Текст книги "Бог войны (сборник) (СИ)"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 103 (всего у книги 205 страниц)

– О да, девочка, – мягко сказала Каэрита, и Лиана всей грудью втянула воздух.

– Однако если не учитывать, что я скучаю по родителям, а время от времени немножко и по дому, мне здесь нравится. Пока, по крайней мере. – Она снова улыбнулась. – Эрлис – она старшая над моей группой – гоняет меня почем зря. Иногда мне кажется, что я просто упаду замертво от изнеможения. Зато я узнала о себе много такого, о чем прежде не догадывалась. И, по крайней мере, пока она не доведет меня до приемлемого, по ее понятиям, уровня подготовки, я избавлена от обычных классных занятий.

– Классных занятий?

– Ну да. – Улыбка Лианы сменилась кривой усмешкой. – Признаться, я надеялась, что приезд сюда вырвет меня из когтей учителей и наставников. К несчастью, «девы войны» очень серьезно относятся к образованию и «настоятельно рекомендуют» нам продолжать его.

– Понимаю. – Каэрита постаралась скрыть улыбку, вспомнив, что ее саму в возрасте Лианы затащить в классную комнату можно было лишь с помощью упряжки сильных коней.

– Однако самое главное, – продолжала Лиана, – что, придя сюда, я совершила очень важный поступок. Теперь враги отца не смогут использовать меня против него, а я не стану покорной племенной кобылой, вынашивающих детишек для жеребца, который будет держать меня под каблуком.

– Рада за тебя.

– И я тоже. Правда. – Девушка энергично закивала, как бы подтверждая свои слова.

– Хорошо. – Каэрита положила руку ей на плечо. – Я хотела в этом убедиться, прежде чем отправиться в Куайсар.

– В Куайсар? Вы хотите нанести визит Гласу? Было в тоне вопроса что-то, заставившее Каэриту прищурить глаза.

– Да. А почему ты спрашиваешь?

– Без какой-то особой причины, – слишком поспешно ответила Лиана. – Просто… – Она оборвала себя, помолчала, покачала головой. – Просто я испытываю такое чувство… неловкости…

– Насчет чего?

– Насчет Гласа, – ответила Лиана еле слышно, точно признаваясь в ужасном проступке.

– Что за чувство? Если уж на то пошло, почему ты испытываешь в отношении ее какое бы то ни было «чувство»? Вы ведь, наверно, даже не встречались.

– Не встречались, – призналась Лиана. – Вы скажете, что это как бы из вторых рук. Да, я разговаривала о ней с другими «девами войны». Со многими.

– В самом деле?

Из разговора с Йалит Каэрита не вынесла впечатления, что тема Гласа интересует «дев войны», хотя именно это, по-видимому, имела в виду Лиана.

– Да, – ответила девушка. – И, по правде говоря, меня тревожит то, как они говорят о ней.

– Ну-ка, объясни, что ты имеешь в виду. Каэрита уселась на перила галереи, прислонившись спиной к поддерживающему крышу столбу, и сложила на груди руки. Утреннее солнце приятно согревало плечи.

– Вы, наверно, знаете, что по знатности происхождения здесь, в Калатхе, выше меня никого нет? – спросила Лиана.

Каэрита вопросительно вскинула бровь. Девушка состроила гримасу.

– Это не в смысле «ох-какая-я-выдающаяся», госпожа Каэрита. Просто я хочу сказать, что, хотя я была просто единственной дочерью отца, даже не реальной его наследницей, на моих глазах окружающие его люди вели свои политические интриги, маневры… постоянно злословили.

– Понятно. – Каэрита медленно кивнула. – И охотно верю. Только не впадай в заблуждение, будто простые люди не страдают теми же слабостями. И будто им не хватит утонченности нанести удар в спину.

– Я и не впадаю, – ответила Лиана. – Или, по крайней мере, так мне кажется. Однако, госпожа Каэрита, то, как здесь говорят о Гласе, кажется мне… ну… странным.

– Почему?

