Текст книги "Курс на СССР. Трилогия - Тим Волков, Андрей Посняков (СИ)"

Автор книги: Андрей Посняков

Соавторы: Тим Волков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 48 страниц)

– Наверное, ждали, когда ребята уйдут, – вслух предположил я. – Те бы их, уж, всяко, заметили бы.

– Может быть… А, может, спешили куда. На тот же автобус.

Опер задумчиво покачал головой и вдруг улыбнулся:

– Ну, это пусть у следователя теперь голова болит! Дело‑то возбудили. Ну и меня прикрепили… В качестве оперативного сопровождения. Хотя, если разобраться‑то, так я по городу и не должен. Моя территория «железка» и все что рядом. Но, следователь попросил…

– А кто следователь, – поинтересовался я.

– Зверев.

– Константин Сергеевич? – уточнил я. – Хороший специалист. Дотошный.

– А ты его знаешь, что ли? – удивился Ратников.

– Знаком, – подтвердил я. – Сталкивались неоднократно по разным делам.

Конечно, было бы лучше, если бы Зверев сам сюда приехал и всё осмотрел. Но, восьмидесятые годы, не девяностые. В восьмидесятых следователь ещё «белый человек». Не царское это дело, на всякую хрень выезжать, для того опера имеются и участковые.

Отправив сержантов в УАЗик, Ратников сел за руль «Жигулей» и кивнул мне:

– Ну, садись. Поехали. Парни уже соседей обошли, справку составили… Так что делать здесь теперь нечего. А машинку отгоним на стоянку, у ОВД. Потерпевший в себя придет, заберет. Эх, Саша! Это чудо, что ты на него натолкнулся… Уж он‑то этих девиц точно запомнил!

– Думаю, они и раньше были знакомы, – усаживаясь на переднее сиденье, заметил я. – Но, так… шапочно.

– Так я же и говорю, – как‑то по‑особому радостно сказал Игорь. – Теперь уж у нас хороший свидетель есть. Поймаем.

Рычаг переключения передач был украшен желтой плексигласовой розочкой, а у лобового стекла болталась сплетенная из капельницы рыбка. Такой был тогда забавный «тюнинг». Ратников завёл двигатель и аккуратно выехал на дорогу.

На шоссе Игорь обогнал желтый УАЗик, приветственно посигналил и покатил дальше.

– Люблю хорошие машины, – мечтательно произнёс он, погладив руками оплетку руля. – Чувствуется, у этой ласточки заботливый хозяин.

– Но личность какая‑то тёмная, – хмыкнул я.

– Ты раньше с ним сталкивался? – поинтересовался Ратников.

– Было дело, – кивнул я и рассказал оперу про случай, в областной больнице и о странной любви потерпевшего к старинным открыткам.

Остановив машину, Ратников вытащил из дипломата блокнот и ручку:

– Как‑как, говоришь? – уточнил он. – Ростислав Игоревич?

– Да‑да, так, – уточнил я. – Будешь допрашивать?

– А это уж теперь, как следователь скажет, – выдохнул он. – Кстати, он и тебя вызовет, не сомневайся.

– Да я, в общем‑то, и не сомневаюсь, – хохотнул я. – Думаю, он тоже с удовольствием со мной ещё раз встретится.

– Интересный ты человек, Александр Воронцов, – улыбнулся Ратников. – Хотелось бы быть твоим другом.

– Взаимно, Игорь Ратников, – улыбнулся я и протянул ему руку для пожатия. – Надеюсь, встречаться будем не только по работе.

Мы проскочили железнодорожный переезд и по обе стороны дороги замелькали старые одноэтажные домики, за которыми виднелись ряды одинаковых типовых девятиэтажек. Это тот самый, известный своим прошлым, «Мостопоезд», потому как лет тридцать назад…

– Саш, ты сказал, что эти девицы где‑то недалеко живут… – перебил мои мысли оперативник.

– Ну, так не в том же доме, – развел руками я, не в силах дать определение месту, где мы только что проводили осмотр.

– Да, точно, – Ратников негромко засмеялся. – Там точно не жилье. То место для куража, для клиентов. Лежбище у них где‑то в другом месте.

– И, как мне кажется, где‑то рядом! – оживился я. – Псевдо‑Наташа ж собиралась за студенческим сбегать, ну, краденым, чтобы мне показать… Значит, недалеко.

