Текст книги "Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Аркадий Адамов

Соавторы: Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 205 страниц)

Он вытащил из-под скамьи старую консервную банку и принялся с шумом вычерпывать воду.

Углов снял форменную фуражку, вытер платком лоб и вольготно разлёгся под кустом. Виталий покосился на него и насмешливо спросил:

– Ваня, тебя сюда кто прислал?

– Это как? – удивился Углов.

– Я хочу сказать, что мне наблюдатели ООН не нужны.

– Ты давай прямо говори, чего делать, – впервые, кажется, обиделся на него Углов. – А наблюдать меня тут прислала Советская власть.

– Один-один, – засмеялся Виталий, продолжая вычерпывать воду.

Добродушное лицо Углова неудержимо расплылось в улыбке, как он ни старался выглядеть сердитым. Он поднялся с земли и, отряхиваясь, спросил:

– Так что делать-то?

Виталий с наслаждением выпрямился и многозначительно, с расстановкой сказал:

– Нам надо знать, ездил Антон Анашин в прошлую среду в город или нет. И если ездил, то когда вернулся и на чем. И знать это надо не от Пелагеи Федоровны, а от других людей. Ясно?

– Ясно, – коротко ответил Углов.

– Вот и задание. А я с ней, сердешной, повожусь, – Виталий кивнул на лодку. – Тут каждую щёлочку осмотреть надо.

– Обедать-то к свояку моему придёшь? – спросил Углов. – Смотри, а то обидится.

– Как управлюсь, приду. Там меня и жди.

Виталий снова принялся вычерпывать воду.

Углов исчез в кустах. Только слышно было, как хрустит под его ногами валежник. Все дальше, дальше…

Виталий остался один.

Некоторое время он ещё усердно работал, царапая банкой по дну: воды в лодке уже почти не было. Наконец уселся на скамью и вытер вспотевший лоб. «Так, – сказал он себе. – Можно приступать».

Виталий поправил в кармане пистолет, из другого вытащил складную лупу, потом, критически осмотрев свои брюки, вздохнул и опустился на колени. «Черт с вами, – подумал он. – Терпите до Москвы, как я терплю». Он лёг животом на скамью и принялся тщательно осматривать борта лодки. Когда какое-нибудь пятнышко или трещинка привлекали его внимание, он осторожно наводил на них лупу.

Но ничего примечательного обнаружить не удавалось.

Солнце между тем пробилось сквозь пелену облаков, и те стали расплываться, таять, образуя голубые полыньи. Тонкие золотистые лучи, как иглы, пронзили густую листву кустарника, заплескались в тёмной воде.

Виталий с усилием выпрямился, потирая затёкшую спину, брезгливо посмотрел на свои мокрые, измятые брюки.

Выбравшись на берег, он разлёгся под кустом, где час или два назад лежал Углов, и, покусывая травинку, задумался.

Итак, можно считать почти установленным, что один из братьев Анашиных был в машине Булавкина. Причём сел он туда ещё в городе. И проехал свою деревню. Потом началась драка. Куда же Булавкин ехал? Почему возникла драка? Зачем он угнал машину? Но главное – куда он сам делся? Ведь оба брата налицо. И какая тут связь с гибелью Лучинина?

Виталий не помнил, сколько он так пролежал. Неожиданно он вскрикнул и вскочил на ноги. Потом торопливо задрал мокрую брючину. Большие рыжие муравьи суетились у него на ноге. Виталий с ожесточением стряхнул их, усмехнулся и снова полез в лодку. «Эту версию надо отработать, чтобы отбросить», – повторил он себе любимую фразу Цветкова, своего начальника.

Время шло.

«Что ж, кажется, версия отработана, – подумал наконец Виталий. – Можно её отбросить. Лодка ничего не дала». И в этот момент он обнаружил около скамьи, на борту под уключиной, следы крови. «Бурые пятна, похожие на кровь, – поправил себя Виталий, стараясь унять охватившее его волнение. – Только похожие, имей в виду».

В глазах начинало все плыть от напряжения, ныло затёкшее тело, и лупа дрожала в руке. «Придётся отдохнуть», – решил Виталий.

