Текст книги "Бог войны (сборник) (СИ)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 205 страниц)

– Где Кассан и Йерагор были бы просто рады помочь им добиться успеха, – кисло сказал Теллиан.

– Да, что-то в этом роде, – снова кивнул Вейжон.

– Что придало бы нашему визиту дополнительный смысл, – заметил Базел.

– Возможно. Но, скорее, нет, – сказал Теллиан. – Не то чтобы Кассан и Йерагор нуждались в каком-либо внешнем поощрении, чтобы сделать все возможное и сломать нам колени.

– С точки зрения строительства, я бы сказал, что им действительно слишком поздно останавливать вас, милорд, – вставил Брандарк.

– Для этого никогда не поздно, Брандарк, – ответил Теллиан. – Если бы фракция, которая больше всего беспокоится о базе власти князя Бахнака, добилась своего, король повел бы армию вниз по Склону, сжег бы Харграм и остальную конфедерацию дотла и взял бы весь проект под свой контроль от имени короны. Подозреваю, что по крайней мере половина из них должна быть достаточно сообразительной, чтобы понять, как на это отреагирует Килтан, даже если предположить, что князь Бахнак сохранит нам наши головы, что, я скорее подозреваю, он сделал бы, но это ни на мгновение не помешало бы им предложить такой ход. И если бы они этого не получили, их запасной вариант состоял бы в том, чтобы настоять на том, чтобы король Маркос наложил эмбарго на любую торговлю между конфедерацией и королевством. Если уж на то пошло, некоторые из них собираются утверждать, что каналы и туннель только увеличат "и без того непропорциональное влияние империи Топора" на политику королевства.

– Это не то, что им будет просто запихнуть обратно в бутылку, – пророкотал Базел, – что не означает, что они не попытаются сделать именно это. И думаю, что у них более чем достаточно способов причинить нам горе, если случится так, что эта мысль придет в их головы.

– Именно поэтому мы с тобой едем в Сотофэйлас, – согласился Теллиан, затем снова посмотрел в окно на непрекращающийся дождь и поморщился. – Не то чтобы я действительно с нетерпением ждал этой поездки.

– Ах, но могло быть и хуже, – утешил его Брандарк. – Вы могли бы направиться в противоположном направлении.

– Не такая слабая и древняя развалина, как я. – Теллиан снова кашлянул, немного более драматично, чем это было строго необходимо. – Это работа для более молодого и водонепроницаемого человека.

– Вы так добры ко мне, дядя, – сухо сказал Трайанал, и Теллиан усмехнулся и потянулся через стол, чтобы обнять племянника за плечо.

– У тебя все получится. И с тобой будет Вейжон, чтобы помочь, как только мы вернемся из Сотофэйласа.

– Разве это не то же самое, будто сказать, что в труте будет искра, которая поможет ему, милорд? – спросил Брандарк.

– Ты можешь пойти сам, Брандарк, – пригласил Вейжон, но Кровавый Меч быстро покачал головой.

– Я действительно ценю приглашение, но, боюсь, не помню, чтобы что-то терял на Вурдалачьей пустоши.

Остальные засмеялись, хотя идея предстоящей летней кампании не была особенно смешной темой. Сотойи были вынуждены периодически проводить кампании в Вурдалачьей пустоши, сколько кто-либо мог помнить. На самом деле, поколения молодых воинов сотойи, таких как Трайанал (и сам Теллиан, если уж на то пошло), прошли через это. Однако все это было не более чем отвлекающими атаками, призванными отогнать упырей от подножия Откоса и напомнить им держаться подальше от табунов лошадей сотойи на дальнем берегу реки Хэнгнисти. С приближением завершения строительства канала Дерм требовалось что-то более постоянное.

