Текст книги "Исток Миллиона Путей (весь цикл)"

Автор книги: Алексей Головин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 48 страниц)

Однако сформулировать эти выводы в отчётливые тезисы верд смог только несколько позже тех событий, которые развернулись на море, по водам которого их с Годиром преследовали моторные лодки линтернийского производства. В лодках тех помещались недобрые с виду создания, предполагать в коих склонность к управлению техникой убегающие верды ранее не додумались. Впрочем, будучи реалистами, они с Годиром приняли этот факт как данность и стали действовать, исходя из того, что преследователей необходимо 'стряхнуть с хвоста'.

Вот тогда-то Оритриг и попытался поднять на море сильный шторм, направленный против гикоргов. Поначалу всё получилось вполне сносно. Гигантские волны, гонимые мощными порывами ветра, опрокинули пару моторок, заставив гикоргов демонстрировать свои водоплавающие свойства. Однако затем инерция вызванных к жизни стихийных сил затронула и самих вердов. А поскольку их судёнышко приходилось устойчивым океаническим лайнерам весьма далёким родственником, оно не преминуло явить небесам своё днище. Оба верда оказались в воде, а в непосредственной близости от них стали один за другим материализоваться промокшие, но по-прежнему не теряющие аппетита гикорги. Радовало только то, что осталось их на пару голов меньше – два их собрата всё-таки нашли покой на дне местного моря.

В сложившейся ситуации Годир высказал вполне разумное предложение вновь навестить ИМП, в котором за последние сутки они провели больше времени, чем за предыдущий год. Тем и окончилось их недолгое посещение обильно покрытой водоёмами Линтерны.

Тратить время на передышки верды не стали, благо следующий их пункт назначения был заранее оговорен. Оритриг переместил их на южную окраину Острова Плачущих Статуй.

При этом верд сознательно выбрал точку несколько левее начала безопасной тропинки, ведущей вглубь острова, которую ему в своё время показал Стуж. Эта точка отлично просматривалась каменными истуканами, сторожащими Остров. Естественно, что последние моментально начали вопить, вовлекая памятным Оритригу образом в свой нестройный хор всё новых и новых своих соседей. На сей раз, впрочем, Оритригу это было на руку.

Пятеро оставшихся гикоргов не замедлили появиться прямо за спинами вердов, а те, как и было запланировано, бросились вперёд по направлению к ближайшей статуе, зажимая уши руками и стараясь пронаблюдать за реакцией их преследователей на акустическую атаку.

Гикорги, кинувшиеся было за ними, нерешительно остановились, не сводя глаз со статуй. Впервые в их поведении появилось нечто, что можно было принять за признаки страха.

Оритриг, превозмогая крайне неприятные ощущения, которые вызывал душераздирающий ор статуй, остановился и попытался разобраться в ситуации. Неожиданно он осознал, что крики статуй смолкают. Это было крайне необычно.

В наступившей вдруг мёртвой тишине они с Годиром подняли взгляды на лица двух ближайших истуканов. Морально они были готовы ко всему, но только, пожалуй, не к этому.

Статуи открыли свои узкие глаза и сфокусировали внимание на гикоргах. Их расставленные в стороны руки с изогнутыми кинжалами начали медленно опускаться.

Несмотря на всю необычность ситуации, Оритриг успел обратить внимание на одну интересную деталь. Морды гикоргов и лица статуй обладали едва уловимым сходством в своих хищных чертах, будто одна и та же сила приложила свои творческие порывы к созданию обоих типов существ.

Трайдирт, вспоминается, что-то говорил о древности и предках...

○○○●●●●

– Ну и зачем нам этот балласт?

Женский голос был весьма красивым и мелодичным, но в нём проскальзывало раздражение.

– Я не дам тебе его убить! Можешь считать это моим условием!

Этот голос принадлежал Олесе, и в нём отчётливо слышались нотки гнева.

Свелан попытался открыть глаза. Ему это удалось, однако картинка окружающей действительности не появилась. Означало это, что на глазах его была чёрная повязка.

