Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 43 страниц)

     – Йо-хо-хо! – радостно завопил Рыжик, подбрасывая в воздух длинный булатный кинжал и ловко ловя за желтоватую рукоять из слоновой кости. – Вот уж молодец, старый пройдоха, крепко перехитрил черного злыдня. Ату его, гада, ату! – от избытка чувств гном даже захлопал в ладоши.

     – Я бы на вашем месте не ликовал столь бурно, – злорадно посоветовал рассказчик. – Потому как армия Корнуэлла сама в итоге попала в тяжелый переплет. Скалистые берега своего проклятого острова увидела едва ли половина ее состава. И то лишь благодаря поджидавшим вблизи берега кораблям. Не будь их там наготове, уцелевших в сече перетопили бы, словно слепых котят. А вскоре справедливая кара настигла лично самого Игвольда. Сгубила предателя одна из приближенных дам Повелителя – Черная Госпожа.

     – А имя у нее есть? – чувствуя, как внезапно заекало сердце, но внешне спокойно спросил я.

     – О, конечно, конечно, – с готовностью подтвердил отступник, – по-иному ее зовут Миледи Синдирлин, хозяйка княжества Лоншир. Она, говорят, пользуется большим доверием Великого Повелителя. И пользуется им, заметьте, вполне заслуженно.

     – Нисколько не сомневаюсь, – тихо пробормотал я, качая головой, – странно, если было б иначе.

     Никто из друзей не сказал ни слова, но их поддержка вместе с сочувствием ощущались почти физически. Черт подери, угораздило же заиметь такую славную сестренку ... Но ничего, поганая сучка, я еще доберусь до тебя, только погоди. За все тогда сполна расплатишься. И за ту роковую ночь, и за детство, лишенное крова и семьи, и за милую нянюшку, которую ты мучила даже после смерти ... Чудовище ...

     – Но ... Все же, несмотря на понесенные потери, корнуэльские войска поставленной цели достигли, спасли армии юго-востока от сокрушительного поражения и дали им возможность отступить в направлении Эльфийского Края, – вынужден был дальше неохотно признать угрюмый. – Эльфы же, обычно не жалующие пришельцев, болтающихся возле их границ, на сей раз поступили очень дружелюбно. Разрешили разбить поблизости лагерь, помогли с провиантом, лекарствами, ремонтом вооружения. Объяснялось непривычное гостеприимство просто: эльфы сами собирались вот– вот выступить в поход, а значит, были кровно заинтересованы в боеспособности свалившихся на голову союзников.

     – Ну и че, блин, здорово нахлопали остроухие своему сородичу по шее? – не стерпев, полез с расспросами Рыжик. – Поди отбросили его до самой границы? У-у, только скажи, гад, что я не прав. В момент зарежу!

     – Оба войска сошлись десятого апреля на Пирровом Поле, что близ южной оконечности цепи Лазурных озер, – как будто не заметив, что его прервали, мрачно хмурясь, продолжил отступник, – упорная сеча длилась с рассвета до заката, однако верх не взяла ни одна сторона, ни другая. Сумерки прервали сражение до утра. Но оно так и не состоялось ... Повелитель получил достоверные сведения о двигающихся ускоренным маршем свежих корнуэльских частях, ведомых старшим сыном Игвольда принцем Вальтером. Вместе с ними явились их старые союзники и дальние родичи, викинги с архипелага Кашалота во главе с этим свирепым дикарем конунгом Белых Островов Торнстоном Краснобородым. И вся эта уйма привыкшего воевать сброда коварно заходила в тыл наших легионов. Повелитель приказал отступить ... Глубокой ночью армия снялась с места и отошла в Ланкастерское Герцогство, где обосновалась в покоренных еще до зимы городах. А тем временем гонцы Повелителя разъехались во все концы святых Земель за подкреплением.

     – Что? Каких, ты сказал, Земель? – сразу не дошло до меня. – А ну повтори.

     – Мы называем отчие просторы Святыми Землями, – с вызовом огрызнулся отступник. – Это для вас они покинутые, потому как предки ваши сбежали оттуда, испугавшись трудностей борьбы за существование.

