Текст книги "Приключения Алекса (СИ)"

Автор книги: Александр Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 43 страниц)

     – За мной, троллюшка!– приняв решение, гаркнул, я и преградил дорогу несущейся лавине.

     Вот когда на самом деле пошла серьезная потеха! Со всех сторон маячили лишь серые, ощеренные морды, с которых разлеталась 6рызгавшая от, исступленного бешенства пена. Молниями мелькали кривые ятаганы, рассекающие воздух с пронзительным свистом. Понадобилось все мое мастерство фехтовальщика, чтобы парировать хотя бы большую часть ударов. Те же, что я пропустил, особо серьезными не являлись: рассеченная щека, задетая дротиком мякоть бедра да чувствительный пинок в бочину копьем. Опять, в который уже раз, спасибо дедовой кольчуге – выдержала. Худо было с троллюшкой. Он не обладал такой кошачьей изворотливостью и ловкостью, как я, хотя; конечно, силой превосходил намного. Оказавшись в самом центре разразившейся бури, он совершенно не поспевал отражать шквал обрушившейся на него стали', но на ногах, бедняга, держался и спину мою прикрывал надежно. Жаль только, своим телом...

     Впрочем, долго наши усилия продолжаться не могли: от такого дикого темпа я стал быстро уставать. Вдобавок ко всему кровь из 'моих растревоженных ран потекла обильными струйками, а Брын-гин-гин-дыль почти совсем перестал защищаться и лишь стоял, пошатываясь, словно могучий дуб, содрогаемый в непогоду. Одна из сучек, получившая от меня «гостинец» в брюхо, подползла, пытаясь укусить за ногу. Пришлось зацедить ей, с носока, с хрустом ломая челюсти и' клыки. После такай раны в область желудка они ей все одно уже не, пригодятся.

     В этот момент троллюшка упал, хрипя и из последних сил пытаясь еще раз поднять свой тяжелый меч. Перед, всей этой оравой я остался один. Но тут, раздался, похожий на соколиный клич Робина, за ним последовали кукареканье Фин-Дари, маты Джона, а совсем рядом возник, будто призрак, пробившийся ко мне Белый. Этот всегда молчал, за него говорил' неумолимо карающий меч. Cepые Псы ожесточенно сопротивлялись, но мы косили их, словно сорную траву.

     с появлением друзей у меня неведомо куда исчезла усталость, а тело, наполнилось ищущей выход силой. Так сказать', открылось второе дыхание, хотя я и понимал, что это не надолго, потеря крови скоро, возьмет свое. Но мы, впрочем, и не намеревались долго канителиться с серыми гадами. Тем более что подошло еще подкрепление в лице нескольких храбрецов Робина.

     И действительно,· через пару минут с противником было покончено. Улизнули лишь двое, хотя и им не слишком повезло. Один сдуру попер на дубину, святого отца, загораживавшего выход, вследствие чего его глупые собачьи' мозги забрызгали окрестные камни. Другой рванул по скалам наверх и был остановлен меткой стрелой. Остальных немногочисленных беглецов добивали у выхода из теснины, 'прежде охраняемой Джоном.

     «Фу! – я вытер потный, окровавленный лоб. – Теперь можно и дух перевести». Но тут небо сыграло со мной нехорошую шутку. Оно внезапно опрокинулось вниз, поменявшись местами с землей, а я стал падать в его прозрачную бездну со все убыстряющейся скоростью и при странном отсутствии малейшего звука. Очнулся я под вечер, накрепко при вязанный к седлу и шее Дублона. По всей· видимости, сказалась не только большая потеря кровушки, но и совсем еще недавняя рана головы. Бок о бок со мной ехали Джон и Фин-Дари. Видок у них был, еще тот. Угрюмый гоблин с3акопченных гор и тот, наверное, веселей выглядит.

     Стараясь не привлекать внимания углубившихся в себя друзей, я повел глазами, считая всадников на лошадях. Матерь Божья! Не беря во внимание меня, их оказалось двадцать четыре. А как же наши потери? Что за чертовщина? Я ровным счетом ничего не понимал. Джон, первым заметивший возвратившееся ко мне сознание, приблизился и развязал узлы удерживающих ремней.