Этим открытием дело не ограничилось. Попытка пошевелиться и встать выявила наличие крепких верёвок на руках и ногах. Судя по всему, его хорошенько связали и уложили на пол, позаботившись, чтобы он не видел окружающей обстановки.

– Да чёрт с ним! – снова первый голос. – Давай займемся делом. Ты готова к процедуре?

– Готова, – голос Олеси слегка задрожал.

– Ну так пошли!

Послышался стук закрываемой двери, и Свелан почувствовал, что остался в помещении один.

Вопрос был в том, что это за помещение? Пусть глаза его были завязаны, но обоняние оставалось при нём. Отец, а затем и Скиор учили его в экстремальных ситуациях ориентироваться по разным признакам, воспринимаемым разными органами чувств. Один из таких органов мог быть заблокирован, как было сейчас с глазами, и тогда наступал черёд других. Свелан сконцентрировался на запахах. Он уже успел запомнить запахи, превалировавшие в квартире Олеси. Теперь, хорошенько принюхавшись, он готов был поклясться, что в том месте, где он находился сейчас, пахло совсем по-другому. Значит, его куда-то переместили. Ноздри ощущали сильные медикаментозные ароматы, будто очутился он в лечебном учреждении или же какой-то лаборатории. Что же происходит?

Свелан постарался расслабиться и поразмыслить над ситуацией. Последнее его воспоминание перед беспамятством к неприятным не относилось. Это была обнажённая Олеся посреди ванной комнаты. А затем...

'Вот тут-то мне чем-то по башке и засветили!' – сообразил парень. Он вспомнил шум сзади и боль в затылке. Ещё немного покопавшись в ощущениях того момента, парень вспомнил тонкий аромат очень приятных женских духов. Олеся такими не пользовалась. Всплыл в памяти и женский голос в квартире.

Дураком Свелан не был. Сопоставить те события и только что слышанный им диалог не сложно. Итак, некая женщина, непонятно как проникшая в Олесину квартиру, ударила его по голове и связала. Затем он каким-то образом оказался в другом месте. Олеся же, судя по всему, свободна и на равных разговаривает с этой дамой. Даже ставит ей условия. Что это может значить?

Олеся предала его? Да, но она заботится о нём, не давая его убить, судя по её реплике. В чём же дело?

'Необходимо срочно освободиться и разобраться!' – сказал себе Свелан.

Главное было не поддаваться панике, этому его хорошо учили с детства. Думать и действовать!

Змеиными движениями Свелан попытался двинуться по полу, и ему это удалось. Он медленно пополз в том направлении, куда он располагался головой. Преодолев, наверное, пару метров, парень уткнулся во что-то твёрдое. Холод поверхности, который он ощутил лбом, подсказал, что перед ним нечто металлическое. Возможно, ящик или холодильник.

Парень стал осторожными тычками лбом обследовать поверхность и вскоре дошёл до вертикального края. Край этот был довольно острым. Конечно же, относительно, но сейчас выбирать не приходилось.

Свелан задвигал головой перпендикулярно этому краю, пытаясь стянуть с глаз повязку. Ну или хотя бы её сдвинуть. Сильно стукнувшись и едва не рассадив бровь, парень всё же добился успеха. Повязка поднялась на лоб, открыв оба глаза.

Час от часу не легче!

В комнате была полная темнота. Хотя нет, тонкая полоска света виднелась из-под закрытой двери.

Свелан затих, прекратил всякие движения, глядя прямо перед собой. Он преследовал двоякую цель: послушать, не привлекли ли чьё-то внимание его движения, и дать глазам привыкнуть к минимальному освещению.

Вокруг всё было тихо. Постепенно его глаза стали различать общие очертания окружающих предметов. Возникло впечатление, что он на некоем складе. Вокруг наблюдались составленные один на другой вдоль стен объёмные ящики. Больше ничего примечательного не было.

В планы Свелана входила попытка избавиться от верёвок, стягивавших запястья. Чутьё к металлическим предметам подсказало парню, что ничего острого, типа ножа, что он мог бы призвать себе на помощь, в помещении не имеется. С учётом этого, Свелан вновь обратил своё внимание на вертикальное ребро ящика, с помощью которого он сдвинул с глаз повязку.

