, когда они были в пути уже два часа, он был так же рад, что не произнес ни слова. Пятеро Конокрадов скакали вприпрыжку, наполовину бежали, что легко соответствовало лучшему темпу, который мог выдержать даже боевой конь сотойи. Более того, они делали это, по-видимому, без особых усилий. Они потратили немало времени, весело оскорбляя своих братьев Кровавых Мечей из-за коротких ног, которые делали лошадей необходимыми для них, но Элфар подозревал, что Брандарк и его товарищи могли бы сравниться с ними в выносливости, если бы им действительно это было нужно. Однако, возможно, не так легко. Или, по крайней мере, Элфар надеялся, что нет. Достаточно было смотреть, как это делают Конокрады! Базел действительно мог бежать рядом с Элфаром в полном вооружении и вести с ним беседу, пока он это делал.

Элфар никогда не представлял себе ничего подобного. Градани даже умудрялся поддерживать свою часть разговора почти нормально, выпытывая больше подробностей о катастрофе, которая отправила Элфара на Балтар. Его глубокое, ровное дыхание создавало определенный вынужденный ритм, но это было единственным свидетельством напряжения, которое он демонстрировал. Это была самая неестественная вещь, которую Элфар когда-либо видел, особенно от кого-то настолько высокого, что его голова была почти на одном уровне с головой Элфара, несмотря на то, что он сидел на спине боевого коня, который был ростом чуть меньше пятнадцати ладоней.

Наконец, по прошествии более чем четырех часов, когда Конокрады по-прежнему не подавали никаких признаков того, что просят остановиться на привал или даже замедлить шаг достаточно надолго, чтобы передохнуть, Элфар больше не мог сдерживать свое любопытство.

– Извините меня, милорд защитник, – хрипло сказал он, сумев на этот раз произнести титул без малейших колебаний, – вы не возражаете, если я задам вопрос?

– А почему я должен возражать? – спросил Базел со смешком. – В конце концов, я ковыряюсь в ваших мозгах насчет Уорм-Спрингс с тех пор, как мы покинули Хиллгард. Думаю, это будет справедливый обмен, если у вас есть один или два собственных вопроса, на которые вы хотели бы получить ответ.

– Спасибо. – Элфар повернулся, чтобы посмотреть в глаза возвышающемуся градани, и подумал, как спросить, что у него на уме, с наименьшей вероятностью обидеть. В конце концов, он решил, что лучше всего просто пойти вперед и спросить, что он и сделал.

– Милорд, вы и ваши друзья уже почти пять часов бежите рядом с моим железным стременем. И вы почти не вспотели. Мне кажется, что вы также могли бы бежать еще быстрее, чем сейчас, если бы у вас было такое желание.

– И вы после этого задаетесь вопросом, как именно мы это делаем? – предположил Базел, его уши были приподняты в изумлении.

– Ну, одним словом, да, – признал Элфар.

– Могу понять, почему вам интересно, – сказал Базел. – И до последнего года или около того, по правде говоря, я бы не смог вам ответить. – Он пожал плечами. – Мы, градани, всегда стремились быть самой большой, сильной и выносливой из человеческих рас, и, по большому счету, насколько мы когда-либо знали, именно так все и было. Мы имели не больше представления о том, почему мы были такими существами, чем кто-либо другой. Но прошлой зимой Венсит был достаточно любезен, чтобы объяснить нам это, хотя, честно говоря, я думаю, у него просто вылетело из головы, что остальные из нас всего лишь немного моложе его и что, возможно, мы просто забыли ответ сами.

Большой градани ухмыльнулся так криво, что Элфару пришлось подавить смешок. Учитывая, что Венситу из Рума было по меньшей мере тысяча двести лет, Элфар предположил, что почти любой был "немного моложе" его.

– Из того, что говорил Венсит, – продолжил Базел, – в любом случае кажется, что мы, градани, напрямую связаны с тем, что он с удовольствием называет "полем волшебства".

– "Поле волшебства"? – повторил Элфар.

