Текст книги "Бог войны (сборник) (СИ)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

***

– О, черт.

Базел не был уверен, кто произнес эти два слова. Он знал, что это был один из сотойи, сидевших на своих лошадях около него, но только по акценту. Слова прозвучали почти непринужденно, тихо, но с определенным сердечным пылом, когда гребень хребта перед ними внезапно почернел и вскипел упырями. Высокие, долговязые, неуклюже выглядящие существа остановились всего на мгновение, когда увидели армию Трайанала, выстроенную перед ними в боевой порядок. В каком-то смысле это было почти комично... или могло бы быть, если бы их было на несколько тысяч меньше. Они явно надеялись застать все силы на марше, рассредоточенными, и передовые ряды тварей заскользили по грязной траве, когда вместо этого увидели эти непоколебимые, бронированные линии пехоты, арбалетчиков и конных лучников, ожидающих их.

К сожалению, причина, по которой их ноги заскользили, заключалась в том, что тысячи и тысячи дополнительных упырей, наступавших за ними, не видели ожидающих людей и градани. Они продолжали мчаться прямо вперед, врезаясь в тех, кто пытался остановиться, чтобы пересмотреть свои варианты. Предполагая, что это было то, что сделали те передние ряды, то так оно и было. Это казалось маловероятным, упыри есть упыри... но не более маловероятно, чем высокие, узкие ромбовидные щиты, которые несли слишком многие из них.

– Щиты? – услышал он, как рядом с ним пробормотал Брандарк. – Упыри со щитами? Это против правил, не так ли?

– Что касается этого, – уши Базела дернулись от удивления, услышав обиженный тон другого градани, – я думаю, что тот, кто собрал этих парней вместе, не очень-то заботится о правилах.

– Похоже, что нет, – сказал Келтис с другой стороны, поднимая свой лук, но еще не натягивая его. – Однако я согласен с Брандарком. Это оскорбляет мое представление о том, как все должно быть.

– Не буду с вами спорить, – признал Базел. Он еще не поднимал свой собственный лук. Цели, которых он ждал, еще не появились, но не для других в армии... "Арбалеты готовы!"

Только бычий голос градани мог издать этот громоподобный рев, и странное, певучее напряжение стальной цели Ража звенело в нем, как колокол. Базел почувствовал, как его собственный Раж вскипает, поднимая голову, когда он призвал его к себе, и передний ряд арбалетчиков, казалось, задрожал, когда оружие было поднято, приклады прижаты к плечам, головы наклонены так, что холодные, сосредоточенные глаза смотрели поверх прицелов.

– Приготовься! – закричали командиры взводов и сержанты в первой шеренге пехоты, и коленопреклоненные градани наклонились вперед, упираясь плечами в свои близко расположенные щиты.

За гребнем прогремели барабаны. Оглушительное, звериное, визгливое пение вырвалось из тысяч омерзительных глоток в массовом военном кличе, который ни человек, ни градани никогда прежде не слышали. И за этим было что-то еще, что-то воющее, звук, который был одновременно более и менее звериным, чем сами упыри. Базел уже слышал нечто подобное раньше, как и Уолшарно, и Вейжон, и Брандарк, и Хартанг. Не совсем то же самое, конечно, потому что этот был более глубоким, средством передачи команд, а не просто недифференцированным воем стихийной ярости и голода. И все же ошибки быть не могло.

<Странно, насколько похоже на демонов звучат "дьяволы", не так ли?> – спокойно сказал Уолшарно в глубине его мозга. <Учитывая, как сильно они должны ненавидеть друг друга, можно было бы подумать, что они, по крайней мере, попытаются звучать по-другому.>

– Не уверен, но думаю, что в их ушах мы звучим как люди, не отличающиеся от градани, – ответил Базел.

<Вероятно, нет. Но не думаю, что это так уж сложно, брат. Если разобраться, у зла есть только один голос.>

Базел дернул ушами в знак согласия, и затем упыри хлынули вниз по западной стороне хребта, размахивая в приливе ярости своим грубым оружием с кремневыми краями. Те, кто колебался, больше не колебались. Они мчались вперед с бешеной, смертоносной скоростью своего вида, крича о своей ненависти... и своем голоде.

