Текст книги "Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Аркадий Адамов

Соавторы: Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 136 (всего у книги 205 страниц)

Он неловко кивнул на прощание и прикрыл за собой тонкую дверь.

А вскоре перед Откаленко беспокойно ерзал на стуле невысокий плотный взъерошенный человек, темноволосый, с седыми висками и агатовыми, чуть навыкате глазами. Одет он был небрежно, галстук съехал набок, под расстегнутым халатом виден был тоже расстегнутый пиджак, клетчатая рубашка обтягивала живот. На волосатом пальце блестело широкое кольцо-печатка.

– Илья Зиновьевич, – обратился к нему Откаленко, ощущая какую-то неприязнь к этому неряшливому суетливому человеку. – Вы были с Иваном Ивановичем на болоте, когда…

– Был, был, – торопливо перебил его Илья Зиновьевич, вертя на пальце кольцо. – Ваня мне уже все доложил, можете быть уверены. Убили, значит, прохвоста. Ай-яй-яй.

– Но как же он ехал с такими деньгами ночью поездом?

– Что вы! Как можно! – воскликнул Илья Зиновьевич, возбужденно взмахнув обеими руками. – На машине должны были отвезти. И еще двух молодцов в охрану выделить. Он мне сам это сказал.

– А ехал тем не менее поездом.

– Организационные неувязки. Всюду бывают. Вот и не уберегли. Теперь одним прохвостом меньше будет, вы подумайте!

Илья Зиновьевич скорбно, без тени иронии покачал кудлатой головой, и по тону его было неясно, жалеет он «прохвоста» или нет. Но тут же он не очень добро усмехнулся и, подняв волосатый палец, назидательно произнес:

– Однако известно, что индивидуальным террором от прохвостов не избавишься. Каждый порядок выводит на сцену сооответствующих людей.

– Это в каком смысле? – сухо осведомился Откаленко.

– А в том, что менять надо порядок в нашей системе. Вам же Иван Иванович, кажется, все объяснил или нет? – Илья Зиновьевич насмешливо блеснул своими агатовыми глазами. – Дайте мне два, даже три плана, и дайте заработать честно! – уже запальчиво, с вызовом воскликнул он. – Вот этими руками! Как отец работал! Как дед! – Он машинально дотронулся до кольца.

Это требование неожиданно понравилось Откаленко своей искренностью и даже какой-то дерзостью. Он сочувственно посмотрел на смуглого человека с седыми висками и уже другим тоном сказал:

– Лично я бы вам дал хоть сейчас три плана и заработок, а так придется вам, видимо, подождать.

– Мы другого подождем, – многозначительно сказал Илья Зиновьевич и снова покрутил свое кольцо. – Мы с Ваней посмотрим-посмотрим да и купим патент. А? Вот хохма будет!

– Ну и покупайте.

– Я бы, клянусь вам, хоть сейчас. Но Ваня говорит, надо подождать. Я тоже понимаю, что надо. Но мой характер мне покоя не дает. С ним только два человека могут ужиться, Ваня и моя жена Соня. Все! – Он энергично выставил вперед руки и продолжал: – И опять же, где взять деньги? Патент – это не печень трески, которой, кстати, уже нет. Он ой-ой как кусается! А тут еще наше болото. Это же все надо понять.

– Кстати, о болоте, – сказал Игорь. – Кто такой Журавский, не знаете? Олег Дмитриевич. Не имеет ли он отношения к товариществу?

Илья Зиновьевич пожал плечами.

– Понятия не имею.

– А Птицына вы знаете, Ноя Герасимовича?

– Как же, большой человек, – насмешливо сказал Илья Зиновьевич. – Вот кто покойнику кровь попортил. Ой, компания. Кошмар!

– А в чем у них дело было?

– В шерше ля фамм, конечно.

– В чем, в чем? – не понял в первую минуту Игорь.

– В женщине, я хочу сказать, – пояснил Илья Зиновьевич. – А если уточнить, то в молодой супруге Семена Прокофьевича.

– Роман, что ли, был?

– Ого! Еще какой. Дикий. Можно сказать, африканский. С его стороны, правда.

– А с ее?

– А с ее обычный. Я бы даже сказал, между нами… привычный, – Илья Зиновьевич хитро усмехнулся. – Это еще та особа, я вам доложу. Африканский роман у нее может быть только за доллары.