Он снова выбрался из лодки. Опасливо оглядев место, где раньше лежал, Виталий уселся в стороне и принялся набивать трубку.

Собственно говоря, чему он так обрадовался? Допустим, это даже кровь. Но чья? Любой из Анашиных мог разбить себе палец, поранить ногу, да мало ли что ещё могло случиться? Наконец, и с Женькой, когда он с ними рыбачил, могло произойти то же самое. Это ещё ни о чем не говорит. И тем не менее – кровь!..

Виталий ещё сидел, покуривая трубку, когда услышал, что под чьими-то шагами трещит валежник. «Иван идёт, – подумал он. – Не вытерпел».

Кусты зашумели совсем близко. И неожиданно из-за них появился совсем незнакомый человек, худой, длинный. Узкое, до черноты загорелое лицо, тяжёлые, набрякшие руки, как кувалды, клетчатая зелёная ковбойка наполовину вылезла из брюк. Тёмные глаза, прищурившись, враждебно уставились на Виталия.

– Так, попался… – нехорошо улыбаясь, произнёс человек, сунув руки в карманы и слегка покачиваясь. – Голову я тебе отвинчу, зараза!

Ситуация складывалась неприятная. «Не хватает ещё чего-нибудь ему поломать», – подумал Виталий и, не поднимаясь с земли, миролюбиво спросил:

– За что же, дядя, мне голову отвинчивать?

– Спрашиваешь? – ехидно осведомился тот. – Ещё, зараза, спрашиваешь? Да я таких… – он грозно надвинулся на Виталия, – убиваю, как гнид! У-у-у!..

Глаза его злобно буравили Виталия, в уголках губ запеклась слюна. Он выхватил руки из карманов, и в правой что-то тускло блеснуло, когда он взмахнул ею.

Виталий отпрянул в сторону и вскочил.

– Осторожней, дядя, – строго сказал он, зорко следя за его правой рукой. – Я тоже драться умею.

– А-а, гад… – прорычал тот, пряча за спину правую руку. – Ну, давай, давай. Я тебя сейчас припечатаю!

– Ты, может, сперва объяснишь… – усмехнувшись, начал Виталий.

– Я те объясню!.. – бешено сверкая глазами, крикнул тот и ринулся на Виталия.

Огромный его кулак обрушился откуда-то сверху. Виталий вовремя нагнулся, кулак прошёл мимо его головы, вдоль спины. Нестерпимая боль обожгла спину. Виталий, уже не думая, заученно развернулся и, вкладывая в согнутую руку всю тяжесть тела, ударил косо, снизу вверх, в небритую, дёргающуюся скулу, мелькнувшую перед ним. Одновременно он почти автоматически выставил ногу, мешая противнику устоять под ударом.

И человек, коротко вскрикнув, опрокинулся на землю, перекатился, и подвывая, поднялся на четвереньки, потом встал. С налитыми кровью, бешеными глазами он снова ринулся на Виталия. Тот вдруг заметил в правой его руке необычный кастет: тусклые стальные кольца с острыми выступами переплели пальцы «Ого! – подумал Виталий, ощущая острую боль в спине. – Дело не шуточное».

Не давая своему противнику опомниться, он кинулся вперёд и нырнул под занесённый над ним кулак. Точный, короткий удар! Снова подножка. И человек как подкошенный рухнул на землю. Виталий на лету перехватил его руку, завернул за спину и через мгновение уже сидел верхом на своём противнике. Уткнувшись лицом в траву, человек извивался, рыча от боли и отчаянно ругаясь. Наконец он затих.

– Ну что, дядя, – тяжело дыша, сказал Виталий. – Может, теперь поговорим?

– Пусти, гад! – глухо ответил тот, не поднимая головы.

– Пущу. Только сперва скажи, чего на людей кидаешься?

Но вместо ответа человек неожиданно заплакал, уткнувшись лицом в траву и сотрясаясь всем телом.

– Чего это ты? – удивлённо спросил Виталий.

– А ты сам… чего… чужие лодки… воруешь?..

И тут только Виталий сообразил, кто этот человек.

– А лодка разве твоя? – на всякий случай спросил он.