– Арбалетчики! – Низкий голос взревел еще раз, когда упыри с пеной понеслись вниз по длинному пологому склону. Пятьсот ярдов отделяли их от ожидающей армии. Потом четыреста. Три сотни. Две. – Огонь!

КИИИРВУУУУНГ!

Двести арбалетов со стальными луками выстрелили как один, направив свои плоские, смертоносные стрелы в лица упырей. Их блестящие щиты были немногим больше, чем плетенки из лозы, обтянутые кожей. Они даже не замедлили движение стрел со стальными наконечниками, и на этот раз более глубокие, клокочущие вопли агонии, а не просто ненависти, вырвались брызгами разорванной плоти и крови. Десятки упырей пали, многие из них зализывали раны, нанесенные им пролетавшими стрелами, прежде чем те ударили по другим целям где-то позади них. Еще больше тварей, надвигавшихся на них сзади, спотыкались и падали, и любой упырь, который падал перед лицом этой роящейся лавины, никогда больше не поднимался. Когтистые лапы его собственных товарищей втаптывали его разорванный труп в грязь.

Первая шеренга арбалетчиков отступила назад через открытые промежутки во второй и третьей шеренгах позади них. Они перекинули свои арбалеты через спины и взяли пики, сложенные наготове между пехотой и конными лучниками.

– Вторая шеренга, огонь!

Второй смертоносный залп обрушился на упырей, повалив еще больше из них, проделывая бреши в атакующей орде, как океанская волна, поглощающая стену детского замка из песка. Но упыри не были статичной стеной. На каждое упавшее существо приходились еще двое, стремящиеся вперед по его кровоточащему телу, ведомые собственной яростью и безжалостной волей дьяволов позади них.

Когда расстояние сократилось, запели луки, и конные сотойи выпустили свои первые стрелы по дуге вверх, чтобы они вонзились глубже в массу упырей, как дождь из стальных наконечников. Третья шеренга арбалетчиков выступила вперед и произвела третий убийственный залп, в то время как вторая шеренга перезаряжала оружие. Затем снова настала ее очередь для залпа. Потом опять третья. Вторая. И когда они стреляли, этот изогнутый навес из стрел сотойи обрушивался вниз смертоносными волнами.

Появлялись бреши, заполнявшиеся почти мгновенно, и все же нескончаемый поток перехлестывал через гребень, приближаясь, поглощая как арбалетные болты, так и стрелы сотойи. Это было похоже на наблюдение за оползнем или приливной волной, а не за плотью и кровью, какими бы жестокими ни были эти плоть и кровь. Упыри просто поглощали огонь и двигались вперед, сокращая дистанцию со всей своей устрашающей скоростью, приближаясь достаточно близко, чтобы подойти к своим врагам в зону досягаемости и заставить градани отказаться от своего метательного оружия.

Ливень дротиков с кремневыми наконечниками со свистом взлетел вверх, когда они приблизились. Большинство из них отражались от щитов переднего ряда или нагрудников и шлемов арбалетчиков. Но не все, и люди и градани кряхтели или вскрикивали от боли, когда острые камни кромсали плоть и мышцы. Крики раненых боевых коней добавились к адскому грохоту, и Уолшарно дернулся, когда один из этих дротиков отразился от прочно скрепленной защитной попоны, которую конь мог нести с относительной легкостью.

Лук сэра Келтиса снова и снова звенел в ушах Базела. Кремневые наконечники копий и боевые дубинки с кремневыми и обсидиановыми лезвиями глухо ударялись о щиты переднего ряда. Коленопреклоненные градани делали выпады вверх через узкие щели между ними, глубоко вонзая длинные мечи в жизненно важные органы упырей.

