Текст книги "Бог войны (сборник) (СИ)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 138 (всего у книги 205 страниц)

<Думаю, ты ошибаешься>, – мягко сказал ему Уолшарно, – <но скакуны думают не так, как двуногие. Возможно, это просто одна из тех вещей, которые мы не очень хорошо понимаем. Но независимо от того, готов ты признаться в этом даже самому себе или нет, этот твой выбор тяжел на твоем сердце, брат.>

– О, да, – полушепотом произнес Базел. – Это так. И все же это то, что есть, и я не стану позорить ее, пытаясь сделать из этого то, чем оно не является.

Уолшарно ничего не ответил на это словами, но его любящая поддержка излилась через Базела, и градани прислонился к нему, как мог бы физически прислониться к высокому, теплому боку жеребца, черпая в нем утешение. Он постоял там еще несколько минут, не двигаясь, затем встряхнулся и продолжил подниматься по лестнице.

– Добро пожаловать домой, милорд! – Тала Варлон, очевидно, ожидала его прибытия, и она приветствовала его широкой улыбкой, открывая дверь башни. – Мы скучали по тебе!

– Ах, а я по тебе! – ответил Базел, почти естественно улыбаясь ей и заключая в теплые объятия. Он поднял ее и крепко поцеловал в щеку, а она рассмеялась и шлепнула его.

– Прекрати сейчас же! – сказала она ему. – Я почтенная пожилая женщина, да будет тебе известно!

– Да, – вздохнул он с глубоким, притворным сожалением, качая головой, когда поставил ее на ноги. – И печальное разочарование, которое постигало меня на протяжении многих лет!

Она снова засмеялась, нежно улыбаясь ему, и он вспомнил перепуганную навахкскую "экономку", которая помогла ему переправить Фарму в безопасное место, несмотря на то, что она понимала, что с ней случилось бы, если бы Чарнаж поймал пытающуюся сбежать отчаявшуюся молодую горничную. Ее собственный сын был давно мертв, но как неформальная глава его семьи здесь, в Хиллгарде, она стала для него почти второй матерью и, очевидно, приемной матерью для каждого члена Ордена Томанака, когда они приходили на зов. Она заботилась о нем и Брандарке гораздо лучше, чем они того заслуживали, с нежностью подумал он, и это даже не считая ее стряпни!

– А леди Хэйната накормила вас, милорд? – спросила она теперь, проницательно глядя на него.

– Конечно, – признал он, решив не упоминать тот факт, что он съел гораздо меньше, чем обычно. Еда, как всегда, была превосходной, но рыжеволосая молодая женщина, сидевшая за столом напротив него, заставила его желудок сжаться, и вкусная еда превратилась у него во рту во что-то очень похожее на опилки.

– Думаю, мне давно пора быть в постели, – продолжил он, улыбаясь ей сверху вниз, и она улыбнулась в ответ, навострив уши.

– Без сомнения, ты прав, милорд, – согласилась она и склонила голову набок. – Теперь, когда ты упомянул об этом, ты действительно выглядишь усталым, и почему бы не выглядеть так после целого дня скачки верхом, чтобы добраться сюда? – Она сделала приглашающий жест в сторону внутренней лестницы, ведущей в его спальню, размахивая обеими руками. – Иди! Уверена, что утром ты почувствуешь себя лучше.

– Без сомнения, тут ты права, – сказал он, кивнув ей, и направился к лестнице.

Брандарк после обеда извинился и отправился в Балтар, где, конечно, уже обходил свои любимые постоялые дворы и таверны со своей балалайкой. Маловероятно, что он вернется задолго до рассвета, если и вернется, и губы Базела дрогнули от удовольствия при этой мысли, пока он поднимался по лестнице. Если бы ему повезло, Брандарк к утру сочинил бы новый куплет к "Песне о Базеле Кровавой Руке", чтобы "соответствующим образом" описать попытку убийства Теллиана. В конце концов, он почти год не добавлял ничего нового к этой проклятой песенке, а ничто настолько хорошее не могло длиться вечно.

Он усмехнулся про себя, когда добрался до лестничной площадки, открыл дверь, шагнул через нее... и замер.