– Ну и чем кончилось?

– Семен Прокофьевич развод ей дал. Все! Но только я лично полагаю, что это лишь хитрость была.

– Какая же тут хитрость?

– Лариса обоих вокруг пальца обвела.

– Это как же?

– А вы ее увидите и сами поймете. Дорого стоит.

– Хороша?

– То есть не то слово. Богиня! Но вся соль в контрасте. Снаружи – свитая красота, а внутри – смрад. Это же кошмар, вы поймите! Вам такие женщины не попадались, если честно?

Игорь не привык к подобным разговорам с незнакомыми людьми, и он не обладал веселой общительностью Лосева, чтобы такой разговор поддержать и использовать, поэтому он лишь буркнул:

– Это к делу не относится. Ну и что такого в этой Ларисе?

– Ха! Что такого, – увлеченно ответил Илья Зиновьевич, даже не замечая смущения своего собеседника. – Это она, если хотите знать, заставила Семена Прокофьевича перебраться в Москву из Николаева. И тут же организовала постоянную прописку. Известным путем, конечно. Но это же надо, я извиняюсь, его найти! И нашла. А через три месяца у них уже была кооперативная квартира. В обход, между прочим, всех законов. Представляете? Красивая женщина – это почти гипнотизер. Ну и, конечно, по пути два-три бесплатных романа. Затем появилась машина. А сейчас и дом на болоте готов. Что я говорю – дом! Храм! Все поклоняются. И тут сразу развод. Представляете? Все ей. Семен Прокофьевич голенький остается. Может хоть сейчас идти в тюрьму, конфисковывать нечего. А у нее уже товарищ Птицын на очереди. И все олл райт!

– Товарищ Птицын к этому руку не приложил? – поинтересовался на всякий случай Игорь, сам, впрочем, не очень веря в такую возможность.

– Ну что вы, что вы! – замахал обеими руками Илья Зиновьевич. – Нив коем случае. Солидный же человек. И вообще… Ха-ха-ха! Хотел бы я посмотреть. Я вам так скажу, – он поднял палец, как бы призывая сосредоточиться. – В любви мужчины ведут себя по-разному, иной раз так оригинально, что и подумать нельзя было. Как, впрочем, и женщины. Это я вам говорю. Вы человек молодой, вы этого могли еще не охватить. Одни все на алтарь несут. Другие всегда себя видят отдельно от предмета. Вот так и эти, Птицын и Лариска. И потом, товарища Птицына мне, между нами говоря, жаль.

– А у этой Ларисы помоложе поклонника неужели нет? Птицын-то староват для нее. И потом, семья у него как-никак.

– Нет, вы мне просто нравитесь! – воскликнул Илья Зиновьевич, хлопая себя по коленям. – А почему бы и нет, я вас спрашиваю? Вполне и даже наверное. Она же любит блеск, шик, рестораны, танцы-шманцы всякие и чего там еще, я знаю? А товарищ Птицын на это не способен уже. Ну а если блеснет доллар, боже мой, она разденется и на столе плясать будет. Но я лично этого не видел. Я – нет!

Илья Зиновьевич сказал это чуть фатоватым тоном, словно оберегая красавицу Ларису от соблазна. Кроме того, было ясно, что больше он не знает

«Ниточка пока не рвется, – подумал Откаленко. – И тянется дальше. Добрались и до «любимой женщины» товарища Птицына. Ну а теперь любопытно знать, как тот золотой кулон попал к этому шкодливому коту, к Серкову».

– Словом, вам надо познакомиться с этой Лариской, – заключил Илья Зиновьевич. – Вы таких женщин еще не видели, ручаюсь.

Игорь усмехнулся.

– Я, к сожалению, всяких видел. Такая же пока дорогая путанка, как и некоторые другие. Сопьется и кончит плешкой у трех вокзалов. Замужем-то ей не сидится, вы же видите.

– Ну да, да, – неопределенно закивал Илья Зиновьевич, с трудом, видимо, что-то поняв из последних слов Игоря.

«Будем прощаться», – решил наконец Откаленко.

