Текст книги "Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Аркадий Адамов

Соавторы: Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 134 (всего у книги 205 страниц)

Видимо, Игорь ему чем-то понравился, и Борис Борисович не собирался это скрывать.

«А в самом деле, почему бы не поговорить? – подумал Игорь. – Тем более разговор для него обычный. А для меня может оказаться полезным». Он усмехнулся про себя. Дело, кстати, облегчалось еще и тем, что у них с Виталием была знакомая мастерская по ремонту кожгалантереи, вернее, знаком был ее заведующий, к помощи которого они уже раза два прибегали в случае оперативной необходимости. И сейчас можно было тоже использовать этот вариант.

Игорь дружески распрощался с симпатичным Борисом Борисовичем и, следуя его указаниям, отправился искать заведующего ателье. Аккуратно постучав в нужную дверь и услышав раскатистое, солидное «Пр-рошу», он вошел в небольшой, тесный кабинетик.

За столом сидел крупный человек в красивом коричневом костюме, галстук и рубашка были подобраны в тон костюму. Глубокие залысины открывали могучий лоб, синеватые мешки под глубоко запрятанными суровыми глазами, широкий перебитый нос и узенькая черная ниточка усов на слегка запавшей верхней губе – таков был Николай Александрович Коровин, имя которого почему-то показалось Игорю знакомым, хотя он был уверен, что никогда Коровина не встречал.

– Здравия желаю, Николай Александрович, – меняя тон, четко и энергично, по-солдатски произнес Игорь, что-то подходящее уловив в облике Коровина. – Разрешите обратиться по личному вопросу.

– Обращайтесь, обращайтесь, – рассеянно и небрежно разрешил Коровин, бросив острый взгляд на Игоря, и снова продолжал перебирать какие-то бумаги, словно убедившись, что посетитель ничего интересного для него не представляет.

– Насчет садового товарищества, – уточнил Игорь, продолжая стоять возле двери. – Желательно было бы вступить.

– Ну еще бы, – самодовольно и насмешливо прогудел Коровин, не отрывая глаз от бумаг. – Теперь каждый хочет. – Он поднял голову и посмотрел на Откаленко. – С условиями знакомы?

– Никак нет. Но выполнять обязуюсь, – преданно ответил Игорь.

– Так. Посмотрим. Из какой организации?

– Управление бытового обслуживания Киевского района. Мастерская по ремонту кожгалантереи, – без остановки, все так же четко отрапортовал Игорь.

– Ага. У Савкина. – Тон Коровина становился все более доброжелательным. – Да вы садитесь.

Игорь, словно исполняя команду, шагнул к столу. Коровин покосился на него, и было заметно, что ему нравится такая военная четкость.

– Главное условие, – внушительно, грозя карандашом, произнес Коровин. – Немедленная уплата взносов и освоение участка за два года. Зато со строительством проблемы не будет, поможем. Средства, надеюсь, имеются?

– Так точно, собрал.

– Прекрасно. Минутку! – Он повернулся к телефону, набрал номер и в ожидании ответа забарабанил короткими сильными пальцами по столу, потом, оживившись, почтительно сказал: – Арнольд Иванович, извините, это снова я. Мы можем принять еще одного человека… Да, наш профиль… Киевский район… Средства собраны, и с условиями знаком. Согласен, конечно… Минутку, – он прикрыл ладонью трубку и обратился к Игорю: – Взносы полторы тысячи и пятьсот. Сможете внести сразу, как вас примем?

– Так точно, – быстро и твердо ответил Игорь. Это было, очевидно, главный пункт, который интересовал руководителей товарищества. Впрочем, в этом не было ничего странного. Средства, вероятно, собирались с трудом. Да и основной контингент пайщиков был не из самых зажиточных. Хотя… Но Игорь прогнал неуместные в данный момент мысли.

– Да, конечно, – продолжал между тем свой разговор Коровин. – Не иначе. Что?.. Пока никаких сведений нет. И дома тоже. Очень странно… Да и меня… Непременно. – Он повесил трубку и пояснил: – Это наш председатель. Очень влиятельный человек. Дворский Арнольд Иванович. Слышали?

– Само собой, – почтительно подтвердил Откаленко.

