Текст книги "Курс на СССР. Трилогия - Тим Волков, Андрей Посняков (СИ)"

Автор книги: Андрей Посняков

Соавторы: Тим Волков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 48 страниц)

«Так ведь я могу всё изменить! – подумал я. – Такой шанс! Мне дана еще одна жизнь. Я могу начать всё сначала!»

В прихожей я внимательно посмотрел на своё отражение в зеркале. Светлая рубашка с коротким рукавом, тёмные брюки, волосы приглажены мокрой расчёской.

Красавец!

Я надел сандалии и открыл дверь.

– Ты куда это? – удивилась мать. – Только пришел и опять убегает.

– Я гулять!

– Сашка, смотри у меня, – она покачала головой и погрозила пальцем. – Отец опять ругаться будет. Про институт помни.

– Я помню. Только… – я прикусил язык, едва не проговорившись о принятом решении изменить выбор профессии.

Портить настроение ни себе, ни ей мне сейчас не хотелось.

Потом скажу насчет института, что в него поступать я не собираюсь. Отец конечно разозлится. Даже кричать будет. Но я принял решение. Так будет правильнее.

В подъезде было прохладно и пахло известью, пылью и чем-то металлическим.

Дверь квартиры напротив была распахнута настежь, и на лестничной площадке суетились люди, перетаскивая какие-то коробки, сумки, свернутую дорожку ковра, обёрнутую шпагатом.

– Осторожно! – кричал кто-то внизу. – Держи! Держи за край!

Я спускался по ступенькам и едва не столкнулся с парнем, примерно моего возраста, который тащил под мышкой магнитофон «Весна». Он остановился, выдохнул, посмотрел на меня и хитро прищурился.

– Эй, привет! – сказал он весело. – Мы тут, похоже, соседями будем. Переезжаем в тридцать пятую, прямо напротив вас.

Да, верно. Там раньше баба Зоя жила, потом умерла. Квартира пустовала. Теперь, видимо, родственники переехать решили. Или получил кто-то.

Я автоматически протянул руку:

– Саша.

– Будем знакомы! – кивнул парень. – А меня зовут Серега! Серега Гребенюк!

Глава 3

Гребенюк⁈ Вот так вот, запросто повстречаться с собственным убийцей? Я не знал, что и думать. Растерялся, да…

Выйдя из подъезда я сел на скамейку, задумался.

Через распахнутую форточку квартиры на первом этаже было слышно радио.

Спасите, спасите, спасите

Разбитое сердце мое…

Пел Тынис Мяги, популярный в семидесятые годы певец, вполне неплохой.

Гребенюк…

Неужели он когда-то жил со мной по соседству? Не припоминаю. Или, точно, был, какой-то парень, нелюдимый, с которым все не было времени познакомиться – готовился к поступлению.

И что теперь? Опередить этого Гребенюка? Зарезать перочинным ножом? Хм… тогда уж лучше столовым. Стало смешно. Еще не хватало такого поворота! Только новую жизнь начал, и сразу такие криминальные мысли.

Ах, Гребенюк, Гребенюк, лидер ОПГ «Северные волки». Жестокий бандит, на счету которого не одна оборванная жизнь… «Кулаки» Коваленко, замглавы Н-ского округа Москвы.

Гребенюк…

Вот этот вот симпатичный улыбчивый парень с переносным магнитофоном «Весна»! «Весна 306». Помнится, я с детства мечтал о таком. Не конкретно о «Весне», хотя бы «Романтик», или «Электроника», или «Легенда»… Лишь бы переносной! На шести круглых батарейках. Взять его на согнутый локоть, врубить… да хоть тех же «Землян», пройтись неспешно по району:

Каскадеры, каскадеры,

Пусть живет у вас романтика в сердцах!

Все парни обзавидовались бы, а уж девчонки…

Вот только представить бывших одноклассниц… Отличницу Ленку Никифорову… Или Верку Кузнецову – комсорга. А лучше – признанную красотку Машу Белякову, по которой все парни сохли и мечтали с ней «ходить»… Да-да, именно ходить – о сексе тогда и не мечтали вовсе! Ходить, взявшись за руки, сидеть на скамейке… ну и иногда целоваться – не больше…

Ах, магнитофон… переносной – это главное! Не у многих тогда и был… Девчонки бы сразу:

– Саш, а Челентано у тебя есть?

– Конечно!

Пай-пай-пай – пай-пай!

– А «Бони М», «АББА», «Чингис-Хан»?

– Ха! «АББА»? Вчерашний день! «Сикрет Сервис» – вот что слушать надо! Супер хит «Вспышка в ночи»!

