Текст книги "Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Аркадий Адамов

Соавторы: Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 205 страниц)

Леха усмехается.

– Она меня не знает, а я ее знаю. Понял?

– Нет, – твердо и требовательно говорю я.

– Ну, мы с Чумой в ресторане ее видели. Он и показал.

– А чего ж не познакомил?

– Так надо, значит.

– Толково, – соглашаюсь я. – И адреса ее не знаешь?

– Ага.

– Еще толковее. Чума так решил?

– Ну… вместе решили, – неохотно бурчит Леха, не желая, видимо, показывать свое подчиненное положение.

– А звонить ей на работу разрешил? – не отстаю я.

– Чего ж делать-то, раз потерялись?

Мы некоторое время молчим и рассеянно смотрим на мелькающие за окном дома и бесконечный поток прохожих, мимо которых несется машина. Все вдали засыпано снегом, дворы, деревья, крыши домов, а на мостовых и тротуарах он превратился в черное, жидкое месиво и веером летит из-под колес машин. Совсем низкое уже солнце на бледно-голубом чистом небе медным пламенем зажигает стекла в верхних этажах высоких зданий. Еще совсем светло. День стал заметно длиннее.

– Тебе чего от нее надо-то? – спрашиваю я Леху.

– Где Чума, надо знать, – бурчит он и многозначительно добавляет: – У него все, понял?

– Ты гляди, культурнее с ней, а то напугаешь.

– Ничего, не глиняная, не рассыплется, – ворчит Леха, но я замечаю, что предстоящая встреча его чем-то все же смущает.

Наконец мы приезжаем на площадь Белорусского вокзала. Место встречи – вход на кольцевую станцию метро. Здесь, как всегда, тьма народу. Мы отходим в сторону, и Леха принимается внимательно разглядывать всех проходящих. Я стою чуть поодаль от него, и можно подумать, что мы с Лехой вообще незнакомы. Он так поглощен непростой, видимо, задачей узнать и не пропустить Музу – ведь видел-то он ее всего один раз и без пальто, – что, кажется, даже не замечает моего маневра. А я в толпе замечаю наших ребят. Видно, приехали следом за нами и держат Леху цепко.

Так проходит минут десять, как вдруг Леха устремляется куда-то в толпу. Ясно, увидел Музу. Я медленно следую за ним, давая на всякий случай понять, что навязываться не собираюсь. Но Леху из виду не теряю. Вот он подходит к высокой девушке в красивой дубленке с пушистым воротником и большой, из светлого меха шапке. Очень эффектная девушка. Рядом с ней громадный и неуклюжий Леха в дешевеньком пальто нараспашку, под которым виден расстегнутый ворот мятой рубахи, и в кепке на затылке выглядит совершенно нелепо.

Я описываю вокруг них в толпе некий полукруг и теперь вижу смуглое, чернобровое лицо девушки с ярко накрашенными, пухлыми губами. На губах у нее пренебрежительная гримаска. Разговор ей, очевидно, неприятен, а сам Леха и подавно. Да, действительно, красивая девушка, ничего не скажешь. Меткую они ей кличку дали – Шоколадка. Она, судя по Валиной характеристике, наверное, и не подозревает о такой кличке. Интересно, как выглядит этот Колька-Чума, в которого она, тоже по словам Вали, по уши влюблена.

Почти незаметно я совершаю в толпе еще некоторые маневры и приближаюсь к этой паре настолько, что могу уже уловить кое-что из их разговора.

– …А я говорю: нет, – сухо произносит Муза. – Коля не велел. Дайте номер телефона, он вам сам позвонит.

– Да срочно он мне нужен, поняла? – сердито гудит в ответ Леха.

– Его сейчас все равно нет дома. А вы сами…

Тут меня сносит с толпой в сторону, и я перестаю слышать их разговор. Когда мне удается снова занять подходящую позицию, разговор их уже принял явно другой характер.

– Ну, и где этот ваш парень? – без прежнего холодка спрашивает Муза.

– Да тут вот, со мной, – умиротворенно рокочет Леха, кивая в сторону, где оставил меня. – Ждет, понимаешь.

– Тогда зовите его, и поехали, – нетерпеливо говорит Муза.