     – Не обольщайся, – хмуро буркнул он, заметив, что я удивлен.– Наш отряд теперь по большей части состоит из трупов. Да; Алекс, многие из тех, что покачиваются в седле, мepтвы. похоронить их было негде и потому решили привязать тела к лошадям да везти до удобного места.

     – Сколько?– почти беззвучно выдохнул я.– Сколько мы потеряли в этой бойне, Джон?

     -Восемнадцать человек,– ответил вместо великана непривычно скорбный гном, вплотную подъеxавший с другой стороны. – Bоceмнaдцaть славных, чудесныx парней. Такие вот дела, брат Алекс. Невеселые, не правда ли?

     -Нёвеселые,– отозвался Я, осторожно касаясь рассеченной щеки, от которой шел резкий запах целебного травяного бальзама.

     – Серые Псы – настоящие преступники – заметив мое движение, попытался пошутить Маленький Джон. – Надо же, такого красавца мужчину изуродовали. Сволочи!

     – Не девица на выданье, так что не страшно, – угрюмо буркнул я.

     Кроме щеки болело раненое бедро, и саднил бок, наверняка запекшийся кровавым синякам. Но разве это было важно? Когда позади, скачущего отряда восседали накрепко привязанные к лошадям погибшие товарищи? Погибшие потому, что решили помочь мне... И вот я жив, а они нет ....

     – Как же теперь жить дальше, имея на совести восемнадцать молодых ребят?– последние слова, не заметив, я произнес вслух.

     Бледный, словно смерть, Робин, с перевязанной белой тряпицей головой, возглавлявший авангард, услышав, обернулся.

     – Брось, Алекс, глупости городить. Они воины, павшие наши товарищи. А воин со Смертью, что жених с невестой, повенчаны и рядом идут. Так что корить тебе себя не в чем. Честью клянусь.

     Тяжело вздохнув, я промолчал. Да и что тут скажешь? Робин и прав, и не прав.

     А угрюмая каменная равнина не торопилась кончаться. Алые лучи заходящего светила, скользя по причудливым нагромождениям, придавали местности зловещий, потусторонний вид.

     – Стоите!– подняв руку, скомандовал Робин.– Вот это, наверное, то, что нам надо, – и он указал в сторону высокого плоского холма, засыпанного с восточной стороны грудой не слишком больших обломков.– Чем не место для братской могилы?

     Взобраться наверх удобнее, всего было с юга, остальные стороны выглядели труднодоступными. Прихрамывая и опираясь на подставившего плечо молчаливого Белого, я вслед за товарищами взобрался на вершину. Проклятая 'дырка в бедре давала о себе знать, хоть уже и не кровоточила', заботливо промытая и обработанная друзьями, когда я был без сознания. Выбранное, Робином место действительно оказалось подходящим. Как специально, почти в самом его центре имелось углубление, достаточное для того, чтобы уложить туда восемнадцать тел. Правда, им придется тесновато, нона то это и братская могила ...

     Перекинувшись лишь несколькими словами, мы принялись за печальную работу. По прошествии часа все наши павшие товарищи были доставлены на свое последнее ложе. Время попрощаться имелось, и Я подошел к троллюшке, к первому ...

     – Прощай, дружище, ты спас любимого «хозяина», закрыв его, от копий и мечей своим телом, – голос мой дрожал и прерывался. – Спасибо тебе и покойся с миром. Пусть Единый Создатель примет душу твою и щедро воздаст за доброту и верное сердце.

     – Прощай и ты, Джек Сосна, – зазвенела рядом, словно туго натянутая тетива, речь Робин Гyдa. – Ты был лучшим из моих друзей; и вот теперь дороги наши расходятся.

     Ничуть не скрываясь, плакал монах, угрюмо понурясь, замер Белый, Джон, всегда в такие моменты чувствовавший себя не в своей тарелке, теребил огромными ручищами готовую вот-вот оторваться пуговицу. Малыш Фин-Дари шмыгал носом и делал героические попытки сдержать слезы, наполнившие его синие, будто васильки, глаза. Всем было горько ... Ибо в этом мире мы расставались навсегда. А встретимся ли на том свете, кто знает? Да и есть ли он на самом деле, тот свет? ...