И так вальяжно поменять кассету. Не нашу, скрипучую МК-60, а красную японскую «Соньку» за девять рублей!

Потом, когда батарейки почти накроются – вытащить, постучать друг о друга. А кассету перемотать карандашом. И так, как бы между прочим, бросить:

– А вот у меня еще где-то Кутуньо был, «Итальянец»…

И все бы терпеливо ждали «Итальянца», а потом бы подпевали хором:

– Лаша те ми канта-а-а-аре!

И в центре всего был бы я!

Ха! Ишь, размечтался. Скромней надо быть, товарищ Воронцов… как сказала бы историчка Софья Павловна. С переносным магнитофоном, увы, не сложилось, была обычная «Дайна», да и то старенькая. Ну уж, что есть… Еще б, конечно, хороший проигрыватель, взамен старой радиолы «Рекорд»… «Радиотехнику» или «Вегу»… Ну, это со временем, да…

И Гребенюка этой «Вегой» – по башке! В гости зазвать и…

Н-да-а-а! Что-то ты, Александр, совсем размечтался.

А, с другой стороны, кто такой сейчас это Гребенюк? Обычный парень, никакой не бандит. Бандитом он станет уже потом, в поганые девяностые… Все же станет. Но, мог ведь и не стать… Может, как-то повлиять на него? Вот сейчас, пока еще есть время… Повлиять… Интересно, каким же образом? Но, бандитом его считать не надо, никакой он сейчас не бандит! И вообще… Черт!

Я посмотрел на часы – красивый никелированный «Луч» с сиреневым циферблатом.

Ишь, расселся!

Пора! Давно уже пора. Наташа уже заждалась, поди! Охламон ты, Саня! Беги! Скорее, беги! Вон и трамвай как раз подходит. Беги!

Уфф, успел…

Три копейки в плексигласовую кассу, вытянуть, оторвать билетик…

– Товарищ, а это какой номер? Десятка?

– Десятка, да, – обернулся как-то мужик в кепке.

– Сначала, молодой человек, надо номер посмотреть, а потом уже в трамвай прыгать, – наставительно заметила сидевшая напротив бабушка в теплой вязаной кофте. – Эх, молодежь, молодежь…

Ухватившись за поручень, я отвернулся к окну. Мимо проплывали пятиэтажки, тополя, автоматы с газированной водой… у автоматов толпились люди. Да и трамвай вскоре набился полностью – конец рабочего дня.

– Передайте, пожалуйста, на билетик!

– А мне – два!

Те, кто стояли у кассы, не отказывали, брали денежки, отрывали билетики, передавали.

– Пожалуйста!

Хрипели динамики – искаженный голос водителя объявлял остановки:

– Карбюраторный завод… Поликлиника… Старый рынок…

Ах, какое же это все родное!

– Кинотеатр «Экран».

Ага, а вот и моя.

Типовой кинотеатр «Экран» располагался почти в центре города, на углу проспекта Маяковского и тенистой Пролетарской улицы. Наташа уже ждала у афишных стендов, на фоне рекламы фантастического фильма «Через тернии к звездам». Удивительно, но фильм этот я так и не посмотрел, как-то в прошлый раз пропустил… И вот теперь будет шанс восстановить пропущенное.

– Наташа! Извини, опоздал…

– Саша! Ничего… Я не так долго и жду.

Зеленая мохеровая кофта в руках. Белое, в черный горошек, платье. Черный лаковый пояс, такого же цвета туфли-«лодочки». Плоские часики «Заря», на шее – серебряная цепочка. Сережки с синими камешками… В цвет глаз… Длинные золотисто-каштановые волосы сейчас не заплетены в косу, а чуть подвиты плойкой и распущены по плечам. Красотка! Не хуже Орнеллы Мути!

Чуть покраснев, я подставил локоть:

– Ну, что же – идем? Предлагаю для начала – в буфет.

– Ой… в буфет, мы, наверное, уже не успеем…

Купили в кассе билеты на «Укрощение строптивого»… И в буфет успели. Очередь уже закончилась, все ушли в зал, хотя до начала фильма оставалось еще минут семь…

– Нам, пожалуйста, пирожные… два… и два стакана лимонада.

– Пирожных нету уже. Одни коржики.

Противная какая тетка! Круглое красное лицо, несвежий халат… и взгляд такой… неприятный… как на надоедливых мух!

– Лимонада тоже нету – выпили. Есть томатный сок и нарзан.

Я повернул голову:

– Наташа?

