Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)

     Вероятно, где-то уже в центре цитадели, мы таки наткнулись на более-менее сухое помещение. Им оказался 'громадный, облюбованный вспугнутыми желтоглазыми совами шестиугольный зал, заполненный перевернутыми разбитыми столами и давками, над которыми возвышался помост с двумя сохранившимися в целости резными красно-дубовыми креслами, больше смахивающими на троны. Хм, что поделаешь, независимая феодальная знать всегда имела королевские замашки.

     Вздохнув с облегчением, мы занялись, лошадьми: расседлали, избавили от тюков и мешков, вытерли насухо. Нашлись для них и стойла: огороженный барьером участок, где в давно ушедшие времена, скорей всего, располагался «зверинец». Место, где держали привезенных для потехи медведей; бойцовых псов, а то и более страшных прирученных хищников: тигров, барсов, пантер. Хорошо осветив это место запылавшими факелами, все ocтались довольны – животные и подступы к ним были хорошо видны. Осталось только·насыпать в мешочки на шее' овса да на всякий случай привязать.

     Теперь настало время подумать и о себе. Аллеи выглядел совсем плохо. После многочасовой купели его лихорадило, на щеках выступил вызванный температурой нездоровый румянец. Певец лежал на одном из поднятых на ножки столов и тяжело дышал. Непривычно хмурый монах направился к нему на ходу вынимая из, непромокаемого мешочка какие-то корешки, сухие стебельки трав и гнусно воняющую баночку с целебной мазью. От нашей помощи святой отец отказался.

     Тогда, быстренько осмотрев свои царапины, мы принялись собирать для костра обломки всевозможной мебели, в обилии валяющиеся кругом. Тут укрытый стенами костер не мог нам повредить. Да: и, кроме того, всем необходимо было основательно просушиться. Признаться, многое тревожило меня в этом зале, а особенно постамент с креслами, возле которого все чаще и чаще стали мелькать зловещие тени.

     – Не приближайтесь лучше туда,– предостерег я товарищей,– очень паршивое место.

     Фин-Дари, уже, пожалуй, с минуту, заинтересованно глазевший в ту сторону и даже нерешительно шагнувший вперед, вздрогнул и отступил.

     – А че там за херня творится? – настороженно спросил он. – Никак духи решили в пятнашки поиграть?

     – Не знаю, Рыжик,– я потер внезапно вспотевший лоб, – но нюхом чую – хорошего это мелькание сулит мало.

     Мое мнение подтвердили заметно забеспокоившиеся кони, испуганно зафыркавшие и забившие копытами.

     – Да пустяки' все это,– наигранно беспечно отмахнулся гном, – вон святоша наш, преподобный «Стук», в случае чего всю нечисть своими церковными заклинаниями приголубит. Э-эй, «пластырь», а ну-ка начинай шаманить.

     Монах, обработав раны лежащего и тихо постанывающего на широком столе Аллена, подошел к нам. Костер, разожженный неподалеку от певца, бросал на все вокруг недобрый багровый отсвет.

     – Не богохульствуй, языческая душа, – сурово нахмурясь, прикрикнул 0н,– не то поплатиться за свой болтливый язык. Давно по' заднице плетью не получал?

     – Не родился на свете еще тот длиннорясый, – начал было задетый за живое Фин-Дари, но тут же умолк, остановленный предостерегающим жестом Белого.

     – Смотрите, – бывший главарь Сбродной Шайки выглядел непривычно взволнованным, – а трон-то уже не пустует.

     Белым оказался прав. В кресле слева возникла пока еще неясная фигура. Кони, привязанные в стойлах «зверинца»,·запаниковали, громким ржанием призывая хозяев: Нонам пока было' не до них.

     – Ве-ве-еликий Создатель, защити рабов своих верных, – заикаясь; зачастил монах' Тук. – Ибо хоть и грешны, но каемся, а кто не верует, так то по серости своей да по неведению.

     – Проклятье, – себе под нос пробормотал я, – и это та помощь, которой хвалился пропойца-поп? Негусто ...