     в чернеющих сумерках над захоронением возникла пирамида из обломков и небольших глыб гранитной породы. Даже сейчас, в темноте, выглядела она внушительно. ·Вот, только выбить имена мы не могли при всем желании, так как нечисть всегда глумилась над могилами врагов. Но мы запомнили, отметили в сердцах и этот скорбный холм, И это надгробие ... Монах Тук прочитал заупокойную молитву и даже окропил братское усыпалище святой водой из оберегаемой, как зеница ока, глиняной бутылочки. То малое, что было сейчас в наших силах, мы сделали ....

     Заночевать решили тут же, в последний раз рядом с павшими друзьями. Еда не лезла в горло, да и о каком аппетите могла идти peчь? Поэтому свободные от дежурства тут же предались столь необходимому отдыху. Я заснул, словно убитый, а очнулся на рассвете от легкого прикосновения чьей-то руки.

     – Вставай, Алекс, – прошептал над самым ухом Маленький Джон, – пора в путь-дорожку. Да поднимайся же ты, лежебока! Посмотри; вон лодырь наш рыжий и тот на ногах.

     Поеживаясь от утреннего холода; я осторожно, стараясь не потревожить бедро, встал с матраца. Стоявшая на пороге осень все чаще давала о себе знать.

     – Почему никто· не разбудил меня дежурить? – без особого сожаления, поинтересовался я:

     – Жалко стало, вот и не разбудили,– признался Фин-Дари.– Мы-то вот с каланчой отделались почитай что легко. Так, царапинами да шишками. А тебе, братушка, после большой потери крови лишний час отдыха совсем не повредит.

     – Да, спасибо, – благодарно согласился я, – ибо чувствую, сон действительно пошел мне на пользу.

     Неподалеку, собираясь, возились монах Тук и Белый. Робин, присев на корточки, занимался раной, Аллена, полученной дротиком в живот. Наш певец был белый, как снег, но не издавал ни звука. Терпел бедолага ... Хм, хотя бы наконечник оказался чистым. Не то будет худо. Да и вообще, раны живота – паскудная вещь. Уж я-то это хорошо знал.

      в сторону печальной пирамиды, сокрывшей товарищей, никто из нас старался не смотреть. И без того на душе было тяжко. Подошедший Белый, невзирая на протесты, осмотрел, промыл спиртом и смазал целебным бальзамом мои, как он выразился, «раны». Затем все по-быстрому перекусили и в молчании обступили братскую могилу.

     – Пухом Земля вам, – от' лица остальных пожелал расстроенный монах, – и пусть снятся лишь сладкие сны. И да пребудет с вами милость Господа нашего, ибо честно заслужена она. Покойтесь с миром и прощайте ....

     – Прощайте ... – глухим эхом отозвались шесть голосов. Поджидающие внизу кони радостно заржали, приветствуя, спускающихся хозяев.Вот только, жаль, осталось их немного. Всего семь ... По прошествии двух часов пути стало ясно – неуютное каменное царство кончается. Края его еще не были видны, но кое-где появились земляные проплешины, к полудню сделавшиеся заметно обширней. В них даже зазеленела редкая трава и нечто похожее на подобие чахлых, искривленных деревьев.

     Грызя на ходу сухарь с куском вяленого мяса, я обратил внимание на промелькнувшую впереди птицу. Похоже, это был хохлатый орел, создание' довольно прожорливое, а, следовательно, где-то неподалеку обитают другие пернатые, да и, вероятно, не только они.

     Так постепенно мертвый ландшафт сошел на нет, уступив место давным-давно не паханной степи, поросшей буйными сорняками, среди которых порой встречались колоски одичавшей пшеницы или ржи. Хватало и костей: человеческих и вообще непонятно каких. Черепа; выбеленные солнцем, ветром да дождями, в зловещем веселье скалились из травы. Некоторые из них облюбовали, как постаменты, отреющиеся на солнышке суслики и хомяки.

     Проклятые Покинутые Земли ... Где ты, Арнувиэль? Как отыскать тебя в их мрачных, бескрайних просторах?

