Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 43 страниц)

     – Стоя на месте, мы впустую теряем время, – нетерпеливо заметил Карл, – поехали да посмотрим, что к чему.

     – Как ни крути, а тут ты, немец, прав, – с унылым видом поддакнул гном. – Мостяра этот проклятущий навстречу нам не сделает и шага.

     По ходу дела быстро зарядили арбалеты, янит же заранее тихо забубнил себе под нос молитву-заклинание. Оказавшись вблизи, мы увидели, что ширина краснокаменного моста вполне вместит шестерых человек, движущихся единым фронтом. Над головами мелькали крикливые чайки, сплошь и рядом шумно выясняющие отношения. Камнем падали в воду белые орлы, взмывавшие затем ввысь с блещущей живым серебром рыбой, прочно удерживаемой в когтистых сильных лапах. Вослед друг другу пролетели две крупные стаи фламинго, куда-то спешащие против течения реки. За ними проследовали пеликаны.

     Рыжик проводил птиц взглядом заматеревшего в разбоях кота, но, увы, для удачного выстрела было далековато. Так, без проблем, мы проследовали почти всю протяженность моста, задержавшись лишь ненадолго в самом конце, у приземистого строеньица с плоской крышей, заросшей густой сорной травой. Среди ее бурой пожухлости выделялось одинокое чахлое деревце, каким-то чудом цепляющееся за тонкий, скудный слой земли. Три квадратных окна домика смотрели на мир пустыми провалами выбитых оконных рам, дававших обзор пола, усыпанного мусором и битым кирпичом вперемешку с осколками стекла.

     Спрыгнувший с Волка янит на всякий случай решил осмотреть помещение, к счастью, оказавшееся совершенно пустым, не считая больших мохнато-черных пауков, позаплетавших пыльной серой паутиной все темные углы. Уходил Сен под злобное шипение этих растревоженных мерзких тварей. Подстраховывавший его Рыжик не преминул показать им свой «чудный» норов, закидав насекомых целым градом камней, сопровождаемых для пущей меткости отборной, крутой руганью.

     Съехав, наконец, с моста, мы столкнулись с Лесом Ста руин нос к носу. А начинался он пушистыми серебристо-голубыми елями, подступавшими едва не к самой воде. Сквозь ее кристально-чистую толщу легко просматривались целые заросли изумрудных водорослей, обильно покрывавших песчаное дно. Среди этих подвижных джунглей мелькали разноцветные стайки рыб. Их терпеливо подкарауливали затаившиеся тенями хищники.

     Осмотревшись, мы обнаружили неподалеку четыре узкие извилистые тропинки, стиснутые мрачновато застывшими, несмотря на ветерок, деревьями. Спешились, затем гуськом отправились по той, что более остальных соответствовала нужному направлению. Хотя, понятное дело, дальше она могла запетлять, как ей, капризной, заблагорассудится.

     Первым настораживающим фактором подстерегающей опасности послужила тишина. Дремотно-сонная, она навевала мысли о бренной бесполезности предпринимаемых усилий. В них ли, тяжких, истинный смысл существования, коварно нашептывали невидимые губы. Нет, смысл в покое, в неспешных созерцаниях, в полной отрешенности от грязи жизни.

     Подобную одурманивающую блажь я стряхнул с себя сравнительно небольшим усилием воли. Не поддались одуряющему воздействию леса и четверо других членов компании. А вот на разомлевшего Рыжика, топавшего с закрытыми глазами и идиотски счастливым выражением лица, Джону пришлось вылить целую флягу холодной воды. Тогда с него слетело, или, вернее, смылось, сладкое очарование первозданной лени. Он даже крепко обматерил великана, что неопровержимо свидетельствовало о вернувшейся прежней ясности ума. Джон, не останавливаясь, в ответ лишь слегка подтолкнул приятеля в спину: иди, мол, баламут неблагодарный, чего уж с тебя возьмешь.

     Ведомый мной за повод Дублон изредка тихонько пофыркивал, настороженно косясь по сторонам. Порой он предостерегающе тыкался мордой в плечо, но я и сам чуял – место лихое. В таком ухо держи востро ...