     . А между тем фигура на троне шевельнулась, поднялась и направилась в нашу сторону. Естественно, под прицелом взведенных арбалетов и туго натянутых луков. Вот она подошла настолько близко, что стали хорошо видны чудовищно вывернутые руки, ноги и немыслимо искривленная шея. Уродливое тело едва прикрывали жалкие лохмотья с ниспадающими на них спутанными, седыми и 'грязными космами.

     – Покручь! – обреченно выдохнул Джон. – Разведчики утверждали, что от нее практически нет спасения.

     – Проверим, – пискнул гном, с надеждой оглядываясь на монаха, – серьезно берись за дело, преподобный отче, не тяни кота за хвост. Уделай-ка гадину молитвой. Че там у тебя про дубинку Святого Дунстана? А еще лучше, призови на помощь бабенку эту крутую, ну, у которой блат с самим Богом. Пущай разберется по-свойски. Ой! Ну и харя же у паскудной покручи. Брр! Мама-аня!

     – Бей! – первым дал сигнал Робин, посылая добрую английскую стрелу в глотку чудовища.

     Мы отстали от него лишь на долю секунды, но результат наших усилий ·равнялся нулю. Ни одна стрела не причинила покручи вреда, ибо отскакивали от ее тела, словно горох, а те две или три, что все-таки вонзились, попросту превратились в дымок.

     – Талисманы!– дико заорал я, вспомнив рассказы Нэда – Быстро доставайте их наружу. Быстро, черт возьми, если еще хотите пожить на этом свете!

     В лихорадочной спешке мои друзья извлекли из-за пазух личные амулеты, хранящие от Зла. У Джона на груди висела серебряная подкова, у Рыжика – миниатюрный стальной молот. Монах, Робин, Аллен и Белый держали в руках перед собой, словно щиты, распятия с Иисусом. Я же, понятное дело, вытащил свой медальоне Лонширским Оленем. И вовремя. Двигающаяся; словно тень, покручь оказалась совсем рядом. При желании до нее можно было дотронуться рукой. Вот, правда, желание такое вряд ли могло у кого' возникнуть. Черные, без зрачков, глаза уставились на нас, по очереди обшаривая 'каждого и задерживаясь лишь на талисманах.

     – Гадина прикидывает, чья защита слабее,– сразу понял я,– чтобы знать, с кого ей начать расправу.

     Вот бездонные провалы остановились на мне, и потребовалась уйма сил, дабы не отвести взгляд и не потерять самообладание.

     – Дурень, – тонко взвизгнул Фин-Дари, дергая с силой за рукав плаща.– Да не смотри ты этой уродине в зенки, не то душу твою выпьет, словно это стакан воды.

     Вздрогнув, я пришел в себя, с трудом, но, все же сумев отвести свой взор от кошмарного лица покручи. Разочарованно зашипев, чудовище отвернулось, обращая пристальное внимание на Аллена, затем на Белого. Дьявол! Покручь выбрала все-таки певца! Торжествующе подвывая, она попыталась вплотную подойти к столу, на котором сидел бледный, как смерть, Аллен.

     Мы тут же защитили товарища кольцом своих тел. Внезапно я почувствовал, что фигурка Лонширского Оленя будто ожила, стала горячей и пульсирующей, потом из нее вырвался Золотистый луч, вслепую зашаривший по захламленному залу и его темным, неосвещенным углам.

     Покручь забеспокоилась, но было поздно. Луч таки нащупал ее, окатив волной нестерпимо-яркого солнечного сияния. Страшно завопив, она вспыхнула, словно смоляной факел, и заметалась по залу. Соприкасавшиеся с ней скамьи и столы тоже загорались. Посветлело. И тут нам на головы с потолка, в тучах пыли, посыпались миленькие, В полурост гнома, человечки с торчащими во все стороны, словно металлическая щетка, волосами. Чердачные карлики! Еще одна экзотика Покинутых Земель. Мать вашу!'

     Появление жутких монстров до предела взвинтило нервы наших четвероногих друзей, они буквально сходили с ума от страха и бешенства, но путы надежно удерживали их за барьером «зверинца». Тем временем мерзкие создания, вoopyженные, чем попало, облепили нас всех без исключения, кусаясь', царапаясь и истошно крича. Джон, мигом стряхнув с себя их, бросился на подмогу Аллену, буквально скрывшемуся под массой проворных, копошащихся тел. Нам, не обладающим мощью великана, пришлось повозиться дольше, срывая с себя клещами вцепившихся чердачников и раскидывая их· по всему пространству зала.