Никто не был настолько глуп, чтобы поверить, что упырей действительно можно уничтожить, хотя это было бы предпочтительным решением для любого, кто когда-либо имел несчастье встретиться с одним из них. Но если весь проект канала должен был увенчаться успехом, необходимо было что-то сделать для защиты движения барж по Хэнгнисти. Упыри, к сожалению, были отличными пловцами, и у них были неприятные привычки в еде. Возможно, будет немного трудно убедить плыть вниз по реке экипажи барж, знающих, что их ждут упыри, считавшие их вкусной закуской, которая была вкуснее всего, пока она была еще жива.

Это было причиной совместных кампаний, которые Теллиан и Бахнак организовали в Вурдалачьей пустоши последние два лета. Территория упырей простиралась более чем на семьсот миль вдоль Хэнгнисти, и не было никакой надежды, что кто-то действительно сможет контролировать такую обширную территорию. Но что они могли сделать, так это обезопасить полосу вдоль самого берега реки с помощью ряда блокгаузов и фортов, соединенных конными патрулями. Содержание этих блокгаузов и гарнизонов, и особенно патрулей, обойдется недешево, но прогнозируемые доходы от нового торгового пути с лихвой покроют расходы... при условии, что настроенная против градани фракция в Сотофэйласе не убедит короля Мархоса запретить участие сотойи.

На данный момент казалось маловероятным, что их оппоненты смогут убедить его сделать что-либо в этом роде, но такую возможность нельзя было исключать. И, в то же время, одной мысли о том, что кавалерия сотойи добровольно сотрудничает с пехотой градани в любом начинании, было достаточно, чтобы привести этих оппонентов в бешенство. Даже многие из тех, кто предварительно поддерживал новый торговый маршрут, были... не в восторге от этой идеи. После тысячи лет беспощадной вражды концепция армии, которая связывала градани и сотойи в единую, объединенную силу, была глубоко неестественной.

На самом деле, первый сезон кампании прошел не совсем гладко. Воины Уэст-Райдинга были глубоко преданы своему барону, но его решение сражаться бок о бок с градани далось многим из них нелегко. Даже тем, кто признал, что Базел действительно был защитником Томанака и всадником ветра, было трудно распространить то же самое признание на градани в целом после стольких столетий кровопролития и взаимных зверств. Было много ворчания и более чем незначительного сопротивления, и не все оно исходило от фанатиков, настроенных против градани, и Теллиан был вынужден сам возглавить их в тот первый год. И, конечно же, просто чтобы еще больше улучшить ситуацию, на стороне градани было много фанатиков, настроенных против сотойи. Учитывая коэффициент упрямства сотойи и градани, ситуация была полна потенциальных катастроф, и даже с Теллианом там лично, и с наследником Бахнака, старшим братом Базела Бароданом, лично командующим контингентом градани (и разбивающим головы, где это необходимо), ситуация почти вышла из-под контроля более чем один раз.

В конце концов, именно Орден Томанака больше, чем что-либо другое, скреплял все воедино. Орден Харграма заработал высокую репутацию среди сотойи в кровавой битве мести за осквернение табуна скакунов Уорм-Спрингс, а уничтожение влияния Шарны в Навахке принесло ему столь же высокую репутацию среди градани. Уважение, которым он пользовался как у людей, так и у градани, позволило ему служить как объединяющей силой, так и буфером между двумя фракциями, когда вспыхивали страсти. Он также возглавил атаку, как только началась битва, и что бы они ни думали друг о друге, сотойи и градани князя Бахнака все были воинами. Куда вел приказ, туда они и следовали, и в последующем они также научились уважать друг друга.

Конечно, с обеих сторон все еще время от времени появлялись нарушители спокойствия, хотя их товарищи, как правило, подавляли их даже более эффективно, чем это могли бы сделать их офицеры. И Орден Томанака оставался объединяющей силой, так же как и острием копья. К настоящему времени, однако, всадники Уэст-Райдинга в целом, по крайней мере, приняли концепцию, что борьба с градани, а не против них, была возможной. Тот факт, что Орден Харграма возглавлял человек, несмотря на то, что он состоял исключительно из градани, также не ускользнул от оруженосцев Теллиана тем первым летом. Фактически, Орден Харграма теперь мог похвастаться почти дюжиной членов-людей, помимо Вейжона, хотя любой сотойи категорически отрицал бы возможность такого соглашения до того, как Теллиан "сдался" Базелу в Глотке.

