Текст книги "Бог войны (сборник) (СИ)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 205 страниц)

«Ну, – ворчливо сказала она себе, – так, наверно, не совсем честно ставить вопрос. Она, по-видимому, не единственная богиня, заинтересованная в этом деле. И все же, о чем она думала? И почему не поговорила об этом с Гласом Куайсара?»

В этом была суть вопроса. Конечно, Каэрите помогло бы, если бы она проверила подлинность – или, по крайней мере, правильность – документов Калатхи. Ей и следовало это сделать, хотя бы из скрупулезности, но, по правде говоря, у нее не было ни малейших оснований сомневаться в них. Даже сейчас она была уверена, что Йалит и ее совет полностью и по праву доверяли им. С какой стати им что-то перепроверять? Они знают, что владеют оригиналами.

К несчастью, сам Томанак подтвердил тот факт, что документы Тризу не подделка. Одна из особых способностей Каэриты, о которых она говорила Салтану, состояла в том, что никто не мог солгать, прикасаясь к ее мечу, и что, держа меч в руках и взывая к Томанаку, она могла однозначно определить, является ли фальшивым представленный ей документ или свидетельство. Получалось, что документы Тризу не просто подлинные – они наиболее полно и правильно отражали истинные намерения Гартхи и Келлоса. Каэрита провела уже не одно расследование и не имела привычки выносить категорические суждения, однако не была готова ставить под сомнение личные гарантии своего бога.

Из чего следовал вывод, что каким-то непостижимым образом фальшивкой оказались документы Калатхи.

До сих пор Каэрита не сообщала о своих выводах Тризу. И, прибегнув к власти избранника, заставила Салтана принести клятву на мече, что он тоже будет молчать. Теперь только она одна понимала, куда заводит эта в высшей степени неприятная цепочка доказательств, а она не собиралась ни с кем делиться своими выводами, пока не поймет, как выбраться из этого лабиринта.

Мысленно Каэрита вернулась на пару часов назад, к беседе с Тризу, состоявшейся после ужина.

– Ну, что, ваше расследование проливает какой-то новый свет на мои разногласия с бургомистром Йалит? – спросил Тризу, вертя в руках стакан.

Как и многие сотойцы, он питал пристрастие к дорогим ликерам, которые производили в Дворвенхейме и Империи Топора. Каэрите и самой они нравились, но она все время помнила, какие они крепкие, и потому предпочитала вина.

– Отчасти, милорд, – ответила она. Откинувшись в кресле, он задумчиво посмотрел на рыцаря.

– Правильно я вас понял – то, что вы с Салтаном обнаружили или, по крайней мере, обсудили сегодня днем, не подталкивает вас немедленно вынести постановление против меня?

– У меня никогда не было намерения «немедленно вынести постановление» против кого бы то ни было, милорд, – кротко ответила она. – На данном этапе я предпочитаю не говорить ничего более конкретного, хотя простое чувство справедливости вынуждает меня признать, что ситуация далеко не такая банальная, как мне казалось вначале.

– Ну, – он еле заметно улыбнулся, – видимо, я должен расценивать это как шаг вперед, учитывая ваши прежние высказывания.

Каэрита почувствовала, как в ней загорается раздражение, но справилась с собой.

– И, должен признать, я удовлетворен вашей беспристрастностью и готовностью учесть все обстоятельства, которых я и ожидал от избранника Томанака. У меня самого репутация упрямца. Я знаю, каково это, несмотря на всю честность и добрые намерения, объективно воспринимать новые доказательства, противоречащие тем, которые уже были оценены как убедительные.

На мгновенье у Каэриты мелькнула мысль: а вдруг Салтан все-таки нарушил свою клятву? Однако она тут же отбросила ее. Не верилось, что, учитывая все обстоятельства, глава магистрата мог сделать это. Но даже если бы у него и возникло такое намерение, он просто не смог бы нарушить клятву, принесенную на мече избранника, ибо этот меч в момент произнесения клятвы становится мечом самого Томанака. Это было просто еще одно напоминание о том, что не следует недооценивать ум Тризу, даже если ей не нравятся его взгляды и позиция.