Парень, извиваясь ужом, принял нужное для этого положение и, прижав верёвки к краю ящика, начал осторожно, но с нажимом водить руками вверх и вниз настолько интенсивно, насколько позволяла его неудобная поза.

Этот процесс парень сопровождал мысленными ругательствами в свой адрес. Видите ли, захотелось показать себя самостоятельным, ведь ему уже аж двадцать лет! А о том, что противник может попасться не менее, а скорее более умелый и опытный, как-то не подумалось. Теперь ещё добавит головной боли учителю, если не сможет выбраться сам!

Свелан принялся трудиться над своими верёвками более усердно, периодически делая перерывы.

Сколько вся процедура заняла времени, Свелан не мог сказать точно, но по внутренним ощущениям прошло никак не менее пары часов. Наконец, верёвки истончились в перетираемом о край ящика месте настолько, что, напрягая мускулы, Свелан смог порвать свои путы.

Это был успех! Парень сорвал с головы повязку и с минуту растирал запястья. Затем принялся за узлы на своих ногах, пытаясь развязать их. Через некоторое время это удалось.

Парень поднялся на ноги и сделал пару осторожных шагов.

'Что дальше?' – спросил он себя мысленно. – 'Неплохо бы вооружиться чем-нибудь'.

Свелан вновь обратился к своему чутью металлических предметов, присущему всем потомкам Гермериса от рождения. Даже не глядя по сторонам, он определил, что в комнате нет никакого оружия. Единственное, что могло сойти за таковое, это обрезок ржавой арматуры сантиметров сорок длиной, завалявшийся среди ящиков в дальнем углу.

Что ж, за неимением лучшего... Арматурина воспарила в воздух и переместилась в руку Свелана. Парень почувствовал себя увереннее, хотя ему недоставало доброго меча, а лучше двух для полного счастья.

Осторожно ступая, Свелан приблизился к двери и тихо приоткрыл её, благо было не заперто. За дверью не было никого. Свелан оказался в длинном коридоре с серыми обшарпанными стенами.

Пройдя метров тридцать по коридору и поднявшись по лестнице на этаж выше, Свелан упёрся в белую дверь с нанесёнными на ней синей краской непонятными знаками. Замеченный им ранее запах медикаментов здесь усиливался. Парень осторожно толкнул дверь и заглянул внутрь. Никого. А вот к резкому аромату больницы добавился запах крови, который Свелан, успевший уже поучаствовать в нескольких серьёзных схватках, хорошо знал.

Войдя в просторное и хорошо освещённое лампами дневного света помещение, Свелан понял, что видит перед собой некую лабораторию. Внимательно осмотревшись, он обратил внимание на две кушетки, расположенные рядом. Между ними располагались держатели, на которые обычно вешают капельницы. Присмотревшись к предметам, разложенным на тумбочках рядом с кушетками, и к мерцающим мониторам каких-то медицинских аппаратов, Свелан задумался. Окровавленные бинты, шприцы, зажимы... У парня сложилось впечатление, что совсем недавно здесь кому-то делали переливание крови...

Что ж, это всё интересно, но в первую очередь необходимо осмотреть всё здание, в котором он находился, и решить две задачи: найти Олесю и способ вырваться отсюда на свободу.

Свелан поудобнее перехватил своё импровизированное оружие и вышел обратно в коридор.

○○○●●●●

О, как блестели на солнце золотые рукояти кинжалов и шипастые наплечники! Сколь быстры и смертоносны движения чёрных обсидиановых рук!

Схватка оживших каменных воинов с гикоргами была поистине фантастическим зрелищем. Над Оритригом с одной стороны довлело чувство нереальности происходящего, а с другой стороны он получал искреннее наслаждение, наблюдая за столь изящной, грациозной и смертоносной пляской когтей, клыков и лезвий. Битва пяти гикоргов и пяти оживших статуй (остальные смотрели на них немигающими глазами, но не сходили со своих мест) была исполнена какой-то древней энергии, будто вершилось таинство, таинство исполняющейся мести, вражды, прошедшей сквозь тысячелетия.