– Во-первых, «девы войны», похоже, только о ней и разговаривают, – очень серьезно ответила Лиана. – Не те, кто постарше или занимает высокий пост – не такие, к примеру, как бургомистр Йалит или Эрлис. И не самые молодые, за исключением тех, которые только поддакивают.

– Что значит «поддакивают»?

– Такое впечатление, будто все эти разговоры не случайны.

Чувствовалось, как трудно Лиане подбирать слова, чтобы выразить свои ощущения.

– Думаю, именно это прежде всего и привлекло мое внимание. Я достаточно нагляделась, как против отца шепотком распускали разные слухи, чтобы сразу же насторожиться, столкнувшись с чем-то похожим.

– А здесь происходит именно это?

– Думаю, такое вполне возможно. – Лиана медленно наклонила голову. – Мне понадобился день или два, чтобы заподозрить неладное, и все потому, что те, кого я слышала, говорили об одном и том же и почти в одинаковых выражениях.

Каэрита еще сильнее прищурила глаза, и Лиана кивнула.

– Мало того что люди выражали одно и то же мнение, госпожа Каэрита. Они приводили одни и те же аргументы, употребляли одни и те же слова. Вот почему я и подумала, что все это происходит не спонтанно, а кем-то организовано.

«Жаль, жаль, – подумала Каэрита, – что из-за непреодолимого предубеждения Сотойи по отношению к женщинам-правительницам Лиане Лучник никогда не стать баронессой Бальтара». Каэрита с самого начала видела в Лиане острый ум, но, как выяснилось, она ее недооценивала. У многих ли молодых женщин возраста Лианы, попавших в мир, радикально отличающийся от всего, что они знали, хватит энергии анализировать разговоры вокруг о ком-то, столь далеком от их непосредственных переживаний, как Глас Куайсара?

– Расскажи поподробнее, – сказала Каэрита, по-прежнему стараясь не выдать своих чувств.

– В разговорах «дев войны» меня удивило вот что, – продолжала Лиана. – Все они соглашались, что новая Глас ведет другую политику по сравнению со старой. И что перемены эти к лучшему. Вы никогда не рассказывали, госпожа Каэрита, что привело вас в Калатху, но мне известно, какие исследования вы просили сделать лорда Брандарка перед отъездом. И… – она отвела взгляд, – я случайно услышала разговор принца Базела и отца. Поэтому я знаю, что вы обеспокоены разногласиями между «девами войны» и лордом Тризу.

Каэрита нахмурилась, и Лиана быстро покачала головой.

– Я ни с кем это здесь не обсуждала, госпожа Каэрита! Я знаю, у вас был разговор с бургомистром Йалит, и если Томанак направил вас сюда, то уж, конечно, не мое дело болтать на такие темы. Просто то, что я слышала, встревожило меня еще и в связи с этим. Потому что те же люди, которые одобряли Глас, высказывались и о Тризу. В том духе, что новая Глас, в отличие от старой, понимает, что «девы войны» не могут мириться с тем, что Тризу пытается заставить часы идти назад. Она понимает, что сейчас настало время дать ему отпор. Что если «девам войны» наносят удар, они должны отвечать тем же и, может, даже посильнее, чем их ударили, поскольку им отступать некуда. Понимаете? Меня больше всего задело даже не что они говорили, а как. Я стала прислушиваться еще внимательнее и поняла: они подразумевают, а иногда даже говорят прямо, будто именно Глас, а не бургомистр Йалит или ее городской совет способна окоротить Тризу по-настоящему.

– Возможно, они действительно верят в это, – Каэрита решила, что не стоит делать вид, будто Лиана ошибается относительно цели ее путешествия в Калатху, – но я разговаривала и с бургомистром, и с Тризу. И вынесла из бесед с ними впечатление, что в их споре Гласу отведена в лучшем случае второстепенная роль.

Она не спускала с Лианы внимательного взгляда, любопытствуя, насколько подозрения этой умной девушки совпадают с ее собственными.