– Да. Из того, что говорит старый Венсит, кажется, что все, что нас окружает – весь мир и каждая последняя вещь в нем, живая или мертвая, – на самом деле не что иное, как энергия. Это может выглядеть достаточно прочным, и если так случится, что вы должны уронить камень себе на ногу, он может оказаться твердым, но для волшебника это не что иное, как масса энергии, подобная огню или молнии, и все в мире, что нужно волшебству, – это способность видеть и манипулировать этой энергией.

Элфар скептически посмотрел на него, и Базел дернул ушами, что было равносильно пожатию плечами.

– Вы понимаете, я не буду винить вас, если у вас есть сомнения по поводу всего этого, – сказал он. – В то время у меня самого их, конечно, было предостаточно, и я все еще не очень уверен в том, что все это имеет смысл. Я думаю, Брандарк мог бы объяснить это лучше, если вы не против спросить его об этом позже, но если Венсит имеет на это право – а я не очень-то горю желанием говорить человеку, который видел падение Контовара своими глазами, что он этого не делает, – тогда то, что делает такими меня и мой народ, какой мы есть, заключается в том, что каким-то образом мы стремимся быть физически связанными со всей этой энергией. Мы понятия не имеем, как мы это делаем, но у нас есть возможность использовать эту энергию, чтобы помочь себе самим. В некотором смысле, я полагаю, это не так уж сильно отличается от прикосновения к ней, как это мог бы сделать волшебник, хотя я надеюсь, что Венсит лучше понимает, чем он занимается, когда делает это! Но именно это придает нам наш размер и нашу силу, да, и нашу выносливость тоже. И причину, по которой мы исцеляемся намного быстрее, чем любая из других человеческих рас.

– Действительно?

Элфар посмотрел на огромного мужчину, так легко бегущего рядом с его рысящей лошадью, и что-то очень похожее на удивление боролось в нем с укоренившейся ненавистью ко всему градани. Если то, что говорил ему Базел, было правдой, то ему внезапно стало ясно, почему градани были способны на случайные проявления невероятной силы и выносливости, которые, наряду с Ражем, делали их такими грозными врагами. Но что по-настоящему пробудило в нем чувство удивления, так это мысль обо всех других вещах, которые такая связь могла бы означать для градани. Как практически все сотойи, Элфар никогда особо не задумывался о градани или их жизнях, кроме автоматической ненависти и страха, которые они вызывали. Зачем кому-то тратить время и силы на размышления о кучке кровожадных варваров, единственными интересами которых, казалось, были убийства, мародерство и разграбление? Но если бы те же самые возможности могли быть применены для других целей...

И тут его осенило.

Его глаза широко раскрылись, а челюсть отвисла от внезапного испуга. Его прерывистое дыхание от потрясения было настолько резким, что его было отчетливо слышно даже сквозь стук копыт, скрип кожи седла и звон металла о металл доспехов и оружия. Он уставился на Базела, и градани кивнул почти с сочувствием.

– Да, мастер Эксблейд, – сказал он. – Брандарк и я обсуждали то же самое с бароном Теллианом, Хатаном и сэром Келтисом. И мы пришли к выводу, что, если предположить, что Венсит прав в том, что касается градани, то единственная причина, по которой скакуны отличаются от любой другой породы лошадей, в конце концов, это почти одно и то же. Я не буду винить вас, если это не та мысль, которую вам приятно созерцать, видя, что так долго лежало между вашим народом и моим. Но вот оно что. – Он улыбнулся со странной мягкостью. – Возможно, вы думаете о том, как мы, градани, и скакуны после всего стали родственниками.

* * *

«Неприятно созерцать» было очень бледным описанием реакции Элфара на возможность того, что градани и скакуны могут иметь что-то общее. К несчастью для его предубеждений, к тому времени, когда они, наконец, остановились поздно вечером в придорожной гостинице, он был вынужден признать, что это так. Он цеплялся за возможность того, что существовало другое объяснение способностей градани и боевых коней, но было невозможно усомниться в огромном сходстве между этими способностями.