– Ну-с, а ваш вопрос, видимо, будет решен положительно, – продолжал Коровин. – Собирайте документы, пишите заявление. Все передадите нашему секретарю правления, она же и бухгалтер, Инна Осиповна. Сидит в городском управлении, в бухгалтерии. У нас по совместительству. Ну-с, а потом внесете всякие взносы, вступительный, членский, целевой. Это, так сказать, гарантия быстрого строительства, как вашего собственного, так и общего – водопровода, света, дорог, это все только завершаем. Но успешно.

– Рад участвовать, – поспешно заверил Игорь.

– Вот и хорошо. Товарищество – это, я вам скажу, феномен нашей экономики, – наставительно произнес Коровин. – С одной стороны, вроде бы у нас ничего нет, – он развел руками, – ас другой – все можем. Нужны только сметка и способности. Ну а этим, – теперь он усмехнулся, – бог нас не обидел. Усекли?

– Так точно.

– Да, кстати, вы там у себя в районе не знаете такого Лямкина Семена Прокофьевича? – небрежно поинтересовался Коровин, отводя глаза снова к своим бумагам. – Цехом заведует.

– В нашем районе? – озабоченно переспросил Игорь. – Что-то припоминаю.

– Впрочем, неважно, – махнул рукой Коровин. – Надеюсь, ничего с ним не случилось. Это член нашего правления, – пояснил он. – Пропал куда-то.

– Наведу справки и доложу, – четко ответил Игорь, преданно глядя на Коровина.

– Ну, специально не трудитесь, – снисходительно разрешил тот. – Так, если слух дойдет. Телефон мой на всякий случай запишите.

Он вынул квадратик бумаги из коробочки на столе, передал Игорю и продиктовал номер телефона. Вообще Откаленко ему, видимо, понравился, потому что говорить с ним Коровин начал весьма благожелательно и даже доверительно. Воспользовавшись этим, Игорь, как бы преодолевая смущение, спросил:

– А чем, я извиняюсь, мне ваш комендант поможет? И как его отыскать?

– Разыскать его просто. На участке должен быть. Там ему и домик построен. А поможет стройматериалы добыть, людей, транспорт.

– Деньги ему вручать, коменданту?

– Ни в коем случае, – строго сказал Коровин и даже постучал пальцем по столу. – На то есть член правления по финансам. – И уже снисходительно заключил: – Словом, старайтесь.

– Так точно.

– И учтите, – многозначительно добавил Коровин. – Мы услуг не забываем.

Глава 6. ВСЯКИЕ НЕОЖИДАННОСТИ

Первая неожиданность не заставила себя ждать.

Случилось это в тот самый день, когда Лосев и Денисов возвращались из поездки в Лупановку, переполненные всякими открытиями и догадками. А вскоре появился в управлении и Откаленко, тоже, конечно, с ворохом всяких новостей.

Всех троих сразу же вызвал к себе Цветков, у которого оказался, несмотря на субботу, и следователь прокуратуры Виктор Анатольевич, он только что провел первый допрос Серкова. Таким образом, новостей собралось много и откладывать совещание на завтрашний, воскресный день никому не хотелось. Да и нельзя было откладывать, ведь по некоторым из полученных сегодня данных меры предстояло принимать немедленно.

После обмена добытыми сведениями была наконец установлена личность убитого человека. Им оказался член правления все того же садового товарищества «на болоте» Лямкин Семен Прокофьевич, о котором с напускной небрежностью интересовался Коровин. Теперь следовало быстро установить его место работы, то есть цех, которым он заведовал в Киевском районе города, и конечно, местожительство и немедленно там побывать.

Было, кстати, весьма странно, что никто из членов его семьи или родственников не встревожился почти двухнедельным отсутствием Лямкина и никто из сослуживцев, работников его цеха, тоже.

Цветков, посмотрев на часы, распорядился немедленно установить адрес этого цеха и адрес, где жил Лямкин. И сегодня же надо было в эту мастерскую успеть, благо до ее закрытия оставалось еще часа три. Ну а домой к Лямкину решено было отправиться на следующий день, в воскресенье, с утра.