Арбалетчики, схватившие ожидавшие их пики, шагнули вперед, в то время как их товарищи просочились в тыл, закидывая свои арбалеты за спину, чтобы самим взять щиты или пики. Те, у кого были пики, присоединились к своим товарищам, уплотнив строй, чтобы создать непроницаемую, сверкающую стену из наконечников копий, в то время как те, у кого были щиты, сформировали резервные отряды, готовые при необходимости усилить передние ряды боевой линии. Оружие пикинеров поднялось над щитами их товарищей, пронзая врага, наполняя воздух вонью разорванных внутренностей и крови. Некоторые из упырей потянулись через верхушки щитов переднего ряда, цепляясь когтями за края щитов, пытаясь оторвать их от своих носителей... или вытащить пехотинцев из их строя в пасть омерзительного вихря разрушения. Кое-где им это удавалось, но пикинеры удерживали бреши до тех пор, пока их не смогли заполнить другие воины со щитами. И даже когда перед стеной щитов начала расти гора тел, сотойи, находясь далеко позади жестокой схватки, продолжали посылать свой навесной огонь далеко назад в ряды упырей.

Загнанные в угол этой стеной щитов и колющих копий, упыри обогнули строй армии, стекая по ее длинному западному склону. Некоторые из них замахнулись, пытаясь срезать сам угол, но Трайанал и его офицеры предвидели это. Этот угол удерживали воины-Конокрады из клана Железного Топора, люди из личной семьи князя Бахнака, вооруженные мечами и щитами и сдерживающие весь свой Раж. Они могли быть убиты, но они не были сломлены, и их мечи пожинали ужасную жатву от упырей, которые пытались прорваться.

И все же, если они держались, тысячи дополнительных упырей текли мимо и вокруг них, разворачиваясь, бросаясь всем телом на каменную линию пехоты дальше на юг. Арбалетные стрелы со свистом встречали их, наконечники копий втыкались и вонзались глубоко, мечи рубили и кололи, но упырей было гораздо больше, чем кто-либо из них действительно считал возможным. Никто никогда не видел, никто никогда не мог себе представить – ничего, что могло бы объединить пятьдесят тысяч созданий в единую, объединенную орду. Войска Трайанала уступали численностью более чем в два раза, враги были крупнее, сильнее и быстрее даже, чем градани-Конокрад, и эти упыри, казалось, были готовы принять любые потери, а не сломаться и бежать даже перед лицом таких потерь. Они всем телом бросались на своих врагов, больше не пытаясь отбить у них щиты пехоты, а довольствуясь тем, что просто сбивали эти щиты численным перевесом. Похоронить их под огромным весом их собственной мертвой плоти, если это был единственный способ открыть бреши в этой непоколебимой линии.

И кое-где, особенно вдоль длинного южного склона, им это удалось.

***

ВУННННГГГГ!

Баллисты на борту баржи Таранала стучали и разжимались, метая свои злобные дротики в упырей. Каждая из этих чудовищных стрел пропахивала борозду в существах, разрывая грудные клетки и торсы, полностью отрывая головы, уничтожая дюжину или две дюжины из них одним выстрелом. Но это были одиночные выстрелы, отдельные "удары молнии", а не массированный залп, и требовалось время, чтобы перезарядить оружие между выстрелами.

Таранал наблюдал за двумя людьми на баллисте, которую он наблюдал ранее. Они бросились на рукоятки брашпиля почти до того, как перестал вибрировать пружинящий стальной носовой шест. Рукоятки размывались от скорости и ярости их усилий, но это все равно требовало времени, и стрелок-гном нетерпеливо пританцовывал, его заряжающий ждал, чтобы воткнуть новый дротик в лоток для стрельбы, когда огромный лук снова согнулся. Взводящий механизм заблокировался, люди с лебедкой отступили назад, и заряжающий прыгнул ближе, бросив дротик умелым толчком, чтобы убедиться, что он правильно установлен, а затем сам отпрыгнул в сторону.

– Чисто! – крикнул наводчик, поднимая установленное на кардане орудие и вглядываясь в прицел, направляя его на врага, наступающего на восточный конец линии. Он сделал глубокий, успокаивающий вдох и потратил еще одно мгновение, чтобы прицелиться, а затем ВУННННГГГГ!

Таранал наблюдал, как дротик со свистом пересекает реку по своей плоской, мимолетной траектории. Он наблюдал, как он исчез в толпе упырей в новом потоке крови. Десятки из них упали по прямой линии, параллельной линии боя и всего в пятнадцати ярдах от нее... а орда просто приняла удар на себя и продолжала наступать.

ТУМП!