Статуи больше не плакали. Они пели! Ровными голосами пять исполинов выводили торжественный боевой мотив, кромсая своими клинками шкуры гикоргов. Те рычали, шипели, кидались в атаки, маневрировали и отступали, затем снова пытались вцепиться в горло своим противникам. Но явно уступали.

Четырёхрукие воины продемонстрировали потрясающие боевые навыки. Спустя некоторое время все пять гикоргов были повержены, хотя при этом ни разу не было нарушено правило единоборства: противники бились только один на один.

Когда последний гикорг упал с перерезанной глоткой, орошая землю своей кровью, пять бывших статуй повернулись к своим ещё не двигавшимся собратьям и повысили голоса, допевая свою песнь. Остальные статуи ответили им дружным торжествующе-приветствующим рёвом.

Через минуту вновь наступила тишина. Один из оживших обсидиановых воинов, тот, что первым сразил своего гикорга, обратил свой взор на Оритрига с Годиром. Странно, но опасности Оритриг не чувствовал, хотя и сжал на всякий случай рукоять своего диара.

Два верда встретились взглядами с пятью неизвестного им рода воинами, которые невесть сколько времени воспринимались лишь как причуда неведомого скульптора. Каких-либо особых эмоций в золотистых глазах на чёрных лицах не было. Было, пожалуй, нечто такое, что можно было бы ассоциировать с осознанием выполненного долга.

Воины долго, минуты три, пристально смотрели на вердов. Потом первый из них медленно кивнул, и Оритриг ощутил потребность кивнуть в ответ. Затем чёрные исполины развернулись и размашистыми шагами покинули окраину Острова, удаляясь по бескрайнему болоту к линии горизонта.

Оритриг какое-то время смотрел им вслед, а затем перевёл взгляд на оставшиеся статуи. Их глаза снова были закрыты, а верхняя пара рук разведена в стороны.

Их кинжалы вновь неподвижно застыли в воздухе, ожидая, должно быть, того дня, когда и им доведется искупаться в крови древнего врага.

Оритриг поспешил перебраться на безопасную тропинку, полагая, что коль уж статуи вернулись к своим обычным функциям, то скоро завопят, если от них не спрятаться. Лишь потом он посмотрел на Годира.

Тот молча покачал головой и развёл руками.

– Вот мы дураки, – отругал себя Оритриг. – Надо было их сразу сюда тащить...

– Да откуда же мы знали? – не дал ему погрузиться в пучины самокритики Годир. – Ты разве предполагал, что эти истуканы живые?

– Нет, конечно! – покачал головой Оритриг. – Думаю, мало кто мог бы такое предположить. Хотя... – он снова взглянул на Годира, – ты знаешь, в последнее время меня не покидает устойчивое ощущение, что наши знания о мироустройстве весьма фрагментарны. Есть, думаю, те, кто знает гораздо больше нас. И мне хотелось бы...

– Попасть в 'высшую лигу', так? – подмигнул Годир. – Меня когда-то тоже посещало такое желание. С другой стороны, задумайся, стоит ли рваться к великим тайнам? Как там, если правильно помню, в Книге Экклезиаста: ибо во многой мудрости много печали, и умножающий познания, умножает скорбь свою. По-моему, так. Смысл в том, что обладание потаёнными знаниями налагает большую ответственность. Эта дорога познания – путь без возврата. О беззаботной жизни можешь позабыть!

Оритриг расхохотался.

– А она что, сейчас такая уж беззаботная? Нет уж, если играть в эти игры, то обладая полным пакетом информации. Я буду стремиться к этому.

– Сдаётся мне, – хмыкнул Годир, – что полным пакетом информации сейчас не обладает почти никто. Кроме, разве что, старейшин из Собора Вердов. Но их поди найди. А так... Такое впечатление, что все мы, как и наши отцы, обладаем лишь частичными знаниями. Когда-то, вероятно, было не так.