– Да, они говорили то же самое, – ответила Лиана. – В смысле, что Глас никого открыто не обвиняет и не высказывается от имени Лиллинары или что-нибудь в этом роде. Она слишком хитра и умна, говорили они – точнее, хвастались – для открытой конфронтации, ведь в ее положении необходимо сохранять «нейтралитет». Знавала я «хитрых и умных» придворных, придерживающихся той же самой тактики. Они избегали открытой конфронтации только ради того, чтобы затаиться в тени и выбрать момент поудобнее для удара в спину. А в это время другие делали за них то, что им нужно. Предпочтительно настолько легковерные, чтобы они прониклись убеждением, будто сами до этого додумались.

– И ты считаешь, что Глас Лиллинары действует точно так же?

– Я допускаю, что это возможно. – Лиана, безусловно, почувствовала некоторый холодок в тоне Каэриты. – И не только это. То, как «девы войны» говорят об этом, принижает власть бургомистра Йалит и городского совета. Не напрямую и не открыто, может быть, но такой эффект достигается, и, думаю, не случайно. Каждый раз, восхищаясь проницательностью Гласа и тем, насколько хорошо она знает, что нужно делать, в подтексте звучит, что без нее бургомистр Йалит и совет никогда не поймут, как важно выстоять против Тризу. И с этим я тоже сталкивалась прежде. Не лично, но я была внимательна на уроках истории, госпожа Каэрита. Мое мнение такое: это попытка подорвать авторитет тех, кто правит Калатхой. Думаю, либо это дело рук Гласа, либо ее кто-то использует.

– Понимаю… Есть что-нибудь еще?

– Ну… – Лиана снова отвернулась с таким видом, будто испытывает неловкость. – Мне не нравится, что интрига направлена в первую очередь на молодых «дев войны». Думаю, именно поэтому я и слышала так много за относительно короткое время, пока я здесь. Тот факт, что я дочь своего отца – по крайней мере, до конца испытательного срока, – повышает мою ценность в их глазах. Ну и, конечно, они считают, что я очень молода и новичок в здешних делах и поэтому меня легко склонить на свою сторону. И, – она посмотрела на Каэриту, – о Гласе еще кое-что говорят, от чего мне… неловко.

– Что именно?

– Просто… Ну, я думаю… – Щеки Лианы слегка покраснели. – Я никак не ожидала услышать, что Глас Лиллинары такая… распущенная.

– Распущенная?

Лиана покраснела еще гуще.

– Не такая уж я невинная, госпожа Каэрита, – с оттенком обиды сказала она. – Ради богов, я выросла на самом большом королевском конном заводе! И знаю, что происходит между мужчинами и женщинами!

Заметив, что Каэрита не сумела сдержать смешок, девушка торопливо добавила:

– Ну, настолько, насколько это возможно, не имея реального… То есть без… Ну, вы понимаете, что я имею в виду!

– Понимаю. – В тоне Каэриты послышались извиняющиеся нотки. – Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Так вот, – продолжала Лиана уже спокойнее, – меня тревожит, что те, кто восхищается Гласом за ее политические взгляды, говорят также, что она очень свободно смотрит на… некоторые другие вещи.

– Лиана, – заговорила Каэрита, тщательно подбирая слова, – Лиллинара не требует от своих Гласов обета безбрачия. Некоторые, почувствовав призвание служить ей, приносят такие клятвы добровольно, но это совсем другое. Это чисто личное решение, оно освобождает их от других потребностей и желаний, давая возможность целиком посвятить себя своей богине – так они считают. Однако даже при таком подходе существуют разные мнения, одобряет ли она такой выбор. Фактически ее верховные Гласы не могут быть девственницами. Она – Богиня Женщин, всех женщин, а не только старых дев – считает, что ее жрицы должны сами пережить все, что им предстоит обсуждать с верующими в нее.

– Правда? – Лиана напряженно обдумывала услышанное. – Это имеет смысл, – заявила она с бескомпромиссностью юности.