Было уже темно, когда он ушел из ювелирной мастерской. «Пора и к своей «любимой женщине», – подумал Игорь, усмехнувшись, но тут же с неудовольствием вспомнил, что Лены может и не быть дома. Все-таки невезучий он человек! Первая его жена так не любила его работу, что не выдержала ушла и забрала сына. А вот вторая так эту работу любит, что, кажется, уйдет он сам. Вообще-то если говорить честно, то Лена прирожденный оперативный работник. Она смела, находчива, контактна. Это все говорят в МУРе. Но ему от этого не легче И волнуется он за нее от этого не меньше. Просто покоя не знает, что отражается, между прочим, на его собственной работе. А это последнее дело.

Полный этими беспокойными мыслями, Игорь наконец добрался до дома. Зайдя во двор, он задрал голову и увидел в знакомом окне свет. И сразу стало тепло и радостно. «К собственной жене каждый раз идешь, как на свидание», – с притворной сердитостью проворчал про себя Игорь. Нет, никогда он от Ленки не уйдет, не сможет уйти, это уж точно.

…Наступившее утро было воскресным. Но оно не ознаменовалось, как у Лосева, неторопливым, поздним чаепитием. Лена исчезла чуть свет. А Игорь, вяло закончив завтрак в одиночку и проглядев утренние газеты, не спеша отправился по новому адресу, в Крылатское, где в трехкомнатной кооперативной квартире жила бывшая супруга многогрешного Семена Прокофьевича Лямкина, некая Лариса Васильевна Фаворская. Фамилию мужа она, видимо, в свое время взять не пожелала, по понятным причинам, впрочем.

Тот высоченный светлый дом в прекрасном новом районе Москвы, недалеко от известного гребного канала, весь утопавший в густой, еще не облетевшей зелени рощ и скверов, Игорь нашел быстро. И вскоре он уже звонил в дверь на пятом этаже, куда его бесшумно вознес один из новеньких просторных лифтов.

Дверь открыла молоденькая стройная женщина, на вид почти девочка, в голубом красивом халате, с копной рыжих волос и нежным фарфоровым личиком, тонкая, изящная шейка невольно притягивала взгляд, а длинные и, очевидно, дорогие серьги еще больше подчеркивали ее изящество, а заодно и маленьких розовых ушек. Словом, женщина была и в самом деле хороша. «Просто какой-то бриллиант в оправе», – подумал Игорь.

– Лариса Васильевна? – вежливо осведомился он и снова, уже ядовито, подумал: «А нет ли у тебя, милая, клички? Надо будет проверить по учетам на всякий случай».

Фарфоровое личико женщины оживилось, в больших серых глазах вспыхнули огоньки, и коралловые губки дрогнули. Лариса Васильевна заулыбалась, чуть порозовела, блеснули влажные перламутровые зубки, и Игорь понял, что понравился.

– Да, это я, – мило ответила Лариса Васильевна. – А вы кто?

Произошло знакомство, которое, вопреки ожиданию Игоря, хозяйку нисколько не смутило. Она только стала, пожалуй, еще оживленнее и обаятельнее. От нее исходила какая-то сладкая волна легкомысленного, будоражащего, дразнящего веселья. И это невольно в первый момент подействовало на Игоря. Он вдруг ощутил желание пофлиртовать, обнять ее. Это показалось так заманчиво и доступно, что у Игоря на миг пересохло во рту. И женщина мгновенно уловила его состояние и тут же пошла навстречу, слишком быстро, поспешно, не поняв, не раскусив до конца пришедшего к ней симпатичного молодого человека, не имея нужного тут опыта. Ведь пришедший был совсем не похож на тех мужчин, с которыми она привыкла иметь дело, которые ее окружали до сих пор.

– Садитесь, садитесь, – оживленно засуетилась она, когда они прошли в комнату. – Сейчас мы попьем кофе, вдвоем, – она стрельнула веселыми глазками в сторону Игоря. – Я ведь никого не жду. И только что встала.

Вот тут Игорь вдруг и пришел в себя и даже облегченно вздохнул. Одновременно он понял, что ни маленький жалкий Лямкин, ничтожный человек, несмотря на все его неправедные богатства, ни толстый пожилой Птицын не могли, конечно, дать этой юной женщине той радости жизни, того сверкающего, бешеного круговорота, которого она жаждала. Нет, кто-то другой должен был утолить эту жажду, кого-то она должна была найти, молодого, сильного, энергичного, словом, героя в ее вкусе, конечно. Он должен был существовать и играть какую-то роль в происходящих вокруг нее событиях. Впрочем, он может быть не один. Могут быть разные, каждый раз новые, желательно «импортные», с валютой. Да, и это возможно. Значит, надо проверить, как обстоит дело сейчас.