– Привет, Базел, – сказала Лиана Хэйнатафресса. – Я ждала тебя.

Базел стоял в открытом дверном проеме, слегка наклонив голову, как это было необходимо, чтобы протиснуться сквозь дверные проемы даже в замке сотойи, и смотрел на нее. Она сидела, скрестив ноги, в ногах его кровати в кожаных бриджах и дублете, которые не могли придать ей даже отдаленно мужественный вид, как бы они ни старались, и слегка склонила голову набок.

– Ты собираешься просто стоять там всю ночь? – мягко спросила она, и он встряхнулся, очень медленно вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Это лучше, – сказала она с легкой улыбкой. – Почему бы тебе не присесть?

Она указала на одно из кресел, изготовленных бароном Теллианом по заказу градани, и Базел опустился в него, не сводя с нее глаз. Она оглянулась на него, изящно приподняв бровь, и он встряхнулся.

– Девушка, – начал он, затем исправился. – Госпожа Лиана, я думаю о том, что вам не следует быть здесь, – сказал он.

– Нет? – Она задумчиво посмотрела на него, затем пожала плечами. – Почему бы и нет? – просто спросила она.

– Почему бы и нет?! – мгновение он пристально смотрел на нее. – Потому что...

Он замолчал, и ее улыбка стала немного шире. Веселье плясало в ее зеленых глазах, и все же в этой улыбке была нотка нежности, которая пела в его сердце. Однако это была песня, которую он не имел права слушать. Он твердо сказал себе это, и его ноздри раздулись, когда он сделал глубокий решительный вдох. Но она заговорила раньше, чем он смог.

– Базел, – сказала она, – через два дня мне исполнится двадцать один. Это законный возраст даже для дворянки сотойи, не говоря уже о деве войны! На случай, если это ускользнуло от твоего внимания, это означает, что я достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решать, где мне следует быть, а где нет.

– Тогда я думаю, что ты сошла с ума, – сказал Базел с некоторой резкостью. – Или может быть так, как то, что я действительно ищу, сводит с ума!

Это вырвалось сурово, с грохотом из его массивной груди, и он нахмурил брови, хмуро глядя на нее свирепым взглядом, от которого у сильных мужчин подкашивались колени больше раз, чем он мог сосчитать.

Она рассмеялась.

– О, нет, Базел! – Она покачала головой. – Обещаю тебе, я никогда не была менее глупой за всю свою жизнь!

– Но...

– Нет. – Она мягко произнесла это единственное слово, прерывая его, и снова покачала головой. – Нет. Я никуда не уйду, милорд защитник. Не от чего-то, чего я так долго ждала. И не раньше, чем ты скажешь мне под присягой защитника, что это то, чего ты действительно хочешь. Не то, чего, по твоему мнению, ты должен хотеть, а то, чего действительно желаешь.

Он открыл рот... и замер.

Он сидел так несколько мгновений, затем глубоко вздохнул, и его уши наполовину прижались, когда он посмотрел на нее.

– Дело не в желаниях, девочка, – сказал он тогда очень мягко. – Речь идет о правильном и неправильном. И мне должно быть стыдно за себя, и я стыжусь того, о чем сейчас думаю.

– Почему? – тихо спросила она. Его брови поползли вверх, но она продолжила тем же спокойным тоном. – Однажды я спросила даму Кериту о защитниках Томанака и о целибате. – Слабейший румянец окрасил ее скулы, но ее зеленые глаза ни разу не дрогнули. – И я помню одну из вещей, которые она сказала мне, практически слово в слово. Она сказала: "Все Боги Света празднуют жизнь, и я не могу придумать ничего более "жизнеутверждающего", чем объятия любящих, разделяемых физических отношений". Была ли она неправа в этом?

Базел долго смотрел в эти глаза.

– Нет, – сказал он наконец. – Но это не так просто, как все это, и ты хорошо это знаешь. Нравится тебе это или нет, но ты все еще дочь своего отца и человек, в то время как я – нет. И несмотря на то, что ты можешь быть "совершеннолетней", ты больше чем наполовину моложе меня.