     – Круто сошлись мужики, – прервал мои пессимистические раздумья Фин-Дари, плетью указывая влево от ведущей нас едва заметной тропы. – Видать, крепко что-то не поделили.

     Далеко на северо-запад простиралось поле древней брани, заваленное грудами костей, железным хламом проржавевших доспехов, оружия да брошенного на произвол судьбы останков большого интендантского обоза. Непонятно на кой черт; но здесь даже имелась высившаяся грудой гнилого дерева передвижная осадная башня. А невдалеке от нее – странные механизмы, в которых при желании можно было признать баллисты и катапульты. Зачем они, спрашивается, в чистом поле? Гм, хотя кто теперь разберет; что тут происходило несколько сот лет назад? Все же сам собой напрашивается наиболее вероятный вывод: войско шло на приступ города либо крепости, чьи защитники, не желая быть осажденными; встретили неприятеля вдали от родных стен. Вот только один хороший вопрос: выиграли они от этого или нет? Вопрос, повторюсь, хорош, однако остался он без ответа.

     Среди дикого буйства смерти, некогда разгулявшейся здесь, ничего нельзя было разобрать. Движимые любопытством, мы на километр-другой даже углубились на территорию побоища объезжая наваленные кучами скелеты, до сих пор одетые в' панцири и кольчуги. Странное это было зрелище... Витязи давно ушедшей в Историю эпохи, не сокрытые стыдливым одеялом земли, над которыми витал духзабвения и заброшенности. Так и казалось, что они словно чего-то уже довольно долго' ожидают. Kaкого-то зова или, может, звука трубы? Чепуха, конечно ... После визита Костлявой возврата нет никому.

     Вернувшись на тропу, мы в тягостном молчании поехали дальше. Приуныл даже вечно жизнерадостный монах Тук. Что' уж тут говорить о других? На Робине после смерти его побратима Джека лица не было. Да и остальные выглядели не лучше. Но я сердцем чувствовал, со временем все станет на свои места.

     Вскоре мы вброд перешли неширокую мутную речушку, текущую откyдa-то с востока. Ее берега оказались истоптаны следами многочисленных животных, приходящих на водопой. А ближе к вечеру далеко впереди проскочило стадо быстроногих оленей. Не раз и не два нам попадались камни с выбитыми на них диковинными рунами, значения которых никто из членов нашего уменьшившегося отряда так и не сумел разобрать. Потому, вдоволь наглазевшись, мы просто перестали обращать на них внимание.

     Заночевать решили у овального неглубокого озера с песчаным дном и пологими берегами. Времени до наступления сумерек еще хватало, но всем требовался хороший отдых. Особенно неважно выглядел Аллен Менестрель. Видно, день, проведенный в седле, здорово растревожил его проколотый дротиком живот. «Дай 6ог, чтобы в рану не попала инфекция, и она не загноилась», – в который раз, глядя на певца, про себя пожелал я. Иначе ... Выражаясь языком нашего «великого оптимиста» Гробовщика, следовало заранее готовить белые тапочки и завещание.

      Вспомнив тошную, вечно мрачную физиономию нашего гарнизонного лекаря, я поневоле криво усмехнулся. Что и говорить, тип он был весьма действующий на нервы. Но, полагаю, будь это возможно, я бы с радостью согласился на его участие в экспедиции. Ибо как спец Гробовщик мог дать фору кому угодно.

      Сообща мы поставили одну палатку, затем осмотрели раны друг друга и занялись насущными делами. Джон с Белым пошли к лошадям, Фин-Дари помогал святому отцу готовить ужин, для чего они использовали куски сухого спирта. Ничего не поделаешь, после, нападения Серых Псов о костре пришлось надолго, забыть, Робин, прихватив лук, отправился разведать окрестности, Аллен прилег неподалеку от поваров, слушая их ворчливые замечания по поводу имеющихся запасов провианта. Я же загреб оружие друзей и принялся за его чистку. Вернувшись через час с небольшим, Джон с Белым подсели ко мне.

     – С лишними лошадьми надо что-то делать, – с сожалением высказал великан назревшую проблему, – уж больно заметен с ними наш поредевший отряд.