На ее разрумянившемся, смуглом лице блестят сейчас решительные, а вообще-то, наверное, веселые, лукавые и доверчивые глаза. И овал лица у нее нежный, черные волосы красиво выбиваются из-под шапки. Ну, в самом деле, Шоколадка. Валя сказал, что она даже замуж за этого Чуму собирается. А он перед ней дурака валяет, командировочным представляется, о разводе якобы хлопочет. Одета она как куколка. Уж не Чума ли ей подарки такие делает? Откуда все-таки у них деньги, и, видимо, немалые? Вот узнаем причину убийства, тогда, наверное, найдем и источник дохода. А Муза может стать нашим союзником в этой шайке, если узнает правду. Это большая удача. Молодец Валя.

Тем временем, лавируя в толпе, я возвращаюсь на свое место, возле входа в метро, и тут же появляется Леха.

– Поехали, – коротко бросает он, не останавливаясь.

И я устремляюсь за ним.

Муза нас поджидает в стороне, у края тротуара. Мы знакомимся, и я чинно представляюсь:

– Витя.

– Муза.

Она протягивает мне руку и, не скрывая интереса, оглядывает меня. Потом обращается к Лехе:

– Леша, возьмите такси. Вон там стоянка, – она указывает на площадь. – А мы здесь вас подождем.

Я чуть не предлагаю свои услуги, но вовремя удерживаюсь. Не солидно. Даже в глазах Лехи. Он помельче, вот пусть и побегает. И Леха, не возражая, торопливо направляется в сторону стоянки.

Мы остаемся одни.

Но я не считаю нужным первым начинать разговор. И Муза, конечно, долго не выдерживает этого молчания.

– Вы тоже приезжий? – спрашивает она, мило улыбаясь.

– Нет. Москвич.

– Как же вы с Лешей познакомились?

– Случайно, – туманно отвечаю я и, тоже улыбаясь, добавляю: – Представляете? С первого взгляда потянуло друг к другу.

– Ой, что-то я вам не верю, – смеется Муза. – А с Колей вы тоже знакомы? Вас к нему не потянуло?

– Это уж Леша меня к нему тянет, – в тон ей отвечаю я и, в свою очередь, спрашиваю: – А вас к кому из них тянет?

Ничего, немного развязности не мешает. Потом она все поймет. А пока пусть потерпит. Ее приятели тоже деликатностью не отличаются. А я сейчас ничем не хочу отличаться от них.

Муза вздыхает и без всякой последовательности неожиданно заявляет:

– Знаете, Коля очень хороший, но такой неудачливый. – И уже с интересом спрашивает: – А вы где работаете?

– В мастерской, – беспечно сообщаю я, заранее готовый к подобному вопросу. – Починка кожгалантереи. На Сретенке, знаете?

– Ой, у вас там, наверное, хорошие вещи попадаются?

Я хитренько улыбаюсь.

– Случается. Для близких друзей, конечно.

– А вдруг мы с вами станем друзьями? – кокетливо спрашивает Муза. – Мне ужасно нужна сумка к синим туфлям. Только не наша, конечно. Я в «Березке» видела прелестные сумки. Французские или итальянские, не помню. К вам такие не попадают?

– У нас, как в Греции, все бывает, – улыбаюсь я.

– Ой, Витя, вы бесценный человек! – всплескивает руками Муза. – С вами надо дружить, я сразу это поняла.

– Обязательно надо, – подтверждаю я и, уже не стесняясь, спрашиваю в свою очередь: – А вы где работаете?

– В ресторане. Вот я у вас куплю итальянскую сумку, а вы у меня получите такой обед… Увидите.

– Идет, – с энтузиазмом отвечаю я. – Что значит случай. Вы так и с Колей познакомились, наверное?

Муза бросает на меня лукавый взгляд, чуть повнимательнее, однако, чем раньше. Вопрос мой вовсе ее не насторожил. Ей почудились в нем обычные игривые интонации мужчин, завязывающих с ней флирт.

– Нет, нас познакомили, – кокетливо ответила она. – А что?

– Да так. А с Лешей уже он вас познакомил?

– А с Лешей, – смеется Муза, – я сама только что познакомилась. Я даже не знала, что у Коли есть такой знакомый. И вдруг звонит мне на работу. Представляете? Мне вообще мужчины на работу не звонят.

– А чего тут такого? – беспечно пожимаю я плечами. – Он же Колю разыскивает. По делу.

– По какому делу? – немедленно любопытствует Муза.

– Ну, уж это пусть вам сам Коля скажет.

Муза кокетливо грозит пальчиком:

– Витя, ничего от меня не скрывайте, я это не люблю.

– А разве мы так условились – ничего не скрывать?

