Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

     Поболтав еще немного о том, о сем, Лис проводил меня к столику, занятому друзьями, а сам затем пошкандыбал к стойке. Посетителей было немного, и потому две молоденькие служаночки управлялись без труда. Минут через пять наш стол буквально ломился от яств и напитков. Прощаясь, старый Лис не поскупился на лучшее. Я первый поднял тост.

     – Давайте выпьем за капитана Морвеля, лучшего из известных мне офицеров Границы. Пухом ему земля ...

     – Пухом земля,– эхом откликнулись друзья, до дна опустошая кубки с белым франкским вином. – Пусть спит спокойно ... Хвала и Честь ...

     Разговор как-то не клеился, каждый сидел, уставясь в свою тарелку. Да и откуда могло взяться настроение, если приходилось надолго, если не навсегда, покидать свой родной форт, а впереди маячило безрадостное будущее? Наши соседи за ближайшими столиками, конечно же, знавшие о недавнем конфликте с проклятым Хорьком, тоже выглядели невесело. С сочувствием, но, стараясь делать это незаметно, они поглядывали на нас, хотя из деликатности и не подходили.

     ~ Завтра, перед отъездом, – нарушил я затянувшееся молчание, хочу сходить на кладбище. Пойдете со мной?

     – Само собой разумеется, – откликнулся Рыжик, – попрощаемся с капитаном да и с остальными товарищами. Назад-то, поди, вряд ли когда вернемся?

     – Не скули, гном, – обронил Джон, хмуро уставясь на дно опустевшего кубка. – Кто может знать будущее? Судьба, сучка, порой выделывает такие выкрутасы, диву даешься. Лучше плесни-ка вина, а то, что это за дело – сидеть в трактире и быть трезвым?'

     Второй кубок слегка развеял грусть-печаль, а третий вообще подвигнул Джона и Фив-Дари на привычное деяние – щипнуть девиц, менявших блюда, за мягкие попки, правда, ответная реакция тоже была привычной: великан получил оплеуху, а гном оказался облит наперченным красным соусом. Впрочем, это несильно их огорчило, посмеиваясь, оба негодяя только и ждали случая вновь прицепиться к служаночкам.

     А мне было не до того, мысли об Арнувиэль жгли сердце. Как там она? Не сделал ли с ней чего ужасного ее кошмарный братец? А этот выродок на все способен, чувствовал я. Джон, пытаясь развлечь меня, предложил сыграть в кости. Пришлось согласиться, изобразив на лице нечто подобное заинтересованности.

     Но игра навела на еще одну важнейшую тему – деньги. Лично у меня их было, как кот наплакал. А без золота предстоящие дела вряд·ли удастся провернуть. Но тут обрадовал Джон, заявивший об имевшихся в его поясе семидесяти золотых и сорока серебряных монетах.

     – Серебро выиграл в карты, – с довольной миной пояснил он, – а золотишко дедуля подкинул. Я у него любимец, младшенький ...

     Фин-Дари выложил на стол тяжелый кожаный кошель с двадцатью дублонами и тридцатью четырьмя лунами. Что тоже было совсем неплохо. Да, с финансовой стороны мы оказались на высоте. Но следовало помнить и о том, что деньги при неосторожном использовании имеют свойство быстро таять. Надо было, как можно разумнее вложить их в наше само по себе сомнительное предприятие – поиски и освобождение Арнувиэль. Конечно, тут присутствовали варианты, но только вопрос, насколько реально выполнимые. Н-да, стоило хорошо подумать. Очень хорошо ...

     Однако в данный момент такие мысли не занимали ни Джона, ни Фин-Дари. Безобразники-таки усадили девчонок на колени и теперь вовсю потчевали вином, Натти только головой покачал, но, помня о' нашем уходе, вызвал из кухни двоих поварих и заставил обслуживать посетителей.

     Краем уха я слушал щебетанье полупьяных бабенок, прерываемое оглушительным хохотом Джона да хихиканьем Рыжика, щекотавшего за пазухой своей избранницы кончиком пушистой огненной бороды. "Вот оглоеды, – беззлобно думал я, – выпили, девчонок приласкали и забыли обо всех невзгодах. Хорошо ... ".