Как только начнется кампания этого лета, Вейжон лично возглавит Орден, и за последние полдюжины лет он превратился в опытного и умелого полевого командира. Это был переход, который совершали не все рыцари, даже из ордена Томанака, и Базел гордился молодым человеком.

– Итак, ты решил, что на этот раз Трайанал будет командовать твоими оруженосцами? – спросил он теперь Теллиана, и барон кивнул.

– У меня такое чувство, что в этом году мы с тобой проведем в Сотофэйласе больше времени, чем хотелось бы нам обоим, Базел, – ответил он. – Особенно я. – Он поморщился. – Кроме того, Трайанал более чем справляется с этой задачей, и теперь он достаточно набрал опыта и лет, чтобы я мог делегировать ему эту работу, не беспокоясь о том, что кто-то из моих офицеров может почувствовать, что они должны проверить пределы его полномочий. – Он ухмыльнулся своему племяннику. – И он все еще достаточно молод, чтобы я мог преуменьшить щекотливость ситуации в Вурдалачьих пустошах, если мне придется упоминать об этом в Сотофэйласе. В конце концов, если бы это было действительно важно, или если бы наш союз с твоим отцом был действительно шатким, тогда, конечно, я бы сам был там, не так ли?

– А кого послал отец со своей стороны, Вейжон? – спросил Базел. – Бародана? Танхара?

– На самом деле, нет, – сказал Вейжон. – Он отправляет Бародана в Серебряную пещеру на совещание с Килтаном и другими старейшинами клана, а Танхар занят тем, что является его глазами и ушами при Сермане и рабочих бригадах канала Дерм. Значит, он выбрал кого-то еще, то есть, Юргажа.

Базел моргнул, на мгновение прижав уши от удивления, но затем его глаза сузились, и он начал кивать. Сначала медленно, потом быстрее и с большим энтузиазмом.

Князь Аршам Чарнажсон унаследовал трон Навахка после смерти своего отца. Несмотря на его собственное незаконное рождение, он всегда был популярен в армии Навахка, и он хорошо и упорно сражался против Харграма и его союзников. В конце концов, он сдался с честью, и хотя он вряд ли когда-либо особенно любил князя Бахнака или его сыновей, его также никогда не привлекали извращения и жестокость законных сыновей Чарнажа. Кроме того, он был умнее, чем они, и способен признать преимущества, которые принесло им всем объединение северных градани. Навахк прошел путь от голодной нищеты до чего-то, что действительно приближалось к процветанию; это сотворило чудеса, укрепив законность его правления, если не его происхождения, в глазах Навахка, и завершение строительства канала и туннеля должно было принести его городу-государству еще большее процветание.

Юргаж Чарксон был сделан почти из того же теста, что и Аршам, и после войны он стал старшим генералом князя Навахка. Кроме того, у них с Базелом сложились осторожные полу-дружеские отношения в те дни, когда Базел был политическим заложником в Навахке, что не повредило его приемлемости среди Конокрадов. Тем не менее, как и Аршам, он отличился в обеих войнах против Харграма, а это означало, что он был популярен в Навахке и уважаем офицерами-Конокрадами Бахнака. У него было моральное право требовать верности от обоих, и назначение Кровавого Меча командующим половиной экспедиции Северной конфедерации на Вурдалачью пустошь стало бы еще одним важным шагом в продолжающейся кампании Бахнака по настоящему объединению северных градани.

И позволить заместителям, какими бы старшими они ни были, представлять как Теллиана, так и Бахнака на местах означало бы предположить, что сотрудничество между людьми и градани становится настолько обычным делом, что больше не требуется постоянно бить по головам.