– Ну, так давайте условимся.

– Согласен, – киваю я. – Но только взаимно. Вы тоже от меня ничего не скрывайте. Как, согласны?

– Ой, это для женщины опасно.

– Иногда и для мужчины тоже.

Мы продолжаем болтать в ожидании Лехи и его такси. Я расспрашиваю Музу все смелее и настойчивей, особенно про ее приятеля Колю… У нее, кажется, возникает ощущение, что я уже ревную ее к нему, и это ей нравится.

– Он, наверное, не каждый день в командировку приезжает? – спрашиваю я.

– Через день, – смеется Муза.

– Где же он работает?

Она снова грозит мне пальчиком. У нее такая кокетливая манера, кажется.

– Зачем вам это знать?

– Расширяю кругозор.

– А вы расширяйте в другую сторону.

– Можно в вашу?

Муза смеется и грозит пальчиком. Ей сейчас хорошо, она в своей, можно сказать, стихии.

Между прочим, я уже начинаю подмерзать. Музе, конечно, тепло в ее роскошной дубленке и меховых сапожках. А мне в старом пальто, которое я специально держу на работе для таких вот свиданий, как с Лехой, становится совсем неуютно. К вечеру здорово холодает. Ветер тоже усиливается. И ноги начинают коченеть.

– Куда же мы сейчас едем? – спрашиваю я.

– К Колиному приятелю. Он за границей. Оставил Коле ключи.

– Ишь ты, какие у него приятели.

– А почему бы и нет? Коля говорит, что и сам скоро поедет за границу.

– Совсем скоро, да? – с улыбкой спрашиваю я.

Муза смеется и, как водится, грозит пальчиком.

– Не надейтесь, не очень скоро. Кажется, через год. За это время много чего успеет случиться.

– Не сомневаюсь, – убежденно говорю я.

И в который раз, уже теряя терпение, поглядываю в сторону стоянки такси. Сколько можно ждать, черт возьми?

Наконец такси подъезжает. Я помогаю Музе усесться на заднее сиденье и опускаюсь рядом. Муза называет адрес, и я его запоминаю, конечно.

Машина снова несется по уже окутанным зимними сумерками улицам центра. Изо всех щелей тянет ледяным холодом. Ну и ну, ведь еще утром было около нуля. Дикие скачки какие-то.

Муза неожиданно смотрит на часы, сосредоточенно хмурится, что-то, видимо, прикидывая в уме, потом наклоняется к водителю:

– Пожалуйста, остановитесь где-нибудь у телефона-автомата. Я позвоню.

Тот кивает в ответ.

Муза не считает нужным нам что-либо объяснять.

Вскоре машина останавливается возле большого продовольственного магазина. У входа в него, на тротуаре, выстроились стеклянные будки телефонов-автоматов. Я помогаю Музе выбраться из машины, но сопровождать не решаюсь.

Перед тем как отправиться звонить, Муза наклоняется к сидящему впереди Лехе и говорит, указывая на магазин:

– Леша, зайдите пока.

В голосе ее прорезаются некие командирские нотки. Однако быстро же она их усвоила, ведь только сегодня с Лехой познакомилась.

Тот бурчит что-то в ответ и неохотно вылезает из машины. А я с удовольствием занимаю прежнее место, я на нем успел даже пригреться.

Муза звонит долго, наверное, не по одному телефону. Леха тоже пока не возвращается. У меня есть время подумать. Интересно, в чьей же квартире произойдет встреча с Чумой? Узнать это не составит труда, поскольку адрес мне известен. А сейчас надо решать, как вести себя дальше. Ну, познакомлюсь я с Чумой. Брать его сейчас так же бесполезно, как и Леху. Тут же придется отпустить. Нет обвинений, нет улик. Не установлен пока даже сам факт преступления: труп ведь еще не обнаружен. Ни один прокурор не даст сейчас санкцию на арест. Значит, остается лишь знакомство с Чумой, выяснение всяких обстоятельств, связанных с убийством. Словом, разведка. И разведка боем. Хотя нет! Если у Чумы пистолет, его уже можно брать. И нужно. Необходимо брать. Что ж, тогда я его привяжу к себе патронами. Он сам постарается меня не потерять.