     – Выход, полагаю, один; – сказал я, протягивая одному его меч, другому – булаву, – расседлать да и отпустить на волю. Авось не пропадут.

     Белый, соглашаясь, кивнул, а Джон неопределенно, пожал плечами, но лучшего предложить не смог. Перед самым ужином, словно призрак, появился Робин, сообщивший, что ничего подозрительного он не обнаружил. Вскоре монах объявил о готовности и пригласил всех к благоухающему ароматами котлу. Изредка обмениваясь ничего не значащими фразами, мы поначалу без особой охоты принялись за его содержимое. Съев пару ложек, монах вдруг спохватился, стукнул себя по лбу кулаком и трусцой направился к сваленным в груду тюкам. Назад он вернулся с маленьким бочонком вина.

     – Помянем, братие, павших товарищей, – густым басом пропел он и скороговоркой добавил: – И да будет пухом им эта окаянная земля. Аминь!

     Не стукаясь, мы подняли кружки, приникая губами к густой темно-рубиновой жидкости, отчего-то потерявшей всю свою сладость и ставшей вдруг горькой. Конечно же, это была горечь утраты ... Опустошив бочонок до половины, мы еще какое-то время сидели в темноте, но разговор не клеился. Да и глаза начинали слипаться сами собой. Поэтому идея Рыжика идти на отдых встретила всеобщий отклик.

     Но кому-то надо было и охранять сон товарищей. Первым эта забота выпала Джону и мне, после – Робину и монаху Туку, а уж под утро очередь доходила до Рыжика с Белым. С этой, ночи решили дежурить парами постоянно. Места становились все опасней, а вдвоем оно, как ни, крути, надежней. Беднягу Аллена, ecтeственно, не стали привлекать к участию в ночном дозоре, ему пока не до этого. Пусть сначала оклемается парень.

     Расположившись в стороне, от палатки, в неглубокой, поросшей жесткой травой канаве, мы чутко вслушивались в окружающий, мир звуков. Затянутое тучами небо скупо светило редкими, слабыми огоньками звезд, с трудом пробивавшимися сквозь густую пелену. Луна превратилась в размытое желтое пятно, порой исчезавшее на какое-то время полностью. Такие' ночи хороши: для нападения, знали мы с Джоном, и поэтому, не доверяя тихому обманчивому покою, настороженно оглядывали окрестности, словно два опытных сторожевых пса. Но все оставалось спокойно, и в полночь нас сменили широко зевавшие Робин и монах Тук. Нырнув в нутро палатки на освободившиеся, нагретые места, мы, невзирая на тычки ворочающегося гнома, моментально уснули. Уже под утро, в серую предрассветную пору, раздался истошный вопль Фин-Дари:

     – К оружию, друзья! Вокруг враги!

     Поднявшись на ноги и хватая на ходу луки и заряженные арбалеты, все, находящиеся в палатке, включая Аллена, как угорелые, выскочили наружу. Наши дозорные уже вовсю сражались, пуская стрелу за стрелой в неясные сгорбленные силуэты, подступавшие со всех сторон. Мы немедленно включились в дело, засыпав нападавших целым роем жалящих каленых посланниц. В ответ донеслось злобное звериное рычание, которое вряд ли' могли издавать человеческие существа. Вслед за этими дикими звуками В нас со свистом полетели булыжники, швыряемые, вероятно, из пращей. Рядом со мной кто-то громко ойкнул от боли, но времени оглядываться не было. Сутулые фигуры очутились настолько близко, что пришлось взяться за мечи. И тут, стоя друг против друга, я узнал гнусных овражников, днем хоронящихся от света в глубоких норах и заросших бурьяном буераках. Длинная лошадиная мopдa одного из них замаячила в каком-то метре от меня. Резко выбросив 'вперед правую руку, я проткнул его клинком насквозь, затем выдернул и обрушил его на хрустнувший череп. Не давая разъединить нас численно превосходящему противнику, мы старались держаться сплоченным кругом, внутри которого почти сразу оказался бедняга Аллен, получивший по голове тяжелой каменюкой. Ну не везет, так не везет человеку!