     – Ах ты ж, гнида вонючая! – Рыжик ринулся на говорившего, сжав кулаки и нагнув голову, словно бычок – Щас я с тебя сделаю великолепную отбивную. А знаешь, за что? За твой длинный, паскудный язык

     – Остынь, брательник, – дружески удержал сзади гнома за широкий ремень Маленький Джон. – Возможно, он в какой-то мере и прав. В таком случае неприятно, конечно, однако настоящая, нефальшивая Истина – она всегда не сахар.

     Рыжик в растерянности промолчал, лишь смачно сплюнув себе под ноги. Гм, а что бы я ответил на его месте? Ведь нелицеприятный вопрос Джона переворачивал вверх тормашками все былые основополагающие представления об окружающем мире. Я даже потряс головой, стараясь избавиться от крамольных мыслей. Черт подери, мы рыцари Границы в конце концов, и пусть во всем этом запутанном бардаке разбираются ученые историки. Хотя ... Нелицеприятное решение никогда не позволит высказать Святая Матушка Инквизиция.

     – Так вы собирались на Каменных Могилах для марша в Ланкастерские земли? – вороша палкой понемногу угасающий костер, задумчиво спросил Сен.

     – Да, господин, – как-то безжизненно подтвердил отступник. – А командовать набранным войском должен был знаменитый генерал Кри дэ Уэст, получивший еще в период первой кампании громкое прозвище Длинный Кол.

     – Это же почему? – вновь встрял в рассказ угрюмца насупленный гном. – Он че, блин, такой тощий да высокий?

     – Нет, совсем не из-за того, – откровенно издеваясь, заухмылялся отступник, – просто генерал любил всех пленных сажать на кол.

     Рыжик, уж было, открыл рот, собираясь разразиться страшными проклятиями, но Сен опередил его.

     – А теперь, милейший, давайте коснемся другой части света – старой доброй Европы. Что поделывают император Германии Вильгельм и король Франции Людовик?

     – Вы имеете в виду Внеевропейский Крестовый Поход? – ехидно скалясь, осведомился допрашиваемый. – О, им, поверьте, не до того. Бедняги вовсю воюют между собой из-за какой-то ослепительно красивой девки. Так, по крайней мере, говорили проезжавшие через Гленн-Хейм интенданты Великого Повелителя. Хм, и я склонен им верить, знающие ведь люди эти снабженцы.

     Мы значительно переглянулись, догадавшись почти наверняка, кто подбросил венценосным дурням смазливую потаскушку. Н-да, а похоже, Дележный Раздор не послужил уроком для мужчин нашего идиотского мира.

     – А что за края лежат дальше на север? – решил узнать Джон, сменяя вновь ушедшего в свои мысли янита.

     – Точно не могу сказать, – отступник неуверенно замялся, – да и товарищи мои, убежден, тоже. Слышал, правда, про реку Драконицу в той стороне и что мосты якобы через нее имеются, но сам там не бывал, нет, врать не стану. Скверные, говорят, те места, особенно за рекой, в Лесу Ста Руин. Из гленнских давным-давно никто за ту реку и ногой не ступал. Н-да ... Ну а что там после самого Леса, не ведают даже наши старики.

     – Вот невидаль, Лес – насмешливо фыркнул Рыжик, – да лично нам он по барабану. Ребята мы крутые и сердитые, а потому ни заблудиться, ни серых волков не боимся. Уразумел?

     – Мы обходим его стороной не из трусости, а исходя из соображений благоразумия. Дело в том, что в нем полно Соседей, – с видом, будто сказал что-то всем понятное, ответил отступник. – А там, где их слишком много, они голодные и добром с ними не сладишь. Даже теперь, когда Повелитель запретил охотиться на людей. Гм, то есть на своих подданных.

     – Соседи? – недоуменно переспросил Карл. – Ты имеешь в виду нечисть?

     – Я говорю о по-своему разумных существах, живущих с нами бок о бок сотни лет, – с достоинством отчеканил тот, – вы же называйте их, как пожелаете.

     – Послушай, парень, а Элиадор вообще далеко? – вдруг в лоб спросил Джон. – Сколько до него дней топать, примерно хотя бы?