     Густой разлапистый ельник спустя неполный час сменился непролазными чащами вовсю зеленеющего колючего гледа, усыпанного белыми цветами. Среди доминирующей растительности изредка попадались могучие старые сосны, раскинувшие роскошные кроны высоко в поднебесье. Несколько раз нам встречались другие тропинки, тут же исчезавшие в зарослях без всякого следа.

     Так протопав еще довольно долго и изрядно исцарапавшись о ветви, порой едва не закрывающие путь, мы наткнулись на совершенно голую каменистую проплешину, слегка возвышающуюся над землей. Вряд ли длина ее составляла больше десяти метров, ширина же не имела и семи, но чтобы чуток передохнуть, места хватало с лихвой. Не расседлывая коней, мы расположились на жестковатой, зато не колючей поверхности. Воспользовавшись остановкой, Рыжик полез к припасам, доставая для компании «заморить червячка».

     Внезапно всеобщее внимание привлек первый услышанный в Дебрях звук, донесшийся откуда-то с западной стороны. Это был недолгий плач смертельно испуганного ребенка. Я и Фанни первыми вскочили на ноги. Плач вновь повторился на короткое время, затем, резко оборвавшись, затих.

     – Пойдем посмотрим, что тут за детишки по Лесу шастают? – предложил я сестренке, заранее зная ответ.

     – Непременно, Стальная Лоза, – с ожидаемой готовностью согласилась она. – Кто знает, может, действительно, в здешних гиблых краях заблудился малыш.

     – Че ты несешь, сестренка милая? – изумленно вытаращился на нее Рыжик – Да это ж, верняк, западня для простаков. Неужели на столь дешевую приманку купятся такие опытные воины, как ты и Алекс? Опомнитесь!

     – Я не считаю детский плач дешевой приманкой, – сверкнув глазами, сухо отрезала Фанни. – И не знать мне покоя, пока не выясню его истинную природу.

     – Ну, глядите, глядите сами, – неохотно сдался замявшийся гном, – только умоляю, не оплошайте, словно салаги зеленые.

     – Лис, все будет в ажуре, – тепло улыбнувшись гному, уверенно пообещала Фанни, – так что прекрати впустую переживать.

     Джон, переглянувшись с Карлом, предложил свою помощь, но мы со смехом отказались, мотивировав это тем, что в разведку скопом не идут. Один, ну, для подстраховки второй, и достаточно.

     – Гм-м, ладно, черт побери, – откашлявшись, согласился Джон,– валяйте, ребятки, любопытствуйте. А в случае крупных неприятностей свистите. На помощь примчим со всей возможной прытью.

     – Мог это и не говорить, старина, – широко ухмыльнувшись, я пожал его могучую ладонь, – знаемся-то не первый год.

     Стараясь излишне не шуметь, я с мечом в руке первым протаранил стену треклятого гледа, вцепившегося отовсюду, словно стая цепких йоркширских бульдогов. Фанни держалась пока сзади, так сказать, на вторых ролях, до первых признаков опасности, с возникновением которой сестренку не удержать за моей спиной никакими силами.

     – О, зараза! – длинная ветвь хлестнула по левой щеке, расцарапав ее в кровь и едва не повредив глаз.

     – Тс-с! – следующая тенью Фанни предостерегающе придержала за локоть. – Слышишь?

     – Угу, – спустя две-три секунды не совсем уверенно отозвался я,– вроде как бормочет кто. Уж не Рыжик ли нас обогнал?

     – Алекс, придержи свои остроумные шуточки про запас, – с досадой отмахнулась сестренка, продолжая напряженно вслушиваться в затихающие и через некоторое время вновь возникающие малопонятные звуки.

     – Пошли, что гадать, – шепнул я ей, обернувшись, – все на месте и выясним.

     Отчаянно завопила кошка. Хм, час от часу не легче. Может, здесь в Лесу растет мяукающий глед? Занятная гипотеза, но я оставил ее невысказанной при себе. Впереди сквозь довольно большой просвет замаячили высокие кирпичные стены, покрытые множеством змеящихся трещин. Здравствуй, первая руина, в мыслях поприветствовал я. Низкий поклон остальным девяноста девяти. Как бы их только умудриться обойти стороной? Эту вот не получилось ... Да и как пройдешь мимо, услышав неподалеку детский плач? Пусть даже заведомо зная на девяносто пять процентов, что используется он как приманка? Нет, нормальному человеку эта существующая малость в количестве пяти процентов не даст прошмыгнуть мимо с безразличным видом. Иначе совесть потом замучает, а с ней, садисткой, связываться ... Уж лучше с самой Матушкой Святой Инквизицией. Ей-богу!