– А то… чья же?..

Виталий усмехнулся. Значит, это Анашин!

– Чудак ты человек. Да я и не собирался её красть.

– Врёшь… мне ребята сказали… «Твою лодку отвязывают». Я и побег… – он снова рванулся. – Пусти, говорю!.. Умру вот тут, отвечать будешь!.. А я сейчас помру-у-у!.. – пьяно завопил он, извиваясь всем телом и кусая землю.

«Истерик какой-то, черт его побери, – опасливо подумал Виталий. – Ещё и в самом деле помрёт у меня тут».

– Ладно, – сказал он. – Отпущу. Только железку мне ту отдай.

– Вот тебе, – зло выругался Анашин.

– Отниму, дядя.

– Помру-у-у!.. Ой, помру-у-у!.. – снова завопил Анашин.

– Ну, черт с тобой, – не выдержал Виталий. – Вставай.

Он отпустил Анашина и поднялся, чувствуя, как при движении начинает саднить раненая спина.

Анашин секунду лежал неподвижно, потом перевернулся и снизу вверх посмотрел на Виталия. Худое лицо его было мокро от слез и перепачкано землёй.

– На бутылку дашь? – неожиданно мирно спросил он. – Тогда встану.

– Это ещё за что? – поразился Виталий.

– А за все муки, которые от тебя принял? Участковый-то вон в деревне. Как скажу…

– Ну, знаешь, дядя… – изумлённо произнёс Виталий, но тут у него мелькнула новая мысль, и он добродушно сказал: – Ладно. Будь по-твоему. На две дам. Только с уговором, что дружить будем.

– Во! Это пойдёт! – Анашин быстро поднялся и сел, подобрав под себя длинные ноги. – А не врёшь?

– Держи задаток, – усмехнулся Виталий, доставая кошелёк.

Тот цепко выхватил из его рук деньги, мгновенно спрятал в карман и, опираясь о землю, встал.

– Давай замиряться, – сказал он и протянул руку. – Антон я. А тебя как звать?

– Витя.

– Во! Это пойдёт! – радостно повторил Анашин и быстро добавил: – Теперь давай на вторую.

– Больно скоро, дядя, – засмеялся Виталий. – Один пить надумал?

– Ни боже мой! С другом! – Анашин хлопнул Виталия по плечу. – Сей момент! Ты мне трояк, я бутылку! Пойдёт?

– Сразу так и бутылку?

– А как же? – Анашин хитро подмигнул. – У нас это дело поставлено, будь уверен.

Виталий с интересом посмотрел на него.

– Ну, держи, раз так.

Анашин схватил деньги и мгновенно исчез в кустах. Потом тут же появился снова, держа в руке облезлую дерматиновую сумку.

– Вот это да, – заставил себя восхититься Виталий.

«Если придёт Иван, всю мне музыку испортит», – с беспокойством подумал он и предложил:

– Давай только отсюда умотаем. А то ещё придёт кто. Орал небось так, что в деревне слышно было.

– Участкового запужался? – хихикнул Анашин и тут же согласился: – Верно говоришь. Тут покой нужон. Пошли. Я 'место знаю. Все одно мне в деревню сейчас вертаться не с руки. Дельце есть, – он много значительно подмигнул.

– Погоди, – остановил его Виталий. – Ты мне сперва спину обмой. Жжёт, окаянная.

– Давай, милый, – с воодушевлением откликнулся Анашин. – Давай.

Виталий стянул порванную рубаху.

Через минуту они уже шли по узенькой тропинке, извивавшейся среди кустов и все дальше уходившей куда-то в сторону от реки.

Вошли в лес. «Тот самый», – подумал Виталий. Лес был старый, сумрачный и запущенный. То и дело приходилось обходить поваленные деревья или развалившиеся, гнилые пни с огромными муравьиными кучами, продираться через кусты и груды валежника. Пахло прелью, нагретой хвоей и какой-то травой.

Наконец Анашин остановился на маленьком, солнечном пятачке среди кустов и, поглядев по сторонам, решительно объявил:

– Тут давай.