– Вот, кстати, – встрепенулся Оритриг. – об отцах и о 'когда-то'. Теперь, когда мы более-менее разобрались с непосредственной угрозой нашей жизни, я намерен попытаться найти всё-таки своего отца. Видень – сын Стрия и живёт на свете с незапамятных времён. Думаю, уж он-то наверняка знает многое.

– Как ты думаешь это сделать?

– Есть одна мысль! – Оритриг потёр лоб. – Эйолк, мастер школы стихий и биограф семейства Стрия – вот тот, кто может мне помочь.

– Тогда, к нему? – спросил Годир.

– Чуть позже, – покачал головой Оритриг. – Есть ещё одна причина, по которой я хотел отправиться в этот мир. Здесь находится убежище Стужа, и если ему вдруг удалось бежать от Вьюженя, он мог отправиться сюда.

– Хотелось бы надеяться, – пробормотал Годир. Верды зашагали по дорожке между скал, приближаясь к входу в пещеру Стужа. Они всё время поглядывали на статуи, но те вели себя вполне архитектурно – торчали в небо.

Да-а: живой Вьюжень, гикорги, оживающие древние статуи... Интересно, какие ещё сюрпризы уготовила им судьба? Жить становилось всё интересней...

Веха третья: Долина Семи Ветров – Рагоста – Йотунхальд

Оритригу не спалось. Он лежал в полной темноте, с наслаждением прислушиваясь к сонному дыханию жены и сына. Маленький Свид спал богатырским сном в своей кроватке, будто подтверждая своим примером слова того, в честь кого был назван. Свидирт, бывало, повторял: 'Сон для верда крайне важен. Это время его расслабления, очищения и насыщения новой энергией. Научись спать глубоко и безмятежно, и с твоим здоровьем – физическим и душевным – всё будет в порядке'.

Оритриг же себя заставить заснуть не мог уже вторую ночь. Слишком много всего на него свалилось. Целая куча выводящих из равновесия событий вылилась в самый настоящий стресс. Оритриг мог бы, конечно, справиться с его последствиями путём погружения себя в длительную медитацию, но пока не спешил с этим. Он раз за разом прокручивал события последних дней. Чего они добились своей атакой на Трайдирта, к которой их подтолкнула жажда свершения чего-то серьёзного? Убили Керсиара, ранили Трайдирта, разозлили Вьюженя... Чего им это стоило? Исчезновение Свелана и Олеси, смерть Лаана, Зораны и... Стужа. Оритриг глубоко вздохнул, в который раз мысленно переносясь в пещеру на Острове Плачущих Статуй, куда они с Годиром заглянули после завершения эпопеи с гикоргами...

...В пещере было темно и тихо. Оритриг попытался ощутить присутствие верда и уловил слабый-слабый отблеск сознания и исчезающей силы. Будто кто-то находился на самой грани между жизнью и смертью за зыбкой пеленой настоящего, частично уже в вечности.

Ещё не видя Стужа, Оритриг ощутил волну какой-то ледяной тоски. Горечь утраты... Ну а когда он увидел Стужа, вернее то, что от него осталось, к этим чувствам добавилась удушающая ярость. Все свои силы Оритриг направил на то, чтобы совладать с нею и не дать себе снова впасть в боевое безумство.

Стуж лежал в углу одного из маленьких помещений своего убежища на ворохе каких-то шкур. На его теле не было живого места. Даже слабого света созданного Годиром огонька было достаточно, чтобы увидеть сломанные руки и ноги, покрытое страшными ожогами тело и лицо, и понять, что жизнь еле теплится в могучем некогда верде.

– Брат! – глухо произнёс Оритриг, опускаясь на колени подле израненного Стужа.

Тот открыл глаза, и было заметно, что это стоило ему невероятных усилий.

– Не надо, не поможет, – прошептал он.

Это относилось к лечебным заклинаниям, которые одновременно применили Оритриг с Годиром.

– Хотя, продолжайте. Это даст мне возможность сказать пару слов.

Стуж облизнул обожжённые губы и сфокусировал взгляд на Оритриге.

– Видно, у меня судьба такая – сражаться за тебя и умереть. Будем надеяться, ты этого действительно стоишь. Отец как-то обмолвился мне, что ты – нечто особенное, и твоя жизнь очень важна. Тогда мы с ним смогли остановить Вьюженя, хотя он и сильнее нас обоих.

