Текст книги "Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Аркадий Адамов

Соавторы: Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 192 (всего у книги 205 страниц)

Алтунин

От стены до окна четыре шага. Раз. Два. Три. Четыре. И снова четыре, и снова. Нет, не испугался он, когда увидел человека с пистолетом. Не испугался. Пожалел, что не успел еще раз обнять Ларису. Тюрьма. Нет, пока камера предварительного заключения. А впрочем, одно и то же. Везде ему дадут не больше четырех шагов от стены до окна. А потом? Интересно, как его расстреляют? Выведут в коридор и бахнут в затылок или поставят перед отделением солдат? Впрочем, какая разница? Главное – умереть достойно надо. А то жил погано последние годы и умрешь погано. А этот подполковник, как его, Данилов, мужик неплохой. Высокий, лицо приятное, руки хорошие, говорит интеллигентно. Надо писать. Детство, юность, зрелость. Нет, это лирика. Он напишет с того самого дня, как познакомился с Судиным и его дружочком нежным, Болеславом. С этого дня он начнет. Напишет и предаст? Нет. Предать можно друзей, а не эту сволочь. Он просто поможет избавиться от них. Хоть перед смертью немного поживет честно и умрет честно. А почему умрет? А потому, бывший капитан Алтунин, что за эти дела: убийство, дезертирство в военное время, за участие в делах Судина – вышка. Так-то вот. В коридоре тяжело топает надзиратель. В закрытом козырьком окне серая полоска зимнего неба. Вот все, что осталось тебе. Последняя пересадка, а там выдадут билет на скорый, название которому – смерть. Он постоял немного, потом решительно сел за стол и взял ручку.

БАКУ. Февраль

Все то время, пока в кабинете торжественно звучал голос Левитана, никто не проронил ни слова. Люди вслушивались в чужие названия незнакомых городов, гордясь и радуясь за тех, кто, не жалея жизни, дрался на их улицах.

– Ты понял, Сэрожа, – с сильным кавказским акцентом крикнул оперуполномоченный Азизов, – что говорят нам, клянусь честным словом!

Все зашумели, полезли за папиросами.

– Ты помнишь, а ты помнишь, – взволнованно кричал Азизов, – ведь они хотели осенью сорок первого быть в Баку!

– Вспомнил, – прогудел огромный, как шкаф, капитан Айрапетов, – ты забудь об этом. Не было такого.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда, – сказал Белов радостно.

– Правильно, Сэрожа, – Азизов хлопнул его по ладони, – очень хорошо сказал.

– Это не я. Это Чехов сказал.

– Какая разница кто, главное, чтобы хорошо сказано было, клянусь честным словом.

Они сидели в одном из кабинетов местного УББ и ждали звонка. Сегодня заканчивалась оперативная разработка, сегодня по сигналу старшего группы наружного наблюдения Сергей должен был арестовать Валиеву. Несколько дней пристального интереса к ее особе дали самые невероятные сведения. Казалось, что без помощи этой женщины в Баку не происходит ни одна незаконная сделка. Валиева успевала всюду. Купить по дешевке золото, выменять на продукты ковер, получить деньги за дефицитные лекарства, маклерствовать при обмене жилплощади.

– Не баба, – сказал про нее Азизов, – а целая контора.

В Баку на Сергея свалилась сразу масса дел. Правда, местные коллеги выделили ему в помощь двух очень толковых работников, хорошо знающих обстановку и здешние условия. Они и занимались Валиевой до приезда Сергея. В общем, картина постепенно прояснялась. Зульфия была связана с неким Абдулаевым Вагифом Абдулаевичем, работавшим зампредседателя Азпотребкооперации, он, кстати, и взял на работу Судина – Судинского. Им плотно занялись ребята из ОБХСС[63]63
  Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности и спекуляцией.


[Закрыть], они же, проведя негласную ревизию, установили количество лекарств, незаконно полученных Валиевой.