– Он хитрый, мой папа, – сказал Базел с улыбкой. – Почти так же хитер, как кто-то другой, кто приходит на ум. – Он дернул ушами в сторону Теллиана, который фыркнул.

– Это не хитрость с моей стороны, если ты это имеешь в виду, Базел; это лень. Вот почему боги дали нам молодежь, чтобы мы отправляли ее выполнять тяжелую работу, пока мы прикидываемся, что пьем вино до отрыжки.

Глава седьмая

Я действительно ненавижу это, угрюмо подумала Шэйхана Лиллинарафресса, когда правая створка тяжелых деревянных ворот крепости Тэйлар распахнулась при ее приближении, и тот факт, что ее собственное здравомыслие подсказало ей, что она поступает неразумно, только ухудшил ее настроение.

К сожалению, у нее не было большого выбора в этом вопросе, и поскольку это было правдой, она была полна решимости хорошо выполнять свой долг. Как бы сильно это ни раздражало ее.

Ее кольчуга зазвенела, когда ее лошадь рысью проскакала через туннель у входа в сторожку, копыта громко стучали по мостовой, звук эхом отдавался под кругами отверстий для стрельбы в крыше прохода. Затем она снова вышла на солнечный свет, натянув поводья во внутреннем дворе замка, вымощенном булыжником. Для того, кто видел масштабные инженерные работы и укрепления империи Топора, это была не такая уж большая крепость, но она предположила, что для относительно незначительного лорда-правителя сотойи это была довольно впечатляющая груда камня. Возможно, плохо спроектированная и не удовлетворяющая стандартам компетентных инженеров крепость, не говоря уже о том, что с близлежащей возвышенности над ней ее легко обстреливали бы настоящие осадные машины, и с таким же легко доступным для подкопов земляным основанием вместо цельного камня, но впечатляющая для крепости сотойи. Конечно, для кого-то еще...

Она мысленно поморщилась, когда это отражение промелькнуло в ее мозгу. Она подумала, что опять ведет себя ехидно, и снова напомнила себе держать свое мнение о фамильном поместье лорда Трайсу при себе. Каким бы оправданным это ни было.

Прекрати это! обругала она себя.

Позади нее из того же туннеля выехали почетный караул и делегация из Кэйлаты, и она почувствовала, что мужские глаза наблюдают за ними со смешанным любопытством и проблеском враждебности, к которым привыкла любая Рука Лиллинары, по крайней мере, в королевстве Сотойи. В этом случае коэффициент враждебности, вероятно, был немного выше, размышляла она, учитывая ее сопровождение из дев войны и воспоминания о том, что едва не произошло шесть или семь лет назад. Однако – Добро пожаловать, дама Шэйхана, – сэр Алтарн Уорблейд, старший офицер гарнизона крепости Тэйлар, приветствовал ее поклоном.

Шэйхана не была ни рыцарем, ни оруженосцем, и титул был еще одной особенностью ее нынешнего долга, которая заставляла ее зубы скрипеть, но, похоже, она не могла избавиться от необходимости добавлять к своему имени какой-то титул, который они признавали. Даже сейчас она не была уверена, было ли это потому, что им нужен был этот официальный ярлык, чтобы чувствовать себя хоть отдаленно комфортно с любой женщиной, которая прожила свою жизнь с оружием в руках, или это было из-за ее статуса защитницы. Конечно, оружие было не совсем таким, как у избранников любого другого божества, но, вероятно, было бы слишком ожидать, что кто-нибудь из сотойи поймет этот момент. Они изо всех сил старались быть вежливыми, и, учитывая, как трудно, должно быть, любой новой мысли пробиться в их мозги, у нее не было выбора, кроме как принять это в том духе, в котором это, вероятно, было задумано.

– И вас приветствую, сэр Алфар, – любезно ответила она, слегка поклонившись в седле.

– Как всегда, рад вас видеть, – вежливо солгал сэр Алфар. – Не сойдете ли вы с седла и не поручите ли нам вашу лошадь?