     Прихлебывая слегка терпкое вино, я окидывал взором все вокруг, стараясь вобрать в себя, унести в памяти лица боевых товарищей, уютную обстановку, всеобщую атмосферу дружелюбия. Вот совсем рядом сидит Лед-Из-Брэнди, славный малый, бывший со мной в походе Сорвиголов, Вересковом рейде и в добром десятке других. Через пустой столик от него – неразлучные братья-близнецы Харм и Джозеф, чистокровные ирлы из поглощенного Тенью Алинора. Они были рыжи, почти совсем как Фин-Дари, и отличались невероятной силой. Однажды вдвоем на спор близнецы едва не побороли самого Маленького Джона. Правда, тот находился в изрядном подпитии.

     А вот справа от них сержант Аллен, прошлой зимой вернувшийся из гномьего плена. Три года рабства, да еще под землей, в каменоломнях Закопченных гор, – срок немалый ...

     Мягкий свет свечей, воткнутых в круглые, подобные колесам, деревянные люстры, подвешенные у потолка, придавал неизъяснимое очарование маленькому залу трактирчика. Где все было со вкусом подобрано: мебель из красного дуба, золотисто-кремовые шторы на окнах, внушительный камин, облицованный гранитными плитками, картины на стенах, написанные яркими, живыми красками. Не хотелось, ой, как не хотелось его покидать ... Но что поделаешь, Судьба…

     Джон и Фин-Дари тем временем настолько захмелели, что девицы наконец-то улизнули от них, чему я лично был безмерно рад. Не хватало еще, чтобы перед отъездом мои товарищи провели бессонную ночь. Поймав себя на таких мыслях, я кисло улыбнулся, ибо до знакомства с Арнувиэль сам был таков. Но теперь ни одна женщина не вызывала у меня интереса. Их, всех 'вместе взятых, я не променял бы на одну эльфийку.

     Вскоре, допив остатки вина в своем кубке, я поднялся и велел кунявшим друзьям:

     – Вставайте, богатыри, пора на покой. Иначе завтра вас ничем не разбудить, хоть колоколом над ухом звони. Шевелись, Фин-Дари, бездельник, и ты, Джон, торопись, нечего пялить на меня глаза. Или, может, ты меня не узнаешь?

     – Узнаю, – с немалой гордостью ответил он и громко икнул,– даже, несмотря на то, что тебя вдруг стало так много. Ик! Раз, два, три, – Джон принялся старательно считать, – четыре, пять. Они, наверное, твои братья? О, и как похожи!

     С Фин-Дари было полегче, он просто таращился на Джона и бормотал:

     – Каланча как, выпьет, так и давай землю трясти. Ой! И пол наклоняет. Джон, свинья этакая, а ну прекрати свои штучки. Или ты думаешь, коли здоровый вымахал, то и все можно?

     Подхватив обоих под руки, я повел их к выходу, решив поутру сделать внушение на будущее. Сегодняшний вечер, конечно же, можно было простить. Лис догнал меня у самых дверей.

     – Сынок! – непривычно ласково позвал он и протянул мне назад оставленное в уплату на столе золото. – Забирай без возражений, оно вам еще здорово пригодится.

     – Натти, – не соглашаясь, начал, было, я, но трактирщик решительно меня прервал:

     – И не спорь, Стальная Лоза, этот ужин за мой счет, он скромный подарок для вас троих. Ведь больше-то, наверное, несвидимся? Стар я, сынок, стар. Уходит мое времечко ...

     Что оставалось делать! Только от всего сердца поблагодарить старика. Благополучно уложив друзей в гамаки, я с наслаждением завалился в свою постель. Кто знает, когда еще удастся поспасть по-человечески?

     Встав раненько, на рассвете, я первым делом размотал изрядно надоевшую повязку, она мне была уже ни к чему. Затем принялся расталкивать ворчащих друзей. Необходимо было отдать дань памяти Морвелю и другим усопшим товарищам.

     Первые лучи восходящего солнца застали нас при входе в Каменную Долину, кладбище Обреченного форта. Называлось оно так из-за небольших мраморных либо гранитных надгробий, разбросанных повсюду, куда ни кинь взгляд. «Мертвый гарнизон ушедших в прошлое времен, – печально подумалось мне, – регулярно получающий подкрепление...»