Из ее связей их заинтересовал всего один человек. Он регулярно появлялся в аптеке каждую среду, заходил прямо в кабинет управляющего. Жил он в Армяникенде, в старом деревянном доме с галереей. На допросе летчик Рахимов показал, что Валиева летела из Москвы с ним. Звали его Георгий Георгиевич Аванесов. Сотрудники Бакинского уголовного розыска «прошлись» по этой фамилии, но она нигде не значилась. И все-таки Аванесов вызывал у Сергея какие-то пока еще не объяснимые и смутные подозрения. Безусловно, он был причастен к убийству Судинского. Но какую он играл роль, пока никто не знал. В Баку Аванесов согласно отметке о прописке прибыл в 1940 году из Еревана, он был уже немолод – пятьдесят пять лет. Работал экспедитором в том же Азпотребсоюзе. Его фотографию и данные Азизов отправил в уголовный розыск Армении, теперь они ждали ответа.

Сегодня бакинская часть операции должна была завершиться. А в Баку стояла чудесная солнечная погода. Сергею удавалось вырвать немного времени и побродить по городу. Он впервые видел современность, переплетающуюся со средневековьем. Старый город с его крепостной стеной, острыми, как кинжал, башнями минаретов кружил Белова по узким улочкам, выбрасывал на маленькие площади с фонтанами, заводил в тихие уютные дворы. Арабская вязь на стенах о чем-то предупреждала его, гортанный восточный говор звучал незнакомо и настороженно, и ему казалось, что он попал на страницы давно прочитанных книг. На лавочках у домов сидели старики в мягких сапогах и каракулевых шапках, они важно, словно знакомому, кивали Сергею головами, и он здоровался с ними и от этого становился причастным к непонятной для него жизни маленьких дворов и улиц.

Азизов отдал Сергею свой плащ, благо они были одного роста, фуражку он оставлял в общежитии, поэтому гулял по городу относительно свободно. Иногда ребята водили его в маленькие духанчики, там они о чем-то шептались с усатым поваром, похожим на разбойника, и им приносили кебабы, зелень и терпкое молодое вино. В духане горько пахло бараньим жиром и кислым вином. Плыли в дыму усатые лица, и Сергею становилось хорошо и спокойно. После короткой передышки опять начинались бесконечные справки, протоколы, рапорты. Ближе к утру у него нещадно начинало щипать глаза от табачного дыма, во рту стояла непроходящая никотиновая горечь, а лица людей начинали двоиться и троиться. Тогда он бросался на диван прямо в кабинете и забывался коротким каменным сном.

Зазвенел телефон, Азизов взял трубку. Он с кем-то коротко поговорил и повернулся к Сергею:

– Валиева в аптеке.

– Поехали, – Сергей снял с вешалки плащ.

– Какие мысли, Сережа? – спросил Айрапетов.

– Я к ней в кабинет зайду, ты, Азизов, у дверей станешь, а ты, Борис, у окна.

– Понятно. Кого еще брать?

– Я думаю, двух милиционеров давайте прихватим на всякий случай. – Сергей вопросительно поглядел на Айрапетова.

– А зачем? Вот смотри план аптеки. Выход один, я проверил, окошко кабинета управляющего забрано решеткой, так что мне там делать нечего. Ты иди к ней, Азизов у дверей станет, а я в торговом зале. Как смотришь?

– В общем, все правильно, – Белов смутился. Он, как старший и ответственный за операцию, обязан бы предусмотреть все. А он забыл о решетках на окне. Ругая себя мысленно последними словами, Сергей спустился по лестнице и сел в старенький автобус.

Машина, подвывая изношенным мотором, стучала по мостовым старого города. Надсадно ревя, она брала подъемы и, странно позвякивая, бежала под уклон.

– Двадцать пять лет, клянусь честным словом, он у нас работает. Мне знающие люди говорили, что его англичане в Баку забыли, – с гордостью сказал Азизов.

– Ну что говоришь, а? Зачем так говоришь? – перебил его шофер. – Какие, слушай, англичане, я его сам новый получал в тридцать пятом году. Ты же скажешь.

Значит, десять лет бегает по улицам Баку эта заслуженная колымага-автобус. Белов вспомнил их муровские автобусы, такие же старые и гремящие, и подумал, почему в милиции всегда самая старая техника? И сам ответил себе. Наверное, из-за войны. Видимо, после ее окончания придет к ним хорошая, добротная армейская техника, а пока и такая сойдет.