Его голова поднялась, когда одна из катапульт на баржах запустила глиняный сосуд размером с пивной бочонок по высокой, изящной дуге. Дым и пламя тянулись за ним, когда он пролетел по всей ширине армии Трайанала и врезался в лес врагов, наседавших на нее. Снаряд ударил, как разъяренный метеор, взорвавшись в тот момент, когда он ударился о землю, посылая на упырей свое неугасимо большое содержимое бурлящей, жидкой рекой огня.

Проклятый огонь цеплялся, обжигая, поглощая, его невозможно было сбросить или потушить. Даже ярость и ненависть, даже движущая воля Аншакара и его товарищей не могли остановить отчаянные попытки кричащих жертв избежать агонии. Они кружились на месте, царапая собственную плоть. Они разрывали ее на куски, но это только дало текущему огню новое топливо для потребления, и они взвыли в муках, поворачиваясь, чтобы убежать, как будто могли каким-то образом убежать от потоков пламени, стекающих по их собственным телам. Но от этого цепляющегося холокоста не было спасения, и в своем полете они столкнулись с десятками других, распространяя огонь уничтожения на новые цели, новые факелы. Зловоние горящей плоти, черный дым гари поднимались по всей линии, и все новые волны упырей продвигались вперед в щелях между этими ужасными лужами огня.

– Берегись воды! – крикнул кто-то. – Упыри в воде!

Таранал посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как первый вурдалак вырвался из реки, как прыгающий лосось, его когти дотянулись до верхней части фальшборта баржи.

Три разных арбалетных болта поразили его в воздухе, и он взвизгнул, падая назад, окрашивая воду собственной кровью. И все же, пока он бился и размахивал руками, еще трое последовали за ним из глубин. Потом еще и еще! Десятки тварей набросились на баржу, и этого было достаточно, чтобы даже ее широкий корпус и масса закачались в воде, и раздались боевые кличи, когда пехота, выделенная для охраны фальшборта, отчаянно рубила нападавших.

***

На этот раз Дарнас Уоршоу действительно выругался, но едва ли он был в этом одинок. Его сабля перерезала горло первому упырю на борту его баржи, и когти существа разжались, ослабив хватку, когда оно плюхнулось обратно в реку. На его место бросился другой и еще один. Арбалетчики и лучники на возвышенных платформах позади него продолжали выпускать стрелы, но большая часть их огня предназначалась для упырей, выбегавших на берег, чтобы добраться до тыла армии. Ожидавшая пехота и кавалерия встретили их с копьями, пиками и мечами по всему берегу реки, но они шли волнами, неорганизованными, нескоординированными, но все еще смертоносными, и вода ближе к берегу стала багровой, когда огонь барж ворвался в них.

Но упыри, атаковавшие сами баржи, были более трудноуловимыми целями. Плавая глубоко под водой, они были невидимы для лучников, пока не выныривали на поверхность реки, чтобы вскарабкаться вверх по бортам судов. Вот почему для их защиты было выделено так много пехоты, но никто не ожидал, что нападающих будет так много, и Уоршоу снова выругался, когда прямо на него бросились три существа.

Откуда-то рядом с ним появился градани, вооруженный боевым топором, размахивающий им с молчаливой, злобной силой и безжалостной скоростью Ража своего народа. Руки, предплечья и головы упырей разлетелись в ужасном изобилии, и Уоршоу отступил на шаг. Он знал, когда его превосходили, и позволил градани занять его место, пока сам охранял его фланги и тыл от противника. Он услышал еще больше криков, поднимавшихся по всей береговой стороне баржи, но не осмеливался отвести взгляд от своего собственного фронта. Либо другие защитники будут стоять на своем, либо нет, и в любом случае он ничего не мог поделать с их борьбой.

Рука упыря высунулась из-за фальшборта, нацелив в бок градани кремневый кинжал. Градани не ожидал этого, но Уоршоу сделал выпад вперед, опустив на запястье упыря свою саблю со всей элегантностью мясорубки. Его толстая, покрытая бородавками шкура была похожа на древесный ствол, но кинжал отлетел, когда сухожилия были перерезаны, а кость раздроблена, и рука исчезла за бортом в брызгах крови. Уоршоу развернулся, прыгая, чтобы перехватить другого нападавшего, затем закричал, когда из ниоткуда появился коготь. Он миновал его нагрудник и разорвал кожаную броню, как будто это была бумага, разорвав его левое плечо, расколов плечевой сустав с алым фонтаном крови и агонии.