– В Калиновке или на Мостопоезде, – Игорь покусал губу. – Тут напрямик, по тропинке, меньше километра.

– Но, что‑то мне подсказывает, она не собиралась бежать за документом, – задумался я.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовался Игорь. – Может быть и побежала бы. Ведь на кону была бутылка шампанского.

– Шампанское было отвлекающим маневром, – всё больше убеждался с в своей догадке. Их больше привлек мой фотоаппарат.

– Да, могли бы и просто в газировку подсыпать отраву, – задумался Ратников. – Ты же не похож на любителя выпить чего покрепче.

– Ну да, – согласился я. – Думаю, появление более денежного клиента на машине спасло меня.

– Возможно, – хохотнул Игорь. – Да ты и не стал бы ничего пить с их рук.

– Не стал бы, – согласился я. – Я же знаю, кто они.

Некоторое время мы ехали молча. А я думал, почему так испугалась «Наташа», не найдя в сумочке «свой» студенческий. Возможно она поняла, где могла потерять его. А это уже улика на месте преступления.

– Эх! Вот еще лет десять назад здесь бы никто не спрятался! Одни старые дома были, люди десятилетиями жили, знали всех соседей и всё, что творится в их семьях. А сейчас вот, девятиэтажек настроили. Столько новых людей понаехало. Попробуй найди кого.

Ратников высадил меня в центре города. Я ещё немного побродил по праздничным улицам, сделал несколько удачных панорамных снимков украшенных улиц с гуляющими людьми и, когда закончилась плёнка, отправился домой. Устал и физически и эмоционально.

Глава 20

Ближе к вечеру я снова вышел на улицу, в ближайшем магазине, купил вафельный тортик и поехал в областную больницу, к Хромову.

Здесь тоже царила атмосфера праздника. На белых стенах больничных коридоров вывесили газеты и плакаты, возле которых собрались пациенты. Медсестры как‑то по‑особому улыбались, хотя в случае очень уж явного нарушения режима хмурились и призывали к порядку.

Стоящий у окна охранник практически просканировал меня, но потом узнал и кивнул, пропуская в палату. Николай обрадовался мне, как родному.

– Ты что такой встрепанный, – спросил он. – Такое впечатление, что тебя по всему городу гоняли.

– А оно так и было, – подтвердил я. – Редакционное задание, подготовить репортаж о празднике.

– Ух ты! – позавидовал Коля. – Это ты везде побывал, всё видел! Расскажешь?

– Конечно, – охотно согласился я. – Только вот куда тортик пристроить?

– А давай девчонок угостим, – предложил он. – Сегодня смена очень хорошая. Видишь, какой праздник всем устроила?

– Да, заметил, – кивнул я. – Наглядная агитация присутствует. Жаль, что не захватил с собой фотоаппарат, сделать бы пару снимков…

– Что ты! – испугался Коля. – Не надо! Это же нарушение санитарных норм. Им за это знаешь, как влетит!

– Но ведь какой праздник, – удивился я.

– Праздник, – согласился Коля. – Но в больнице стерильность. Они сначала хотели всю эту наглядную агитацию на улице разместить, но там вроде как дождик обещали. Вот они и перестраховались. Зато все увидели, прочитали, даже те, кому на улицу выходить нельзя.

– Так на улице тепло, – сказал я. – Тебе выходить можно?

– Можно, – ответил Коля. – Пошли погуляем? Только надо предупредить вон того молодого человека.

Он кивнул в сторону стоящего в стороне парня, внимательно следящего за происходящим в коридоре.

Пользуясь хорошей погодой, мы вышли во двор и присели на лавочку. Пахло кленовыми листьями и доносившимся из расположенного невдалеке пищеблока. запахом подгорающих котлет. Вот как у больничных поваров получалось, готовить диетические блюда так, что они, оставаясь снаружи совершенно мягкими и склизкими всё равно пахли чем‑то подгорелым и пережаренным.

Коля явно шел на поправку, хотя всё ещё был бледным и двигался медленно. Оно и понятно, много крови потерял. Некоторое время мы сидели молча, наслаждаясь всё ещё теплыми лучами клонящегося к закату солнца. Со стороны улиц слышалась музыка, в основном марши и патриотические песни. Машин практически не было, оно и понятно. Все праздновали, а после принятия «фронтовых сто грамм» за руль лучше не садиться.