     Подобравшись вплотную к темно-коричневой стене, местами увитой побегами бледно-желтых диких роз, мы вновь, но гораздо отчетливей уловили заинтриговавший шум, доносившийся из ближайшего пролома. Похоже, между собой переговаривались какие-то неведомые существа: одно глухо бубнило, второе гнусаво отвечало. Опять замяукала, на сей раз с мукой и отчаянием, кошка. Неслышно ступая, я подкрался к краю дыры. Оттуда пахнуло дымом. Осторожно выглянув, я тут же отпрянул назад.

     – Что там происходит? – в самое ухо шепнула Фанни.

     – Чертолики забавляются пойманной кошечкой, – едва слышно выдохнул я, – поганые твари больше всего на свете любят поиздеваться.

     – Давай возьмем гадов в оборот, – решительно предложила возмущенная Фанни. – Страсть не люблю, когда обижают ни в чем не повинных животных. Опять же, где-то тут и ребеночек. Возможно, чертолики держат его в плену.

     – Нет проблем, сестренка, – успокаивающе заверил я, – иначе, зачем мы сюда приперлись? К тому же у меня к этим извергам давний счет за товарища. А долг, понимаешь ли, штука неприятная, его надо возвращать сторицей. Ну да ладно. Готова? Пошли ...

     Бок о бок мы стремительно ворвались в большой прямоугольный зал, довольно сносно освещенный через оконные проемы, пробитые стены и зияющие дыры потолка. Мебели здесь не осталось никакой, вероятно, по причине ее хорошей горючести. Весь небогатый «интерьер» составляли лишь два рослых чертолика, одетые в грубо выделанные шкуры. Они замерли у сложенного из закопченных камней разгорающегося очага. Рядом находилась куча мусора, в которую вжался всем испуганно дрожащим тельцем маленький черный котенок Шею звереныша стягивал петлей кожаный ремень, его другой конец держал в когтистой руке один из присутствующих монстров.

     Не давая врагам опомниться, мы молча, по-волчьи атаковали. Чертолик, стоявший ближе, успел не много. Выпустив ремень из рук, он наклонился за куском гранита из очага. Но я обрушил на его шею молнией сверкнувший меч. Уродливая голова отлетела, словно кочан капусты, и угодила в костер, взметнувшийся вверх снопом злых искр. Обезглавленное тело, закачавшись, грузно рухнуло, а из обнажившихся в жутком разрезе артерий хлынула обильная почти черная кровь.

     Чертолик, доставшийся на долю Фанни, оказался куда более ловким по сравнению с товарищем. Мгновенно сориентировавшись, он метнулся к восточной стене, где стояли прислоненные секиры весьма зловещего вида. Фанни сзади сделала подсечку. Монстр споткнулся, но не упал и даже наподдал прыти. Все же Фанни должна была настигнуть его вот-вот. И тут негодяй поступил неожиданно: резко остановившись, отскочил в сторону, затем, развернувшись, со всего маху зацедил преследовательнице кулаком в лицо. О, Господи! В воздухе мелькнули стройные ножки, обутые в ладные кожаные сапоги. Последовали глухой удар тела о плиточный пол и звон вылетевшей из руки сабли.

     Бедная сестренка! Зарычав от ярости, я в отместку метнул вослед чертолику выхваченный из ножен кинжал. Проклятье, мимо ... В следующий момент он очутился у секир, схватил первую попавшуюся и, сгорбившись, пошел на меня. Жуткую физиономию противника перекосила гримаса бешенства. Тонкие губы непомерно широкого рта, нервно подрагивая, приподнялись, обнажив крупные желтые клыки, между которыми мелькал черный раздвоенный язык. Теперь, когда чертолик, приблизившись, угрожающе наклонился еще ниже, стали видны маленькие, однако острые рожки, выглядывающие из спутанной шерсти, украшенной застрявшими в ней репьяхами. Сильное впечатление дополнял хвост с кисточкой на конце, раздраженно стегающий хозяина по бокам.