     – Аллен, браток!– вдруг громом разнесся полный боли крик Маленького Джона.– А-а-а! Убили! Эти крысиные выродки убили его!

     Я как раз управился с последним чердачником, умудрившимся здорово прокосить мне ухо и вдобавок к этому ободрать шею. Схваченный за кривые ножки, он отправился в птичий полет над головами своих собратьев. Те, наверное, завидовали. Полюбоваться его приземлением я не мог, было не до того. Пиная ногами попадающихся по пути карликов, и перепрыгивая через горящие дымящиеся обломки, я в момент ока очутился у стола, на котором, скорчившись, лежал Аллен. Кривой узкий нож торчал из его горла, излучая едва заметную черную ауру. Сзади, один за другим, подскочили друзья. 'В отчаянии взвывший Робин потянулся к витой рукояти, оканчивающейся литой головой кобры, разинувшей пасть для укуса.

     – Не тронь! – едва успел предупредить я. – На него наложено гиблое заклятие. Да оставь же' его в покое, говорю ведь, он – магический.

     . – Но клянусь Святым Дунстаном, эту гадость надо все одно извлечь и поскорей,– лихорадочно забормотал монах, – He то парень может' лишится бессмертной души либо превратиться в какого-нибудь оборотня.

     -Так че ты, не пойму, телишься? – стал торопить Тука взъерошенный, потный Рыжик. – Давай, взывай к своему Господу, проси о помощи. А то я давно заметил, кулаками ты мастep размахивать, а вот когда требуется мозгами поработать да суметь Всевышнего уломать, тут ты слабак.

     – Великий Создатель! – начал взволнованно монах. – Сними злую порчу с тела верного слуги твоего. Дай силу душе его воспарить...

      Докончить он не успел. Помешала вторая волна маленьких бесов, с шумом и гамом обрушившихся вниз, в противоположной стороне зала. С ними были покручи, до десятка, а может, и больше. Это выглядело серьезно...

     -Кончай их! – свирепо гаркнул Маленький Джон, перекидывая в левую' pyку булаву, а правой подхватывая дубовую скамью.

     – Бей, не жалей! – яростно поддержал порыв великана потерявший голову' от горя Робин Гуд.

     – Куда вы? – попытался остановить я друзей. – Идиоты героические, вместе надо держаться. Вместе!

     Но они; не слушая меня, уже соприкоснулись с противником. Джон 'размозжил покручь, вставшую' на пути, одним богатырским ударом тяжелой скамьи, булавой смахнул добрую дюжину чердачников, но на этом его подвиги и закончились. Ужом выскочившая сбоку другая покручь, щелкнув хлыстом, ударила по могучей руке. Джон' громко взвыл, ибо незримая, жестокая хватка стала неумолимо выкручивать конечность. Робин разрубил пополам троих карликов, после чего вихрем ринулся на подступавших бочком двух покручей. Однако наша помощь, увы, запоздала: один черный хлыст душа обвился вокруг горла, а второй выдрал из ладони жалобно звякнувший о плиточный пол меч.

     – Болван!– едва не заплакал я, в самый последний момент уворачиваясь от просвистевшего над головой черного 'хлыста. Жуткая тварь перла в лоб. Пара стальных звездочек полетела в ее наполненные мраком, глаза, но, не причинив ровно никакого вреда, темным нимбом послушно завертелась вокруг косматой головы.

     – Ух ты, бля! – разинул рот отмахивающийся секирой от наседавших чердачников Фин-Дари. – Вот это фокус!

     Чистый, детский его восторг тут же – замутился крепкой бранью, где выражения «долбанный», «падлючий», «мудак» были самыми слабыми. Наверняка зазевавшийся гном получил дубинкой по' башке, безошибочно предположил я. Теперь он рассвирепеет всерьез и станет опасен не только для чужих.

     Тем временем наматывающие витки звездочки, повинуясь команде покручи, внезапно взмыли ввысь и со свистом понеслись на меня.