– Это всегда нелегко, – согласилась она, – но избранник Томанака должен уметь это делать. Как и любой лорд, желающий управлять своими владениями по справедливости. – Она вежливо улыбнулась, постаравшись скрыть, как ее позабавили его вспыхнувшие глаза. – С другой стороны, милорд, я достигла определенного прогресса в том, что касается документов и их интерпретации. На данный момент у меня по крайней мере столько же вопросов, сколько ответов, но мне, во всяком случае, ясны сами вопросы. И я чувствую уверенность, что в итоге Томанак приведет меня к получению нужных ответов… Однако есть еще одна проблема, не имеющая отношения к документам и, во всяком случае, формально к самой Калатхе.

– В самом деле? – невозмутимо сказал он.

– Да, милорд. Видите ли, разговаривая с бургомистром Йалит, я почувствовала, что в основе ваших разногласий лежат не просто проблемы законности. Откровенно говоря, «девы войны» очень на вас сердиты. И, чтобы быть откровенной до конца, из беседы с вами я вынесла впечатление, что вы испытываете к ним точно такие же чувства.

Серые глаза Тризу потемнели, и Каэрита предостерегающим жестом вскинула руку.

– Милорд, так бывает почти всегда, когда спор достигает большого накала, как в вашем случае. И дело не в том, что враждующие стороны плохи. Просто они люди, а люди, милорд, обычно сердятся на тех, кого считают неправым или, хуже того, подозревают в желании обмануть. Вы ведь тоже наверняка это учитываете, когда приходится выносить решение в случае конфликта между вашими подданными.

Было бы преувеличением сказать, что Тризу перестал злиться, однако он нехотя кивнул, признавая, что в ее словах есть смысл.

– Довольно часто, – продолжала она, – существуют дополнительные причины для гнева и возмущения. Когда у людей уже испорчены отношения, они готовы что угодно приписать тому, с кем у них испорчены отношения, и испытывают по этому поводу гораздо меньше сомнений, чем если бы дело обстояло иначе.

– Я так понимаю, вы пытаетесь подготовить меня к тому, чтобы поднять некую тему, которая, по вашему мнению, вызовет мои возражения, леди рыцарь. – На лице Тризу заиграла тонкая улыбка. – Может, будем считать, что с подготовкой покончено, и перейдем к делу?

– Ну да, наверно. – Каэрита одарила его ответной улыбкой. – Я подвожу вас вот к чему. Если я правильно поняла бургомистра Йалит, ваша непримиримая враждебность в этом споре отчасти основана на том, что вы не проявляете… должного уважения к Гласу Лиллинары в Куайсаре.

– Иными словами, – спокойно, твердо ответил Тризу, – она считает, что я не проявляю никакого уважения к Гласу. И раз уж мы об этом заговорили, она возмущена моей неспособностью решить проблему исчезновения – или убийства – служанок Гласа.

И снова Каэриту удивила его откровенная «лобовая» позиция. Хотя – чему тут удивляться? Тризу во многих отношениях представлял собой квинтэссенцию Сотойи. Может, на поле боя он и сумел бы прибегнуть к военной хитрости, но в жизни с презрением относился к любым уверткам.

В его глазах вспыхнул огонек протеста, и это разозлило Каэриту. Она напомнила себе, что ни в коем случае не следует недооценивать природный ум этого несносного молодого человека. К тому же сделанные ею сегодня открытия, несомненно, говорили в пользу его позиции в вопросе разногласий с Калатхой.

– Да, это то, что я имела в виду, хотя я постаралась бы выразить то же самое чуть более… мягко.

Он устремил на нее долгий взгляд, а потом еле заметно кивнул. И, к его чести, даже слегка покраснел. Тем не менее отступать со своих позиций явно не собирался.

– Согласен, я выразился резче, чем это получилось бы у вас, миледи, что вы не раз уже доказали. Прошу прощения – за это. Но ведь, по существу, именно на это она и жаловалась, верно?

– По существу – да, – призналась Каэрита.