– И? – Она подняла бровь, глядя на него, и на мгновение у него возникло абсурдное впечатление, что она была старше его. Его глаза расширились от ужаса, и она рассмеялась глубоким горловым смехом. – Базел, во-первых, я родилась и выросла как дворянка сотойи, дочь барона. Ты помнишь, что это значит? О помолвке, которую мне предложили, когда мне было меньше пятнадцати лет, с Рултом Блэкхиллом...который тогда был на четыре года старше тебя нынешнего? – Она фыркнула. – Ты был прав, отец никогда бы этого не одобрил, но Совет одобрил бы, и я даже не могу начать считать количество других отцов, которые одобрили бы это или брак с еще большей разницей в годах, чем этот, если уж на то пошло! Так что ты не собираешься шокировать никого из сотойи, указывая на разницу в нашем возрасте.

– Я не сотойи, так получилось, – сказал он. – Нет, и прежде чем ты это скажешь, это и не твои девы войны. Это я, девочка. Я слишком стар для таких, как ты.

– Тебе придется придумать что-нибудь получше, Базел, – сказала она, и он никогда не слышал такой смеси смеха и нежности в голосе. – Как долго живут градани? – она спросила его.

– Это не относится к нам. – Он услышал нотки чего-то очень похожего на отчаяние, прокрадывающиеся в его собственный голос, и мысленно встряхнулся. – Не так уж вероятно, что защитник Томанака доживет до старости, какой бы дорогой он ни шел, – сказал он ей, храбро собираясь с силами.

– И это должно помешать одному из его защитников когда-либо открыть свою жизнь любви? – мягко спросила его Лиана. – Неужели его защитники настолько трусливы, Базел? Что не желают принять жизнь, которую они должны защищать для всех? Или они должны защищать это только для всех остальных?

– Я, – он сделал паузу, затем поднял правую руку, протягивая ее к ней ладонью вверх. – Меня пугает не мысль о том, что я умру раньше тебя, девочка, – сказал он очень, очень тихо, – хотя так и должно быть. Да, и мне стыдно, что это не так.

– Ты не должен быть таким, – мягко сказала она. – И ты все еще не ответил на мой вопрос. Как долго живут градани? – Он посмотрел на нее, упрямо или, возможно, отчаянно молча, и она пожала плечами. – Двести лет, вот сколько, – сказала она ему, – а люди, даже сотойи, редко живут дольше ста. Так что, когда дело доходит до этого, любимый, ты моложе меня.

Странная, огненная сосулька прошла сквозь него, когда она назвала его "любимым", но он покачал головой.

– Это не так, – сказал он.

– Значит, дама Керита была еще ребенком, когда ты ее встретил? – бросила вызов Лиана. Его уши прижались от вопроса, а ее зеленые глаза сверкнули. – По-моему, ей было тридцать лет. И как долго она была защитницей Томанака? Полагаю, она была всего на два года старше меня нынешней, когда Он принял ее на службу в качестве одного из Своих мечей, не так ли? А до этого она почти три года тренировалась для Ордена! У Бога войны есть привычка принимать клятвы детей, Базел?

Он уставился на нее, пытаясь найти ответ на ее бессовестный вопрос, и она снова улыбнулась. Затем она поднялась, разворачиваясь из изножья его кровати с натренированной грацией девы войны. Она стояла перед ним, такая высокая для человеческой женщины, но такая нежная и миниатюрная, почти крошечная рядом с градани-Конокрадом, и защитник, который без страха смотрел в лицо демонам, монстрам, созданиям нежити и даже аватару самого Бога Тьмы, почувствовал, что дрожит, как ребенок.