     – Вот так прикол!– поразился я, отпрыгивая в сторону со всей возможной· скоростью.

     Дзынь! Дзынь! Предательские железяки звонко стукнулись о каменный пол как раз, в том месте, где я только что стоял. Проклятая покручь резко взмахнула хлыстом, целя' прямо в лицо. Я едва-едва успел уклониться. Помогая, ей, с боков подскочили чердачники, повиснув на моих руках и 6росившись под ноги. Твареныши хотели сковать свободу движения, чтобы тем самым сделать легкой' добычей. Ну, нет! Не 'на того нарвались, задохлики паршивые! Тех, что на руках, я безжалостно стукнул лбами, треснувшими, словно сухие орехи. Двоих, обхвативших' ноги, угомонил мечом, третьего придушил, будто крысеныша, наступив сапогом на горло, последнего, схватив за шиворот, в самый последним миг подставил под удар черного хлыста. Маленькое тельце начало вдруг скручиваться с такой силой, что затрещали лопающиеся суставы, а наружу полезли кости. С отвращением я швырнул карлика покручи прямо в харю.

     – Алекс! – надсадным хрипом позвал кто-то сзади. Обернуться на помощь' я не мог при всем' желании. Ненавистная уродина наступала, никак не желая оставить меня в покое. Внезапно вырвавшийся из фигурки Лонширского Оленя золотистый луч опять в упор ударил в грудь покручи. После чего ей, охваченной жгучим, всепожирающим огнем, уже было не до схватки ...

     Чертов медальон!– ругнулся я про себя. – Спишь ты порой что ли?

     – Алекс! Алекс! – неузнаваемым от боли голосом надрывался кто-то за спиной.

     Расшвыривая карликов, бросающихся 'с остервенением 'отовсюду, я резко обернулся и едва не взвыл от ярости. Приходилось туго святому отцу. Две покручи повалили его на пол и истязали своими дьявольскими хлыстами. Очертя голову бросаясь на выручку, я попытался все же понять, кто из наших остался цел и где он' находится. Но, увы, что-либо точно разобрать в большом, горящем зале с десятками мечущихся теней было сложно.

     – Давай же! – мысленно воззвал я к своему медальону. – Уделай их!

     Не тут то было, Олешка опять задремал. Уже не надеясь на него, я вихрем налетел на покручей, обрушивая Господней карой сверкающий меч байлиранских королей.

     – Получи, падло! – голова ближней твари кочаном капусты покатилась по залитому кровью скользкому полу. Вторая покручь, прервав порку пола, вскинула лохматую голову и заревела так, что сверху упали стропила, черепица и прочая дребедень. Хвала Создателю, чердачных карликов среди этого хлама не наблюдалось. Неужто кончился весь запас? Правда, в самом зале их еще хватало. Не давая мерзкой твари перехватить инициативу, я первым 'бросился в атаку: Что-либо метать в подобные создания я теперь остерегался.

     С гадючьей грацией ускользнув от меча, покручь внезапно сделала неожиданный ход: плюнула струей трескучего черного пламени. На пределе возможностей, каким-то, возможно, чудом, но все же я успел отпрянуть в сторону. А то, что предназначалось мне, сполна получил крадущийся сзади чердачник, намеревавшийся ударить в спину зазубренным ржавым стилетом. Крысеныш не пикнул, рассыпаясь еще тлеющим столбиком пепла.

     Где-то далеко, наверное, в другом конце зала, прозвучал петушиный крик, затем собачий лай. Это хорошо, заметил я, значит, баламут Фин-Дари жив и сражается. Второй плевок не застал меня врасплох. Сделав великолепное сальто, я ушел от него в полете. Приземлиться посчастливилось мягко, на парочку чердачников, так и оставшихся после этого лежать без какого-либо движения.

     – Спасибо! – как джентльмен, успел вежливо поблагодарить их я. – Вы 'были так любезны.

     По всей вероятности, тех плохо воспитали, ибо они так ничего и не ответили. А покручь, видимо, решила меня таки достать, смачно харкнув еще разок. Правда, эффект уже был не тот.