– С удовольствием, – сказала Шэйхана, спрыгивая со своей лошади.

Единственное, что она должна была признать, так это то, что сотойи полностью заслужили свою репутацию коневодов. Ее собственная кобыла была тому примером, подарком от мужчины, которого она хотела здесь увидеть. И еще одно из тех маленьких раздражений, с которыми ей приходилось справляться, учитывая, как мало ей нравилось испытывать благодарность к лорду-правителю Трайсу по любой причине. К сожалению, с этой точки зрения у нее не было особого выбора, поскольку Восходящее Весеннее Грозовое Облако, имя, которое сотойи дали прекрасному созданию, несомненно, было лучшей лошадью, на которой она когда-либо ездила в своей жизни. Конечно, она сократила великолепное имя до "Сторми": даже сотойи обычно не использовали имена, которыми они награждали своих лошадей, и она остановилась, чтобы почесать атласный нос железно-серой лошади, прежде чем передать поводья ожидающему конюху. Сторми ласково ткнулась носом в ответ, и Шэйхана на мгновение улыбнулась, прежде чем снова повернуться к Уорблейду.

– Мы хорошо позаботимся о ней, миледи, – пообещал оруженосец, когда конюх увел кобылу, и Шэйхана кивнула.

– Я знаю, – сказала она, и так и было. Несмотря на все то, что раздражало ее в сотойи, было почти столько же вещей, которые ей нравились, когда у нее хватало терпения признаться в этом самой себе, и их почти всеобщая преданность четвероногим чудесам, которых они разводили, была на первом месте в списке.

– Тогда, если вы составите мне компанию, – пригласил Уорблейд, и она снова кивнула и пристроилась рядом с ним, когда он сопровождал ее в главную крепость.

***

Лиана Хэйнатафресса спрыгнула со своего собственного мерина, когда сэр Алфар повел Руку Шэйхану на ее первую встречу. Она не завидовала Руке, потому что более упрямого, более железноголового человека, чем нынешний лорд-правитель Лорхэма, невозможно было себе представить, и она тоже не с нетерпением ждала своего собственного визита к нему. Но какими бы ни были другие его недостатки, Трайсу был, по крайней мере, неизменно (хотя и холодно, неодобрительно и чопорно) вежлив, даже с ней. Чего нельзя было сказать о некоторых из его оруженосцев.

Она почувствовала на себе взгляды, когда ловко спустилась с седла. Она знала, что это было не из-за ее умения ездить верхом, и подавила желание одернуть подол своего чари. Это было смешно, конечно, и одна из причин, по которой она больше всего ненавидела свои случайные поездки в крепость Тэйлар, где каждый оруженосец и слуга точно знали, кем она была призвана стать по рождению. Знание, стоявшее за этими глазами, заставило ее гораздо лучше, чем обычно, осознать, насколько чари обнажает бедра, и она слишком легко могла представить, как разумы, стоящие за некоторыми из этих глаз, раздевали ее догола до конца пути.

Обладатели этих глаз, несомненно, сделали бы то же самое с любой девой войны, но не было смысла притворяться, что они не обращают на нее особого внимания. Юридически все девы войны были равны перед законом, освобожденные от всех предыдущих семейных связей и обязанностей, но, казалось, каждый живой сотойи знал, кто был ее отцом. Это делало ее объектом особого интереса почти для всех... и особого презрения для тех, кто настаивал на том, чтобы считать всех дев войны неестественными существами, лучшие из которых были немногим выше обычных шлюх, и все они были Темными, что не соответствовало их фамилиям. Мысль о том, чтобы успешно переспать с ней, была особенно привлекательна для многих мужчин сотойи, и не только потому, что она была молода и хороша собой, и она точно знала, почему это было так. И что было еще хуже, было бесчисленное множество "правильных" женщин сотойи, которые, несомненно, считали, что это именно то, чего она заслуживала после унижения и позора, которые она причинила своим родителям.