Однако причина убийства Лямкина пока по-прежнему была неясна. Как сообщил Виктор Анатольевич, на допросе Серков упрямо отрицал свою причастность к убийству, вопреки всем установленным фактам. Правда, фактов к моменту начала допроса было маловато, и, в частности, имя убитого и все сведения о нем Виктор Анатольевич не знал, и это, естественно, затрудняло дело. Впрочем, в задачу этого первого допроса и не входило немедленное изобличение преступника. И рассчитывать на это в любом случае не приходилось. Опытный Виктор Анатольевич для начала лишь познакомился с Серковым, уяснил себе его позицию, его отношение к происшедшему убийству, его защитные аргументы и доводы, не раскрывая до поры собранные против него улики. Потом, заметил Виктор Анатольевич, эти улики заставят Серкова вести себя уже по-иному, во многом признаться и лишат сегодняшней наглости.

Виталий невольно подумал, что если бы был выполнен демократический принцип участия адвоката с момента ареста человека, о котором сейчас так много писали газеты, то и в этом случае тактика Виктора Анатольевича была бы самой правильной с точки зрения следствия.

– Да, – сказал он. – Тут к вам ни один адвокат не придерется.

– Нашел бы, – пробурчал Откаленко. – Их задача такая.

Цветков усмехнулся.

– Поживем – увидим. Не так-то просто, милые мои, съехать с наезженной колеи. Не пустит.

– И много проблем, – добавил Виктор Анатольевич. – Захотят ли еще сами адвокаты.

– Ну ладно, – вздохнув, сказал Цветков. – Вернемся к делу. Времени у нас мало. Вечно ты, Лосев, куда-нибудь свернешь. – И, обращаясь к следователю, – спросил: – Как сейчас ведет себя Серков?

– Дерзко. Все отрицает, – ответил Виктор Анатольевич, не спеша протирая очки белоснежным носовым платком и близоруко щурясь. – Взрывной характер, азартный. Кроме того, груб, неосмотрителен, невыдержан. Слова опережают мысль.

– Он был судим? – заинтересованно спросил Лосев.

– Нет. Карточка пришла пустая.

– А кто родители?

– Говорит, нет родителей. Тетка воспитала. Умерла.

– Интересно, – задумчиво сказал Лосев. – Что-то воспитание у него не сиротское.

– Кстати, – Виктор Анатольевич указал очками на Виталия. – Он к вам как-то по-особому относится. То ли боится, то ли уважает. Вы что, раньше когда-нибудь с ним встречались?

– Нет, – покачал головой Виталий. – Точно, не встречались.

– Видимо, от кого-то наслышан, – кивнул головой Виктор Анатольевич. – Я так и подумал. Что ж, это неплохо. Я бы вот что хотел… – Он кончил протирать очки, надел их и уже новым, острым взглядом посмотрел на Цветкова: – Пусть-ка с ним побеседует Лосев. А потом мы обменяемся впечатлениями. Ты же знаешь, – настойчиво произнес он, уловив в глазах того еле заметное недовольство, – иной раз не мешает проверить себя. Так вот, пусть Лосев с ним побеседует. Не возражаешь, надеюсь?

– Пожалуйста, – проворчал Цветков, который не любил публично выделять кого-либо из своих сотрудников. – Пусть Лосев, если хочешь.

– Договорились, – удовлетворенно кивнул Виктор Анатольевич, словно и не замечая недовольства Цветкова, затем продолжал: – Серков упомянул одно имя, Гриша Сопкин, знаете такого?

– Знаем, – нетерпеливо откликнулся Лосев а указал на Денисова: – Вот он его задерживал, а я с ним беседовал.

Виктор Анатольевич быстро повернулся к Денисову и настороженно переспросил:

– Задержали?

– Это до меня, – скромно поправил Валя. – Но я с ним познакомился.

– А в связи с чем Серков упомянул этого Сопкина? – поинтересовался Виталий.

– Записочку тот носил Марине Булановой и еще кому-то с приглашением в ресторан. Но сам такого приглашения, кстати, не получил. Это когда вы собирались задерживать Серкова, – пояснил Виктор Анатольевич, никак при этом не намекая на досадную неудачу той операции, и в свою очередь спросил Денисова: – Ну и какое впечатление произвел этот Сопкин?

– Трусоват, кажется, – усмехнулся Валя. – Всех боится. Отца, Помазнева.

– Это кто? – поинтересовался Виктор Анатольевич и тут же вспомнил: – Ах, это приятель его, с которым он на вокзал приехал. Ну да, да.

