Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)

     – Оставь в покое святых, поп, – отмахнулся от него Веселый Робин. – Хм, но раз уж принес, то разливай по кругу. Да гляди, чтобы на всю ватагу поровну хватило.

     Наполнив кружки почти черной «Медвежьей Кровью», монах передал бочонок к другим, расположенным по соседству, кострам. Какое-то время все молча блаженствовали, неспешно потягивая из литровых посудин темную густую влагу.

     – Значит, ваше решение идти в «Воронье Гнездо» было продиктовано только проблемой вампиров? – выпив пол кружки вновь затронул я эту тему.

     – Сначала да, – Робин отстраненно смотрел куда-то поверх моей головы, – но потом появилась и иная нечисть: волки-оборотни, призраки и даже странные существа с туловищами людей, а головами животных.

     – Да это ж выродки, – мрачно насупился Джон, с отвращением сплевывая в огонь. – Странно, как же они могли оказаться в такой глубинке? Ведь родина их – Покинутые Земли.

     – Не знаю, черт побери, – тут Робин Гуд покосился на уплетающего за обе щеки монаха, – Правда, святой отец уверяет, что всех этих поганых монстров призвал на наши головы ноттингемский шериф. Но мне что-то не верится, ведь он, хоть и враг вольному лесному народу, но все же как-никак христианин.

     – Вот такие ублюдки как раз и становятся отступниками, – спокойно заметил я, – и не удивлюсь, что подобных доброхотов у Черного Короля пруд пруди. И среди знати, и в лоне Матушки Святой Церкви, да, пожалуй, и в массах простого люда.

     Вернулся наполовину пустой бочонок, вновь наполнивший кружки старым вином. Монах Тук в этот раз щедрой рукой налил и троллю.

     – Ступай сюда, сын мой! – трубно воззвал он к скрывающемуся во тьме Брын-гин-гин-дылю. – Негоже парню глотать слюнки, когда сотоварищи смакуют доброе английское вино.

     – Моя любить родниковый вода, – донесся из кустов скромный ответ, – только родниковый вода.

     – Хм, да? Ну будь ты христианином, еженощно взывающим к Святому Дунстану и всем великомученикам, – в раздумье прогнусавил монах, – и к тому же истязающий себя, как я, например, голодными постами, то тогда понятно. Вода эта, тьфу, Господи; родниковая в желудке превращалась бы в херес либо сладкую мадеру. В награду за полную лишений жизнь. Да. Но ты же язычник и рассчитывать на чудо тебе не приходится. Бедняга, иди же ко мне.

     – Моя здесь наблюдать за безопасность любимый хозяина. Моя стоять на страже.

     – Не глупи, сын мой, – монах с кряхтеньем поднялся и, слегка покачиваясь, направился прямиком к убежищу тролля.

     Усмехаясь, вся заметно повеселевшая компания стала прислушиваться к продолжению.

     – Пей, сын мой! Ну же, не испытуй моего терпения.

     – Н е-е-ет! Моя нести служба!

     – Тьфу! К дьяволу твоя служба, лагерь охраняют лесные стрелки. В этом деле не тебе чета. Пей!

     – Вай! Брын-гин-гин-дыль не любить вино!

     – А ты попробуй сначала, – упорно не отставал монах, – то тебе,

     видать, раньше уксус наливали, вот и отвратили от небесной благодати. Ну, сын мой, всего один глоток.

     – Почему Святая Тука так называть? Неужели он хотеть усыновить бедный тролль?

     – Ну вот, пить не пил, а уже нанюхался, – с удовлетворением констатировал отец Тук. – Будет из тебя толк, пей! А насчет отцовства ... Так я вам всем, засранцам, духовный пастырь, отец то есть. Пей, не то огрею тебя дубиной по башке.

     Раздался тяжкий вздох, а затем булькающие звуки. Честно говоря, мне даже стало жаль своего троллюшку, но вмешиваться я не стал. Через минуту-другую монах сделал то, что не удалось мне. Запросто, невзирая на протесты, выволок «сыночка» на Свет Божий и подвел к костру:

     – Садись рядом, – повелительно велел он, – да не бойся. Алекс не обидится. Потому как понимает, сколь важно приобщить тебя к христианству. Гей, Рабин, ну чем я не миссионер? Вот возьму, воспитаю сего язычника в духе любви к ближнему да и окрещу. Так, может, братие, выпьем, за это?