     Вот уж действительно, свое гнусное прозвище образина получила вполне заслуженно! Едва в голове мелькнула эта мысль, как проклятый чертолик сиганул на меня, будто распрямившаяся тугая пружина. В сторону удалось отпрыгнуть в самый последний момент, счастливо избежав соприкосновения со зло свистнувшей секирой. И тут же без промедления я попытался вонзить в бок противника меч, но безуспешно. Чертолик отбился своим звонко пропевшим оружием. В следующее мгновение он насел на меня всерьез. Уворачиваться и парировать разящую сталь приходилось столь быстро, что некоторое время о нападении пришлось забыть. Все же я не упустил первый благополучный момент. Чертолик, угодив в трещину на полу ногой, на секунду замешкался. Воспользовавшись этой заминкой, я швырнул ему в харю пару звездочек. Отшатнувшись назад, он взревел, будто кастрируемый бык, и инстинктивно схватился за левую глазницу, теперь украшенную вонзившейся остро отточенной звездой. Получи! Довершая дело, я стремительно бросился в атаку, всаживая меч в сердце врага. Тот глухо охнул. Я же, не мешкая, обрушил дымящийся от крови клинок на его череп, хрустнувший, словно гнилой, перезревший арбуз. В лицо брызнул еще теплый белесовато-липкий мозг. Кое-как отершись рукавом видавшего виды плаща, я сломя голову кинулся к сестренке.

     – Фанничка, золотце, ну как ты себя ... – начал, было, я и осекся, когда она при моем приближении чуток приподнялась. Едва не пол-лица нашей подруги занимал страшный запекшийся синяк.

     – О, блин! – только и смог я выразить свои чувства в манере непревзойденного интеллектуала Рыжика. – Бедная девочка ...

     – Чего уж там, – Фанни с оханьем села, – от такого, братец, не помирают. К тому же оплеуху эту я вполне заслужила. Впредь не буду ловить ворон. Черт! Да не пялься ты на меня, словно на чудо-юдо заморское. Ох уж эта извечная мужская тактичность. О-ох! Нет, чтоб по-джентльменски сделать вид, будто у дамы все как обычно. Ладно, не будь эгоистом, свисти остальной компании, пусть и они полюбуются. Уф-ф-ф! Мамочки родные, все тело – один сплошной ушиб ...

     На условленный тройной свист, как по мановению волшебной палочки, возникли побратимы.

     – Вай-вай-вай, это чевой-то? – первым отреагировал, завидев жутковатое украшение, перепуганный Рыжик. Потом, пылая негодованием, он сердито набросился на меня. – Алекс, балда, ты во всем виноват. Сам цел-целехонек, а Фанничку изувечили. Вай-вай-вай, горе-то какое! Ой-ей-ей!

     – Да уймись ты, наконец, Лис, – с досадой поморщилась сестренка. Непроизвольная гримаса стоила ей приглушенного болезненного вскрика. – Прекрати причитать и не смей больше попрекать Стальную Лозу за мою же невнимательность. Лучше возьми поблагодари. Вон какую парочку чертоликов он умудрился завалить.

     Рыжик подозрительно зыркнул на одного, другого монстра: их неподвижность вкупе с кровавыми лужами подействовали на него умиротворяюще.

     – Хм-м, ну коли так, – поразмыслив, снизошел он, – то, э-э, беру свои слова обратно. Погорячился, прости, Алекс.

     – Проехали и забыли, – великодушно заверил я, – ибо мне, Рыжик, понятны твои чувства. Поверь, друг, я сам в шоке.

     Между тем Сен, опустившись на колени, уже захлопотал возле Фанни. К нему тотчас присоединились Карл и Рыжик, обеспокоено следившие за начатым обследованием.

     – Ребеночек! – вдруг спохватившись, вспомнила сестренка. – Чертолики, вероятно, упрятали его где-то здесь, в руине. Ребятки, прошу вас, осмотрите-ка все закоулки. Надо обязательно найти малыша.