Он бережно достал из сумки большую зеленоватую бутылку с мутной жидкостью, заткнутую скрученной газетой, потом полбуханки чёрного хлеба, несколько белых головок молодого лука с зелёными, обломанными перьями и никелированную помятую кружку.

«Самогон, – подумал Виталий. – Где, интересно, он его раздобыл, сукин сын».

Разложив все на траве, Анашин налил в кружку самогон и протянул Виталию.

– Держи, милый. А я уж прямо из неё, грешной, – он кивнул на бутылку.

Чокнулись.

Запрокинув бутылку, Анашин долго от неё не отрывался, острый кадык его равномерно дёргался на худой, грязной шее. Виталий лишь пригубил кружку и незаметно выплеснул самогон в траву. Затем стали закусывать.

Анашин с надрывом жаловался на свою загубленную жизнь, на жену.

– …Так, понимаешь, и норовит за пятку схватить. Чистый пёс, а не баба! И лается, стерва, с утра до ночи…

Они снова выпили.

– А ещё, – продолжал Анашин, все более распаляясь, – братан у меня есть, меньшой. Ну, головы ему не сносить. Отчаянный, ужас какой! И тоже жисть поломанная, – он злобно погрозил кому-то кулаком. – Я за Егорку глотку перегрызу. Кому хошь!

– Ну и правильно. Брат небось, – согласился Виталий.

– Родной брат! – стукнул себя кулаком в грудь Анашин и неожиданно всхлипнул. – Родной! А с ним как? На завод хотел поступить – не берут, заразы! Уж он и так и сяк. Начальство даже рыбу удить приезжало. Во, до чего дошло!..

Виталий почувствовал, как вдруг забилось сердце и стало сухо во рту.

– …А на работу не берет, гад! Дознался, видно, что Егорка наш меченый, – яростно продолжал Анашин. – Ладно. Сам убрался. Новый пришёл. Тот, ничего не скажу, взял. Так Егорка снова жисть свою решил поломать! Могу я это стерпеть? Как думаешь?

– Не, – помотал головой Виталий. – Нельзя стерпеть.

– Вот! – подхватил Анашин. – И я говорю! Выпьем!

Он стал лить Виталию самогон. Руки его тряслись. Выпив, вдруг спохватился.

– Господи! Бежать надо! – и, понизив голос, добавил, опасливо мотнув головой куда-то в сторону: – Во, братан чего делает.

– Может, тебе помочь? – предложил Виталий. Анашин даже перестал заталкивать газету в недопитую бутылку и насторожённо поглядел на Виталия.

– А не забоишься?

– Я и черта не забоюсь.

– Тогда пошли. И впрямь поможешь.

Он проворно вскочил, схватил сумку и вдруг круто повернулся к Виталию. Худое, небритое лицо его зло подёргивалось.

– Но гляди, друг. Тут шутки шутковать нельзя. Ежели что заметим – хана тебе.

«Зубы… – неожиданно пронеслось в голове у Виталия. – Его зубы!..»

– Пошли, – процедил он. – Шутки шутковать не буду. Это уж точно.

Анашин перехватил сумку в левую руку и, не оборачиваясь, быстро направился в глубь леса по едва заметной тропе.

Виталий последовал за ним.

После допроса Игорь долго ходил из угла в угол по кабинету. Ну и судак же ему попался, как говорит Цветков, ну и подлец этот Носов!

Интересно, что даст экспертиза по Булавкину. Товарищи все не звонят. Впрочем, рабочий день ещё не кончился.

И кое-что надо успеть проверить на заводе. Кому же там позвонить, чтобы не вызвать подозрений и разговоров? Филатовой, Ревенко, Симакову? Это все не то. Ну, а Черкасов вообще доверия теперь не заслуживает. А что, если…

Игорь снова уселся к столу, где ещё лежали бланки только что закончившегося допроса, придвинул к себе телефон и, заглянув в записную книжку, набрал номер.

– Валентин Григорьевич? Здравствуйте. Откаленко из горотдела милиции беспокоит.

– Здравствуйте, дорогой, – бархатно пророкотал в ответ Олешкович. – Чем могу служить?

– Справочка нужна. Но такая, чтобы только вы да я о ней знали.