     – Пуст бочонок, – смеясь, сказал Рабин, – постукивая ладонью по днищу. – Конец пьянке, отче.

     – А у меня еще есть, – хвастливо заявил тот и, знаком приказав троллю следовать за ним, удалился куда-то в глубь холма

     – Вот прохвост, – искренне удивился Джек Сосна, – и как он только умудряется делать незаметно такие запасы?

     – А ему Святой Дунстан помогает, – ехидно хихикнул уже малость подпивший Фин-Дари, – за праведность и скромность. Может, и себе заделаться христианином?

     – Не, Рыжик, из тебя вряд ли что получится, – разочаровал его Джон,– мало пьешь, по литражу не дотянешь до вступительной отметки. Видишь, каких вместительных кандидатов подбирает святой отец?

     – Ты че, каланча деревенская, хочешь состязание устроить? – задиристо промурлыкал гном, в сладком предвкушении потирая крепкие ладошки. – Так давай, я готов!

     – Поди-ка, милый мой, сунь голову в ручей, – очень ласково посоветовал я, – а то не ровен час мозги в пепел превратятся. Состязальщик нашелся, да ты от того, что выпил, не свались. Вино-то старое, учитывай это.

     – Да мы, блин, и не такое пивали, – захрабрился гном, но, увидев мой кулак, благоразумно заткнулся.

     Ломясь сквозь кустарник, словно два кабана, появились не заставившие себя долго ждать монах и сопровождавший его тролль с бочонком под мышкой.

     – Ну, братне! – торжественно провозгласил святой отец, выбивая дубовую затычку. – Давайте хлебнем божьей благодати за рождение будущего христианина. Пусть крушит врагов наших во славу Господа и Света! Пей же, Брын-гин-гин-дыль, отродье чертово, да радуйся, что попался тебе смиренный причетник на жизненном пути.

     На удивление послушно, уже слегка подхмелевший тролль взял кружку и лихо опорожнил. Правда, при этом вид у него был виноватый и в мою сторону он старался не смотреть. Хорошее вино развязало языки и оживило беседу. Говорили кто о чем. Джек Сосна и Маленький Джон – о Долине Тысячи Ручьев, Фин-Дари с монахом Туком азартно спорили, кто осилит больше бочонков пива: Святой Петр или мифический герой-богатырь гномьих баллад Сан-Гори Кулак. Троллюшка с благоговейным выражением на простоватой физиономии с вниманием слушал весь этот бред. Аллен Менестрель легонько перебирал струны, рассеянно внимая в чем-то убеждавшему его Мука Мельника. А я, Белый и Робин предались незабываемым воспоминаниям о Кольце Бедламных Городов. В свое время каждый из нас ярко прожил там свои деньки.

     Внешне веселые, мы, тем не менее, в душе хранили тревогу за друзей, оставшихся в Спокойных Землях, да и вообще за судьбу всего Английского Континента. Что там сейчас творится? Наверное, сущий ад ... Да и что иное могут принести с собой несметные полчища Черного Короля?

     Мы уж было собрались на боковую, как тишину ночи нарушило конское ржание, резкий короткий свист, предупреждающий об опасности, и громкий, полный боли вопль. Обнажив клинки, все мигом отскочили от света костров в тень.

     – Мук, быстро сгоняй к дозорным, – приказал Робин, – да узнай, в чем там дело.

     Не прошло и пяти минут, как сын мельника вернулся. Сопровождавший его дозорный тянул за собой упирающееся существо со связанными кожаным ремнем руками.

     – Ватага этих бродяг, – объявил затем Мук, толкнув пленника поближе к огню, – вздумала разжиться нашими лошадьми. Но не тут-то было. Одного подстрелил Сэм Балаболка, вот этого стоящего здесь фрукта – заарканили, остальные же, воспользовавшись теменью, разбежались кто куда.