     Фин-Дари и Джон уже бывали на могиле капитана и потому довольно быстро привели меня туда. Потупив головы, мы долго стояли у скромного каменного обелиска с выбитым на нем крестом, званием, фамилией и датами рождения и смерти. Это было все, что осталось от ушедшего человека. Помимо памяти, конечно. Джон пустил вкруговую флягу отборного бренди, не забыв перед этим щедро пролить на могилу. Мы сделали по небольшому глотку, и он, закрутив ее, повесил на пояс. Негоже напиваться с утра, к тому же в таком святом месте.

     Так и не произнеся ни единого слова, мы тихо ушли. Ведь надо было побывать еще на многих могилах – у Нэда-Паладина и у других товарищей. Это оказался тяжкий и горький, но необходимый обход. Дольше, чем возле других, мы задержались только у одного памятника – черной базальтовой стелы, с вершины которой рвался в полет серый журавль – эмблема разведчиков. На беломраморной табличке внизу золотом были вписаны имена всех героев-разведчиков, погибших, выполняя задания, в Покинутых Землях. Последним в этом длинном списке значилось имя Нэда. Правда, смерть настигла его в Ничейных Землях, но это ничего не значило. Ниже рядов с фамилиями реквиемом золотились слова баллады:

     Он не вернулся из Покинутых Земель,

     Теперь они ему пуховая постель,

     А он разведчик был от Бога ...

     Я не сентиментальный человек, но почему-то эта стела на меня всегда сильно действовала, вот и сейчас по коже побежали мурашки. Да и Джон с Фин-Дари, видимо, испытывали подобные чувства. Низко поклонившись, мы покинули Каменную Долину.

     Сборы потом не заняли много времени, ведь бродяги, подобные нам, не имели лишних вещей, а только то, что действительно необходимо. Напоследок я еще сбегал на третий этаж жилого корпуса, где находилась моя прежняя комнатушка, в которой за время пребывания в лазаретной палате я так и не побывал. Там было все по-прежнему: спартански твердая кровать, небольшой письменный стол, бронзовый канделябр на нем и даже стопка старых, потрепанных книг. У стены стояли три стула. «Один из них как-то разломал Джон, – с легкой грустью вспомнил я, – в изрядном подпитии рухнувший на него. А ремонтировать взялся Фин-Дари, у которого были золотые руки. Да, надо признать, гном являлся изрядным умельцем, когда, конечно, перебарывал свою лень». С минуту постояв, я окинул свое бывшее жилище прощальным взором, неспешно прошелся по нему, а затем шагнул за порог, так и оставив дверь незапертой. Да и к чему ее запирать? Не сегодня-завтра здесь поселится новый хозяин ...

     Джон на пару с Фин-Дари, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, поджидали меня во внутреннем дворе, под старыми, тенистыми каштанами. Рядом с ними находились все свободные от службы стражи. Теперь мне стала понятна пустынность коридоров форта. Народ высыпал нас провожать ....

     Мы обнялись со всеми, выслушали и сами сказали множество трогательных, идущих от самого сердца слов, но конюхи привели наших лошадей, и настал час расставания. Уезжали мы помпезно, словно герои, какие, что в какой-то мере даже доставляло удовольствие. Авось из-за этого поганый Хорек позлится напоследок! Его, пса шелудивого, небось, так бы не провожали. Куда там!

     В тот день в форте, наверное, объявят праздник и всеобщее гулянье. На радостях.

     Но, когда проехали ров и заслышали скрип механизмов подъемного моста, чувство торжества у меня исчезло, помрачнели и друзья. Да, конечно, прежде мы много скитались. Но нам было куда возвращаться, ведь всегда за спиной чувствовался надежный форт, верные пограничные побратимы. Ясное дело, дом имелся и у Джона, и у Рыжика, и у меня, в Ренвуде. Только сейчас он не мог удовлетворить наши потребности. Мы были молоды, жаждали опасностей, приключений и даже, чего греха таить, славы. А что ожидало нас на родине? Размеренная, скучная жизнь и ранняя старость? Нет, уж лучше круговерть авантюрных похождений, волнующих кровь, будто горячее виноградное вино. А там, на склоне лет, можно и на покой. Мемуары писать, про себя ухмыльнулся Я, такие' правдивые-правдивые и героические-героические.