Усаживаясь возле низкого полированного столика, Игорь с улыбкой спросил:

– А что, Лариса Ва…

– Просто Лариса, – весело перебила она. – И я вас буду называть Игорь, можно?

Вскоре они уже осторожно потягивали кофе из маленьких причудливых чашечек и курили.

Лариса безмятежно болтала, и ни тени тревоги нельзя было уловить в ее лучистых, веселых глазах, хотя приход сотрудника уголовного розыска, казалось, кого угодно должен был насторожить и обеспокоить.

– Что же вы не спрашиваете, зачем я к вам пришел? – поинтересовался Игорь.

– А! – безмятежно махнула рукой Лариса. – Сами скажете, когда надо будет, верно? И чего спешить? Лучше попьем спокойно кофе. Вам, Игорь, уже самому, наверное, надоело все время всех допрашивать, всех в чем-нибудь нехорошем подозревать, правда?

Она большими наивными глазами посмотрела на Игоря.

– А я вовсе не всех допрашиваю, – улыбнулся Игорь. – И не всех подозреваю. Вот вас я разве сейчас допрашиваю?

– Ну, верно, – согласилась Лариса, лукаво и как-то заговорщически улыбнувшись. – Делать нам с вами больше нечего, что ли?

– И не подозреваю я вас ни в чем, – продолжал Откаленко, словно не замечая игривого ее тона. – А между тем случилась большая беда: убит ваш бывший муж, Семен Прокофьевич Лямкин.

– Ой, не может быть! – испуганно всплеснула руками Лариса, чуть не выронив при этом сигарету, и округлившимися глазами посмотрела на Игоря. – За что же его убили?

– Пока неизвестно. Может, вы догадаетесь?

– Господи, откуда же мне знать?

– Ну, все-таки не один день с ним прожили. Может быть, враги у него были, поссорился с кем-то, что-то не поделили. Да мало ли.

– Ах, мы с ним всегда оставались чужими людьми, – заученно произнесла Лариса, махнув рукой. – Дурочка была. Кончила десятый класс и выскочила за него, как сумасшедшая. Подальше бы только от папы с мамой. Как будто не могла жить, как хотела.

– А как вы хотели? – улыбнулся Игорь.

– По-своему. Думаете, я себе цену не знаю? Между прочим, к вашему сведению, внешность – такой же дар природы, как талант. У одного есть, у другого нет. Закапывать в землю ни то, ни другое нельзя, если уж бог дал, – безапелляционно и даже с вызовом произнесла Лариса чьи-то, видно, понравившиеся ей слова. – А у меня и специальность есть, секретарь-машинистка. Не требуется?

Она ослепительно улыбнулась.

– А рекомендация с последнего места работы будет?

– Ого! Еще какая. Валентин Степанович чуть не плакал, когда я уходила. У меня характер исключительно подходящий для этой работы. Тут что надо? Уметь язык держать за зубами, организованность и преданность своему шефу. Буквально во всем.

– И вам нравилось?

– Первое время да. А уж как я нравилась, – мечтательно и самодовольно улыбнулась Лариса. – И чем мне только Семен Прокофьевич голову вскружил, не понимаю.

– Небось подарками, – усмехнулся Игорь, – все-таки ювелир… – И он снова спросил:

– Значит, ничего вы тут предположить даже не можете? И подозревать тоже?

– Ну, конечно. Я вообще была далека от его дел, если хотите знать. Но какой ужас!

Свеженькое большеглазое личико Ларисы с пухлыми розовыми губками приняло выражение такой наивной чистоты и испуганной растеряннности, что Игорь невольно подивился ее актерским способностям. Хотя и здесь был очевидный промах: вся ее веселая, кокетливая безмятежность с этими последними словами совсем не вязалась. Тем не менее Игорь прикинулся до крайности растроганным и, конечно, полным желания помочь. И он озабоченно и туманно пояснил:

– Тут надо будет только иметь в виду ваши интересы.

– Какие интересы? – тут же встрепенулась Лариса.

– Ну как же. Начнется следствие и… – Игорь помедлил.

– И что? – напряженным тоном переспросила Лариса.