Автобус остановился в узком переулке, казалось, стены домов касались его бортов.

– Пошли, – сказал Азизов.

В аптеке было пусто. Только у рецептурного отдела стоял высокий седой старик в длинном бешмете и коричневой каракулевой папахе.

– Где управляющий? – спросил Сергей кассиршу.

– У себя.

Они с Азизовым прошли в маленький, освещенный матовым колпаком коридорчик. В нем была всего одна дверь со стеклянной табличкой. Белов толкнул ее и шагнул в комнату.

– Вы ко мне? – За столом сидела женщина лет тридцати. Гладко зачесанные волосы собраны на затылке в большой пучок, нос с горбинкой, губы жирно намазаны помадой. Белов увидел ее руки в кольцах и большие золотые полумесяцы серег в ушах.

– Вы к кому, товарищ? – раздраженно спросила Валиева.

– К вам, Зульфия Валиевна.

– Вы от кого?

– Я хочу вам предложить купить у меня эту вещь. – Сергей вынул из кармана черепаховую шпильку и увидел, как даже под гримом медленно начало белеть лицо Валиевой.

– Я сотрудник Московского уголовного розыска, – он достал удостоверение, – вы поедете со мной.

На Валиеву словно напал столбняк. Она молча сидела на стуле, пока оперативники обыскивали ее кабинет, не читая, подписала протокол, встала, когда ей предложили пройти. Она жила как во сне, отрешенно от всего происходящего. Выходя из кабинета, она забыла каракулевое манто, и Айрапетов накинул ей его на плечи. Так же молча она села в автобус и только там закричала, словно проснулась:

– Нет!.. Это не я!.. Я не убивала!.. Он сказал: насыпь ему снотворного!.. Я насыпала!.. Нет!.. Это не я!.. – Она схватила Белова за отвороты плаща. – Слышите!.. Это он!.. Все он!.. Я только открыла ему дверь!.. Я сразу ушла!.. Это он!..

– Кто он? – крикнул Белов, с трудом вырываясь из цепких рук Валиевой. – Кто он, я вас спрашиваю?

– Аванесов!.. Жорик!.. Я открыла ему дверь, впустила его!.. Он забрал все бумаги!.. Вещи собрал!.. Говорит – унеси!.. Я еще поищу...

И она заплакала навзрыд, как плачут на восточных похоронах.

Они сдали Валиеву дежурному, и снова автобус вез их в Армяникенд.

– Слушай, Рашид, – спросил Сергей Азизова, – а почему этот район так смешно называется?

– Как правильно сказал Сэрожа, клянусь честным словом, – обрадовался Азизов, – именно смешно...

– Ну что ты говоришь, – вмешался в разговор Айрапетов, – ты его не слушай, он языком молотит, как ишак хвостом.

Азизов в ответ довольно захохотал.

– Ну вот, – продолжал Айрапетов, – пример тебе. Ты, Азизов, типичный пережиток. Нет такого названия. Это раньше так говорили, а теперь нет. В городе жили христиане и мусульмане. Христиане – армяне. А все остальные – язычники. Так вот, все христиане селились вместе, чтобы легче было от варваров обороняться. Понял теперь? Национальная вражда была. Теперь нет. Разве в хорошее старое время с этим варваром Азизовым за стол сел бы? Никогда.

– Ты уж скажешь, – беззлобно ответил Азизов, – я варвар. Ты на себя посмотри.

Они переругивались всю дорогу, и Белов понял, что это у них такая игра. Говори о чем угодно, только не о деле, на которое едешь.

Шофер спросил Азизова о чем-то по-азербайджански, тот ответил, и автобус, свернув, остановился.

– Прибыли.

Ночь была темная. Ветер с моря нес запах нефти и рыбы.

– Стойте здесь, – сказал Айрапетов, – я дворника найду.

Они стояли в темноте, слушая, как гудит над крышами ветер. Он налетал на улицы, и было слышно, как дрожат под его напором стекла.

Айрапетов вернулся минут через десять с дворником.