     – Ах, ты ж, траханная верблюжья мать! – всерьез возмутился я. – Ты, значит, так, да? А ну, на-ка, отведай тогда этого!

     Сняв левой рукой с шеи висящий на золотой' цепи медальон, я врезал им точно в безобразное лицо покручи. Яркая вспышка ослепила глаза, а окружающая реальность исчезла в круговерти' разноцветных шаров. Моей временной беспомощностью воспользовался кто-то, из наших врагов, пырнув в спину лязгнувшим о кольчугу ножом. Еще ничего не видя, я наугад ответил мечом, разрубившим что-то податливо-мягкое.

     – Пригнись! – внезапно проорал в самое ухо голос Белого.

      Дважды повторять не пришлось, и едва я быстро присел, как над головой прозвучал знакомый щелкающий звук. Тут, хвала Создателю, зрение вернулось, явив фигуру Белого, заслонившего меня собой от подвывающей очередной покручи, вовсю помахивающей похожим на змею хлыстом .

     – Все в ажуре, друг, – сообщил я ему, становясь плечом к плечу. Вместе мы прижали косматую бестию к шестигранной колонне и непременно сразу прикончили бы, не приди ей на помощь другие лохмато-пепельные уроды. Три страшные в своем исступленном бешенстве покручи попытались напасть со спины.

     -Хрен вы угадали! – поворачиваясь, рявкнул Я и отмахнулся мечом от подкравшихся врагов. Те, злобно зашипев, отпрянули. Ясное дело, не' надолго. А о' Белый времени зря не терял, коварным выпадом он все же пронзил прижатой у колонны покручи глотку, но и она напоследок не сплоховала, наискось зацепив по лицу хлыстом. Багровая полоса в месте' удара мгновенно почернела и, вздувшись, лопнула. Белый глухо ойкнул, дико глядя куда-то в сторону. Отовсюду опять замелькали свистящие гадючьи хлысты.

     – Белый, дружище, держись! – попросил я, оттесняя его к колонне и стараясь прикрыть, насколько это возможно, телом и мечом. – Крепись, браток! Ну же! А, черт!

     Отсекая прыгнувшей покручи руку, я успел краем глаза заметить, как он вдруг вздрогнул и, исходя чадящим темным дымом, замертво рухнул на пол.

     – Ку-ка-ре-ку!– это сзади на моих врагов налетел размахивающий булатной секирой Фин-Дари. За ним шлейфом тянулась компания из пятнадцати, а то и двадцати чердачников. Стоявшая поближе тварь не успела увернуться и тут же рухнула, рассеченная пополам. Не мешкая, я, в свою очередь, бросился на оставшуюся покручь, для начала удачно укоротив длину ее оружия. Гном оборотился к подоспевшим карликам, проделывая в их толпе широкую просеку. А взятая мной в крутой переплет бестия не получала ни на мгновение передышки, с трудом успевая избегать соприкосновения с острой сталью клинка. И не откройся в полу невдалеке от помоста два люка, все было б вскоре кончено. Оттуда, из потайных подземелий замка, одна за другой выскочили еще пять покручей.

     – Да сколько же вас? – хрипло выдохнул тяжело отдувавшийся Фин-Дари. Вокруг него в лужах дымящейся крови валялись жуткие ошметки карликов: Отерев со лба крупные' капли пота, гном поудобнее перехватил булатную секиру и изготовился к новому, смертельному бою. А умаянная мною покручь, пользуясь случаем, дала стрекача. Ничего против этого я' не имел, ибо подступала серьезнейшая беда – ее сородичи, полные сил.

     – Что с Джоном? – озираясь по сторонам, загнанно выкрикнул гном,

     – Нашел время вопросы задавать, – обозлился Я', – откуда я знаю? Думай сейчас о том, как нам уделать патлатых сучар.

     Большего я сказать не' успел, ибо засвистели, защелкали черные хлысты покручей, взявших нас в' смертельное кольцо. В сердцах помянув и Бога, и Дьявола, я с досадой вспомнил об утерянном где-то медальоне. Шарашил бы им сейчас по этим гнусным перекошенным физиономиям.