Ну, а пока… Ребята исправно следуют за нашим такси. Я их только что засек невдалеке. Они, конечно, будут ждать, когда я выйду из того дома. Они даже попробуют установить, в какую квартиру мы зайдем. Это для них не так уж сложно. И будут рядом. Это, знаете, не последнее дело в такой ситуации, как сейчас. Оба парня не желторотые щенки, и кто знает, что им вдруг придет в голову. Особенно Чуме. Ишь ты, приятель уехал за границу! Какой шик! А девчонка верит…

Да, так вот эта Муза… Она, конечно, не бог весть как умна. Но при всем ее легкомыслии она смелая и твердая девушка, как мне кажется. А Валя утверждает, что еще и хорошая, а это самое главное. Ее просто обманули. Ловко обманул Колька-Чума. В то же время она многое знает. Следовательно, она может быть очень ценным союзником. Но пока открываться ей не следует, да и срочной надобности сейчас такой нет…

Я вижу, как бежит к машине Муза. Итак, все решено. Пока что – разведка боем. Я снова вылезаю на тротуар и помогаю девушке забраться в машину. Краем глаза фиксирую, что ребята по-прежнему рядом.

Муза усаживается на свое место и возбужденно говорит:

– Ой, как я поругалась! Жутко просто. Какое-то крепостное право. На час уйти нельзя. Плевала я на их выговор. Подумаешь!

– Это вы на работу звонили?

– Ну да! И время сейчас спокойное. Обеды кончились, ужины только начинаются. Могли бы навстречу мне пойти, все-таки член месткома, – не без гордости добавляет она. – Сами выбирали.

– Да-а… – сочувственно тяну я. – Долго вы их уговаривали.

– А я еще маме позвонила.

– И Коле, – в тон ей добавляю я.

Она, улыбаясь, смотрит на меня своими карими бойкими глазами и насмешливо спрашивает:

– А вы откуда знаете? Вы в машине сидели.

– Не трудно догадаться.

– Ну, верно, – она машет рукой. – Звонила.

Как мне хочется взять ее сейчас за руку и, глядя в эти ясные, такие выразительные и веселые глаза, предупредить, удержать ее. Ну, что ты, дурочка, делаешь? Куда ты, шальная голова, лезешь? Ведь бандит твой Коля, самый обыкновенный бандит, понимаешь? Уйди ты от него, пока не поздно. Но я ничего не могу ей сказать. По крайней мере, сейчас. Я только смотрю ей в глаза и вдруг замечаю, как мелькнуло в них сначала удивление, а потом, как мне кажется, тревога. Неужели испугалась? Но не меня же. Я дружески улыбаюсь ей. Теперь уж она сама пытливо вглядывается в меня. И вдруг словно мостик неожиданно возник между нами, мне кажется, мостик взаимной симпатии и доверия. Выразительные, однако, у нее глаза. Я невольно вспоминаю слова Вали по телефону: «Мне ее хвалил человек, заслуживающий полного доверия». И вот сейчас этот мостик, который вдруг возник между нами.

– Договорились? – загадочно спрашиваю я.

Она, улыбаясь, кивает мне в ответ, не сводя с меня глаз.

В этот момент с треском распахивается передняя дверца, и в машину вваливается Леха с большим свертком в руках, и вместе с ним врывается волна холода.

– Трогай, шеф, – хрипит Леха.

И мы снова несемся по улицам Москвы. Заметно темнеет. Но фонари еще не зажглись. Плохо видно. Самое опасное время для пешеходов, да и для водителей тоже. Количество дорожных происшествий в это время, наверное, самое высокое. Тем более что наступил уже час «пик» и машин на улицах становится особенно много. Так что выражение «несемся» я употребил лишь по привычке. Мы двигаемся в сплошном потоке машин короткими, судорожными рывками. Во время одного из таких рывков мы даже проскакиваем на красный свет какой-то перекресток.

На минуту все оживляются. Муза тихо охает, я чертыхаюсь, а Леха одобрительно гудит:

– Молодец, шеф.

Хотя свистка ниоткуда не последовало, наш водитель на всякий случай резко сворачивает в сторону и начинает улепетывать по путанице каких-то незнакомых переулков. Это мне уже не нравится.

В машине мы почти не разговариваем. Все как-то уходят в себя. Воцаряется напряженное молчание, точно каждый из нас с беспокойством чего-то ждет. Ну, мне-то еще есть от чего беспокоиться, а им-то чего? Могли бы и поболтать. Но они же едва знакомы, и болтать им не о чем, тем более при постороннем, то есть при мне. И Леха угрюмо смотрит перед собой, жуя погасшую сигарету. Мы с Музой изредка перебрасываемся пустяковыми замечаниями о погоде и дороге.