     – Откуда ж мне знать? – сразу насторожился отступник. – Мне про праотчие края Повелителя ничего не ведомо. Замкнуто мы жили в Гленн-Хейме, понимаете? Дальше городских стен нос высовывали только по большой надобности.

     – Брешешь, пес шелудивый, – обвинил отступника подступающий бочком Рыжик, – как есть, сволочь, брешешь. Небось, не раз и не два собирали отряд в Ничейные Земли. А там, может, и в Приграничье вторгались. Навидались мы после ваших гостин людского горя. Только ведь и оставляли после себя пепелища да обгорелые трупы тех, кого не угнали в полон. У-у, пес шелудивый! Ненавижу!

     – Сам ты пес, – наконец не стерпел оскорблений отступник, пошедший яркими пятнами, – да как ты смеешь, ничтожество, недочеловек ...

     Большего он сказать не успел, задохнувшись в беззвучном вопле широко открытого рта. Это скорый на расправу Рыжик резко и умело ударил кулаком под дых.

     – За недочеловека, – кривляясь, пояснил он. – А это уже за ничтожество! – второй сильный удар согнул отступника пополам.

     – Лис, уймись, – поморщившись, попросила Фанни, глядевшая на расправу с отвращением, – парень-то ведь пленный.

     – Ха, сестренка, да я его просто поучил за грубость, – запетушился гном, – ему такая наука только на пользу пойдет.

     Что хотела ответить Фанни, мы так и не услышали, ибо беспомощно согбенный угрюмец, вдруг неожиданно выпрямившись, рванул из ножен на боку Рыжика кинжал.

     Звяк! – ошарашенный внезапностью, гном получил в область сердца с такой силой, что отлетел едва не в костер. Не будь под плащом добротной кольчуги, его можно было бы считать трупом.

     Наша компания отреагировала на вышедшие из-под контроля события довольно слаженно. Карл с Фанни метнулись к товарищам взбунтовавшегося угрюмца и пинками ног заставили лечь на живот. Бегство пленных на все четыре стороны в наши планы не входило.

     Тем временем угрюмец со всех ног мчался к ближайшим зарослям шиповника. Вдогон ему полетели моя звездочка и широкий Джонов нож. А что было делать: дать ускользнуть в ночной тьме? Беглец споткнулся, будто перецепившись о что-то невидимое, даже припал на одно колено, но опять вскочил. За проявленную опасную прыть я угостил его для верности еще двумя серебристо блеснувшими в лунном свете гостинцами. Он упал наземь, едва не плашмя, скребя землю ногтями и все еще зажаTыM в правой руке кинжалом. Подскочив первым, я предусмотрительно выбил оружие подальше. Отставший всего на полшага Джон застыл рядом с поднятой вверх булавой. Сзади неслышно подошел Сен, склонился над бьющимся в конвульсиях телом.

     – Не жилец, – с сожалением констатировал он спустя несколько секунд. – В данном случае бессильна даже Магия.

     Подтверждая слова монаха, угрюмец вытянулся по весь рост и затих. Следом за янитом пришкандыбал злой, словно черт, Рыжик, усиленно массирующий зашибленную своей же сталью грудь.

     – Ох, и звезданул же меня этот подлючий гад, – пожаловался он нам, явно рассчитывая на сочувствие. – О-ох, сердце бедное аж заходится от боли! О-ох, как бы, боюсь, не остановил ось!

     – Да ты же, стервец, сам спровоцировал весь происшедший бардак, – не удержавшись, откровенно высказался Джон. – Оскорблениями сыпал, руки распускал. Неужели теперь тебе самому не противно, а, Фин-Дари Огненный? Ведь по твоей вине поре шили человека, с которым только что ели-пили у одного костра!

     – Ах, какие мы праведные, какие мы славные детки! – возмущенно закудахтал гном. – Джонни, старый дружок, уж не решил ли ты удариться в религию? Но и тогда непонятно, с какой стати тебе жалеть врагов, а на соратников плевать?

     – Заглохни, болтун несчастный, – строго одернул я его, – Джон прав на все сто процентов. Нехорошо вышло.

     – Куда уж хуже, – согласился и монах, закрывая мертвецу глаза, – но теперь поздно сожалеть, ибо сделанного назад не воротишь. Увы ...