– Может встать вопрос, – заключил Игорь. – Откуда, мол, все нажитое и, допустим, вам при разводе переданное?

– Господи, да что он такого мне передал, что? – взволнованно и зло воскликнула Лариса, которую окончательно покинуло безмятежное и игривое настроение.

Лицо ее как-то сразу вдруг поблекло и даже осунулось, губы стали тоньше, и в глазах возник тревожный, сухой блеск.

– Мало ли что, – уклончиво ответил Игорь. – Полагаю, лучше до этого не допускать.

– А как, как?

– Надо быстрее найти убийцу, понимаете? Без копания в делах Семена Прокофьевича.

– Ах, ну где же его найти? – тоскливо и раздраженно вздохнула Лариса и вполне искренне добавила: – Господи, как мне все надоело, если бы кто-нибудь знал.

– Что вам надоело?

– Да все. Суета, беготня, мужики, шмотки, фирмы всякие.

– Ого! Вот этого я от вас не ожидал, признаться, – улыбнулся Игорь.

– Я сама от себя этого не ожидала. А теперь у меня другая мечта, представьте. Хочу немного счастья. Вот и все.

– Кто же не хочет, – серьезно кивнул Откаленко. – А что для этого надо?

– Тихая жизнь с любимым человеком, – мечтательно произнесла Лариса, чуть улыбаясь и глядя куда-то в пространство.

– Если и он согласится на такую жизнь. Откаленко произнес это так значительно, словно знал, что тот человек на такую жизнь не согласится.

– Нет, он согласится, – самодовольно и задумчиво возразила Лариса. – На такую жизнь со мной всякий согласится.

Игорь усмехнулся.

– А на какую «такую»? – спросил он. – Думаете, кооперативная квартира, дом на болоте, «Жигули» да всякие камушки от Семена Прокофьевича его устроят? Не-ет, не ждите.

– Устроят, устроят, – все так же мечтательно, но на этот раз с ноткой непонятной угрозы произнесла Лариса, продолжая смотреть куда-то мимо Игоря. – Пусть попробует без меня обойтись.

– Ему, наверное, очень мешал Семен Прокофьевич, – в тон ей осторожно сказал Игорь.

– А! – досадливо произнесла Лариса, но в ответ на какие-то свои мысли вдруг остро и враждебно взглянула на Игоря. – Да вы валяйте без подходов. Хотите знать, если у меня такой человек или нет, да?

– Допустим, хочу. Скажите?

– А вот не скажу. Еще отнимете. И вообще… – Она вздохнула. – Это все мечта. Место свободно.

Игорь внимательно посмотрел на нее, потом неожиданно спросил:

– Скажите, Лариса, вы помните золотой кулон, подарок Ноя Герасимовича?

– Да, – удивленно произнесла Лариса. – Откуда… – И, опомнившись, жадно поинтересовалась: – Нашли, да? Это мой!

– Ну, если ваш, то опишите его, – усмехнулся Игорь.

– Пожалуйста. Он вот какой…

Лариса начала взволнованно и сбивчиво, но в конце концов все же довольно точно описала кулон, преподнесенный Гариком Серковым своей легкомысленной подружке Марине Булановой. Под конец Лариса запальчиво спросила:

– Ну что? Скажете, не такой?

– Похож. И вам его, видимо, вернут. Надо будет, чтобы и Ной Герасимович его опознал.

– Опознает, не бойтесь, – угрожающе протянула Лариса. – Пусть попробует не опознать. Он тысячи три стоит. И потом, там надпись есть.

– Надписи уже нет.

– Стерли! – зло воскликнула Лариса. – Ясное дело, если украли. – И тут же с любопытством спросила: – А вы его у кого нашли?

– А вам знакома такая фамилия – Журавский, Олег Дмитриевич?

– Журавский?.. – задумчиво переспросила Лариса, зажав между колен розовые ладошки и задумчиво глядя на потолок. – Где-то я слышала… Кто-то называл такую… Ох, не помню… Ах, да! – вдруг оживилась она. – Ну что вы, разве он мог украсть? Это же из кино мужчина.

– Ваш знакомый?

– Ноя Герасимовича. Так что это уж…

– Я и не говорю, что он украл, – возразил Игорь и снова спросил: —А Гарика знаете?

Лариса бросила на Игоря настороженный взгляд.

– Ну…

Кулон оказался у него.