     – У-у-ух! – махнул секирой гном. Но против пяти покручей требовалось нечто посущественнее, чем простое оружие. Все же мы сумели быстро вырваться из кольца и, отчаянно обороняясь, стали отступать в глубь зала: Это была отсрочка неизбежного конца... А пожар тем временем разгорался, освещая окружающий бардак кровавыми сполохами. Правда, теперь через прорехи в крыше его кое-где тушили потоки дождевой воды,

     – А-а-а! Волки рваные! Порублю-у! – неистово завывал разъяренный Фин-Дари. – Под корень, блин, выкошу! А-а-а!

     я бился молча, стиснув зубы и сосредоточив внимание на том, чтобы увернуться от по-змеиному гибких хлыстов и самому нанести разящий удар.

     – Куда тянешь, сука? – внезапно взвизгнул гном. – Отдай, отдай, говорю, козляра!

     Скосив глаза' в бок друга, я увидел его обезоруженным. Секиру вырвала хлыстом одна из торжествующих теперь покручей. Все же, не растерявшись, гном нагнулся за валявшимся совсем рядом мечом. Поздно. Хищные, хлещущие щупальца мгновенно потянулись к нему. Я 'отсек конец одного, второго; но третий с треском распорол плащ на спине. Кольчуга в том месте нестерпимо раскалилась'. Тут бы нам' и пришел конец, если бы не подоспела неожиданная помощь.

     – Во имя Господа и Святого' Яна! – раздался властно звучащий голос, заставивший косматых' бестий замереть в нерешительности. Жаль только не надолго. Уже через секунду-другую они вновь возобновили схватку, с той разницей, что главное внимание было перенесено на нашего заступника. Его я увидел мельком. Это был кто-то в дорогом черном плаще, подпоясанном серебристой веревкой. Трое покручей попытались взять незнакомца в крутой оборот, к ним присоединилась уже отдышавшаяся, слинявшая, от меня тварь. В свою очередь, мы с Фин-Дари, несмотря на усталость, вдохновленные внезапной подмогой, насели на своих врагов, пытаясь покончить с ними поскорее и прийти на выручку незнакомцу. Но парень в черном плаще показал себя более чем самостоятельным. Выставив' перед собой пальцы обеих ладоней, он вдруг метнул из них грохочущие серебряные молнии, без промаха настигшие свои цели. Вce четыре покручи замертво свалились на пол, их страшно развороченные тела омерзительно засмердели паленой плотью.

     – Ха! – гном воспользовался замешательством своего отвлекшегося противника и снес' ему голову.

     Покручь, угрожавшая мне, дико взревела, ибо хлыст в ее руках внезапно вспыхнул ярким белым пламенем. Отшвырнув его от себя, она понеслась прочь, ловко перепрыгивая через многочисленные преграды. Далеко уйти ей не удалось. Громом ударившая серебристая молния неумолимо настигла и эту бестию. Воспользовавшись затишьем, незнакомый друг приблизился к нам спокойной, уверенной поступью. На его груди я заметил знаменитый символ янитов – две' перекрещенные серебряные молнии, висящие на цепочке из того же металла.

     – Ну завал!– про себя ахнул я. – Мало мне неприятностей с церковной братией, так тут еще и священнослужитель полумифического запрещенного ордена свалился на мою голову. Хотя не могу не признать, что свалился он как нельзя кстати.

     Порывистым движением незнакамец сдернул капюшон. Я впился в него глазами и чуть не вскрикнул от неожиданности.

     – Нэд Паладин!

     Но это, конечно же, был не он: просто незнакомец казался чистокровным байлом, что встречалось в наше время крайне редко, и очень походил на моего погибшего друга. Он имел такое· же благородное лицо с высоким лбом мыслителя, раскосые глаза, черные аккуратные усы, переходившие в небольшую бородку. Правда, Нэд носил короткую стрижку, а у незнакомца волосы были длинные, гладко зачесанные назад и стянутые на затылке в хвост простым кожаным шнуркам ...

     – Я Сен, янитский монах, – представился он нам после долгой Минуты обоюдного изучения, – И должен признаться, что иду по вашим следам из самого Баденфорда.

     Инстинктивно мы с Фин-Дари подняли мечи, направив их острия в широкую грудь монаха .