     – Не хотел я ему смерти, – как-то враз сник Рыжик, – само собой все вышло. Слово за слово ... Ну и ... Да вы-то рядом находились, че, блин, не остановили?

     – Да надоело просто тебя на каждом шагу вразумлять, – безнадежно признал я. – Взрослый гном, с бородой, известный ветеран Границы, а ведешь себя порой будто злой, сопливый мальчишка. Э, да что говорить!

     Совершенно без настроения мы вернулись к разгоревшемуся с новой силой костру. Хорошо освещенные испуганные пленники были уже вновь надежно связаны. Фанни смерила переминающегося возле нее Рыжика тяжелым взглядом с головы до ног, но не промолвила ничего. Гном сник еще больше.

     – Пожалуй, пора на боковую, – предложил, притворно зевая, Джон, – давайте только договоримся, кто первый будет сторожить наших клиентов.

     – Могу я, – вызвался Карл.

     Немца сменяла Фанни, а за ней по очереди все остальные члены компании. Улегшись в туго натянутой палатке, я долго пытался уснуть, вслушиваясь в гудение плотного брезента, сопротивляющегося дуновению холодного северного ветра. С разных сторон леска, ухая и хохоча, перекликались совы, обсуждая свои птичьи проблемы. Где-то далеко тоскливо завыл волк, ему ответил дружный хор стаи. Серые разбойники вышли на охоту, проголодавшись после долгого дня отдыха. Ворочаясь с боку на бок, я никак не мог выкинуть из головы гибель отступника, еще совсем молодого парня. Странно, но раньше я даже не задумывался о подобных вещах. Враги убивали нас, мы убивали их. Круговерть ...

     До того ли было, чтобы всматриваться в их лица, стараясь угадать сокровенные мечты, которые теперь уже не сбудутся никогда, и сожалеть о юности, обреченной на тлен? До того ли было? А теперь? Вроде бы и теперь не до того. Так в чем же дело? Неужели действительно в том, что разделили с ними трапезу? Наверное ... Эта неуверенная мысль оказалась последней, я словно провалился в пропасть без дна, заполненную густым, кисельным туманом, в котором мое слабеющее сознание растворилось без следа.

     Часть 11

     Ласковая Тьма

     – Эй, Лоза! – пробился сквозь тягучую пелену рано утром настойчивый голос Джона. – Кончай хрюкать. Твоя очередь, вставай, дорогой.

     Стараясь не шуметь, я взял арбалет, колчан, меч и, осторожно переступая через отдыхающих товарищей, выбрался наружу.

     – Подопечные гаврики дрыхнут без задних ног, – отрапортовал, потягиваясь и зевая, великан, – но на всякий случай не спускай с них глаз. Я же пошел досматривать прерванный сон. Славный такой, про ловлю рыбы-лентяя под сто кило весом. Ну, бывай! – рассмеявшись, Джон дружески хлопнул меня по плечу и улизнул в палатку.

     Северный ветер утих, но все равно, несмотря на первый день лета, было довольно прохладно. Подбросив в костер толстых сучьев, я сел к нему спиной, чтобы пламя не слепило взор. В мире царил мертвый предрассветный покой. Угомонились даже подуставшие за ночь совы. Яркий узор созвездий потускнел. Тем не менее, белесые бельма Взбешенной Яги на севере различались четко. За последнее время они приблизились еще ближе. Желтый лик луны, похожий на голландский ноздреватый сыр, изредка закрывали клочья рваных облаков. Впереди предстоял очередной день упорного, опасного продвижения к цели.

     – Арнувиэль, милая, ты уж потерпи ... Мы и так спешим, как только можем. Жди нас, жди, мы придем за тобой – словно заклинание, мысленно повторял я себе. – И пусть тогда твой братец посмеет вновь встать на пути. Не поздоровится, ибо я всегда делаю выводы из своих ошибок да неудач ...