– Врете, – грубо отрезала Лариса и нервно закурила новую сигарету.

– Зачем мне врать?

– Ну, тогда я ничего не понимаю. Чтобы Гарик… у меня… Не понимаю.

– Это другое дело, – согласился Игорь. – Ну а мы скоро, надеюсь, поймем. И тогда вам расскажем. Гарик, он, знаете, на многое способен. Вы его хорошо знаете?

– Еще бы! – Лариса, не удержавшись, прыснула.

– Так чего вы удивляетесь? – Игорь, взглянув на часы, поднялся. – Надо идти.

– А как же кулон? – обеспокоенно спросила Лариса.

– Мы вас известим.

Они вышли в переднюю, и Игорь галантно распрощался. Однако интонации у обоих были теперь вполне деловые.

Игорь бегом спустился по лестнице. Что ж, воскресенье он провел с пользой. Теперь предстоял весьма хлопотный понедельник.

Хлопотный понедельник оказался и у Лосева.

Предстоял допрос Серкова. Позиция у него была – все отрицать. Правда, Виктор Анатольевич не пытался прижать его уликами. Правильно, это был разведочный допрос, первое знакомство, так сказать. И еще деталь – Серков откуда-то знает его, Виталия. Интересно, откуда, от кого. Ведь они раньше никогда не встречались, память у Виталия хорошая.

Он сидел у себя в комнате, уже вызвав Серкова на официальный, по поручению следователя, допрос и в последний раз перебирая в уме все известные ему, с немалым трудом добытые, кстати, сведения об этом подлом парне. Виталий ощущал знакомое уже ему волнение. Так бывало всегда в последние минуты перед важным и трудным допросом Ожидание предстоящей схватки обострялось еще и тем, что вопрос «кто кого» тут решался отнюдь не однозначно. Бывали и неудачи, поражения, иногда досадные, глупые, из-за одного неосторожного слова, ошибочного вопроса или элементарного просчета в тактике. Впрочем, иногда неудача оказывалась закономерной, когда просчет допускался стратегический, когда, например, недооценивался противник и переоценивались собственные шансы на успех, собранные сведения и улики.

Но в последнее время Лосева все больше беспокоило и другое. Новые идеи возникали в жизни, новые правила, процедуры, новые порядки, разумные, справедливые, демократичные, но… неудобные, непривычные и потому пугающие. Вот, например, сейчас предстоит, по существу, первый допрос Серкова, первый! И вдруг на нем будет присутствовать адвокат? Как в других странах. Так сейчас и у нас предлагают. Каково? Как это может подействовать на того же Серкова, предположим? Будет смелее, наглее или осторожнее? В некотором смысле адвокат, наверное, будет стеснять и его. А будет ли он стеснять Виталия? Ну еще бы! Причем Виталий ведь вовсе не собирается нарушать закон. Не только бить заключенного, а такое случается, чего уж там говорить, в милиции немало еще случайных людей, как всюду, впрочем, – так вот, не только бить, но и запугивать, грозить, провоцировать, толкать на подлость или предлагать бесчестную сделку – ничего подобного Виталий никогда себе не позволял. И все же присутствие адвоката будет его стеснять, будет мешать. Чему? Да прежде всего установлению контакта с допрашиваемым, человеческого контакта, который ведет к откровенности, к признанию, нет, не вины пока, а ко всяким другим признаниям, житейским, человеческим, о мечте, о близких, о любви, обо всем, что мучает человека, когда он один, в глухих стенах тюрьмы, насильственно оторван от привычной жизни. Но больше всего его мучают, занимают мысли о его вине, о совершенном, и они так или иначе выплескиваются в таком откровенном, человеческом разговоре. Но всему этому помешает третий человек, адвокат, Ведь у него будет совсем другая задача, и она будет мешать откровенности, вот ведь что. Да-а, ну и жизнь начнется у них. Как к ней привыкнуть, как приспособиться? Но как-то приспосабливаются там, где это уже давно существует. Как-то коллеги работают, и, говорят, неплохо.