– Помазнева мы посадили, он суда ждет, – добавил Денисов. – С ножом на людей кинулся, пьяный. Ну а Сопкин ничего такого не делал. Его отпустили. Отец за ним приехал.

– Так-так, – задумчиво произнес Виктор Анатольевич. – Какие же у него отношения с Серковым?

– Пока неясно, – покачал головой Денисов.

– Неясно… – все так же задумчиво повторил Виктор Анатольевич. – А надо, чтобы было ясно.

– Давайте я с ним потолкую, – предложил Лосев. – Завтра же и заеду к нему домой. Заодно посмотрю, что за семья. А Лямкиным пусть займется Откаленко, – он усмехнулся. – У него обязательство перед товарищем Коровиным. А то его в садовое товарищество не примут.

Все засмеялись. А Цветков, по привычке крутя в руках сложенные очки и все еще не очень отошедший от своего недовольства, сухо сказал:

– Ладно, поезжай. И ты тоже, – он очками указал на Откаленко. – Сегодня еще успеешь в мастерскую, а завтра с утра домой к этому Лямкину. А ты, Лосев, в понедельник побеседуй с Серковым, – все так же сухо продолжал Цветков. – Ты же слышал, тебе следователь поручение дал.

– Так точно, – коротко ответил Виталий, подчиняясь его официальному тону и про себя догадываясь, конечно, откуда этот тон взялся. Уж кого-кого, а Кузьмича он изучил достаточно хорошо.

– Главная задача сейчас – найти второго, с документами Журавского, – продолжал Цветков. – Этот будет поопаснее Серкова. Убийца-то он, по существу. Он сидел рядом с жертвой в машине. Ну и, конечно, выяснить причину убийства. Деньги? Похоже. Но тогда встают другие вопросы. Откуда у Лямкина такие деньги? Не его? Тогда чьи они? Откуда? Потом, странно, что Коровин не заявил в милицию об исчезновении Лямкина и вообще никто не заявил. А ведь Серкова они ищут.

– М-да, – согласился Виктор Анатольевич. – Много остается вопросов, слишком много. А мы между тем выходим на новый объект, это самое товарищество.

– Вернее, – поправил Цветков, – нас выводят на это товарищество.

– На болоте, – добавил Лосев иронически, однако же и с ноткой озабоченности тоже. – Никогда еще мы таким делом не занимались.

– Это мне объяснили, – усмехнулся Откаленко. – Новые, мол, времена пришли. Массовая тяга горожан к земле. Сначала была автомобилизация, вон уже двадцать миллионов владельцев личных машин в стране стало. Тоже социальный процесс. А теперь людей на землю с городского асфальта потянуло. Все закономерно и прогрессивно. А для нас – новая криминогенная область.

– И жди новые виды преступлений, – кивнул Виктор Анатольевич.

Неожиданно на тумбочке возле Цветкова зазвонил внутренний телефон. Дежурный по управлению доложил:

– Товарищ полковник, вас по спецсвязи Ялта вызывает.

– Иду, коротко ответил Цветков и, поднявшись из-за стола, сказал: – Вы меня обождите, я сейчас. Небось по этому же делу.

Длиннейшими коридорами МУРа Федор Кузьмич добрался до комнаты дежурного, по дороге все еще обдумывая непростую ситуацию, возникшую в этом деле.

– Цветков слушает, – сухо сказал он в трубку, почему-то ничего приятного услышать не ожидая.

– День добрый, Федор Кузьмич. Майор Савчук из Ялты беспокоит.

– Здорово, здорово, Олег Филиппович, – сразу потеплевшим голосом ответил Цветков. – Что у вас там стряслось?

– Да вот решили на всякий случай вас в известность поставить. Два дня назад, то есть в четверг, исчез у нас этот самый Журавский, так?

– Точно, точно. И что?

– Ну вот. А сегодня мне докладывают, что какой-то человек интересуется им там, в гостинице. Разыскивает, понимаете, всюду. И Рощин мой полагает, что специально тот человек из Москвы прилетел, чтобы Журавского отыскать.

– Когда прилетел?

– Как раз в тот день, когда Журавский сбежал.

– И кто же такой этот приезжий, установили?

– А как же. Фамилия его Птицын.