     Едва забрезжила узкая полоска еще робкой зари, как из палатки бесшумной тенью возник Сен. Черт возьми, из парня получился бы первоклассный страж Границы! Коротко поздоровавшись, он направился к спящим пленникам. Присел на корточки перед одним, другим, возле третьего, раненного в руку, задержался подольше, делая плавные завораживающие пассы и при этом что-то тихонько бормоча. Потом монах достал из кармана черного плаща кулон на короткой серебряной цепочке в виде слегка яйцеобразного стеклянного шара, заполненного чем-то вроде дыма либо тумана. Протяжно напевая монотонный мотив, он покружил им над головой каждого десять раз и, наконец, оставив 'несчастных в покое, подошел ко мне.

     – Дело сделано, господин Алекс, – заявил он каким-то деревянным тоном, – сии молодцы про спят самое малое до полудня, а очнувшись, и до конца дней не вспомнят ни лица матери, ни своего имени. Их память о прошлом стерта полностью. Как я и обещал ... Да ...

     – Ничего не поделаешь. Предложенный вами выход был самым лучшим, К тому же они сами его предпочли, – философски утешил я, ощущая искреннее огорчение янита. Хм, а наш внешне бесчувственный спутник в душе, оказывается, славный, добрый малый.

     – Все верно, – глухим голосом отозвался он. – Мы на войне, и ничего тут не попишешь. Действительно, этим троим, можно считать, еще повезло. В сравнении с их отошедшим в мир иной товарищем.

     – Черт бы подрал рыжего придурка, – в сердцах ругнулся я, поглядев в сторону смутно виднеющегося неподвижного очертания тела, – набедокурил, как всегда. Надо будет дать ему в руки лопатку вместо ложки и пусть хоронит. Идиот ненормальный!

     – Не сильно журите его, Стальная Лоза, ведь мы на тропе войны,– вздохнув, напомнил янит. – А на ней, проклятой, сами знаете, еще не то бывает.

     – Пожалуй, ваша правда, господин монах, – печально признал я,– война грязная вещь, и воевать да не замазаться очень трудно. На свете существует лишь одна дерьмовая штука, сопоставимая по грязи с войной, – это политика. Хм, хотя, если подумать, то она много хуже.

     – Верно, – понимающе усмехнулся он, – эта коварная дама марает даже лучших людей, зачастую незаметно, исподволь, изменяя характер, суть души. И вот спустя годы такой человек оглядывается на пройденный путь и, схватившись за голову, спрашивает: «Неужели это совершал я?». Смотрит на себя в зеркало, видит чужое, незнакомое лицо и в ужасе восклицает: «А я ли это? О Господи ... Прости ... ».

     – Потому-то никогда не влазить в политические игры стало моим правилом, – доверительно признался я, – хотя желающих в них втянуть было предостаточно. Хм, в один, по крайней мере, интересный период жизни.

     Разговор больше не клеился. Мы просто стояли рядом, любуясь восходом солнца, одевшим облака на востоке в роскошный золоченый пурпур. Вскоре из чрева палатки послышались возня, недовольное бормотание и даже ругань. Не иначе пробудившийся раньше Джон с энтузиазмом поднимал Рыжика, чему тот, естественно, противился всеми фибрами своей ленивой души.

     Пока они там азартно пререкались, из палатки легкой тенью выскользнула Фанни. Коротко поздоровавшись, она юркнула в сторону холодного, словно лед, ключа, бьющего из-под корней огромного старого вяза, росшего в гордом одиночестве за пределами леска.

     Следующим вылез сердитый, всклокоченный Рыжик, подгоняемый сзади тычками старины Джона. Последним появился сладко потягивающийся беззаботный Карл. Черт! Я даже позавидовал немцу, практично не забивающему себе голову бесполезными сожалениями. Ничего не поделаешь – спокойствие северянина, не дающего волю ненужным эмоциям.

     Джон, будто отгадав мое недавнее желание, сходил за лопаткой, затем сунул ее в руки гнома, занявшегося разведением почти угасшего огня.

     – Иди, болван, похорони парня, – почти приказал он, – негоже его оставлять непогребенным, вдруг кто набредет. Да и вообще ...

     – Я че, я не против, нет, – уныло промямлил Рыжик, – надо так надо. Гм-м, только как же завтрак, а? Я вот готовить собрался ...