– Сегодня вечером нам обещали устроить сеанс просмотра какого‑то военного фильма по телевизору, – сказал Коля. – Медсестры обещали поставить стулья и банкетки так, чтобы всем хватило места.

– Ты пойдешь? – спросил я, и что‑то тревожно ёкнуло у меня в груди.

– Наверное нет, – задумался Коля. – Я ещё не очень хорошо себя чувствую. К тому же у меня вечером капельница. После неё полежать надо. Думаю, усну. Хочется поскорее восстановиться, чтобы снова за работу приняться.

Я сжал кулаки. Чертов Сокол! Когда же уже тебя достанут? И ведь вертится где‑то рядом, но постоянно выскальзывает. Прячется, как крыса в подвале, постоянно готовый нанести удар.

И где Сидорин? Я уже почти готов рассказать ему всё о Векторе, скрывающегося под личиной Виктора Метелкина, высокопоставленного работника, заботливого отца и законопослушного гражданина. Разоблачить такого будет очень непросто. А самое опасное, сделать ошибку, которая может стать непоправимой.

Вектор ждёт от меня сведений по поводу работ отца. Пока у меня есть несколько дней отсрочки, пока отец в отъезде, а Коля в больнице. Можно сослаться на то, что в их отсутствие у меня нет доступа к материалам. Однако, очень скоро я могу потерять для него всякую ценность. Ведь у него шикарный шанс самому сблизиться с Колей. Стоит только принять его в семью, пока как кандидата в зятья. Коля человек откровенный, с лёгкостью посвятит «близкого» человека, интересующегося его разработками в тонкости изобретения. И как только эти сведения станут известными Вектору… даже страшно представить, что может с ним произойти. То, что Коля согласится работать «на заграницу», по сути, предав Родину, я глубоко сомневаюсь. Значит, его попробуют либо похитить, что маловероятно, либо устранить.

Эх, Коля, Коля… в какую же передрягу ты угодил! Влюбился в дочку шпиона… Неужели, у них все так серьезно? Надеюсь, Марина не в курсе, чем занимается её отец.

– Метель… э‑э… Марина заходит? – спросил я.

– Да почти каждый день, – застенчиво улыбнулся Хромов. – Яблоки принесла, апельсины… И где только достает? Знаешь, мы квартиру снять собрались. Ну, чтоб вместе… Это Маришка предложила.

Ишь ты, Маришка! Знаю я, как она предлагает, ставит перед фактом. И не отвертишься, сразу быка за рога. Но, как мне кажется, Коля особо и не против.

– Как там родители? – глядя на прогуливавшихся больных, негромко спросил Николай. – Все ещё в санатории?

– Ну да, – кивнул я. – Они же по путёвке поехали, так что полноценные три недели отдыха им обеспечено. Отец звонил, тебе привет предавал.

– Спасибо, ему тоже передавай. Эх! – Хромов сжал кулаки. – надо же так неосторожно подставиться. Теперь я здесь, работа стоит. Из‑за меня испытания перенесли.

– Думаю, тут другая причина, – сказал я. – Мы же предотвратили готовящуюся диверсию. Так что, ты тут не причем. Точнее, как раз ты тут и «при чем», ведь всё это ты придумал. В общем. Не забивай голову. Думай о системе.

– Ты прав, – улыбнулся он. – Я здесь, и у меня есть время подумать! Я тут кое‑каким расчетами занимаюсь… Эх, с Матвеем бы посоветоваться!

– Еще посоветуешься, – улыбнулся я. – А пока выздоравливай! И ничего дурного в голову не бери.

– Да как не брать‑то? – Николай покачал головой. – Жаль того парня… Веснина… Это он же из‑за любви…

– Не из‑за любви, а из ревности, – наставительно промолвил я. – А еще по пьяни.

– Да‑а, пахло от него сильно…

Похоже, Сидорин так и не рассказал Хромову правду. И правильно, зачем пугать человека, когда все версии довольно шаткие. Ну вот что сделает Коля. Если узнает, что на него покушался Сокол по приказу Вектора. И что Вектор – это отец его возлюбленной Марины, с которой он собирается создать семью. Тут у любого человека крышу сорвёт. А нам нужен здравомыслящий Коля.