Да, все это, видимо, предстоит, и все это конечно же необходимо. А пока какое-то неизмененное, подспудное чувство подсказывало Виталию, что его ждет на очередном допросе. И ощущение возможной неудачи немедленно мобилизовывало, подстегивало его. Вот такое ощущение откуда-то взялось и сейчас. Хотя из всего того, что он знал о Серкове, казалось бы, вовсе неоткуда было взяться этому неприятному ощущению. В конце концов парень как парень, молодой, горячий, неглупый, ну и подлец, конечно, преступник, опасный преступник. С такими Виталий встречался уже не раз. И все-таки…

Но в этот момент в комнату постучали.

Конвойный милиционер ввел Серкова и остался у дверей. А Серков, усмехаясь чему-то, пружинистой походкой приблизился к столу, за которым сидел Лосев, и без приглашения, по-хозяйски свободно опустился на стул, бережно положив на колени перевязанную руку. Был он в знакомом Виталию сером костюме и красной рубашке с расстегнутым воротом. Черные блестящие волосы были зачесаны назад, модно закрывая уши, на смуглом грубоватом лице влажно блестели дерзкие глаза, на губах блуждала нагловатая ухмылка.

– Здравия желаю, начальник, – бодро сказал он. – Сами хватаете, сами допрашиваете? И думаете, что я вам больше, чем старичку следователю, расскажу?

– Надеюсь, расскажете, – спокойно подтвердил Лосев. – Придется рассказать, Серков. Ну, не все, конечно. Кое-что мы и так знаем.

– Что же вы знаете, интересно?

– Это вы потом поймете, из моих вопросов. А для начала познакомимся. Капитан Лосев. Ну а вас я знаю.

– Лосев? – недоверчиво и озадаченно переспросил Серков. – Вот вы, значит, какой.

– Какой?

– Да я слышал, вы старше. Ну и… злее, что ли.

– От кого же это вы слышали? – улыбнулся Лосев.

– Так, от одного человека, – уклончиво ответил Серков, не спуская глаз с Виталия. – Только он… умер.

– Он не умер, он убит, – сухо возразил Лосев, вспомнив вдруг про записку в кармане убитого Лямкина, и тем же тоном отрывисто спросил: – Лямкин, что ли?

– Не. Не угадали, – насмешливо ухмыльнулся Серков.

– Угадал, – возразил Виталий. – Не так уж трудно, кстати, и угадать. Записочка у него в кармане была. И улыбаться вам совсем не хочется, Серков. Так что не старайтесь. Вопрос-то, в общем, пустяковый. А Лямкина Семена Прокофьевича вы знали, не так ли?

– Представьте себе, не помню, – все так же весело, но уже с вызовом ответил Серков.

– А что это вы так веселитесь, Серков? – спросил Виталий. – Я ведь сказал, что он убит, а вам почему-то весело.

– А потому что я всю вашу игру заранее вижу. И ничего у вас не получится, предупреждаю.

– Какая уж тут игра, – вздохнул Виталий. – Убийц надо искать, разве это игра?

– Спросил он так просто и естественно, что Серков, невольно поддаваясь его тону, так же естественно ответил:

– Кто говорит. Дело серьезное.

– Ну а Лямкина вы знали? – повторил свой вопрос Лосев.

– Знал, – резко ответил Серков. – Ну и что? Вопрос был, казалось, вполне безобидный. Но с ответа на него начинался как бы совсем другой разговор, другая возникала интонация, другое настроение. Серков незаметно начинал отвечать на вопросы.

– От него вы про меня и слышали?

– Почему так думаете?

– Я же сказал, у него записочка была. С моей фамилией. Зачем записал, как думаете?

– Почем я знаю.

– А я вот догадываюсь. Записал он ее, конечно, не случайно. Дела у него, видно, были нечистые. Возможно, запутался. И дымком потянуло. Гореть начал. Ну и решил он мне покаяться. А то и заложить кого, чтобы самому выскочить.

– Это не к вам небось бежать надо. Тут ОБХСС требуется.

– Вообще-то конечно. Но вот он собрался ко мне. Видно, кто-то что-то ему про меня шепнул. Логично?

– Похоже, – заинтересованно согласился Серков.

– И вот не добежал до меня. Кто-то, возможно, решил помешать. Кому-то он о своем намерении неосторожно сболтнул, я полагаю. А?

– Похоже, – уже машинально повторил Серков. Он, как видно, о чем-то в этот момент задумался.

– Не вам ли случайно сболтнул? – спросил Лосев.

Серкова надо было вывести из этого спокойного состояния.

Он вздрогнул и враждебно посмотрел на Лосева.