     – Готовить, – насмешливо передразнил Джон, – мясо еще осталось, всем с лихвой хватит, а чай уж как-нибудь и без тебя сумеем заварить. Так что ты, приятель, топай, не задерживай компанию. Да на Алекса не таращи умоляюще зенки, думаю, помогать тебе он не станет.

     – Еще чего, – со всей категоричностью отозвался Я, – пусть и не надеется.

     Уныло вздохнув, Рыжик побрел к распростертому возле зарослей шиповника телу. Управился он быстро, мы едва успели прикончить по порции шашлыков. Потом гном вычистил лопатку, засунул ее в брезентовый чехол и, ни слова не говоря, отправился мыться к ключу. Приплевшись назад, он обиженно уселся чуть поодаль от остальной компании.

     – Эй, прохиндей, да ты никак голодовку объявил? – сделав круглые глаза, поинтересовался Джон. – Ну, тогда хана нашим запасам, ночью все пожрешь. М-да, придется к ним, как к пленникам, сторожа ставить.

     – Дурак, – презрительно фыркнул гном, – причем безнадежный.

     – Хватит дуться на друзей, Лис, ступай сюда, – позвала любимца Фанни, – сам ведь во всем виноват.

     – А я на себя и дуюсь, – угрюмо отозвался Фин-Дари. – Непривычное ощущение, сказать по правде.

     – Еще бы, ведь у тебя вечно другие виноваты, – насмешливо пробасил Джон, сыпля горстку чая в закипевший котелок, – но ничего, милок, ты привыкай, привыкай. Э-э, к голосу совести, прорезавшейся в кои-то веки.

     – Малыш, не допекай, – Фанни укоризненно покачала головой, – ему и так несладко.

     – Да с него, как с гуся вода, – отмахнулся, оправдываясь, Джон, – прикидывается только ягненочком, а самому все по барабану.

     – Башка у тебя барабан, – огрызнулся рассвирепевший Рыжик. – У друга кошки, понимаешь, на душе скребут, а ты и рад с этого посмеяться.

     – Ну, извини, – сразу посерьезнев, попросил Маленький Джон, – перегнул палку, признаю.

     – Да ладно, чего уж там ...

     Выпив чай, мы скоро упаковали палатку, остальное имущество, распределили груз на вьючных лошадей, оседлали своих скакунов, а затем собрались у тройки мирно сопящих отступников.

     – Во сони, – не удержавшись, тихо проворчал гном, – даже похлеще меня. Ваша Святость, пора бы, наверное, будить лодырей. Если вы, конечно, не передумали вымести мусор из их чердаков.

     – Все уже давно сделано, почтенный гном, – спокойно сообщил монах. – Упомянутые помещения девственно чисты и готовы к накоплению новых знаний или, как вы изволили выразиться, мусора. А трогать парней не стоит, ибо сейчас они пребывают под гипнотическим воздействием. Раньше полудня из них вряд ли кто очнется, мы же к тому времени будем отсюда далеко.

     Причин здесь задерживаться больше не имелось, и потому вся компания направилась к нетерпеливо пофыркивающим лошадям. Фанни, не дойдя до Ласточки пару шагов, вдруг неожиданно повернула назад. Опустившись на колени возле пленных, она разрезала кинжалом веревки, стягивающие их запястья. Хм, на мой взгляд, это было лишнее благодеяние. Парни они взрослые, сами б друг друга и развязали. Зубами, например.

     Обогнув лесок с запада, мы наткнулись на хорошо утоптанную тропу, ведущую на север. Вокруг расстилалась все та же холмистая равнина, поросшая густой травой, среди которой виднелись россыпи цветов: ромашек, маков, лютиков, васильков, колокольчиков. Как и прежде, хватало глубоких оврагов, заросших орешником да непролазными чащами диких роз. Несмотря на довольно раннее утро, солнышко начинало уже ощутимо припекать. Отовсюду разносился пересвист сусликов, хомяков и прочих грызунов. На торчащих из травы камнях вольготно расположились крупные, с локоть длиной, ящерицы-великаны, всевозможные змеи, нежащиеся в теплых лучах светила. В прозрачной синеве безоблачного неба, не смолкая, звенели песни жаворонков, звониц, огнегрудок.