Тем более, лица нападавшего он не видел… Так пусть и считает, что это был Весна. Пусть все так думают. И это правильно.

Я понимал, что Андрей Олегович, несомненно, приставил для охраны изобретателя своих людей. Кроме парня, что дежурил у входа в палату, наверное, имелся и кто‑то еще – тайный. Может быть, вот этот молодой человек в больничной пижаме в цветочек, что лениво читает газету на лавочке напротив нас. А, может дюжий столовский работник, который смотрит на нас из окна. С чего бы так уставился‑то? Судя по усиливающемуся запаху, котлеты у него окончательно сгорели.

– Скоро Маринка придёт, – мечтательно произнёс Коля. – Обещала принести логарифмическую линейку и калькулятор.

– Подключаешь её к своим исследованиям? – подмигнул я.

– Нет, – усмехнулся он. – Ей это совсем не интересно.

– Ты пытался ей рассказать о том, чем ты занимаешься? – поинтересовался я, подумав, что Метель всё‑таки может замешана во всём этом.

– Что ты, – грустно сказал Коля. – Она даже представить не может. Думает, что я просто мастер на заводе. Говорит, что мы молодые, и вся жизнь у нас впереди. Надо только стремиться к своей цели.

– Правильно говорит, – одобрил я. – Но ты помни, что девушкам не стоит голову забивать техническими подробностями. Для них в технике главное знаешь что?

– Что? – искренне заинтересовался Коля.

– Чтобы холодильник морозил, стиралка крутилась, фен жужжал, вентилятор крутился и выключатель срабатывал с первого раза.

– А ты знаешь, – Коля искренне засмеялся. – Сколько техники я уже перечинил в их салоне?

– Думаю, все девушки смотрят на тебя с обожанием.

– Не, – замахал руками Коля. – Только Маринка.

Я мысленно усмехнулся. Да, Метель она такая, не позволит, чтобы другие пялились на её парня. Сразу пресекает все попытки. Думаю, она уже натерпелась с популярным Весной. Теперь будет Колю держать при себе под колпаком.

Коля стал всё чаще оглядываться по сторонам, явно боясь пропустить появление Метели. Да и мне пора домой. Завтра на работу, а надо ещё разобрать материал для репортажа, чтобы утром сдать главреду.

– Ну, давай, Коля, – я поднялся на ноги и протянул руку. – Пойду я. Не буду мешать вам с Маринкой. А то скоро тебе на процедуры, так что каждая минута на счету.

– Товарищ, товарищ! – к лавке поспешно подошел тот самый кухонный работник, здоровяк с круглым веселым лицом и протянул потрепанную записную книжку. – Вы в столовой на обеде блокнотик забыли. Прямо на столе оставили. Вот.

– Ой! Спасибо! – обрадовано воскликнул Хромов. – А я всю тумбочку обшарил. Думал, что потерял. Спасибо большое.

– Да не за что, – парень смущенно улыбнулся. – Ладно, пойду, работа ждет.

– И котлеты подгорают, – подмигнул я.

– Да нет, – рассмеялся парень. – Это не котлеты. Это мы в печи сковородки прокаливаем, чтобы очистить их от налипшего жира. Вот и кажется, что котлетами пахнет. Уже к нам на кухню заглядывали особо любопытные больные, интересовались, что будет на ужин.

– А что будет на ужин? – поинтересовался Коля.

– Овсянка, сэр, – с видом настоящего английского дворецкого Берримора сказал он.

Мы рассмеялись так громко, что парень с газетой на соседней лавочке насторожился, а потом, увидев, что всё спокойно, снова сделал вид, что с увлечением читает газету.

– Все же, какие у нас хорошие люди, – сидя на лавочке потянулся Николай. – Ну, в какой еще другой стране так?

* * *

С утра в редакции было относительно спокойно. Все благополучно вышли на работу, никто не страдал головной болью из‑за избытка возлияний, что очень позитивно отразилось на общем настроении. Часов в десять мы традиционно скинулись и отправили гонца за пышками. Плотников поставил на стол банку варенья.

– Тёща в деревню к родственникам ездила. Привезла столько всего вкусного, что от щедрот выделила нам баночку. Говорит: «Неси своим писателям. Очень нравится, как пишут про будущее.» Так что, Воронцов, считай это тебе.