Они о чем-то вполголоса поговорили на армянском.

– Дома он, – перевел Сергею Азизов, – давно пришел. Один он.

– А ты знаешь армянский? – удивленно спросил Сергей.

– Здесь работать, надо и армянский, и азербайджанский, и грузинский, и турецкий знать.

– Неужели все выучил? – ахнул удивленно Белов.

– Какой там. Всего понемножку.

Наконец Айрапетов, видимо, договорился с дворником.

– Пошли. Он постучит, скажет, что телеграмма. Ну а дальше по обстоятельствам. Оружие проверьте.

Они вошли во двор и по скрипучей лестнице начали подниматься на галерею. Под напором ветра дом скрипел, как старая шхуна. Сырые доски поскрипывали под ногами. Первым шел Айрапетов, и Сергей считал, что это непорядок, первым должен идти руководитель операции – таков уж неписаный закон угрозыска. На галерее он обогнал Айрапетова. Тот не возражал. Сегодня задержанием руководил не он.

– На галерею выходит окно кухни, – сказал Азизов.

– Закрой его, – шепотом приказал Сергей.

Из-за занавесок пробивалась полоска света.

– Там он, – сказал дворник, – там, начальник.

– Стучи.

Дворник забарабанил костяшками пальцев по стеклу. За дверью послышались шаги, густой грубый голос что-то спросил по-армянски, дворник ответил. Из всего длинного диалога Белов разобрал одно знакомое слово «телеграмма». Щелкнул замок, дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура здоровенного детины в майке, пижамных брюках и тапочках на босу ногу.

Сергей, оттолкнув дворника, шагнул в квартиру.

– Уголовный розыск, – сказал он.

Он так и не успел закончить фразу. Аванесов с неожиданной для его массивного тела легкостью прыгнул на кухню. Дверь захлопнулась. Сергей бросился к ней. Раздался выстрел, пуля ударила где-то рядом с его головой. Аванесов стрелял сквозь дверь.

– Сергей! – крикнул Айрапетов.

Но в это время послышался звон стекла и выстрел. Сергей с Айрапетовым выскочили на галерею и увидели катящийся им под ноги клубок тел. Айрапетов упал на него, послышался глухой удар, потом кто-то громко застонал.

– Тихо, – отдуваясь, прохрипел Айрапетов, – ишь ты, стрелять начал.

От волнения он тоже начал говорить с сильным акцентом.

«Из протокола допроса гр. Валиевой З.В.

Вопрос. Расскажите подробно, как вы убили Судина Илью Иосифовича.

Ответ. Я никого не убивала. Мне было поручено усыпить его и открыть дверь Аванесову.

Вопрос. Кто вам поручил это?

Ответ. Ко мне в аптеку пришел Аванесов и сказал, что хозяин велел ехать в Москву и забрать у Судина все бумаги.

Вопрос. Кто такой хозяин?

Ответ. Я его не знаю и никогда не видела, свои распоряжения он передавал через Аванесова.

Вопрос. Почему это поручили именно вам?

Ответ. Я жила с Ильей.

Вопрос. Какие бумаги необходимо было изъять?

Ответ. Не знаю, об этом Аванесов ничего не говорил.

Вопрос. Расскажите, как было дело.

Ответ. Я позвонила Илье и сказала, что приду к нему ночевать. Мы на кухне решили поужинать и выпить бутылку вина. Когда он разлил вино по стаканам, я попросила его принести забытую мною в столовой сумку и насыпала в его стакан большую дозу снотворного. Он выпил и минут через десять заснул. А я открыла дверь и впустила Жору.

Вопрос. Что было потом?

Ответ. Жора собрал в чемодан какие-то бумаги и ношеные вещи Ильи, отдал мне и велел уходить.

Вопрос. Зачем он остался?

Ответ. Он еще что-то искал.

Вопрос. Что именно?

Ответ. Он не говорил...»

Белов и Аванесов

– Ты меня, начальник, пойми. Поймешь – простишь. Сыжу, ем, чай пью, вдруг ты врываешься. Я думал, бандит какой.

– Я же сказал вам, что мы из уголовного розыска.