Стуж надолго замолчал, собираясь с силами, чтобы продолжить. Оритриг неистово вкачивал всю доступную ему энергию в лечебные заклинания, но понимал, что надежды на успех практически нет. Фактически, Стуж был уже мёртв и держался за остатки сознания каким-то чудом.

Умирающий верд снова заговорил.

– Вьюжень будет искать тебя. Отныне он твой главный враг. Он постарается завершить то, что начал, когда ты был ещё младенцем. Найди отца – это единственный шанс... Да, вот ещё...

Стуж снова замолчал. Затем продолжил уже едва слышным шёпотом.

– Возьми... мои... альпарги... в ИМПе... попробуй... расположи их треугольником... пропусти энергию сквозь... замкни контур на себя... это даст тебе...

Слова перешли в бессвязное бормотание. Оритриг в отчаянии глянул на Годира и постарался увеличить и без того интенсивный поток целебной энергии. Годир не отставал от него в своих усилиях. Но, похоже, это было напрасно...

Глаза Стужа, устремлённые на Оритрига, затуманились. Казалось, что глядят они уже сквозь окружающий мир.

– Я ухожу к прародителю Стрию, – прошептал вдруг Стуж. – Я уже вижу его...

Глаза верда закрылись навсегда.

Из груди Оритрига вырвались глухие рыдания. Стуж был странным человеком, но Оритриг чувствовал своё родство с ним. Он обрёл родича только лишь для того, чтобы потерять его.

– Я виноват! – глухо произнёс он.

– А вот этого не надо, – мрачно покачал головой Годир. – Не создавай себе комплекс вины. Это – судьба, а мы порою её творцы, а порою – орудия. Всё случилось так, как случилось, и ты не в силах на это повлиять. Не храни в себе чувство вины, оно способно разрушить личность верда.

– Легко сказать... – пробормотал Оритриг.

Тело Стужа они подняли на самую высокую вершину скального массива Острова Плачущих Статуй и там предали огню. Прах Отшельника подхватил Орфил и его собратья-ветра. Мастер стихий в последний раз вверял себя стихиям...

...У Оритрига заболело сердце от этих дум. Посыпались одно за другим воспоминания о смерти Свидирта, Зораны, о похищении сына, пропаже Свелана... Состояние было удручающим. Дабы не тревожить чутких до его самочувствия и настроения Белку и Свида, верд тихо выскользнул из комнаты и ушёл на кухню. Сделав себе чай, он крепко задумался о дальнейших действиях.

К поискам Свелана и Олеси они с Годиром приступили сразу же после того, как вернулись в Материнский мир. Белка, чувствовавшая свою вину за то, что не удержала молодых людей от поездки, звонила на их телефоны по сотне раз на день, но ответа не было. Оритриг как мог успокоил её и отправился в Олесину питерскую квартиру, где должны были находиться их подопечные. В ней ровным счётом ничего не удалось обнаружить, кроме кое-каких признаков того, что парень с девушкой там всё же были. Никаких следов перемещения из квартиры в ИМП Оритригу засечь не удалось, хотя он не сильно на это и надеялся. Следствие зашло в тупик, едва начавшись. Оритриг опросил всех соседей, но никто ничего не видел, а иные и вовсе разговаривать с ним отказались. Домой он вернулся ни с чем. Радости это не прибавляло.

Необходимо было что-то делать, срочно выходить на какой-то новый уровень знаний и навыков. Оритриг злился на себя за то, что ни одно дело, фактически, не было доведено им до конца. Сына своего он не нашёл, отца тоже, Трайдирта не убил, Свелана толком не обучил. Цепочки событий начинали разбегаться от него в разные стороны, он чувствовал, что утрачивает контроль над ситуацией. Да и контролировал ли он её вообще когда-либо?

Необходимы были серьёзные свершения для того, чтобы вернуть события в нормальное русло. Он должен найти отца, обрести способность к проникновению в миры Второй Вершины и убить, наконец, Трайдирта! Он должен, обязан! Он обещал Свидирту, и он это сделает.