– Прежде чем я сбежала к девам войны, Базел, ты сказал мне, что любой мужчина с его умом должен понимать, что лучше иметь кого-то, кто может помочь, когда жизнь подкидывает ему проблемы. И что он должен быть достаточно умен, чтобы желать жену с мозгами, по крайней мере, такими же хорошими, как у него самого. Я не знаю насчет мозгов, и из-за устава я не могу стать тебе женой, которую закон когда-либо признал бы, но вот что я могу тебе предложить: сердце, которое любит тебя. Сердце, которое любит тебя, Базел Бахнаксон, а не какого-то романтического, воображаемого защитника из песен и историй. Ты тот защитник, которого ждут песни и истории, но это не тот человек, которого я люблю. На самом деле я люблю не того, кем он видится другим, а человека. Этот человек столь же нежный, сколь и сильный. Человек, который пытается скрыть размер своего сердца от мира... и с треском терпит неудачу, потому что он никогда не сможет отвернуться от чужого горя. Мужчина, который обращался с испуганной девушкой как с равной себе. Кто проявил к ней уважение, выслушав по-настоящему то, что она хотела сказать, и кто нашел время, чтобы понять, почему она была напугана. Мужчина, Базел. Не герой, не защитник, не воин, помазанный богами... просто мужчина. Хороший человек. Любящий мужчина. Человек, который верен своим друзьям, своему слову и своему долгу и которого, я знаю, никакая сила на земле или в аду никогда не заставит предать мое доверие и мою любовь. Вот кого я люблю, Базел Бахнаксон. Можешь ли ты честно сказать мне, что он меня не любит?

Между ними повисло молчание, а затем он закрыл глаза, прижав свои лисьи уши к черепу.

– Нет. – Произнесенное шепотом слово было вытянуто из него так тихо, что даже слух градани мог бы не уловить его трепещущий призрак. – Нет, я не могу тебе этого сказать, и да простят меня за это все боги.

– Почему? – Она придвинулась ближе, встав прямо перед ним, и обхватила его лицо ладонями. Его глаза снова открылись, и она улыбнулась в них, ее голос был нежным. – Здесь нечего прощать, любовь моя.

– Девочка, девочка, – он почувствовал, что падает в эти ее зеленые глаза, и снова поднял правую руку, на этот раз, чтобы коснуться ее щеки с нежностью птичьего крыла. – Я градани, Лиана, а ты человек. У нас, градани, не так много детей, но это больше, чем когда-либо могли бы сделать люди и градани. И если это случится так, как случилось с нами, ты никогда не увидишь внука, потому что дети людей и градани бесплодны.

– Ты не единственный, кто когда-либо обсуждал это с Венситом, Базел, – сказала она ему, наклоняясь ближе, пока их лбы не соприкоснулись. – Я всегда это знала. И мне все равно.

Он издал звук, в котором смешались протест и недоверие, и она покачала головой, все еще прижимаясь лбом к его лбу.

– Я не сказала, что это не имеет значения, – мягко сказала она. – Я сказала, что мне все равно, потому что я бы вышла за тебя, я вышла за тебя перед всеми богами, что бы ни говорилось в хартии о браках дев войны перед законом, даже зная, что у нас никогда не будет ребенка. Если бы это случилось, я бы растила этого ребенка с тобой в любви и счастье, и я бы дорожила каждым моментом, проведенным с ним. Но я дева войны, Базел, а девы войны знают, что в жизни есть нечто большее, чем рождение детей, как бы чудесно это ни было – познать эту особую радость. Что ж, в жизни есть нечто большее, чем быть мужчиной, любовником и мужем, чем просто заводить детей. Если боги сочтут нужным даровать нам этот дар, это наполнит меня большей радостью, чем я когда-либо могла бы описать, но что бы ты ни думал о моем возрасте, я сама уже не ребенок. Молодая, да; я отдаю себе должное. Но я знаю, что действительно важно для меня. Я потратила больше часов, чем ты можешь себе представить, размышляя об этом, и я сделала свой выбор. Я хочу тебя, просто Базела Бахнаксона, и этого будет достаточно. Если нам будут дарованы дети, тогда мое сердце переполнится... но только потому, что ты уже наполнил его до краев.

Она выпрямилась достаточно, чтобы нежно поцеловать его в лоб, затем снова отступила назад, встав между ним и кроватью, пока расстегивала свой дублет и сбрасывала его с плеч. Она улыбнулась, увидев почти испуганный взгляд в его глазах, и бросила его на другой стул. Она подняла руки и потянулась, выгнув спину с роскошной кошачьей грацией, зеленые глаза заблестели лукавой, вызывающей нежностью при виде выражения его лица, прежде чем она положила руки на свои широкие бедра, склонила голову набок и посмотрела прямо ему в глаза.