– Я не сомневался, что так и будет. – Он устремил на рыцаря задумчивый взгляд. – Учитывая вашу готовность тщательно изучить и обдумать представленные мной и Салтаном свидетельства, полагаю, вы хотите напрямую услышать, что я думаю по этому поводу.

Это было утверждение, не вопрос. Она кивнула.

– Госпожа Каэрита, – начал Тризу после паузы, – не буду делать вид, что воспринимаю Лиллинару и ее последователей так же, как других богов и тех, кто в них верует. Я не понимаю Лиллинару. И меня не волнует, что ее последователи оправдывают те или иные свои действия на основании ее якобы откровений. Чтобы быть до конца честным, признаюсь, что временами мне кажется, будто многое из приписываемого ей на самом деле придумано людьми, склонными выдавать желаемое за действительное.

Каэрита удивленно вскинула брови:

– Знаете, это… на редкость честное признание, милорд.

– Ни один человек в здравом уме не сомневается в существовании богов, миледи, – ответил Тризу. – Однако ни один умный человек не сомневается, что существуют шарлатаны и обманщики, использующие религиозные верования других людей, чтобы манипулировать ими в своих интересах. Не думаете же вы, что человек, поставленный управлять судьбами множества людей, станет закрывать глаза на такую возможность?

– Нет, милорд, не думаю. – Каэрита почувствовала нечто вроде симпатии к этому бескомпромиссному, упрямому молодому человеку. – На самом деле именно манипуляциями такого рода часто приходится заниматься избранникам.

– Наверное, так и должно быть. – Тризу глотнул ликера и поставил стакан; ноздри у него затрепетали. – Я намеренно рассказал вам о своем отношении к Лиллинаре, миледи. Хотел, чтобы вы понимали: я отдаю себе в этом отчет. И, поскольку я отдаю и всегда отдавал себе в этом отчет, то, встретившись с новым Гласом Лиллинары, напомнил себе кое-что. А именно – даже если мне не нравится, когда кто-то, беседующий с Лиллинарой, указывал, чего она от меня хочет, отсюда еще не следует, что этот кто-то непременно лжет. А в данном конкретном случае я пришел к выводу, что так называемая Глас Куайсара относится именно к манипуляторам.

– Это очень серьезное обвинение, лорд Тризу. – В тоне Каэриты прозвучали мрачные нотки, но, как ни странно, она не слишком удивилась, услышав его слова.

– Понимаю, – с необычным для него оттенком угрюмости отозвался он. – И до сих пор я ни разу не позволял себе высказать свое мнение вслух. Мне кажется, однако – несмотря на все наши многочисленные разногласия, – что бургомистр Йалит как женщина умная догадывается, что я думаю о Гласе Куайсара.

– А почему вы о ней так думаете, милорд?

– Первое и самое главное – мне не нравится именно эта женщина. Мы встретились в тот день, когда Глас только что прибыла в Куайсар, чтобы занять свой пост. И стоило нам взглянуть друг на друга, как мы оба почувствовали сильнейшую взаимную неприязнь.

– Сильнейшую взаимную неприязнь? – переспросила Каэрита.

Тризу хмуро усмехнулся:

– Миледи, я не испытывал бы к ней такой неприязни, если бы не чувствовал, что и она сама невзлюбила меня! И пусть что угодно говорят о безгрешности Гласа Лиллинары.

Вопреки собственному желанию, Каэрита рассмеялась.

– Полагаю, это нормально, – продолжал Тризу, – что лорд и жрица, чьи сферы власти и ответственности взаимно перекрываются в одном земельном владении, не во всем сходятся во мнениях. Каждому нравится чувствовать себя хозяином в своем доме, а если имеет место конфликт взглядов, то естественные противоречия лишь усиливаются… Однако в данном случае я усматриваю нечто гораздо большее.

Он замолчал. Каэрита вглядывалась в лицо лорда; как обычно, выражение его было твердым, бескомпромиссным… но не только. Что за эмоция проглядывала в его глазах, Каэрита не понимала, но остро чувствовала ее присутствие.