– Я рада, что ты ее одобряешь, – сказала Каэрита. Лиана снова залилась краской. И усмехнулась. – Хотя мне показалось, что ты говорила о чем-то большем.

– Ну да, – с задумчивым видом согласилась Лиана. – Можно задать вам вопрос, госпожа Каэрита?

– Конечно.

Однако чувствовалось, что девушка все равно колеблется.

– Мне интересно, – наконец медленно заговорила она, – как к этому относятся другие боги. – Она посмотрела в сторону. – Вот вы, к примеру, рыцарь Томанака. Как он к этому относится?

– К обету безбрачия? – Каэрита улыбнулась. – Как Бог Справедливости он не думает, что это «справедливо» – требовать от своих последователей отказываться от чего-то столь важного для смертных. Как и Лиллинара, он ждет, что мы будем разборчивы в своих связях, сознавая ответственность, сопровождающую подобные отношения. Однако все Боги Света радуются жизни, Лиана, а нет ничего более «жизнеутверждающего», чем объятия любящих.

– Правда?

Это единственное слово было произнесено таким тоном, что Каэрита всерьез заинтересовалась, что же у девушки на уме. Лиана покачала головой и снова посмотрела на Каэриту:

– Это тоже имеет смысл… Однако люди, о которых я говорила, рассуждают иначе.

– Что ты имеешь в виду?

– Объятия любящих, ответственность – это я понимаю. Но это еще не все, – заговорила Лиана.

Каэрита нахмурилась, но не стала прерывать девушку.

– Есть и еще кое-что удивительное для меня. Этого не должно быть, но оно есть. Как выяснилось, традиционные пережитки застряли во мне гораздо глубже, чем я думала. «Девы войны» представляют собой сообщество женщин, предпочитающих жить отдельно от мужчин. Учитывая это обстоятельство, меня не должно было удивить, что многие из них в качестве партнеров выбирают других женщин. Однако удивило. Поначалу. Потом, правда, я быстро поняла, что к чему. Но что беспокоит меня, госпожа Каэрита, это вовсе не то, у кого с кем любовь. А то, что они постоянно говорят о «свободе», о том, что истинная свобода, по словам Гласа, – это свобода менять партнеров, не важно, мужчин или женщин.

Беспокойство и неловкость Лианы сейчас стали меньше, заметила Каэрита. Похоже, вся она сосредоточилась на том, чтобы выразить свою мысль.

– Почему?

– Потому что всякая там ответственность, о которой вы говорили, для них, по-видимому, не важна. Они рассуждают об этом как о чем-то… ну… чисто физическом. Об эгоистическом удовольствии, о развлечении. Как будто… Как будто другой человек не имеет никакого значения или даже реально не существует. Как будто они используют его в своих интересах, и все. Я не настолько наивна, чтобы не понимать – на свете немало людей, придерживающихся таких же взглядов, госпожа Каэрита. Но эти женщины смеялись – да что там, просто хохотали, рассуждая об этом, как будто понимали, что так неправильно, нехорошо, но от этого все получается еще лучше. И всякий раз, слыша их разговоры, я вспоминала о людях, которые считают, будто все «девы войны» такие.

Каэрита нахмурилась. Не исключено, что все дело просто в излишне острой реакции Лианы на случайно услышанные слова. По ее собственному утверждению, она – продукт воспитания Сотойи. Может, не в том традиционном смысле, как большинство, но какие-то следы этого воспитания определенно остались и в ее душе.

Однако Каэрита не думала, что дело объясняется только этим. Лиана умна и наблюдательна, а ситуация, которую она описывала, слишком хорошо укладывалась в ту схему, которая начала складываться в сознании самой Каэриты. По крайней мере, она сильно опасалась, что это так.

– Думаете, мне все это просто показалось? – словно снова прочитав ее мысли, спросила Лиана.

– Нет, – покачала головой Каэрита. – Уверена, тебе все это не просто показалось, Лиана. Возможно, ты немного преувеличила, но в целом, я считаю, ничего тебе не показалось.

