Текст книги "Бог войны (сборник) (СИ)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 189 (всего у книги 205 страниц)

– Значит, это не похоже на Венсита и его грамерхейн, – медленно произнесла Гвинна.

– Нет, я, конечно, не умею предсказывать, но, насколько я понимаю, волшебники посылают свои мысли за конкретными людьми или наборами обстоятельств. Чтение на расстоянии более... ну, более пассивно. Как будто лежишь в засаде, ожидая, что кто-то забредет в то место, которое ты можешь "увидеть". Понимаешь?

– Я думаю, что да, – кивнула Гвинна. – Можем мы попробовать сейчас?

– Конечно. Но помни, что с первой попытки ты, вероятно, не сможешь забраться слишком далеко. Не напрягайся и не расстраивайся, если у тебя не получится.

– Я запомню.

– Хорошо, – сказал он, вставая и обходя ее маленький стол, чтобы встать позади нее и положить руки ей на плечи. – Тогда мы начнем с чего-нибудь простого и воспользуемся обычным ясновидением, чтобы заглянуть в библиотеку, хорошо?

– Конечно.

– Хорошо, – снова сказал Трейн, его голос успокаивающе понизился. – Следи за свечой, как и раньше. Позволь своему разуму отдохнуть на кончике пламени. Это верно... это-о веееернооооо...

Голубые глаза Гвинны потемнели, когда она впала в транс с его руками на своих плечах, чтобы укрепить их взаимопонимание. Его часы лежали на столе, их мягкое тиканье было подобно грому в тишине их смешанного дыхания, когда она сосредоточилась. К настоящему времени он с точностью до секунды знал, сколько времени это займет у нее.

– Итак, Гвинна, – сказал он через мгновение. – Давай читать на расстоянии. Не дави слишком сильно. Просто откройся, как я тебя учил. Нежно... нежно! Не так жестко, любимая. Просто наблюдай за свечой и слушай часы. Это хорошо. Представь, что стена – это госпожа Джосилэн, и теперь... мы... читаем... ее....

Его голос затих. На самом деле в этом не было необходимости, потому что ее разум слился с его разумом задолго до того, как он перестал говорить. Они были в глубоком взаимопонимании, но ее внутренний стержень все еще был забаррикадирован. И все же он едва ли заметил сгусток света, который запрещал ему входить, потому что он привык к этому. Он просто поражался силе и ясности молодого ума, находившегося у него на попечении. Ее ментальное прикосновение было прохладным, кошачьим, чистым, как хрустальный ручей, и наполненным жизнью. У каждого разума было свое собственное уникальное присутствие, и у нее был вкус корицы и осенних листьев, подумал он. Оно обдувало его, как свежий морской бриз, и сила, заключенная в нем, почти ошеломила его.

<Сейчас, любимая,> сказал его мысленный голос, и он посмотрел через ее чувства на каменную стену, внимательно изучая ее в такт с ней. <Мы собираемся просмотреть сквозь это, точно так же, как читаем госпожу Джосилэн, но проще. У стен ведь нет щитов, не так ли? Просто позволь своему разуму пройти через это....>

Мастер-эмпат разделил ее восторг, когда она скользнула мимо стены, как будто ее твердый камень был дымом, а она – ветерком. Пустая библиотека внезапно оказалась вокруг них, и он разделил ее удовольствие, когда ее мысленный взор блуждал по безмолвным полкам. Она задрожала от радостного открытия, и он радовался вместе с ней.

Он двигался вместе с ней, предлагая лишь минимальное руководство, пока она пробовала свою новую способность. Она потянулась дальше, кружа над территорией, как ястреб, летящий по ветру. Мерцающие защитные экраны скрывали спальни, но Гвинну это не волновало. Все, чего она жаждала, – это свободы бродить, распространяться – испытывать свои пределы. Ее разум блуждал вдоль каменных стен, прикасаясь и пробуя на вкус траву, деревья, даже мох на камне и насекомых во мху.