– Нарзан!

– Два коржика и два нарзана!

– Тридцать шесть копеек… У нас с наценкой!

Я протянул рубль.

Получив сдачу, сунул в карман брюк.

Коржики оказались черствыми… Впрочем, мою милую спутницу это, похоже, ничуть не смущало. Как и меня…

– А ты работаешь? Учишься? – первой полюбопытствовала Наташа.

Я отвечал честно:

– Отучился уже. Сейчас поступаю в Техноложку… Матушка хочет, чтоб туда…

– А ты?

– А я… Да мне все равно, сказать по правде.

Синие глаза вспыхнули:

– Как так – все равно? Это ж твоя жизнь! На кого выучишься, тем и станешь!

Ага, ага… Знала бы ты!

– Да так… Я бы, может, на журналиста пошел. Кабы была такая возможность.

– Понимаю, – допив нарзан, кивнула Наташа. – В ЛГУ попробуй еще поступи. Особенно, сразу после школы. Кстати, ты в какой учился?

– Во второй.

– А я в третьей. В прошлом году закончила…

– И?

Мне тоже сильно хотелось знать, где же она теперь?

– Поступила… На юридический… Ну, по направлению.

На юридический! Ничего себе! И так скромно об этом говорит? Значит, скоро уедет… Семестр!

– Пока на практике.

Ах, какая улыбка! Какие ямочки на щеках…

– В прокуратуре, секретарем.

Прокуратура!

– Прокуратура? Ну-у, там народ солидный. Помощники, прокуроры… Жаль следователей нет…

– Почему же нет? Очень даже есть! По тяжким преступлениям…

Ах, да… лоханулся! В те времена ещё были!

– И ты тоже мог бы! На заочное… Или для начла – в пед, на филологический.

– В пед? Нет уж, спасибо.

Вот уж никогда не тянуло в педагогику! Как и в технолагу… Если б не отец…

– С техническим – отец настоял.

– Отца надо слушать! – Наташа неожиданно вздохнула. – А я вот, с дедом… одна…

Захотелось расспросить, что случилось с родителями, но постеснялся, слишком уж грустной стала вдруг моя спутница. А ведь мы сюда не грустить пришли.

– Ну, что? – предложил я. – Пожалуй, пора и в зал.

– Да, да, пошли! – её глаза снова заискрились синими сапфирами. – Мне так Челентано нравится. Правда, я с ним два фильма только видела – «Блеф» и «Серафино». Деду тоже понравились. Правда, он сказал – грубый талант. Ну, про Челентано…

Едва усели сеть, как погас свет. Начался сеанс. Сразу стало как-то волнительно, словно бы в ожидании волшебства. Как в детстве! Не-ет, кинотеатр, это вам не телевизор!

– Ой, смотри, смори, как он!

На фильм народ реагировал бурно, можно сказать – непосредственно. Смеялись, хлопали в ладоши. А уж когда Орнелла Мути показала грудь!

Ну, тут – да-а… Ничего не скажешь!

Особенно в углу ржали, где-то на первых рядах. Собралась гопота какая-то. Шуточки пошлые, комментарии, хохот глумливый… Я б таких вообще в кинотеатры не пускал! Ага… вот опять заржали. Лошади, блин…

Я осторожно взяла руку Наташи в свою. Девчонка не возражала. Славно было так сидеть. Вспоминать юность.

Черт побери! Да какое там – вспоминать? Начать с нуля. Заново прожить жизнь… Может быть удастся что-то исправить, с учетом прошлых, ошибок, что совершил много лет назад. Если их вообще можно исправить. Может быть, ничего такого нельзя? Живи, как жил, созерцай. Вот, как кино.

– Ка-кой классный! – Наташа шепнула на ухо. – Лихо виноград давит!

Локоны ее пощекотали щеку. Приятно, черт.

– А музыка? Я такую уже где-то слышала… Но, это точно не Челентано.

– «Бони М», – я тоже узнал эту песенку.

– Точно, «Бони М»! – шепнула девчонка. – А ты в музыке шаришь!

Еще б мне не шарить. Я и пластинки покупал – конечно, не за сто рублей, и даже не за сорок, а наши – за три, три пятьдесят. Ну, и на старенькую свою «Дайну» что-то у друзей переписывал. Или с радио. Передача такая была – «Ваш магнитофон». «Вы уже приготовились к записи: Внимание… Мотор!»

Под бодрящую музыку пошли финальные титры. Не дожидаясь окончания фильма, народ подался к выходу. И та гоп-компания – в первых рядах.