Было время, когда осознание этих наблюдающих глаз и мыслей, скрывающихся за ними, смущало ее больше, чем она могла себе представить; теперь это только разозлило ее. Однако она не собиралась раскрывать это своей аудитории, какое бы удовольствие ей ни доставило оторвать несколько голов и засунуть их в отверстия тел их владельцев.

Эта едкая мысль пробудила неожиданную искорку желанного веселья, и она протянула руку и похлопала Бутса по шее. Гнедой мерин тяжело дышал, пытаясь убедить ее, что путешествие из Кэйлаты вымотало его до костей, но она знала лучше и улыбнулась.

– Не лги мне, – сказала она ему. – Для этого я знаю тебя слишком давно.

Бутс фыркнул, вскинув голову, узнав ее тон, и она рассмеялась. Но даже когда она это сделала, она почувствовала эти глаза, и эта взбешенная часть ее все еще хотела пойти и сделать некоторые из них черными и синими.

– Кис-кис, убери коготки, – очень тихо прошептал голос рядом с ней, и она взглянула на Гарлану. – Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала ее лучшая подруга. – Если уж на то пошло, я думаю о том же, но если ты пойдешь и начнешь надирать им задницы так, как они того заслуживают, мэр Ялит и Балкарта скажут тебе несколько резких слов, когда мы вернемся домой.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – ответила Лиана, задирая нос. – Хотя, я заметила, что никто не предложил нам позаботиться о наших лошадях... опять.

– Как будто ты позволишь кому-то еще заботиться о Бутсе! – фыркнула Гарлана.

– Дело не в этом. Дело в том, что они не предлагали.

Гарлана пожала плечами, и Лиана напомнила себе не морщиться. Ее подруга не знала о тонкостях этикета среди аристократии сотойи. Таким образом, она не осознала глубоко неуважительного оскорбления, которое только что было нанесено девам войны Кэйлаты. Если уж на то пошло, большинство дев войны не признали бы его, учитывая относительно скромное происхождение, из которого вышли многие из них, что, вероятно, было одной из причин, по которой оруженосцы и конюхи Трайсу с таким удовольствием наносили его. Они знали, как только что пренебрегли ими обоими, и тот факт, что девы войны в целом были слишком глупы, чтобы даже понять, что их оскорбили, только улучшал ситуацию.

А потом была сама Лиана... единственная дева войны, которая, они могли быть уверены в этом, знала, как глубоко ее только что оскорбили.

Она находила определенную степень мести в том, что улыбалась грумам и конюхам, стоявшим вокруг, демонстративно засунув руки в карманы, когда они с Гарланой проходили мимо по пути к конюшням. Это была не та улыбка, которую сотойи привыкли видеть у дев войны, и она знала, что ее мать была бы в ужасе, если бы могла это увидеть. Однако в том, что она была воспитана как дочь одного из самых могущественных дворян королевства, были свои преимущества, и она точно знала, как вложить надлежащую холодную грань презрения в приятное выражение лица.

– Думает, что ее дерьмо не воняет, – услышала она чье-то бормотание голосом, который, как она прекрасно понимала, должна была услышать. Она проигнорировала это... разве что слегка покачала бедрами, что тоже привело бы в ужас ее мать.

– В один прекрасный день из-за тебя на нас набросится толпа, – тихо сказала ей Гарлана. – Ты ведь знаешь это, не так ли?

Лиана выгнула бровь, глядя на свою подругу, и Гарлана усмехнулась. – Когда это случится, я спрячусь за твоей спиной, – предупредила Гарлана, карие глаза весело блестели в тусклом свете конюшни, когда она и Лиана начали расседлывать своих лошадей.

– Трусиха, – сказала Лиана, улыбаясь в ответ.

– Нет, просто практична; я знаю свои ограничения, условно говоря, конечно. Кроме того, Барлану не нравится, когда я возвращаюсь с синяками под глазами после одной из этих маленьких прогулок с тобой. Я думаю, он считает, что это не подобает леди.