– Ох! – воскликнула Лиана с неожиданными для нее интонациями маленькой девочки, и Каэрита удивленно посмотрела на нее. – Как бы мне хотелось ошибиться!

Каэрита покинула Калатху спустя семь дней. Вообще-то она не собиралась задерживаться так надолго, но после разговора с Лианой у нее возникла мысль, что, наверно, следует приглядеться к Калатхе получше. На это ушло больше времени, чем она рассчитывала, но ничего страшного… Вот только заново просмотреть документы стало достаточно непростым делом.

Помощница бургомистра Йалит, Шаррал, помогала ей всем, чем могла, однако организация посещения городского архива почему-то затянулась. Ланитха, библиотекарь и хранительница архива Калатхи, заняла этот пост сравнительно недавно и была слишком уж молода для такой ответственной работы. Тем не менее она стремилась выполнять свои обязанности безукоризненно. Что, как Каэрита помнила по предыдущему посещению архива, ей вполне удавалось.

На этот раз, однако, хотя Ланитха явно старалась, ей никак не удавалось выкроить время, чтобы сопроводить Каэриту, когда та снова возьмется за документы. Учитывая их важность для Калатхи и вообще для всех «дев войны», Каэрита сочла вполне естественным, что молодая женщина, отвечающая за их безопасность и сохранность, непременно хотела сама сопровождать гостью. На месте Ланитхи рыцарь повела бы себя точно так же. Мало того, когда Каэрита в первый раз изучала документы, Ланитха очень помогла ей с Йалит. Тем не менее ей потребовалось три дня, чтобы выкроить время, достаточное, по ее словам, чтобы оказать помощь избраннику любого бога, а особенно Бога Войны и Справедливости, которой он заслуживает. На четвертый день, когда Каэрита явилась в архив, она обнаружила с удивлением (хотя меньшим, чем, наверно, можно было бы ожидать), что Ланитху неожиданно вызвали куда-то по срочной надобности. Она оставила свои глубочайшие извинения, обещание быть на месте завтра – или послезавтра, или еще день спустя – и заверение, что сегодня у нее нет просто никакой возможности принять Каэриту в соответствии с их договоренностью.

Несмотря на разочарование, связанное с отсрочкой, Каэрита нашла, чем занять время. Хотя случайному наблюдателю это вряд ли пришло бы в голову, она служила рыцарем Томанака уже несколько лет. И существовало кое-что, что избранники Томанака отлично освоили – ну, большинство его избранников, с улыбкой мысленно поправила себя Каэрита, – а именно: как проводить свои расследования ненавязчиво и почти незаметно для окружающих. Помогало и то, что люди, как правило, ожидают, что избранник должен вмешиваться в их дела с помощью драматических, бросающихся в глаза средств. В арсенале Каэриты такие тоже имелись. Однако иногда лучше действовать незаметно, и, похоже, это был как раз такой случай. Вот почему никто из «дев войны» не обратил внимания на то, что избранница Томанака, которая разделяет с ними трапезы и участвует в их тренировках, в то же время ухитряется собирать поразительно много информации.

Все, в общем, происходило вполне естественно. Каэрита владела техникой двумечного боя и постоянно работала над ее совершенствованием. Тот факт, что она с рождения одинаково свободно владела обеими руками, помогал понять, почему она вообще стала этим заниматься. Однако в Империи Топора было мало мастеров, обучающих технике сражения с мечами в обеих руках. Некоторые обучали владению одновременно мечом и кинжалом или мечом и дагой, и очень многие обучали технике боя одной рукой – причем не той, которой человек владел лучше, – при полном неучастии второй: ведь в бою отнюдь не исключается ситуация, когда рука, державшая меч, оказывается раненой. Однако все это имело мало общего с фехтованием одинаковыми короткими мечами в обеих руках.