Оритриг обрёл чёткую цель и перестал предаваться самобичеванию. Он пообещал себе, что проведёт спокойную счастливую неделю с семьёй, а затем отправится в путь.

Если бы он только знал, каким он будет, этот путь свершения...

○○○●●●●

 – Какой ты у нас шустрый!

 Эти слова Свелан получил прямо в лоб, когда, наконец, сумел справиться со сложным замком на массивной внешней двери и шагнул под лучи приветливого солнышка. Его скитания в полузаброшенном здании, где располагалась лаборатория и склад с ящиками, а больше ничего интересного не было, заняли часа полтора. Затем он чётко определил местоположение выхода (надо заметить, все окна на первом этаже были надёжно заложены кирпичом) и принялся разбираться с замком. И вот...

 Голос он узнал сразу. Аромат духов тоже способствовал идентификации. На секунду зажмурившись от яркого солнечного света, Свелан затем сконцентрировал взгляд на высокой черноволосой девушке, глядевшей на него с усмешкой.

 – Надеюсь, ты не собираешься бить меня по голове этим вот прутиком? – девушка указала на кусок арматуры, который Свелан по-прежнему сжимал в руке.

 – Посмотрим, – проговорил парень. – Ты же меня била по голове.

– О, а ты сообразительный. И наблюдательный, – девушка звонко рассмеялась. – Но не обижайся, это была необходимая мера предосторожности. Ты скоро всё поймешь.

 – Где Олеся? – требовательно спросил Свелан, боковым зрением 'сканируя' окрестности на предмет наличия каких-нибудь опасных субъектов.

Опасность же была прямо перед ним.

– Она меня за тобой и послала. Пошли, отведу тебя к ней, – с этими словами девушка схватила его за руку и потянула за собой.

– Стой, – парень вырвал руку. – Сначала ответь, кто ты и где она?

– Я – Тирселла, если тебя утешит моё имя. А она в надёжном месте. И тебя я спрячу в надёжном месте, поскольку обещала ей тебя не убивать. Вот уж не знаю, зачем ты ей сдался?

Свелан попытался ответить, но осознал, что не в состоянии этого сделать. Арматура выпала из непроизвольно разжавшихся пальцев и с гулким стуком упала на бетон. Парень ощутил волну онемения, которая распространялась по телу от того места на левой руке, за которое его схватила Тирселла. Он скосил глаза и увидел на своей коже небольшое красное пятнышко, какое бывает после укола.

– А, почувствовал уже?! – почти обрадовано воскликнула девушка. – Не волнуйся, для здоровья безвредно. Небольшое нервнопаралитическое заклинание интересного свойства, меня папаша научил. Двигаться ты сможешь, но только по моему приказу. Итак, пошли.

Тирселла снова взяла Свелана за руку и... Парень чуть не задохнулся от изумления, когда понял, что девушка переместила их в ИМП. Такого просто не может быть! Женщина со способностями верда к путешествиям меж мирами!

Затем последовал переход в какой-то мир, который, по-видимому, являлся пунктом их назначения.

– Вот так, – удовлетворённо произнесла Тирселла. – Знакомься со своим новым домом. Гуляй, ешь, спи, тренируйся, делай что хочешь. Запасов еды здесь на десятилетия. Выбраться отсюда ты не сможешь – весьма сильная магическая защита – над этим я особо постаралась. Ну а мы с Олесей будем тебя навещать. Думаю, часто. Скажем, раз в пятьдесят лет! – девушка со злорадством рассмеялась. – Не скучай!

Она подмигнула ему и исчезла – ушла обратно в ИМП.

Ноги Свелана подкосились. Он упал в высокую траву и глухо зарычал от бессильной злобы.

○○○●●●●

Хижина Эйолка, продуваемая всеми семью ветрами, всё так же стояла посреди чудесной долины. Оритриг вспомнил некоторые подробности своего первого визита сюда и невольно улыбнулся. Хорошее и беззаботное время было тогда: мудрые учителя, весёлое настроение и безоблачные перспективы. Оритригу захотелось, чтобы то состояние душевного подъема вернулось к нему. Равновесия ему сейчас явно не доставало.