     – А, суки! Получи, свинячье отродье! Блин, мать твою! Ку-ка-ре-ку! Ха, чучело вшивое, лови! Скотина! А-а-а! – неслись проклятия и возгласы моих друзей.

     Подвывающие в ответ овражники умело размахивали корявыми, однако, увесистыми дубинками. Пару минут немилосердной сечи остудили пыл нападавших, уразумевших, что намеченные жертвы оказались зубастыми волками. То один, то другой из них, разочарованно бормоча, пятились, отступая в спасительную, пока еще густую мглу. Задержавшимся, не повезло. Робин, настиг их своими не знающими промаха стрелами. Вскоре у палатки установилась относительная тишина, нарушаемая нашим тяжелым дыханием да хрипами издыхающих врагов.

     – Овражники, надо же, – вытирая со лба пот пухлой рукой, пробубнил себе под нос монах. – А я то, грешный, считал – выдумывают про них люди ради забавы, страху напускают. О-ох! Это «выдуманное» дьявольское семя так звездануло по моей несчастной голове варварской корягой, что искры, сыпанувшие из глаз, пожалуй, могли б зажечь костер. О-о! Моя головушка!

     – Не стенай, отче, – не церемонясь, прервал того Рабин, – лучше иди сюда, гляну; что там с твоим «котелком». Ох ты, черт! Да это даже не шишка, а целый пирог! Ну и ну, как ты только, старина, еще жив остался?

     Пока остальные приходили в себя, невозмутимый 'и, как всегда, молчаливый Белый шагнул в сторону доносившихся стонов, быстро после этого смолкнувших. Джон одобрительно хмыкнул и, пнув по дороге труп начинающего коченеть овражника, отправился успокоить тревожно ржавших лошадей. Святой отец, уже с перевязанной головой, совместно с Робином занялись раной пришедшего в сознание Аллена. И тот вскорости тоже мог похвалиться' белой тканью, умело наложенной на разбитый лоб. Мы с Фин-Дари подошли к ближайшему овражнику, черты которого стали хорошо видны в свете зажженной огнивом сухой ветки.

     – 'Фу! – содрогнулся видавший Виды гном. – Ну и уродище! Завал! Рассказывал как-то Нэд Паладин про этих тварей, но я и представить себе не мог, что они такие отвратные.

     -Да, – поддержал я старого друга, – красавцы писаные, а этот, если присмотреться, то похож на тебя, Рыжик. Когда ты с похмелья. Нет; правда!

     – Грех обижаться на придурков с вавкой в голове,– вскинувшись, горделиво отрезал гном. – А иначе б я тебе задал перца. Надолго бы запомнил, пацан.

     Ухмыльнувшись, я демонстративно поднес догоравшую ветвь к лицу Рыжика, а затем к харе овражника, как будто бы еще раз сравнивая. Взвизгнув, гном отпрянул в сторону палатки, ругаясь и кляня меня на все лады.

     – Что поделаешь, – почесав затылок, сделал вывод Я, – мы все порой не понимаем шуток.

     Первый робкий лучик восходящего солнца пробил себе дорогу сквозь редеющую пелену. Вот он коснулся скорченного тела у моих ног, высвечивая приспособленные для рытья нор обломанные когти, выступающий мерзкий горб, грудь, поросшую, свалянной грязно-рыжей шерстью, да получеловеческую, полулошадиную морду с разинутой клыкастой пастью. Проклятье! От неожиданности я даже отскочил назад, ибо овражник вдруг дернулся, сжимаясь и чернея на глазах.

     «Действие солнечного света», – потом запоздало понял я, не в силах оторвать взгляд от превращающегося в пепел тела. Практически вся нечисть Покинутых Земель, за редким исключением, боялась дневного светила, стараясь до его появления запрятаться подальше. Через две-три минуты от зловонных меховых груд, в общем-то, ничего не осталось. Одни лишь черные, закопченные пятна, не весомый прах с которых унес свежий юго-восточный ветерок.

      Вернувшийся, слегка прихрамывающий после схватки Джон устало опустился у завалившейся палатки, где мы все его и поджидали.

     – Большая' часть' лошадей исчезла, – сообщил он, набивая табаком трубку, – думаю, из-за поднятого нами шума они в страхе разбежались. И наверняка половина их встретит следующий восход в желудках гнусных овражников.