– Итак, скажи мне, милорд защитник, – сказала она, ее голос был хриплым, мягким, теплым и дразнящим одновременно, – ты действительно собираешься быть настолько грубым, чтобы вышвырнуть меня из своей комнаты в такой поздний и одинокий час? Или ты собираешься доказать, что защитник Томанака может быть достаточно мудрым, чтобы признать неизбежное и изящно сдаться?

Глава девятнадцатая

– Доброе утро, Тала! – пропел Брандарк, с грохотом спускаясь по каменным ступеням в комнату на втором этаже, которая была оборудована как столовая для обитателей башни. – Я с самого верха чувствовал запах этого омлета...

Кровавый Меч резко остановился, когда вошел в арочный каменный дверной проем. Базел сидел на своем обычном месте во главе стола, но по правую руку от него, с распущенными по плечам рыжими волосами, сияющими, как пламя, в солнечном свете, льющемся через щель для лучника, сидела Лиана Хэйнатафресса, держа обеими руками чашку дымящегося чая.

На ней была свободная льняная рубашка и мягкие брюки глубокого травянисто-зеленого цвета, заправленные в голенища сапог для верховой езды. Рукоять метательного ножа виднелась над вшитыми ножнами в ее правом сапоге, а пара коротких мечей в ножнах стояла вертикально, прислоненная к каменной стене под прорезью. Теперь она посмотрела на Брандарка сквозь струйку пара, поднимавшуюся от ее чая, и выгнула бровь. Он застыл, даже его поверхностный мозг явно пребывал в замешательстве, и она взглянула на Базела.

– Это странно, – сказала она с затаенной улыбкой. – Не верю, что когда-либо видела его, чтобы у него не было ничего умного на языке. На самом деле, когда я начинаю думать об этом, до этого момента я не считала, что такое возможно вообще!

– Нет? – Базел громыхнул глубоким грудным смехом, его карие глаза заблестели, когда они встретились с ее глазами. – Не могу выразить, как я всегда надеялся, что это возможно. Имей в виду, думаю, что это делает утро более спокойным, чем большинство остальных.

Брандарк встряхнулся и полностью вошел в комнату. Мгновение он переводил взгляд с одного на другого, затем улыбнулся и отвесил им глубокий, грациозный поклон, лучше которого не смог бы сделать даже один из эльфийских повелителей Сараманты. Когда он выпрямился, обычный сардонический юмор исчез с его лица.

– Я нахожу себя... глубоко счастливым за вас обоих, – просто сказал он. – Думаю, теперь я понимаю, в чем был секрет Гейрфрессы... и почему она была так довольна этим. Пусть ваши жизни будут долгими, пусть ваша любовь будет глубокой, и пусть каждый день приносит вам столько радости, сколько я вижу в ваших глазах сегодня.

Взгляд Лианы смягчился, и она быстро заморгала. Затем она поставила свою чашку, встала, обошла стол и крепко обняла его.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Уверена, что найдутся и другие, которые видят это не совсем так, но мне на них наплевать. Мне действительно небезразлично, что ты чувствуешь. Благословение брата – это всегда радость.

– Да, малыш, – согласился Базел, улыбаясь со своего стула. – Но не жди, что я приду и обниму такого, как ты, чтобы твой модный жилет стал мокрым и заплаканным!

– К счастью, в душе Лианы достаточно поэзии для вас обоих, – ответил Брандарк, отступая назад и кладя руки на плечи Лианы, глядя ей в глаза. Он изучал их несколько секунд, затем кивнул и крепко сжал ее плечи. – Ты выбрала... интересный путь, Лиана. Я рад за Базела, но барду во мне уже не терпится написать баллады, которые это вдохновит!

– Базел тоже пытался предупредить меня об этом, – улыбнулась Лиана. – Но мы, девы войны, в глубине души просто прирожденные нарушительницы спокойствия. Ты, конечно, слышал это о нас?

– Да, мне кажется, я слышал что-то на этот счет, – сухо сказал он, и она усмехнулась.