– Понимаю, понимаю. Весьма польщён. Самым конфиденциальным образом все сообщу.

Игорь изложил свою просьбу. Изумлённый Олешкович обещал все сделать, как надо. Они условились, что Игорь позвонит ему через полчаса.

Сидя за столом, Игорь думал о предстоящих делах и при этом машинально скользил глазами по лежащим перед ним бумагам.

Внезапно взгляд его стал сосредоточен, он нахмурился и ближе подвинулся к столу. Черт возьми, ему кажется или… Но ведь совсем изменить почерк нельзя! Хотя с другой стороны…

Он рывком снял трубку и позвонил дежурному:

– Скажите, эксперт из областного управления ещё не уехал? Да? – обрадованно переспросил он. – А где сидит?..

Игорь бросил трубку и, схватив последний лист допроса и зеленую папку из прокуратуры, кинулся к двери. Он даже забыл убрать в сейф остальные бумаги, забыл пиджак на стуле, забыл, кажется, все на свете! Возникшее подозрение ошеломило его. Он только машинально повернул ключ в двери и устремился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени.

Вернулся он через час и без сил повалился на диван, швырнув на стол тонкую папку с бумагами. Потом отсутствующим взглядом обвёл комнату. Ну и открытие! Но нельзя спешить. Это лишь предварительный вывод. Пока совпали только один или два признака. Пусть они там поработают до завтра. И пусть убедятся окончательно. Ну, а это…

Взгляд Игоря остановился на папке, которую он принёс от эксперта. Официальное заключение насчёт Булавкина. Что ж, этого надо было ждать!

Зазвонил телефон на столе. Игорь вяло поднялся с дивана и снял трубку.

– Я все ваши поручения добросовестнейшим образом выполнил, – раздался бас Олешковича. – А вы, изволите видеть, не звоните.

– Да, да, Валентин Григорьевич! – спохватился Игорь. – Ради бога, простите.

Он придвинул к себе лист бумаги и взял карандаш.

…В гостиницу Игорь вернулся только поздно вечером и до такой степени измученный, что смог только раздеться и повалиться в постель. Засыпать он начал ещё раздеваясь.

Но на следующее утро, ровно в девять часов, он уже был в горотделе. А ещё через полчаса на стол ему лёг официальный акт. Эксперт-почерковед удостоверял, что представленные на экспертизу записка, письма и запись в протоколе допроса исполнены одной рукой.

Одной рукой! Итак, все писал Носов! Не Булавкин, а Носов! Ты понял, Виталий? Все писал Носов! Как ни ждал такого заключения Игорь, как ни готовился к нему, но, держа перед собой акт экспертизы, он почувствовал, как предательски дрожит его рука.

Ну что ж. Теперь пожалуйте, Носов. Теперь у нас будет совсем другой разговор. И вы уже не побежите, как вчера, к вашему советчику. А он у вас имеется. Да, да! В этом мы тоже не ошиблись. Что ж. С ним будет особый разговор. Черкасов, конечно, подлец и трус, и все же…

Нет, товарищ Откаленко, что-то в вас есть, что-то вам все-таки дано. Это я вам прямо в глаза говорю.

Игорь сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, и счастливо улыбался, обводя взглядом сумрачные стены кабинета. «Вот за такие минуты все можно отдать», – вдруг подумал он. И, сняв трубку, Игорь позвонил в прокуратуру.

А вскоре пришёл Носов.

Как и накануне, он спокойно уселся возле стола, в своей синей шёлковой тенниске, в начищенных ботинках, невысокий, кряжистый, с длинными, мускулистыми руками. Игорю на этот раз почему-то сразу бросились в глаза его непомерно длинные руки. Но мясистое, хмурое лицо Носова уже не казалось таким сонным, чуть заметная тревога светилась в его глазах.

– Ну, чего ещё от меня надо? – грубовато спросил он.

– Все то же, – ответил Игорь, пытаясь поймать его убегающий взгляд. – Правду надо.

«Я тебе сейчас такую встряску дам, что ты у меня навеки покоя лишишься», – подумал Игорь. Он ещё не знал, какое его ждёт разочарование.

– Какую ещё правду?