– Послушай. Розыск-мозыск. Жулье знаешь какое стало?

– С нами был дворник.

– А, дворник-морник. Послушай, ему бумажку сунь, он с кем хочешь пойдет. Продажный человек, понимаешь?

– Откуда у вас оружие?

– Нашел. Клянусь мамой, на берегу моря нашел.

– Почему не сдали в милицию?

– Понимаешь, время такое, жулья навал, решил – оставлю до конца войны.

– При обыске у вас нашли большую сумму денег и патроны к нагану.

– Деньги покойный братик оставил, Арташез, патроны нашел.

– Не слишком ли много находок?

– Повезло, начальник, всю жизнь не везло, а на старости лет...

Сергей допрашивал Аванесова в маленьком узком кабинете Айрапетова. Задержанный врал, нагло глядя в глаза Белову. Где-то в самой глубине их Сергей видел, как смеется над ним этот огромный мускулистый человек. Даже видавший виды Азизов молча возмущенно всплеснул руками, словно собираясь аплодировать.

– Так вы отказываетесь говорить правду? – спросил Белов.

– А я что делаю? – усмехнулся донельзя довольный задержанный.

– Зачем вы приезжали в Москву?

– Какая Москва, начальник? В Тбилиси был, в Ереване был, в Кутаиси был, в Батуми был, – Аванесов привстал.

– Сидеть, – Азизов схватился за кобуру.

– Слушай, что такой нервный, а? Сижу, видишь! – Аванесов покачал головой осуждающе.

– Мы устроим вам очную ставку с Рахимовым, – Сергей встал.

– Кто такой? – заволновался Аванесов.

– Летчик, с которым вы летели. Пригласить?

– Ну зачем, а? Был в Москве. Фрукты возил, зелень-мелень.

– А что вы делали на квартире Судина?

– Никакого Судина не знаю, – ответил, внезапно став серьезным, Аванесов.

– Пригласите Валиеву, капитан, – попросил Белов Айрапетова.

– Стой, начальник. Ах, – задержанный замотал головой и с силой ударил кулаком по колену, – сука баба, тварь! Не зови. Буду говорить. Только ты мне как чистосердечное признание оформи. Как...

– Может быть, вам оформить явку с повинной? – с иронией спросил его Белов. – Может быть, вы в угрозыск сами пришли? Я советую вам говорить правду.

«Из протокола допроса Аванесова Г.Г.

Вопрос. Кто такой хозяин?

Ответ. Абдулаев Вагиф Абдулаевич.

Вопрос. За что вы должны были убрать Судина?

Ответ. Морденок знал много.

Вопрос. Почему возникла такая необходимость?

Ответ. Мне хозяин сказал, что Илья спутался в Белоруссии с какими-то бандитами-каэрами[64]64
  КР – контрреволюционер.


[Закрыть]. Мол, они ему за дела давали золото и деньги. Он сказал: банду по нынешним временам быстро повырежут и выйдут на Илью, а через него на нас.

Вопрос. Какие дела были у Судина с бандитами?

Ответ. Не знаю.

Вопрос. Что вы искали на квартире Судина?

Ответ. Деньги и золото.

Вопрос. Нашли?

Ответ. Нет.

Вопрос. Какие документы вам велено было забрать?

Ответ. Те, что лежали в красной кожаной папке.

Вопрос. Что это были за документы?

Ответ. Какие-то накладные и счета. Я в этом ничего не понимаю.

Вопрос. Что еще вы взяли в квартире Судина?

Ответ. Кожаное пальто, пыжиковую шапку, три костюма, все письма и записные книжки, золотые вещи.

Вопрос. Какие?

Ответ. Часы семь штук, двенадцать колец, три портсигара и браслет.

Вопрос. Где вы их нашли?

Ответ. В шкафу под бельем.

Вопрос. Где жили в Москве?

Ответ. В Доме колхозника на Дорогомиловском рынке...»

Той же ночью у себя на квартире был арестован Абдулаев. С ним работали почти неделю. Абдулаев брал на себя все, кроме организации убийства Судина. Он признал спекуляцию, скупку и торговлю золотом, наркотики. Только через неделю, припертый следователем актами экспертиз, очными ставками и показаниями Аванесова, Абдулаев сдался.

«ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА АБДУЛАЕВА В.А.

...Ответ. Осенью прошлого года ко мне приехал Судин и рассказал, что в Белоруссии он вступил в контакт со своим старым другом. Якобы его друг руководит бандой.

Вопрос. Что говорил вам Судин о составе, вооружении, дислокации банды?

Ответ. Я не понимаю, что значит слово „дислокация“.

Вопрос. Место расположения банды.

Ответ. Где-то в Барановичской области. Он не уточнил.

Вопрос. Состав и вооружение?

Ответ. Не говорил.

Вопрос. Кто возглавляет банду?

Ответ. Какой-то его старый друг, с которым он сошелся во Львове в 1940 году.

Вопрос. Чем занимается банда?

Ответ. Он объяснил, что они нападают на сберкассы, отделения госбанков, почты.

Вопрос. Что вы ответили Судину?

Ответ. Я сказал, что мы хозяйственники, поэтому ничего общего не должны иметь с каэрами.

Вопрос. Прервал Судин отношения с бандитами?

Ответ. Нет. Он приезжал в Баку и хвастался деньгами и золотом. Угрожал мне физической расправой.

Вопрос. Конкретнее?

Ответ. Когда я отказался поставить медикаменты и продовольствие, он сказал, что вызовет из Белоруссии человека, который рассчитается со мной.

Вопрос. Какие дела были у Судина с бандитами?

Ответ. Он отвозил в условленное место медикаменты и продовольствие, получал от них для реализации награбленную мануфактуру и носильные вещи.

Вопрос. Среди изъятых у вас бумаг обнаружено письмо, адресованное покойному: „Милый дядя. Ты пишешь, что твой старший брат очень плох. Не бойся, мы высылаем хорошего врача. Пусть летчик проводит его в нему. Любящий тебя племянник“. Чье это письмо?

Ответ. Не знаю...»

Ежедневно о ходе расследования Белов докладывал Данилову в Москву. После того как он передал ему выдержку из протокола Абдулаева, подполковник помолчал и сказал Сергею:

– Ну, кажется, все. Распорядись, чтобы этапировали в Москву Валиеву и Аванесова, и вылетай. Самолет уходит завтра утром, договоренность есть.

– Хорошо, Иван Александрович.

– Да, кстати, тут тебя четыре письма ждут. Пришли на отдел. Личные. Может, что важное, – хитро спросил Данилов, – так давай я вскрою и прочту тебе.

– Нет, – заорал Сергей в трубку, – это не служебные, Ван Саныч, это мне!

– Ну если так, не буду. Вылетай.

На аэродром Белова провожали Азизов с Айрапетовым. Вез их все тот же автобус. Когда они подъехали к КПП, Айрапетов убежал куда-то и вернулся с летчиком.

– Этот груз? – летчик показал на мешок и ящик, лежащие в углу салона.

– Он, – подтвердил Айрапетов.

– Ладно, возьму. Только грузите скорей.

– Взяли, ребята, – скомандовал Борис.

– Что это? – удивился Сергей.

– Подарок, – небрежно ответил Азизов, – твоим ребятам. Фрукты сухие. От нас.

– Зачем... – начал было Сергей и осекся, посмотрев на их лица.

Они погрузили мешок и ящик. Обнялись крепко. Из иллюминатора Белов еще несколько минут видел их. Потом земля накренилась, самолет лег курсом на запад. Сергею почему-то было очень грустно. За эти дни он сдружился с невозмутимым Борисом Айрапетовым и стремительным, веселым Рашидом Азизовым. Он только начинал жизнь и не привык еще к горечи расставаний. Потом, через много лет, он поймет, что этим и прекрасна жизнь, дарящая встречи и разлуки. Он летел в Москву и думал о другом. Мысли его были заняты рассуждением о великом братстве людей, живущих в разных концах страны, порой никогда не видящих друг друга. Всех их объединяла служба в милиции, они были словно рыцари одного ордена, основной закон которого бескорыстная и беззаветная дружба.