Она содрогнулась в экстазе, когда мир затопил ее разум, и Трейн последовал за ней, пораженный ее силой. Потом он отругал себя. Если что-то еще и могло его удивить, так это не ее сила.

Он глубоко вздохнул и приготовился вызвать ее блуждающий разум для следующего шага. Но прежде чем он смог это сделать, он почувствовал внезапный прилив концентрации внутри ее внутренних щитов. Он ахнул от этого ощущения, и внезапная тревога пронзила его.

Что она делала? Она не была готова к такому результату!

Он боролся за ее внимание, но было слишком поздно. Ее поразительная широта таланта снова поставила его в тупик, и даже когда он приготовился рассеять ее растущую силу, он остановился. Собралось слишком много силы. Если он прервет его, это может срикошетить внутри нее. Это могло бы убить ее, если бы она вложила все это в свои щиты, и, не разрушив эти щиты, он не смог бы отвести это от нее. Все, что он мог сделать, это переждать это... и молиться.

Его мелькающие мысли заняли всего лишь крошечные доли секунды. Его решение было принято до того, как она высвободила собранную ею силу.

Она толкнула. Это было единственное подходящее для этого слово. Как будто ее разум превратился в пружину, скрученную настолько туго, насколько это было возможно, только для того, чтобы раскрутиться. Она хлестнула, увлекая его за собой, и у него возникло ощущение стремительного ветра и тьмы, когда их объединенные умы пронеслись по лицу ночи.

Они вырвались из защищенной Академии, барьеры "защиты от магов" были не более эффективны, чем солома против урагана. Еще до того, как барьеры были замечены, они прыгнули в ночь и понеслись на юг со скоростью, которая издевалась над ветром.

Трейн пошатнулся. Как она могла это делать? Что она делала? Размытая, окутанная тьмой земля развернулась внизу, и горы устремили на него жестокие пики. Он вздрогнул, когда их образ угрожал пронзить его разум, и они с Гвинной закричали низко над вершинами, устремляясь все дальше на юг, в то время как острые снежные дьяволы танцевали на вершинах, чтобы окутать их.

Нависали могучие стены, закрывая проход с крутыми склонами. Блеск защитных щитов хлестнул Трейна, как удар плети, но Гвинна пронеслась сквозь них, как метеор. Он содрогнулся от боли, но затем они миновали крепость, делая круг назад, и он ахнул, когда огромные черные крылья и белые, как кость, клыки мелькнули над ними. Дракон громоздился на фоне луны, из его пасти, как пар, валило дыхание, и Гвинна запаниковала. Радость исчезла, ликование было подавлено грубым ядом страха – страха за кого-то другого, Трейн знал это даже тогда – и резким взрывом ужаса.

Ее паника пробрала Трейна до костей, потому что ее прекрасный контроль исчез, когда он прорвался сквозь нее. Точность исчезла, равновесие исчезло, и на их месте был только долгий, ужасающий спуск к горным вершинам под ними. Гвинна парила, как орел; теперь ужас сломал ей крылья и сбросил с небес.

Трейн заглянул глубоко внутрь себя, постигая дисциплину, которая сделала его тем, кем он был. Острая боль пронзила его, когда он заставил себя двигаться, освобождаясь от хватки их взаимопонимания. Это было все равно, что противопоставить свою плоть железу, пот выступил на его щеках, когда боль разрывала его разум, и каждый инстинкт кричал ему вырваться из их взаимопонимания и спасти себя.

Но академии магов выбрали Трейна Элдарфро не только за силу его таланта. Они выбрали его за силу его сердца. Они выбрали мага, который сражался со всеми силами тьмы, который довел себя до грани исчезновения, который разделил жестокие пытки жертвы на алтаре Шарны, бросившись между этой агонией и вратами ада, чтобы сохранить душу молодой женщины, которую он никогда не встречал, от демона, пришедшего заявить на нее свои права. Они выбрали мужчину, не просто мага – человека, который умрет на месте, чтобы защитить блестящий, одаренный юный разум ребенка, которого он любил.