     Прямой, как стрела, Былинный тракт все дальше уводил нас от стен и башен Обреченного форта. Вокруг раскинулась привычная печальная местность: огромные пустоши, поросшие вереском, с разбросанными там и сям одинокими скалами или каменными россыпями. Порой попадались радующие взор редкие деревья. А на востоке темнела стена Ведьмачьего леса, где Джон две недели назад добыл для меня упитанного молодого оленя.

     На распутье мы приостановились. Одна дорога уводила на юго-запад, в сторону ланкастерских владений, другая – на юго-восток, к городам побережья, а третья – прямиком на юг. Ее-то мы и выбрали, ибо это был кратчайший путь к Шервудскому лесу. Наперед мы не особо загадывали, сначала найдем Родин Гуда, а там видно будет. Сможет помочь, хорошо, если же нет ... Тогда отправимся в Элиадор втроем.

     Скверно, конечно, что поиски нам придется вести вслепую, основываясь на предположениях. Да, гарантий, что Арнувиэь находится в Ap-Фалитаре, столице Элиадора, не имелось никаких. В принципе, Черный Король мог содержать ее в любой из поглощенных Тенью стран. Вот и сыщи девчонку попробуй ...

     К вечеру мы достигли обнесенного крепким забором хутора. Хозяева не покинули его, о чем свидетельствовал ровный столб дыма, шедший из печной трубы. Запахло домашней стряпней, коровами и свежим сеном. Первыми нас приветствовали псы, остервенело лающие 'с внутренней стороны ворот. Джон «легонько» постучался, от– чего те едва не слетели с петель. Ждать пришлось довольно долго. Мы уж, было, решили, что хозяева не желают иметь с нами дел, и хотели ехать дальше, как вдруг калитка в воротах распахнулась. Из нее с опаской выглянул пожилой лысоватый мужчина в видавшей виды соломенной шляпе и с короткой глиняной трубкой в зубах. Цыкнув на разошедшихся собак, он подозрительно уставился на нас и не очень любезным тоном спросил:

     – Чего угодно милостивым господам?

     – Здравствуйте, хозяин, – приветствовал я его, спрыгнув с Дублона, – мы порубежники из Обреченного форта. Переночевать-то пустите?

     – С Границы, значит? – хозяин почесал затылок левой рукой, правая же продолжала предусмотрительно сжимать увесистую дубинку.– Ну коли так, то проходите, гостями будете. Эй, Марк, где ты там? – крикнул он затем в глубь двора. – Заберешь ты, наконец, этих проклятущих псов?

     Послышался оправдывающийся мальчишеский голос, а потом вся свора, изредка полаивая, исчезла. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что в случае нужды она моментально появится вновь. Между тем одна из створок ворот отворилась, и мы ступили во двор усадьбы.

     Большую часть его площади занимал двухэтажный дом под соломенной крышей и хозяйственные постройки, возле которых высились три внушительных стога сена, прикрытых от солнца грубой выцветшей парусиной. Невесть откуда появился светловолосый паренек лет двенадцати-тринадцати. Увидев Джона, он резко остановился и уставился на него расширенными от изумления глазами.

     – Марк! – быстро привел его в чувство хозяин. – И чего стоишь, будто столб? Отведи-ка лучше коней господ порубежников на конюшню. Да позаботься, как следует. Потом возвращайся, бабушка будет накрывать на стол.

     Малец забрал у нас поводья и, непрестанно оглядываясь, удалился. Мы же вслед за хозяином прошли в дом.

     – Располагайтесь, – предложил он затем нам и указал на широкую лавку по-над стеной. – Отдохните пока немного, а я пойду, потороплю жену. Надеюсь, от ужина вы не откажетесь?