– Барлан? – Лиана громко рассмеялась. – Он в первую очередь просто захочет услышать о том, что ты сделала с бедным придурком, который наставил его тебе!

– Не знаю, откуда у тебя такие нелепые представления о нем, – строго сказала Гарлана, вешая свое седло на стойку. – Ты знаешь, он очень деликатный и утонченный человек.

– Конечно, он такой. И я точно знаю, какая часть его "утонченной" личности больше всего привлекает тебя. Знаешь, я видела его плавающим! – Лиана закатила глаза, и Гарлана легонько шлепнула ее по плечу.

Лиана дотянулась до своего седла, стащила с Бутса седельную попону и начала энергично растирать его. Это была задача, которую она выполняла сотни, даже тысячи раз раньше, и она раздула ноздри, вдыхая знакомые, желанные запахи конской шкуры, седельного мыла, кожи, масла и сена. Что бы она ни думала о стандартах вежливости оруженосцев Трайсу, они содержали конюшни замка Тэйлар в безупречном порядке, и она была готова простить им многое, пока это было правдой.

– Итак, ты собираешься попытаться поговорить с ним сегодня или подождать до завтра? – спросила Гарлана, поглаживая свою лошадь со значительно меньшим удовольствием, чем Лиана.

– Думаю, что Рука Шэйхана собирается полностью занять его сегодня, – ответила Лиана.

– Кроме того, ты не захочешь говорить с ним ни на минуту раньше, чем это необходимо.

– Я этого не говорила.

– Нет, но думала об этом довольно громко.

– Разве я виновата, что этот человек идиот? – потребовала Лиана, с отвращением качая головой. – Клянусь, иногда я задаюсь вопросом, о чем думает мэр Ялит, посылая меня поговорить с ним о чем-то подобном!

– Я бы предположила, что это как-то связано с, о, я не знаю... тем фактом, что ты понимаешь "что-то вроде этого" лучше, чем любая другая из нас?

Лиана фыркнула, но ей пришлось признать, что Гарлана, вероятно, указала на это пальцем. На самом деле, она признала, что их было немного, не было никаких других дев войны с ее взглядом на внутреннюю работу аристократии и ее обязательства по законам и традициям королевства. Это делало ее логичным человеком, чтобы "неофициально" обсудить незначительные спорные моменты с Трайсу, прежде чем они превратятся в официальные жалобы. Как только дело дойдет до стадии жалобы, для решения этого вопроса будет послан кто-то постарше и более высокопоставленный, но у мэра Ялит вошло в привычку использовать Лиану, чтобы дело никогда не доходило до этого. Конечно, существовал незначительный факт, что мэр, возможно, не смогла бы найти посланника, который был бы более оскорбительным для предрассудков Трайсу. Что, как Лиана подозревала раз или два, вполне могло быть еще одной причиной, по которой ее продолжали выбирать для этих небольших визитов.

Я действительно хотела бы, чтобы мэр нашла другой способ ущипнуть Трайсу за нос, угрюмо подумала она, ее рука ритмично двигалась, пока она продолжала растирать Бутса. Не то чтобы я ей не сочувствовала. И не то чтобы она не высказывала веской точки зрения, если уж на то пошло. Девы войны не должны потакать предрассудкам наших "лучших" мужчин, и посылать кого-то, с кем Трайсу должен быть вежлив, несмотря ни на что, – это один из способов подчеркнуть это для него. К сожалению, понимание того, что она делает, не делает более приятным быть ее подсказкой.

– Я поговорю с ним об этом завтра, – сказала она вслух.

– Постарайся не делать этого до окончания завтрака, – посоветовала Гарлана. – Знаешь, это самый важный прием пищи за день. Мне бы не хотелось, чтобы ты так рано потеряла аппетит.

***

– Добро пожаловать, Рука Шэйхана, – сказал Трайсу Пикэкс, когда Уорблейд лично проводил Шэйхану в его спартанский, побеленный офис высоко в центральной башне крепости Тэйлар.