Между тем мы уже давно катим по проспекту Мира и вскоре сворачиваем в какую-то боковую улицу. За минуту до этого в полную силу засияли яркие фонари над головой. И улица, куда мы сейчас сворачиваем, тоже хорошо освещена. Водитель легко находит нужный номер дома. Машина останавливается возле высоченной башни.

– Приехали, – говорит водитель.

Леха, сопя, лезет за деньгами. А я поспешно выкарабкиваюсь из машины и оглядываюсь по сторонам. Так и есть! Я как чувствовал. Конечно, ребята нас потеряли. Не могли не потерять в такой обстановке. Эти чертовы рывки из-под светофоров. И тот, последний, на красный свет. Ну, теперь уже все. Теперь они нас не найдут. Это, конечно, осложняет ситуацию.

Я помогаю Музе выбраться из машины. Она улыбается мне. Очень дружески улыбается, с долей кокетства, конечно. Леха все еще возится в машине с деньгами, к тому же ему мешает пакет.

– Я вас сейчас оставлю, – озабоченно говорит Муза. – И так уже опаздываю. Только открою вам квартиру. Вы там подождите. Коля скоро приедет.

– Очень жаль, что вы нас покидаете, – улыбаюсь я. – Женщина всегда украшает мужское общество, даже облагораживает.

Мне и в самом деле жаль, что она уходит. Мне кажется, что без нее мне будет труднее. Положение ведь и без того осложнилось в связи с тем, что ребята нас потеряли. Сейчас они уже, наверное, докладывают по радио о своей неудаче.

И тут у меня неожиданно мелькает одна мысль. А что, если… Ведь положение создалось безвыходное. Без ребят я наверняка упущу Кольку-Чуму. Они же с Лехой после этой встречи снова разойдутся. Да, да, пожалуй, стоит рискнуть. Другого пути я не вижу. Леха все еще возится в машине, и нигде поблизости я не вижу телефона-автомата. И я решаюсь. Однако предварительно спрашиваю Музу на всякий случай:

– Музочка, а там, в квартире, случайно нет телефона? Тоже надо бы предупредить, не думал я, что так задержусь, понимаете. А клиенты, между прочим, и дома ждут.

– Нет, – качает головкой Муза. – Нет там никакого телефона.

– Тогда, Музочка… Может быть, вы позвоните?

– Конечно, – охотно откликается она. – Куда позвонить?

– Я вам сейчас запишу номер.

На клочке бумаги я пишу шариковой ручкой номер телефона Ильи Захаровича. Служебный свой телефон я писать не решаюсь. И передаю записку Музе.

– Это мой знакомый, – поясняю я. – Вы ему скажете, чтобы он через часок за нами сюда заехал. Леха у него ночует. Не трудно вам?

Какую-то я все же чувствую неловкость, точнее неуверенность, обращаясь к ней со своей просьбой, хотя, казалось бы, никаких опасений и тем более враждебности Муза у меня не вызывает. Наоборот, у нас с ней как будто бы даже возник некий дружеский контакт, какая-то симпатия друг к другу. Да и просьба моя, мне кажется, не должна вызвать у нее каких-либо сомнений. На ее взгляд, все это должно выглядеть вполне безобидно. Вот тех двоих, особенно, наверное, Чуму, моя просьба непременно насторожила бы. А эта девушка далека от их дел, от их состояния. Валя же сказал.

– Ну, ясное дело, позвоню, – безмятежно говорит Муза, пряча бумажку с номером телефона к себе в сумочку. – Прямо как приеду, сейчас же позвоню. Ой!..

Она вдруг спохватывается и кидается к машине. Муза обегает ее и, приоткрыв переднюю дверцу, говорит водителю:

– Пожалуйста, молодой человек, подождите меня пять минут. Ужасно опаздываю. Хорошо? Не прогадаете.

Она обворожительно улыбается. И эта улыбка в сочетании с чаевыми, на которые можно тут рассчитывать, делают свое дело. Такси остается ждать Музу.

Мы все трое поднимаемся на лифте до десятого этажа, выходим на площадку, и Муза открывает нам дверь квартиры.

– Ну, мальчики, располагайтесь, – говорит она. – Придется самим накрыть на стол. Вот глядите, – она идет на кухню, и мы послушно следуем за ней. – Здесь посуда, видите? Леша, кладите пакет сюда. Коля придет через полчаса, наверное.