– Не дай своей печали затянуть тебя в болото, – послушался вдруг глубокий голос, будто резонирующий с его собственными мыслями. – Ты должен управлять своим психологическим состоянием, а не оно тобою!

Оритриг резко развернулся и выхватил меч. Раздался смех, и порыв ветра вывернул клинок из руки верда. Как и в прошлый раз! Но Оритриг на это и рассчитывал.

Когда белесый ледяной вихрь вознамерился ударить его в грудь и опрокинуть на пятую точку, Оритриг резко воспарил над землёй, пропуская воздушный поток под собой. А затем вызвал встречный ветер, бросившийся наперерез Эйолку. Столкновения, однако, не произошло. Оба ветра чуть притормозили и разошлись в стороны.

Снова раздался смех, и Эйолк материализовался из ледяного вихря на пороге своей хижины.

– Кое-чему ты научился, как я погляжу, – бодрым голосом сказал он.

– Здравствуйте, Эйолк, – Оритриг слегка поклонился. Затем призвал к себе из травы свой меч, дабы не ползать на карачках в его поисках, как прошлый раз, и добавил. – Рад вас видеть!

– И я тебя рад, – ответил Эйолк. – Хотя вести, что ты принёс, вряд ли добрые.

– Это так, – с сожалением покачал головой Оритриг. – Слишком много потерь и слишком мало свершений – такова в целом картина моей жизни в последнее время.

– Что ж, сказывай! – Эйолк приглашающим жестом указал на свою хижину, предлагая уютно разместиться внутри для обстоятельного разговора.

Когда два верда уселись за массивный деревянный стол, добротно сработанный руками Эйолка, и пригубили ароматного чая, настоянного на душистых травах, Оритриг начал своё повествование. Он постарался изложить самую суть всего происшедшего с момента их прошлой встречи с Эйолком.

– Да-а, отрок, дела вокруг тебя завертелись непростые, – изрёк, выслушав его, старый верд. – Свидирт, Стуж, почти все Гермериты... Понёс нелегкие потери род вердов! Я знал, что Вьюжень жив, но не ведал, что он по-прежнему так силён.

От внимания Оритрига не укрылось утверждение об осведомлённости Эйолка о Вьюжене. Помнится, когда Оритриг в бытность ещё учеником Свидирта переписывал тут историю семейки Стрия в трёх экземплярах, там было сказано, что Вьюжень пропал без вести, и никто не знает, жив ли он или нет. Значит, у старичка Эйолка есть кое-какая информация не для внешнего пользования. Ох, непрост этот отшельник... И кстати, откуда у всех встреченных им членов рода Стрия такая тяга к отшельничеству? А Свидирт перед смертью, помнится, советовал ему, Оритригу, держаться Эйолка...

Оритриг набрал в грудь побольше воздуха.

– Раз вы были осведомлены о Вьюжене, то, может, вы знаете и как найти его брата – Виденя? – спросил он, очень надеясь на положительный ответ.

– Значит, Стуж сказал тебе, что Видень – твой отец? – с неопределённым выражением ответил вопросом на вопрос Эйолк. – Забавная версия. Она могла бы объяснить, откуда у меня с первого же взгляда на тебя возникла мысль о нашем родстве...

Эйолк отхлебнул чая и задумчиво потеребил рукой свою бороду. Оритриг попытался посмотреть собеседнику прямо в глаза, но ему это не удалось. Эйолк вдруг отчего-то увлёкся внимательным разглядыванием обстановки в своём жилище, будто внезапно его посетила идея по поводу ремонта. В который раз у Оритрига возникло ощущение, что старик обладает большими знаниями, чем пытается показать. Молодой верд решил провести разведку боем.

– Эйолк, я понимаю, что у вас нет оснований особо со мною откровенничать, – начал он, – однако и в прошлую нашу встречу и сейчас я заметил, что вы будто знаете обо мне нечто такое, чего я не знаю сам. Не достоин ли я вашего доверия настолько, чтобы вы поделились со мною этой информацией?