– Что вы имеете в виду, милорд? – спросила она после затянувшейся паузы.

– Я не… – начал он и оборвал сам себя. – Нет, госпожа Каэрита, это неправда – то, что я собирался сказать. Будто не знаю, как ответить на ваш вопрос. Просто я подумал, что, если скажу правду, это может оттолкнуть вас.

– Это может рассердить меня, – ответила Каэрита со всей серьезностью, какой требовал его тон. – Хотя не должно. Я всего лишь рыцарь бога, а не сам бог. Однако кое-что я могу обещать вам, на своем и его мече. Пока вы будете со мной честны, я буду слушать вас предельно внимательно, не прерывая. – Она невесело улыбнулась. – Пока вы будете со мной честны, я буду честна с вами. Вы придерживаетесь взглядов, которые вызывают у меня примерно такое же отторжение, что у вас – «девы войны». Уверена, вы уже поняли это. Однако согласна я с вами или нет, это не имеет никакого отношения к тому, как высоко я ценю вашу честность.

– Хорошо сказано, миледи, – сказал Тризу с нескрываемой теплотой, которой ни разу не проявлял прежде, и сделал глубокий вдох. – Бургомистр Йалит, наверно, рассказывала вам, что городок Куайсар постепенно поглощался храмом. Со временем должность Гласа храма слилась с должностью бургомистра Куайсара. На протяжении последних семидесяти лет по традиции оба этих поста занимал один человек. Отсюда следует, что Глас не просто жрица храма, но и глава светской власти. В этой последней роли она является моим вассалом, что на протяжении всех этих лет то и дело создавало определенную напряженность между очередным Гласом и моим отцом и дедом. Это неизбежно, надо полагать, учитывая, что Гласу нелегко сочетать выполнение светских обязанностей перед лордом Лорхэма с духовными обязанностями перед его же подданными. И, конечно, перед «девами войны», вообще находящимися за пределами моей юрисдикции.

Он перевел дыхание.

– Отец постарался объяснить мне, что такие сложности неизбежно будут возникать время от времени. Видимо, он считал, что без понимания этого я не буду готов к ситуациям, которые могут потребовать от меня гибкости. Увы, даже когда я был ребенком, за мной не числилась такая добродетель, как склонность к компромиссам.

Тризу внезапно фыркнул и покачал головой, заметив вопросительный взгляд Каэриты.

– Прошу прощения, миледи. Я просто подумал, что мои наставники с готовностью подтвердили бы это заявление.

«По крайней мере, он способен смеяться над собой хотя бы иногда», – подумала Каэрита.

– Во всяком случае, я был готов к тому, что мы с новым Гласом можем не понравиться друг другу. Но вот чего я никак не ожидал, это исходящей от нее… ну, волны злобы.

– Злобы? – переспросила Каэрита.

– Я не знаю более подходящего слова, – ответил Тризу. – Такое чувство, что здесь не подойдет ни одно слово. Ни одно, миледи. Я встречал людей, которые мне не нравились, и, уверен, есть люди, испытывающие ко мне такие же чувства. Но это было все равно как собака и кошка, запертые в одной клетке – или, может, как змея и хорек. Это ощущение возникло в тот самый момент, когда она в первый раз открыла рот, и хотя мне стыдно признаваться в этом, что-то в ней пугает меня. – Его серые глаза потемнели. – И если вы хотите знать всю правду, миледи… Я не уверен, кто из нас хорек, а кто… змея.

Глядя на усыпанное сверкающими звездами небо, Каэрита вспомнила выражение лица Тризу, звук его голоса, и по позвоночнику пробежал холод, словно от прикосновения кончика сосульки. Может, Тризу из Лорхэма – настоящая заноза в заднице, со всем своим непробиваемым упрямством. Но он уж точно не трус. Если на то пошло, ни один трус никогда не признается избраннику Томанака, что кто-то его пугает; а для Тризу с его консерватизмом и вовсе немыслимо – признаться, что его пугает женщина.