Он повернул голову, увидев ударившего его упыря, услышав его торжествующий вой. Тот притянул его к своей разверстой пасти, и он почувствовал зловоние его дыхания, увидел слюну, текущую между его клыками. В свое время он видел более чем достаточно искалеченных и изломанных тел, чтобы знать, что означают горячие брызги артериальной крови из его собственной разорванной плоти. У него было время осознать, что он больше не будет выполнять никаких заданий для барона Кассана, а затем он зарычал и изогнулся всем телом, поворачиваясь на причиняющем боль когте, пронзившем его плечо, и вонзил острие своей сабли в широко открытую пасть. Острие вышло из затылка вурдалака, когда эфес сабли врезался в его клыки, а затем они оба скатились за борт в воду, ожидающую внизу.

***

– О, это просто замечательно! – крикнул Брандарк на ухо Базелу, когда среди упырей вырисовалось огромное чудовище. Оно прокладывало себе путь сквозь них, топча их ногами, сокрушая тех, кто не мог убраться с его пути. Приближаясь, оно яростно взревело, тряся массивной рогатой головой и размахивая огромной железной булавой. Болезненный зеленый огонь облизывал кромки этого оружия, светясь даже при ярком солнечном свете, стекая по древку и капая с его конца, как ядовитые слезы.

Упыри отчаянно пытались расчистить ему путь, но они были собраны слишком плотно. Стрелы сотойи полетели в тварь, отскакивая от ее лохматой, волосатой шкуры. Одна или две из них не отскочили. Они погрузились в эту шкуру не более чем на дюйм или два, слишком неглубоко, чтобы повредить чему-то такого размера, но он выл от ярости при укусах блох. Он опустил голову, сметая своими рогами упырей на своем пути, откидывая их с пути волной изломанных, кричащих тел и крови, и его глаза вспыхнули малиновым и зеленым огнем, когда он расчищал путь к добыче, которую он действительно искал.

– Это, я полагаю, дьявол?

Голос Кровавого Меча был спокоен, почти отрешен, но его меч появился в его руке как по волшебству.

– Да, – мрачно сказал Базел. – Имей в виду, до этого я сам не видел ни одного из них, но доверюсь столь начитанному парню, как ты, что все понял правильно. Конечно, иногда.

Монстр поднял голову, с его рогов слетали вурдалаки, их части стекали по его гротескному лицу, и эти пылающие глаза уставились на тела и кровь между ним и Базелом.

– Базел! – Ужасный голос раскатился подобно грому над всеми другими звуками битвы, всеми другими воплями, всеми другими воплями. – Повернись ко мне лицом, Базел! Встреться со мной лицом к лицу и умри, трус!

– Ну, по крайней мере, у него более обширный словарный запас, чем у демона, – заметил Брандарк, но Базел не слушал.

<Ты готов, брат?> – тихо спросил он.

<Бери то, что тебе нужно>, – просто ответил Уолшарно, и Базел Бахнаксон снова глубоко погрузился. Глубоко в суть того, кем и чем он был. Глубоко погрузившись в решимость и несгибаемую волю защитника Томанака. Глубоко погрузившись в фокусирующую и очищающую силу призванного Ража, и в свой собственный гнев, и в свое собственное неприятие всего, чем было это существо и за что оно выступало. И когда он потянулся в этот огромный, таинственный колодец, он встретил другого. Уолшарно потянулся к нему в ответ, объединив свою собственную уникальную силу и бесстрашную целеустремленность с силой Базела. Они подходили друг другу, становясь единым сплавом, амальгамой, которая плавно сливалась и тянулась к другому, еще большему источнику силы.

<Я здесь, мои мечи>, – пророкотал ураганный голос глубоко-глубоко внутри них обоих, и врата открылись. Энергия вливалась в них распространяющимся по вселенной потоком лазурного огня. Он пульсировал в их венах, пенился в их крови, и все возможные цвета вспыхивали в его сердце подобно свернувшейся спиралью молнии.