     Джон подбросил в костер сухого хвороста, занявшегося с веселым треском и осветившего алыми бликами лицо пойманного вора,

     – Так это же обезьяна, – ахнул Джек Сосна. – Ну точно, так и есть.

     – Свят, свят, свят, – зачастил от такого известия монах, – чур меня, чур всех. Ибо превелико известно, что сии создания есть чертова копия и служат шутами у самого Лукавого да у его князей.

     – А ты его в христианство обрати,– заржал, словно жеребец, Фин-Дари, – будет лишний повод для пьянки.

     – У, рыжий бездельник! – святой отец пригрозил охальнику здоровенным кулаком. – Вот подожди, доберусь я до тебя, Алекс не спасет. Но, к слову сказать, из него, из обезьяна этого, христианин получился бы намного достойнейший, чем из такого пропащего язычника, как ты. Клянусь в том самим Святым Дунстаном.

     Опередив других, я шагнул поближе к пленнику. Тот дернулся, глухо заворчал, угрожающе показывая острые, выпирающие из толстогубого рта клыки.

     – Недалекие его предки были такими же Людьми, как и: мы с вами, – высказал я почти сразу сам собой напрашивающийся вывод. – Посмотрите повнимательней на лицо. В нем, при желании, можно найти уйму человеческих черт. Да и заметьте, друзья, он одет в звериную шкуру, а обезьяны не способны что-либо производить. К тому же, скажите, зачем бы это обезьяне понадо6ились наши кони? По деревьям скакать?

     – Да ты сам повнимательней глянь на его тошную рожу! – вознегодовал гном. – Надбровные дуги чего стоят. Вон тролль наш, – тут Рыжик слегка стушевался, но все же бодро докончил, – и то не в пример лучше. Нет, правда, Брын-гин-гин-дыль у нас пусть и не красавец, но все, же обаятельный и привлекательный парень. А это чудище ему и в подметки не годится. Да-а.

     – Ничего удивительного, – продолжая осматривать пленника, ответил я, – налицо явная деградация.

     – Девла, дебра, дедра ... – безуспешно попытался повторить Рыжик, но срезу же сдался. – Тьфу, дьявол, это че, жаргон Воровской Гильдии?

     – Да нет же, дурень, – терпеливо пояснил я, – просто, образно говоря, предки этого малого постепенно опустились до животного состояния. Возможно, он потомок тех, кто после страшного поветрия не ушел из Покинутых Земель. Впрочем, кто теперь сможет точно сказать? В истории за последние столетия столько напутали, сам черт ногу сломает.

     – Ну, блин, дела! – подивился гном. – Это ж надо, такое страшилище, а вам людям – родня.

     – Да ты не переживай так, – не отказал себе в удовольствии съязвить Маленький Джон. – Встретим еще и твоих соплеменников. В шкурах. Вот уж кто, наверное, будут красавцы.

     Взрыв дружного хохота всей компании заставил связанное существо предостерегающе оскалить зубы.

     – И твоих сродственников повидаем, каланча, – не остался в долгу Фин-Дари, – только вряд ли у них хватит ума пошить из меха одежду. Значит, как голого верзилу увидим, так сразу и поймем, чей собрат чешет мимо нас. Хи-и-хи-хи-хи! Вот потеха-то будет!

     – Что делать с ним будем? – поинтересовался Мук Мельник, легонько смыкнув конокрада за ремень.

     – Допрашивать его бесполезно, – безнадежно махнул рукой Робин, – убивать жалко, да и особо не за что. Но и отпускать пока нельзя.

     – Пусть под надежной охраной посидит до утра, – предложил я, – а там, отъехав от этих мест километров на двадцать, можно его и освободить.

     – Согласен, – присоединился ко мне Маленький Джон, – думаю, так будет лучше всего.

     Остальные члены нашего отряда поддержали такой исход дела. И лишь Фин-Дари, конечно же, имел собственное, отличное от других мнение.

     – Взять да перерезать этому дестеренетару, тьфу ты, язык сломаешь, ну обезьяну то есть, глотку и никаких проблем. А то мудрите невесть что. Еще возьмите додумайтесь накормить негодяя. Или того похуже – вином напоить. Кинжалом по горлу и пущай сам червей кормит да кровушкой поит. У-у, ворюга. Это ж он, гад, мог и моего Уголька украсть. Гад!