Леха оставляет пакет на столе, и мы снова возвращаемся в тесную, крохотную переднюю. Там Муза с нами прощается и шутливо грозит пальчиком напоследок.

Хлопает дверь, и мы остаемся с Лехой вдвоем.

– Ну, – говорю я, – давай оглядимся. Ты тут бывал?

– Не, – крутит головой Леха и не спеша закуривает.

Квартирка однокомнатная, обставлена скромной и совсем какой-то ветхой мебелью. В комнате я замечаю две полки с книгами, явно случайными, к тому же запыленными. Тахта в углу под стареньким, вытертым ковром, в другом углу груда старых подрамников. На стенах висят какие-то фотографии и большая, написанная маслом картина. Городской пейзаж, тихая улочка зимой, скверик. Картина – единственное живое, свежее пятно в этой душной, запущенной, какой-то даже нежилой комнате и смотрится совершенно неожиданно.

– Ладно, – говорит Леха. – Пошли на кухню.

Мы возвращаемся на кухню. По пути я окончательно убеждаюсь, что телефона тут действительно нет. И замок в наружной двери самый простой и дешевый. Хозяину, очевидно, наплевать на безопасность квартиры. Да и в самом деле, красть тут решительно нечего.

В кухне я начинаю доставать из шкафа какие-то убогие черепки и дешевые, кривые вилки, а Леха разворачивает на столе свертки с хлебом, колбасой, сыром, выставляет какие-то консервные банки и, конечно, водку. Без последней теперь никакая трапеза, тем более мужская, не обходится. А уж наша сегодняшняя и подавно.

Проходят упомянутые Музой полчаса, но Колька-Чума не появляется. Проходит час. Не приезжает и Илья Захарович. Впрочем, он и не должен здесь появиться. Он, конечно, поймет, что от него требуется лишь передать адрес, который сообщит Муза, нашим ребятам. И они, скорей всего, уже ждут там, внизу, на улице.

– Может, он не придет? – спрашиваю я наконец. – Мне тут торчать до завтра не светит, учти.

– Придет, куда денется? – басит в ответ Леха и придвигается к столу. – Давай лучше по первой рубанем. Ну его к лешему, Кольку.

Мы выпиваем, закусываем, и Леха, закурив, настраивается на благодушный, даже мечтательный лад.

– Эх, елки-палки! – вздыхает он. – Ведь вот живут же люди с деньгами, большими деньгами, я тебе скажу, громадными прямо.

– Где берут? – с набитым ртом спрашиваю я.

– Где берут, там нас с тобой нет, – хмыкает Леха. – Вот ведь какая Америка. Туда нашего брата не пускают.

– Дело какое, – безмятежно говорю я. – Значит, они берут там, а ты бери у них. И порядок. Чего тебе еще?

– Они тысячи гребут, а тебе копейки кидают, – сердито ворчит Леха. – Такое понимаешь, у них расписание.

– И Чуме копейки кидают? – интересуюсь я.

– Ну, ему и рублики когда отламываются.

– Вот где надо кое-что иметь, – важно стучу я себе пальцем по лбу. – Тогда они от тебя копейками не отделаются.

– Во, во! К ним попробуй чуть поближе сунься. Перо в бок как раз и схлопочешь. Так они тоже отделываются. На одного меня у них всегда еще два таких найдется. И – чик! Как мы с Чумой того. Все в лучшем виде.

– Выходит, чего-то, значит, тоже не поделили?

– Ну да. И вот: Леха давай, Леха вали. Пачкайся за их копейки. С тюрягой в прятки играй. А то и с вышкой. Что, я не знаю?

– А ты плюнь. Охота тебе?

– Из «плюнь» рубашки не сошьешь и бутылка не капнет. А так все же кое-что, как ни крути, а имеем. Могу даже кое-кому подарочек сделать.

– Музе-то дубленку небось Чума купил?

– А кто же, ты думал? Ясное дело, он. Говорю ж тебе, он поболе меля зашибает. Давно у них на цепи бегает.