– О, спасибо, – воскликнул я и открыл полиэтиленовую крышку. – О! Вишнёвое, моё любимое!

– Без косточек, – уточнил Сергей. – У них там есть умелица, такие варенья варит, все только от зависти зубами скрипят. Сколько пробовали повторить рецепт, ни у кого не получается.

– Интересно почему?

– Секрет знает, – подмигнул Серёга. – Она к каждой ягоде по‑своему подходит. И никогда не варит по рецепту. Только на вкус.

– Интересная тема, – задумался я. – Можно написать статейку о знаменитой мастерице. А то и вовсе кулинарную страницу завести в газете с рецептами.

Когда принесли пышки, я поставил варенье на стол и его тут же распробовали все. Единогласно решили, что такого вкусного никогда в жизни не ели.

Ближе к обеду на работе появился Николай Семенович и сразу же позвал всех на «летучку» к себе в кабинет.

– Ну, вот что, орелики… и орлицы… – обведя всех пристальным взглядом, пробасил главред. – Был только что в обкоме… Да там все наши были. Газеты, телевидение, радио. Так вот! Довожу до вашего сведения. С этого момента в нашей газете в каждом номере должна быть хоть небольшая статья об атомной энергетике!

– Ого! – не сдержавшись, Серега Плотников присвистнул. – Вот это я понимаю, тема так тема. Где только материалы брать? Атомной‑то станции у нас под боком нету!

– Сережа, не ерничай! – погрозил пальцем шеф. – Статья может быть любой. Очерк, зарисовка, да хоть анекдот. Но! Обязательно должна быть выражена одна четкая мысль. О том, что все реакторы всех атомных станций периодически останавливают на профилактику. И в этом нет ничего необычного.

Я пожал плечами:

– Так это ж правда!

– Правда, – согласно кивнул главред. – Вот только об этом должны узнать читатели. Надо разъяснять! Чтоб не возникало разного рода слухов. Понятно?

– Понятно, Николай Семенович, – разведя руки в стороны, Плотников ответил за всех. – Статьи по очереди будем писать? График будем составлять, или по вдохновению?

Я внимательно посмотрел на Николая Семеновича. Он явно что‑то знал. И, кажется, догадываюсь что. Неужели, всё‑таки решили остановить Чернобыль?

– Идите, работайте, – пробасил редактор. – Да! Чуть не забыл. Плотников! Собирайся после обеда на Мостопоезд. Там ДСК переходящее красное знамя получило за первый квартал. Сегодня будут вручать. Товарищ Костиков, из обкома.

– Э, спохватились! – Серега расстроено махнул рукой. – А я Люде обещал с дочкой сегодня побыть. Она собралась в гости сходить.

– А ты по‑быстрому, не затягивай, так и успеешь.

– Ага, – расстроенно пробурчал Сергей. – С Костиковым успеешь! Как начнет говорить, танком не остановишь.

– Плотников! – повысил голос шеф. – Ты мне тут антисоветчину‑то не разводи!

– Да я что? – сдался Плотников. – Надо, так надо…

Я задержался в дверях. Мостопоезд. Это же…

– Николай Семенович! – предложил я. – В ДСК я могу съездить. Дружка заодно повидаю, детсадовского.

– Вот! – обрадовался Плотников, выпихивая меня на середину кабинета. – Вот!

– Ну, коли сам вызвался, – редактор развел руками. – Ну, поезжай. Что там делать знаешь.

Я кивнул и пошел заряжать фотоаппарат. Что ж, никто за язык не тянул! Мое же решение было спонтанным. Просто услышал про Мостопоезд и решил, что могу встретить там этих самых клофелинщиц. Да, делом занималась милиция, профессионалы, но для меня это дело чести. Они поставили Наташу. А Наташа моя девушка.

Радостный Плотников сидел за своим столом и с удвоенной скоростью колотил по рычагам пишущей машинки. По‑моему, он сейчас сотворит шедевральный репортаж.

* * *

Обкомовский инструктор, товарищ Костиков, был ещё довольно молодым человеком лет тридцати пяти, но уже лысеющим и с заметным брюшком, который не скрывал даже просторный серый костюм с отливом.