     – Тише, Фин-Дари, – успокоил не на шутку разошедшегося гнома Робин Гуд, – неужто мы палачи?

     – Верно, Робин, – поддакнул монах, – одно дело прикончить обезьяна в бою и совсем другое – отнять жизнь у беспомощного. Не по-христиански это, Ершок, не по-христиански.

     – А я и не христианин, – с завидным упорством огрызнулся гном, – а потому считаю, что хороший враг – это мертвый враг.

     – Довольно болтовни, Рыжик, – стал терять терпение я, – ты ведь прекрасно слышал, что решило большинство.

     _ Подумаешь, – обиделся Фин-Дари, – я– то ведь хотел как лучше. Только кто это оценил? Ну и народ, о-хо-хо! Пойду-ка я лучше спать, коли меня не понимает никто. Вызывающе широко зевнув, он пошел в сторону раскинутых палаток. Ночи становились все прохладней, и потому сон под открытым небом мог принести сильную простуду. А она в далеком походе никому не нужна.

     Вскоре и мы последовали далеко не глупому примеру Рыжика. Белый прилег, было, на походный матрац, но я пригласил его в наше брезентовое обиталище. Брын-гин-гин-дыль устроился у входа, вытащив из ножен свой огромный меч

     – Моя охранять хозяина и остальной товарищ, – слегка заплетающимся языком, однако твердо заявил он, – моя сторожить их словно преданный пес.

     Наши слова о том, что лагерь и так находится под надежным присмотром людей Робина, не возымели ни малейшего действия. Оставив пустые уговоры, мы, не тратя больше времени, улеглись и почти моментально заснули. На заре побудку сыграли птичьи голоса. Звонкая разноголосица неслась со всех сторон так, что даже уши закладывало. Хотя, конечно, весь этот шум-гам был весьма приятен, к тому же просто поднимал настроение.

     От костров доносились ароматы мяса и тушеного картофеля, приготовленные вставшими раньше всех поварами. Нос Фин-Дари, высунутый из палатки, повернулся в сторону ближайшего котла и, словно магнитом, увлек за собой своего хозяина. Через минуту нахалюга-гном уже уплетал за обе щеки. Скоренько умывшись, мы тоже подсели к котлу. Неподалеку от нас жадно поглощал пищу пленник, щедро наделенный ею по приказу Робина. Рыжик с досадой посматривал на него, корчил свирепые рожи, но благоразумно помалкивал.

     Не позднее семи утра весь отряд в полном сборе выступил в дальнейший путь. Ландшафт не менялся: так же, как и вчера, по обе стороны древнего тракта высились торжественные красавцы пирамидальные тополя, порой встречались развалины, в которых угадывались канувшие в Лету деревни и поселки. Возле наиболее крупных селений располагались мрачные, полные тьмы, башни и небольшие замки. Почему-то они напомнили мне скрюченные пальцы, уткнувшиеся в небо. Когда-то в прошлом в них жили сеньоры этих мест. Теперь же там прочно обосновались вороны, галки и, вероятнее всего, кое-что и похуже.

     Как было решено вечером, пленника отпустили с миром, чему, естественно, тот был несказанно рад и даже в первые минуты не слишком поверил. На прощание он попытался неуклюже поклониться, при этом что-то нечленораздельно бормоча. Но ясной человеческой речи мы от него так и не услышали, хотя монах Тук и пытался всеми силами разговорить дикаря.

     К полудню тракт свернул круто на восток, а дальше на север нас повела уже неширокая тропа, по которой ехать можно было лишь цепочкой по одному. Примерно за час-полтора до перехода на тропу на равнине появились каменные проплешины, где росли одни колючки, разрыв-трава да cepo.-зеленый мох. Теперь же проплешины, постепенно срастаясь, образовались в бескрайнюю долину, усеянную каменными обломками самых фантастических очертаний. Вот навис над дорогой грозный рыцарь, занесший над головой исполинский меч, горой острых зубцов подползал трехголовый дракон. Валуны, разбросанные ломаной линией, до странности похоже напоминали присевших отдохнуть гномов. Изваяния порой выглядели столь натурально, что невольно закрадывалось сомнение: а только ли одна Мать-Природа приложила руку к их созданию?