     – Мы обшарим эту ветхую завалюху сверху донизу, – с готовностью пообещал Джон, – и если только он существовал на самом деле, то клянусь вершинами Оружейных гор, отыщем его непременно.

     Исключая занятого врачеванием Сена и меня, отправившегося за кинжалом, остальная компания быстро разбрелась по трехэтажному зданию, судя по всему, бывшему когда-то виллой либо чем-то в этом роде. Поднимая с пола «Волчонка», Я неожиданно почувствовал мягкий комок у самых ног и инстинктивно отпрянул. Ба! Да это ж черный котенок, спасенный из лап чудовищных чертоликов.

     – Мяу! – звереныш прижался ко мне беспомощно, доверчиво и без страха. Но ... С какой-то безнадежностью, будто предвидя, что на него не обратят внимания или же просто безразлично оттолкнут прочь.

     – Вот бедняга ...

     На ум пришел добрый старый Ворчун, кормивший и не раз спасавший несчастного осиротевшего человеческого детеныша. Разве он обязан был это делать? Нет ... У него хватало ведь и своих забот. Эх, Ворчун, Ворчун ...

     Нагнувшись, я поднял пушистый черный комок, тут же благодарно прильнувший к груди. Развязать затянутый на тонкой шейке ремень труда не представляло, потом, подойдя к Фанни, я протянул котенка ей.

     – Какой хорошенький! – восхитилась она, бережно взяв дрожащее гибкое тельце обеими руками. Правда, тут же она с удовольствием поправилась: – Хотя нет, думаю, правильней будет сказать – хорошенькая. Это кошечка, мальчики мои дорогие.

     Сен в ответ лишь равнодушно пожал плечами, но Я готов был побиться об заклад на что угодно, в его раскосых глазах промелькнула настороженность. Может, он из суеверия просто-напросто не любит черных мурок? Хм, скорей всего, так и есть. И странного здесь ничего нет. Ведь даже самые здравомыслящие люди Истории порой придавали подобным темным глупостям большое значение.

     Вскоре один за другим вернулись наши исследователи. Первым делом они, конечно, поинтересовались самочувствием Фаннички. И только потом перешли к докладу.

     – На этом этаже все помещения практически одинаковы, – отирая пот со лба, поведал Джон, – а внизу, в сырых заплесневелых подвалах, лишь здоровенные крысы да парочка древних скелетов в ржавых цепях. И никаких следов пребывания ребенка.

     Карл с Фин-Дари также не могли похвастаться ничем особенным. Третий этаж, где побывал гном, поражал обилием крупных летучих мышей, уцепившихся острыми коготками за потолочные балки и висевших вниз головой целыми гроздьями. То же самое наблюдалось на чердаке. Карл наткнулся на разгромленную библиотеку с жалкими остатками обугленных стеллажей. Порой в спрессовавшемся слое золы на полу можно было заметить уцелевшую медную либо бронзовую обложку с застежкой из серебра, инкрустированную ныне обгорелой цветной эмалью.

     – Но все-таки я кое-что интересное раздобыл, – довольно улыбаясь, сообщил он нам, доставая из-за пазухи небольшой частично сохранившийся томик в красном кожаном переплете с оттиснутыми на нем золотыми древнеэльфийскими рунами, теперь уже, правда, изрядно потускневшими. – Это сокровище лежало под грудой кирпичей и, наверное, только потому чудом уцелело от полыхавшего пожара.

     – А посмотреть можно? – заинтригованно спросил Сен.

     – Отчего нет? – удивленно пожал плечами немец. – Хотите, берите себе насовсем. Я ведь все равно не разбираюсь в эльфийских закорючках.

     – Хм, так вы мне дарите книгу, в самом деле? – переспросил, несколько изумившийся янит. – Тогда вы, господин Рангер, должны знать, что она, вероятно, многого стоит не только в смысле литературной ценности, но и золота высшей пробы. Хотя, конечно, без реставрации тут не обойтись.

     – Да на что мне презренный металл? – бесшабашно рассмеялся Карл.– Имея столько настоящих друзей, я и так несметно богат. Берите без колебаний, святой отец.

     Сен, с поклоном благоговейно приняв томик, быстро перевел название:

     – «Печаль осеннего дождя, вой ветра стылой зимнею порой весной сменяет звонкая капель» ... Сборник лирической поэзии. 3-э, все же, может, передумаете, господин Рангер? Ведь вы, я слышал, неравнодушны к стихам.