– Спасибо, милорд, – ответила она. Как бы сильно они с Трайсу ни действовали друг другу на нервы, он всегда был педантично вежлив, когда бы они ни встречались. И он, по-видимому, был единственным человеком во всем Лорхэме, который мог вспомнить правильную форму обращения к одной из защитниц Лиллинары.

– Могу я предложить вам что-нибудь освежающее? – продолжил Трайсу, махнув рукой в сторону маленького бокового столика, где бутылка дварвенхеймского виски и два хрустальных бокала составляли компанию кувшину с пивом, покрытому бисером, и гораздо большей пивной кружке. По крайней мере, он узнал о ней так много, подумала она.

– Это было бы весьма кстати, милорд, – ответила она с легкой улыбкой, и он лично и умело налил пиво в кружку и протянул ее ей. Она потягивала с неподдельным удовольствием, поскольку у Трайсу был один из лучших пивоваров, с которыми она когда-либо сталкивалась.

– Это хорошо, милорд, – признала она.

– Рад, что вам это нравится, – ответил он с искренней улыбкой. Затем он жестом пригласил ее сесть в кресло напротив его стола и подождал, пока она сядет, прежде чем снова сесть сам. – Могу я спросить, чему обязан удовольствием вашего визита?

– Ничего потрясающего... на этот раз, милорд. – Шэйхана тонко улыбнулась. – Голос знала, что у меня были дела в Кэйлате, и попросила меня зайти и навестить вас, пока я буду поблизости. Она хотела, чтобы я выразила ее почтение и передала вам, что Куэйсар ожидает очень хорошего урожая в этом году, если погода будет подходящей. Она надеется, что сможет выплатить налоги, которые вы так любезно отложили прошлой осенью.

– Хорошо, что она взяла на себя труд известить меня об этом, – ответил Трайсу.

Он сделал глоток из своего стакана виски, и Шэйхана подумала, не для того ли, чтобы стереть вкус этого вежливого ответа с его губ. Потом она отругала себя. Нет, ему не нравились "девы войны", и он был бы гораздо счастливее, если бы Куэйсар находился под чьей-то опекой, но она никогда не слышала от него ни одного откровенно невежливого слова. Прямота, иногда граничащая с грубостью, потому что он был прямолинейным, почти болезненно честным человеком, который гордился тем, что был таким, но никогда не проявлял намеренной невежливости.

– Пожалуйста, сообщите Голосу, что нет никакой срочности в восполнении прошлогодней недостачи, – продолжил он через мгновение. – Плохие урожаи могут случиться с каждым, но, похоже, в этом году почти у всех будет хороший урожай, если, как вы говорите, погода сохранится. Во всяком случае, это то, что я слышу от своих управляющих, а это значит, что мы ожидаем значительного притока доходов, и я понимаю, что Храм еще не полностью восстановился. – Он тонко улыбнулся. – Учитывая то, как развивались события, я полностью понимаю, что ее казначейство все еще находится под значительным давлением.

– Благодарю вас, милорд.

Шэйхане было немного трудно произнести эти слова нормальным тоном, поскольку Трайсу напомнил ей о том, как близко храм Лиллинары в Куэйсаре подошел к полной катастрофе. Он был прав насчет напряжения, в котором с тех пор находилась сокровищница храма, хотя это давление, наконец, начало ослабевать, слава Богине! Но после разрушительной атаки Шигу последние несколько лет были тяжелыми.

И настоящая причина, по которой тебя бесит "понимающий тон" Трайсу, заключается не только в том, что он был прав с самого начала, когда утверждал, что в Куэйсаре что-то серьезно не так. Это потому, что даме Керите сообщили, чтобы она уладила весь этот бардак вместо тебя, не так ли?

Ей не очень хотелось признавать это. На самом деле, она была достаточно честна с собой, чтобы знать, что тратит столько своего времени, сколько может, не признаваясь в этом. Это, к сожалению, не делало это неправдивым.