Когда вышли из кинотеатра, уже стемнело. На проспекте зажглись фонари, витрины магазинов окрасились тусклым желтоватым цветом – ностальгически милым. Впрочем, встречались и зеленые: «Промтовары», «Продукты», «Гастроном»…

– Трамвай? – предложил я.

Наташа расхохоталась:

– Да я здесь недалеко живу, не помнишь?

– Помню.

Я улыбнулся, кивнул. Хотя, на самом деле почти ничего не помнил. Да и улыбка вышла какой-то глупой.

– Я провожу?

– Буда рада… Тут через детский садик – напрямки.

Здорово!

Какое же это счастье, идти под руку с красивой девушкой… и чувствовать себя молодым… Да какие там, молодым – юным! Восемнадцать лет, Господи-и! Недавно, кстати, и стукнуло…

– Эх! Где мои семнадцать лет? На Большом Каретном! – невольно напел я.

Наташа скосила глаза, улыбнулась:

– О! Дед тоже Высоцкого уважает. Он вообще бардов любит. Визбора, Окуджаву…

Честно сказать, я бардов как-то не очень – больше рок, или даже диско, «новая волна»…

Вслух я, конечно, ничего такого не сказал… Не успел!

– Э! Закурить не найдется?

От ограды детского садика отделилась компания – четверо парней. Один постарше – лет двадцати, патлатый, в джинсах и кепочке, второй, наверное, мне ровесник – круглолицый, с наглой ухмылкой. В клешах, надо же! Наверное, недавно из деревни. Ну, еще крутилась рядом парочка шакалят лет по четырнадцати.

– Так как насчет закурить?

Грамотно подвалили. Старший – впереди, за ним круглолицый, а по флангам – мелкота. Мелкота мелкотой, но и от них можно было ждать чего угодно.

– Не курю!

Я сжал кулаки и приготовился к драке, понимая, что ее уже не избежать. Ничего! Как-нибудь выкручусь, случаи бывали… А вот Наташе бы лучше уйти и как можно быстрее! Девчонка красивая… слишком…

– Наташа, беги!

– Э-э, как это беги, красавица? – подскочив, круглолицый схватил Наташу за руку.

– Цепочку подари! – сунув руку в карман, недобро прищурился главарь. Узколицый, патлатый, с редкими пошлыми усиками.

– И еще – часики. А какие у нас часики? «Заря», да?

Остальные глумливо рассмеялись.

– Зря смеетесь! – неожиданно громко бросила Наталья. – Ваше противоправное деяние, дорогие мои, именуется грабежом! Статья сто сорок четвертая У-Ка!

– Че-го?

– Уголовного Кодекса! – охотно пояснила Наташа.

Ну, отчаянная же девчонка, ага!

– Грабеж, совершенный организованной группой… От четырех до десяти лет! Кто хочет? Я могу быстро организовать вам.

Парни застыли.

Круглолицый от неожиданности выпустил Наташину руку.

– Что, испугались? Тоже мне, кореша!

Мерзко щурясь, патлатый главарь резко вытянул руку, намереваясь сорвать с Натальи цепочку.

Ну, тут уж я ждать не стал!

Кулак словно сам собой рванулся к скуле этого чертова гада. Гад, правда, уклонился – удар пришелся вскользь!

– Ах та-ак? Бейте его, парни!

– Помните о статье! – закричала Наташа. – Кто тут в тюрьму захотел? Десять лет! С конфискацией!

– И в тюрьмах люди живут!

Главарь двинул мне поддых… Ах-х… Не очень-то хорошо… Тут еще и эти, недопески… Но меня просто так не возьмешь! Лови крюка – с левой прямо в челюсть! Подонок аж чавкнул и расстелился на асфальте. Но подскочили дружки. Толпой! Вот ведь сволочи! Навалилась.

И тут…

Один недопесок вдруг, скуля, отлетел в сторону… второй… Круглолицый схватился за печень…

Кто-то вступился, ну, надо же!

Я скосил глаза…

Гребенюк!

Он-то как здесь? Откуда? Надо же, не побоялся! Ну, так он же… Ну да, боксер…

Я тоже пришел в себя, тоже кому-то двинул.

И патлатого в скулу таки достал! Н-на! Получи, фашист, гранату.

Встретив недюжинный отпор, враг ретировался со сверхсвистовой скоростью.

– Ничего, еще посчитаемся! – выкрикнул из темноты главарь.

– Давай, давай! – продув на кулаки, Гребенюк презрительно хмыкнул. – Хук слева получил уже… Получишь и справа. И апперкот!