Однако бургомистр Йалит, по-видимому, не испытывала подобных чувств к Гласу Куайсара. Еще одно – и, несомненно, устрашающее – различие среди множества прочих между Калатхой и лордом Лорхэма. Да, несомненно одно: простого ответа тут не дождаться.

А раз так, ясно, что ей придется отправиться в Куайсар самой. И эта мысль почему-то вызвала у нее озноб.

– Рада снова видеть вас в Калатхе, госпожа Каэрита. – Голос бургомистра Йалит был намного теплее, а улыбка шире, чем запомнилось Каэрите по первому визиту в ратушу. – Чем могу служить на этот раз?

– Вообще-то я просто остановилась по пути в Куайсар, – ответила Каэрита, внимательно, но незаметно следя за выражением лица бургомистра. – Я поговорила с вами, поговорила с лордом Тризу. Теперь, полагаю, настало время поговорить с Гласом, выслушать ее точку зрения на разногласия между вами и Тризу, не говоря уж о ее собственных… сложностях в отношениях с ним. – Йалит быстро кивнула, как показалось Каэрите, автоматически, почти бессознательно. – Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, я не знала, что она одновременно возглавляет и светскую власть Куайсара. А раз так, ей, по-видимому, приходится вступать с Тризу в прямой контакт гораздо чаще, чем я думала поначалу.

– Да, это так, – с кислым видом подтвердила Йалит, – и, уверяю вас, это ее ничуть не радует. Конечно, Глас – личная служительница Лиллинары, и все же нужно быть святой, а не просто жрицей, чтобы терпеть этого человека в качестве своего сеньора.

– Да, он может вывести из себя кого угодно, – согласилась Каэрита.

Ей было совершенно ясно, что Йалит никаких претензий к Гласу не имела. Хотелось бы и ей самой присоединиться к бургомистру.

– Ну, уж если он в состоянии вывести из себя избранницу Томанака, посетившую его с кратким визитом, можете себе представить, как он дружит с соседями, которые постоянно находятся под боком. – Йалит состроила гримасу и покачала головой.

– Да, вряд ли эта близость делает ваши отношения легче, – снова согласилась Каэрита.

Йалит рассмеялась и махнула рукой, приглашая ее сесть.

– Прежде чем я отправлюсь в Куайсар, – Каэрита старалась говорить совершенно будничным тоном, – хотелось бы, чтобы вы немного больше рассказали мне о Гласе.

Йалит удивленно вскинула брови.

– Она почти такой же новичок на своем месте, как Тризу на своем, – продолжила рыцарь. – И прежде чем я войду в ее храм и начну задавать вопросы, которые при желании можно воспринять как неуместные и даже оскорбительные – в особенности с учетом того, что они исходят от избранника другого бога, – я хотела бы лучше представлять себе, что она за человек и какую позицию занимает.

– Понимаю. – Пристроив локти на подлокотники, Йалит сцепила пальцы «домиком» под подбородком, поджала губы и задумалась, явно не испытывая никакой неловкости или смущения. – Теперешняя Глас гораздо моложе предыдущей. По правде говоря, впервые увидев ее, я подумала, что она слишком молода для этой роли. Однако я ошиблась. К тому же она, возможно, старше, чем кажется.

– Почему вы так подумали?

– Она исключительно привлекательная женщина, госпожа Каэрита, из тех, знаете ли, которые выглядят молодыми, пока им не стукнет восемьдесят. – Йалит улыбнулась. – Когда я сама была молодой, то с радостью согласилась бы лишиться двух-трех пальцев на левой руке, лишь бы иметь такую фигуру. Сейчас я просто завидую ей.

– А-а… – улыбнулась Каэрита. – Одна из этих.

– Определенно одна из этих, – согласилась Йалит и покачала головой. – Однако она как будто не осознает своей красоты. Иногда я спрашиваю себя, была ли внешность препятствием для нее, когда она услышала призыв, однако уже спустя несколько минут общения с ней становится ясно, что она истинно призванная. В ней ощущается присутствие чего-то такого… Нет, никогда у меня не возникало такого чувства при общении ни с одним Гласом. Стоит вам ее увидеть, и, думаю, вы тут же поймете, почему церковь назначила ее в Куайсар.