Тем не менее некоторые «девы войны» использовали технику, отличающуюся в деталях, но в целом очень похожую. К ним принадлежала и Эрлис, которая командовала сотней и отвечала за физическую подготовку новеньких, – именно под ее руководством занималась Лиана. Каэрите было очень интересно сражаться с Эрлис. Их «бои» явно доставляли удовольствие и самой наставнице, хотя обеим очень быстро стало ясно, что, несмотря на весь свой опыт и навыки, «дева войны» заметно уступает Каэрите. Что вполне естественно, говорила сама Эрлис, учитывая, что против нее выступает избранница Бога Войны.

В итоге Каэрите удалось – немного, конечно – расширить свой боевой репертуар, однако гораздо важнее было то, что она получила возможность общаться с «девами войны» в неформальной обстановке. Может, с ней они были не слишком откровенны, зато она очень много извлекла из их разговоров друг с другом… и из того, чего они не говорили в ответ на ее осторожные вопросы. Природный слух Каэриты был гораздо острее, чем у большинства людей, хотя, конечно, уступал градани вроде Базела. Однако Томанак наградил ее еще одной способностью – «слышать» беседы, которые обычный человек расслышать не смог бы. Это была не совсем телепатия, которой владели многие маги. Каэрита могла «слышать» лишь разговоры, которые вели те, кого она видела собственными глазами. Однако это давало ей возможность даже в переполненном бальном зале – или на шумной тренировочной площадке – незаметно узнавать практически все, о чем говорили другие.

Она редко использовала эту свою способность – уж слишком легко было скатиться к злоупотреблению ею. И все же в любом расследовании это умение оказывало бесценную помощь. Каэрита довольно часто прибегала к нему в Калатхе. И услышанное подтверждало ее худшие опасения. Лиана отнюдь не была чересчур подозрительным подростком, которому мерещится в тени то, что на самом деле не существует. Хуже того, фактически Лиана недооценивала происходящее.

Не обнаружилось ничего явно вопиющего, с чем можно было бы обратиться в ратушу, однако общая картина была совершенно ясной. В Калатхе существовали, по крайней мере, три группировки.

Одна поддерживала бургомистра Йалит и была – по крайней мере, в данный момент – самой многочисленной. Как и сама Йалит, ее члены возмущались лордом Тризу и были полны решимости заставить его признаться в самоуправстве. Они были благодарны Гласу Куайсара за сильную поддержку, но верили, что система сама сработает как надо и никакого другого вмешательства не требуется. Отчасти потому, что были убеждены в непогрешимости своей позиции и верили, что в конечном счете суд решит дело в их пользу. Отчасти же потому, что с самого начала считали своим долгом всячески подчеркивать разумность собственных требований. И дело не в том, что поведение Тризу возмущало их меньше, чем других; просто они слишком хорошо отдавали себе отчет в том, насколько неодобрительно подданные Сотойи воспринимают «дев войны», и ни в коем случае не хотели «подкармливать» эту предубежденность, давая новую пищу для разговоров.

Вторая группировка состояла из жителей города, которые считали, что бургомистр со своим советом напирают слишком жестко. Они не сомневались в аргументах Йалит и ее правовой оценке ситуации, просто им казалось, что противостояние с Тризу в конечном счете обойдется слишком дорого. Что бы они о нем ни думали, он был самым влиятельным местным землевладельцем, и им предстояло еще много лет иметь дело с ним – и его сыновьями – независимо от решения суда. В этой группировке, однако, почти не было тех, кто решался активно противостоять Йалит. Они просто не поддерживали ее, но не забывали и о чувстве гражданской ответственности, как ни раздражала их эта мысль. Вторая группировка была значительно меньше первой.

Однако больше всего Каэриту беспокоила третья, самая малочисленная, но и самая яростная. В основном – хотя и не полностью – она состояла из молодых «дев войны», чье положение в иерархии Калатхи не позволяло им влиять на городской совет. Самой важной по должности была командир полусотни – эквивалент капитана пехоты в королевской и имперской армиях, – однако это вовсе не означало, что они не пользовались никаким влиянием. Именно они пылали яростью по отношению к Тризу, самым воинственным образом отстаивая свои права. Всякие разговоры о взвешенности и осторожности выводили их из себя. Какое может быть благоразумие, когда у «дев войны» такие неприятности, заявляли они? И, по правде говоря, Каэрита отчасти сочувствовала им.