– Вы куда меня тянете, начальник? – хитро и зло спросил он. – Чего повесить хотите? И без меня, кому надо было, тот знал.

– Да, – задумчиво согласился Лосев. – Скорей всего, вы правы. Это очень важно, Серков. Вы даже сейчас не понимаете, как важно.

– Куда уж мне, дурачку-фрайерку, – насмешливо и недобро ответил Серков.

– Не в том дело. Ну ладно, – махнул рукой Лосев. – Надо кое-что оставить и на будущее. А когда вы Лямкина видели последний раз, помните?

– Недели две назад. Ну и что, я спрашиваю?

– Ну, правильно. Вы его видели в последний раз второго сентября. Ровно две недели назад. Сегодня шестнадцатое. Поздно вечером приехали с ним поездом из Лупановки. Так?

– Не помню.

– Придется вспомнить. Мы поможем. Вы еще закусили с ним в буфете на вокзале. Вас там обоих буфетчица запомнила. Хотите очную ставку с ней?

– А-а, толстая такая? – сделал вид, что вспомнил, Серков. – Ну, закусили, верно.

Ему уже было муторно на душе, и он делал усилие, чтобы не показать этого.

– А потом… – Серков помедлил, что-то, видимо, соображая, и неожиданно уверенно произнес: – Потом вышли из вокзала и простились. Нам было в разные стороны.

– Вас ждала машина?

– Это его ждала машина, Семена Прокофьевича. А меня ждало метро.

– У вас ведь есть машина?

– Ну есть.

– И она ждала у вокзала не вас, а Семена Прокофьевича? – насмешливо осведомился Виталий. – Это очень странно, знаете ли.

– Моя машина стояла возле моего дома, к вашему сведению.

– Да-а, – вздохнул Виталий. – Видно, без очных ставок не обойтись.

– Пожалуйста, – снисходительно согласился Серков. – Сколько вашей душе угодно. Впрочем, не исключено, что кто-то и угнал мою машину. Но потом вернул.

– М-да, – с неудовольствием произнес Лосев. – Придется организовать встречу вашу с людьми, которые видели, как вы сели около вокзала в машину, в свою машину, вместе с Семеном Прокофьевичем. И с вами еще кто-то был. Кто, не помните?

– Вы сначала докажите, что я в машину сел, – вызывающе ответил Серков.

– Что ж, – согласился Лосев, – наше дело доказывать, вы правы.

И он, усмехнувшись, невольно подумал, что то же самое, наверное, потребовал бы и адвокат, присутствуй он на этом допросе.

– Вы правы. Будем доказывать, – повторил Виталий и равнодушным, будничным тоном спросил: – Родители где работают?

– Нет родителей, – скорбно вздохнул Серков. – Оба померли.

– А кто у вас из родственников проживает в доме, где кинотеатр «Ударник»?

– С чего это вы взяли? – нахмурился Серков. Лосев усмехнулся и доверительным тоном сказал:

– Мы же работаем, Серков. Это надо всегда учитывать. А вы живете не в безвоздушном пространстве. И разные люди нам рассказывают о вас всякие подробности. Ясно?

– А я повторяю: нет у меня родителей! – с вызовом объявил Серков, сверкнув глазами.

Виталий внимательно посмотрел на него.

– Вы что же, отказались от них или они от вас? Последнее, кстати, вероятнее.

– Это почему же? – невольно вырвалось у Серкова.

– Опустились, подонком стали, если честно сказать. Любые родители тут откажутся. А то еще и сами в милицию прибегут за помощью.

– Сами прибегут? – иронически переспросил Серков. – Ха! Вот цирк был бы. Ладно, скажу, раз уж так, – глаза его стали злые. – Не хотел папаше карьеру портить. Высоко забрался, – он показал пальцем на потолок. – За кресло свое руками держится. Ну и договорились: если что, я его не называю.

– М-да, семейка. И мать согласна?

– А куда ей деться? Плачет только, – небрежно махнул рукой Серков.

– Ну а невеста тоже плачет от вас, Нина?

– И до нее добрались?

– Добрались, конечно. Жениться собираетесь или так?

– Или так, – с вызовом, насмешливо подтвердил Серков.

– Нина для квартиры, а Марина для удовольствия? – сухо, без тени иронии спросил Лосев. – Так, что ли?