– Надеюсь, – ответила Каэрита. – В то же время, бургомистр, духовное призвание не всегда приносит и умение улаживать мирские проблемы. Ведь она не только жрица, но и бургомистр. Как вы оцениваете ее в этом качестве?

– С тех пор как она прибыла в Куайсар, я была там всего один раз, – сказала Йалит. – Она же посещала Калатху четыре раза, однако по большей части связь между нами осуществляется через ее служанок. Поэтому мои впечатления о ней как администраторе в основном из вторых рук… Ну, с учетом этого она, мне кажется, справляется не хуже своей предшественницы, что само по себе уже является похвалой. И, учитывая мой собственный опыт общения с лордом Лорхэма, она, по-видимому, в состоянии эффективно взаимодействовать даже с таким непредсказуемым правителем, как он.

– Понимаю. Учитывая, что, по вашим словам, вы мало контактировали с ней напрямую, вы, по-моему, сформулировали свое впечатление достаточно полно. А предыдущую Глас вы знали лучше?

– О да! – Йалит улыбнулась – широко, с оттенком теплоты и грусти. – Прежняя Глас была из Калатхи, и мы познакомились задолго до того, как она услышала призыв Лиллинары. Собственно, мы выросли вместе.

– Как так? У меня почему-то сложилось впечатление, что она была гораздо старше вас.

– Старше? Шандра? – Йалит состроила гримасу. – Вообще-то мне не следует называть ее так. Я знаю, любая жрица, став Гласом, отказывается от своего прежнего имени и берет новое. Однако на самом деле она была моложе меня года на два и в моем сознании всегда оставалась светловолосой девчушкой, которая увязывалась за мной всякий раз, когда я уходила на речку, ловить рыбу.

– Значит, она действительно была моложе вас, – пробормотала Каэрита. – И, судя по тому, как вы о ней говорите, она была выдающимся человеком.

– Вот именно.

– И почему же она умерла? – спросила Каэрита. – Раньше я думала, что просто от старости или, возможно, от болезни, с которой оказалось невозможно справиться в ее престарелом – так мне казалось – возрасте. Но если она была даже моложе вас…

– Точно ничего не известно. – Йалит вздохнула. – Ох, она и впрямь заболела, но как-то совершенно неожиданно. И она сама, и ее врачи были крайне удивлены, потому что она всегда отличалась отменным здоровьем. Здоровая как конь – так она всегда шутила, когда мы еще были детьми. – Бургомистр печально покачала головой. – Однако это ее не спасло. Она умерла на третий день после того, как заболела. Я даже не подозревала, насколько серьезно обстоит дело, иначе тут же помчалась бы в Куайсар, чтобы попрощаться с ней.

– Мне очень жаль, – мягко сказала Каэрита и мысленно добавила: «Даже больше жаль, чем вы можете себе представить, учитывая зародившиеся у меня подозрения». – Однако вернемся к новому Гласу. Вы сказали, что довольны ее работой?

– Настолько, насколько это вообще возможно – после потери такого человека, как Шандра, – заявила Йалит. – Нам исключительно повезло – два таких сильных Гласа подряд. Вообще-то, по-моему, наша теперешняя Глас даже лучше приспособлена к… борьбе с Тризу, чем Шандра, которая старалась уклоняться от конфронтации. Это не было признаком слабости, просто она предпочитала добиваться согласия и находить компромиссы. Нынешняя Глас, осуждая детей Лиллинары за неправильное поведение, всегда напоминает, что действует как Глас Матери.

– Значит, она не просто недовольна тем, что Тризу не добился успеха, расследуя гибель ее служанок, а защищает позицию Калатхи в целом?

– О да! – выразительно закивала Йалит. – Она не делает секрета из своего отношения к этой ситуации и поддерживает нас в решимости стоять до конца, добиться от Тризу, по крайней мере, значительных уступок. И прежде чем объявить свою позицию официально, она сочла необходимым самой изучить оригинальные документы.

– Она изучала документы? Здесь?