Это был тот человек – тот маг, – чьи мысли мелькали, когда он боролся со стремительным исчезновением Гвинны. Инстинкт самосохранения манил его из рушащихся руин ее разума, но он создал карман в своей половине их взаимопонимания и сосредоточил свое сознание на крошечном островке контроля. Он почувствовал дрожь, когда ее разум перевернулся, но отбросил панику в сторону, двигаясь с уверенностью мастера-мага, столкнувшегося с катастрофой. Он собрался на своем островке здравомыслия, пока разум Гвинны в первобытном ужасе разрушался вокруг него, и сделал самое трудное из всего... стал ждать.

Душа эмпата Трейна содрогнулась от боли, когда ее гибель достигла вершины. Он пронесся штормовым фронтом опустошения по их общему сознанию, ожидая мимолетного момента, когда он мог бы спасти их обоих.

Момент пришел.

Он закрепил свою личность в убежище, которое построил, и его мысль вырвалась наружу. Он был недостаточно силен, чтобы пробить ее идеально соединенные щиты, и он знал это. Они стояли, как крепость, неприступные и гордые. Но он также знал, что паника дестабилизирует ее контроль, и у него не было выбора, кроме как попытаться. Он ударил по ним зондом, как тараном... и почувствовал, как они поддались.

Он подавил прилив надежды и снова ударил их. Снова! Похожие на колокольчики тона конфликта звенели в их взаимопонимании. Снова!!

Ее щиты задрожали, и новый ужас пронзил ее, когда она почувствовала вторжение. Осколки ее паники терзали его, как летящие ножи, но он стиснул зубы и терпел. Он ударил еще раз... и ее щиты разлетелись вдребезги, как хрусталь.

Огромные образы захлестнули его, когда он погрузился в водоворот, игнорируя все остальное, чтобы устремиться к сверкающей жизни в ее центре. Его ментальная хватка безжалостно сомкнулась на ней, сокрушая ее отчаянное сопротивление, и Гвинна извивалась.

Сплющенная рука, острие которой было похоже на железо, врезалась в его ребра, и он ахнул от боли, когда одно из них сломалось. Тыльной стороной другой руки она ударила его под подбородок, но у него было достаточно предупреждения, чтобы отразить удар, который должен был сломать ему шею. Она изогнулась в его хватке, ее руки поднялись к его горлу, и он попытался блокировать их своими предплечьями, потому что не осмеливался отпустить ее плечи и прервать контакт. Но ее сила была невероятной, и он чувствовал, как неконтролируемое безумие захлестывает ее.

Она хотела убить его. В своем замешательстве она защитила бы свои секреты единственным доступным ей способом – уничтожив незваного гостя. Ее руки сжались вокруг его горла, и он отчаянно сосредоточил на ней свою волю, закрывая ее сенсорные каналы.

Гвинна совершенно оцепенела, ее мысленный голос превратился в крик ужаса, когда все зрение, все звуки – все восприятие – было отключено. Ее ужас перешел границы безумия, избивая его, но он, наконец, взял ее под контроль. Он оседлал ударную волну ее сопротивления, все крепче сжимая свою ментальную хватку.

У нее было время только на один последний выпад, и в него вонзилась ментальная игла, способная выжечь любой разум. Он закричал, когда это пронзило его, но отказался сдаваться, и атака прекратилась, когда он швырнул ее в бессознательное состояние.

Она рухнула, как марионетка, у которой обрезали веревочки, и Трейн рухнул на пол вместе с ней, слишком измученный, чтобы стоять. Он парил на своем маленьком острове, вися на грани вечного выгорания, и собирал последние фрагменты своей воли. Он слабо потянулся к Лентосу, ему показалось, что он почувствовал слабый отклик, а потом была только чернота.

* * *

Веки Трейна неохотно затрепетали.

Его голова была наковальней, звенящей от боли. Его глаза наполнились слезами от сильной пульсации, и он застонал, когда его рука безвольно поднялась к холодному компрессу, который прикрывал их. Он ахнул, когда чья-то рука скользнула под него, поднимая его, а другая рука удержала его компресс.