– Томанак!

Пронзительный, высокий свист Уолшарно, выражающий вызов и неприятие, совпал с бычьим ревом его избранного брата, и Базел Бахнаксон наконец натянул лук. Ни одна человеческая рука не смогла бы согнуть этот лук, и только очень немногие градани. Четыреста фунтов – таково было усилие лука Базела, а его размер был подогнан под его рост, почти четыре фута в длину.

Он натянул тетиву до угла челюсти, глядя вниз на длинное прямое оружие рогатого дьявола, прокладывающего себе путь сквозь собственную обезумевшую от ужаса армию, чтобы добраться до него. И пока он смотрел, стальной наконечник стрелы с лезвием начал меняться. Голубая молния с треском вырвалась из правой руки Базела. Она стекала по тетиве, капала с оперения, танцевала по древку, собиралась в бурлящую корону вокруг наконечника стрелы. И по мере того, как она лилась, она менялась, приобретая другие цвета. Все цвета – цвета колдовских огненных глаз Венсита из Рума.

Брандарк отпрянул от своего друга, широко раскрыв глаза, когда узнал шипящую ярость дикой магии. Он уставился на Базела, и его уши прижались, когда он увидел тот же самый раскаленный свет, блеснувший в зрачках карих глаз Конокрада.

И тогда Базел Бахнаксон спустил свою тетиву.

На протяжении многих лет его ближайшие друзья безжалостно подтрунивали над ним, когда он учился владеть тайнами лука. Это было не так просто, как освоение арбалета, и его точность в обращении с ним значительно уступала той, которую он обычно демонстрировал с оружием, так долго предпочитаемым им. Но сейчас в этом выстреле не было никаких признаков этого.

Стрела сорвалась с тетивы. Она пронзила воздух, уже не стрела, а молния, и сопровождалась ровным, взрывным раскатом грома. Она пронеслась над израненными рядами пехоты, сдерживающей натиск упырей, и существа за этой с трудом удерживаемой линией закричали, съежившись, их тела вспыхнули пламенем, когда этот кулак ярости пронесся над их головами. Он врезался в центр огромной груди гигантского дьявола, и горящие глаза существа широко распахнулись от изумления.

Прогремел новый раскат грома. Взрыв энергии отлетел от места удара, распространяясь конусообразным веером, и у вурдалаков, попавших в него, не было времени вскрикнуть, поскольку они мгновенно превратились в обугленные кости и летящие хлопья пепла. По меньшей мере пятьдесят существ исчезли в это мгновение, но это был всего лишь ответный взрыв, только эхо.

Холокост охватил могущественного врага Базела. Он вырвался из разорванной груди монстра. Он обвился вокруг него короной, как питон дикой магии, и, в отличие от упырей, у него было время закричать.

Он отшатнулся. Он выронил свою светящуюся булаву, раздавив еще дюжину упырей насмерть. Он схватился за легкую кровоточащую рану в груди, когтистые руки отпечатались на фоне сияния, когда они тщетно пытались остановить эту смертельную рану. Он уставился на Базела, но на этот раз в его глазах не было ни ярости, ни голода, только недоверие, шок... и страх.

Базел опустил лук, слегка покачиваясь в седле, чувствуя, как даже огромная жизненная сила Уолшарно ослабевает под ним, но он не отводил взгляда от своего врага, и его карие глаза были тверже кремня и холоднее темной стороны луны.

Рогатое чудовище осело, все еще держась за грудь, опускаясь на колени. Упыри разбежались во все стороны, в панике карабкаясь друг на друга. По меньшей мере десятку не удалось спастись, и его массивное тело рухнуло поперек них. Он приземлился на спину, позвоночник выгнулся дугой в агонии, и тот же самый поток света хлынул из его открытого рта, когда он закричал.

Затем раздался последний, оглушительный раскат грома, яркая вспышка, ослепившая всех, кто смотрел на это... и когда слепота рассеялась, в грязной, окровавленной траве Вурдалачьей пустоши остался только кратер. Этот кратер был двадцать ярдов в поперечнике, его край увенчивался опаленными и изодранными в клочья угольными пугалами, которые когда-то были вурдалаками, а из его глубин поднимались дым и пар.