     Обедать решили на ходу, ибо никому не хотелось располагаться на привал в столь безжизненном месте. Едва были съедены последние крошки, как с неба хлынул сильнейший ливень. Но он, слава Богу, вскоре прекратился, а выглянувшее затем яркое солнышко мигом высушило и нас, и одежду.

     Конец первой частu.

     II ЧАСТЬ

     1 глава

     КОМПАНИЯ НЕСЕТ ПОТЕРИ

     – До наступления сумерек в окружающей местности так ничего и не изменилось: все-те же причудливые скульптуры, свисающий космами мох, тишина да отсутствие какой· бы то ни было живности. Даже вездесущих задир-воробьев и тех мы не заметили ни одного. Но делать нечего, несмотря на никому не пришедшиеся по душе края, следовало искать удобное для ночлега место. -

     Посланные на разведку Мук Мельник и Сэм Балаболка натолкнулись на расщелину в боку раздвоенной, словно змеиный язык, скалы, приведшую их в обширную, сухую пещеру, рассеченную пополам темным стеклом ледяного ручья. Вскоре, выставив возле оставшихся снаружи лошадей и у входа дозорных, весь остальной отряд с 'комфортом устроился в теплом нутре надежного пристанища. К нашей великой радости, здесь оказался солидный запас хвороста и дров, что делало возможным такую роскошь, как костер. А невидимые отверстия в потолке создавали хорошую вытяжку дыма, идущего не столько от сложенного в центре очага, сколько от нещадно чадящих курительных трубок.

     Маленький Джон превзошел других курцов, укутавшись, словно языческий бог грозы, в сизое колышущееся облако, откуда выглядывала только его блаженствующая физиономия. Рядом с ним, как я и предполагал, должен находиться Фин-Дари, но дымовая завеса надежно укрыла этого шкета от моих недоброжелательных взглядов. Все же, спустя какое-то время, туман понемногу развеялся, ибо наши куряги таки отвели душу.

     К этому времени повара успели приготовить в двух котлах пшеничную кашу с мясом и заварили в третьем крепкий восточный чай. Правда, пить его приходилось без сахара, но, тем не менее, он был великолепен. Поужинав, Робин сменил дозорных, дав им возможность принять горячую пищу. Спать было еще рановато, и потому все остались сидеть у сложенного из камней очага. Кто-то из лесных стрелков уговорил Аллена спеть балладу о трех сыновьях веселой Хейлифордской вдовы. Но, несмотря на все мастерство менестреля, песня' особого успеха не имела. Да и неудивительно, ведь почти у всех в Спокойных Землях остались близкие люди. И кто мог теперь поручиться за 'их безопасность? 'Вот они и хмурились, пусть не внешне, но в душе. Наверное, потому· последующие баллады сплошь заказывались грустные, а под конец Маленький Джон попросил исполнить «Серого Журавля» – песнь-реквием погибшим разведчикам Покинутых Земель. Аллен, хоть уже и подустал, однако сыграл так, что у многих на глазах на вернулись непрошеные слезы.

     Эти печальные строки я знал и раньше, ну, правда, с незначительными изменениями. Вот они ...

     Он не вернулся из Покинутых Земель,

     Теперь они ему пуховая постель,

     А он разведчик был от Бога ...

     На мир смотрел светло и строго.

     За что одарен был смертельною стрелой,

     Пронзившей грудь пылающей иглой;

     И горько было сознавать,

     Что не увидит его мать.

     И та веселая девчонка.

     Которая смеялась звонко.

     И обещала вечно ждать.

     Но это может только мать ...

     И он упорно шел вперед.

     Земля под ним, что скользкий лед.

     Все чаще спотыкаться стал,

     А силы кончились – упал.

     Лежал в бреду, когда вдали;

     В звонкоголосье птиц вплели

     Ужасный звук, собачий лай,

     Предвестник страшных гончих стай.

     Из ножен выхватил клинок,

     Пронзая напрочь песий бок,

     Но в стае псов таких не счесть,

     В глазах у них от Смерти весть.