     В небольшом отдалении от нашего отряда на восток спешно прошмыгнуло семейство оленей: самец с роскошными рогами и две самочки. Посланная Рыжиком им вослед стрела пропала впустую, поглощенная колючей стеной роз, загородившей собой обширную котловину, заполненную высокими, в рост человека, бурьянами да кустами терновника, выделявшегося более темными пятнами на общем ярко-зеленом фоне.

     – Йо-хо-хо, – пробормотал разочарованный гном, – какое, однако, попалось быстрое жаркое. Сбежало от своего «счастья», глупое. Что ж, будем высматривать кабанчика.

     – Черт, если б не эти проклятые овраги, здесь водилось бы множество дроф, – с некоторой досадой заметила Фанни. – А что может быть вкуснее нежной, молодой птицы?

     – Для Рыжика всего милее свининка, потому как он сам препорядочный поросенок, – съехидничал с серьезной миной Джон.

     Гном замахнулся в ответ плетью, но великан в последний момент ловко увернулся.

     – Джонни, прекрати клеветать на золотого пария, – встал на защиту воспылавшего праведным гневом Рыжика Карл. – И вообще, сэр Большой Брат, если только этот золотой паренек попросит, я помогу ему задать тебе основательную трепку.

     – Ха, испугали! – Джон, в шутку бахвалясь, закатил рукав плаща, демонстрируя могучие мышцы, перевитые прочными веревками сухожилий. – Только посмейте пискнуть, дерзкие, и я вас уложу одной левой. Желаете проверить мои слова? Что ж, давайте тогда поборемся на очередном привале.

     Гном с немцем в замешательстве переглянулись, затем, словно по команде, дружно выпалили:

     – Нет, Джон, как-нибудь потом!

     А Рыжик невинно добавил:

     – Жарко сейчас, понимаешь ли, Каланча, жарко. Вот по осени похолодает, можно и побороться. Гм, ежели действительно не боишься опростоволоситься.

     – Ну по осени, так по осени, – смирился с неудачей Джон, пряча насмешливые искорки в глазах. – Я что, я не гордый, подожду. Главное – не забыть.

     – Смотрите, какой смирный, покладистый мальчик, – одобрительно похвалил Рыжик. – Будешь и дальше себя так вести, разрешу выскребать из котла остатки каши. Ты же у нас такой большой, а значит, досыта, поди, никогда не наедаешься. Эх, бедняга ...

     Карл прыснул от смеха. Я тоже, не удержавшись, захихикал, представив Джона за этим малопочтенным занятием.

     – Балбесы великовозрастные, когда повзрослеете, а? – с укором в голосе прервала Фанни единственно доступное развлечение. – Ох, беда с вами, мужчинами то есть.

     – Ты несправедлива, Фанничка, – попытался оправдаться Рыжик, но был тотчас же строго прерван.

     – Помалкивай лучше, Лис. У тебя только одна забота в голове – позубоскалить вволю. Да и вообще, что такое? Расслабились, будто на увеселительной прогулке где-нибудь в глубинке Спокойных Земель. По сторонам перестали смотреть. Всыпать бы вам, братцы пограничные ветераны, по двадцать розг, вмиг бы образумились.

     – Ну, Фанничка, сестренка милая, не ругайся, – стал откровенно подлизываться Рыжик, – ты ж у нас такая славная, такая красивая! Зачем же хмуриться? И глазки у тебя прелестные да зоркие, не то, что у меня, подземного слепого крота. Разве ж ты, умница, не разглядишь ими опасность, пока мы, хм, беседуем? Непременно! Вот оттого и размякли чуток, на тебя, заинька, понадеявшись. Да и монах наш святой впереди вон маячит. А он зо-оркий. О-о-о! Ну чисто беркут степной. Джонни, и тот ему в подметки не годится, хотя с похмелья способен за три тысячи шагов трактир разглядеть. Да, сестренка, правда, Каланча такой у нас способный мужичок.

     Заулыбавшейся Фанни ничего не оставалось, как только привычно покачать головой.