     – Ну да, так оно и есть, – не стал отрицать Карл, – но к чему мне, скажите на милость, книга, которую я не смогу прочесть? Владейте уж ею лучше вы. А будет желание, что-нибудь переведете нам на свое усмотрение. И мы с вами квиты.

     – Обязательно! Обязательно, мой друг, – серьезно пообещал янит, обмениваясь с немцем крепким рукопожатием. – Как только выпадет свободная минутка, сразу же посвятим ее этому делу.

     – Гм, книга и спасенный котенок, – подвела итог предпринятой акции здорово огорченная Фанни. – Скверно ... Затевалось-то все из-за ребеночка, а его, к великому сожалению, так и не нашли. Н-да, очень скверно ...

     – Ба, сестренка милая! – попытался неуклюже утешить Рыжик. – Да ты зря голову себе забиваешь. Чем хошь, блин, поклянусь, морок это был, наваждение то есть. Иначе мы бы не пришли с пустыми руками. Ну никак, дьявол меня раздери.

     – Наверное, ты прав, Лис, – поколебавшись, неохотно признала Фанни, задумчиво поглаживая замурлыкавшего котенка по голове. – Просто ... Крик этот детский до сих пор в ушах стоит.

     Тут мы все наперебой тоже принялись уверять Фанничку в том, что с нами сыграли шутку проклятые чародейские чащи, объятые коварной аурой Зла. Все же уходила сестренка из развалин дома скрепя сердце. Котенка она взяла с собой. Дело понятное, женщины обожают мяукающее племя. Оставшиеся возле каменистой проплешины кони встретили наше появление негромким довольным ржанием. Видать, лес не внушал им большого доверия. Животные безошибочно ощущали атмосферу странной, неопределенной тревоги, колпаком нависшей над всем вокруг. М-да, неприятное ощущение, надо признать.

     Усевшись в кружок, мы, как ни в чем не бывало, принялись за прерванную трапезу. Фанни угостила котенка смачным кусочком мясца. Звереныш, жадно заурчав, немедленно схватил его острыми коготками, но, чувствуя всеобщее внимание, есть прямо здесь застеснялся. Поколебавшись, он юркнул под полы Фанничкиного плаща, откуда тотчас донеслось самозабвенное плямканье.

     – Совсем, видать, оголодала бедняжка, – пожалела котенка Фанни. – Худая, ужас просто!

     – Хе! А чего ж не похрямать, коли на дурняк предлагают? – высказал «житейское понимание» ситуации Рыжик. – Я б на месте этой мурки тоже не терялся. Молотил бы так, что за ушами трещало бы. А че, блин, не воспользоваться таким случаем?

     – Не болтай ерунды, бессердечный Лис, – возмущенная грубой бесцеремонностью, Фанни даже пригрозила ему пальцем. – Неужто не заметил, как у нее, несчастной, выпирают ребра?

     – Прости, сестренка, не обратил внимания, – скромно потупясь, соврал гном, – но коли ты это утверждаешь, значит, так оно и есть.

     – Рыжик боится, что котенок его объест, – с аппетитом наминая свою порцию, объявил заухмылявшийся Джон.

     – Не приписывай другим собственные идиотские опасения, Каланча, – привычно парировал гном. – Ведь всем известно, какой ты несусветный обжора. К тому же эгоист!

     – Да, я люблю немножко покушать, – признал великан, – но в сравнении с тобой, мой низкорослый друг, это не грех. Вот ты ешь, так ешь!

     – Ха! Вы слышали? Во прикол! «Люблю немножко покушать»! Джонни, не строй из себя скромного, воспитанного пай-мальчика. Кому лапшу вешать вознамерился? Тем, кто знает тебя, будто облупленного? У, проглотище!

     – Ну надо же! Ходячий ненасытный желудок имеет наглость критиковать. Впрочем, чему удивляться? Наглость – второе счастье, а у тебя ее немерено.

     – Мальчики, да прекратите вы, наконец, – попросила обоих словесных дуэлянтов Фанни, – лучше давайте все сообща придумаем маленькой кошечке имя.