Сам Элфар шатался в седле к тому времени, когда они остановились, но, хотя Базел, наконец, сильно вспотел, было до боли очевидно, что только усталость Элфара и его лошади заставила Конокрада объявить привал. Элфар всегда считал себя достаточно жестким человеком, но по сравнению с градани он таким не был. Если бы он был хотя бы немного менее уставшим, он бы почувствовал себя униженным из-за того, что ему так не хватало выносливости. Как бы то ни было, он почувствовал только тупую, измученную благодарность, когда наконец слез с седла. Он был измотан до предела, как никогда прежде в своей жизни, настолько истощен, что фактически позволил другому человеку позаботиться о его лошади, пока Базел вел его наверх, в постель.

У него сложилось смутное впечатление о наполовину испуганном, в основном угрюмом выражении лица трактирщика, когда он оказался лицом к лицу с восемью градани. Если бы он не был почти мертв на своих ногах, он, возможно, почувствовал бы необходимость резко поговорить с этим человеком. Что бы сам Элфар ни думал о градани в целом, эти градани изо всех сил старались добраться до Уорм-Спрингс, потому что лорд Идингас нуждался в помощи. Более того, сэр Джалэйхан, действуя от имени барона Теллиана, приказал Элфару лично сопроводить их в Уорм-Спрингс. Это давало ему обязательство следить за тем, чтобы с ними обращались, по крайней мере, с обычной вежливостью. К сожалению, он был слишком измотан даже для этого – настолько измотан, что позже так и не смог толком объяснить, как именно он добрался до нужной комнаты. Ему также так и не удалось полностью раздеться, прежде чем упасть на жесткий, узкий матрас, и он захрапел еще до того, как его голова коснулась подушки.

Он проспал почти девять часов, прежде чем его собственное чувство срочности вытащило его обратно из беспокойного сна. Несмотря на всю жизнь, проведенную в седле, он не смог сдержать стона, когда приподнялся и заставил затекшие, измученные мышцы подчиниться его требованиям. Он кое-как умылся, затем, пошатываясь, спустился в общую комнату гостиницы.

Базел и остальная часть их компании – все градани, подумал Элфар, впервые по-настоящему осознав, что он был единственным человеком во всей группе – сидели вокруг одного из столов на козлах. В том, как они сидели, было что-то почти оборонительное. Стол был не самым большим из имеющихся, но он был установлен под углом, и градани, сидевшие вокруг него, могли видеть всю комнату и все три ее входа, пока они сидели спиной к сплошной стене. В очаге тлел небольшой огонь, и яркий утренний солнечный свет, проникавший сквозь ромбовидные стекла окон гостиницы, играл на скрещенных золотых булаве и мече Томанака, которые были на накидках и пончо его слуг, а их личное оружие было прислонено к стене позади них. Остатки поистине великолепного завтрака были расставлены по столу, и Базел откинулся на спинку скамьи, прислонившись плечами к стене и потягивая кружку эля.

Элфар стиснул челюсти от смешанного чувства стыда и гнева, глядя в окно.

– Который час? – спросил он.

Базел мгновение пристально смотрел на него, приподняв бровь, затем полез в поясную сумку и достал карманные часы. Это были всего лишь четвертые или пятые часы, которые Элфар видел за всю свою жизнь, и он узнал произведение искусства, когда увидел его. Он понятия не имел, как это могло достаться градани, но он также обнаружил, что быстро перестает удивляться тому, что может сделать этот невероятный градани, защитник Томанака. И поэтому он просто ждал, пока Базел рассматривал прекрасно раскрашенное лицо цвета слоновой кости и золотые руки.

– Только что перевалило за девять утра, – прогрохотал градани через мгновение. Он закрыл футляр для часов и вернул его в сумку, и челюсть Элфара сжалась еще сильнее. Они могли бы снова отправиться в путь по крайней мере на два или три часа раньше, и было очевидно, что все градани были свежими и отдохнувшими. Только его собственная слабость задержала их.

– Я бы хотел, чтобы вы разбудили меня раньше, милорд защитник, – сказал он, как только убедился, что владеет своим голосом. Однако, похоже, он владел им меньше, чем думал, потому что Базел насмешливо навострил уши, а затем покачал головой.

– Мастер Эксблейд, – сказал он, его глубокий голос был на удивление нежным, – даже если бы мы разбудили вас раньше, думаю, что ваш конь, возможно, не был бы так уж благодарен за то, что его отдых прервали. Так вот, думаю, что нам было бы не так уж трудно найти вам другую лошадь, но сенешаль барона Теллиана уже нашел вам этого прекрасного коня. Вероятно, лучшего, чем любого другого, которого мы могли бы найти на замену.