– Твои глаза еще слишком чувствительны для этого, – мягко сказал Лентос.

– Семкирк! – прошептал Трейн. – что случилось?

– Это ты мне скажи, – сухо сказал Лентос. – Я почувствовал твое сообщение – едва-едва – и добрался сюда, чтобы найти Гвинну в шоке, а тебя немного получше. Я думал, мы потеряли вас обоих, и мы почти потеряли.

– Гвинна! – Трейн напрягся. – Она?..

Он потянулся к ее мысленному присутствию и застонал, когда вновь взревела боль.

– Не пытайся пока использовать свой разум, идиот! – Лентос сел рядом с ним. – С Гвинной все в порядке, хотя думаю, что пройдет некоторое время, прежде чем она восстановит свою уверенность. Что-то подрезало ей спину – подрезало вас обоих, я бы сказал, – но она поправится. И, вероятно, будет сильнее для того, что бы это ни было.

– Слава богам, – слабо пробормотал Трейн. – Я думал, что убил ее.

– Ну, ты этого не сделал. Но тебе лучше рассказать мне, что ты сделал.

– Что ж, – Трейн слабо усмехнулся, – я наконец-то взломал ее щиты.

– Трейн! – Лентос напрягся. – После всего, что мы обсудили, ты действительно заставил?!

– Нет, нет! – Трейн прервал его испуганное восклицание. – Это была не конфронтация, Лентос – во всяком случае, не такого рода. Мы только начали дистанционное чтение, когда что-то произошло в ее сознании.

Он вздрогнул, вновь пережив этот момент и снова ощутив огромную силу, которая наполнила ее.

– Я не знаю, что это было. Ни один разум не должен быть способен генерировать столько энергии, и это тоже не было обычным чтением на расстоянии. Минуту назад мы были прямо здесь, а в следующую оказались Семкирк знает где, и она запаниковала. Что-то напугало ее до смерти, и она потеряла контроль. Она была на грани полного выгорания, и единственный способ остановить это – взять себя в руки. Так что...

– И это действительно напугало ее, – сказал Лентос, когда его голос затих.

– О, это произошло. Это произошло! Но ничто не могло напугать ее сильнее, чем она уже была. Когда я сказал "выгорание", я имел в виду именно это, Лентос. Мы чуть не потеряли ее. – Трейн прижал компресс одной рукой, а другой дотронулся до ребер. – Если бы у меня было время, я бы сам испугался до смерти.

– Но ты взял все под свой контроль? Полный контроль?

– У меня не было выбора. И ты был прав насчет ее реакции – она была так занята, пытаясь убить меня, что я не мог рисковать, просто выводя ее. Оставалось либо запереть ее, либо наблюдать, как она самоуничтожается... и забирает меня с собой.

– Ты... видел... что-нибудь? – нерешительно спросил Лентос.

– Не так много, и то, что я видел, принадлежит ей. В любом случае, все произошло слишком быстро, и она все еще ставила щиты, даже когда умирала. На самом деле, она использовала силу, необходимую ей, чтобы остаться в живых, для защиты того, что она скрывает.

– Я понимаю. Но ты можешь хотя бы сказать мне, что ее напугало?

– Да, но в этом нет особого смысла. Мы были над крепостью – кажется, у Ист-Уолл – и нашли дракона. Я не мог разглядеть цвет на фоне луны, и не знаю, как мы туда попали, но я думаю, что она точно знала, где она была, и, возможно, даже что дракон там делал. Это то, что напугало ее прежде всего.

– Горная крепость и дракон... – пробормотал Лентос.

– Да, имперская крепость. Я уловил вспышку от ее щитов. И это еще одна вещь – она прошла сквозь эти щиты, как будто их там даже не было.

– Что?!

– О, да. И вот еще один лакомый кусочек – это тоже была не мгновенная транслокация.

– Объясни, – сказал Лентос, явно все еще шокированный последним откровением.

– Я не уверен, что смогу. Чтение на расстоянии не является одним из моих основных талантов, и для меня это достаточно второстепенный навык, чтобы учить кого-то другого. Но что бы она ни делала, она не читала на расстоянии. Мы не перенеслись в ту крепость – мы прошли над всем, что было между этим местом и тем.