     – А зачем оно ей в Лесу? – осторожно поинтересовался Рыжик. – Че, блин, с него за польза, не пойму?

     – В лесу оно, возможно, и впрямь ни к чему, – мягко согласилась сестренка, – но дело в том, что я беру малышку с собой. А в таком случае сам подумай, необходимо имя или нет.

     – А-а-а, – с кислым видом протянул гном, – вот, значит, как Гм-м-м, тогда, конечно, надо пошевелить мозгами.

     – Ночь, – немного подумав, первым внес предложение Карл.

     – Не подходит, – сразу забраковала Фанни, – слишком претенциозно на мой взгляд.

     – Ребятушки дорогие, чего тут голову-то ломать? – крайне удивился Джон. – Предлагаю назвать Муркой, и проблема решена.

     – Действительно, че здеся, блин, зазря мудрить? Кликуха для киски в самый раз. В натуре! – «пошевелив мозгами», поддакнул Рыжик.

     – Мальчики! – Фанни окинула нас взглядом, полным сожаления.– Неужто у вас нет ни грамма фантазии?

     – Есть, – даже обиделся гном, – че-че, а энтого добра навалом.

     – Гм, что-то пока не видно, – качая головой, усомнилась Фанни. – Хотя ... По правде говоря, мне и самой в голову ничего путного не лезет.

     В разрешении столь животрепещуще важного вопроса не участвовал один лишь Сен. Усевшись в сторонке, он с жадностью фанатика углубился в изучение подаренной книги.

     – Пусть будет Ласка, – несмело предложил я, некоторое время понаблюдав за трогательным изъявлением кошачьей приязни. Подкрепившийся звереныш нежно терся о женские руки, порой облизывая их розовым шершавым язычком и непрестанно при этом мурлыча.

     – А что? Пожалуй, в самый раз, – совершенно неожиданно одобрила Фанни. – Ласка ... Красиво и по сути. Молодец, Алекс!

     – По-одумаешь, – ревниво протянул Рыжик, – еще чуток, и я мог придумать имечко даже лучше.

     – Сомневаюсь, – не поверил Джон, – твои способности, увы, в иной плоскости. Ну, например: измыслить гнусное прозвище, изобрести новое цветистое выражение либо же просто наплести небылиц с три короба. Тут ты мастер, спору нет.

     – Увянь, Каланча, – вмиг разъярился Рыжик, запуская в ухмыляющегося великана крупной шишкой. – Сам-то хорош! Ума только на Мурку и хватило. Деревенщина примитивная!

     – Ха! Ты и ДО этого не додумался, – дал отповедь Джон, уклоняясь от второй шишки, нацеленной в лоб, – так что лучше молчи в тряпочку.

     – Да будет вам, друзья, – примирительно сказал я, – нашли из-за чего ссориться. Угомонитесь.

     – А кто ссорится? – пожав широкими плечами, изумился Джон. – Мы просто беседуем. Всего лишь.

     – Угу, – угрюмо набычившись, согласился гном, – вернее, дискутируем о наличии серого вещества в башке. То есть интеллекта.

     – Ого, какие мы ученые словечки знаем, – хохотнул Джон, – надо же.

     – Милостивые господа, дело к вечеру, – напомнил остальной компании Карл, кинув взгляд на светило, устало опускающееся на запад. – И если мы не собираемся здесь оставаться на ночлег, самое времечко трогать дальше.

     – До темноты еще можно ехать и ехать, а там авось отыщем какую-нибудь укромную полянку, – охотно поддержал я его.

     – Гораздо прельстительней вообще выбраться отсюда до наступления ночи, – вслух помечтала Фанни, на секунду оторвавшись от своей кошечки.

     – Почему бы и нет, сестренка? – не стал разочаровывать ее Джон.– Ведь кто знает, возможно, проклятые чащобы вот-вот кончатся, а нам осталось сделать последний небольшой рывок?

     – Как же, Джонни, держи карман шире, – Рыжик иронически хмыкнул. – Че-то не припомню, чтоб нам легко давались каверзные препятствия. М-да ... не рассчитывай и тут на лафу, ибо пока этот самый лес не прогонит компанию через все круги Ада, то вряд ли успокоится.