     – А что с нашими лошадьми? – встревожился я. – Все целы?

     – Успокойся, – Джон благодушно пыхнул пахучим синим дымом, – все окей, дружище. Наши скакуны прошли слишком хорошую школу, чтобы испугаться звуков хорошей потасовки. Не хватает разве что двух-трех вьючных лошадей. Но кто мешает заменить их другими?

     – Оказывается, и от проклятых овражников может быть польза,– с мудрым выражением изрек Фин-Дари. – Взяли и решили за нас проблему избавления от ненужных верховых животных. Как это мило с их стороны!'

     – Жаль, что они не решили проблемы твоего глупого языка,– плоско, но, В какой-то степени, верно, пошутил я. – Вот уж где польза была бы, словами не описать.

     Ответить рыжий поганец не соизволил, Лишь, негодующе нахмурившись, отвернулся. Благо монах отдыхать ему не позволил. С кряхтеньем и оханьем оторвав от земли свое грузное тело, он с повелительными нотками шеф-повара поваренку велел:

     – Эй, Фин-Гали, чертов нехристь, а ну, давай-ка живо за дело. Солнце во-он где, а у нас с тобой завтрак не готов. Тащи воду в котлы; разжигай огонь.

     – Полегче, святоша, – огрызнулся гном, но послушно схватил ведра и затрусил к озеру. Правда, по пути он, не переставая, что-то бубнил себе под нос. Но тут ничего уж не поделать, такова природа всех гномов.

     Как бы то ни было, они вдвоем быстро управились с приготовлением еды, после чего мы дружно занялись дегустацией. Довольно недурно, наверняка сделал вывод каждый авторитетный член «комиссии».

     В дальнейший путь собрались как профессиональные бродяги, споро и быстро. Да и то сказать, столько лет в походах да всяких 'рискованных путешествиях, что поневоле научишься. Долгое время вокруг нас простиралась все та же дикая степь с остатками жилых построек, торчащих из зарослей густой травы, словно гнилые зубы. Хватало и уже много раз виденных каменных плит либо просто больших камней; испещренных диковинными, давно и напрочь позабытыми письменами. Под копытами лошадей порой похрустывали кости, и можно было только гадать, человечьи они или нет. Изредка ровный стол степи прорезали глубокие овраги, еще реже попадались узенькие ленточки мелких речушек.

     Неудобства приносил непрестанно моросящий, нудный дождь, портивший и без того не слишком хорошее настроение. Во второй половине дня он ненадолго утих, а потом припустил с новой силой. Вдобавок ко всему задул сильный северный ветер, едва не сбивающий с ног усталых коней и пригнавший черные грозовые тучи, затянувшие весь небосвод.

     Вскоре разыгралась настоящая буря, с вихрящимися смерчами, ветвистыми разрядами молний, впечатлительно грохотавших в высоте и словно пытавшихся расколоть небо. Едва хоть на минуту-другую стихали эти адские звуки, как становилось слышно дикое разбойное завывание сошедшего сума ветра: Мы вымокли до нитки, ибо дождевая вода ручьями стекала с нас и коней. Продрогли так, что зубы цокали сами по себе и не было сил заставить их остановиться хоть 'на короткое мгновение.

     Однако, к великому сожалению, укрыться от непогоды было негде. К вечеру каждый исчерпал весь' свой 'запас ругательств и проклятий, что надо заметить, слабо помогло, ибо ничего похожего на убежище так и не появилось. Бедные кони вконец выбились из сил, скользя по превратившейся в сплошное месиво·земле. Пришлось; облегчая им участь, идти пешком. Ехал один лишь Аллен, посаженный на могучего Джонова жеребца. Бедняге певцу приходилось труднее всех. Кажется, я' даже задремал на ходу, двигаясь,– словно зомби, за бредущим впереди Джоном, когда раздался возбужденный вопль святого отца:

     – Смотрите, братие! Вон там справа, на' пригорке, никак замок стоит? А ну-ка, Робин, сын мой, глянь своими молодыми' глазами, не померещилось ли это скромному отшельнику, еще в недавнем прошлом истязавшему свою плоть голодом да суровыми обетами?