– Спасибо, сосед! Вовремя ты…

Ну, а что еще я мог сейчас сказать? Тем более, испытывал к Сереге самую искреннюю благодарность. Да и… пока-то он никой не гад, не особо опасный бандит, а просто сосед и, похоже, хороший парень.

– А я вас в кино видел, – пригладив волосы, улыбнулся Гребенюк. – Тоже ходил. Сам, один… Ну, шел мимо, смотрю – классный фильм! Тебя, Саня, увидел – хотел сразу нагнать, да задержался. Знакомых встретил. А потом пока еще сообразил, куда вы деться могли…

Я тоже улыбнулся в ответ:

– Ты, вообще-то вовремя! Это вот – Наташа…

– Очень приятно. Сергей.

– Сергей, вы боксер?

– Занимался когда-то, – явно смутился спаситель. – Так, первый юношеский имею…

Вообще, он был неплохо прикинут, этот Серега Гребенюк… бывший боксер… и будущий бандитский лидер. Итальянские джинсы «Риорда», индийский батник… кажется, «Милтонс»… ну да… Уже работает? Или богатые предки? Ну да, магнитофон же еще у него – «Весна-306»… Крутой!

Дальше пошли втроем. Болтали, смеялись, вспоминали фильм…

– А как он ей!

– А кровать к трактору!

– А на заправке!

Наташа и впрямь жила неподалеку, почти сразу за садиком. Прощаясь, девушка подняла голову:

– О, у деда свет горит! Телек, наверное, сморит. «Принц Флоризель» сегодня… Ну, что, ребята, пока! Саш, ты заходи, звони… Сережа! Рада знакомству… И… спасибо еще раз. Ты прямо герой!

– Ну, уж так-то…

Гребенюк явно смутился.

Домой добрались на трамвае, хотели поседеть у подъезда на лавочке, поболтать, да там уже было занято – бабуси! Ну, так время-то еще детское – полдесятого.

Малолетки гоняли под фонарем мяч. Чуть подальше, в песочнице, играли в карты.

– По червям!

– Ага!

– А вот мы – вальтом! Вот вам!

– А чего вы мигаетесь-то?

– Да кто мигался?

Футболисты тоже не отставали:

– Пас давай! Пас!

– Слева заходи, слева!

– Да бей ты уже!

– Мази-и-ила!

От соседнего подъезда доносились звуки гитары и чей-то приглушенный баритон:

Вот! Новый поворот…

И мотор ревет…

С балконов уже кричали матери:

– Лешка, живо домой!

– Коля! Я кому сказала?

– Лешка, да где тебя носит?

– Мам, ну, немножечко!

– Я те дам – немножечко! Живо домой, сказала! Поздно уже.

– Может, ко мне? – вдруг предложил Серега.

Я было хотел согласиться… но, обернулся на наш балкон. Плечистая фигура в спортивном костюме, красный огонек сигареты… Отец!

Ага! Заметил! Помахал рукой…

– Александр! Давай уже, поднимайся. Разговор к тебе есть… серьезный.

– Батя? – Гребенюк передернул плечами. – Суров! А что, разговор-то… Доставать будет? Есть, за что?

– Да так… Про экзамены все время напоминает. В эту чертову технолагу, чтоб ее… Так что к тебе уж в следующий раз.

– Заметано! Держи пять!

Глава 4

Стараясь не скрипеть дверью, я прокрался в квартиру. Отец стоял посреди коридора, скрестив руки на груди. Ждал. В его взгляде читалось то самое выражение недовольства, смешанное с усталостью.

– Ну что, гулял? – спросил он, и в голосе прозвучало отнюдь не любопытство, а желание поскорее начать разбор полётов.

– Да, – кротко ответил я, снимая сандалии.

– С кем?

– С Наташей.

– С какой ещё Наташей?

– Новая знакомая.

Он хмыкнул, будто это было очередной провинностью.

– А институт? – жестко добавил он, распаляясь и поджимая губы. – Документы подал?

Мне показалось, что время остановилось. Воздух в комнате стал густым. Этот разговор должен был состояться, рано или поздно. Не хотелось, конечно, портить такой прекрасный вечер, но это неизбежно. Если уж появился шанс изменить свою жизнь, то я это сделаю.

– Нет, – спокойно, но твердо ответил я, глядя прямо в глаза начинающему приходить в ярость отцу

– Почему? – он изо всех сил оттягивал момент начала ссоры, но не потому, что пытался избежать её, или понять меня. Ему нравился сам процесс назревания скандала.