– Конечно? Как в полете?

– Больше похоже на сканирование с помощью ясновидения ближнего действия. Я думаю, если бы она захотела, и если бы она знала, что делает, она могла бы просканировать все, что мы проходили. Я думаю, что она наткнулась на совершенно новый талант, такой как дистанционное чтение, ровно настолько, чтобы это помогло ей освоиться. И ее диапазон! Мы были чертовски далеко, но при совершенной ясности. Если бы не этот дракон, мы все еще могли как бы протянуть руку! Я не мог остановить ее. Это было как... как борьба с вихрем! Все, что я мог сделать, это держаться и надеяться.

– Ты имеешь в виду, поймать ее, когда она упала, – тепло поправил Лентос. – Спасибо Семкирку, что ты смог! И, может быть, это и к лучшему, что так случилось. По крайней мере, она может наконец понять, почему мы предостерегаем ее от слишком резкой езды. Во всяком случае, она подошла достаточно близко, чтобы понять! Но вернемся к этому видению или что бы это ни было. Была ли крепость в долине?

– Нет, в проходе. Стены пересекают его прямо поперек.

– Может быть, это была крепость Саут-Кип?

– Саут-Кип? – Трейн нахмурился, затем медленно кивнул. – Ты знаешь, это могло быть. На самом деле я никогда не видел ее сверху, и мне тоже не удалось толком рассмотреть ее, когда мы пролетали мимо, так что я не могу быть уверен. Но если бы это было так... какой у нее диапазон!

– И дракон был прямо там, нападая на крепость?

– Нет. Я думаю, это было на дальней стороне, недалеко от границы, но прямо там, на перевале. Во всяком случае, если это действительно была Саут-Кип.

– Трейн, дракон никак не может быть там сам по себе.

– Базел и Венсит отправились на юг, – медленно произнес Трейн в ответ на мрачный тон Лентоса.

– Конечно! То место привлекло ее благодаря ее заботе о них, и там она нашла дракона. Мало того, это должно быть связано с их миссией. Клянусь Скипетром, должно быть, это оно! И есть только один способ, которым дракон мог оказаться там.

– Колдовство, – мрачно сказал Трейн. Он попытался подняться, но его равновесие было неустойчивым, и Лентос крепко прижал его к себе.

– Нет, Трейн. Ты выполнил свою часть работы. Оставь это мне.

– Но есть ли посланник Совета в Белхэйдане?

– В Белхэйдане всегда есть посыльный. Я немедленно пошлю сообщение, но им придется приземлиться за пределами щитов. И ты, конечно, понимаешь, что даже ходящий по ветру может не поймать их вовремя.

– Я знаю, но мы должны попытаться!

– Мы сделаем это, – сказал Лентос железным голосом. – И если мы опоздаем, кто-то за это заплатит!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Крепость Саут-Кип

Кенходэн поудобнее устроился в седле и с благодарностью посмотрел на небо, которое больше не сыпало ему на голову снег, слякоть или даже дождь.

Это была приятная перемена, он надеялся, что она продлится день или два.

Снегопад стоил им четырех жалких дней без движения, и даже после этого погода была холодной, сырой, туманной и совершенно убогой. Температура днем держалась около нуля или чуть ниже (и значительно ниже ночью), а свинцовые тучи накануне не рассеивались до позднего вечера. Холод и туман угнетали его, но теперь резкий ветерок разогнал последний туман, и небо было глубокого, великолепного синего цвета, усеянное плывущими белыми облаками с высокими гребнями, а солнце грело ему плечи. Воздух все еще был свежим, и повсюду лежал тающий снег, но он почти мог снова поверить в весну.

Он откинулся назад, его глаза автоматически скользнули по склонам над ними, и он почувствовал новый прилив благоговения, который, как он сомневался, исчезнет в ближайшее время. Он думал, что они проникли в горы Ист-Уолл еще до снегопада; теперь он понял, что в то время они только касались их краев.