     -Нет, не откажемся! – почти в один голос подтвердили мы. Уже на выходе хозяин оглянулся:

     – Меня зовут Леонард, можно попросту Леон, а супругу мою, значит, Бертой нарекли. И вы уж не сердитесь, ворчливая она порой бывает.

     Извинившись, он ушел, плотно притворив за собой дверь. Джон, а за ним и мы с Фин-Дари сложили в углу кожаные мешки, затем уселись на скамью и принялись терпеливо ждать. После целого дня на свежем воздухе есть хотелось ужасно, да и соскучились мы попросту за домашней стряпней. Но не прошло и полчаса, как в комнату вошла высокая, статная женщина лет пятидесяти, в строгом сером платье, поверх которого был повязан белый фартук, такого же цвета был и чепец на голове. В руках она несла внушительных размеров поднос, уставленный хлебом, ветчиной, свиной колбасой, глиняными горшочками со сметаной и молоком, а также кругом сыра и целой горой огурцов, помидоров и перца. Супруг предусмотрительно распахнул перед нею дверь, но она все одно что-то недовольно пробурчала. Поставив поднос на стол, она лишь тогда соизволила оценивающе посмотреть на нас. И не знаю чем, но мы, вероятно, ей понравились, ибо лицо у нее подобрело и даже разгладились морщинки возле черных, удивительно живых глаз.

     – Вот, значит, какие у нас сегодня гости, – проговорила она низким, грудным голосом, раскладывая на столе продукты. – С Границы, значит? Как там дела, детки? Небось, хорошего мало? До нас вот дошли слухи о Черном Короле, будто он теперь у нечисти в Покинутых Землях, как знамя. Все вокруг него и все подчиняются. Может, нам с Леонардом лучше бросить все и уходить дальше, в глубь Континента?

     – Что вам сказать, почтенная госпожа, – глубоко вздохнул я. – В Приграничье сейчас действительно беспокойно. И Черный Король не пустая выдумка досужих болтунов. Но уходить ... Я бы все же вам не советовал. Ведь трудно, ой, как трудно в наше время обжиться на новом месте. В свободных городах народ давят чиновники магистратов, в баронатах, графствах и княжествах – тираны-дворяне. Я уже молчу про земли Святой Матушки Церкви, там люди вообще чуть ли не на положении рабов. Здесь же, в Приграничье, такого нет и в помине, по крайней мере, пока. Ну а там, почтенная госпожа, сами смотрите, вам-то, пожалуй, виднее.

     – Да мы не за себя волнуемся, – отчего-то смутилась хозяйка.– Внучек у нас растет, вот за него и переживаем. Сами понимаете, паренька за ногу не привяжешь, а он бывает, улизнет поутру из дому и только вечером возвращается. То порыбачить отправится, то в лес по грибы-ягоды или на другой хутор к дружкам-одногодкам. А туда только напрямую километров десять топать да все глухими тропинками, через овраги и перелески.

     – Что, верно, то верно. Марк у нас пострел,– подтвердил Леонард, – мы с бабкой по его милости часто места не находим, переживаем. Он ведь для нас, стариков, все. Да и у него, кроме 'нас, никого нет. Мать его, доченька наша, померла почитай семь годков назад. В городах Ланкастерского герцогства тогда свирепствовала чума. А отец плавал на торговом судне, да так однажды и не вернулся ...

     – Ой! – вдруг встрепенулась хозяйка и, вытерев одинокую слезинку, извинилась. – Уж простите, гости дорогие, заболтали мы вас, а вы с дороги, есть хотите. Присаживайтесь к столу, угощайтесь чем Господь Бог послал, а я схожу еще принесу. И где только носит этого несносного мальчишку? Ма-арк!

     Назад она вернулась уже с внуком, несмело посматривающим на нас из-под опущенных ресниц. Не помню, чтобы я за последние годы ел с большим удовольствием, чем сейчас. И Джон, и Фин-Дари не на словах, а на деле выказали в этом вопросе со мной солидарность. Все же сладкая сытость заставила отодвинуться от стола, ибо никто из нас больше не мог съесть и кусочка. Мастер Леонард достал жестяную коробочку с крупно нарезанным табаком.

     – Попробуйте, – предложил он, – свой собственный, крепкий и пахучий.