     А где-то там, у синей речки,

     Любимым дарятся колечки.

     Венками украшая воды,

     Заводят девки хороводы.

     Но не бывает там девчонка,

     Которая смеялась звонко.

     Черна всегда ее одежда,

     Знать, похоронена надежда...

     А русый волос, бел, как снег,

     Ero покрасил – не время бег.

     И не похожа та девчонка

     На ту, которая смеялась звонко ...

     Притихшую тишину пещеры долго никто не нарушал. Слышались лишь дыхание людей, потрескивание догорающих дров в очаге да неумолчный шум бегущего ручья.

     – Да успокоятся с миром все убиенные за Господа и Свет; – со вздохом' благословил святой отец, с кряхтеньем поднимаясь и растирая обширную поясницу. – И ныне, и· присно, и во веки· веков. Аминь!

     Перекрестившись и что-то бормоча находу, он направился в тот угол пещеры, где уже лежали постеленные походные матрацы. Я, а за мной и остальные тоже потянулись на отдых. На разговоры ни у кого не было ни сил, ни настроения. Во сне ко мне пришел Нэд Паладин. Он грустно улыбался, а потом, заслыша зов летящей в небе стаи; Вдруг обратился в серого журавля и взмыл ввысь.

     – Алекс, прощай! – донеслись его едва слышные слова. – Но когда-нибудь мы вернемся за тобой. Мы, твои старые товарищи. Знаешь, как прекрасна Земля под крылом? Ты увидишь, увидишь ...

     Утром Фин-Дари пришлось изрядно потрясти мое плечо, прежде чем исчезли оковы странного забытья. Но на сердце еще долго висела пудовая тяжесть. Даже завтрак и тот не полез мне в глотку в то нерадостное утро.

     Как назло, и погода испортилась: солнце исчезло, ·скрытое свинцовыми тучами, и вдобавок ко всему подул зябкий встречный ветер, пробиравший до самых костей. В хмуром молчании мы продолжили путь по· мертвой, нереально выглядящей долине. Тропа то сужалась, то, повинуясь своим капризам, делалась шире, пока не привела в теснину с нависшими над ней уступами. Перед самым въездом в нее кони тревожно захрапели, а некоторые даже встали на дыбы.

     Взмахом руки Рабин выслал двоих разведчиков. Ловко прыгая с камня на камень, парни исчезли среди головоломных нагромождений. К нам назад они вернулись, более скорым путем. Их исколотые пиками тела сбросили вниз замаячившие на уступах зловещие серые фигуры. Наши товарищи не успели коснуться земли, как в нас полетела туча стрел. Спрыгнув с коней, тут же уведенных подальше в безопасное место, мы рассредоточились, хоронясь за всем, что могло представлять из себя укрытие, и посылая стрелу за стрелой в мелькавшие наверху силуэты. Состязание в меткости продолжал ось долгие полчаса. Затем нападавшие, очевидно, прикинув, что оно не в их пользу, неожиданно прервали его, ринувшись с защищавших их круч в атаку. Теперь и они, и мы сходились лицом к лицу.

     Я сразу узнал их, это были слуги Тени – Серые. Псы, свирепые песеголовцы с телами людей, поросшими серой короткой шерстью, На всех без исключения красовались новенькие стандартные кольчуги-безрукавки, а вооружение состояло из кривых ятаганов да метательных дротиков.

     – Тварей примерно впятеро больше, – успел прикинуть я, прежде чем одна из них оказалась совсем рядом и занесла для удара хищно изогнутый меч. Легко отбив его, я сделал обманное движение своим клинком; ускользнул в сторону и уже кинжалом нанес в бок страшный удар, пропоровший кольчугу, словно та состояла из картона.

     – Получи! – вдобавок пошел косой взмах меча, сокрушивший " треснувший череп. Совсем рядом кто-то охнул от боли. Молниеносно обернувшись, я увидел Сэма. Балаболку, пронзенного с двух сторон ятаганами. Выручать парня было поздно – ртом хлынула густая, темная кровь, но отомстить время подошло в самый раз.