Он позволил Элфару обдумать это в течение нескольких секунд, пока собственный здравый смысл человека не признал, что спорить не было никакого смысла. Затем он продолжил.

– И все же, – сказал он, – признаю, что не разбудил бы вас раньше, даже если бы у нас был конь, который ждал, чтобы встать вам под седло. Вы были наполовину мертвы, потому что на пути в Балтар гнали себя так, словно сам Финдарк летел за вами по пятам, и с тех пор у вас было мало отдыха. Да, и ничего из еды, кроме нескольких кусков хлеба и колбасы в седле. Я редко видел человека, который нуждался бы в отдыхе больше, чем вы, и с вашей стороны не что иное, как явное упрямство утверждать обратное. Думаю, мы намного опережаем скорость, с которой вы или лорд Идингас могли ожидать от нас, и я не позволю вам убить себя только для того, чтобы сэкономить еще час или два в нашей поездке.

Его голос был таким же ровным, как и глаза, и Элфар узнал его тон. Он просто никогда не ожидал услышать именно градани, говорящего с ним как его командир. Но это, осознал он с затяжным чувством недоверия, было именно тем, кем стал Базел Бахнаксон. И ему снова стало стыдно, но по-другому, когда он осознал, что на самом деле был удивлен заботой Базела о его собственном истощении.

– Без сомнения, вы правы, милорд, – признал он наконец. – Но даже в этом случае я не могу сказать, что не жалею о каждой потерянной минуте.

– Не больше чем я, – сказал Базел. Он посмотрел через плечо Элфара, и человек обернулся, чтобы увидеть одну из служанок гостиницы, идущую к нему с большим, тяжело нагруженным подносом еды. Она выглядела так, словно в мире не было места, где бы она не предпочла оказаться, и губы Базела сжались от ее явного недовольства. Но он только кивнул ей и жестом велел поставить поднос на стол.

Она повиновалась быстро и молча, ее встревоженное выражение говорило о том, что она трепещет, оказавшись в такой непосредственной близости от восьми градани-убийц, кем бы ни был их лидер, и Элфар оглянулся на Базела, когда она повернулась и бросилась прочь, как испуганный кролик. Он почувствовал, как вспыхнуло его лицо, но Базел только дернул ушами, что эквивалентно человеческому пожатию плечами, и криво улыбнулся ему.

Элфар задумался, не следует ли ему что-нибудь сказать, но ничего не пришло ему в голову. Затем он задумался, сможет ли ему сойти с рук отказ от плотного завтрака, который Базел, очевидно, заказал для него. Однако еще один взгляд на выражение лица градани сказал ему, что нет смысла пытаться, и внезапные, острые боли в пустом животе, когда он почувствовал аромат еды, сделали его таким же счастливым, как и то, что этого не было.

– Лучше, – сказал Базел с более широкой, менее ироничной улыбкой, когда Элфар сел и потянулся за ложкой. – Я наполовину думал о том, как мне придется кормить вас насильно, мастер Эксблейд!

– Если бы вы думали, что это могло бы заставить нас отправиться в путь раньше, вы бы так и сделали, милорд, – сказал он с полным ртом жгучей горячей каши с медом.

– А, вижу мудрого человека, – вставил Брандарк. Кровавый Меч полулежал на другой скамье прямо под окном, лениво поигрывая на своей балалайке, и Элфар взглянул на него. – Я бы не назвал Базела самым умным парнем, которого я когда-либо встречал, мастер Эксблейд, но он определенно претендует на звание самого упрямого. – Хартанг и другие члены Ордена усмехнулись, а Брандарк ухмыльнулся. Но затем выражение его лица посерьезнело. – И в этом случае он тоже был бы прав, – сказал он. – Вам нужна была еда, а также отдых, и вы бы не приняли ни того, ни другого, если бы Базел не заставил вас. Езда верхом с беспокойством и горем может слишком сильно завести человека и убить его так же верно, как любой меч или стрела.