Крутые горы вздымались в небо, а снег, похожий на золу после пожара, все еще лежал на их склонах. Он увидел, как с самых высоких скал струйками сносит снег, и дорога пронеслась между величественными склонами, покрытыми темными соснами. Он наблюдал, как горы вырастают из-за вчерашнего тумана, но по-настоящему не оценил тяжесть земли и камня, пока погода не прояснилась. Теперь он это сделал, и в их массивности было что-то такое, что заставляло его быть благодарным за леса, окаймляющие долины, как будто их деревья давали ему место, где он мог спрятаться от хмурого неодобрения вершин. По мере того как горы поднимались все выше, деревья редели, а затем закончились, сменившись заснеженной травой и голым камнем, которые не интересовались делами простых смертных. Их задумчивая мрачность была прекрасна, но угнетала, построенная в масштабе, слишком большом для комфорта, и он был рад находиться так далеко под этими парящими вершинами, слушая, как бесчисленные ручейки шумят и дымятся от тающего снега, когда они мчались вниз по склонам гор. Воздух был чистым, а журчание воды ранним утром звучало как холодная хрустальная песня.

– Красиво, не правда ли? – голос Базела спугнул его.

– Да. Я и не подозревал, что они такие большие – или такие красивые.

– Да, но они тоже хотят быть чем-то большим, чем это. Они стояли до создания империи. С юга на север они протянулись на четыреста лиг, хотя на краю Дварвенхейма люди называют их Орданскими горами. Но в первые дни они были "Зубчатыми стенами Кормака", и это правильно. Они защищают всю восточную границу империи Топора.

– Они везде такие... грозные?

– Так оно и есть, и проходов мало. Не больше горстки таких, которые могли бы пригодиться для торговли или вторжения. О, есть больше мест, чем кто-либо когда-либо знал, поскольку контрабандисты могут проскользнуть через них, но Саут-Уолл, Тропа предателей, Крэгуолл, Перевал героев – это единственные настоящие дороги. В Орданах есть Северный перевал, но он ведет в королевство гномов, и только глупый, глупый человек сражается с гномами в горах. Не считая такой маленькой проблемы, как проскользнуть мимо сотойи и моего собственного народа.

Кенходэн кивнул, но его внимание было приковано к другому месту, когда дорога резко повернула, огибая склон горы. Северо-западная сторона дорожного полотна обрывалась отвесным обрывом, и у него перехватило дыхание, когда он посмотрел вниз сквозь тысячу футов хрустального воздуха в сердце скрытой речной долины. Тени скрывали его, но серебряная нить тянулась через заснеженный лес далеко внизу, сверкая, и он подтянулся и посмотрел вниз, его сердце болело.

– Ты видишь? – Базел помахал рукой при виде этого зрелища. – Горы Ист-Уолл достаточно красивы, чтобы у тебя защемило сердце, но не красота привела нас сюда. Эти горы стоят полумиллиона человек, когда король-император отправляется на войну. Я думаю, именно поэтому Кормак двинулся на восток и север от Мэн-Хоум, а не на юг.

– Это все было, – тихо сказал Венсит, останавливаясь рядом с ними. Его далеко не новое пончо было испачкано слякотью и неровной дорогой, а волосы и борода были растрепаны. Он мог бы быть изможденным возрастом крестьянином, смотрящим на источник, который он никогда не надеялся увидеть, но его глаза ярко горели под красным шаром солнца, а лицо было невероятно древним. От него исходила аура прожитых лет, мощная с возрастом и достаточной силой, чтобы сравниться даже с Ист-Уолл.

– Это все было, – повторил он так же тихо. – Даже тогда мы знали, что настанет день, когда карнэйдосцы принесут свою грязь и войну в Норфрессу, и когда этот день настанет, никакая крепость слабее этих гор не устоит против них.

– Когда это наступит? – голос Кенходэна был мягким, когда он осмелился высказать подозрения, возникшие в Синдоре. – Это скоро случится, Венсит?