– Птицын?! – удивленно хмыкнул в трубку Цветков. – Это уже само по себе весьма интересно. Как зовут? Кто такой?

– Зовут Ной Герасимович. Работник управления бытового обслуживания в Москве. Заведующий отделом. Пятьдесят один год. Женат. Номер оплатил всего за три дня. Выходит, не отдых это, а деловая поездка.

– И командировку предъявил?

– Обязательно. В наше управление бытобслуживания. Обмен опытом, как водится. Словом, липа. И Рощин, полагаю, прав.

– У кого этот тип про Журавского спрашивал? Он Журавского ищет?

– Именно Журавского. Ну, для начала у администратора спросил. Та сказала, как мы велели: «Был такой, но выехал». Очень он, как передают, заволновался. «Быть того не может, – говорит, – ему никто отдыхать не мешал».

– Так и сказал? – уточнил Цветков.

– Именно так. Я сам у Рощина переспросил. И вот сейчас он бегает по гостинице и всех про Журавского расспрашивает.

– Так-так, – задумчиво произнес Цветков. – Значит, можно предположить, что от этого Птицына Журавский и сбежал, как только его увидел?

– Нет сомнений, Федор Кузьмич.

– Пожалуй. Словом, этот Птицын нас весьма интересует, Олег Филиппович. Прошу поглядывать за ним. Контакты, связи. Ну, и дайте знать, когда соберется уезжать. Интересно также, куда именно он от вас направится, в какой город.

– Все будет сделано, Федор Кузьмич. Не подведем.

– Да уж на кого, на кого, а на вас надеюсь. Они простились.

Цветков, кивнул дежурному, отправился к себе.

Да, вот это неожиданность! Нашелся все-таки «Н. Птицын», тот самый, со своей «любимой женщиной». У кого-то из них Серков утянул золотой кулон. Но ищет Птицын не Серкова, а Журавского, да еще волнуется при этом. Нет, конечно же не из-за кулона прискакал Птицын, не из-за него так волнуется. Зачем же ему понадобился Журавский? Он, между прочим, не работает в управлении бытового обслуживания или в какой-либо его «точке». Почему же Журавский так интересует Птицына, что тот ради него даже в Ялту прилетел? А Журавский, между прочим, увидев его, сбежал. Интересно, очень все это интересно.

Свои соображения по поводу неожиданного появления в Ялте Птицына он высказал ожидавшим его сотрудникам и под конец посмотрел на Виктора Анатольевича, ожидая услышать в первую очередь его мнение. Но тот помедлил, и первым, не сдержавшись, высказался Лосев:

А может, этот Птицын тоже связан с тем замечательным садовым товариществом «на болоте»? И тогда понятно, почему он охотится на Журавского. У того же громадные деньги откуда-то взялись. И очень похоже, что он напарник Серкова по убийству этого Лямкина. Убийству и ограблению. Но откуда, спрашивается, у того такие деньги были?

– Да, спрашивается, – согласился Виктор Анатольевич. – И потому сейчас особое значение приобретает работа с Серковым. Уж он-то знает, кто такой Журавский.

– А не на общественные ли денежки они позарились? – предположил Откаленко. – Эти их взносы знаете какой круглой суммой выражаются? Если по две тысячи рублей с пайщика?

– Фь-ю-ю! – присвистнул Лосев.

– Ты думаешь, почему люди деньги вносят? – спросил Откаленко.

– Общие расходы: электричество, вода, дороги и прочее.

– А кроме того, они строить помогают. Материалы, транспорт, люди. Это в наше время любых денег стоит. А иначе… Вон мне Борис Борисович сказал: по уставу они должны домик построить за два года, а очередь в магазине за кирпичом для фундамента на три года. Как быть?

– М-да, вздохнул Цветков. – Сами толкаем.

Словом, у Лямкина могло быть с собой сколько угодно денег, – заключил Лосев. – Таким образом, как тут ни крути, а все тянется к этому товариществу «на болоте». Пора, Федор Кузьмич, им заняться. Что-то там, мне кажется, нам светит насчет убийства.

– И гражданин Птицын, видно, оттуда, – вставил Денисов.

– М-да, – задумчиво потер подбородок Цветков и посмотрел на Виктора Анатольевича. – А ты что скажешь?