Разговор становится все интереснее. Впервые Леха вдруг разоткровенничался. И дело тут не в том, что мы уже выпили по третьей. Пили мы и больше. Но тут другая обстановка, другая и степень близости. И еще распирают Леху то злость, то зависть, то тоска. Да, тоска тоже тут присутствует, не думайте. Волчья тоска, лютая, одинокая, всегда она с ним. И нет его душе покоя, ни днем, ни ночью нет. Тоска эта то проступает на поверхность, то уходит вглубь, оттесняемая на время вспышками злости, азарта или страсти. Но никогда она не исчезает из его души, эта одинокая, волчья тоска, как предчувствие дальних бед. Это сильный рычаг а подходящий момент, чтобы такую душу перевернуть, заставить выбрать другой путь в жизни. Когда у нас с Лехой подвернется такой момент, интересно? А ведь когда-то подвернется, я чувствую. Что-то в Лехе еще до конца не пропало. И какие-то искры симпатии в нем ко мне возникли.

– Да-а, большие дела делают, – завистливо вздыхает между тем Леха. – Долго готовят. Не как-нибудь. Мастера-а…

Я внимательно слушаю. Видимо, речь идет о какой-то шайке, где Леха и Чума лишь на третьих ролях. Что же это за дела, что за преступления готовит и совершает эта шайка? Вот ведь в Москву приехали. Лехе и Чуме было велено свести с кем-то счеты. Ну, а чем заняты остальные, что готовят? Возможно, Леха сейчас еще что-нибудь сообщит.

Но тут вдруг в передней лязгает замок, слышно, как распахивается входная дверь. Кто-то входит в квартиру, топчется в передней. И мы слышим веселый, возбужденный возглас:

– Эй вы, люди!

– Эге, Чума!..

Леха неуклюже вскакивает со стула, чуть не опрокинув на меня стол со всеми закусками, я еле удерживаю его.

А из передней к нам на кухню уже идет высокий, чуть не с меня ростом, худощавый, гибкий парень. Светлые волосы зачесаны назад и падают чуть не на плечи модной гривой, розовое, пухлое, как у херувимчика, лицо с маленькими сочными губами, пустоватые голубые глаза, но очень уверенные и твердые. Что-то красивое, даже грациозное улавливается в гордой посадке головы, во всей его стройной, изящной фигуре. Он скинул в передней пальто и шапку, и сейчас на нем модный коричневый костюм, а под пиджаком – красивый, салатного цвета тонкий свитер. Да, это тебе не Леха. Во всех отношениях.

Голубые настороженные глаза останавливаются на мне.

– Ага, вот он какой, новый знакомый, – медленно говорит Чума. – Как звать-то?

– Витька. Ну, а ты, выходит, Чума. Ясно, – спокойно отвечаю я, развалясь на стуле, подчеркнуто спокойно и дружелюбно.

Но холодок в голубых глазах не исчезает и настороженность тоже.

– Что ж, будем знакомы, раз так, – сдержанно говорит Чума и подсаживается к столу. – Наливай, – приказывает он Лехе, не поворачивая к нему головы. – Выпьем сперва за знакомство. Потом, значит, дальше пойдем.

Леха с готовностью разливает по рюмкам водку. А Чума тем временем обращается ко мне и говорит с насмешкой:

– Ну, расскажи, Витек, как тут у вас честному вору живется. Как тут ваш великий МУР воюет, а? Трясетесь, значит?

– Живется трудно, – усмехаюсь я. – Но, как видишь, живем.

– Хорошие дела делаете, слыхал?

– Для кого хорошие, для кого и не очень, – туманно отвечаю я, как и положено в таких случаях. – Кто на что тянет.

– Есть чего предложить?

– А тебе что, в Москве делать нечего? – спрашиваю я насмешливо.

Слишком уж наседает этот блондинчик.

– Тихо, Витек, – улыбаясь одними пухлыми губами, с угрозой предупреждает Чума. – Тихо. Против шерсти не гладь. Ты ко мне, а не я к тебе пришел. Помни. Вот и говори, с чем пришел.

– Твой кореш за тебя, я гляжу, похлопотать решил, – я киваю на Леху, который с обычным своим, угрюмым видом слушает наш разговор, не пытаясь вставить и слово.

Когда я указываю на него, он в ответ только мрачно кивает, зажав в зубах погасшую сигарету, и тут же, словно спохватившись, тянется за спичками.

– Так. Пока ясно, что ничего не ясно, – констатирует Чума, не спуская с меня глаз. – Давай дальше, Витек, если есть что.

Не нравится мне его поведение, разговор, даже взгляд. И я чувствую, что и я ему тоже не очень-то нравлюсь. Но ведь я себя веду вполне нормально и поначалу даже дружелюбно. Я решительно ничем не мог его настроить против себя. Откуда же это явное недоверие, эта ирония, даже враждебность? Он с этим уже пришел, что ли? Тоже вряд ли. Тогда в чем дело? Очень это все странно. И надо быть начеку.