– Я не хочу туда поступать, – твердо ответил я.

Тишина.

Отец сделал шаг ближе. Его дыхание было ровным, но я знал – это затишье перед бурей.

– Значит просто не хочешь? – его голос стал тише, но от этого ситуация стала только опаснее. – Ты вообще понимаешь, что говоришь? Ты что, совсем сдурел?

– Понимаю, – я не сводил с него взгляда и готовился к самому страшному.

– Нет, не понимаешь! – прошипел он, тыкая пальцем мне в лицо. – Ты думаешь, я просто так тебя в тот институт толкаю? Это будущее, Сашка! Работа, стабильность! Не хочет он! Это что еще за новости? А куда же ты хочешь, если не секрет?

Я сделал глубокий вдох. Вроде бы он слегка пригасил свою ярость, но я понимал, это просто видимость. В любой момент он взорвется, и тогда его не остановить. Но я решительно стоял на своём.

– На филологический.

Отец замер. Его лицо стало каменным.

– Филологический, – повторил он, будто пробуя это слово на вкус. – Это что еще такое? Какие-то слова изучать? Сказки читать? Пословицы собирать? Кем ты после этого работать собрался?

– Журналистом.

Отец, закатив глаза в потолок, рассмеялся, но голос его был сухим, жестким.

– Журналистом? – он покачал головой, и пошевелил губами, как бы пробуя это слово на вкус – Это в газетку статьи пописывать, что ли? Ты хоть понимаешь, что говоришь? На какие деньги жить будешь?

– Журналисты вполне неплохо зарабатывают…

– Не пори чушь! Я-то думал сын у меня не дурак! А у тебя… совсем мозгов в голове нет! Восемнадцать лет, а в голове ветер! Журналистом!..

Я стиснул зубы.

– Отец, я не хочу, как ты паять схемы!

«Тем более, что уже совсем скоро это уже будет никому не нужно» – мысленно добавил я.

Девяностые растворили почти всех таких умельцев. Самые преданные, конечно, остались, в лавки радиодеталей ушли, продавцами и телевизоры чинить. Мне повезло больше, я на завод устроился. Но я страдал… душой страдал о того, что занимался не тем.

Тишина. Отец побледнел.

– Мать! – неожиданно крикнул он. – Иди сюда!

Из кухни вышла мама, вытирая руки о фартук.

– Что случилось?

– Твой сын, – отец показал на меня дрожащим пальцем, – отказывается поступать в институт! Ты представляешь⁈

Мать удивленно посмотрела на меня, потом на отца.

– Может, пусть сам решит… – тихо сказала она. – Взрослый уже, своя голова на плечах.

– Сам⁈ – закричал отец. – В восемнадцать лет⁈ Да он жизни не видел!

После этой фразы я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться в полный голос. «Ну да, куда там мои шестьдесят лет опыта против его сорока пяти.» И тут же понял, что говорить с отцом надо с позиции взрослого. На равных. Только так он сможет меня услышать.

– Пап, давай спокойно, – начал я, опускаясь на стул напротив него. – Я понимаю твои опасения. Ты хочешь для меня стабильности. Но посмотри на это с другой стороны.

Отец нахмурился, но не перебил.

– Во-первых, – я поднял палец, – мир меняется. Скоро начнётся компьютерная революция. Техника, которую ты ремонтируешь сегодня, через десять лет будет уже в музеях.

– Это что за гадание на кофейной гуще, – фыркнул отец, но в его глазах промелькнул интерес. – Это вам так в школе сейчас говорят? Или ты в каких-то своих книжках вычитал, в фантастике этой?

– Да не перебивай ты! – с упреком сказала мать.

– Нет, не в школе, и не в книгах, – я покачал головой. – Это логика. Вспомни, двадцать лет назад у нас даже телевизоров толком не было. А сейчас? И черно-белые, и цветные. Скоро появятся персональные компьютеры, мобильная связь…

– Какая связь? – не понял отец.

– Телефоны без провода, на аккумуляторных батарейках!

Отец рассмеялся.

– Это как магнитофон «Весна 306» что ли⁈ И как с таким телефоном ходить? Или аккумулятор за спиной, как портфель таскать?

– Во-вторых, – продолжал я, не вступая с ним в спор, – ты же сам говорил: главное, чтобы работа нравилась. Я могу зубрить формулы, но никогда не стану хорошим инженером. А вот в гуманитарной сфере…

– И что, филологом будешь? – перебил отец, но уже без прежней злости. – На какие деньги жить?

– Я подумывал о журналистике, – осторожно сказал я. – Мне это интересно. А насчет денег… не переживай, они будут.