Ей удалось выяснить и еще кое-что. Всего десять – пятнадцать женщин из этой группировки можно было назвать «заводилами», остальные просто яростно возмущались предубеждениями и фанатизмом, которые все «девы войны» ощущали на себе на протяжении долгих лет. Однако эти десять или пятнадцать явно действовали слаженно. Они не столько возмущались сами, сколько манипулировали возмущением других, используя его, чтобы очень тонко подрывать авторитет правителей Калатхи. Это было скверно само по себе, однако Лиана оказалась права и во всем остальном. Независимо от того, получали они непосредственные указания от Гласа Куайсара или нет – а на данном этапе, несмотря на все свои подозрения, Каэрита не имела возможности выяснить это, – они постоянно ссылались на высказывания Гласа о том, что Лиллинара поддерживает эгоистичный, самовлюбленный подход к жизни. Это устрашало Каэриту. И – в чем она практически не сомневалась – не меньше устрашало саму Лиллинару. Это был не просто отказ от всякой ответственности, не просто провозглашение идеи, что использовать другого для собственной выгоды или удовольствия соответствует нормам морали. Этот отказ и эти идеи оправдывались тем, что настало время «девам войны» отыграться за долгие годы притеснений и унижений.

Каэрита по собственному опыту знала разницу между местью и правосудием – и чувствовала горький привкус первого в тихих разговорах, которые сумела подслушать.

К несчастью, все это были лишь подозрения. Ей не с чем было прийти к Йалит, но даже если бы она решилась на это, бургомистр, скорее всего, не стала бы ее слушать. Кроме того, и в позиции самой Йалит кое-что тревожило Каэриту. Йалит заняла должность бургомистра примерно в то же время, когда началась нынешняя конфронтация с Тризу. Если, как подозревала Каэрита, документы в Калатхе были каким-то образом подделаны, Йалит должна знать об этом. Отсюда, логически рассуждая, следовал вывод, что если в Калатхе творится какое-то беззаконие, то в нем замешана и Йалит. Тем не менее Каэрита так не думала. Она пока не стала подвергать бургомистра такой же проверке, как Салтана. Некоторые косвенные признаки убеждали ее в том, что Йалит честна и искренне верит в свою правоту.

А это означало одно: в Калатхе, возможно, испорчены не только документы, но нечто гораздо более важное.

– Прошу прощения за задержку, госпожа Каэрита, – сказала Ланитха, вводя рыцаря в главный архивный зал. – Я знаю, как ценно ваше время и для Томанака, и для вас самой, и мне ужасно неприятно, что вам пришлось дожидаться меня почти целую неделю.

Выражение ее лица странным образом сочетало в себе беспокойство, раздражение и неловкость.

– Словно какое-то проклятие на этой неделе. – Она раздвинула тяжелые занавески, обычно закрытые, чтобы защитить ценные документы от воздействия солнечного света. – Только я решаю, что вот сейчас приду сюда и покажу вам документы, как вдруг, словно ниоткуда, накатывает какая-нибудь новая беда.

– Ничего страшного, Ланитха, – заверила ее Каэрита. – У всех выпадают такие недели. У меня-то уж точно!

– Спасибо. – Ланитха благодарно улыбнулась. – Я рада, что вы все правильно понимаете. Правда, от этого я в ваших глазах вряд ли выгляжу более собранной!

Каэрита ограничилась вежливой улыбкой, дожидаясь, пока Ланитха закончит возиться с занавесками и отопрет большой шкаф, где хранились все самые важные документы Калатхи.

– Бургомистр Йалит – или, точнее, Шаррал – не сказала мне, какие разделы интересуют вас на этот раз, – бросила Ланитха через плечо, открывая тяжелую, укрепленную железом дверь.