     – Я не ищейка Святой Инквизиции, – постарался сразу же успокоить нас тот. – Даже скажу больше: Я ее непримиримый враг. Призываю 'в свидетели правдивости своих слов Господа и Святого Яна.

     Переглянувшись с гномом, мы убрали оружие в сторону.

     – Гм, ладно. Тогда на кой ляд вам это понадобилось? Выслеживать нас? – с нескрываемым подозрением поинтересовался я. – Если вы не шпион и не ищейка Серых Cутан?

     – Думаю, потом я отвечу на все ваши 'вопросы, – решительно отрезал монax.– После того, как осмотрю тех из вашей компании, кого еще можно спасти.

     – Проклятье! – в сердцах ругнулся я. – Действительно, сейчас это самое важное.

     Стон Джона, исполненный муки, подтвердил мои слова. Расшвыривая горящие обломки и перепрыгивая' через них, мы втроем быстро добрались к корчившемуся на полу великану. А тому приходилось туго: незримая, грубая сила выкручивала его руку. Джон, как мог, сопротивлялся ей, но истекающий струйками пота лоб и землисто-серый цвет лица говорили о том, что он на пределе.

     -А-а-а-а! – уже не выдерживая, заорал он через секунду, глядя на нас расширенными, затуманенными от' боли глазами.

     Янит склонился над ним, внимательно осматривая вывернутую конечность. Мы с Фин-Дари, затаив дыхание, наблюдали. На мгновение обернувшись, монах без особых церемоний попросил ему не мешать. Ругая себе под нос всех священников на свете, а янитских особенно, я и Рыжик отправились на поиски друзей: Первым увидели Белого возле колонны. Ничья помощь ему была уже не нужна. Да и чем может помочь черному, обугленному трупу пусть даже самая сильная магия? От монаха Тука остались жалкие ошметки рясы, чудом уцелевшие на тлеющем скелете: Робин должен был быть где-то поблизости от Маленького Джона, но ни там, ни в другом месте нам так и не удалось обнаружить его тело. Дьявольщина какая-то: неужто в суматохе боя его уволокли, по кручи? Но зачем?

     Аллен Менестрель лежал на том же столе, так и приколотый к его потемневшей от крови поверхности' колдовским ножом.

      Огонь, лизавший неподалеку кучу изломанных лавок, ярко вспыхнул, превосходно высветив все вокруг на много метров. Озарил' он и лицо певца. Ставшее отчего-то 'кремово-желтым, оно неузнаваемо изменилось: нос выдался вперед и 'скрючился, глаза глубоко запали' в темных провалах, в них теперь теплились, вспыхивая и угасая, маленькие искорки. Уши сделались хрящеватыми, сильно заострившимися кверху. 'Но самое дикое было видеть рога, настоящие козлиные рога, росшие из головы. Нож, торчащий из покрытого шерстью горла, слегка дымил и выглядел заметно истончившимся.· Можно было с большой долей вероятности предположить, что когда он исчезнет вовсе, чудовище, в которое не по своей воле превратился. Aллен, получит свободу. Вот оно дернуло одной ногой, оканчивающейся копытом, затем другой, приоткрыло запылавшие алым огнем ямы глаз, что-то глухо проворчало... Невольно я даже отшатнулся назад; а суеверный Фин-Дари, взвыв от ужаса, отбежал на приличное расстояние.

     – Алекс, идиот несчастный! – заорал он оттуда на меня. – Чего столбом застыл? Нашел тоже зрелище, остолопа кусок! Тикай скорей, не то оборотень вот-вот подымится.

     – Зови янитского "попа, – не спуская глаз· с. чудовища, приказал я.– Живей гони за ним, пока еще есть время, или нам всем будет худо. Потому как это – желтец, жертву парализует на' расстоянии, куда похлеще' столбовой ведьмы. На нож, вероятно, были наложены чары превращения первой жертвы в эту дрянь. Да гони же, говорю тебе, за попом! Чертов гном!