– Скажу, что действовать надо одновременно, – решительно ответил тот. – И на каком-то этапе, возможно, подключим коллег.

– Ну, правильно, – согласился Цветков. – Сегодня и начнем. – Он посмотрел на Откаленко. – Давай, милый мой, отправляйся в цех этого Лямкина. Узнай только адрес сперва. А завтра домой к нему.

– Ребята уже адреса узнали, – сказал Откаленко. – Это теперь вопрос техники.

– Само собой, – согласился Цветков и обернулся к Лосеву: – А ты завтра с утра действуй, как договорились. Парень тот вдруг да и даст чего.

На следующий день Виталий сразу после завтрака, который, правда, состоялся значительно позже, чем обычно, и протекал, к радости Светки, по-воскресному неторопливо, поехал в самый центр города и не без труда отыскал старенький, горбатый и узкий переулочек. Там некоторые московские семьи жили из поколения в поколение, с незапамятных времен, правда, сейчас чуть просторнее, чем раньше, постепенно прихватывая в темных коммунальных квартирах освобождавшиеся по разным причинам комнаты.

Маленькие подслеповатые домики с мезонинами, балкончиками, булыжная горбатая мостовая с клочьями травы между камней, крошечные, заваленные сейчас грудами золотистой листвы дворики, – словом, чудом уцелевший осколок минувшего века в шумной бензиновой громаде современного города.

В конце концов Виталий отыскал и нужный ему дом, оказавшийся трехэтажным, потемневшим от времени, с чугунными балкончиками, с какой-то давно осыпавшейся лепниной по фасаду, с маленькими мутными оконцами на первом, полуподвальном этаже и на третьем тоже, а вот на втором, явно когда-то «хозяйском», этаже окна были широкие, с красивым переплетом. Двери на фасадной стороне не было.

Виталий зашел в тесный уютный дворик, заваленный, как и все, опавшей золотистой, но местами уже потемневшей листвой, с грустными березами и кленами, кивавшими ему на ветру своими голыми ветвями.

На скамейке возле покосившегося дощатого стола сидели два старика, один в зимной шапке, другой в шляпе, опираясь руками на толстую суковатую палку. Прервав свой, как заметил Виталий, сердитый разговор, они сейчас с любопытством, один с нескрываемым, даже каким-то радостным, другой сдержанно и настороженно, смотрели на незнакомого длинного парня в плаще с растрепанными ветром светлыми волосами, зашедшего в их дворик и чего-то тут ищущего. Заметив их взгляды, Виталий решил побеседовать со стариками. Было полезно собрать хоть какие-нибудь сведения о семье Гриши Сопкина, прежде чем встретиться с ним самим. Да и вообще старики были, кажется, расположены к разговору, а Виталий любил неторопливые, дружеские разговоры с незнакомыми, но симпатичными людьми. А оба старика его чем-то заинтересовали. Виталий еще раз устало и неохотно огляделся, словно, и не рад был, что попал в этот двор, потом достал из кармана сигареты и не спеша направился к скамейке, где сидели старики.

– Доброго здоровья, – сказал он, подходя. – Огонька не найдется случайно?

– Не дымим, – неожиданно звонким фальцетом бодро отозвался румяный, круглолицый старик в очках. – Давно бросили, сынок. Пожить еще охота на этом свете, понимаешь. – И он хохотнул.

– Ну и ладно, – согласился Виталий. – Сам тоже здоровей буду. Зато посижу, если разрешите.

– Отчего же и не разрешить. Милости просим, – прохрипел другой старик, усатый, в темной шляпе, опиравшийся на палку, и посмотрел на Виталия строго, даже чуть подозрительно из-под лохматых бровей. – Неужто устали?

– Устать особо не устал, но, признаться, проискал ваш дом порядком, – усмехнулся Виталий. – Больно уж путаные переулки тут.

– Это точно, что и говорить, – весело подхватил круглолицый старик. – Слава богу, сейчас подшофе не возвращаемся, а то и сами иной раз дорогу не найдем.

– Ты, Сеня, скажешь, – недовольно проворчал старик в шляпе.

– А что? Мало мы, по правде говоря, выпивали? О-хо-хо! И что? Мне вот, если так сказать, за восьмой десяток перевалило. А хоть куда! Пульс даже не прощупывается. А почему? В городе долго не жил, хоть и москвич потомственный. Служба была исключительно на природе, в Сибири. Семнадцать лет и восемь месяцев.