– Сейчас узнаете какую, – пообещал Игорь и достал бланк допроса. – Теперь будем сразу записывать вопросы и ответы.

– А мне-то что, – пожал широченными плечами Носов. – Ваше дело.

– Правильно. Так вот, первый вопрос: что вам известно об изобретении Лучинина?

– Спрашивали уже.

– Ещё раз спрашиваю. Может быть, подумав, дадите другой ответ.

– Нечего мне думать. Что сказал, то сказал.

– Повторите.

– Ничего об этом не знаю. И все.

– Так и запишем. Второй вопрос: зачем брали у соседа пишущую машинку?

Носов бросил на Игоря быстрый взгляд исподлобья и сразу отвёл глаза. С ответом он, однако, помедлил:

– Не помню. Может, и брал зачем.

– Вспомните.

– А вам-то что, брал или не брал?

– Вопросы задаю я, – резко ответил Игорь. – И учтите. Со вчерашнего дня многое изменилось. Так брали машинку?

– Ну, допустим, брал.

– Записываю без «допустим». Или устроить вам очную ставку с Лелей Небоговой?

– Нужна Мне ваша ставка.

Носов отвечал грубо, явно начиная нервничать.

– Значит, брали?

– Ну, брал. Дальше что?

– Зачем брали?

– Не помню. И все тут.

– Ладно. Потом вспомните. Следующий вопрос: где Булавкин?

– Чего?..

Носов поднял голову. Шея его начала медленно краснеть. От прежней сонливости уже не осталось и следа. Глаза его смотрели на Игоря зло и напряжённо, словно выискивая в нем что-то.

– Вы чего мне шьёте? – хрипло спросил он.

– Блатной язык, Носов, вас характеризует не с самой лучшей стороны. Так что выбирайте выражения, – насмешливо сказал Игорь. – И отвечайте на вопрос: где Булавкин?

– А я почём знаю, где он? Что я…

Носов вдруг остановился на полуслове и умолк.

– Запишем, что не знаете, – помолчав, сказал Игорь. – Теперь ответьте: зачем написали от его имени эту записку нам в гостиницу? – он вынул записку и показал её Носову.

– Ничего я не писал.

– Не писали? Тогда прочтите акт экспертизы. Вы много чего писали, Носов. И вам во всем придётся сознаться. Читайте.

Игорь протянул ему через стол листы акта.

Носов неуверенно усмехнулся, взял их и, повертев в руках, заставил себя прочесть.

Наступило тягостное молчание. Носов, видимо, что-то обдумывал. Потом угрюмо сказал, глядя в пол:

– Ладно. Признаю. Писал.

Игорь не ожидал такого быстрого признания. Но главное – ему не понравилось спокойствие, с каким Носов это сделал. Почему не понравилось, Игорь сразу даже не мог понять.

– Та-ак, – произнёс он. – Теперь, может быть, вы по-другому ответите на вопрос: где Булавкин?

– По-другому не могу. Не знаю я, где он. Встретил его в тот вечер. Он и велел передать вам, что не придёт, что мать больна. Ну, а мне заходить было неудобно. Вот я записку и написал.

– Больше он вам ничего не говорил?

– Не говорил.

– К гостинице на машине подъехали?

– Откуда она у меня, машина?

– А ведь её видели, Носов.

– Ну, кто видел, тот и пусть говорит. А я не видел.

«Ишь ты, – обеспокоенно подумал Игорь. – Прямо на глазах наглеет».

– Ну, ладно. Теперь объясните: зачем посылали анонимные письма и куда вы их посылали?

– Куда? – хмуро, но спокойно переспросил Носов. – В прокуратуру посылал, в газету. Чтоб знали.

– Клеветой занялись?

– Почему клеветой? – в голосе Носова неожиданно прозвучала насмешка. – Комиссия из Москвы все как есть подтвердила. Значит, никакой клеветы. Сигнал подал, и все.

– Мы ещё проверим выводы комиссии.

– А мне-то что? Проверяйте.