     Подтверждение Робина не потребовалось. В свете полыхнувшей молнии и без того стали хорошо заметны очертания большого зубчатого по краям строения.

     – Ну, блин, удача! 1– возликовал гном. – Да наш чертов «пластырь», похоже, прав на все сто. Верняк, замок это. Бородой' любимого папаши клянусь!

     – Ну и чего радуетесь, дурни? – остужая их пыл, поспешил сразу напомнить я. – Забыли, где находится этот замок? Угу, правильно, в Покинутых Землях.

     Что обозначали сии слова, было известно всем без исключения.

     – Честно говоря, Алекс" – угрюмо буркнул Робин Гуд, – мне сейчас глубоко наплевать на всю нечисть, гнездящуюся там. Предел желаний – крыша над головой. И все. Кроме того, Аллен, ему просто необходимо поскорей обсохнуть и согреться. Понимаешь? Необходимо.

     Я промолчал.

     Грязные, мокрые и усталые, мы таки сумели, помогая друг другу, выкарабкаться по раскисшему склону на пригорок, где расположился долгожданный приют. Вот только не будет ли он для нас последним? Я чуял исходящее волнами от этого места Зло, но друзья опять не пожелали слушать моих предостережений.

     – Не дрейфь, Алекс, – успокоительно басил монах, – ежели там и окажется какая нежить, то я мигом управлюсь с ней с помощью молитвы. Господь не оставит нас в беде, братие. Клянусь посохом Святого Дунстана.

     – Кончай болтать, проклятый чревоугодник, – остановившись на секунду, шикнул гном, – лучше погляди на ту дальнюю башню. Никак в ней красный огонек светится?

     Монах истово, перекрестился и торопливо зачастил молитву. До крепостных стен, верее, до того, что от них осталось, было уже рукой подать, потому, покосившись на зловещую пульсирующую 'точку, все проследовали вперед. Во внутренний двор мы проникли через обширный пролом. Он оказался завален мусором и всяким хозяйским хламом. В наступившей полной темноте было трудно не споткнуться, и поэтому приглушенная pyгань послышалась со всех сторон. А ливень не переставал, без устали поливая землю и конченых придурков, разгуливающих в такую непогоду.

     К счастью, вход в сам замок находился совсем рядом. Правда, его преграждали сорванные с петель створки ворот и завалившаяся набок железная решетка. Джону потребовалось всего

     минута, чтобы расчистить путь для остальной компании. Дрожа от холода и ведя лошадей в поводу, мы ступили в пустой широкий коридор, тут же осветившийся зажженными факелами. Ничего особо приятного они не выявили: беспорядочно разбросанные людские кости, крысню, вскачь сигавшую от нас дальше по коридору, да проносящихся с противным писком над головой крупных летучих мышей серого цвета. К тому же дуло здесь, что в той трубе хоть, правду сказать, с потолка не капало. Но, несмотря на это, сырость ощущалась сильнейшая, а мох, покрывающий влажные стены, вполне мог бы сойти за морские водоросли.

     Оставив за спиной коридор с его сквозняками, наша компания пробралась по каменному крошеву через арочный проем и попала в большой прямоугольный зал с давно и прочно воцарившимся бардаком. А льющаяся потоками с прохудившейся крыши вода напрочь отмела мысли о том, чтобы расположиться на отдых в этом месте. Хочешь, не хочешь, но приходилось забираться в глубь проклятого замка в надежде подыскать помещение посуше.

     '''Проводниками'', служили несметные крысиные стаи, вскачь несущиеся впереди нас и поблескивающие злыми алыми бусинками глаз. При этом они недовольно, пронзительно пищали. Одна необычно' крупная особь даже бросилась Белому в лицо, но тот, не моргнув, равнодушно рассек ее в воздухе своим мечом на две половинки. Какое-то' время нам не везло, ибо повсюду; куда мы совали нос, было то же самое: огромные лужи, затопившие пол, да ненавистный ливень, смеющийся над ветхой крышей древнего замка. Все же, в итоге капризная дама Судьба сжалилась над продрогшими путниками.