– Если у тебя все равно есть название для этого, ты мог бы также воспользоваться этим преимуществом. А теперь иди и сядь! Я и не подозревала, насколько хорошо готовит Тала на самом деле, и было бы преступлением дать этому омлету остыть.

– Полностью согласен. – Брандарк отвесил ей еще один поклон, на этот раз менее глубокий и с большей долей своей обычной беззаботности, и последовал за ней обратно к столу. Он сел напротив нее и положил себе щедрую порцию омлета с начинкой из бекона, сыра, лука и грибов, а затем взял один из фирменных рулетов на закваске от Талы, чтобы составить ему компанию.

– Могу я предположить, что я первый, кого проинформировали, так сказать, об изменении вашего статуса? – спросил он, намазывая рулет маслом и откусывая большой кусок.

– Ну, – рассудительно сказала Лиана, откидываясь на спинку стула и элегантно перекидывая ногу в сапоге через колено, – кроме Гейрфрессы, Уолшарно, Талы, которая видела, как я прошлой ночью пробиралась в комнату Базела, и держала рот на замке, благослови ее Лиллинара и, конечно, мамы. Это делает тебя, дай-ка подумать, шестым, я думаю.

– Я насчитал себя только пятым, – сказал Брандарк, тщательно посчитав на пальцах, и с любопытством навострил уши, глядя на нее.

– Ну, это потому, что мне нужно было куда-то пристроить Базела, – скромно сказала она ему, и он усмехнулся.

– Иногда он может быть немного... туповатым, не так ли? Я когда-нибудь рассказывал тебе, как усердно он работал над тем, чтобы вообще не слышать Томанака?

– Что касается этого, думаю, что твоя песенка причинила достаточно вреда, не добавляя к этому ничего нового, – сказал ему Базел.

– Полагаю, что в качестве особого замечания о значении этого дня я мог бы пойти дальше и проявить то изысканное чувство такта и осмотрительности, которое в значительной степени является частью моей от природы чувствительной натуры.

– Да, и на пути к этому сохраняй целыми свои "естественно чувствительные" руки, – согласился Базел, и Брандарк усмехнулся. Затем выражение его лица немного посерьезнело.

– Я действительно счастлив за вас обоих, счастливее, чем я могу вам сказать, но мне интересно, задумывались ли вы о том, как именно вы собираетесь сообщить об этом другим людям?

– Мы планируем обсудить это с мамой после завтрака, – безмятежно сказала Лиана. – Не то чтобы я особенно беспокоилась о том, как она отреагирует. – Она слабо улыбнулась. – Во всяком случае, для нее это точно не станет сюрпризом. И я уже написала отцу, рассказав ему, что у меня было на уме. – Она склонила голову набок, глядя не на Брандарка, а на Базела. – На самом деле, я отправила письмо два дня назад.

– И ты сказала это сейчас? – зарычал Базел, поводя ушами в ее направлении. – Никогда не думал о том, что ты можешь быть немного преждевременной?

– О, я была уверена в своей... силе убеждения, – пробормотала она, и Брандарк поспешно отхлебнул из своей кружки с элем.

– Ну, что касается этого, – рассудительно ответил Базел, – возможно, в конце концов, ты была права.

– Во всяком случае, я так думала. – Ее глаза смеялись над ним, прежде чем она снова посмотрела на Брандарка. – Кроме матери и отца, нам некому рассказать об этом. Еще одно из преимуществ быть бесстыжей девой войны. С другой стороны, ни Базел, ни я не собираемся ни от кого прятаться. – Ее зеленые глаза слегка посуровели. – Уверена, что у некоторых фанатиков будет... твердое мнение по этому вопросу. Если кто-нибудь из них захочет довести свое мнение до моего сведения, я буду рада обсудить это с ним.

Брандарк поморщился.

– Знаешь, – сказал он через мгновение, – на самом деле ты не очень похожа на Кериту, но в чем-то ты очень напоминаешь мне ее.

– Что ж, благодарю тебя, лорд Брандарк! – На щеках Лианы появились ямочки. – Я всегда очень восхищалась дамой Керитой. Я думаю, это та черта, которую она называет "крестьянской практичностью".