Он почувствовал, когда задал вопрос, как Базел напрягся рядом с ним, и Венсит посмотрел на них обоих долгим неподвижным взглядом.

– Это так, – сказал волшебник странно официальным голосом, – но не сейчас. Перед бурей все еще есть пауза, но когда эта буря разразится, это будет не похоже ни на что, что может себе представить любой норфрессанец. Только те, кто видел это, могли понять, и из тех, кто видел, остаюсь только я. – Он медленно покачал головой. – Даже горы Ист-Уолл могут оказаться недостаточно прочными, чтобы выдержать этот шторм, – мягко сказал он и слегка, вежливо, коснулся Бирчалки каблуком. Скакун тряхнул головой, отвернулся от долины и снова уверенно потрусил вверх по крутому склону главной дороги.

Кенходэн, Базел и Уолшарно пристально смотрели ему вслед, когда Бирчалка рысью удалялся от них, вьючные лошади следовали за ним. Как наездник, он выглядел не очень хорошо, особенно в седле такого великолепного скакуна. Просто грязный старик с горящими глазами, осунувшимся и постаревшим лицом в косом утреннем свете, чьи слова лишили утреннего тепла.

* * *

Дорога становилась все круче, когда поднималась выше, и воздух казался разреженным, холодным в тени и промозглым даже при ярком солнце. Они прошли через глубокие выемки, их стены были покрыты следами от инструментов и блестящими сосульками, некоторые толщиной с тело Кенходэна, где ледяной ветер дул сквозь тени. Деревья закончились, и не было слышно ни звука, кроме их движения и ветра.

Они замедлили шаг. Даже королевско-имперские инженеры не смогли покорить Ист-Уолл, и их путь пролегал через извилистые повороты. Были предусмотрены места, где путешественники могли бы разбить лагерь у большой дороги, и они использовали их, когда это было необходимо, но их подгоняла срочность, и они изо всех сил продвигались вперед, когда у них был свет. В некоторых местах им приходилось спешиваться и вести своих лошадей вверх по обледенелым склонам, а скакуны следовали за ними и настороженно наблюдали за меньшими собратьями, и каждый спуск приводил к подъему в два раза круче. Дважды они слышали грохот отдаленных лавин, когда солнце ослабляло слежавшийся снег.

Они были в двенадцати днях пути от Синдора, когда перевалили через крутой склон, и восточный ветер, поднявшись по нему, хлестал их по лицам, развевал полы пончо и тихо ревел в ушах, как шум прибоя. День снова стал мрачным и тусклым, небо было похоже на полированный ветром шифер, и Кенходэн вздрогнул, когда холод пронзил его, и тот же ветер обжег его легкие.

– Надеюсь, что это было последнее восхождение за день, – устало сказал он Базелу.

– Так и есть, парень. Посмотри туда.

Базел указал вперед, и Кенходэн прикрыл глаза одной рукой, смаргивая слезы от ветра и мелкие холодные капли дождя. Дорога ныряла вниз, слегка изгибаясь, и ветер дул им прямо в зубы. В нескольких милях под ними на узком перевале сгустился полумрак, но он смог разглядеть несколько деталей сквозь проносящийся им навстречу мелкий дождь.

– Саут-Кип, – сказал Базел. – Думаю, что мы будем спать сегодня в тепле.

– Слава богам! – вздохнул Кенходэн и прищурился посильнее, пытаясь составить представление об этом месте. Туманный дождь мешал ему, и он пожал плечами. Любая крепость в таком мрачном месте могла быть только мрачной. Однако там должны быть, по крайней мере, очаги, и, надеюсь, где-нибудь найдется свободная койка.

– Нажмем, – сказал Венсит. – Это дальше, чем кажется, и я хотел бы быть там до закрытия ворот. Поверьте мне, мы не хотим сегодня ночевать за стенами, если это в наших силах.

Бирчалка и Уолшарно двинулись вперед значительно бодрее, за ними последовал Глэмхэндро, а кобыла Чернион и вьючные лошади, казалось, уловили настроение, когда поняли, что дорога для разнообразия идет под уклон. Кенходэн наблюдал, как приближается крепость, с любопытством рассматривая этот бастион империи в его мрачных и бесплодных окрестностях. Что за люди, подумал он, могли нести гарнизонную службу в таком месте?