      Молча, напав сзади, я снес башку стоящему ко мне спиной; другой песеголовец, прекрасно видевший происшедшее, успел отскочить назад и, широко размахнувшись, швырнуть дротик. Играючи, я перерубил в воздухе тонкое древко.' В ответ псина что-то злобно, неразборчиво прорычала и, выставив вперед острие клинка, пошла в атаку. "Используя довольно хитрую тактику, она старалась достать меня коварными приемами, впрочем, не принесшими ей особого успеха. В итоге, увлекшись нападением, она позабыла об осторожности и защите, чем я и воспользовался, пронзив клинком насквозь левую часть груди.

     «Да это ж баба, – только тогда запоздало понял я, – заметив две выпуклости под обагрившейся кровью кольчугой, – или сучка, черт знает, как правильно сказать». Но на созерцание поверженного врага времени не было. Вокруг вовсю кипело яростное, без малейших' признаков милосердия, сражение. Где-то невдалеке кукарекал петух, мяукала кошка" полил 'осел и ревел тигр. Из чего можно было безошибочно заключить: там орудует своей булатной секирой придурок Фив-Дари. Где находятся Джон, Белый либо Робин, определить я не успел: налетевший Серый Пес огромного роста с окровавленным ятаганом в руках обрушил на меня целую серию мощных, быстрых ударов. Отражая их, я еще успел подивиться:

     – Куда, интересно знать, задевался троллюшка? – но тут же позабыл об этом.

     Противник оказался опасный, требующий предельного внимания. Так сказать, прирожденный убийца. Конец поединку внезапно положил монах Тук, возникший неподалеку со своей жуткой, тяжеленной дубиной. Недолго мудрствуя, он мимоходом ударом сзади размозжил черепушку моего противника и, продвигаясь дальше, елейным голосом пожелал:

     – Алекс, сын мой, помни о добродетели и не желай зла, даже врагу твоему. Всепрощение, сын мой, это ... Ах, 'ты ж падло!– внезапно взревел он, изрыгая из себя слова совсем уже не из Святого Писания; – Мудак, пожирающий понос паршивой свиньи, мухомор, растущий в дерьме. Ну держись!

     Несмотря на всю серьезность ситуации, я едва не расхохотался. Из толстой ягодицы монаха торчал глубоко вонзившийся дротик, брошенный коренастым Серым Псом.

     – Сатанинское семя! Отродье мартовской кошки и шимпанзе! В клочки разорву! – все более распалялся святой отец, надвигаясь, словно потревоженный медведь-шатун, на пятившегося перед ним врага. Взмахнув затем пудовым кулаком, он опустил его на темечко слуги Тени с таком силой, что глаза того буквально вылетели из орбит.

     От этой трагикомедии меня отвлек сильный тычок в плечо. Кинутый кем-то' дротик продырявил плащ, но не осилил дедов подарок-кольчугу. Отпрыгнув в сторону, я обернулся, и это спасло, ибо следующий дротик пронзил бы мне шею. Водоворот боя вынес троих, мокрых от чужой и собственной крови, Псов, растративших без пользы на мою скромную персону оставшееся метательное оружие. Но ятаганы у них еще оставались, блеск их остро отточенных лезвий ничего доброго не сулил. Словно повинуясь безмолвной команде, все трое остервенело набросились на меня.

     – Получи, мразь!

     Уделал я ближайшего неожиданным, крушащим пинком ноги в псиную харю, почти одновременно отражая мечом и кинжалом ятаганы других врагов. Спустя пять-шесть секунд сделанный ловкий захват обезоружил одного, чей клинок, описав красивую дугу, улетел неведомо куда, а сам он с рассеченным горлом упал к моим ногам. Последний из несчастливой троицы ловко сиганул назад. Я же, не давая ему уйти, бросился за ним; но, поскользнувшись в луже густеющей крови, самым дурацким образом упал. Вскочить времени не было, враг уже навис надо мной с высоко поднятым острием вниз ятаганом.

     «Приколет, словно бабочку», – мелькнула отстраненная мысль, одновременно с которой я попытался своей ногой подсечь ноги противника. И мне это удалось, он упал, но отчего-то без головы. Все понятно стало после дикого 'вопля:

     – Хозяина! Ой, прости бедный тролль, из который едва не выбить дух кусок скала. Однако теперь-бедный тролль хорошо защищать любимый хозяина!