– Именно то, о чем я думал, – признал Брандарк. – На самом деле...

Он замолчал, когда в комнату ворвалась Тала со свежим чайником чая для Лианы в одной руке и корзинкой свежих горячих булочек в другой.

– Я вижу, вчера вечером ты снова задержался, лорд Брандарк, – строго сказала экономка. – Без сомнения, пил!

– Когда не рубил людей кубиками, не распутничал и не резал кошельки, – весело согласился он, поднимая кружку в знак приветствия, и она поставила корзину с булочками, чтобы прихлопнуть его свободной рукой.

– Именно этого я и ожидала! – резко сказала она ему, и он тяжело вздохнул.

– Так печально, когда все видят меня насквозь за фасадом респектабельности, – сокрушался он.

– Респектабельность, не так ли? – фыркнул Базел. – Думаю, я бы выбрал не то слово!

– Но это потому, что ты знаешь меня так долго. Я должен, по крайней мере, быть в состоянии одурачить какого-нибудь совершенно ничего не подозревающего, невинного незнакомца, ты так не думаешь?

Базел бросил на него красноречивый взгляд, и Брандарк отправил в рот остаток своей первой булочки, чтобы взять одну из только что принесенных в качестве замены, и начал щедро намазывать свежее масло.

– У вас случайно осталось варенье из инжира, не так ли, госпожа Тала? – вкрадчиво спросил он.

– У меня осталось всего две банки, – сказала она, помахав указательным пальцем перед его выдающимся носом, – и в последний раз, когда ты спрашивал об этом, это стоило мне полторы банки!

– Разве я виноват, что вы готовите такие превосходные варенья? – Он невинно посмотрел на нее. – Вы должны воспринять это как самый искренний из возможных комплиментов!

– О, я на самом деле должна? – экономка уперла руки в бока, чтобы одарить его самым сердитым взглядом, но он только посмотрел на нее в ответ с тем же невинным выражением.

– О, хорошо! – сказала она ему наконец. – Но только одну банку, имейте в виду! Я спасу другую.

– Как скажете, – кротко согласился он, и она рассмеялась.

– Обещать легко, милорд, но не думайте, что вы сможете сделать меня настолько милой, чтобы я не отрывала глаз от своей кладовой, когда вы рядом!

***

После завтрака Лиана и Базел покинули башню и пошли вдоль навесной стены к замку. Ранняя утренняя тень замка лежала глубокой и прохладной на зубчатых стенах, и Базел задумчиво смотрел вниз, во внутренний двор.

– Передумал? – спросил мягко поддразнивающий голос, и он быстро повернулся, чтобы улыбнуться Лиане.

– Чего нет, того нет, – сказал он ей. – Имей в виду, не сомневаюсь, что должен, но ты редкая, решительная девушка, Лиана Хэйнатафресса! И, – его голос смягчился, – я никогда не был так счастлив.

– Хорошо. Проследи, чтобы ты таким и оставался. – Она просунула руку под его локоть и положила голову ему на плечо. Было странно не возвышаться над мужчиной, но это тоже было... хорошо. Конечно, это может иметь какое-то отношение к мужчине, о котором идет речь, тепло размышляла она, храня воспоминания о только что прошедшей ночи, как сокровище, которым она была. Нежный и внимательный мужчина, ее Базел, во многих отношениях.

Часовые постоянно дежурили на стенах Хиллгарда, и она увидела, как оруженосец, стоявший под углом между навесной стеной и крепостью, резко выпрямился, взглянув в их сторону. Глаза часового расширились, а затем он вытянулся по стойке смирно. Даже для сотойи потребовался бы очень высокий человек, чтобы поднять глаза выше головы Базела Бахнаксона, не напрягая шею, и поэтому оруженосец сосредоточил свой взгляд на центре массивной груди Конокрада.

– Доброе... утро, милорд защитник, – сказал он.

– И тебе доброго утра, – пророкотал в ответ Базел. Это не могло быть более приятным ответом, и все же в его тембре было что-то особенное. Что-то, что привлекло внимание часового и к Лиане. Он покраснел, затем откашлялся и покачал головой.