     Обиженный, но еще более испуганный Фин-Дари бросился за подмогой. Я же опять пожалел об утерянном где-то здесь медальоне. Глядишь, и пригодился бы, принимая во внимание то обстоятельство, что новорожденный желтец всерьез' вознамерился восстать со своего ложа, а тесачок стал вообще подобен игле. И я совершенно не знал, что предпринять: рубить его, пока он еще беспомощен, ·или рискнуть и подождать монаха? Может; тот угомонит желтеца более гуманным способом? Глупо, наверное, но мне было жаль того, кто совсем еще недавно являлся человеком и другом. Теперь же это чудище не имело с беднягой Алленом ничего общего. Ничего, – с усилием напомнил я себе.

     А вот и мы,– послышался сзади прерывистый голос запыхавшегося гнома, затем полуутвердительно добавившего: – Успели, Алекс?

     – Угу, в самый раз, – с некоторой долей иронии согласился я, – на первый акт спектакля «Желтец и его жертвы». Спектакль одноактовый, вход бесплатный.

     Янитский монах на мое ерничание не обратил ни малейшего внимания, ибо оно было полностью поглощено вот-вот готовой восстать тварью. Действовал он быстро и решительно. Едва колдовской нож 'исчез, полностью завершив превращение человека в желтеца, как он, опережая рванувшееся чудовище, вонзил на его место тонкий серебряный стилет с крестообразной рукоятью, оканчивающейся миниатюрной ладонью, у которой три пальца из пяти соединялись вместе. Желтец неистово задергался, жалобно скуля' и подвывая, словно пес, но сере6ро держало крепче стальных цепей. На всякий случай мыс Фив-Дари отошли подальше. Гном держал перед собой вновь найденную секиру,· будто священник распятие. Явит же остался, где стоял, почти касаясь стола. Похоже, эти христианские 'маги действительно крутые парни. Черт бы их всех побрал!

     По прошествии пары минут желтец таки затих, и тогда монах достал из небольшой сумы на боку резную чашу. Материалом для ее изготовления, вероятно, 'послужила слоновая кость. Ни слова не 'говоря, наш, таинственный поп подошел к 'льющейся неподалеку откуда-то' сверху струйке воды и набрал чашу дополна. Затем, стараясь не пролить ни капли и что-то' глухо бормоча, он вылил ее содержимое на безобразный, уже начинающий ' Коченеть труп. И тут произошло чудо. Желтец стал проходить' стадии обратного превращения. 'Не скажу, что это было приятное зрелище, но в итоге Аллен стал самим собой. Я и Рыжик с облегчением вздохнули, а уважение к монаху неизмеримо возросло.

     . – Как там наш Джонни? – решился спросить я, глядя ему в спину.

     – Ваш самый «маленький», пожалуй, будет в порядке, но на это понадобится некоторое время, – бесстрастно сообщил янит, поворачиваясь к нам лицом. – И пусть благодарит Всевышнего, что у меня оказался 'с собой растертый в порошок гадючий камень, практически единственное средство, спасающее от смертельного прикосновения хлыста покручи. Не то кости из его руки, поломанные, уже б давно вылезли наружу, а ядовитая зараза распространилась по всему телу.

     – Э-э, пресвятейший отец, спасибо вам огромное за помощь и спасение друга; – первым нашелся несколько смущенный гном, – и если мы чем-то можем вас отблагодарить, то только намекните.

     – Глупости, – небрежно отмахнувшись, ответил тот, – мне совершенно не требуется никакой благодарности. Единственное, о чем могу попросить, – не называйте меня больше пресвятейшим отцом или кем-то в' этом роде. Я просто Сен, обычный монах.

     – Гм, ну ладно, – с сомнением пробубнил Фин-Дари; искоса зыркнув на крест в виде скрещенных молний и костяную чашу в сильных, но изящных руках. – Как вам будет угодно, господин монах. Правда, Алекс?

     – Ага,– охотно подтвердил я, – так и есть.

     – А сейчас,– янит внимательно огляделся вокруг, – пора выбираться отсюда подобру-поздорову. Пока здесь не появился кто похуже покручей и желтеца.

     – Своевременная мысль,– согласно кивнул я, – но нам необходимо' забрать с собой останки погибших. Не оставлять же их здесь без погребения!

     – Ничего не имею против, – понимающе вздохнул монах, – думаю, время для этого еще есть.