Говорил он долго и нудно, точнее, не говорил, а монотонно зачитывал текст с отпечатанных листочков, стопкой лежащих перед ним на трибуне. Прочитав один листок, он осторожно двумя пальцами брал его и перекладывал в другую стопку, текстом вниз. Я подумал: вот бы сейчас ветерок дунул посильнее, чтобы эти листочки взвились свободными птицами и разлетелись по всему городу. Интересно, у него нашлась бы хоть одна фраза лично его, а не та, которую ему кто‑то придумал и распечатал. Я хмыкнул, представив, что это могла бы быть за фраза. Зато от души.

– Товарищи… в свете решений… партия мобилизует… все, как один… подарок съезду… – вещал партийный работник с высокой трибуны.

Пришедшие на митинг работники ДСК, в ожидании праздника, медленно кивали головами, стараясь не моргать, чтобы не уснуть под монотонный голос.

Мне было легче, я корреспондент и мог свободно перемещаться по всей территории. Походил, пощелкал фотоаппаратом да и ушел. Но не в этот раз. Какой‑то «зоркий сокол» из свиты Костикова уцепился за меня взглядом и не сводил глаз.

Я решил немного поразвлечься. Присел в толпе и на полусогнутых перешел на другую сторону собравшихся на мероприятие. Выровнялся и посмотрел на следопыта. Тот тревожно метался взглядом по толпе, выискивая меня. Встретившись со мной взглядом, он успокоился и снова принялся буравить глазами. Я долго не мог понять, что он от меня хочет добиться, а потом меня осенило! Я подошел поближе к трибуне, направил фотоаппарат на него и сделал крупный план. Он приосанился, сделал очень важное лицо, и после того, как я, сделав пару снимков, поднял большой палец вверх, улыбнулся и кивнул. Надо будет узнать потом, что это за человек.

Мероприятие явно затянулось, люди откровенно устали, а мне очень хотелось поговорить с ними до того, как все начнут расходиться по домам. Я был уверен, что кто‑то видел интересующих меня девушек и сможет по приметам узнать кого‑то из знакомых. А то, что они где‑то поблизости, я почему‑то был уверен.

На площадке перед зданием главной домостроительной конторы я заметил знакомый темно‑синий «Жигуль» – «троечку». Значит, амбал уже выписался из больницы. Оно и понятно, такой‑то здоровяк не будет долго отлеживаться.

Я посмотрел на трибуну, прикинул, сколько ещё времени пройдёт до того, как Костиков закончит свою речь, решил зайти в расположенное поблизости молодёжное кафе с экзотическим названием «Фламинго».

Кафе располагалось на первом этаже типового девятиэтажного дома. Внутри обычные белые столики, стулья, чеканное панно на стене, почему‑то «Покорители космоса». Народу было мало. Я уселся за столик у окна, чтобы было видно улицу. Из висевших на стене динамиков мягко звучал «Оттаван»…

– Что будете заказывать? – неслышно подошла официантка, брюнетка в кружевном фартуке и черной кроткой юбке и протянула меню.

Я быстро просмотрел список предлагаемых блюд и ткнул пальцем в одну из строчек.

– Давайте вот этот комплексный, за девяносто копеек. А хорошо тут у вас. Тихо!

– У нас и вечером тихо, – приняв заказ, улыбнулась брюнетка. – Опорный пункт милиции в двух шагах. Каждый вечер участковый дежурит.

Я удивленно посмотрел на неё. Странное, однако, места выбрал участковый для вечерних дежурств. Сидит в кафе, наверняка ещё и кушает, музыку слушает, как говорится, следит за порядком. А в это время за стенами этого уютного кафе творится черт знает, что.

Официантка принесла борщ и колету с пюре. «Оттаван» в динамиках сменился «Чингис‑Ханом».

Я зачерпнул ложку борща и бросил взгляд в окно. Мимо пробегала та, что называлась Наташей. Вот только… куда девался ее хамоватый вид? Девчонка куда‑то спешила и явно была напугана.

Оставив на столике рубль, я выскочил на улицу…

Где же она? А, вот – свернула за угол…

– Наташа! – закричал я, бросившись следом за ней.