     Овраги постепенно мельчали, пока вовсе не сошли на нет. Зато далеко впереди возникла высокая зеленая преграда, протянувшаяся с запада на восток. Подъехав поближе, мы обнаружили, что это стена могучих старых ив, шелестящих на ветру растрепанными роскошными кронами. Из-за деревьев дохнуло речной свежестью и прохладой. Несомненно, там и текла Драконица, о которой упоминал покойный отступник. Что ж поделаешь, несмотря на довольно суровое имя, придется с ней знакомиться.

     Вскоре тропа привела нас в шумящее царство изумрудной листвы, сомкнувшейся за спиной и нависшей буквально повсюду. Где-то вверху, над головой, пели и перекликались невидимые глазу птицы. С быстротой молнии в сторону от нас сигали зайцы, а один лопоухий, за которым по пятам гналась лиса, со страху едва не запрыгнул растерявшемуся Рыжику на колени.

     – Растяпа! – даже рассердился Джон. – За уши косого надо было хватать, за уши! А ты вытаращился на него, как идиот, и дал сбежать.

     – Я не специалист по ловле зайцев голыми руками, Каланча, – негодующе огрызнулся гном. – Это ты у нас мастер по подобным делам. Наловчился, понимаешь, еще на Зимней Слезе рыбку без невода таскать и требуешь подобного от других, простых смертных. Нет, нет, Джонни, лично мне такое не по плечу.

     Тут между стволами деревьев показался серебристо блеснувший просвет, и разгоравшаяся словесная баталия затихла. Спустя минуту-другую ивовый рай остался позади, а перед нами простерлась величавая, спокойная река, неспешно несущая свои искрящиеся воды куда-то на запад, вдоль полосы близко подступивших древ. Противоположный берег также утопал в буйной растительности, но там она имела голубоватый опенок. В воздухе носилось великое множество разноцветных стрекоз, порой замирающих на редких камышах для отдыха. Метрах в двухстах от нас, выше по течению, виднелся высокий арочный мост из красного камня, соединявший эффектным полукругом обе стороны.

     – Вот зараза, блин, – возмутился скривившийся Рыжик, жестом руки призывая всю компанию в свидетели. – Как тока катим в дрянное место, так и идеальные условия для того. Тьфу, обидно, черт подери!

     – Ну, ты, брат, даешь, – искренне изумился я, – по-твоему, что ж, было б сподручнее через эту «речушку» перебираться вплавь? А вдруг какое-нибудь подводное чудо-юдо решит подзакусить тобой?

     – Впрок ему это вряд ли пойдет, – ту же заверил Джон, – ибо Рыжик-то парень из сильно ядовитой породы.

     – Увянь, мухомор хренов, – словно от надоедливой мухи, отмахнулся раздраженный гном, – ибо чья б корова ни мычала, а твоя б молчала. Сам отрава хуже не придумаешь.

     – Надо же, какие мы знаем мудрые фермерские поговорки, – раскатисто расхохотался Джон. – Где ж ты их, брат, нахватался? Ну понятно, не в поле за плугом, а скорее, на сеновале с хозяйской дочкой. Что, прохиндей, угадал?

     – Отвали, дурень, – вяло отреагировал на довольно правдоподобное предположение Рыжик, – надоел ...

     – А знаете, друзья, Лис, возможно, отчасти прав, – сказала Фанни, задумчиво покусывая сорванную травинку. – Мне самой после того случая с магическим стражем разонравились мосты. Хм, впрочем, и прежде слишком удобные пути настораживали. Сами знаете, они просто созданы для ловушек

     На сей раз никакой страж не застанет нас врасплох, – поспешил заверить сестренку монах. – Я буду начеку, госпожа Фанни, и обо всем позабочусь. Ваше дело – обычные смертные враги. А среди них найти вам ровню, пожалуй, трудное дело.

     – Ну да, так и есть, – захорохорился Рыжик, – вот я, например, сам десятерых завалю. Ежели сперва разозлюсь, конечно, или же когда с плохого настроения, опосля перепоя.

     – Ой, какой крутой, бывалый парень наш Фин-Дари, – притворно завосторгался Джон. – Да-а, други мои, хорошо чувствовать рядом надежное плечо непревзойденного героя.

     Гном недоверчиво покосился на великана, но тот ответил взглядом, исполненным чистой, детской невинности.