– Желаю вам доброго утра, госпожа Лиана.

Это прозвучало похвально нормальным голосом, только немного более грубым, чем могло бы быть, и она улыбнулась ему.

– Спасибо, – сказала она, затем посмотрела в прохладное утреннее небо, ее волосы развевались, как красный шелк, на ветру, который смеялся над замком и танцевал со знаменами. – И тебе того же. Сегодня прекрасное утро, не правда ли?

– Да... госпожа. – Оруженосец улыбнулся ей в ответ. – Это так. И, – он позволил своим глазам встретиться с ее глазами, затем посмотрел на Базела, – я думаю, для одних красивее, чем для других.

– Да, это так, – сказала она ему с мимолетной ямочкой на щеках.

Он почтительно склонил голову и отступил с их пути, и Лиана тихо рассмеялась, когда они прошли в саму крепость.

– Вот! – сказала она своему возвышающемуся любовнику. – Это было не так уж плохо, не так ли?

– Теперь, когда это не так, – ответил он, глядя на нее сверху вниз, – и я полагаю, что мы неплохо начали, если можно так выразиться. У твоего отца здесь, в Хиллгарде и Балтаре не более чем еще пятнадцать или двадцать десятков оруженосцев. Не сомневаюсь, что к обеду мы со всеми разберемся!

***

– Мне жаль, Лиана. – Шарласса переводила взгляд с нее на Базела и обратно, явно сгорая от любопытства. – Баронессы Хэйнаты здесь нет. Она рано позавтракала и сказала, что собирается покататься верхом. – Молодая женщина поморщилась. – Она пригласила меня присоединиться к ней, но этим утром меня ожидает мастер Тобис.

– Понимаю. – Лиана улыбнулась ее покорному тону, вспомнив свои собственные уроки с учителем танцев. – Как думаешь, мы могли бы поймать ее в конюшне, или она уже где-то бродит?

– Я думаю, вы, вероятно, могли бы поймать ее, – ответила Шарласса. – Ее не было долго, и она сказала, что ей нужно кое-что обсудить с мастером Гринслоупом, прежде чем она уедет.

– Ну, любимый, – Лиана взглянула на Базела, – мы хотим подождать ее здесь или пойдем к ней в логово Дорама?

– Какая-то трусливая часть меня говорит о том, что нам лучше всего спрятаться прямо здесь, – признался Базел, – но этим утром я вообще не видел Уолшарно, и думаю, что Гейрфресса тоже хочет разок или даже три сказать мне "я же тебе говорила".

– Я тоже так думаю, – сказала Лиана и усмехнулась выражению лица Шарлассы. Было очевидно, что молодая женщина просто умирала от желания задать десятки вопросов, вертевшихся у нее в голове, и Лиана покачала головой.

– Пожелай мне радости, Шарласса, – сказала она. – Пожелай нам обоим радости.

– О, конечно. Я желаю! – Шарласса захлопала в ладоши в явном восторге. – Я задавалась вопросом, так ли это, я имею в виду то, что я хотела сказать, было...

Она сделала паузу, выражение ее лица было взволнованным, и Лиана протянула руку, чтобы ненадолго положить ее на плечо.

– Я знаю, что ты хотела сказать. И спасибо тебе. А теперь, я думаю, нам лучше пойти и найти маму.

– О... о! – глаза Шарлассы внезапно расширились. – Ты, я имею в виду, была у нее?

– Полагаю, я могу с уверенностью сказать, что мама – единственный человек в Хиллгарде, которого эта новость вряд ли удивит, – заверила ее Лиана, и Шарласса глубоко вздохнула с облегчением.

– О, хорошо, – сказала она, а затем ярко покраснела, когда Лиана рассмеялась, а Базел громко хихикнул.

– Думаю, нам лучше отправиться в конюшню, пока эта бедная девушка не загорелась и не сгорела дотла у нас на глазах, – сказал он, и румянец Шарлассы на мгновение стал еще ярче, прежде чем она покачала головой и посмотрела на него с собственным смехом.

– Лучше, – сказал он ей тогда и снова протянул руку Лиане.