– Ты бы лучше о своей службе помалкивал.

– Это почему такое? – заносчиво ответил круглолицый. – Меня высшие власти туда направили. И ордена давали. А я что, виноват, если уж так спросить? Что велели, то и делал. А сказали «уходи» я и ушел. И партбилет унес в целости. И пенсию вот получаю побольше твоей.

– А людей за что губил? – неуступчиво и сурово спросил другой.

Видно было, что спорили они на эту тему не раз и только что тоже.

– А я не губил. Они сами… Ну, какие условия были, понимать надо.

– Ты газеты, Сеня, читаешь? – неожиданно спросил старик в шляпе, спросил строго и устало, даже как-то сочувственно, по-прежнему тяжело опираясь на палку.

– Ну, читаю, – настороженно ответил круглолицый.

– Телеграмму вчера из Аргентины прочел?

– Ну, не помню. Что такого? – с некоторым облегчением ответил Сеня, ожидавший, видимо, от газеты каких-то более неприятных сообщений.

Виталий невольно попробовал припомнить, что он такое прочел вчера насчет Аргентины, но тоже ничего особого на память не пришло.

– А там писали, – хмуро продолжал старик, – что к суду привлекаются, оказывается, генералы, которые во время недавней диктатуры там у них нарушали права человека и засадили за решетку всего-то несколько тысяч невиновных людей. Уразумел?

– А мне на нее наплевать, на Аргентину твою, – горячо объявил круглолицый Сеня. – И человеку голову не морочь. Он небось по делу пришел. – И, обращаясь к Виталию, спросил: – Вам кого здесь у нас надо-то?

– Да вот Сопкины тут живут. Гриша нужен.

– О, жених твой, Афанасьевич. К нему, выходит, пришли.

Веселый Сеня обращался к своему суровому собеседнику так безмятежно и приятельски, словно и не было у них только что никакого спора.

– Это как же понимать? – улыбнулся Виталий. – Чей Гриша жених?

– Так он за внучкой его ухлестывает, за Галинкой, – ухмыляясь, пояснил Сеня. – Говорят, свадьба скоро.

– Да хватит тебе, балабол, – сердито оборвал его Афанасьевич. – Какая там свадьба, ты что? Я за него и Мурку свою не отдам.

– Вот Муркой своей и командуй, – продолжал веселиться Сеня. – А молодежь ноне никого не спрашивает. Еще спасибо скажи, что жениться надумали.

– А свою бы внучку вы за Гришу отдали? – поинтересовался Виталий.

– Нипочем. Он, понимаешь, парень несамостоятельный. С кем поведется, от того и наберется. Вот и профессия будет папаши, Петра Евграфовича, и нрав его же.

– А каков его нрав?

– Каков? – переспросил круглолицый Сеня и посмотрел на своего соседа. – Каков, а, Афанасьевич, как ты определишь, одним словом если?

– Так и определю, – просипел тот, по-прежнему опираясь подбородком на палку и хмуро глядя куда-то перед собой. – Лизоблюд, и в узком, и в широком смысле слова. А можно еще сказать – прохвост.

– Во, видали? – обратился Сеня к Виталию и в свою очередь спросил: – А вы сами откуда будете, если не секрет?

– Да из Гришиного ПТУ, отстает он кое в чем.

– А-а, ну да, это, конечно, наблюдать надо. А мы, считай, сто лет соседи с ними, – он уже не упоминал о семнадцатилетнем перерыве. – Меня, значит Семеном Никитовичем величают, ну а его – Иваном Афанасьевичем. Старые московские пеньки, деды и прадеды тут проживали. И на гражданскую и в Отечественную отсюда уходили. – Он покосился на своего соседа и туманно пояснил: – Ну, я это вообще сказать хочу. А если к примеру, то вот Иван Афанасьевич наш.

– И Петр Евграфович тоже отсюда уходил? – спросил Виталий.

– В гражданскую молод был, а в Отечественную тут кренделя выписывал по причине якобы здоровья, – хмуро сообщил Иван Афанасьевич и, бросив взгляд на Виталия, в свою очередь спросил: – Вас-то как зовут?