– Я хочу посмотреть тот раздел дарственной Келлоса, где устанавливаются границы земельного участка, занимаемого мукомольной мельницей, – как можно небрежнее ответила Каэрита.

– Понимаю.

Ланитха нашла соответствующий ящик, вытащила его из шкафа и поставила на стол у большого окна. Разговаривала она рассеянно вежливо, однако что-то в напряженности ее позы создало у незаметно, но очень внимательно наблюдавшей за ней Каэриты впечатление, что женщина не так спокойна, как хотела бы казаться. Ланитха по-прежнему выглядела честной, трудолюбивой молодой женщиной, однако было, было что-то… Как будто она испытывала ощущение внутреннего разрыва…

Открыв ящик, Ланитха положила на стол оригинал дарственного акта лорда Келлоса, осторожно развернула древний манускрипт и нашла раздел, о котором говорила Каэрита.

– Вот, – сказала она и отошла в сторону, давая рыцарю возможность изучить документ.

– Спасибо.

Каэрита подошла к столу и наклонилась над выцветшим, исписанным неразборчивыми каракулями документом. Его возраст не вызывал сомнений – так же, как и подлинность. Однако подлинность копии Тризу тоже не вызывала сомнений, напомнила она себе и положила руку на головку эфеса левого меча.

Вполне естественная поза, хотя чуть более драматичная, чем хотелось бы Каэрите. В прошлый раз она отстегнула оба меча и отложила их в сторону. Оставалось надеяться, что Ланитха не заинтересуется, почему теперь она поступила иначе. А на случай неприятного вопроса Каэрита приготовила ответ: мол, тогда провела в библиотеке несколько часов, а сегодня хотела лишь быстро перепроверить один-единственный раздел. Да и попала сюда значительно позже, чем собиралась, за что сама Ланитха только что рассыпалась перед ней в извинениях.

Каэрита наклонилась, внимательно изучая напыщенные фразы и пальцем правой руки легко проводя по соответствующим строчкам. Ланитха, конечно, была достаточно опытным хранителем, чтобы не среагировать, когда кто-то, пусть даже и доказавший уже свое уважение к находящимся на ее попечении хрупким документам, дотрагивается до них. Она подошла на полшага ближе, с напряженным вниманием следя за правой рукой Каэриты… На что та и рассчитывала.

Внимание Ланитхи было до такой степени сосредоточено на правой руке Каэриты, что библиотекарь не заметила слабого голубого мерцания, пляшущего над ее левой рукой, покоящейся на рукояти меча. Не очень яркого – при необходимости Томанак умел действовать незаметно, – но вполне достаточного для того, чего добивалась Каэрита.

– Спасибо, Ланитха. – Она сделала шаг назад, сняла руку с меча, и голубое мерцание погасло. – Я увидела все, что хотела.

– Вы уверены, миледи? – взволнованно спросила Ланитха.

– Я просто хотела оживить в памяти кое-какие слова, – ответила Каэрита.

– Могу я спросить, почему?

– Расследование еще продолжается, Ланитха, – напомнила ей рыцарь.

Библиотекарь склонила голову в знак того, что поняла скрытый в ее словах мягкий упрек.

– С другой стороны, кое-что уже начинает проясняться.

– И что же начинает проясняться? – Последние слова Каэриты придали Ланите храбрости.

– Есть определенные расхождения между оригинальными документами здесь и так называемыми копиями Тризу. Должна признаться, я была ошеломлена, впервые увидев его копии. Трудно представить себе, что можно изготовить столь совершенную фальшивку. И все же существует только одно объяснение того, что его копии отличаются от оригиналов, – сознательное искажение или подделка текста.

– Лиллинара! – воскликнула Ланитха, описав рукой круг – жест почтения к Матери. – Я знала, что Тризу ненавидит «дев войны», но даже представить себе не могла, что он способен на такое, миледи! Как можно рассчитывать, что это сойдет с рук? Он должен был понимать, что рано или поздно кто-нибудь сделает то, что только что сделали вы, – сравнит подделку с оригиналом!