Девчонка в испуге обернулась:

– Саша⁈

Тот еще видок! Вельветовые джинсы выпачканы в грязи, пара пуговиц на блузке вырваны «с мясом», порван рукав. По всему лицу растеклась тушь, размазалась помада, а в серых глаза страх! Самый настоящий ужас.

– Саша, – прошептала она, качая головой из стороны в сторону. – Пожалуйста… Он ее убьет… Помоги… Скорее…

– Да что случилось‑то? – насторожился я.

– Скорее! Бежим! Он убьет же…

Так ничего толком и не поняв, я бросился вслед за девчонкой в грязный подъезд. Мы поднялись на исписанном непотребными надписями лифте и оказались на гулкой лестничной площадке с неистребимым запахом табачного дыма.

Толкнув не запертую дверь, Наташа вошла в квартиру, взглядом приглашая меня следовать за ней.

– Они… они там… – она указала на комнату.

– Ах ты, курвища! – послышался грубый мужской голос. – На, получай!

Я оттолкнул Наташу и распахнул дверь.

Прижав к стене полуголую Наташину подружку (Свету… или все ж таки – Галю?), оклемавшийся здоровяк Боренька наотмашь был ее по лицу ладонью, не обращая внимания на летящие кровавее брызги. Девчонка уже даже не могла кричать и лишь тихо стонала. Еще пар ударов и она лишится сознания.

– Борис, не порти себе жизнь! – прислонившись к дверному косяку, спокойно сказал я.

– А ты еще кто такой? – амбал удивленно уставился на меня. – Тоже огрести хочешь? Постой‑ка… Где‑то я тебя видел!

– Это я тебя видел, Боря, – как ни в чем ни бывало хмыкнул я.

В будущем я с криминальными авторитетами разговаривал! А тут… какая‑то приплетённая шелупонь.

– Видел, видел, – продолжил я. – Правда, крепко спящим. В избе! Даже «Скорую» вызвал.

– «Скорую»? – на лице амбала вдруг появилась улыбка. – А‑а! Так ты тот самый парень. Мне врач рассказал, и менты. Ну, спасибо, брат!

Оттолкнув девчонку, Борис протянул мне руку и крепко пожал.

– А я их нашел, – горделиво похвастался Борис. – Вспомнил, что раньше их здесь, на Мостопоезде, видал. А они‑то, дуры, не знали.

Света (или Галя) избавившись от цепкой хватки Бориса, медленно сползла по стенке на пол и заплакала. Из‑за моего плеча в комнату заглянула Наташа… или как там ее звали…

– Курвища, водку принесла? – грозно рыкнул амбал.

– Боренька, – заискивающим голосом произнесла Наташа. – Я не успела. Магазин закрылся уже.

– Щас огребете! – зло запыхтев, Боренька налился краской. – Обои! А ну, живо сюда… Раздевайся! Живо, кому сказано?

– Да‑да, Боренька, сейчас…

Усевшись на диван, шатенка сбросила с себя блузку и путаясь в застёжке, принялась стаскивать джинсы.

Амбал снова повернулся ко мне и хмыкнул:

– Братан! Ты которую будешь?

– Никоторую, – лениво зевнул я. – И тебе не советую. Угодить в тюрьму из‑за этих, как ты сказал, курвищ? Боря! Мы что с тобой, дураки? Лучше б пивом меня угостил.

– Пиво, это хорошо, – здоровяк вновь заулыбался. – Но, этих‑то проучить надо! И…

– В милиции проучат, – перебил я. – Так проучат, что на всю жизнь запомнят, не беспокойся. Телефон рядом есть?

Я посмотрел на девчонок.

– У соседей… – отозвалась шатенка.

Ее подружка все еще плакала, все никак не мгла упокоиться… Понятно, не хило так огребла! Хорошо, не кулаками…

Мне почему‑то стало искренне жаль этих незадачливых юных преступниц, да что там преступниц – убийц! Хотя, вроде, и поделом… Нарвались в конце концов. Как веревочке не виться. Но, все равно – жалко.

– Какая, говорите, квартира?

Борис отправился на кухню попить. Наташа, кутаясь в плед, выскочила вслед за мной на лестничную площадку. Догнала, схватила за руку:

– Может, не надо милицию, Саш? – умоляюще произнесла Наташа, и уцепилась за последнюю соломинку. – А мы… мы брата твоего видели. Помнишь, ты искал? Ну, который запойный.