– Да просто Виталий. Рано еще по отчеству величать.

– Ну и верно рано, так еще погуляйте, – весело поддержал Семен Никитович и важно добавил: – А что до Гришки, то искаженное парень воспитание получает. Это не я говорю, это вот он говорит, ученый человек. А я с ним согласен. Верно, Афанасьевич?

– Насчет воспитания верно, – сдержанно согласился Иван Афанасьевич. – Кто это сейчас кулакам волю дает. Атавизм какой-то. И вообще страх хорошего не воспитатель.

– Страх это порядок, говорили, – вскользь заметил веселый Сеня, ставший вдруг скучным и строгим.

– Тех, кто так говорил, Сеня, уже нет, слава богу. Но проблемы с воспитанием есть, серьезнейшие проблемы.

– Балуем. Все дозволяем, – вскипел вдруг злостью Сеня. – Добренькие больно стали.

– Не-ет, вокруг еще много жестокости, – вздохнул Иван Афанасьевич. – Где пьянь, где эгоизм, там и жестокость, и цинизм, и ничего святого.

– Насчет зелья да, – неожиданно охотно согласился Сеня. – И пьяни этой развелось небывало, я тебе скажу. Может, сейчас поубавится, ежели вовсе не перетравятся чем попало. Вот и Петька… Петр Евграфович, – поправился он, взглянув на Виталия. – Чуть что, так Гришку кулаком и гладит.

– Свою угодливую натуру из него делает, – проворчал Иван Афанасьевич. – Сам весь день до ночи спину перед людьми гнет, а на другой день фонбарона из себя корчит. Самая мерзкая порода.

Видимо, оба старика, при всей разнице во взглядах, были решительно настроены против Сопкиных – и старшего, и младшего.

– Да, ничего хорошего из этого в будущем не получится, – осторожно заметил Виталий, с интересом слушавший этот непривычный ему разговор и боясь помешать его течению.

– Уже не получилось, – строго констатировал Иван Афанасьевич.

– А ведь денежки у Петьки водятся немалые, – завистливо усмехнулся Семен Никитович. – Профессия-то прибыльная, если, конечно, умело вести.

– И совести не иметь, – сипло пробурчал Иван Афанасьевич, не меняя позы и все еще опираясь подбородком о свою палку.

– Само собой, – быстро согласился Семен Никитович. – Чуть пьяненький, он его – раз и в обсчет пустит. Или еще какие услуги. Знаю я эту механику.

– Ничего ты, Сеня, не знаешь, – Иван Афанасьевич покачал головой. – Откуда тебе ее знать? В наше время, когда мы молодые были и ты человеком был, эта механика с услугами еще, можно сказать, в зачаточном состоянии была, – он многозначительно поднял сухонький потемневший палец. – А сейчас шагу не сделать, чтобы чего кому не дать. Да что далеко ходить. Вон в моей школе, мне рассказали, прошлой весной отличница на экзаменах по трешке брала с ребят за решение задачек. Каково? Разве в наше время это могло быть? Бескорыстно подсказывали, по дружбе. А сейчас видал как? Откуда? От взрослых.

– А Гриша как на это смотрит? – спросил Виталий, до сих пор не вмешивавшийся в разговор стариков, чрезвычайно его самого взволновавший, и боясь этому разговору чем-нибудь помешать.

– Гришка-то? – весело переспросил Семен Никитович и махнул рукой. – Зеленый еще. Ха-ха.

– Вот дед у них был, – добавил Иван Афанасьевич, бросив быстрый взгляд на веселого Сеню. – Тоже по этому делу всю жизнь служил. Небось помнишь его, Сеня? Совсем другой человек был. И спину не гнул, и душой – ни-ни. Мы о нем такое хорошее помним, что не всякому скажешь. Время-то до войны было ого какое… – Он снова оглянулся на Сеню и хмуро усмехнулся. – Вот он в то время в Москве не был.

– Слышал, – сдержанно отозвался Виталий, ловя себя на том, что никогда не решился бы вести такой разговор со случайным собеседником.

– Уже хорошо, – согласился Иван Афанасьевич. – Потому что нигде вы об этом сейчас не прочтете. А знать историю Отечества надо во всей полноте, и хорошее, и плохое. Это я вам как учитель истории говорю. Бывший, правда.