– Вон он говорит, маслята тебе требуются, – продолжаю я. – Так, что ли?

– Допустим, – осторожно соглашается Чума.

– Ну вот. А какая пушка у тебя, толком не знает.

Я презрительно усмехаюсь.

– Не его это забота, – отвечает Чума. – У тебя какие маслята-то есть?

– А какие требуются?

Весь ассортимент показывать ему, пожалуй, не стоит. Такой обширный выбор и в самом деле может вызвать подозрение. А его уже и так, кажется, хватает. Да, Чума это не простак Леха. Откуда, интересно, взялась у него такая кличка – Чума? По виду вроде бы ничто на эту мысль не наводит, даже наоборот, цветущий ведь парень. Но и случайными они бывают редко. Вот, кстати, глаза у него… просто оловянные глаза, пустые, бесчувственные какие-то, даже, я бы сказал, жутковатые. Как Муза не заметила такие глаза?

– Надо к «вальтеру» номер один, – спокойно и четко произносит тем временем Чума. – Найдется или как?

И смотрит на меня с неприятной усмешкой.

– Пушка с тобой? – деловито спрашиваю я и достаю из кармана три патрона. – Примерить надо. Вот эти два от «вальтера», а номер не знаю.

– А говорил, знаешь, – угрюмо бросает Леха.

– Да? – косится на него Чума. – Выходит, запамятовал, профессор.

– Знаю только, что это от «вальтера», – сердито говорю я. – А этот вот от нагана. Еще и от ТТ есть, – и небрежно машу рукой. – Не мои они. Деловые мужики дали. А ты человека не путай, – обращаюсь я к Лехе, – Надо будет, он и сам запутается, видишь, какой самостоятельный.

И дружески ему подмигиваю.

Чума, не отвечая мне, спокойно придвигает к себе патроны и внимательно, не спеша их рассматривает по очереди.

– Ладно, – наконец говорит он и откладывает патроны в сторону. – Допьем сначала. Чего ж застолье-то портить. Давай, Леха.

И Леха с прежней готовностью плещет водку в большие зеленые рюмки.

– Ну, давай за баб выпьем, – предлагает Чума. – Умных и красивых. И своих до смерти. Вроде Музы. Ох и Шоколадка, я тебе скажу, – он облизывает пухлые губы. – Первый раз такую сладкую встречаю, ей-богу. Не оторвешься. Хоть сутки с ней сиди, хоть десять. Представляешь? И хитрющая, зараза, ты бы знал только.

Чума говорит все это самым безмятежным тоном, щурясь от удовольствия, но мне вдруг начинает казаться, что говорит он все это неспроста.

Мы чокаемся, выпиваем, потом лениво ковыряем закуску.

– А ты Музку раньше не встречал? – не желает почему-то кончать с этой темой Чума и не отводит от меня пустой, но цепкий взгляд.

– Не, – качаю я головой. – Уж такую бабу запомнил бы, будь уверен. А чем она хитрющая, говоришь? Тебя, что ли, перехитрила?

Что-то начинает меня не на шутку беспокоить в поведении Чумы. Я и сам пока не могу понять, что именно. Но ощущение какой-то ошибки все сильнее тревожит меня. Что это за ошибка, где она допущена, я тоже понять не могу.

– Чем хитрющая? – усмехаясь, переспрашивает Чума. – Гадать умеет, понял?

– Цыганка, выходит?

– Почище цыганки. Та по руке гадает или на картах. А Шоколадка прямо по глазам. И все в цвет. А уж чует на расстоянии, как пес.

– Заливай, – недоверчиво усмехаюсь я.

– Точно тебе говорю! – убежденно и восторженно продолжает Чума. – Все у нее получается в цвет. Все сходится, про кого ни спроси. Тебе такая баба не снилась. Эх! – вздыхает он. – Как надоест, завалю. Чтоб другому не досталась. Ну, давай напоследок знаешь за что? За мать родную, а? Леха!

И командует же он этим Лехой! А тот беспрекословно, с готовностью подчиняется, с охотой. Нет, они в шайке на разных ролях. Это уж точно. Чума куда умнее, решительней и злобней, а потому и опасней. И он что-то подозревает, мне кажется. И что-то задумал. Неужели задумал? У меня, кажется, уже шумит в голове.