     Я, поблагодарив, отказался, однако Фин-Дари с Джоном незамедлительно достали свои трубки и потянулись к угощению. А уже через пару минут всю комнату затянул густой сизый туман. Самый большой чад шел из огромной Джоновой трубы, создавая впечатление курящегося вулкана. Наверное, поэтому я даже и не пытался хоть как-то разогнать вокруг себя зыбкую, обволакивающую завесу. Госпожа Берта убрала со стола и в сопровождении Марка ушла на кухню мыть посуду. Мастер Леонард, попыхивая коротенькой трубочкой из глины, молчал. Мы тоже сидели, не издавая ни звука. Туман сделался совсем густым, когда он, наконец, произнес:

     – Парнишка-то наш Границей бредит. Вот, говорит, стукнет шестнадцать лет и уйду служить в какой-нибудь форт. Думает, глупый, это так интересно дни и ночи напролет проводить в засадах да походах. Отговорили б вы его, господа, от этой затеи.

     – От этого не отговоришь, мастер Леонард, – покачал головой Джон, – на своем примере знаю. Пока сам не попробуешь, не хлебнешь лиха, никто не отговорит.

     – Так, так, – согласно поддакнул гном, – что поделаешь, весь мир так устроен, все непременно хотят учиться на своих ошибках.

     Хозяин нахмурился, очевидно, признавая правоту собеседников, и больше на эту тему не заговаривал. За окнами комнаты между тем быстро темнело.

     – Поди, устали с дороги, господа? – спросил, выколачивая пепел из трубки, мастер Леонард. – Пойдемте, я покажу, где вы будете спать ...

     Я поднялся первый и с наслаждением потянулся. После ранения целый день в седле, надо признать, давало о себе знать. Пройдя коридором мимо трех запертых комнат, хозяин, а вслед за ним и мы, поднялись на второй этаж. Распахнув тяжелую дверь справа, он ввел нас в солидных размеров помещение, в котором стояли две кровати, кое-какая старая мебель да штук пять матрацев, набросанных поверх полуистертого тунистанского ковра. Вероятно, это было лежбище для Джона, для которого подобрать кровать по размерам являл ось сложнейшей задачей. Едва глянув на толстенную перину и огромные пуховые подушки, я почувствовал некий дискомфорт. Ну не привык я на такой спать. Не привык и все тут! Поэтому я, стараясь не обидеть хозяина, с извиняющейся улыбкой спросил:

     – Может, вы разрешите нам·переночевать на сеновале? Знаете ли, я очень люблю там спать. Думаю, мои друзья тоже не будут против этого возражать.

     – Как угодно, господа, – к моему удовлетворению, мастер Леонард не выглядел удивленным. – Да оно и правильно, ибо, что может быть лучше сна на сеновале летней ночью? Пойдемте, пойдемте, я вас туда провожу.

     На дворе он подвел нас к широкому сараю с крышей, покрытой дранкой, приставил лестницу к черневшему в темноте чердачному проему и, пожелав спокойной ночи, ушел. Забравшись наверх, я едва не одурел от душистого аромата трав. Боже, что это было за наслаждение погрузиться в мягкий, податливый растительный океан, вдохнуть полной грудью, выдохнуть и еще вдохнуть! Хорошо! Рядом возились,· устраиваясь, Фин-Дари и Джон, при этом гном недовольно бурчал, что я из-за своей придури лишил его, бедного, мягкой постельки, а великан, в свою очередь, ругал того за неосторожные тычки ногами и локтями в лицо.

      – Да угомонись ты, Рыжик! – наконец не выдержав, завопил он.– Или ты там что, задницей на вилы напоролся?

     Гном утих, но напоследок все же приголубил великана «ласковым» словом. После этого я мигом уснул, и ни одно плохое видение не смогло преодолеть чары старого сеновала.