Лишь постепенно он осознал, как сильно расстояние и туман одурачили его. То, что казалось расплывчатым пятном, медленно превратилось в стену; затем стена превратилась в утес, и его обычное любопытство превратилось во что-то очень похожее на недоверие. Перед ним лежала работа великанов.

Гранитные стены возвышались с синевато-величественным высокомерием, которое стыдило естественные утесы по обе стороны. Их было три, этих стен, и они были абсолютно вертикальными, выросшими из костей гор Ист-Уолл. Мышцы Кенходэна напряглись, когда они переместились в тень Саут-Кип, как муравьи, проглоченные тенью, когда стены взмыли над ним, казалось, навечно балансируя на грани потери равновесия и обрушения лавины, чтобы уничтожить его.

По краям внешней стены шел глубокий овраг, вырубленный глубоко и отвесно в твердой скале. Прорези лучников обрамляли башни ворот – ряд за рядом они окаймляли камень, чтобы обозначить уровни внутри. Горгульи с разинутыми ртами ухмылялись через равные промежутки времени с зубчатых стен, таких высоких, что они казались крошечными, и Кенходэн знал, что при необходимости каждая каменная глотка извергнет пламя. Воздействие на любого нападающего было бы ужасным, а полосы сажи, покрывающие их чешуйчатые каменные морды, говорили о частых испытаниях. Над всем на фоне каменного неба трепетали знамена с алым и золотым топором, развеваясь по меньшей мере на дюжине шестов.

Но его внимания требовало суровое совершенство самой стены. Она была гладкой, как лед, без малейшей линии, указывающей, где каменный блок встречается с каменным блоком, и его глаза расширились, когда он понял, что вся эта огромная стена была единым, бесшовным участком голой скалы, как будто природный гранит гор внезапно поднялся ввысь в замороженном каменном выступе. Редкие участки темного мха смягчали твердый, мощный гранит, но они ничего не отнимали от неприступной мощи крепости. Скорее, они подчеркивали стойкость так и не взятой крепости. Она вздымалась подобно первобытной силе, земля стонала под ее тяжестью, между утесами, превращенными в острые, как нож, вертикальные пропасти. Крылатые башни защищали плечи промежуточных стен, стоя на выступающих островах, отделенных от горных стен более отвесными пропастями. Аура власти витала над перевалом, хмуро взирая на ничтожных клещей, которые осмелились поднять такую каменную силу.

– Впечатлен?

Он повернул голову, чтобы встретить насмешливый взгляд Базела.

– Умеренно. – Он не был уверен, как ему удалось сохранить свой тон сухим.

– Да, и хорошо, что ты должен быть таким. Все проходы хорошо защищены, но Саут-Уолл находится ближе всего к Копейщикам, и даже Экс-Холлоу не настолько силен. Король-император не собирался рисковать, когда он приказал построить ее, и вместе империя и Дварвенхейм, – чего не было после присоединения к империи в те дни, – направили почти двести сартнейсков, работавших над ней в течение двенадцати лет. Вон та стена, – он дернул ушами в сторону промежуточной стены, – она не после постройки, парень. Она была выкована на месте, и она прочнее, чем скалы по обе стороны.

– Крепости на плечах защищают фланги, хотя Томанак знает, что только стадо бешеных горных козлов может карабкаться по скалам, чтобы добраться до них! Гарнизон приходит и уходит по туннелям внутри скал; другой дороги нет. У них также есть колодцы внутри, и Саут-Кип выдержит пятилетнюю осаду, если уж на то пошло, хотя я думаю, что маловероятна армия, которая могла бы атаковать оба конца перевала одновременно.

Базел покачал головой, словно поражаясь описанной им силе, затем Уолшарно перешел на галоп. Кенходэн последовал на Глэмхэндро, стараясь догнать Венсита и Чернион, которые вырвались вперед.