– Нет, не здесь. Не имея в тот момент возможности покинуть Куайсар, она послала за ними двух служанок.

– Всего лишь двух служанок – за документами такой важности? – удивилась Каэрита.

Йалит усмехнулась.

– Мы не хуже вас понимаем, госпожа Каэрита, как легко эти документы могут пропасть, и потому я послала сопровождать их десять «дев войны» и Ланиту, которая должна была позаботиться о самих пергаментах. – Она пожала плечами. – Однако никаких проблем не возникло. По крайней мере, в тот раз.

– Понимаю. – Каэрита с хмурым видом погрузилась в размышления. – Я рада, что вы послали сопровождающих. С точки зрения исторической перспективы, эти документы бесценны. Думаю, следует не спускать с них глаз всякий раз, когда они покидают Калатху.

– Это был единственный раз, когда они покидали Калатху, – ответила Йалит. – Уверена, мои предшественницы проявляли в этом отношении не меньшую осторожность.

– О, наверняка, – согласилась Каэрита. – Наверняка.

– Здравствуйте, госпожа Каэрита.

За время отсутствия Каэриты Лиана Лучник заметно изменилась. А может, и нет, решила Каэрита. Может, преждевременно делать такой вывод. Внешне она точно изменилась; однако это не обязательно означало, что она в равной степени изменилась внутренне.

– Приветствую тебя, Лиана, – ответила она. – Хорошо выглядишь.

– Не так, как прежде, хотите вы сказать, – с улыбкой сказала Лиана, словно прочитав мысли Каэриты.

– Ну, в общем, да. Однако в твоем случае, по-моему, «хорошо» и «не так, как прежде» означает одно и то же. И – нет, я имею в виду не только внешность, юная леди. В прошлый раз, когда мы с тобой виделись, ты выглядела далеко не самой счастливой девушкой в мире.

– Ох! – Лиана смущенно уставилась на свои голые ноги. – Может, вы и правы.

Они стояли в крытой тренировочной галерее. Пол галереи был застлан очень грубо обработанными досками, однако босоногая Лиана, казалось, не замечала этого. Как, похоже, не беспокоилась и о том, что прекрасная одежда дочери знатного барона, украшенная богатой вышивкой и полудрагоценными камнями, исчезла навсегда.

В отличие от Каэриты. Конечно, рыцарь ожидала увидеть перемены и не рассчитывала, что Лиана будет носить тут платья, которые одобрила бы ее мать. Однако кожаные заляпанные грязью штаны и куртка, которые Лиана, оказываясь без присмотра матери, предпочитала дома в Страже Холмов, тоже остались в прошлом. Сейчас на ней была обычная одежда «дев войны», состоящая из двух частей, которые они называли чари и йатху.

Интересно, что сказали бы родители Лианы, увидев ее сейчас? Одна чари чего стоила – короткая зеленая юбка, заканчивающаяся намного выше колен; любой знатный сотоец был бы шокирован при виде такой откровенности. А уж плотно зашнурованная йатху над этой юбкой довела бы этого самого сотойца просто до истерики.

– Что касается твоего внешнего вида, тут перемены налицо. – Каэрита с улыбкой наклонила набок голову. – Тебе удобно в этой одежде?

– «Удобно» – такое… растяжимое слово, – состроила гримасу Лиана и засунула указательный палец под плечевую завязку йатху. – Мне приходилось видеть тяжелую упряжь, которая для лошадей, наверно, была «удобней»! – Она с новой гримасой вытащила палец и ткнула им себе в грудь. – Кроме того, пока что мне ничего такого и не требуется.

– Ха! Сейчас, может, ты и впрямь так думаешь, но, без сомнения, через год-два твое мнение изменится. – Каэрита рассмеялась. – Если уж на то пошло, учитывая твой рост, ты оценишь эту одежду даже раньше. Тебе не понадобится «год-два», вот увидишь!

– В самом деле? – Лиана бросила на нее быстрый взгляд, покраснела и снова уставилась на свои босые ноги, угрюмо усмехаясь.

Каэрита кивнула головой.