– Будут! – буркнул тот. – Опасно это, неужели не понимаешь? Начнешь про партию писать, да если что не так… Знаю я вашу молодость лихую, начинаете вольнодумством разным заниматься, а потом…

– Я буду писать о культуре, спорте, – быстро сказал я. – Обычные репортажи. Никакой политики.

Мать вдруг положила руку на плечо отца.

– Матвей, может, и правда пусть попробует? – тихо сказала она. – Если не получится, всегда сможет перевестись.

Отец тяжело вздохнул. Я видел, как он борется между желанием контролировать мою жизнь и пониманием, что я уже не ребенок.

– Хочешь быть журналистом? Хорошо. Я дам тебе шанс. – Отец сделал паузу для эффекта. – Но с уговором. Докажи, что действительно этого хочешь. До конца августа ты устраиваешься в газету и публикуешь там статью. Под своим именем. Если получится, больше не буду тебе перечить. Поступай как знаешь. Но если не получится, не устроишься и не будет статьи, идешь в радиотехнический и даже не пикнешь. И это не обсуждается!

Мать горько усмехнулась, отводя взгляд. Она знала, в нашей провинции устроиться в газету за месяц практически невозможно, особенно восемнадцатилетнему парню без связей и опыта. Отец сделал хитрый ход, вроде бы и разрешил, но с невыполнимым условием.

Однако, я не намерен сдаваться. Время покажет, кто из нас прав. А сейчас этот компромисс – шанс погасить так и не начавшийся скандал.

– Договорились, – твердо, с улыбкой сказал я, глядя отцу в глаза. – До первого сентября у тебя в руках будет газета с моей статьёй. В «Заре». Под моей фамилией.

Отец на мгновение опешил. Он явно не ожидал такого уверенного ответа. Потом кивнул:

– Посмотрим, – кивнул он. – И запомни, никаких поблажек. Ни моих, ни чьих-либо еще.

– Договорились, – кивнул я.

* * *

Утро встретило меня липкой августовской жарой. Я встал раньше будильника (старая привычка из прошлой жизни), умылся, оделся и вышел из дома. Размышлял над заданием, которое дал отец. Сложно. Чертовски сложно. Но нет ничего невозможного.

Побродив немного по городу, я подошел к зданию редакции газеты «Заря». В руках у меня была папка с написанной ночью статьёй. Внутри всё сжалось: а вдруг не получится? Вдруг отец окажется прав?

Отдел кадров находился на первом этаже. Я осторожно постучал в дверь и вошёл. За столом восседала женщина лет пятидесяти с ярко-красными губами и прической «бабетта». Она не обратила на меня никакого внимания, хотя я пытался привлечь её внимание выразительным похмыкиванием.

– Здравствуйте, – громко и уверенно сказал я. – Меня интересуют вакансии в газете. Внештатным корреспондентом, например.

Женщина наконец удостоила меня вниманием, оценивающе скользнув взглядом по моей простой рубашке и потёртым брюкам. Демонстративно хмыкнула.

– Тебе сколько лет? – спросила она, растягивая слова.

– Восемнадцать. Но у меня есть опыт. Я уже писал…

– Ха! – она фыркнула, перекладывая бумаги. – Восемнадцать! Без рекомендаций и опыта? Мальчик, не отвлекай занятых людей. Беги лучше в институт поступать. Молодой еще совсем.

Я стиснул зубы.

– Может, хотя бы статью посмотрите?

– Не трать моё время, – она отмахнулась от меня рукой, как от надоедливой мухи. – Вакансий нет. И не будет.

Да, встреча отнюдь не радушная. Даже дверь за моей спиной захлопнулась с громким щелчком.

* * *

Я вышел на улицу. Настроение упало ниже плинтуса. Неужели проиграл? Впрочем, я и не ожидал, что меня вот так просто с порога и возьмут. Значит, надо искать другой выход. Точнее вход в мою мечту.

Я обошел здание и наткнулся на старенький ГАЗ‑53‑12 с крытой будкой. В такой машине, как я понял, редакция развозит газеты по городу. Рядом с водителем стояла полная женщина в потёртом халате и причитала:

– Петрович, стервец! Опять запил! Теперь эти пачки мне самой таскать, что ли⁈ Феденька, ну помоги!

– Людмила Ивановна! – подал голос тот самый Феденька, водитель ГАЗа, полный мужичок с одутловатым лицом и носом картошкой. – Ну говорю же, не могу. У меня прострел в спине. Мне нельзя тяжелое таскать. Я сейчас пачку одну возьму, и все, согнет меня так, что уже не разогнет. Кто машину повезёт?