     Угрожающе оглядываясь по сторонам, где повсюду бурлила не затихающая ни на мгновение кровавая жатва, совсем рядом стоял Брын-гин-гин-дыль с огромной лиловой шишкой на лбу и двуручным мечом в могучих, играющих мышцами руках.

     – Молодец, троллюшка, – успел похвалить его Я,– ты вовремя подоспел.

     Мои словоизлияния прервала компания из шести сплоченно держащихся крупных сук. Злобно ощерившись, они уничтожали всех на своем пути, мы же были избраны очередными жертвами. Для начала «дамы» угостили нас тремя-четырьмя дротиками, от которых и я, и мой телохранитель либо уклонились, либо попросту отбились мечами. Воители со столь выпирающими бюстами достойны любезного обхождения, решил я и потому с вежливым поклоном ответил щедрым веером со свистом улетевших стальных звезд. Тем отчего-то не понравилось. Передняя схватилась за глотку и с воем покатилась по земле. А крайняя слева, забыв про свою недавнюю агрессивность, громко скуля, занялась·глазом. Соринка ей, что ли, попала?

     Оставшиеся невредимыми серые подруги бешено атаковали нас, но тролль и я стояли спина к спине, отмахиваясь от них, 'словно медведь и волк. А этих хищников не просто взять. Даже таким умелым сучкам, с сиськами до пупка. Правда, довольно скоро до них дошло, что связываться с нами не стоило. Но чего стоит умная мысль в голове, на которую обрушивается меч? Думаю, что ничего.

     Мой личный вклад в этот этап схватки был невелик: подрубленные ноги у одной из «дам». Брын-гин-гин-дыль, наверстывая упущенное в столь важном деле, как охрана «любимый хозяина», оказался на высоте. Орудуя своим двуручным мечом, он скосил, будто тростинку, замешкавшуюся противницу. Двоих же других попросту развалил пополам. Теперь появилось время просто оглянуться вокруг и постараться понять, что происходит, на чью сторону склоняются весы победы.

     С середины проходящего сквозь теснину коридора, где я оказался, была хорошо видна вся его протяженность. Отовсюду неслись звуки битвы: яростные возгласы предсмертные хрипы, визг, рычание, звон встречающейся стали. Но и слева и справа от меня парни нашего отряда теснили Серых Псов к стенам круч, укрывавших тех во время дуэли. Довольно далеко мелькнула фигура. Белого, рубившего врагов с убийственной неотвратимостью самой· Судьбы. Джон высился чуть ли не· у самого выхода, надежно заперев его своей стальной булавой. Возле него виднелась целая гора мышино-серых тел, смятых чудовищными ударами. Это было верное решение: упускать живых врагов не стоило, наведут погоню, как пить дать. По крайней мере; сообщат другим BaccaлaM Черного Короля о нашем вторжении в его земли.

     Д.ругой конец коридора перекрыли Джек Сосна и монах Тук, перед которыми также валялись груды сраженных выродков. Некоторые из припертых к стене Псов пытались спастись, карабкаясь по скалам вверх, но их тут же метко сшибали стоящие метрах в десяти от меня лучники, прижавшиеся спинами, к противоположной, еще более крутой, стороне прохода. Можно было бы сказать, что все складывается неплохо, не будь одного скверного обстоятельства: наших полегло тоже много. Слишком много для первого боя. А сколько схваток еще впереди? Одно можно сказать: не счесть. М-да, невеселые перспективы навевало наше совместное с парнями Робина крещение ... Но где же проклятый гном'? Что-то его не слыхать, да и не видать пока.

     – Хозяина! – предупреждающе завопил тролль, тыча пальцем вправо от нас. – Собака идти большой свора: Берегись: хозяина!

     Но я уже и без него видел приближающуюся опасность. Сплотившись в многочисленную группу, Серые Псы шли на прорыв в сторону Джека Сосны и монаха. Это было серьезно, особенно если учесть, что где-то там дальше находились наши кони· ... А тут еще как назло, Джек схватился за живот и упал, оставив святого 0Тца в одиночестве.