– Вероятность этого очень велика, – продолжала она. – Я сама никогда не была особенно… ну, одаренной в смысле женских прелестей. И сомневаюсь, что когда-нибудь буду – хотя наставница Шерат в Морфинтанской академии магии, когда мне было на год меньше, чем тебе сейчас, гоняла меня в хвост и в гриву, стараясь исправить фигуру. А ведь ты выше меня и все еще растешь – и вверх, и вширь. Мне кажется, ты в конце концов будешь похожа на свою мать. Так что советую подождать годик-другой, а уж потом жаловаться на йатху.

– Как скажете, госпожа Каэрита, – покорно пробормотала Лиана, и Каэрита подавила смешок.

Да, сейчас Лиане кажется, что йатху стесняет движения. Однако, исходя из собственного опыта, Каэрита полностью одобряла эту одежду, обеспечивающую жесткую поддержку груди любой физически развитой женщине, которой предстояла активная физическая деятельность. В то же время она подозревала, что «девы войны», по крайней мере отчасти, избрали такую форму «поддержки» еще и ради производимого ею эффекта, как способ «показать нос» всем нормам женской «пристойности», которые они отвергали.

В других обстоятельствах йатху можно было бы описать как короткий – очень короткий – корсаж, без жесткой костной основы, сделанный из полосок мягкой перчаточной кожи. В то время как обычные корсажи поддерживают грудь и закрепляются снизу, оставляя открытыми или почти открытыми плечи, йатху имел завязки, уходящие вверх и назад через плечи и пересекающиеся на спине. Этот корсаж был короче, удобнее и держал лучше, чем любой, какой Каэрите приходилось видеть. Он был достаточно короток, чтобы, к примеру, не мешать женщине ползти сквозь заросли. Эта особенность делала его идеальным для физических упражнений или любых других занятий, требующих значительных физических усилий.

Независимо от того, руководствовались «девы войны» исключительно практическими соображениями или сочетали их с желанием «уесть» почтенное общество Сотойи, Каэрита сомневалась, что барон Те лиан и баронесса Ханатха одобрили бы откровенность, с которой округляющиеся формы (и пупок) их дочери оказались выставлены на всеобщее обозрение.

– Не напрашивайся на комплименты, юная леди, – строго сказала Каэрита, и Лиана издала звук, подозрительно похожий на хихиканье.

Это хихиканье, да и в целом все поведение Лианы успокоили Каэриту. Когда ее вызвали для разговора с Каэритой, девушка занималась утренними упражнениями, а система физической подготовки «дев войны» оказалась исключительно требовательной и суровой. Несомненно, ни с чем подобным в Бальтаре Лиана не сталкивалась. И не потому, что была вялой или ленивой. Просто «девы войны» твердо верили, что новичков – в особенности находящихся на испытательном сроке – нужно протащить через очень трудные испытания. Отчасти ради того, чтобы они всем существом прочувствовали – и на эмоциональном, и на интеллектуальном уровнях – разницу между своей прошлой жизнью и той, которая их ожидает. Не обходилось и без проверки, может ли вообще молодая женщина – по своим физическим возможностям и способности переносить трудности – стать «девой войны».

Большинству тех, кто вливался в общество «дев войны», предстояло служить в качестве легкой пехоты и разведчиков, а этот тип войск требует не столько грубой силы, сколько быстроты и мужества. Физическая подготовка строилась таким образом, чтобы выработать именно эти качества. На свете не так уж много людей – в том числе и мужчин, с иронией думала Каэрита, – готовых тратить время и проливать пот ради того, чтобы поддерживать себя в столь прекрасной форме.

На первый взгляд Лиана от всего этого испытывала удовольствие.

– Ты счастлива, Лиана? – спросила Каэрита. Девушка подняла на нее взгляд, улыбка ее погасла.

– Не знаю, – не стала лукавить она. – Первые пару ночей я плакала, прежде чем заснуть. Хотя этого следовало ожидать, как мне кажется. И не потому, что жизнь в Калатхе трудна, а я больше не дочь барона. А потому, что по закону я больше не дочь папы и мамы. Понимаете?