– Ну, вместе будем таскать, – умоляюще произнесла Людмила Ивановна. – Я же тоже помогу.

– Да не могу я, Людмила Ивановна, – чуть не плача ответил водитель, не вылезая из кабины. – Грузчика ищи!

– Да где же я тебе его найду? – отчаянно всплеснула руками женщина. – Говорю же, Петрович запил. Эта Горгона с кадров обещала своего человека какого-то прислать, да где он? Вторую неделю ждем. Я Петровичу вчера говорила, чтобы как стеклышко. А он опять Федула с третьего арматурного встретил, и все. Пропали оба. Ну Феденька…

– Людмила Ивановна!

Я замер. Я готов устроиться на работу любым способом, пусть даже и таким. Это же мой шанс просочится в редакцию. А там время покажет, хотя его не так-то много. Найду главного редактора, там глядишь, при удобном случае и статью смогу подсунуть

– Здрастье! – громко сказал я.

Женщина обернулась, удивлённо прищурилась.

– Ты кто такой?

– Так я это, – изображая этакого недоросля я даже носом шмыгнул. – Газеты грузить…

– Людмила Ивановна, – шепнул Федя. – Он, наверное, от Горгоны. То есть от Надежды Абрамовны. Прислала нам помощничка. Это про которого вы говорили…

– Ты от Надежды Абрамовны? – с подозрением оглядывая меня, уточнила Людмила Ивановна.

– От нее самой, – кивнул я и улыбнулся самой обворожительной улыбкой.

– Ну, слава Богу! – с облегчением выдохнула тетка. – Чего так долго?

– Так я… Как сказали, так и пришел.

– Худенький то какой! – присмотревшись ко мне, запричитала Людмила Ивановна. – Да ты, парень, не справишься, поди. Тяжёлые кипы то. Таскать их…

– Справлюсь! Давайте попробую.

Не дожидаясь ответа, я схватил две толстые пачки. Они оказались тяжелее, чем я думал. Но я лишь стиснул зубы и понёс их к машине. Потом еще две пачки. И еще. И все это под молчаливые оценивающие взгляды двоих.

– Справится! – утвердительно кивнул Федя.

– Ну ладно, так уж и быть, – махнула рукой Людмила Ивановна. – Таскай пока, а я пойду. Некогда мне тут. Еще сверку заполнять. Тебя как зовут, кстати?

– Саша я. То есть Александр Матвеевич.

– Сашенька, ты все погрузи пока, —она покрутила пальцем в сторону газетного Эвереста. – Потом, как закончишь, ко мне иди, я на первом этаже. Там увидишь, зеленая такая дверь. Я тебе халат выдам и подсобку твою покажу. Там еще нужно будет с трубами разобраться, тоже куда-то их деть. И батареи перетаскать.

Я присвистнул. «А Людмила Ивановна своего не упустит, сразу в оборот взяла! Но выбора нет.»

Я взвалил на плечо очередную пачку газет, с трудом удерживая равновесие. Бумага была тяжелее, чем я ожидал, но сдаваться было не в моих правилах.

– Эй, Саш, ты, давай, аккуратнее, – покосился на меня Федя, потирая поясницу. – А то Людмила Ивановна, если что, и меня заругает. Она у нас, знаешь, добрая в душе, но… ну, как мать родная – и поругает, и пирожком накормит.

Он вышел из машины, закурил.

– А «Горгона», это та самая из отдела кадров? – уточнил я, отряхивая руки от типографской краски – пальцы марались страшно.

– Она самая, Надежда Абрамовна, – Федя внимательно присмотрелся и улыбнулся, все поняв. – А ты разве не от нее? Вот хитрец!

– Я прошу, не говори никому, ладно? – произнес я, подойдя к Феде ближе. – Мне эта работа по зарезу нужна.

– Да не переживай, не скажу, – выпустив кольцо дыма улыбнулся он. – Мне все равно кто, лишь бы кипы грузили. А то у меня прострел в спине, я не могу. Понимаю, ты молодой, тебе денежка нужна подружку в кино сводить, мороженое там… Так что работай, не переживай. Уверен, что Горгона никого и не собиралась сюда присылать. Ведьма еще та. Они, по секрету тебе скажу, с Людмилой Ивановной терпеть друг друга не могут. Вроде бы когда-то мужика одного не поделили, но это, тс-с-с, секрет! Так вот, по поводу Горгоны… Лучше с ней дела не иметь.