     – Фин-Дари Огненный – отпетый пессимист, – изрек Джон тоном судьи, объявляющего смертный приговор.

     – А ты оптимист безмозглый, то есть по-простому – круглый кретин, – немедленно поставил свой диагноз Рыжик, – все хи-хи да ха-ха. Эх, Джонни, бедняга, тебе б лечиться, да поздно теперь поди. Запущена болезнь ... К тому же буйный ты, блин, запросто покусать можешь. Где доктора-то такого храброго отыскать? Гм, а и найдешь, готовь мешок золотишка. Меньше тот вряд ли запросит. А жалко ... Хоть и на хорошее дело. Но тут, мыслю я, не все может получиться гладко. Ведь ежели тебе, Каланча, просветлить башку, то это будешь уже и не ты. Придется опасаться неожиданных фортелей. А так ты хоть тупенький, зато, блин, предсказуемый.

     – Философ хренов, заткнись, – поднимаясь и потягиваясь, посоветовал Джон. – Впрочем, должен кое-что признать: с нас за глаза хватит одного остренького да непредсказуемого.

     – Господин Сен, – я отвлек монаха от перевода легким прикосновением к плечу, – пора закругляться. Скоро выступаем.

     Тот вначале непонимающе уставился на меня, затем, кивнув, закрыл книгу. В мешок он упрятал ее, лишь тщательно упаковав в кусок тонко выделанной желтовато-коричневой замши.

     Каменистую плешь компания покидала в увеличившемся составе. Виновница этого явления, Ласка, уютно устроилась у Фанни за пазухой, откуда виднелась только симпатичная усатая мордашка.

     По прошествии десяти-пятнадцати минут тропа расширилась ровно настолько, что уже можно было двигаться без особого риска оцарапаться и выколоть глаза о проклятые заросли, усеянные колючками. Распрощались же мы с ними уже в легких подступающих сумерках. Запутанные переплетения гледа сменил смешанный лес, в котором оказались представлены едва ли не все породы деревьев, растущих на просторах Английского континента. Хватало здесь и тропинок, шустро разбегающихся в разных направлениях. Без них путешествие по подобной дикости представлялось весьма затруднительной затеей. Во все более густеющем полумраке мы наткнулись на еще одну руину, остатки небольшого замка с плоской зубчатой крышей и миниатюрными, словно игрушечными, башенками. Из окон и щелей строения в заблестевшее первыми звездами небо с пронзительным писком вылетали целые стаи крупных летучих мышей и тут же исчезали в его загадочно чернеющей бездне.

     – Не-е, братцы, я туда не ходок, – категорически высказал свое мнение гном. – В проклятом сарае, небось, затаилась тьма-тьмущая покручей да энтих недомерков – чердачных карликов. А может, для разнообразия припасено еще что-нибудь, ну, например, орава чертоликов.

     Фанни после слов гнома непроизвольно потянулась ладошкой к основательно заплывшему глазу, который мы, естественно, дружно не замечали. В общем, весь иссиня-багровый бланш выглядел отвратительно, даже несмотря на старания Сена: обычные знахарские и магические. Конечно, глупо было ожидать столь скорого результата, но все же ... Благо еще сестренка ничего себе не сломала, хотя и здорово ушибла спину.

     – Не каркай, рыжая ворона, – мрачным тоном посоветовал Джон, рассматривающий руину с пристальным вниманием. – Вечно предрекаешь самое худшее.

     – Как бы там ни было, но я тоже против ночевки в этом вампирском склепе, – поддержал Рыжика немец. – Боюсь, ничем, кроме кровавого неравного боя, желанный отдых не кончится.

     – Ага, говорил я вам, говорил, давайте расположимся на той проплешине, – живо заторжествовал Рыжик – Так нет же, не захотели, неразумные. Не послушали Фин-Дари Огненного, а он вам плохого не советовал. Нет! Да что говорить, если в награду за заботу вы оскорбили его, назвав пессимистом. Да-а, блин, нехорошо!

     – Во-первых, сказал это на тебя Джон, а не мы, – счел своим долгом поправить я, – во-вторых, что-то я не припомню твои «мудрые советы» остаться. И вообще, с чего ты решил, что мы непременно остановимся на ночлег в замке?