     Но вмешалась реальность жизни, посреди ночи нас всех троих разбудили истошные крики хозяев и яростный собачий лай. Презрев лестницу, мы один за другим сиганули вниз. Фин-Дари вытащил из богато расшитого чехла шикарную секиру из булата, покрытую золотой и серебряной чеканкой. Джон вращал стальной булавой, усеянной ромбовидными шипами. Я же привычным движением выхватил из ножен блеснувший зеркальной полировкой меч. Во дворе жарко полыхали укрытые парусиной стога. Но в их свете не было видно ни врагов, ни даже их теней,

     – Бегите к дому! – я указал острием клинка в ту сторону. – И узнайте, что там у них случилось. А я быстренько разведаю обстановку вокруг.

     Двор занимал приличную территорию, тем не менее, хватило пяти минут, чтобы его полностью обследовать. Нырнув в темень, я оббежал вокруг забора, заглянул во все сараи и подсобные помещения, но нигде не заметил и малейшего следа злоумышленников.

     А стога между тем горели, от их жара затлела крыша низкого, дощатого строеньица, откуда донесся испуганный поросячий визг. Силуэты наших хозяев заметались вокруг, пытаясь сбить либо затушить пламя. Кратчайшим путем я бросился на помощь. Берта, Леонард и юный Марк передавали ведра с водой из находящегося рядом колодца по цепочке великану и гному, которые окатывали водой соломенную крышу свинарника. Госпожа Берта даже отшатнулась, выронив из рук ведро, когда я внезапно возник из темноты. Крышy они уже почти затушили, а вот стога было не спасти. Хорошо подсушенное сено догорало ...

     – В чем дело, почтенные? – не сдержавшись, рявкнул я. – Откуда взялся огонь, есть догадки?

     Мастер Леонард в недоумении развел руками, госпожа Берта тихо всхлипывала, опираясь на его плечо, тут же, подле них, мышонком притаился и Марк. У всех троих лица покрывала копоть, сквозь которую пробивали Дорожки струйки пота. Мне вдруг стало неловко от нечаянной резкости, но слов, чтобы загладить ее, к сожалению, сразу не нашлось. Сверху спрыгнули мои друзья, они также успели изрядно перепачкаться, а Фин-Дари к тому же обжег руку.

     – И чего прицепился? – недовольно буркнул он. – У людей горе, а ты будто следователь на допросе: откуда, мол, да почему. Дурень ты, Алекс, им-то, откуда это знать?

     – Да никого я не хотел обидеть, – возмутился я, но, тут же опомнившись, примирительно добавил: – Но если все же что не так, достойные хозяева, то извините, Бога ради, простого солдата.

     – Что ты, что ты, сынок, – заплакала госпожа Берта, – и не думай ничего такого. Мы просто все взвинчены этим ночным пожаром. И что оно за напасть такая? Никогда у нас сами собой стога не загорались. Правда, лет пятнадцать назад в очень сухое лето отмечалось нечто подобное, но то в жаркий полдень, когда солнце находилось в зените. Да и сено тогда стояло, не прикрытое брезентом. Ой, сыночки, неужто нечисть приложила ко всему этому руку?

     – Не думаю, – уверенно заявил я, – на земле нет никаких вражьих следов. Ни малейших!

     – А про воздух забыл? – перебивая меня, откуда-то сверху донесся насмешливый голос. – Или ты, жалкий, можешь похвалиться умением читать невидимые следы?

     В ночном небе пронеслась темная тень – ковер с восседающим на нем человеком. Госпожа Берта охнула, прижав к себе испуганного мальчишку. Наверное, в тот момент не только я один пожалел об отсутствии доброго английского лука.

     – Эй, ворона! – крикнул я вослед удаляющемуся силуэту. – Легко поджигать сверху добро мирных людей и быть крутым парнем, сидя на' этой недосягаемой штуковине. Так будь мужчиной хоть раз в жизни, иди ко мне, покажи свою храбрость. Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты, некий Морли, имеющий на меня зуб. Значит, тем более у тебя есть повод принять вызов.

     Ковер сделал плавную дугу и вернулся, кружа над нашими головами.

     – Время для этого еще не пришло, – терпеливо возвестил тот же противный скрипучий голос. – Но, быть может, и побеседуем. В пыточном подвале Лонширского замка.

     – Кто ты, тварь? – в бешенстве заорал я, без особого успеха швыряя в темную фигуру одну за другой пять металлических звездочек.