Ложка Элфара замерла на полпути между миской и губами, застыв от понимания в голосе Кровавого Меча. После целой жизни взаимной ненависти сострадание было самым последним, чего он ожидал бы от любого градани. Что, внезапно подумал он, могло бы больше сказать о его собственных предрассудках, чем о Базеле или Брандарке.

– Я... – Он сделал паузу, размышляя, что было бы правильно сказать. Затем он прочистил горло. – Я знаю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Но видеть что-то подобное – знать, что целый табун скакунов может быть уничтожен таким образом... – Он покачал головой. – Сомневаюсь, что кто-либо, кроме другого сотойи, мог бы действительно понять, на что это похоже, лорд Брандарк.

– Просто "Брандарк" подойдет, мастер Эксблейд. – Кровавый Меч усмехнулся. – Никто из нас, градани, особо не церемонится, и даже если бы я был склонен к этому, я бы сдался несколько месяцев назад. В любом случае, эти грубияны-Конокрады слишком невежественны и нецивилизованны, чтобы запомнить надлежащие титулы.

– Просто продолжай вести себя цивилизованно, мой мальчик, – посоветовал ему Гарнал, в то время как среди других Конокрадов раздался еще один смешок. – Не теряй ни минуты, беспокоясь о том, какие неприятности могут случиться с человеком, у которого такой умный рот, что он не может держать его на замке.

– Вы видите? – жалобно сказал Брандарк. – Все они такие, не только он. – Он указал подбородком на Базела, и Конокрад фыркнул.

– Но что касается понимания того, как все это ощущается для сотойи, – продолжил Брандарк более серьезно, – без сомнения, вы правы. Вероятно, я могу подойти ближе теперь, когда сам познакомился со скакунами – Вэйлэсфро сэра Келтиса и Датгаром барона Теллиана, – но это не то же самое, что расти рядом с ними. – Он покачал головой, его глаза потемнели. – Все, что я могу сказать, это то, что я никогда не мечтал, что встречу таких великолепных существ. Я бы никогда не поверил, что что-то может уничтожить целый табун так, как вы описали, но если есть что-то, что может, то я хочу, чтобы это прекратилось, мастер Эксблейд.

Мрачный, почти голодный звук согласия пробежал по столу. Согласие, подумал Элфар, от градани. И не просто каких-нибудь градани – от градани-Конокрадов. Он обнаружил, что перестал испытывать удивление, но удивление – это совсем другое дело.

Он начал говорить что-то еще, затем пожал плечами с полу-извиняющейся улыбкой и полностью сосредоточился на еде, которую заказал для него Базел. Он ел быстро, но не настолько быстро, чтобы не смаковать каждый кусочек. Это была не самая лучшая стряпня, которую он когда-либо пробовал, – отнюдь нет! – но он обнаружил, что старая поговорка о том, что голод – лучшая приправа, была абсолютно правильной. К тому времени, как он покончил с кашей, выпил горячий чай, съел поджаренные сосиски и вытер последний яичный желток кусочком хлеба, он чувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние дни.

– Спасибо, милорд защитник, – просто сказал он, отодвигая последнюю тарелку в сторону. – Я все еще сожалею о задержке, но нет никаких сомнений, что мне нужна была еда, и вы правы. Только дурак загоняет себя в такое слепое оцепенение, в которое я сам себя загонял.

– Я бы не сказал, что вы зашли так далеко, – сказал Базел с еще одной медленной улыбкой. – Тем не менее, думаю о том, как мы оба можем согласиться с тем, что вы продвинулись немного дальше и сильнее, чем вам было нужно. А теперь, без сомнения, нам лучше отправиться в путь.

– Конечно. – Элфар встал, потянувшись за поясным кошельком, который лорд Идингас прислал с ним, но Базел покачал головой.

– В этом нет необходимости. Орден позаботился о нашей поездке.

– Но...

– Оставьте, мастер Эксблейд, – посоветовал ему Базел. – Не сомневаюсь, что лорд Идингас был бы рад этому, но мы занимаемся делом Томанака. Взамен лорд Идингас мог бы сделать пожертвование его церкви, когда все будет сделано, но сейчас это ни к чему.