Игорь почувствовал, как начинает уходить из его рук инициатива допроса. Носов внезапно и умело повернул все дело. Тот самый Носов, который только вчера покорно следовал за всеми поворотами допроса, который под конец так растерялся. Черт возьми, что же с ним случилось? А решающее открытие, которое сделал Игорь, теперь повисло в воздухе и ничем, решительно ничем не может помочь разоблачить этого негодяя. Вот почему он так быстро и легко признался. Но только ли поэтому? Надо взять себя в руки и осторожно отступить.

– Что ж, тут вы правы, – задумчиво произнёс Игорь и с укором, почти добродушно, хотя это добродушие нелегко ему далось, заметил: – Но анонимки все-таки нехорошо посылать. Подписали бы и совсем другое дело было. А то вот видите, подозрение на себя навлекли и нам работы прибавили.

– Да-а, подпиши тут. Начальство как-никак. Если что, оно тебя как муравья, – усмехнулся Носов.

В голосе его уже не чувствовалось враждебности. Игорь потёр лоб и неожиданно попросил:

– Объясните мне, Василий Павлович, в чем все-таки конструктивная и технологическая особенность изобретения Лучинина? Никак я тут разобраться не могу.

– Бог её знает, – махнул рукой Носов. – Вы ужу кого другого спросите, поученей.

– В акте пишут, что он якобы из какой-то книги все взял…

– Сроду я этих книг не читал. Не моё это дело, я так скажу, – Носов самодовольно усмехнулся. – Не платят мне за это.

«Тут ты, милый, не подготовился, – подумал Игорь. – Или тебя не подготовили. Знать тебе это положено, если…» – и он скучным голосом сказал, словно выполняя пустую формальность:

– Давайте и это запишем. Не возражаете?

– Валяйте, – снисходительно ответил Носов.

Он уже окончательно успокоился и даже повеселел.

Допрос закончился.

На этот раз Носов без возражений, даже охотно, подписал свои показания.

Когда он уже собирался уходить, Игорь, внезапно меняя тон, сухо сказал:

– Завтра, Василий Павлович, вам все-таки придётся объяснить мне, что предлагал инженер Лучинин и что профессор Ельцов. Хотя бы так, как вы об этом писали в своих анонимных письмах.

И тут с Носовым произошла необъяснимая перемена. Выражение уверенности и самодовольства мгновенно исчезло с его мясистого лица, глаза растерянно забегали по сторонам, толстая шея стала медленно краснеть.

– Какого… ещё… Ельцова?.. – запинаясь, спросил он.

– Того самого, о котором вы писали, – насмешливо сказал Игорь и с угрозой добавил: – Только не вздумайте снова бежать к вашему консультанту. Его не будет ни на работе, ни дома.

На Носова в этот момент было жалко смотреть. Он затравленно озирался по сторонам, побледневшие щеки тряслись, и казалось, можно было слышать, как стучат его зубы.

– Ах так?.. – прохрипел он и вдруг злобно поглядел Игорю в глаза. – Выходит, дознались?.. Ну, все тогда… Своя рубашка ближе… Пиши! – крикнул он. – Все пиши! Мать его!.. – и он рванул ворот рубахи.

Беленькая пуговица, оторвавшись, покатилась по полу, описала дугу и скрылась под диваном.

Закончив писать, Игорь холодно, с ударением произнёс:

– Это надо ещё доказать.

– И докажу!

Игорь, подумав, неожиданно сказал:

– Вы плохо себя чувствуете. Поэтому три дня не будете выходить из дому. И никого не будете видеть. Тут мы вам поможем. Ясно? А сейчас вас проводят. Арестовывать я вас не буду.

И он снял трубку телефона.

Когда ушёл Носов, Игорь стал собирать со стола бумаги, чтобы спрятать их в сейф. И вдруг, застыв, какими-то новыми глазами оглядел знакомый кабинет. «Вот теперь сюда наконец войдёт настоящий убийца, – подумал он. – Но скорей всего я не смогу его даже арестовать».

Зазвонил телефон. Чей-то далёкий, взволнованный голос спросил:

– Капитан Откаленко?

– Да. Слушаю.

– Докладывает участковый инспектор Углов. Вы езжайте к нам, очень прошу. Старший лейтенант Лосев пропал. Все обыскали. Нету его!