     – Ты же сам сказал – Морли, – расхохотался ночной летун, – хотя раньше, в детстве, ты знал меня под другим именем. Но настоящее, повторюсь, Морли. Однако, молодой человек, давайте пока оставим в покое ваше любопытство и мои перспективы. Я здесь не просто так, а по делу. Вам привет от сестры, миледи Синдирлин.

     – Засунь себе в одно место этот привет, – грубо ответил я: и с надеждой пожелал: – Что б ей сдохнуть, ведьме поганой.

     – А, кроме того, – невозмутимо продолжал Морли, – еще подарок и обещание.

     – Вот как? – задрав голову, я угрожающе потряс кулаками. – Ну что же, если подарок не слишком велик, то помести его рядом с приветом. А хватит места, приткни там и обещание.

     – Глупец! – Морли издал неприятный металлический смех. – Сначала посмотри на дар сестры. Готов прозакладывать что угодно, назад ты его не вернешь.

     Почти у самых моих ног упал небольшой холщовый мешок, пропитанный чем-то темным. Госпожа Берта, да и мастер Леонард непроизвольно отпрянули, Фин-Дари с Джоном, наоборот, ожидая подвоха, придвинулись поближе. Я осторожно прикоснулся к поверхности мешочка. Что-то густое прилипло к пальцам. Поднеся их поближе, я ощутил острый запах крови и, уже не колеблясь, развязал обычный веревочный узел, затем вытряхнул содержимое наземь.

     Стога почти догорали, но в их слабеющем свете была хорошо видна человеческая голова с искаженным от боли и ужаса лицом. Мы не могли не узнать ее, ибо это оказалась голова Робина из Шервудекого леса, славного малого, уважаемого даже ветеранами Границы. Того самого Робина, на чью помощь мы так надеялись...

     – По душе пришелся подарок? – откровенно глумясь, захихикал из звездного неба Морли. – Если нет, отдавай назад, попытаюсь засунуть его в указанное тобой место.

     – Послушай, ублюдок, – превозмогая шумящую в висках кровь, тихо промолвил я, – гдe бы ты ни находился, я отыщу тебя и предам такой лютой смерти, что еще позавидуешь несчастному Робину. Клянусь Памятью Предков, я отомщу за друга.

     – А мы поможем, – поддержали меня Джон с Фин-Дари голосами, ничего хорошего не сулящими посланцу сестры.

     – Плевал я на ваши угрозы, – презрительным тоном откликнулся Морли. – А вот сможешь ли ты, Алекс Стальная Лоза, плюнуть на обещание своей сестры?

     – Считай, что я так и сделал, – возможно, преждевременно сказал я;

     – Ха! – наглец Морли пролетел совсем низко над нашими головами и, удалясь вдаль, громко провопил угрозу Синди; – Сделай хоть шаг на территорию Покинутых 3емель и ты в первую же ночь получишь еще один подарок – голову своего любимого братца Чарльза.

     – Он давно мертв! – крикнул я вослед. – Мертв, слышишь?

     – А ты проверь, – донесся еле слышный ответ, – проверь и, возможно, кое в чем убедишься. Ах-ха-ха! Стальная Лоза!

     Проводив его взглядом, я бережно приподнял голову и положил ее назад, в мешочек, после чего посмотрел на друзей. Их лица, наверное, выражали такую же растерянность, как и мое; Ведь все хорошо понимали: в начавшейся игре Шервудская карта бита. С гибелью Робина пропадал всякий смысл ехать в те края за помощью. Сзади несмело подступился мастер Леонард и, опасливо косясь на мешок, спросил:

     – Чья она будет, голова эта? Вы уж простите, господа, за любопытство.

     '– Нашего хорошего знакомого, – скорбно ответил Джон,– а вернее сказать, друга ...

     – В таком случае, господа, приношу вам свои искренние соболезнования. Право, мне очень жаль этого ... молодого человека!

     – Да, – устало кивнул я, – он был еще очень молод.

     – Очень жаль, господа, – повторил хозяин и, извинившись, отправился вслед за женой и внуком в дом.

     – Что делать-то теперь будем? – с плохо скрытым волнением вопросил гном. – Неужто втроем попрем против всей мощи Черного Короля?